Текст книги "Спасение Рейн (ЛП)"

Автор книги: Келси Кингсли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Я сказал ровным монотонным голосом:

– Убирайся отсюда на хрен, пока я тебя не убил.

Сет зловеще рассмеялся.

– У тебя не хватит духу убить меня, Мэйсон.

Потом он повернулся и указал на Ноя, стоящего рядом с матерью и сжимающего в руке телефон.

– Пошли, мальчик.

Ной покачал головой.

– Ной! – взревел Сет, заставив ребенка подпрыгнуть и задрожать. – Ты будешь слушать меня прямо сейчас. Тащи свою задницу на улицу. Мы убираемся нахер…

– Ты не должен никуда с ним идти, Ной, – вмешался я, встретившись взглядом с испуганным мальчиком, который теперь выглядел на несколько лет моложе своих лет. – Он не причинит тебе вреда.

Сет оглянулся через плечо, прищуренными глазами изучая мое лицо.

– Кем, черт возьми, ты себя возомнил? – спросил он низким голосом, пытаясь угрожать мне. – Это мой сын. Я могу сказать ему делать все, что, черт возьми, я захочу.

Сет снова посмотрел на мальчика.

– Ной! Пошел, блядь, на улицу!

– Н-нет, – ответил Ной, качая головой. – Я не пойду.

Эго Сета, очевидно, было уязвлено протестом сына.

Мужчина посмотрел на меня со смесью злобы и отвращения, а затем спросил:

– Ты просто не можешь съебаться с моего пути, не так ли?

– Нет, пока ты продолжаешь появляться.

Сет злобно усмехнулся.

– И они меня боятся? – покачал головой Сет, продолжая смеяться. – Они знают, что ты убийца? А она знает, – он указал за спину на Рэй, – что трахается с убийцей? И она боится меня?

– Твое время вышло, – сказал я ему, сжимая кулаки по бокам. – Убирайся на хрен сейчас же.

– Ты ведь трахаешь ее, да? – спросил Сет, все еще пытаясь взъерошить мне перья, даже когда направился к разбитой двери. – Каково это, Солджер? Знать, что ты просто получаешь мои объедки?

Когда он стоял в открытом дверном проеме, я крутанулся, чтобы схватить его за руку, заломив ее ему за спину и почувствовав ощущение ломающейся кости. Сет взвизгнул, как раненая собака, когда я приблизил рот к его уху.

– Если ты когда-нибудь вернешься сюда, обещаю, я покончу с твоей гребаной жизнью.

– Нет, если я сначала покончу с твоей, – бросил Сет, его голос был напряжен под тяжестью боли.

Я отпустил его руку и толкнул его к ступенькам, надеясь, что он упадет. Но не повезло. Сет сполз вниз, как гребаная змея, которой тот и был, прижимая к груди сломанную руку.

Когда я убедился, что он не вернется, я подошел к Рэй.

Ной сидел рядом с ней.

– Я-я не позвонил в полицию, – признался он, сжимая телефон. – Я н-не хотел, чтобы они забрали тебя.

Я собирался оказать помощь Рэй, но мог только смотреть на него, мои руки замерли на весу.

– Ной, они не забрали бы меня.

– Но… – От стыда его глаза наполнились слезами. – Он… он сказал, что ты… ты… что ты… ты… ты…

Ной не мог произнести то, что услышал из уст отца. Что я кого-то убил. Он не мог признать вслух возможность того, что это может быть правдой.

– Тебе не стоит об этом беспокоиться, хорошо? Ты никогда не должен беспокоиться обо мне. Ты всегда беспокоишься только о своей маме и о себе. Вот и все. И если я скажу тебе позвонить девять-один-один, ты так и сделаешь. Ты понял?

Он плакал, когда кивал.

– Мне… мне очень жаль.

Этот парень, которого я знал шесть месяцев своей жизни, думал, что поступил правильно, защитив меня.

В кои-то веки кто-то позаботился обо мне, и я не мог на него за это злиться.

– Все в порядке, дружок, – сказал я, протягивая руку, чтобы погладить его по голове. – А теперь сделай мне одолжение. Достань влажную салфетку и пакет со льдом из морозилки. А потом позвони в девять-один-один.

* * *

У нее был сломан нос. На щеке был синяк. Сет не успел сделать ничего большего, слава Богу, но больше всего пострадал ее разум.

