Текст книги "Доза красивого яда (ЛП)"

Автор книги: Келси Клейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Когда я начинаю тереться о его член, его руки скользят вверх по моему животу и забираются под лифчик. Он хватает обе мои груди, играя с моими сосками. Когда он видит, как мое тело реагирует на его прикосновения, он коварно улыбается. Приподнимая свою майку и мой лифчик ровно настолько, чтобы оставить меня обнаженной, он накрывает ртом одну грудь.

О, черт возьми.

Не поймите меня неправильно, я путалась с парнями. В какой-то момент, когда я подумала, что действительно хочу быть с Крейгом, я подрочила ему и позволила себя потрогать. Но я не почувствовала ничего даже отдаленно похожего на это.

Это все.

Я запрокидываю голову, издавая звуки, которые мне не следовало издавать. Щеки Хейса впадают вокруг моего соска, когда он посасывает его и дразнит языком. Запуская пальцы в его волосы, я притягиваю его ближе и сильнее прижимаюсь к нему.

Внутри меня начинает нарастать давление, но этого недостаточно.

Мне нужно больше, чем это.

Больше, чем его пальцы.

Он мне нужен.

– Да, детка, – стонет он, ложась на спину. – Потрись о мой член. Используй меня, чтобы кончить. Бери, что хочешь.

Я в отчаянии прикусываю губу. – Чего я хочу, так это чтобы ты трахнул меня.

Его глаза сужаются, когда он смотрит на меня, и я знаю, что он думает об этом. Я чувствую его под собой – чувствую, какой он твердый и как его член умоляет об освобождении. В последней отчаянной попытке подтолкнуть его к краю, я смотрю на него, в моих глазах нет ничего, кроме чистого желания.

– Пожалуйста? – Я умоляю его. – Мне это нужно. Мне нужно почувствовать тебя внутри себя.

– Лейкин, – предупреждает он.

Я закатываю глаза. – Я знаю, знаю. Я заслуживаю лучшего. Я слышала тебя. Но это не меняет того факта, что это именно то, чего я хочу. Так что, если ты не хочешь трахать меня, потому что ты действительно этого не хочешь, или потому что у тебя какой-то странный комплекс по поводу лишения меня девственности, это нормально. Я найду кого-нибудь другого, кто расколет мою вишенку, и тогда мы сможем вернуться к этому разговору. Но если ты делаешь это только потому, что у тебя в голове есть какая-то идея, что я—

Мои слова обрываются, когда он целует меня… жестко. Его язык танцует с моим, когда он приподнимает меня и снова прижимается ко мне. И на этот раз, когда он начинает опускать меня на себя, он не останавливается.

Он не останавливается.

Он скользит в меня и целует, несмотря на боль.

И, черт возьми, это такая приятная боль.

Ощущение того, как его член растягивает меня, – это все, и когда он достигает дна, звуки, наполняющие грузовик, откровенно порнографичны.

– Ты такая чертовски тугая, – стонет он.

– Я ведь не делаю тебе больно, правда? – Спрашиваю я, чувствуя себя немного неуверенно.

Он усмехается, затаив дыхание. – Нет, детка. Ты само совершенство. Я собираюсь начать двигаться, хорошо?

Я киваю, и он использует свою хватку на моей талии, чтобы начать поднимать меня и опускать обратно. Первые несколько раз это причиняет такую же боль, как и в начале, но по мере того, как он ускоряет темп с каждым толчком, боль превращается в удовольствие.

– О Боже, – стону я, чувствуя себя так хорошо. Так полна им.

Он чувствует себя так же, откидывая голову на подголовник. – Вот и все. Именно так. Черт, Лейкин. Ты так хороша для меня.

Его слова разжигают что-то внутри меня, так же, как они это сделали в моей спальне. Моя единственная цель, моя единственная забота в мире – быть такой, какой он хочет, чтобы я была. И прямо сейчас все, чего я хочу, это дать ему то, чего он хочет.

Я убираю его руки от себя и прижимаю их к его голове, когда начинаю подпрыгивать на его члене. Его пальцы переплетаются с моими, и его зубы впиваются в губу, когда он наблюдает, как я достигаю нашей общей цели.

