Текст книги "Три темные короны (ЛП)"
Автор книги: Кендари Блэйк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
– Почему нет?
– Я не уверена, – Мадригал пожала плечами. – Может,
потому что я наблюдала за тобой в тени Дара Джулс, как с
Караф. Или просто хочу, чтобы дочь меня любила, если я спасу тебя, она сможет этому научиться.
Она держала ленту и ткань. Арсиноя покачала головой.
– Это не так. Всё это придёт. Кто-то пострадает.
– Пострадают. Твои сёстры убьют тебя, – напомнила
Мадригал, вжимая локон в руку Арсинои.
Похоже, просто безвредный мусор. Но она так себя не чувствовала. Она чувствовала тяжесть куда больше, чем от тесьмы и полосы ткани. И более живое, чем бутон в руках.
– Тут Богиня, – сказала Мадригал. – Жрицы молятся ей, как далёкому существу, но мы с тобой лучше знаем. Она внутри острова. Везде. Она в тумане, ночью в лодке, не отпускала тебя.
Она остров, и остров – это она.
Арсиноя сглотнула. Слова казались верными. Может,
когда-то Богиня была всюду, растянулась в небесах и на материке. Но теперь она свернулась, как зверь в норе. Так же могуча. И опасна.
– Это волосы Джулс? – спросила Арсиноя.
– Да. Я взяла немного утром, положила в сумку. Надо было лишь выпрямить и скрутить.
– А ткань? – старая, сморщенная, грязная.
– Лоскут с рубашки Джозефа, когда он был мальчиком. Как моя мама говорит, он задел гвоздь в сарае, и Джулс оставила себе, когда давала ему новую. Не понимаю, как она всё это помнит… – она фыркнула. – Конечно, есть ещё вещи Джозефа,
но мы ведь не хотим, чтобы он гонял за Джулс, как олень.
– Это любовное заклинание, – сказала Арсиноя. – Ты учишь меня использовать низменную магию для приворота Джулс?
– Есть ли более чистая причина? – Мадригал протянула ей ленту. – Заверни вместе и свяжи вот этим.
– Как это делать? – спросила Арсиноя. Ей казалось, что она сама знает, как. Пальцы плели косу из ткани без усилий, и она потянулась бы за лентой даже без инструкций Мадригал.
– Остров – вот оно, – шепнула Мадригал. – Закрой глаза.
Гляди в огонь.
– Джулс хотела сделать это сама. И вообще б не делала, ей это не надо.
Мадригал горестно поджала губы.
Каждая девушка в Волчьей Зиме знала о мальчиках
Сандринах. Озорные улыбки, глаза, как отражение в море грозовых облаков. Ветер в тёмных волосах. Таков теперь
Джозеф. И хотя Арсиноя любила Джулс и считала её красивой,
она знала, что Джулс не так красива, чтобы удержать такого.
Арсиноя смотрела на линию между пальцами. Мгновение назад ничего не могло напугать птиц, разрушить гнёзда… Но в узлах столько всего – и Мадригал связала волосы Джулс и
Джозефа так крепко…
Она завернула лентой их в последний раз. Мадригал взяла серебряный нож и резанула по нижней части предплечья
Арсинои так быстро, что ране понадобилось несколько секунд,
дабы начать кровоточить.
– Ой! – вскрикнула Арсиноя.
– Это не больно.
– Больно. Могла бы предупредить.
Мадригал отмахнулась и прижала локон к крови. Она сжимала руку Арсинои, словно мочала локон в жидкость.
– Кровь королевы… Кровь острова. Благодаря тебе Джулс и
Джозеф никогда не расстанутся.
Арсиноя закрыла глаза. Джулс и Джозеф. Они неразлучны с самого рождения – пока она не появилась. Пока они не попытались спасти её, не были разделены. Чёрный Совет не наказал Арсиною за побег. И её убивало чувство вины за то, что
Джулс и Джозефа покарали так сильно.
Мадригал отпустила её руку, и Арсиноя сразу же прижала к себе. Кровотечение уменьшилось, разрез пульсировал.
Мадригал не подумала о бинтах или чем-то кровоостанавливающем. Может быть, ценой магии окажется потерянна вена королевы.
Мадригал запихнула локон в маленький мешочек. Когда она протянула мешочек Арсиное, пальцы были липкими и красными, локон внутри словно бился, как сердце.
– Когда высохнет, – сказала Мадригал, – держи в безопасном месте под подушкой. Или заверни в свои волосы, не придётся ничего резать.