Офицер Кинни сидел с нами в отделении неотложной помощи, задавая вопросы о взломе и о том, знаем ли мы того, кто вломился в дом. Я позволил Рэй говорить, не зная, что она скажет.

И был готов взорваться, когда Рэй заявила, что не знает взломщика. Но вместо того чтобы что-то сказать, я отошел, пока она разговаривала с ним, а дежурный врач обрабатывал ее раны, злясь на себя за то, что не убил Сета, когда у меня был шанс. Злился на Рэй за то, что она не сделала ничего, чтобы защитить себя и своего сына.

Офицер Кинни прошел мимо меня на выходе, кивнув подбородком в мою сторону.

– Я понимаю, что ты чувствуешь себя беспомощным, – сказал он.

«Ты ни хрена не понимаешь, чувак».

– Такие вещи… – покачал головой Кинни. – Они просто не происходят здесь, поэтому видеть, как это происходит сейчас… это выбивает из колеи. И мне жаль, что тебе пришлось войти, чтобы увидеть то, что ты увидел. Не могу себе представить.

– Ага, – сказал я на выдохе, крепко скрестив руки на груди.

Он замешкался, разглядывая блокнот в своей руке, а затем снова посмотрел на меня, в его взгляде читалась неуверенность.

– Ты уверен, что не узнал его?

«Черт возьми, Рэй».

Моя интуиция подсказывала мне, что нужно сказать ему правду. Сказать ему, что я точно знаю, кто это был. Что это мой шанс обрушить пресловутый молот на голову этого сукиного сына. Но сердце подсказывало, что сначала я должен поговорить с Рэй. И должен был узнать, что творится в ее голове, почему она не рассказала ему сама. И тогда я сделаю выбор.

– Да, – пробормотал я. – Я почти уверен.

Патрик медленно кивнул, опустив взгляд в пол.

– Я должен быть честен с тобой… – Патрик снова посмотрел на меня, его нерешительная, кривая улыбка была полна извинения. – Я почти подумал, что он мог быть связан с твоим прошлым.

Я не смог удержаться от сардонической усмешки, потому что офицер Патрик Кинни был умным парнем для такого копа из маленького городка, который, скорее всего, никогда не сталкивался с таким дерьмом, как я.

Но я не мог ему этого сказать, поэтому просто покачал головой и сказал:

– Когда мне будет что тебе рассказать, приятель… Я дам тебе знать.

Смог ли он прочесть между строк или нет, я не знал. Офицер Кинни лишь сжал губы в плотную линию и медленно кивнул.

– Хорошо, – согласился Патрик. – Я уже сказал это Рэй и уверен, что мне не нужно говорить это тебе, но все равно скажу. Если что-то увидишь, – он хлопнул рукой по моему плечу, – скажи. У тебя есть мой номер.

– Да.

– Отлично, – Патрик ткнул подбородком в сторону отсека скорой помощи, где ждала Рэй, потрясенная и израненная. – Иди и позаботься о ней.

– Позабочусь, – пообещал я, развернулся и направился обратно.

* * *

Я убедил Рэй пожить у меня – по крайней мере, до тех пор, пока мы не убедимся, что она и Ной в безопасности. Рэй, носившая фиксатор на носу и утверждавшая, что с ней все в порядке, хотя, очевидно, что это было не так, пошутила, что этот инцидент послужил поводом для их переезда ко мне. И я смерил ее жестким взглядом, пока она молча несла в мою спальню свою одежду.

– Мне не до смеха, Рэй, – сказал я, понизив голос, чтобы Ной меня не услышал.

Он был занят в гостиной, настраивая свою приставку на моем новом телевизоре.

Его телевизор был разбит во время драки.

– Если ты не можешь смеяться над жизнью, значит, ты просто позволяешь плохим парням победить, – пробормотала она себе под нос.

«Но они и так побеждают. Разве она этого не видит?»

Я покачал головой и медленно закрыл дверь, позволив ей щелкнуть, прежде чем снова заговорить.

– Почему ты не сказала Патрику правду?

Рэй не смотрела на меня, аккуратно складывая свою одежду в ящик, который я для нее освободил.

– Ты знаешь почему.

