Текст книги "Домой на Рождество"

Автор книги: Келли Тейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Глава 39
Бет

– Готова, дорогая? – Мама стояла около такси, а у ее ног расположились два гигантских чемодана в жуткий цветочек.

Я следила за тем, как водитель, надевший шапку Санта-Клауса, взял мамин багаж и запихнул его в машину. Настала очередь моего чемодана. Водитель как-то особенно на меня посмотрел, – оказывается, я намертво вцепилась в чемодан, и взять его у меня просто не представлялось возможным.

Мама погладила меня по руке, и я немного расслабилась.

– Бет, ты получила расчет?

Я кивнула, занятая своими мыслями. Пыталась взглядом выпить весь Брайтон – как будто он был бутылкой вина. Вот – веселые туристы в смешных куртках и шарфах, всех фотографируют. Вот – огромные чайки, жалобно кричат в небе. Вот – рождественская иллюминация загорается над Кинг-роуд, и огни побережья тепло мерцают вдалеке сквозь плотный декабрьский туман. Я глубоко вздохнула. Воздух был острым, свежим и обжигающе холодным. Вот-вот пойдет снег. Я посмотрела на побережье. Нет ничего более невероятного, чем волна, бьющая в заснеженный берег. Есть ли снег, нет ли его, но несколько ненормальных обязательно залезут в воду купаться ранним рождественским утром. Вот за это я любила Брайтон. Можно было завернуть за угол и обнаружить что-нибудь волшебное. И все это – за одно мгновение! Вы опьянеете от Брайтона. Такого живого, очаровательного и яркого.

Я поежилась и поглубже засунула руки в карманы пальто. В Австралии снега точно не будет. По данным мамы, в Сиднее сейчас было двадцать два градуса тепла. Сидней. Я встряхнулась, не в состоянии сразу подумать обо всем одновременно. Через сутки я буду в другом городе, на другом континенте. В городе, о котором я ничего не знаю и в котором никого не люблю. В Брайтоне у меня все случалось впервые: велосипед, школа, море, друзья, поцелуй, секс, работа, любовь…

По последним двум пунктам я отставала. Лузер – он всегда лузер, как однажды заметил Карл. Нельзя сказать, что он был совсем прав. Но и в том, что был совсем не прав, его тоже не обвинишь, не так ли?

Нет, в Брайтоне для меня уже ничего родного не осталось. Разумеется, я стану скучать по Лиззи, я уже ей обещала каждый день звонить по скайпу, как только мне проведут Интернет, а она угрожала, что не станет мне писать, пока я не пошлю ей фотографии с нового места житья. Я подарила ей на Рождество серебряный медальон. В нем было две половинки: в одну я вставила наше общее фото, нам там было по четырнадцать лет, а во вторую половинку – снимок, где нам уже по двадцать четыре года. Десятилетие промчалось, как скорый поезд.

Я посмотрела на маму. Она мерзла и пыталась себя обнять, напевая что-то смешное вроде «Рудольф, красноносый кенгуру». Приплясывала на месте, когда открыли багажное отделение, и мы смогли сесть в поезд, который привезет нас в аэропорт.

Никогда прежде я не видела маму такой воодушевленной. Может, начать все сначала и не такая уж плохая идея, хотя бы ради мамы. Она поймала мой взгляд и улыбнулась.

– Ты дома все убрала? С Лиззи попрощалась?

Я кивнула.

– Хорошо, хорошо, – она коснулась рукой моей руки, – тогда пойдем, дорогая, давай займем места. Я волнуюсь. А ты?

Я еще разок оглянулась на побережье: если прищуриться, то я могла бы разглядеть ту самую скамейку, на которой мы с Мэттом провели пару часов той пьяной ночью, когда я испортила вечеринку деду Айдена.

Высокий молодой мужчина бежал по Кингс-роуд как раз к той самой скамейке. Я затаила дыхание. Не может быть… А что, если… Мужчина поставил ногу на скамейку и оглянулся. Через секунду он снова бежал вдоль воды, у самой кромки. У него, кажется, развязался шнурок.