Арсиноя сжала вещь в кулаке. Когда магия была свершена,
она чувствовала себя неправильно. Кривизна от доброты. Она не знала, зачем это сделала. Нет оправданий, кроме лёгкости –
но прежде ей ничто легко не давалось.
– Я не могу сделать это с Джулс. Не могу забрать её любовь.
Вопреки причинам, она б не хотела этого.
Прежде чем она передумает, Арсиноя швырнула локон в огонь. Мешочек сгорел быстро, а волосы Джулс и лоскут
Джозефа чернели, как умирающее насекомое. Дым рвался к небу. Мадригал вскричала и вскочила на ноги.
– Затуши его и идём домой, – сказала Арсиноя. Она пыталась говорить, как королева, но была слаба, словно потеряла половину крови, а не пару капель.
– Что ты сделала? – печально спросила Мадригал. – Что ты только что сделала с нашей бедной Джулс?
Роланс
В дворе на восточной стороне у основания храма
Мирабелла могла быть одна. Одно из немногих мест, куда жрицы отпускали её без эскорта. Одно из немногих мест, где она была в безопасности. Даже когда она молилась у алтаря,
несколько стояли в тени. Только во дворе и её спальне в
Вествуд-хаус она была одна. Свободна думать или даже плакать.
Она часто плакала, как от испытаний Ро на скалах.
Большинство слёз она скрывала, но не все. Слова о её грусти быстро разбегались, жрицы косились подозрительно. Они не могли принять её плачущую, с признаками слабости. Они бы предпочли, чтобы она этого не делала.
Мирабелла подогнула ноги под себя на холодной каменной скамье. Когда она поднимала ноги, чёрно-белый дятел устроился на её следе и принялся бродить вокруг.
– О, – он был чудным и с умными чёрными глазами. Она порылась в карманах и пожала плечами. – Прости, у меня ничего нет.
Надо было взять. Ведь его пение было столь желанным.
– Это ему не нужно.
Мирабелла повернулась. Молоденькая инициированная стояла у входа во двор, у снежной изгороди. Она держала белый капюшон, и его белый капюшон срывался от ветра.
Мирабелла закашлялась.
– И что тогда?
Девушка улыбнулась и зашла во двор.
– Он хочет тебя подбодрить.
Она отпустила капюшон, и дятел спрыгнул с земли, чтобы оказаться на воротнике.
Глаза королевы расширились.
– Ты из Природы.
Девушка кивнула.
– Я Элизабет, выросла на землях Бернадины. Надеюсь, ты не против вторжения… Только ты так грустна. И он всегда заставляет меня улыбаться.
Птичка засунула клюв за капюшон и вновь пропала.
Мирабелла с интересом наблюдала. Она никогда не видела фамилиаров – жрица отдавала свой Дар, и их отбирали тоже.
– Как ты его удержала? – спросила Мирабелла.
Элизабет склонила загоревшую щёку к голове птицы.
– Прошу, никому не говори! Они б его убили. Я пыталась держать его подальше, но он не уходил. Думаю, мне повезло,
его легко прятать. Жестоко заставлять нас отгонять их, прежде чем получить браслеты. Что делать, если я передумаю и уйду из храма? Где был бы Спайс? В лесу? Или в горах, где не слышен мой призыв?
– Жестоко вообще заставлять отказываться от него, -
сказала Мирабелла.
Элизабет пожала плечами.
– Мама говорит, что прежде не надо было. Но теперь остров так раздроблен… Природа против Яда, против Силы.
Даже Война, даже дар взгляда… так враждебны, – она смотрела на Спайса и вздыхала. – Надо объединиться! Жертва связывает нас с верой. Но ты права. Это жестоко.
– Можно? – Мирабелла протянула руку. Элизабет улыбнулась, и маленькая птица быстро перелетела на кончики пальцев Мирабеллы.
– Ты ему по вкусу.
Мирабелла рассмеялась.
– Возможно. Но ты Природа, птица сделает всё, что ты скажешь.
– Ну, связь с фамилиарами работает не так. И ты тоже можешь… Он может не сверкать так ярко. Может тебя запачкать.
– Мне повезло, что я ему понравилась.
Спайс моргнул, а после переместился на безопасный капюшон Элизабет.
– Ты тут одна и так грустна, я должна была увидеть, могу ли помочь, – Элизабет села на скамью рядом. – Я знаю, почему ты плачешь.
