Текст книги "Доза красивого яда (ЛП)"

Автор книги: Келси Клейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

– Без проблем.

Я иду на кухню и открываю холодильник, ища, куда Кэм положил пиво. Как только я замечаю его, спрятанное у задней стенки второй полки, я слышу кашель и сопение, доносящиеся с лестницы. Моя голова резко поворачивается, и когда глаза Лейкин встречаются с моими, она замирает.

Ее нос красный и раздраженный, а одеяло, в которое она завернута, является явным признаком того, что она больна. Похоже, вчера она завязала волосы в пучок и так и не поправила его после того, как проснулась, судя по тому, как пучок свисает набок у нее на голове. И больше всего бесит то, насколько чертовски великолепно она все еще умудряется выглядеть.

Больной человек никогда не должен выглядеть так чертовски хорошо.

– Можно, э-э… – Она делает паузу, чтобы откашляться. – Не мог бы ты передать мне бутылку воды?

Я киваю и беру одну, затем ставлю ее на остров, чтобы она могла взять.

– Спасибо.

Это первый раз, когда мы разговариваем за три дня, и у меня такое чувство, будто я делаю быстрый вдох после того, как чуть не утонул. Но знать, что это продлится недолго, – все равно что снова погрузиться под воду.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

Она отмахивается от этого, делая глоток воды. – Я в порядке. Это просто простуда.

Мои брови приподнимаются. – Но сейчас почти июнь.

– Это, наверное, из-за перемены погоды. – Она замолкает, а затем напевает что-то себе под нос. – Ты должен знать об этом все, будучи экспертом по переходу от горячего к холодному.

Ее слова попадают точно в цель, и я вздрагиваю от того, как больно они звучат. В мои намерения никогда не входило причинять ей боль или играть с ее чувствами, но это не меняет того факта, что это произошло. И все, что я хочу сделать, это загладить свою вину.

– Лей, – выдыхаю я, но все, что я собирался сказать, отпадает, когда в комнату входит Кэм.

– Ты голоден? Я, пожалуй, закажу пиццу. – Он останавливается и смотрит на Лейкин как раз в тот момент, когда она отводит от меня взгляд. – О, привет, холерик.

– Осторожно, – насмехается она над ним. – Я прямо сейчас пойду наверх и покашляю тебе в подушку.

Он достает меню из ящика и кладет его на стойку. – Знает ли мама, что она родила демона?

Лейкин ухмыляется. – Да. Она все время говорит о твоих родах.

Я никак не мог подавить появившуюся улыбку. Даже когда она чувствует себя дерьмово, она настоящая задира – заставляет тебя сожалеть о каждом слове, слетающем с твоих губ.

Просто было бы приятнее, если бы я тоже не был в этом замешан.

Каток битком набит болельщиками. Обычно тут всегда аншлаг, но это уже следующий уровень. Здесь не хватает мест, чтобы все могли сесть. После интервью Бофорта весь город хочет увидеть, как мы покажем им, кто здесь главный.

Мы все в раздевалке, готовимся и убеждаемся, что наш настрой на правильном пути. Если и есть что-то, что мы делаем лучше всего, то это оно. Возможно, мы не всегда ладим, но когда дело доходит до доказательства того, что мы лучшая команда в округе, мы объединяемся. Вот что происходит, когда вы все играете вместе в течение многих лет.

Я оглядываюсь в поисках сборника пьес, желая просмотреть его еще раз, но его нигде нет. И Кэма, если уж на, то пошло, тоже.

– Оуэн, – я привлекаю его внимание. – Ты видел Кэма?

Он кивает в сторону двери. – Он вышел на минутку.

– У него был с собой сборник пьес?

– Конечно.

Тьфу. – Спасибо, чувак.

Каждую игру Кэм на минутку выходит из раздевалки, чтобы повидаться со своей семьей. Его родители желают ему удачи, а Лейкин комментирует, как она надеется, что он упадет лицом вниз. На данный момент это, по сути, стало традицией.

Я хватаюсь за ручку и открываю дверь, чтобы пойти поискать его, но весь воздух мгновенно высасывается из моих легких, как только я выхожу.

Святое. Блядь. Дерьмо.