– Мне нравится видеть тебя такой, – говорит он мне. – Видеть тебя в моей джерси, чувствовать, как твоя киска обхватывает мой член. Не могу дождаться, когда почувствую, как ты кончаешь на него.

Тихий стон срывается с моих губ, и он ухмыляется.

– Это то, чего ты хочешь, детка? Хочешь кончить прямо на мой член?

– Да, – выдыхаю я. – Я хочу, чтобы ты чувствовал себя хорошо.

Он выгибается навстречу мне. – Так и есть. С тобой мне так чертовски хорошо.

Увеличивая скорость, я понимаю, что уже так близко. Это прямо здесь, готовое взорваться внутри меня, как бомба. Мне просто нужно, чтобы он был глубже.

Мне нужен каждый его дюйм глубоко в моей киске.

В ту секунду, когда я отпускаю его руки, он снова обхватывает меня за талию и притягивает к себе – сильно и грубо. Я опускаю голову ему на плечо, начиная терять контроль. В этот момент больше ничего не существует. Есть только он и я, и то, как он трахает меня, одновременно притягивая к себе.

– Черт возьми, Лейкин, – стонет он. – Я собираюсь кончить. Мне нужно, чтобы ты кончила со мной.

Мои пальцы впиваются в его руки, и когда он протягивает руку между нами и начинает играть с моим клитором, я погружаюсь на глубину. Хейс поворачивает голову и целует меня, заглушая мои стоны, когда все мое тело сжимается и дрожит вокруг него.

– Да, – выдыхает он. – Черт возьми, да. Такая хорошая девочка для меня.

Он толкается еще несколько раз, растягивая мой оргазм, прежде чем последовать за мной прямо к краю. Его член пульсирует внутри меня, когда он выливает все, что у него есть, в презерватив.

Моя голова остается лежать у него на плече, пока мы вдвоем пытаемся восстановить дыхание. Все окна запотели, как в каком-нибудь фильме, и я улыбаюсь, когда поднимаю руку и кладу ее на стекло, скользя ею вниз, пока не добираюсь до двери.

Хейс усмехается, наблюдая за мной. – «Титаник», серьезно?

– Что? – возражаю я. – Это классика.

Он может вести себя так, будто я нелепа, но ухмылка на его лице говорит об обратном – как и круги, которые он бездумно рисует на моей спине.

Мы остаемся в таком положении еще несколько минут, пока не начинаем испытывать дискомфорт. Нежно поцеловав меня в макушку, он поднимает меня с себя и усаживает обратно на пассажирское сиденье.

– Я не причинил тебе боли, не так ли? – спрашивает он, снимая презерватив и протягивая мне мою одежду.

Я с улыбкой качаю головой. – Нет. Вовсе нет.

– Хорошо.

Он почти полностью одет, в то время как я все еще пытаюсь найти свои трусики. Когда он замечает это, то ухмыляется и поднимает их вверх.

– Ищешь это?

Я киваю, но, когда я приближаюсь, чтобы взять их, он забирает их и засовывает к себе в карман.

– Я оставлю их себе, – говорит он мне. – Одевайся.

Это и близко не должно быть так горячо, как есть. Но все же, даже когда я натягиваю джинсы и чувствую, как неудобно в них без нижнего белья, я не могу перестать думать об этом.

– Подожди. – Я прищуриваюсь, глядя на него. – Это не какой-то твой странный фетиш, не так ли? У тебя в комнате целый склад женских трусиков?

Он фыркает. – Я так рад, что ты считаешь меня таким развратником, Рочестер.

– Это не то, что я– Я закрываю рот и фыркаю.

Может быть, что у него в комоде целый ящик, заполненный памятками о девушках, которых он трахал? Конечно. Скажет ли он мне, если сделал это? Ни за что на свете. Нет никакого способа ответить на этот вопрос, не заставив его выглядеть так, как он не хочет выглядеть.

Если он скажет мне, что так и есть, это будет выглядеть так, будто я просто еще один номер. Еще один случайный трах.

И если он скажет мне, что это не так, он признает, что я значу для него больше, чем любая из женщин, с которыми он спал до меня.

По сути, это вопрос с подвохом. Ему не победить.