– Думаю, все жрицы знают.
Элизабет кивнула.
– Но это особенно для меня, – сказала она, – я почти была жертвой.
– Ты?
– Они так говорят. Обязанность перед общиной и Богиней.
Я едва не сказала да. Думала, что должна. Её звали Лора, она сама захотела. Умерла, полагая, что делает услугу. И есть худшие способы умереть.
Хуже пути сожжения заживо сёстрами жрицами?
Мирабелла не понимала этого. Она убеждала себя, что спасла девочку от огня. Это не работало. Она не права, независимо от случившегося.
– Мы все с двойным дном, королева Мирабелла. Свет и тьма, в каждом даре. Природа может взрастить растения, но убить омаров, заставить фамилиаров разорвать кроликов на мелкие куски.
– Да, – кивнула Мирабелла. – Я знаю.
Элементали сжигали леса так же легко, как и поили их дождём. Война защищала и убивала. Даже Зрение проклинало безумием и паранойей. Потому королевы, рождённые со
Зрением, пропадали.
– Даже отравители, – сказала Элизабет, – исцеляют.
– Этого я не слышала, – отозвалась Мирабелла. Отравители в основном порочны. Казнь их отвратительна, когда женщину или мужчину придавали смерти с помощью интересных ядов,
что заставляла кровь течь через глаза, и спазмы были так сильны, что ломались спины…
– Это правда, – настаивала Элизабет. – Они умеют исцелять.
Они просто забыли это за своим голодом к местам в совете.
Мирабелла улыбнулась. Потом она лишь покачала головой.
– Это не одно и то же, Элизабет. Не одно и то же для королев.
– О, я знаю, – отметила Жрица. – Я была в Ролансе очень мало. Но я вижу, что ты хорошая, Мирабелла. Не знаю, хорошая ли королева, но ты весьма… многообещающа.
Тёмная, чёрная коса выпала из капюшона Элизабет, столь темна, как и у королевы. Напомнило Мирабелле о причёске
Бри. Дятел был среди перьев – казалось, что-то говорил.
– Ты единственная жрица, что на самом деле говорила со мной, – промолвила Мирабелла. – Кроме Луки, разумеется.
– Я? – переспросила Мирабелла. – О, это признак того, что я плоха. Ро всегда мне об этом говорит, может, она права.
Злая Ро. Ужас храма. Мирабелла не помнила, чтобы та была добра или говорила тихо. Но она хорошая защитница после Белтейна, перед Вознесением, Лука права.
Элизабет склонила голову.
– Тебе лучше?
– Да, – кивнула Мирабелла.
– Хорошо. Этот обряд жертвоприношения, уверена, идея
Ро. Она хочет вернуть старые пути, вытеснить совет храмом.
Думает, что сила поможет, словно она рука Богини. Но это не она, – Элизабет широко улыбнулась, – а ты.
– Я б не сказала, что это хорошо, – проронила Ро.
Ро подняла безделушку с угла стола из красного дерева –
блестящий, отполированный шар из опала Луки. Она не любила комнаты Верховной жрицы, на верхнем этаже храма, с
видом на скалы – Чернота Шеннон. Слишком мягкие,
выстланные подушками, одеяла от сквозняков. Слишком загромождены, полны вещей, бессмысленных украшений, как и мозаичные вазы и резные золоченные яйцы. Этот опал.
Лука наблюдала за тем, как Ро повернула руку, дабы швырнуть это в окно.
– Нет, – предостерегла её Верховная Жрица. – Это подарок.
– Это лишь камень.
– И подарок. И закрой окно. Ветер холоден. Не могу ждать весну… Огни костров тянутся к жарким летним ночам. Ты будешь суп? Мне сказали, это кролик, капуста, сливки…
– Лука, – сказала Ро, – вы не слушаете. Обряд был фарсом.
Королева загнана в угол, даже тогда не сделает ничего, если б мы не заставили девушку ощутить огонь..
Лука вздохнула.
– Жертва погребена под камнями. Она выполнила обряд.
Ты не можешь заставить её этим наслаждаться.
Луке самой этот не нравилось. Она слышала, что её считали слишком мягкой. Она верила им, когда сказали, что
Мирабелла от этого пострадает. И невинно убиенная.