Лейкин стоит там с Мали и Кэмом, выглядя как воплощенная мечта. Ее волосы завиты, а легкий макияж, который, должно быть, нанесла для нее Мали, подчеркивает ее и без того захватывающие черты лица.

Я позволяю своему взгляду опуститься ниже и прикусываю губу, когда вижу, как ее белый топ заканчивается прямо под сиськами, оставляя обнаженным живот. Кольцо в пупке блестит на свету чуть выше того места, где джинсы облегают ее тело во всех нужных местах. От всего этого, вместе взятого, у меня, черт возьми, слюнки текут.

Дверь раздевалки начинает открываться позади меня, но когда я замечаю, что это Лукас, я быстро захлопываю ее обратно. Если он увидит, что она так выглядит, у него встанет, и тогда я буду вынужден зарезать его и окрасить лед в красный цвет его кровью.

Мне требуется все, что у меня есть, чтобы отвести от нее взгляд и оторвать челюсть от пола, когда я подхожу к Кэм.

– Привет, – говорю я, прочищая горло. – Можно мне взять сборник пьес? Я просто хочу обдумать пару вещей, прежде чем мы отправимся туда.

Он кивает. – Подожди. Я присоединюсь к тебе.

Когда он поворачивается обратно к девушкам, каждая из них обнимает его, и Лейкин говорит свою коронную фразу – желая ему удачи. А потом она ушла, не сказав мне ни единого слова. К счастью, Кэм даже не замечает этого и направляется обратно в раздевалку, а я смотрю ей вслед.

Она выглядит так аппетитно, что я мог бы есть ее весь день.

Хоккей – одна из немногих вещей, которыми я горжусь. После того, как я использовал его как отдушину, когда от нас ушел мой отец, это стало самой важной вещью в моей жизни. Это единственное, в чем я всегда был хорош, и никогда не было времени, когда моя голова не была погружена в игру – до сегодняшнего вечера.

Мы все возвращаемся в раздевалку после первого периода, каждому из нас нужна передышка, которую дает нам перерыв. Может, мы и выигрываем с перевесом в два очка, но это и близко не та бойня, на которую я надеялся. Каждый человек на льду выкладывался по полной.

– В чем дело, чувак? – спрашивает Кэм, возясь с чем-то в своем шкафчике.

Я качаю головой и выдыхаю. – Я не знаю. Просто это не моя ночь, но я пытаюсь.

Это гораздо более безопасный вариант, чем правда. Меня отвлекает то, что твоя сестра выглядит так, будто она секс на ножках – это не то, что прошло бы хорошо.

Он достает свой телефон и протягивает его мне, на экране интервью. Мы оба смотрим видео, которое смотрели более двадцати раз, и слушаем, как они несут свою чушь – ведут себя так, будто мы просто препятствие на их пути к чемпионату.

– Представьте, что они скажут, если действительно победят нас, – говорит Оуэн.

И он прав.

Ни при каких обстоятельствах мы не можем проиграть эту игру, как бы тяжело ни было перестать представлять, как вышвыриваю всех отсюда и трахаю Лейкин на каждой поверхности этого места.

Встав, я возвращаю ему телефон и хватаю свой шлем. К счастью, все остальные на взводе. Мы побеждаем, и до тех пор, пока мы сможем сохранять этот темп, их беспроигрышная серия закончится сегодня вечером.

Но когда я выхожу за дверь, у открывшегося передо мной зрелища появляется идея получше – убить их гребаного капитана.

Лейкин прислонилась спиной к стене, и на ее лице появилось кокетливое выражение, когда он склонился над ней. Мои зубы скрежещут, и единственное, что я хочу сделать прямо сейчас, это оторвать его от нее и вырубить к чертовой матери, но я не могу.

Какое право я имею это делать? Она не моя.

Заставляя себя смотреть прямо, я позволяю своей клюшке принять на себя основной удар моего гнева и прохожу мимо них. Но это не значит, что я не смотрю на нее в ту же секунду, как возвращаюсь на лед.

Я ненавижу каждую чертову вещь в этом.

То, как он приковывает к себе все ее внимание.

То, как он играет с прядью ее волос.

То, как светится все ее лицо, когда она смеется над чем-то, что он сказал.