На полпути к моему дому мы слушаем радио, и моя рука высовывается из окна, ощущая легкий ветерок между пальцами. Я пою вместе с музыкой, откидывая голову назад. Хейс смотрит на меня и улыбается, прежде чем положить руку мне на ногу.

Это такой маленький жест, и для кого-то другого он мог бы показаться незначительным, но из-за него у меня в животе порхают бабочки. Возможность того, что может произойти дальше, тяжелым грузом лежит на задворках моего сознания, но я отгоняю ее прочь. Я отказываюсь разрушать это чрезмерными размышлениями. Я могу побеспокоиться об этом позже.

Прямо сейчас я просто хочу наслаждаться этим.

Мы подъезжаем к моему дому десять минут спустя, и, к счастью, дома еще никого нет. Неизвестно, что сказал бы кто-нибудь из моей семьи, если бы увидел, как Хейс высаживает меня. Особенно Кэм.

Я расстегиваю ремень безопасности, но он не убирает руку с моего бедра.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке? – спрашивает он, звуча искренне обеспокоенным этим.

Это мило, на самом деле. – Да, я в порядке. Я обещаю.

Удовлетворенный моим ответом, он бросает взгляд на дом, а затем наклоняется, чтобы поцеловать меня еще раз. Это не поцелуй жалости или обязательства, это просто… приятно. Он отстраняется и смотрит на меня с чем-то необъяснимым в глазах.

– Спокойной ночи, красавица.

Мое дыхание сбивается. – Спокойной ночи.

Выбираясь из грузовика, я собираюсь закрыть дверь, когда он останавливает меня.

– Лейкин?

– Да?

– Ты достаточно отвлекаешь на наших играх, – говорит он мне. – Если ты ожидаешь, что мы победим, я бы подумал о том, чтобы больше так не одеваться.

Моя улыбка становится шире, когда я смеюсь. – Поняла. В следующий раз я надену тренч.

Его глаза сужаются. – С одеждой под ним?

Я пожимаю плечами. – Посмотрим.

Его голова запрокидывается, и он стонет, когда я закрываю дверь и захожу внутрь. Он может наслаждаться представлением этого мысленного образа всю оставшуюся ночь. Тем временем я поднимаюсь прямо в свою комнату и переодеваюсь во что-нибудь более удобное.

С каждым своим движением я чувствую это.

То, как он растянул меня.

Боль, которую он оставил после себя.

Я падаю спиной на кровать и прикусываю губу. Возможно, это было не так, как я представляла себе потерю девственности, но я бы ничего не изменила.

Я лежу в постели, читаю книгу, но едва могу прочитать пару абзацев, как мои мысли начинают блуждать. Прошло несколько часов с тех пор, как Хейс высадил меня, и прошло всего около двадцати минут, прежде чем я начала беспокоиться.

Если судить по прошлому опыту, то именно тогда он переходит в режим отступления. Когда он сожалеет обо всем, что только что произошло, и пишет мне, чтобы я знала, что это была ошибка.

Что он сожалеет.

Что это больше не повторится.

Я подумала о том, чтобы написать ему, но, как бы тяжело это ни было, я стараюсь воздержаться от этого сегодня вечером. Если он снова оставит меня без ответа, идеальный маленький пузырь, в котором я сейчас живу, лопнет, и мне придется иметь дело с болью от того, что он снова остынет.

Заставляя себя вернуться к чтению, мне, наконец, удается дочитать полторы страницы, когда звонит мой телефон. Волнение и страх захлестывают меня, но они оба утихают, когда я вижу, что это всего лишь Мали.

Ладно, выкладывай. Насколько он большой?

Когда я отвечаю, из меня вырывается взрыв смеха.

Ты груба.

Через секунду я отправляю еще одно.

Не меньше восьми, может девяти дюймов. И толстый.

Ну, черт возьми, Уайлдер. Однако будь осторожна. Эта штука может разорвать твою дырку для члена.

Моя дырку для члена? 🤣

Что ж, либо это, либо дырка для тампона, и это далеко не так весело.

Серьезно, иногда я задаюсь вопросом, что с ней не так.

🙄 И на этой ноте, спокойной ночи, Мэл.

Ее ответы следуют один за другим, как будто у нее нет проблем с тем, чтобы взорвать мой телефон, если это потребуется.