Разрушенная под камнями, что теперь такой удобный памятник для молитвы…
– Мы не будем просить её повторить это, – сказала Лука. –
Ты не знаешь её, как я, если слишком давить, она будет сопротивляться. Если Мирабелла воспротивиться… Если запомнит, как это…
Лука смотрела в окно, сквозь деревья на крышу Вествуд-
Хаус. Даже на таком расстоянии были видны медные громоотводы, что тянулись волосками к небу. Вествуд знал, что лучше направить и вниз.
– Ты не была тут, когда они привели Мирабеллу из
Чёрного Замка. И я была в Индрид-Даун, сражаясь с советом
Арронов за власть. Я б не поверила Саре Вествуд, когда она
пришла мне и сказала, что шестилетняя королева собиралась взорвать дом, если б на неё не смотрели. На острове такой дар не видели сотни лет. Со времён Шеннон и старых королев. Мы хранители, не хозяева.
– Может быть, – кивнула Ро. – Но если не выполнить долг,
Чёрный Совет получит ещё одно поколение.
Лука провела рукой по лицу. Может, она слишком стара.
Слишком испита жизнью, потратила её на сражение с
Арронами, но Ро права. Если отравительница займёт трон,
Чёрный Совет будет править до того, как следующие тройняшки не вырастут. А к тому времени Лука давно умрёт.
– Мирабелла взрастёт, – сказала Верховная Жрица, – и храм остановит совет. С Вествудами будет просто.
Несколько дней спустя Мирабелла проснулась от нового кровавого сна. Они с Арсиноей и Катариной были детьми. Она помнила чёрные волосы в воде, грязь на носу Арсинои. Свои руки-когти, что разрывали Катари и Карсиною.
Она поднялась на локтях, посмотрела на подушки. Был полдень, а комната оказалась пуста. Может быть, не было и жрицы за дверью, если Сара, Бри и прочие Вествуды дома.
Сны приходили чаще. Два, три за ночь. Лука сказала ждать их. Они показывают путь. Но она не предупредила о том, что они будут так сильно пугать её.
Мирабелла закрыла глаза. Но вместо темноты видела лицо жертвы под камнями. Видела грязный нос Арсинои. Слышала смех Катарины.
Королевы не должны любить сестёр. Она знала это, даже в
Чёрном Коттедже, когда любила их точно.
– Они больше не те дети, – прошептала она.
Они королевы. Они должны умереть.
Бри постучала в дверь и просунула голову в проём,
длинные косы упали через плечо.
– Уже пора? – спросила Мирабелла. Сегодня они собирались в город, где лучшие мастера Роланса предоставят свои лучшие драгоценности и платья для Костров.
– Почти, – сказала Бри. – Не будь так мрачна, смотри, кто пришёл из храма.
Бри открыла дверь широко, и Элизабет показалась снаружи. Мирабелла улыбнулась.
– Это не хорошо. Люди начнут говорить, что я дружу только с девушками с косами…
После того, как Мирабелла была одета, они с Бри и
Элизабет собрались у Вествуд-Хаус. Сара была уже на месте.
– Хорошо, – Сара забралась в карету и постучала в крышу,
сигнализируя об отбытии. – Прекрасно, что вы с нами, жрица, -
она улыбнулась Элизабет. – Пусть храм одобрит наш выбор.
– Я тут не для одобрения храма, – Элизабет радостно улыбнулась, глядя на город. – Только для королевы.
Губы Сары слились в тонкую линию, и Бри хихикнула.
– Мы всё равно рады, – сказала Сара. – Мира, всё хорошо?
Ты бледна.
– Я в порядке, Сара.
Сара ударила крышу сильнее, и кучер нагнал лошадей.
– Может быть, что-то поешь? Есть еда в парке…
Мургейт-парк был расположен в центральном районе и тянулся вдоль канала. Весной красиво, полон деревьев и камней, фонтанов из слоновой кости. Сейчас же деревья были голы, открыты. Простор для ювелиров и портных, чтобы представить свои товары.
– Надеюсь, портной с Третьей улицы привёл своего красивого сына, – сказала Бри.
– Мне казалось, тебе нравился мальчишка Векстон, -
хмыкнула Сара.
Бри откинулась обратно на бархатные подушки.
– Ну нет! На дне рождении Миры он забыл, как целоваться.
Столько языка… – она содрогнулась и удобно прижалась к
Мирабелле. Девушки рассмеялись. Сара ничего не сказала, но её глаза расширились, а губы почти пропали.
Мирабелла смотрела в окно. Они почти на месте. В
центральной части города здания были широки и белы.