Я не собственник. Однажды девушка попыталась переспать с Кэмом, чтобы заставить меня ревновать, и все, к чему это привело, – это то, что я бросил ему презерватив и сказал, чтобы он занялся этим. Но, наблюдая за ней с ним, я чувствую себя так, словно живу в своем личном аду.

Мали подходит, чтобы забрать Лейкин, и на секунду я испытываю облегчение, но когда он протягивает ей маленький листок бумаги, все, что я вижу, – это красный цвет.

Обе команды возвращаются на лед, и все снова занимают свои места, поскольку пришло время померяться силами – и мне противостоит не кто иной, как сам мистер Флирт. Мы стоим друг напротив друга, судья сбоку от нас, и меня охватывает ярость от того, как он оборачивается, чтобы улыбнуться Лейкин.

– Эй, – рычу я. – Не спускай глаз со льда.

Он издевается. – В чем, черт возьми, твоя проблема?

– Пока ты, блядь, держишься от нее подальше, у меня не будет проблем.

Саркастический смешок, слетающий с его губ, – последнее, что ему следует делать, и когда шайба падает, только для того, чтобы он немедленно толкнул меня, все ставки отменяются.

Моя клюшка падает на землю, когда я разворачиваюсь, замахиваясь. Обычно в хоккейных драках по крайней мере несколько секунд танцуют друг вокруг друга, но не в этот раз. Я срываю с его головы шлем и отбрасываю одну перчатку, чтобы убедиться, что он чувствует каждый удар моего кулака по его лицу.

Он пытается сопротивляться, нанося несколько ударов, но это ничто по сравнению с побоями, которые он получает. И когда я хватаю его за джерси и валю на лед, судье недостаточно просто дать свисток. Ему приходится оттаскивать меня от него.

Мы вдвоем направляемся к своим штрафным, и только когда я сажусь, я вижу ее. Мали выглядит впечатленной, но Лейкин далека от этого, она закатывает глаза и качает головой.

Неважно. Добавь это к гребаному списку вещей, которые я сделал неправильно.

Мне все равно.

Я думал, что это все. Что я выплесну свой гнев, немного пустив ему кровь. Но я был неправ. Так радикально неправ.

Дерьмо попадает в вентилятор после второго перерыва. Я должен чувствовать себя великолепно. Возможно, им и удалось забить еще один гол, но мы увеличили свое преимущество еще на два очка, сделав счет 7:3. Если мы не сможем победить с отрывом, то это самое близкое к тому, чтобы занять второе место. Но когда мы все возвращаемся на лед, ярости, которая взрывается внутри меня, достаточно, чтобы поджечь весь гребаный мир.

Лейкин сидит на трибунах с Мали и ее родителями, но она больше не отмораживает себе задницу в белом топе, который был на ней раньше.

Все намного хуже.

На ней его гребаная джерси.

Все мои намерения дать ей пространство и держаться подальше, чтобы уважать ее границы, вылетают прямо в окно, когда я подъезжаю к ней и стучу по стеклу. Мали смеется, когда взгляд Лейкин встречается с моим, наблюдая, как я машу ей в мою сторону. Она спускается с трибуны и встает по другую сторону стекла.

– Сними это дерьмо, – рычу я.

Она совсем не впечатлена. – Нет.

Неправильный ответ. – Я серьезно, Лейкин. Сними это на хрен, или я с тебя это сорву.

Уголок ее рта слегка приподнимается, и она скрещивает руки на груди. – Мой напиток пролился, а это значит, что если я сниму это, то буквально останусь сидеть здесь в лифчике. Это действительно то, чего ты хочешь?

Черт. В ее словах есть смысл. Но это не значит, что я просто буду стоять рядом и позволять ей выглядеть так, будто она принадлежит ему. Это произойдет только через мой труп.

Сойдя со льда, я подхожу к своему шкафчику и беру запасную джерси, которая у меня там висит. Я крепко сжимаю ее, снова распахиваю дверь и подношу к Лейкин, передавая ей, когда отхожу в сторону от трибун.

Ее брови хмурятся, когда она поднимает ее и смотрит на обратную сторону. – Нет. Абсолютно нет. Ты не предъявишь на меня никаких прав или что бы ты там ни пытался сделать. Принеси мне что-нибудь из вещей Кэма.