Подожди!

Мне нужны подробности!

Ты не можешь оставить меня в таком подвешенном состоянии. Это просто неправильно.

Лейкин Роуз!

Не смей ложиться спать. Я прошла через все это, не для того, чтобы не узнать, были ли удовлетворены мои сексуальные ожидания или нет!

Тьфу. Ты стерва. Я люблю тебя.

Я усмехаюсь и кладу трубку. Она может подождать до завтрашнего утра. Кроме того, это разговор, который я бы предпочла провести лично. Мне не нужно, чтобы мои родители или Кэм услышали меня или завладели моим телефоном.

Правило номер один сохранения чего-либо в секрете: никогда не излагайте это в письменной форме.

Мой телефон звонит снова, и я вздыхаю, поднимая его и ожидая, что это Мали, но, когда я вижу номер, который я узнаю, но не сохранила в своем телефоне, мое сердце замирает.

Хейс.

Я делаю глубокий вдох, задерживаю его на пять секунд, прежде чем выдохнуть. Предполагалось, что это поможет мне справиться с нервами, но сейчас это действительно не помогает. Никто не знает, что может быть в этом сообщении.

Все, что я знаю, это то, что, если это очередное сообщение с извинениями, я собираюсь засунуть его телефон так глубоко ему в задницу, что его придется удалить хирургическим путем.

Я даю себе еще минуту, чтобы успокоиться, а затем молча считаю до трех, прежде чем открыть его.

Что ты делаешь?

Хорошо. Это определенно не самое худшее.

Если только он не ведет к этому…

Лежу в постели и читаю книгу. Ты?

Из «доставлено» он переходит в «прочитано» мгновенно, и появляющиеся три точки оказывают на меня большее воздействие, чем должны.

Представляю тебя в тренче.

Мое лицо болит от растянутой на нем улыбки.

Твоя тайная фантазия или что-то в этом роде?

Ты – моя тайная фантазия. Просто ты.

Я хватаю подушку и с визгом утыкаюсь в нее, понимая, насколько это нелепо, но меня это ни в малейшей степени не волнует. Я не думаю о том, чем это может закончиться или как все может пойти не так. Я не ожидаю, что мне разобьют сердце, и не думаю о том, как я могла бы попытаться заставить его захотеть отношений. Я просто живу настоящим моментом.

Я посылаю в ответ смайлик с изображением поцелуя и сердечко и кладу телефон, прижимаясь к подушке, улыбаясь от уха до уха.

На этот раз он не забирает свои слова обратно.

15

Мне не следовало быть здесь.

Каждая частичка меня знает, что я должен просто сидеть в своем грузовике и ждать, пока ребята приедут сюда на тренировку. Но когда я смотрю на машину Лейкин, стоящую на другой стороне парковки, я не могу думать о том, что мне следует делать.

К черту все это. Я уже разнес все к чертовой матери несколько дней назад. Не похоже, что принятие правильного решения сейчас изменит мою судьбу.

Когда я вхожу, из динамиков доносится музыка, под которую Лейкин катается на коньках. Я быстро оставляю сумку в раздевалке и затем направляюсь на каток. Я ожидаю увидеть ее на льду, делающую вращения похожие на волшебство, но когда я добираюсь туда, там совершенно пусто.

Где она, черт возьми?

Во-первых, я задаюсь вопросом, забрала ли ее Мали или что-то в этом роде. Это был бы не первый раз, когда она оставляла свою машину на катке. Мы все это делаем. Но потом я думаю о том, что музыка все еще играет, и часть меня беспокоится, что с ней могло что-то случиться.

Мои глаза обшаривают каток, пытаясь увидеть хоть какие-то признаки ее присутствия, и как раз в тот момент, когда уровень моего стресса начинает повышаться, он снова падает.

– Ищешь кого-нибудь?

Я оборачиваюсь и вижу, что Лейкин стоит там, все еще на коньках, и пьет воду из бутылки.

– Да, вообще-то.

Без колебаний я подхожу ближе и притягиваю ее для поцелуя. Она роняет свою бутылку с водой на пол и тут же растворяется во мне. Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, и я поднимаю ее, унося за трибуны, где мы не так открыты.