Трещины скрывались за краской. Тут можно было увидеть, как был прекрасен Роланс, как хорош он будет вновь, когда
Мирабелла займёт трон.
– Мы на месте, – сказала Сара, когда карета рывком остановилась. Она разгладила юбки длинного чёрного платья и дёрнула за ручку. – Бри, прошу, никуда не пропади.
– Да, мама, – Бри закатила глаза.
Мирабелла вышла после Сары. Через открытые ворота парка можно было увидеть ювелиров и портных в рядах. И
жрицы – всегда на страже.
Бри схватила её за плечи.
– Он тут, – она ухмыльнулась.
Легко понять, кого она имела в виду. Красивый парень со светло-каштановыми волосами стоял рядом с ювелиром. И он уже заметил Бри.
– Он никогда не смотрел на тебя долго, – сказала
Мирабелла.
– Да ну. У меня много лет практики, – Бри схватила
Мирабеллу и Элизабет за руки. – Надо узнать, как его зовут.
– Хватит, – оборвала её Сара. Она убрала руку дочери и заняла место у королевы.
– Мама, – застонала Бри, – мы только выбираем драгоценности! Не надо относиться к этому, как к высадке на вражеское поле!
– Публика формально принимает всё, – сказала Сара. –
Лучше бы привыкнуть к этому.
Когда они прошли в парк, Сара заметила одну из молодых жриц.
– Королева Мирабелла сегодня не ела. Приготовите ей чтото?
Девушка кивнула и понеслась прочь. Мирабелла на самом деле не была голодна. Сны оставляли её без аппетита. Но разве можно спорить с Сарой?
Купцы переглядывались, когда они подходили. Вествуды покупали что-то мелкое – кольцо, браслет, шарф. Лишь у некоторых смогут взять действительно хорошие платья или множество драгоценностей.
– Могу не глядя сказать, что в первой палатке мы купим только платки, – прошипела Сара на ухо Мирабелле. – Эта женщина ничего не смыслит. Всё у неё жёсткое и тяжёлое, для отравителей.
Подойдя к женщине, Мирабелла увидела, что Сара права.
Всё мерцало, всё так близко… Но портная так нервничала и надеялась.
– Это очень тонкие перчатки, – сказала Мирабелла прежде,
чем заговорила Сара. – Вы работаете с кожей? – она повернулась к Саре. – Бри нужна новая пара для стрельбы из лука. И маленький Нико уже перерос…
– Да, королева Мирабелла, – сказала торговка. – Я особенно люблю работать с кожей.
Мирабелла покинула стол, чтобы Сара могла обсудить цену, дабы не слышать, как она скрипит зубами. У следующего торговца она выбрала кольца из серебра, в следующей –
полированное золото, и Бри тащила её вперёд, дабы встретить того русого парня.
Послушница вернулась с подносом сыра и хлеба, а ещё маленькой баночкой консервированных томатов. Элизабет забрала его.
– Бри, остановись, – она рассмеялась. – Поедим?
Они остановились в столе от парня, так что Бри грызла сыр очень быстро.
– Надо отвлечь её! – шепнула Элизабет Мирабелле. –
Может, эти халаты? Они прекрасны!
– Не думаю, что её может отвлечь даже самое красивое платье.
Портниха рассматривала Бри. Она миновала палатку.
– Может, вот это? – он повернул что-то к ним.
Мирабелла и Элизабет умолкли, Бри потеряла сыр.
Это не королевское платье, те должны быть черны. А у этого лиф расшит синевой, грозово-синий атлас под чёрной юбкой… Великолепно.
– Да, – Мирабелла повернулась к Бри и с любовью коснулась её косы. – Ты затмишь меня в этом. Все женихи будут смотреть на тебя.
– Нет, – сказала Элизабет. – Это не так, Мира!
Может быть. Чёрные, вороновые волосы и странные чёрные глаза королевы всегда привлекали внимание. Но
Элизабет не поняла. Мирабелла не ревновала – она никогда не ревновала Бри.
Сара присоединилась к ним и одобрительно кивнула.
– Три платья, – сказала она. – И это для дочери. Может быть, больше, если мы не найдём ничего такого же прекрасного. Я хочу поговорить с вашим магазином.
– Наконец-то, – прошипела Бри, когда они добрались до ювелира.
– Мы поговорим с его отцом, а не с ним, – сказала
Мирабелла. – Как ты с этим справишься?