Да, этого не произойдет. – Это или бюстгальтер, и ты может быть и напористая, но ты не из тех, кто занимается самоуничижением.

Она бросает на меня взгляд, который соперничает с тем, что был у нее в магазине серфинга. – Ты мудак, ты знаешь это?

– Ага, – отвечаю я. – И я рад, что ты это поняла. А теперь ненавидь меня, сколько хочешь, но сними его гребаную джерси.

У нее нет ни малейшего шанса продолжить спор, когда я ухожу и возвращаюсь на лед. И когда я снова смотрю на нее, она, может быть, и злится, но она делает это, с моим номером на своей спине.

Начинается третий период, и вскоре я снова оказываюсь лицом к лицу с чуваком, который, должно быть, сегодня хочет умереть, если судить по ухмылке на его лице. Мы находимся в их зоне, и у нас есть шанс забить снова, если игра пойдет так, как нам хотелось бы. Но пока мы ждем, когда шайба упадет, он просто ничего не может с собой поделать.

– Ты думаешь, я не трахну ее, пока на ней твоя джерси? – спрашивает он, и его ухмылка становится самодовольной. – Не волнуйся. Я обязательно дам тебе знать, как ощущается ее киска.

Это не моя вина.

Мои действия не принадлежат мне.

И то, как моя клюшка летит ему в лицо, рассекая кожу возле уголка его глаза, – это не то, за что кто-либо когда-либо получит от меня извинения. Честно говоря, ему повезло, что это все, что я сделал.

Его перчатка мгновенно закрывает ему глаз, и прежде чем я успеваю продолжить атаку, судья встает между нами и удерживает меня.

– Иди, проверь это, – кричит ему судья, а затем поворачивается ко мне. – Хорошая работа, крутой парень. Тебя только что вышвырнули из игры.

Может быть, таков был его план. В конце концов, единственный шанс, который у них есть на победу, – это избавиться от одного из наших лучших игроков. Меня бы не удивило, если бы после последнего периода они решили сыграть грязно. Возможно, я сыграл ему на руку, но к черту все это.

Оно того стоило.

Я отталкиваю от себя руки судьи и ухожу со льда. Тренер качает головой, когда я прохожу мимо, но не делает ничего, чтобы помешать мне зайти в раздевалку. Каждый человек в моей команде знает, что сейчас не время пытаться заговорить со мной.

Моя кровь все еще кипит, когда дверь за мной закрывается. Я срываю свой шлем и швыряю его через всю комнату, без сомнения, поцарапав его и заставив меня нуждаться в новом. К черту оставаться здесь до конца игры. У ребят все под контролем. Лучшее, что я могу сделать для всех прямо сейчас, – это убраться отсюда к чертовой матери.

Я сажусь на скамейку и снимаю коньки, хладнокровно гадая, достаточно ли остры лезвия, чтобы перерезать парню горло.

Да, как я и сказал…

Мне нужно убраться подальше от этого места.

Мне удается снять форму, и я натягиваю джинсы, когда слышу, как открывается дверь. Все мое тело замирает, мне даже не нужно смотреть, чтобы понять, кто это.

Напряжения, которое вибрирует между нами, достаточно, чтобы понять это.

– Ты не хочешь рассказать мне, что это было? – спрашивает она.

Я отказываюсь смотреть на нее. – Это хоккей. Драки случаются постоянно.

Единственный способ выбраться из этой комнаты, не сделав чего-то еще, о чем я неизбежно пожалею позже, – это вести себя так, будто это было не из-за нее, хотя мы оба знаем, что это не так. Назовите это правдоподобным отрицанием.

– А джерси?

Я усмехаюсь. – Ты не можешь надеть джерси команды соперника на одну из наших игр. Не позволяй этому забивать себе голову.

Она издает смешок, не веря ни единому слову, слетающему с моих губ. – А как насчет этого?

Наконец, обернувшись, я вижу, что она держит в руках тот же маленький листок бумаги, что и раньше, с нацарапанным на нем номером его телефона.

– Ты хочешь сказать, что это не имеет к этому никакого отношения?