Перепихон не является чем-то новым для меня. Что является новым, однако, так это то, как я чертовски жажду ее. Я никогда не ловил себя на том, что стараюсь изо всех сил увидеться с девушкой до Лейкин.

Я не уверен, что мне это нравится, но если я чему-то и научился за последний месяц, так это тому, что у меня нет права голоса в этом вопросе.

Перемещая руки к ее заднице, я прижимаю ее к стене и вжимаюсь в нее. Она реагирует именно так, как я и предполагал – стонет мне в рот, как нуждающееся маленькое создание, которым она и является. Между этим и тем, как она дергает меня за волосы, вся кровь приливает прямо к моему члену.

Черт возьми, я как чертов подросток, который только что открыл для себя порно.

Я позволяю себе поцеловать ее еще раз, прежде чем неохотно отстраниться и опустить ее.

– Если мы продолжим, я не смогу надеть свою ракушку, – объясняю я, когда вижу выражение ее лица.

Она морщит нос. – Эти вещи не кажутся удобными.

– Это не так, но это лучше, чем получать шайбой по яйцам, так что мы справляемся с этим. – Я делаю паузу, думая о том, как Айзек отказывается надевать ее во время тренировки. Идиот. – Ну, во всяком случае, большинство из нас.

Она снимает резинку для волос, распускает волосы и проводит по ним пальцами. И хотя мне, вероятно, следовало бы быть немного менее нетерпеливым, я ничего не могу с собой поделать. Наклоняясь, чтобы поцеловать ее еще раз, я чувствую ее улыбку на своих губах.

– Я скоро вернусь, – говорит она мне. – Мне просто нужно пойти выключить музыку.

Как только она уходит, я опускаю руку и натягиваю джинсы. Было бы намного проще, если бы я мог просто надеть спортивные штаны или баскетбольные шорты, но они ничего не дают с точки зрения скрытности, если кто-то застанет нас вместе. Они увидели бы палатку у меня в штанах, и мы бы ничего не смогли сказать, чтобы отрицать то, что происходит между нами.

Я сажусь на скамейку и оглядываюсь по сторонам. В последний раз, когда я был здесь, я пришел сюда только с двумя целями. Во-первых, заставить команду Бофорта пожалеть обо всем, что они сказали о нашей команде. И, во-вторых, не отвлекаться от игры даже на Лейкен.

Только одна из них была выполнена, и это было не благодаря мне.

В тот момент, когда она вошла в раздевалку и подняла этот телефонный номер, как какой-то трофей, я понял, что больше не смогу ее отталкивать. Это отправило бы ее прямиком в его объятия. И после того, как я, наконец, снова завладел ее вниманием, я не собирался позволить этому случиться.

Хотя я и не знал, что она была девственницей. Это было для меня шоком. Если бы у меня была хоть малейшая догадка, я бы никогда не привел ее на тот пляж. И даже когда я узнал об этом, у меня не было намерений трахать ее. Я не шутил, когда сказал, что она заслуживает большего, чем потерять свою визитную карточку на переднем сиденье моего грузовика возле общественного пляжа.

Она нуждалась в некотором облегчении, и я собирался дать ей это, но я никогда не собирался позволять этому зайти так далеко. Но наблюдая, как она двигается вверх и вниз по моему члену, гоняясь за собственным кайфом, я нуждался в этом. Мне нужно было почувствовать, как она сжимается вокруг меня, когда взрывается. И как только она упомянула о возможности отдать эту часть себя кому-то другому, все было кончено.

Я больше не мог отказывать ей в том, чего мы оба хотели.

И теперь, когда она у меня есть, я не могу насытиться. Она глубоко запустила свои когти, и это сводит меня с ума. Мы не смогли снова заняться сексом, потому что, очевидно, встречаться тайком – не самая легкая вещь в мире, но мы смогли проскользнуть через несколько сеансов поцелуев, от которых у меня до конца дня синели яйца.

Лейкин возвращается и улыбается, садясь рядом со мной, развязывая свои коньки и снимая их.

– Итак, как прошла работа? – спрашиваю я.