– Нет, я действительно не понимаю. Черт возьми, Рэй. Благодаря твоим показаниям его могли арестовать. Сет мог бы сейчас сидеть в гребаной тюремной камере с запретительным судебным приказом, но ты его отпустила. – Я покачал головой и сел на кровать, хлопнув ладонями по бедрам и чувствуя себя беспомощным. – Почему? Какого черта ты это сделала?

Она молчала, уставившись в открытый ящик на рубашки, которые только что положила туда. Господи… Я понимал, что не могу даже предположить, каково это – быть ею. Быть жертвой в этом смысле. Постоянно испытывать боль, физическую… душевную. Быть использованной и сломленной. Я не мог понять, каково было ей, и не стал бы притворяться. Но мне хотелось помочь. Защитить ее, спасти. И как, черт возьми, я должен был это сделать, если Рэй не пыталась защитить себя?

– Ты собирался убить его, – наконец, прошептала она.

– Да, – кивнул ей в ответ.

– Ты не собирался думать дважды. Ты просто собирался это сделать.

– Да.

Рэй обернулась, второй раз за день показав мне свои заплаканные глаза.

– И копы арестовали бы тебя. Они бы забрали тебя у меня.

Мое сердце упало в самый низ живота, когда я моргнул и отвернулся.

– Они могли бы сказать, что это была самооборона. Они могли бы…

– Ладно. Может быть. Но что тогда? Даже если бы Сета больше не было, ты не думаешь, что слухи не дошли бы до его друзей? Думаешь, Леви не узнал бы? Боже, Солджер, как ты думаешь, почему я никогда ничего не говорила раньше?

У меня отвисла челюсть.

– Я…

– Потому что я всегда боялась того, что с нами случится. А теперь, с тобой… – Рэй вздохнула и провела рукой по лицу. – Ты не хотел, чтобы они знали, где ты, но угадай, что? Теперь они знают. А если бы тебя здесь не было? Никто бы не смог нас защитить.

Я был потрясен и ошеломлен. Потому что, черт возьми, Рейн была права. Но это было не очень хорошо. Я по-прежнему считал, что ей следовало выдвинуть обвинения и получить судебный запрет, но теперь хотя бы понимал, почему она этого не сделала.

Дело было не только в том, что Рэй боялась того, что может случиться с ней.

Она боялась того, что может случиться со мной.

– Рэй… – Я провел рукой по волосам и покачал головой. – Рейн… Я…

– Я люблю тебя, – резко сказала она, уверенно и искренне. – Именно это я хотела сказать сегодня утром, когда только призналась тебе, что ты мне очень нравишься. Я люблю тебя, Солджер. Люблю тебя так, как никогда не любила никого другого… кроме Ноя. И мне нравится, что ты готов совершить самое страшное преступление в мире, чтобы защитить нас. Нравится, что ты хочешь, чтобы он ушел и никогда, никогда не возвращался. Я так люблю тебя за это и за все остальное, что ты сделал для нас. Но ты нужен мне здесь больше, чем его отсутствие.

У меня пересохло во рту от откровенности ее слов, которые снова и снова прокручивались в моей голове.

«Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя».

Когда, черт возьми, в последний раз кто-то говорил мне, что любит меня?

Это было так давно, что я не мог вспомнить, кто и когда это сказал. И теперь не знал, что делать, что сказать. Как правильно отреагировать, не выставив себя полным ослом.

– Эм… – Я прочистил горло и потер случайное место над бровью. – Вау. Я…

– Мне не нужно, чтобы ты говорил это в ответ, – сказала Рэй, прервав меня. – Просто хочу, чтобы ты понял, почему я избегаю полиции. Потому что боюсь того, какие шаги может предпринять Сет в следующий раз, не говоря уже о том, что сделали бы его друзья, если бы его бросили в тюрьму.

Мне пришлось рассмеяться над этим, в то время как мое сердце умоляло меня найти способ сказать ей, что я тоже чувствую.

– Знаешь, может, им было бы все равно, – сказал я, делая слабую попытку разрядить обстановку. – Может, они даже будут рады избавиться от этого вспыльчивого засранца.

– Может быть, – сказала Рэй, спокойно поворачиваясь к открытому ящику, чтобы закончить убирать свои вещи. – Но не думаю, что мне хочется это выяснять.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

ДЕДУШКИН СЕКРЕТ

Если бы кто-нибудь сказал мне десять лет назад, что однажды я буду жить с девушкой и выполнять роль отца для ее сына, то рассмеялся бы им в лицо и сказал, что они сумасшедшие.