Я опускаю голову и усмехаюсь, зная, что сейчас я ни черта не могу сделать. Моральный компас, который она велела мне засунуть себе в задницу, вылетает в трубу, и нигде не найти ни грамма самоконтроля.

Меня больше ничто не остановит.

– Ты действительно думаешь, что он – то, что тебе нужно? – спрашиваю я низким голосом, медленно подходя к ней. – Ты думаешь, он может заставить тебя чувствовать то же, что и я? Заставит все твое тело дрожать, когда ты кончаешь?

Ее горло вздрагивает, когда она сглатывает, но она не осмеливается произнести ни слова. Все, что она может сделать, это смотреть на меня в ответ, когда я подхожу к ней. Достав зажигалку из кармана, я ни на секунду не отвожу от нее взгляда, поджигая бумагу.

Когда тепло достигает ее пальцев, она отпускает его и смотрит, как он падает на пол, превращаясь в пепел, сгорая на кафеле. Я беру ее за подбородок большим и указательным пальцами и возвращаю ее пристальный взгляд к себе.

– Он не может, и я даже не позволю ему попытаться. – Я удерживаю ее на месте, приближаясь, пока мои губы не оказываются прямо напротив ее, чувствуя, как жар нашего дыхания смешивается воедино. – Потому что ты, черт возьми, моя.

И маленькое пространство между нами исчезает, когда я целую ее так, что мы оба падаем в пропасть.

14

Я не собиралась быть той, кто сделает это первой, но в ту секунду, когда он пересекает черту, которую столько раз стирал до этого, нас уже ничто не сдерживает. Мои руки обвиваются вокруг его шеи, мои пальцы зарываются в его волосы. То, как он, не теряя времени, заставляет меня открыть рот и переплетает свой язык с моим… Все это обостряет мои чувства.

Единственное, на чем я могу сосредоточиться, единственное, о чем я могу думать, – это он.

Его руки обхватывают меня за талию, затем он с легкостью поднимает меня и прижимает к стене. Я обхватываю его ногами, и в тот момент, когда я чувствую, как его твердый член трется о мою киску, я стону ему в рот.

Проводя ногтями по его спине, я наслаждаюсь тем, как он выгибается навстречу мне, но этого недостаточно. Между нами слишком много слоев. Слишком многое отдаляет его именно от того места, где я хочу его.

Где он мне нужен.

Он прерывает поцелуй только для того, чтобы прижаться губами к моей шее. Я задыхаюсь от этого ощущения и поворачиваю голову, чтобы дать ему больше доступа. Он мог бы пометить каждый дюйм моей кожи, и я не думаю, что прямо сейчас он получил бы от меня хоть одну жалобу.

– Боже, ты так чертовски хорошо выглядишь в моей джерси, – бормочет он, касаясь моей кожи. – Маленькая соблазнительница. Тебе нравится проверять мои пределы, не так ли?

Я ударяюсь головой о стену, тяжело дыша. Его рука поднимается, чтобы обхватить меня за горло, и его глаза пристально смотрят в мои.

– Ответь мне, Лейкин.

Черт. – Да.

– Что да?

– Я люблю проверять твои пределы, – признаю я. – Хотела увидеть, как ты сломаешься.

На его лице появляется самая сексуальная ухмылка, которую я когда-либо видела. – Миссия, блядь, выполнена.

Обхватив пальцами мою шею, он снова накрывает мой рот своим. То, как его язык двигается вместе с моим, как будто у меня нет ни единого шанса на какое-либо доминирование, опьяняет. Я могла бы в буквальном смысле опьянеть только от него.

Раздается звуковой сигнал и радостные возгласы, сообщающие нам обоим, что хозяева поля забили, и Хейс неохотно отстраняется. Его глаза скользят по моему лицу, выискивая что-то, о чем я не догадываюсь, а затем он выдыхает.

– Как бы сильно я ни хотел взять тебя прямо здесь, последнее, чего мы хотим, это чтобы кто-то из команды застал нас врасплох, – говорит он.

Я киваю, все еще пытаясь отдышаться. – Верно. Ты прав.

Он осторожно ставит мои ноги обратно на землю и делает шаг назад. На мгновение у меня в животе образуется пустота, когда я думаю, что все кончено, и тогда он снова погрузится в свою обычную спираль сожалений, но это улетучивается из моей головы в ту минуту, когда он говорит.