Она хмыкает, слегка посмеиваясь. – Это всегда интересно, мягко говоря. Девочки великолепны, а некоторые мальчики очень сосредоточены и целеустремлённые. Именно те, кого родители заставляют приходить, доставляют мне больше всего проблем.

– Используют тебя в качестве детского сада?

– В значительной степени, – отвечает она. – Я подумывала о том, чтобы сказать родителям, что мне нужно, чтобы они вышли на лед и помогли с ними, чтобы уменьшить вероятность получения травмы. Я полагаю, они либо сделают так, как я прошу, либо перестанут приводить своих детей на уроки. Как бы то ни было, я выигрываю.

Я посмеиваюсь и подталкиваю ее локтем. – Ты уже все продумала, не так ли?

– По большей части. – Она подмигивает мне. – О! Есть одна маленькая девочка. Ей всего шесть, но мне пришлось перевести ее в класс с одиннадцатилетними, потому что она так быстро схватывает все на лету. Она просто такая целеустремленная, несмотря на то, что так молода, и она действительно хорошо слушает.

Ее голос затихает, когда она поворачивается и видит, что я уже улыбаюсь ей в ответ.

– Прости, я делюсь слишком многим, – говорит она.

– Нет, – говорю я ей, беря ее за руку. – Мне нравится слушать, как ты говоришь о вещах, которые важны для тебя.

Она смотрит вниз, туда, где я держу ее за руку, и я понимаю, что, вероятно, мне не следовало этого делать. Последнее, что я пытаюсь сделать, – это дать ей надежду. Но то, как она улыбается мне и наклоняется для поцелуя, не вызывает во мне ни капли сожаления.

Голос Оуэна отражается от стен, затем Айзек говорит ему заткнуться, и я понимаю, что наше время вышло. Я опускаю голову и тяжело вздыхаю.

– Это мой сигнал идти.

Она посмеивается над моим разочарованием. – Я всегда могу спросить тренера, могу ли я дать вам, ребята, еще один урок балета.

Мои глаза расширяются. – Ради любви к Богу, нет.

Было достаточно плохо, что мне пришлось однажды проделать это дерьмо, да еще и перед Лейкин, если уж на то пошло. Это было убедительным доказательством того, что у Кармы есть чувство юмора. Но делать это сейчас, после того, как мы занялись сексом, – это совершенно новый уровень унижения.

Зная, что они, вероятно, уже видели мой грузовик на стоянке, это только вопрос времени, когда один из парней придет искать меня. Итак, чтобы меня не застукали, я быстро целую Лейкин на прощание и сжимаю ее руку, прежде чем отпустить и направиться в раздевалку.

– Привет, Мейвезер (Флойд Мейвезер-младший – американский боксёр-профессионал, выступавший в полусредней весовой категории.), – шутит Оуэн, начиная веселиться, поскольку он не видел меня с игры. – Как прошел твой ранний вечер?

Я закатываю глаза и кидаю ему средний палец. – Этот говнюк заслужил все, что получил.

– Что он получил, так это три шва возле левого глаза, – сообщает мне Айзек. – С каких это пор ты так грязно играешь?

– С тех пор, как люди не знают, когда нужно заткнуть свой гребаный рот. Ты хочешь быть следующим?

Айзек и я терпим друг друга ради команды, но мы ни в коем случае не друзья. Он придурок. Напыщенный, высокомерный, заноза в заднице, который думает, что он лучший во всем, потому что родители избаловали его в детстве. Даже в старших классах он считал себя крутым парнем просто потому, что его семья богаче наших.

Вероятно, именно поэтому он до сих пор не покинул дом, хотя у него есть трастовый фонд для этого.

Он полностью доволен тем, что живет на мамины и папины деньги, занимаясь чем-то продуктивным только тогда, когда приходит на хоккейную тренировку.

– Чувак, ты не видел, как кто-то пытался сжечь это место дотла? – спрашивает Лукас, указывая на черную отметину на плитке.

Мои брови хмурятся. – Что за черт? Кто бы это сделал?

– Я думал, это ты, – говорит мне Оуэн.

– Я?

Он пожимает плечами. – Ты был здесь последним.

Я недоверчиво фыркаю. – Какая часть меня кричит тебе «Поджигатель»?

– Все, – в унисон отвечают Оуэн и Лукас.

– Пошли вы оба.