Потому что какая женщина в здравом уме посмотрит на меня – уголовника ростом больше двух метров со шрамом на лице и дерьмовыми татуировками – и подумает: «Да, именно с этим парнем я хочу построить дом»?

И все же я был там. Жарким июньским днем переворачивал бургеры и хот-доги с Ноем рядом, а Рэй полола сорняки в саду, где росли огурцы, клубника и, конечно, помидоры. Соседка по поселку – молодая женщина по имени Джулия – проехала мимо на велосипеде и помахала нам рукой, желая спокойной ночи, и мы помахали ей в ответ, улыбаясь и отмахиваясь от комаров, которые безжалостно кусали все, во что могли впиться. Как настоящая, нормальная семья.

Несмотря на сохраняющуюся угрозу появления монстра, нависшего над нашими головами, начинало казаться, что так оно и есть на самом деле.

– Итак, скоро твой день рождения, – сказал Ною, пока он переворачивал бургер, как я ему показал.

– Да, – ответил он, пожав плечами. Как будто не было ничего особенного в том, что ему исполняется тринадцать лет.

Учитывая все обстоятельства, Ной все еще был в несколько лучшем положении, чем я, когда мне было тринадцать. И это, на мой взгляд, было очень важно.

– Что ты хочешь сделать?

Ной посмотрел на меня так, словно я потерял все свои мозги.

– Что ты имеешь в виду?

– Как ты хочешь отпраздновать?

Ной сморщил нос и почесал свежий комариный укус.

– Не знаю…

– Я имею в виду, ты хочешь устроить вечеринку или что-то в этом роде? Или просто хочешь отдохнуть с нами и поужинать? Или…

Он фыркнул от смеха.

– Без разницы. Понятия не имею.

После нападения в соседнем доме Ной стал тихим, более сдержанным. Я знал, что он был сбит с толку решением своей мамы не выдвигать обвинений. И знал, что Ной напуган. Но учитывая то, как он крутился вокруг меня последние несколько недель с того дня, вплоть до того, что ходил со мной на работу каждый день, когда у него не было занятий, также знал, что Ной чувствует себя лучше, когда я рядом.

Я даже начал испытывать некоторую благодарность за то, что не свернул шею этому засранцу.

И хотя уважал то, что Ной должен справляться со всем по-своему – а это включало посещение психотерапевта раз в неделю, – я беспокоился, что тот ребенок, которого я встретил все эти месяцы назад, затеряется где-то в его голове. Боялся, что он исчезнет, как и я. Вынужденный ожесточиться, чтобы приспособиться к обстоятельствам, в которых он родился. И мне нужно было, чтобы Ной знал, что ему это не нужно. Если у него и был какой-то выбор, то он не должен был делать ни черта, пока я был рядом.

– Ну, мы могли бы поехать на рыбалку, если ты хочешь, – предложил я, напомнив ему о том, что он очень хотел сделать до нападения.

Небольшой огонек возбуждения зажегся в его глазах, когда Ной посмотрел на меня.

– Да, возможно, мы могли бы это сделать.

– Это было бы весело.

Ной кивнул.

– И, если ты хочешь, мы могли бы поесть пиццу или что-то в этом роде. Например, на мой день рождения.

– Значит, ты не хочешь поехать на рыбалку в свой день рождения?

– Ну, мы можем, но… – Ной пожал плечами и перевернул шипящий хот-дог. – Мне вроде как нравится идея устроить вечеринку.

– Ага, – сказал я, поймав взгляд его мамы и маленькую, ласковую улыбку, которая начала появляться на ее красивом лице, – мне тоже.

* * *

И вот, несмотря на темное облако в форме Сета, нависшее над нашими головами, мы устроили небольшую импровизированную вечеринку по случаю дня рождения Ноя. И пригласили его бабушку и дедушку, тетю Сторми, Гарри и его жену, а также нескольких детей из класса Ноя. Это было небольшое скопление людей, но все они прекрасно поместились в том месте, которое мы теперь называли домом.

Ной бегал по двору со своими приятелями и их пистолетами «Нерф», а мы с Гарри смотрели на это с холодными банками содовой в руках. Мой старый друг взглянул на меня с улыбкой на лице, которая слишком сильно напомнила мне улыбку дедушки.