Бри повела ладонью по подбородке. Купец был маленьким, поправлял жаровню, чтобы сохранить тепло в ожидании. Может, они не элементали или слишком слабы.
Бри обняла Элизабет.
– Милая Элизабет! – сказала она. – Ты дрожишь! – она повернулась к парню. – Может быть, тебе будет лучше у огня!
– Конечно, – кивнула она.
Губы Мирабеллы изогнулись в улыбке, когда он повёл Бри и Элизабет к жаровне. Бри заставила огонь плясать на красных уголках, посмотрела через плечо на Мирабеллу и подмигнула.
– Хорошо, – тихо сказала Сара. – Я думала, надо дать ей немного больше времени для флирта.
Ну, в любом случае, тут было всё так прекрасно.
Выложенные драгоценные камни богато сияли. Рука
Мирабеллы скользила по ожерелью с тремя ярко-красными камнями на короткой серебряной цепочке. Даже на столе в зимнем свете они будто горели.
– Хочу это на королевскую ночь.
После покупок они вернулись к повозке. Мирабелла держала огненное ожерелье в бархате на коленях. Она не могла дождаться, как покажет Луне. Жрице понравится! Может, после королевской ночи Мирабелла ей его подарит…
– Ну? – спросила Мирабелла. – Как его зовут?
Бри усмехнулась, и Элизабет устроилась рядом,
рассматривая оставшиеся украшения.
– Самюэль, – торжественно провозгласила она. – Скоро я опять его увижу!
Сара подняла бровь.
– Когда это закончилось, – сказалась она. – Есть некоторые новости. С Волчьей Зимы, представь себе!
– Новости? – спросила Бри. – Какие?
– Кажется, там жених. Делегация прибыла рано.
– Но так нельзя! – сказала Мирабелла. – Храм знает? – она посмотрела на Элизабет, но та лишь пожала плечами.
– Знает, – кивнула Сара. – Это первая делегация… Они теперь в таком недостатке. Надо позволить им найти свой путь
тут, в незнакомом месте… И он привёл Джозефа Сандрина из изгнания.
– Я так давно слышала это имя, – Мирабелла часто об этом думала. Каждый раз, как вспоминала Арсиною. Мальчик, что пытался с нею бежать. Когда их поймали, он плюнул в Натали
Аррон.
Теперь он привёл жениха Арсинои. Должно быть, трудно,
если он был сам влюблён в неё…
– Думаю, ты с ним встретишься, – сказала Сара.
– С Джозефом?
– С женихом. До костров. Мы организуем его приезд. С
одобрения храма, конечно.
– Это позорно, – сказала Бри. – Столько женихов, а выбрать одного. Но эти женихи… – она довольно содрогнулась. – Порой я жалею, что не королева.
Мирабелла нахмурилась.
– Никогда так не говори.
Все поняли её тон.
– Это лишь шутка, Мира, – мягко сказала Бри. – конечно, я не хочу этого. Никто не хочет быть королевой.
Грэйвисдрейк-Мэнор
Большая библиотека в Грэйвисдрейк была одной из любимых комнат Катарины. Большой камин излучал тепло,
разве что не трогал тёмные углы, вокруг были высокие полки и массивные кожаные кресла, где можно скрыться от пощёчин
Женевьевы и яда. Сегодня, хотя огонь догорал, они сидели с
Пьетром вместе. Он открыл три окна, и теперь тут было полно света. Тепло от солнца улучшало самочувствие, и она чувствовала себя спокойнее.
Пьетр протянул ей кусок хлеба с мягким сыром из овечьего молока. Он собрал пикник на ковре – лучшая пища,
что смог найти. Как прелестно с его стороны, даже если он просто её откармливал.
– Попробуй крабовое суфле, – сказал он, – до того, как оно остынет.
– Хорошо, – отозвалась она.
Она взяла кусок хлеба и сыра, но было трудно. Даже самые лучшие продукты казались грязью, когда приходила тошнота.
Она коснулась повязки на запястья.
– Что на этот раз? – спросил Пьетр.
– Змеиный яд.
Прежде этим её отравляли. Но на сей раз порезали, чтобы было большее, ибо Женевьева ненавидела её за Черноту. Пьетр посмотрел на рану и явно расстроился.
– Когда тебя коронуют, не придётся это делать.
Он дал ей маленькую тарелку с яичницей, икрой и сметаной. Она откусила и попыталась улыбнуться.
– Это не улыбка, Катари, а гримаса.