– Ты можешь придумать предлог для своих родителей, чтобы уйти?

Я киваю и провожу пальцами по волосам в попытке привести их в порядок.

– Хорошо. – Он достает футболку из своего шкафчика и натягивает ее. – Иди, разберись с этим, а потом встретимся у моего грузовика.

– Хорошо.

Я поворачиваюсь, чтобы сделать именно это, но прежде чем успеваю дойти до двери, он тянет меня обратно. Его большой палец скользит по моей щеке, когда он целует меня еще раз – на этот раз нежно.

– Ты сведешь меня в могилу, – почти шепчет он.

Улыбаясь, я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы поцеловать его в щеку, а затем выхожу за дверь.

Я обхватываю себя руками и возвращаюсь на трибуны. Все еще на взводе после недавно забитой шайбы, но у меня есть работа, которую нужно выполнить.

– Вот ты где, – радостно приветствует меня моя мама. – Ты в порядке?

– Нет, – лгу я. – Думаю, я, возможно, перестаралась. Я все еще не чувствую себя на сто процентов, так что я просто собираюсь пойти домой и отдохнуть.

Ее брови хмурятся, но когда мой папа кричит о чем-то, что происходит на льду, ее внимание переключается на что-то другое. – Хорошо, милая. Что ж, я надеюсь, ты почувствуешь себя лучше.

– Тебе нужно, чтобы я отвезла тебя домой? – спрашивает Мали, напоминая мне, что я приехала сюда с ней.

Я качаю головой. – Все в порядке. Меня ждет Uber снаружи.

– Как удобно. – Сарказм, сквозящий в ее тоне, остается незамеченным моими родителями, но я слышу его громко и ясно.

Я незаметно показываю ей средний палец, заставляя усмехнуться. Взяв джерси Грега, я передаю ее Мали.

– Проследи, чтобы он получил это обратно.

Ее брови приподнимаются. – Ты не хочешь оставить ее себе?

О да. Я уверена, что это не закончилось бы хорошо. – Нет. Мне это ни к чему.

Прежде чем она успевает сказать что-нибудь еще, что могут уловить мои родители, я машу им троим и ухожу, нетерпеливо направляясь к двери.

Когда я выхожу на улицу, грузовик Хейса стоит на стоянке. Я опускаю голову и забираюсь на пассажирское сиденье. Он наблюдает, как я пристегиваю ремень безопасности, и как только я заканчиваю, он заводит грузовик.

Никто из нас не произносит ни слова, когда он выезжает с парковки. Я не могу поверить, что это происходит на самом деле. Он везет нас Бог знает куда с единственным намерением прикоснуться ко мне всеми способами, о которых я мечтала.

Останавливаясь на красный свет, он смотрит на меня и усмехается, качая головой и снова сосредотачивается на дороге.

– Что? – спрашиваю я с любопытством.

– Ты ведешь грязную игру.

Моя улыбка становится шире, но я ничего не признаю. – Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Весело хмыкая, он нажимает на газ, когда загорается зеленый свет. – На каждую игру, на которой я видел тебя, ты приходила в джинсах или спортивных штанах, с волосами, завязанными сзади, как будто тебя это не беспокоило. Но сегодня вечером ты появляешься в таком виде, будто готова провести ночь в городе.

Честно говоря, этот наряд был идеей Мали, и притом блестящей. Возможно, там было немного холодновато, но как люди говорят? Без труда не вытащишь и рыбку из пруда? Очевидно, это того стоило.

– А потом у тебя хватило наглости надеть чужую джерси.

Я не могу удержаться от смеха. – В свою защиту скажу, что моя майка была испорчена, и мне нужно было надеть что-то другое.

– Значит, ты идешь в раздевалку и берешь одну из моих, – рычит он. – Но единственный чертов номер, который будет на твоем теле, – это мой. Тот факт, что ты вообще уделила этому говнюку время, выводит меня из себя.

Хорошо. В этом-то и был смысл. – Может быть, я просто хотела чувствовать себя хорошо.

Он усмехается, поворачивая руль влево. – О, поверь мне, детка. Ты собираешься это сделать.