Кэм входит в тот момент, когда Оуэн безуспешно пытается стереть пятно ботинком. – Я просто говорю, что ты был очень зол, когда тебя вышвырнули из игры.

Глядя на метку, а затем снова на меня, Кэм приподнимает брови. – Ты пытаешься сжечь весь мир дотла, поджигатель?

Нет никакого правдоподобного оправдания тому, что я поджег номер телефона этого мудака, так что мой единственный вариант – отрицать это.

– Это дерьмо сделал не я, – говорю я ему. – Если бы я хотел поджечь это место, я бы справился с этим гораздо лучше.

Все парни обмениваются взглядами, и Кэм кивает, поджимая губы. – Справедливое замечание.

Все возвращаются к подготовке к тренировке, в то время как Кэм кладет свои вещи на скамейку рядом со мной. Я пытаюсь понять, есть ли у него хоть какое-то представление о том, что произошло прошлой ночью, но в нем нет ничего необычного.

– Уайлдер, – говорит тренер, выходя из своего кабинета. – Назови мне хоть одну вескую причину, почему я не должен отстранять тебя от должности за тот трюк, который ты выкинул прошлой ночью.

Я могу придумать больше.

Он мудак, который связался не с тем парнем.

Он не знает, когда нужно заткнуться.

Он клеился к моей девушке.

Но ни один из этих ответов он не хочет услышать, а последний – не вариант. Единственное, что я могу сделать, это опустить голову и проглотить свою гордость.

– Он залез мне под кожу, – говорю я ему. – Это больше не повторится.

– Недостаточно хорошо. Ты один из моих лучших игроков. Я не могу допустить, чтобы тебя вышвырнули из игр, особенно из тех, где нам есть что доказывать.

Я киваю, соглашаясь с тем, что мне придется пропустить следующую игру, но Кэм закрывает свой шкафчик и разворачивается.

– Тренер, при всем должном уважении, я здесь на стороне Эйча, – говорит он.

Тренер выглядит каким угодно, но только не удивленным. – Ни хрена себе, Шерлок. Он твой лучший друг.

Кэм качает головой. – Дело не в этом. Некоторые парни пытались использовать Лейк, чтобы поиметь нас. Я слышал, как они говорили об этом после игры.

В какой-то момент такая возможность промелькнула у меня в голове, но известие о том, что я был прав, выводит меня из себя. Мне неприятно осознавать, что я сыграл им на руку. Но что я ненавижу еще больше, так это то, что они пытались использовать Лейкин как пешку.

– Это правда, Эйч?

Я киваю. – Он сказал о ней несколько довольно неуважительных вещей, и я вышел из себя.

Тренер переводит взгляд с Кэма на меня, затем тяжело вздыхает. – Прекрасно, но если это случится снова, я отстраню тебя. Никаких исключений.

Он исчезает обратно в свой кабинет, когда Кэм садится, чтобы надеть коньки. – В любом случае, что этот парень тебе сказал?

Я не удивлен, что Кэм этого не слышал. С тех пор, как его арестовали, он носит затычки для ушей во время игр. Сначала это было для того, чтобы он не слышал, что люди говорят о нем, но после того, как он привык к этому, он понял, что это помогает ему сосредоточиться.

Насколько я знаю, единственный человек, который слышал, что было сказано, это судья.

– Просто назвал ее парой неподобающих имен и заставил Лейкин пролить на себя свой напиток, чтобы ей пришлось надеть его джерси.

– Ааа. – Он кивает. – Мне было интересно, почему на ней это надето, но прежде чем я успел спросить ее, она переоделась в твою.

Пыхтя, я зашнуровываю коньки. – Да, я ни за что не позволил бы им выйти сухими из воды с этим дерьмом. Они хотят, чтобы девочки были в их джерси, они могут привезти с собой своих собственных болельщиц.

Мы все заканчиваем готовиться, и некоторые ребята начинают покидать раздевалку. Мы с Кэмом встаем, чтобы последовать за ним, и он похлопывает меня по плечу.

– Тренер может с этим не согласиться, но я ценю, что ты меня прикрываешь, – говорит он, отчего чувство вины во мне усиливается. – Спасибо, чувак.