– Может, не стоит откладывать это до обеда, – предложила она.
– И ты пропустишь ещё два приёма пиши? – он покачал головой. – Надо восстановить твой аппетит. Попробуй тесто или хотя бы сок.
Катарина рассмеялась.
– Ты лучше всех! Даже лучше Жизель!
– Я? – он изогнул бровь. – Я прежде не пробовал. Мой дом хорошо укреплён и управляем Маргрет, хотя мне не хочется это признавать. Я всю жизнь служил.
– Тогда ты узнаешь всё сам, – сказала она. – Ведь много всего… Ты как Аррон. Неужели ты хочешь покинуть страну?
Что тебе Натали обещала?
– Место в совете после твоей коронации. Но ты важнее.
Он так посмотрел на неё, что она покраснела. Ему это нравилось. Он говорил, что Мирабелла – гордячка, что не покажет своё удовольствие от кого-то.
– Отравительницы хороши для острова, – он скормил ей ещё кусочек хлеба. – Сотни лет они на месте. Вествуды слишком высокомерны, если думают, что могут быть лучше.
– Вествуды и храм.
– Да. Храм. Не понимаю, почему они считают себя столь ущемлёнными. Почему должны полностью завоевать сердце народа… но это так.
Пьетр ел хлеб с яблочным желе. Он не воротил нос от нормальной пищи, как прочие Арроны. Он не давал Катарине чувствовать себя слабой.
– Тут пахнет пылью, Катари. Не понимаю, почему тебе это нравится.
Катарина посмотрела на высокие стопки книг в кожаных переплётах.
– Королева Катарина любила их… Любила читать о королевском материке. Знаешь, от кого Арсиноя получила своё имя?
– Нет.
– На материке была королева, которую убила сестра,
Арсиноя. Когда она родилась слабой, её так назвали… Арсиноя-
Природа…
– Так зло называть младенца… Я почти её жалею.
– Королева знает о рождении. Знает о Даре. Даже тогда мы являемся королевами. Бездарность не имеет прощения.
– У тебя, в любом случае, прекрасное имя, Катаринаотравительница. Она знала, что взрослой ты будешь милой и вдумчивой… – он провёл пальцем по её щеке. – И справедливой.
– Достаточно яркая, чтобы привлечь всех? – спросила она. –
Я и вправду такая?
– Да. Представь себе выражение лица Мирабеллы, когда все будут её игнорировать. Может быть, она будет так расстроена, что спрыгнет со скал в Ролансе.
Это было бы очень удобно. Тогда Катарине не придётся её отравлять в замке.
Катарина рассмеялась.
– Что? – спросил Пьетр.
– Я думала об Арсиное. О том, как легко и грустно будет её убивать после смерти Мирабеллы.
Пьетр рассмеялся. Он привлёк её к себе.
– Поцелуй меня, – промолвил он – и она повиновалась. Она становилась смелее – и нежно прикусила губу.
Он так красив… Она могла целовать его весь день и не устать.
– Ты быстро учишься.
– А ты? Со сколькими ты практиковался, Пьетр?
– Со многими. Почти с каждой в нашем доме, с большинством в деревне… С некоторыми разборчивыми друзьями моей матушки.
– Я не должна была спрашивать, – надулась она.
Он провёл ладонью по её колену, и Катарина рассмеялась.
Столько девушек. Женщин. И он её – только её сейчас.
– Ты не можешь находить меня куда более плохой, после стольких лет попыток? – спросила она.
– Нет, – он смотрел ей в глаза. – Никогда. Сложнее всего понять, что я думаю…
– Что?
– Вспоминать, почему я тут. Сделать из тебя королевуискусительницу. Чтобы ты получила поддержку на кострах.
– А поддержка имеет значение? Они не помогут убить сестёр.
– У любимой королевы много глаз и ушей. Поддержка важна после коронации.
Желудок Катарины сжался, отталкивая еду.
– Это всё давление и ожидание… У меня не выйдет, как на день рождения.
– Ты не подведёшь, – сказал Пьетр. – Когда ты ступишь во время костров, никто не будет смотреть на твоих сестёр. Когда женихи тебя увидят, о других королевах они забудут.
– Но Мирабелла…
– Забудь Мирабеллу. Надменную и жёсткую. Ты будешь улыбаться. Флиртовать. Будешь той королевой, как им хочется.
Если я смогу научить тебя стоять прямо.
– Прямо?