Детка. Боже, у меня такие чувства любви и ненависти, что это заставляет мое сердце учащенно биться.

Хейс паркует грузовик и выключает фары, оставляя лунный свет единственным, что освещает пустую парковку. Пляж перед нами не пользуется популярностью, в основном им пользуются только местные серферы и рыбаки. Он точно знал, куда идти, чтобы убедиться, что нас не поймают.

Когда он поворачивается ко мне лицом, мое дыхание немного сбивается.

– Если мы сделаем это, ни один из нас не сможет забрать это обратно. Ты ведь знаешь это, верно?

Я прижимаю язык к щеке. – Я никогда ничего не забирала обратно.

Закрыв на секунду глаза, он хрипло смеется. – Трудно сказать, кто убьет меня первым, ты или Кэм.

– Вероятно, пятьдесят на пятьдесят, – признаю я.

– Конечно, это так. – Он нежно улыбается, но улыбка исчезает, когда он становится серьезным. – Не быть откровенным с тобой раньше было подлым поступком. Мне следовало поговорить с тобой, и я больше не совершу этой ошибки, поэтому я говорю с тобой сейчас.

Он на мгновение замолкает, чтобы быть абсолютно уверенным, что завладел моим вниманием.

– Если ты ищешь отношения, то здесь ты их не найдешь. Скажи мне, что это нарушает условия сделки, и я отвезу тебя домой прямо сейчас. Никаких обид.

Услышать эти слова – не шок. Я всегда знала, что он за парень, и я никогда не думала, что мы будем делать то, что уже сделали, так что неудивительно, что мы не уедем вместе в закат или еще какая-нибудь романтическая хрень. Но это не значит, что та часть меня, которая жаждет этого, не разочарована.

Тем не менее, я не собираюсь сейчас отступать из-за небольшой формальности.

Если мне разобьют сердце, что ж, по крайней мере, я получила от этого несколько оргазмов.

– А что, если меня это не волнует?

Он высовывает язык, чтобы облизать губы. – Я просто хочу, чтобы ты была уверена, что это то, чего ты хочешь.

– Так и есть, – говорю я без малейших колебаний.

Он ухмыляется и облокачивается на центральную консоль. – Тогда иди сюда.

Я встречаюсь с ним посередине. Он заправляет прядь волос мне за ухо и кладет руку мне на затылок, чтобы притянуть меня к себе. Поцелуй медленный. Мягкий и взвешенный. Он прижимается своим ртом к моему, как будто у нас в запасе все время в мире. Но когда я прикусываю его нижнюю губу зубами, он больше не сдерживается.

Все меняется от легкого и деликатного до огненно-адского желания и нужды. Он тянет за рычаг, чтобы откинуть спинку сиденья, и тянет меня на себя.

– Черт, – стонет он.

Я прижимаюсь к нему, чувствуя, какой он твердый под джинсами. – Мне это нужно. Ты мне нужен.

Издав легкий стон, он расстегивает свои джинсы и выгибается достаточно, чтобы снять их. Его член лежит у него на животе, выглядя так, словно он действительно может разорвать меня пополам. А сердитый оттенок красного показывает, насколько он возбужден. Если какая-то часть меня все еще думала, что я единственная, кто хочет этого, она быстро успокоилась.

Его пальцы перемещаются к пуговице на моих джинсах. Снять их в таком положении непросто, но мы справляемся. Когда мои трусики падают на пол его грузовика, он проводит большим пальцем по моему клитору, посылая заряд удовольствия.

– Я не могу дождаться, когда окажусь внутри тебя, – говорит он мне, играя с моей киской. – Это будет так чертовски хорошо.

Ожидание убьет меня. Я хватаюсь за низ его джерси и собираюсь стянуть ее через голову, когда он останавливает меня и снова опускает ее.

– О нет, детка, – рычит он. – Оставь ее. Хочу трахнуть тебя, пока на тебе это надето.

Позвольте мне сказать вам, что для парня, который не заводит отношений, он ужасно собственнический. Но упоминание об этом прямо сейчас привело бы к резкой остановке, поэтому вместо этого я наклоняюсь вперед и целую его.