– Что? – неловко усмехнулся я, переводя взгляд на банку в своей руке.

– Я просто думаю, – ответил он, отводя взгляд, чтобы сделать глоток своего напитка.

– Осторожнее, старик.

Гарри мягко усмехнулся, покачав головой.

– Я просто горжусь тобой, вот и все.

– Гарри, чувак, – сардонически простонал я. – Ты не имеешь права сейчас вызывать у меня сопли. Мне нужно забрать пиццу через несколько минут. И не могу идти туда с таким видом, будто я тут выплакался.

– Нет, нет, нет. Я хочу, чтобы ты на секунду огляделся вокруг, – сказал он, повернувшись ко мне лицом. – У тебя прекрасная девушка, которая, по непонятным мне причинам, просто без ума от тебя.

Я фыркнул, посмотрев в сторону Рэй, которая смеялась вместе со своей сестрой и матерью.

– Спасибо. Ты действительно знаешь, как заставить парня чувствовать себя хорошо.

Гарри хихикнул, положив ладонь на мою руку.

– У тебя есть ребенок, который смотрит на тебя так, будто ты – весь его мир. У тебя есть это место, которое, – он повернулся, чтобы взглянуть на трейлер, который выглядел чертовски хорошо в эти дни, – я могу напомнить тебе, выглядело как куча дерьма, когда ты только въехал.

– Ты сделал все это, – продолжил Гарри, кивнув с одобрением, удовлетворением и еще кучей всякого хорошего дерьма, которое я не смог уловить. – Ты преодолел все трудности, сынок. Я могу с уверенностью сказать, что, глядя на ту жизнь, которую ты построил для себя, ты действительно победил.

На моих губах появилась ухмылка, когда я вспомнил наш с Рэй недавний разговор.

«Если ты выиграешь, то выиграю и я».

Но мысли о том утре – ленивом сексе и взволнованных слезах – напомнили мне о нашем последнем дне, проведенном в ее доме. Это напомнило мне о том, почему они на самом деле были здесь, спали в моих комнатах и ужинали на моей кухне, а не у себя. Рэй любила меня – я это знал, – но не из-за этого мы строили жизнь под одной крышей.

Это было из-за монстра.

И какую бы счастливую жизнь мы ни нашли для себя здесь – с вечеринками по случаю дня рождения, барбекю и огородами, полными домашних овощей, – она никогда не станет постоянной и реальной, по-настоящему нашей, пока не исчезнет этот монстр.

Или мы сами.

* * *

– Итак, что вы, ребята, собираетесь делать? Просто спуститесь по Саунд и посмотрите, что можно поймать? – забавлялась Рэй, сидя со скрещенными ногами на кровати, которую мы теперь называли нашей, пока я доставал коробку со снастями с верхней полки шкафа.

Я усмехнулся.

– В общем-то, да. Говард утром привезет пару удочек, чтобы мы могли пользоваться ими, пока не купим свои.

Рэй смотрела, как я опускаю тяжелую металлическую коробку на кровать, наклонив голову и изобразив ту улыбку, которая, как я теперь понял, означала, что она думает о том, как ей повезло – по какой бы то ни было причине.

– Знаешь, я бы никогда не приняла тебя за рыбака.

– Ну, – я расстегнул две застежки с металлическим щелчком, – на самом деле это не так. Это просто то, что мы с дедушкой делали летом. Он был настоящим рыбаком, а я, – крышка со скрипом открылась, открывая взору поплавки, крючки и лески, которых я не видел пару десятилетий, – ездил с ним.

Воздух покинул мои легкие, когда я уставился на все эти вещи, эти маленькие дешевые безделушки – некоторые из них проржавели, но у меня никогда не хватило бы духу выбросить их, – которые ничего не значили ни для кого, кроме меня. Каждая из них, казалось, пробуждала еще одно глубокое воспоминание, и я поднял каждую из них, чтобы рассказать о ней Рэй.

– Вот этим, – произнес я, взяв в руки большой колючий крюк с четырьмя зубцами, – я проткнул кожу над коленной чашечкой, когда мне было девять лет.

Рэй поморщилась.

Я взял в руки деревянный подсачек в форме яйца.

– Дедушка убедил меня, когда мне было лет пять, что это настоящие яйца, отложенные водоплавающими птицами.