– Ты весьма кротка, когда идёшь, Катари. Я хочу, чтобы ты ходила, как повелительница. Иногда, даже кажется, что ты бегаешь туда-сюда…
– Ох…
Она рассмеялась и толкнула его. Он упал на ковёр и тоже рассмеялся.
– Ты прав. Я мечусь. Как крыса, – она улыбнулась. – Но это закончится. Ты научишь меня, и они забудут свои имена с одного взгляда.
– С одного взгляда? – переспросил Пьетр. – Смело.
– Но я это сделаю. И тебя заставлю забыться, – Катарина опустила глаза.
– Забыть это?
Она смотрела на него снизу вверх.
– Нет, другое.
Когда Натали взяла Катарину в Волрой, причина была одна – отравить пленника. Она никогда не заходила во дворец.
Не сидела на сессии Чёрного Совета, слушая их рассказы о налогах на фрукты Природы или стекло Роланса. Она не встречалась с представителями последнего короля-консорта от материка, когда они приходили со своими интересами. Но это нормально, говорила Натали, до коронации.
– Он судим в Кэнора, – сказала Натали, когда они выходили у Индрид-даун, видя Волрой. – За убийство. Жестоко, ножом.
Это не долго – определять наказание.
Повозка на мгновение остановилась на улице Эджмур, где находились боковые ворота дворца. Катарина запрокинула голову назад, прячась в темноте, но было слишком близко,
чтобы увидеть шпили. Когда её коронуют, она будет там жить –
но её никогда не интересовал Волрой. Вопреки величестве шпилей, это было слишком формальным и твёрдым. Больше окон и света, че в Грэйвисдрейк, но всё ещё холодно. И столько прихожих, музыка шагов в них…
Катарина отклонилась от окна, скрываясь за шторкой.
– Женевьева и Лукиан тут сегодня? – спросила она.
– Да. Может быть, мы встретимся за обедом. Я могу сделать так, что Женевьева будет сидеть за отдельным столом.
Катарина улыбнулась. Женевьеве до сих пор не позволили вернуться в Грэйвисдрейк. Натали предпочитает держать дом в тишине. Если повезёт, то её пустят только после окончания
Белтейна.
Повозка остановилась, и они вышли и проскользнули в здание. Люди, что проходили мимо, почтительно кивали паре в наглухо застёгнутых шерстяных пальто, скрывающихся за тёплыми чёрными шляпами. Катарина была осторожна и потянула рукава вниз, чтобы скрыть повязку Женевьевы,
струпья да волдыри. Всё уже почти зажило, куда быстрее, чем она ожидала. Благодаря Пьетру она стала здоровее и сильнее.
Большинство шкурок уже отшелушевалось, оставляя место для свежей и здоровой кожи, а шрамы не появлялись.
На лестнице, что вела к изоляторям, Катарина остановилась. Подземелья всегда её смущали, а у клеток был такой неприятный запах… Холодный, грязный лёд. Даже ветер спасается от Волроя и не приносит сюда ничего.
– А убийство – его единственное преступление? – спросила
Катарина, когда они осторожно спускались вниз по каменным ступеням. Камеры, как правило, оставлялись для особо важных заключённых. Совершивших преступление против королевы.
– Может быть, он бы остался в Кэноре после суда, -
призналась Натали. – Но мне кажется, ты можешь ещё раз попрактиковаться.
Внизу запах льда сменился истинным ароматом человека:
грязи, пота, страха. Стало теснее, а факелы распространяли его.
Натали сняла своё пальто, и стражник подал ей руку,
забирая его, прежде че они прошли сквозь узкий проём. Другой стражник открыл последнюю огромную металлическую дверь,
так сильно толкнул её, что сталь завизжала.
Из множества камер на нижнем уровне только одна была занята. Заключённый сидел в дальнем углу, прижав колени к груди. Он казался грязным, усталым, чуть старше обыкновенного мальчишки.
Кэтрин сжалась. Осуждён. За убийство. И страшно, как он выглядит сейчас – нельзя представить, что он делал это.
– Кого он убил? – спросила она у Натали.
– Другого мальчишку, на пару лет старше.
Они дали ему солому и одеяло. Остатки скудного завтрака валялись в углу рядом с ним, маленькая металлическая кружка и оцарапанная тарелка оказались в руках. Прутья, что их разделяли, были прочны, но она была бы в безопасности, даже если б они оказались из ткани. Жизнь вытекла из него за дни,