Я смотрю, как он выходит на лед, и все, о чем я могу думать, – это о том, как все это хреново. Он думает, что я такой замечательный друг, а я тем временем лгу ему и тайком встречаюсь с его младшей сестрой – предаю его таким образом, что это неизбежно разрушит нашу дружбу.

Но я пытался остановиться.

Я пытался держаться от нее подальше.

Это просто не то, на что я способен.

Я хочу ее слишком сильно.

Проходя через парадную дверь, Кэм без умолку рассказывает о какой-то новой пьесе, которую он придумал, и о том, как это изменит правила игры. Честно говоря, он, вероятно, прав, если мы сможем заставить ребят разобраться в этом. Это сложно, и потребуется много практики, прежде чем мы сможем использовать это в игре.

Как он делает каждый раз, когда приходит домой с тренировки, Кэм направляется прямо на кухню, чтобы заправиться. Я смотрю на свой телефон, улыбаясь сообщению, которое прислала мне Лейкин, когда его слова привлекают мое внимание.

– Привет, предатель, – язвит он.

Поднимая глаза, я вижу стоящую там Лейкин. Она прислоняется к стойке и чистит банан.

Она усмехается. – Предатель? Я носила эту штуку всего две секунды, прежде чем Хейс принес мне другую из раздевалки.

Это умная мысль с ее стороны, создать впечатление, что она попросила меня принести ей что-нибудь еще, чтобы надеть. Это не только делает ее менее виноватой, но и делает меня менее похожим на собственнического ублюдка, каким я был.

– Не имеет значения. Ты носила цвета другой команды.

Отложив на секунду банан, она вскакивает, чтобы сесть на стойку. – Хорошо, в следующий раз я просто буду ходить в лифчике.

Слава богу, Кэм засунул голову в холодильник, когда хватал все, что было хоть сколько-нибудь аппетитным, потому что, если бы это было не так, он бы увидел, как у меня сжимается челюсть и я свирепо смотрю на нее.

Не смей, – кричу я ей одними губами.

Она улыбается, подмигивая мне, прежде чем вернуться к снятию шкурки с банана. Если бы она была тактичной, то отломила бы кусочек и съела его таким образом. Все знают, что употребление его в пищу обычным способом выглядит чертовски эротично. Но когда на ее лице появляется хитрая ухмылка, я понимаю, что, возможно, таков и был ее план.

Нет.

Она бы этого не сделала.

О, кого я обманываю? Конечно, она бы так и сделала.

И она так и делает, смотрит мне в глаза и все такое, обхватывая банан ртом, как будто воображает, что это мой член.

Я пытаюсь отвести взгляд, сосредоточиться буквально на чем-нибудь другом, но она все еще там, в моем боковом зрении, глотает чертов банан. Я ни за что не смогу стоять здесь, пока она это делает, и выглядеть совершенно невозмутимым.

– Я вернусь, – говорю я Кэму. – Мне нужно в туалет.

Он отмахивается от меня, открывая и захлопывая другой ящик холодильника. Проходя мимо Лейкин, я бросаю на нее мрачный взгляд, и она тихо посмеивается. Как только я оказываюсь в безопасности за дверью ванной, где мой стояк может остаться незамеченным, пока он не пройдет, я достаю свой телефон и отправляю ей сообщение.

Ты заплатишь за это позже.

16

Тот факт, что сегодня вечер пятницы и я сижу дома, вызывает жалость. Обычно я бы сейчас сидел у костра у Кэма – пил пиво и старался не показывать виду, что предпочел бы трахнуть его сестру. Но у матери-природы, очевидно, были другие планы, и вы точно не сможете развести костер под проливным дождем.

Так что вместо этого я сижу на своем диване. Телевизор включен, но я не обращаю на это особого внимания. Отправка текстовых сообщений Лейкин – гораздо более заманчивый выбор.

Как ты думаешь, если я оставлю окно в крыше открытым во время шторма, он заполнит мою комнату, как бассейн?

Я фыркаю и качаю головой. Только ей могло прийти в голову сделать что-то подобное.

Я думаю, тебе стоит попробовать и узнать. Я уверен, твоим родителям понравится эта идея.

Хм, справедливое замечание, но твой сарказм не остался незамеченным.