– Боже мой, – сказала она с легким смешком. – Это так мило.

– Да, я был очарователен, – пошутил я, поднимая круглую ярко-зеленую приманку. Такую, которая никогда не должна была опускаться в водоем.

У меня перехватило горло, когда я повертел ее в руках, и когда Рэй спросила меня, что это такое, откашлялся и растянул губы в улыбке.

– Я сделал это для него на День отца, когда мне было…

Я набрал полную грудь воздуха, пытаясь вспомнить. Жаль, что не могу позвонить дедушке и спросить.

– Боже, мне было три, может, четыре года. Я слепил его из глины, «Плей-До» или чего-то еще в детском саду, и все, что помню, это как бабушка говорила мне, как я горжусь им. Ходят слухи, что я не мог дождаться, чтобы подарить его ему, и поэтому он получил его за несколько дней до Дня отца.

Суровое действительность жестокости времени ударило в мое сердце, с каждым ударом все сильнее напоминая, что моего дедушки сейчас нет рядом. Чтобы увидеть, как я передаю этот факел, как мы вместе проводим время. У него никогда не было возможности увидеть меня в роли отца для кого-то – биологического или нареченного – и, черт возьми, это было больно. Так больно, что мне пришлось несколько раз прочистить горло и занять руки, опустив маленький фальшивый поплавок обратно в коробку и подняв поднос, чтобы найти другое сокровище. То, которое поразило сильнее и глубже.

– Ах, черт, – пробормотал я, вытаскивая старую фотографию. – Я даже не знал, что он хранил это здесь.

Честно говоря, я вообще никогда не заглядывал под поднос. Дедушка всегда говорил, что мне это не нужно, что все, что мне нужно, находится наверху, и он никогда не ошибался. Но сейчас, глядя на фотографию дедушки, где он изображен несколько моложе меня и держит на руках меня, совсем маленького, я задумался, что еще может быть спрятано внутри.

– Можно посмотреть? – мягко спросила Рэй, протягивая руку.

Я передал ей фотографию, что вызвало мгновенную улыбку.

– О Боже, – ворковала она, касаясь ее поверхности. – Ты был самым милым ребенком.

– Что, черт возьми, случилось, да? – Я изобразил дразнящую ухмылку, чтобы скрыть эмоции, которые неумолимо угрожали захлестнуть меня.

– Не, – ответила Рэй, все еще глядя на сладкий момент между мной и дедушкой, навсегда застывший во времени. – Ты просто превратился из милашки в горячую штучку.

Хмыкнув, я достал старую открытку – поздравительную открытку на юбилей от бабушки – и нашу фотографию втроем с моего первого причастия. Затем, как раз когда собирался прокомментировать, что в его шкатулке с сокровищами не было ничего от моей матери, кое-что еще привлекло мое внимание. Что-то под последним памятным знаком – фотографией нашей старой собаки Салли.

– Что… за хрень… – Я бросил фотографии и открытку на кровать, осторожно вынимая пистолет.

Улыбка Рэй быстро сползла с ее лица.

– Солджер, это пистолет?

Конечно, она знала, что это пистолет. Я держал его прямо перед ее лицом, вертя в руках.

И все же я медленно кивнул и сказал:

– Ага.

– Ни за что. Нет, – решительно покачала головой Рэй. – Мне очень жаль. Знаю, что он принадлежал твоему дедушке. Но я ни за что не соглашусь, чтобы эта вещь находилась в одном доме с моим сыном. По крайней мере, если пистолет не будет заперт и спрятан где-нибудь.

– Я даже не знал, что он здесь есть, – стыдливо признался я, не имея ни малейшего представления о том, что делать с этой чертовой штукой. – Я не знал, что у дедушки был пистолет.

«Боже, это вообще было законно?»

«Зачем он вообще у него был?»

– Ну, эм, мы можем от этого избавиться? – Рэй заламывала руки под моей футболкой, в которой она спала.

– Да, – пообещал я, твердо решив. – Я просто уберу его обратно в шкаф, пока не решу, что с ним делать. Я поговорю с Патриком.

– Пожалуйста, спрячь его, – умоляла она меня, и я удовлетворил ее просьбу, спрятав его в стопке запасных простыней.

Но хотя никто из нас не говорил об этом, мы оба знали, что ни за что не забудем, что пистолет там, пока он не исчезнет.