Чувствуя, как два его пальца погружаются внутрь меня, я стону от облегчения. Я нуждалась в нем с тех пор, как он делал это в последний раз. Ничто из того, что я делала, даже вибратор, на покупке которого настояла Мали, не помог. Ничто из этого не заставляло меня чувствовать что-либо близкое к тому, что делает со мной он.

– Эйч, – умоляю я. – Боже, Эйч.

Он ухмыляется во время поцелуя. – Скажи мне, чего ты хочешь, Рочестер.

При любых других обстоятельствах я бы покраснела и уклонилась от его просьбы, но прямо сейчас? К черту все это.

Отстраняясь, я смотрю ему прямо в глаза. – Я хочу, чтобы ты трахнул меня.

– Хорошая девочка.

Я прихорашиваюсь от комплимента, когда он тянется к центральной консоли и достает презерватив. Он берет свой член в руку и пару раз дрочит его, не сводя с меня пристального взгляда. Я отвожу взгляд, чтобы посмотреть, как он натягивает на себя презерватив.

– Последний шанс отступить, детка, – говорит он мне, но я качаю головой.

– Этого никогда не случится.

Схватив меня за бедра, он насаживает меня на свой член. – Спасибо, черт возьми.

Все во мне словно горит, когда он трется о мой вход, дразня и мучая. И когда он начинает опускать меня на себя, растяжение жалит и обжигает одновременно. Я делаю все возможное, чтобы скрыть боль, но он уделяет мне слишком много внимания. Еще до того, как он засунул внутрь всю головку, он видит, как я слегка вздрагиваю, и замирает.

Я отвожу взгляд, надеясь, что это заставит его продолжать, но он не собирается этого допустить.

– Посмотри на меня.

Я бы действительно предпочла не делать этого прямо сейчас.

– Лейкин, – говорит он, и это не просьба. – Посмотри на меня.

Сделав глубокий вдох, я делаю, как он говорит. Он пристально смотрит мне в глаза. На его лице отражается целая гамма эмоций, но самая большая из них – беспокойство.

– Ты…

Он не заканчивает вопрос, и я использую это в своих интересах.

– Лесбиянка? – Я заканчиваю за него. – Нет, явно нет. Мали привлекательна и все такое, но ей не хватает необходимых деталей.

Это должно было быть шуткой, но ему не смешно.

– Ты девственница?

Черт. Я закатываю глаза, как будто идея возмутительна. – Черт возьми, нет. У меня много раз был секс.

Да, он ни на секунду не купился на это. Не то чтобы я думала, что он это сделает. Я ужасная лгунья, и это было самое далекое от моего лучшего выступления.

Он выдыхает, как будто ему стыдно за себя, и немедленно выходит из меня. Я откидываю голову назад и стону, когда он опускает меня обратно, на этот раз его член лежит под моей киской, а не пульсирует внутри нее.

– Это такой пиздец, – говорит он, борясь с собой.

– Это не так. Я же говорила тебе. – Я прижалась своим лбом к его. – Я хочу этого. Я хочу тебя.

Медленно целуя его, я чувствую, как он немного сдерживается, но затем начинает двигать своим ртом вместе с моим. Я прижимаюсь к нему и издаю хриплый стон, когда его член дергается. Я начинаю думать, что он снова согласен с этим, но когда я пытаюсь снова ввести его в себя, он останавливает меня.

– Лей, – говорит он, и я боюсь того, что будет дальше. – Мы здесь говорим не о каком-то случайном трахе. Это твой первый раз. Ты заслуживаешь гораздо, блядь, большего, чем это.

Он оглядывает грузовик, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.

Мои плечи опускаются, когда я понимаю, что этого не произойдет – разочарование заполняет пустоту, которую я бы предпочла заполнить им. Но когда он замечает, что выражение моего лица меняется, он немного смягчается

– Эй. – Он кладет ладонь мне на лицо, чтобы заставить меня посмотреть на него. – Только потому, что мы не можем заняться сексом, это не значит, что я все еще не могу доставить тебе удовольствие.

Притянув меня к себе, он снова целует меня, на этот раз круговыми движениями поглаживая мой клитор. Это и близко не так хорошо, как я себе представляла, трахаться с ним, но, Боже, это потрясающее ощущение. Он точно знает, как прикасаться ко мне, как двигаться, чтобы мне захотелось кричать.