Я в растерянности посмотрела на маму. Там, вдалеке, не было никакого мужчины. Лишь пустая деревянная скамейка. Кто мне примерещился? Кого я так хотела увидеть?

– Ты тоже рада?

– Еще бы! – почти не кривя душой, ответила я.

Глава 40
Мэтт

Я вышел из такси, двинулся по дорожке к входной двери квартиры Бет, позвонил в колокольчик и стал ждать. Я не мог отогнать дурную мысль, что потерял последний шанс, когда миссис Блэксток рассказала мне об отъезде Бет и ее черном чемодане. Эдна была уверена, что Бет уезжает на выходные, но я эту уверенность не разделял. А что, если… Нет, я отогнал эту мысль. Даже не стану думать. Бет не могла уехать насовсем. Она всю жизнь жила в Брайтоне и любила его, вероятно, сильнее, чем я.

Я смотрел на закрытую входную дверь. И где же Бет? Я не только о работе хотел с ней поговорить.

– Дай Бет шанс все объяснить, – однажды сказал мне дед. А я его не послушался.

Алисе я дал второй шанс, а от Бет просто сразу отвернулся. От той самой Бет, которая заставила мое сердце ожить в груди.

– Бет! – радостно крикнул я, когда входная дверь наконец открылась. Но там была не Бет, а маленькая женщина с красными волосами и в розовом пеньюаре.

– Вы на часы часто смотрите, молодой человек? – спросила она довольно грубо, потирая красные от сна глаза.

Взглянув на часы, я бодро ответил:

– Пятнадцать минут двенадцатого. Простите, что разбудил. А где Бет?

– Бет? – Женщина с красными волосами потерла отпечаток простыни на скуле. – Она уехала.

– Куда?

– А почему я должна вам сообщать?

– Потому что у меня для нее отличные новости о судьбе «Пикчербокса»…

– Что?

Я чуть не сказал: потому что люблю ее.

Женщина отошла на шаг, чтобы рассмотреть меня, и вдруг воскликнула: – Вы Мэтт?

– А вы Лиззи?

– Ух ты, в теме! – Она оперлась на дверной косяк и покачала головой. – Ты жеребец, ты же знаешь, что я права?

– Да, вы правы.

– И не ты один. – Лиззи пожала плечами. – Ты, Айден, Карл, целая скамейка запасных идиотов. Бет не уехала бы с Эдди, если бы не ты.

Какой еще Эдди? Друг Бет? Я и не предполагал, что у нее может кто-то быть.

– Эдди – ее парень? – Я решил рубить сплеча.

– Мэтт, – Лиззи сложила руки на груди и послала мне взгляд, полный успокоения, – ты болен или просто глуп? Эдди – ее мама. Эдвина Принс. У Бет нет парня. Ну, ее бывший пытался вернуть ее, буквально вчера вечером, но она не захотела. Потому что влюблена в тебя. Правда, не факт, что она это понимает.

– Что вы сказали?

– Что она тебя любит.

– А как же та надпись на потолке?

– Какая надпись?

– Над ее кроватью. Там написано, что она сделает все, что угодно, лишь бы получить работу.

– Ах, эта, – Лиззи махнула рукой, – ее написала Эдвина. У Бет мама немного того, она помешана на визуализации успеха, знаете, есть такая книга? И вот Эдди написала для Бет от руки крупными буквами, чтобы та каждый день читала и заряжалась…

– Я знаю эту книгу, – сказал я, – она называется «Визуализируй успех». У моего приятеля Нэйла она есть, он даже хотел дать мне ее почитать…

Значит, Бет спала со мной не ради того, чтобы получить работу. А потому, что я ей нравился. А я ушел от нее ночью. Дурак!

– Куда она поехала? Где мне ее искать?

– В Австралию.

– Что?

– В Австралию. Знаете, там еще кенгуру водятся. – Лиззи посмотрела на часы. – Пятнадцать минут назад она поехала в аэропорт «Хитроу».

Сердце билось у меня в горле. Я не мог позволить Бет уехать, не объяснив ей, как на самом деле к ней отношусь.

– Я успею! Догоню ее!

Я уже побежал, но вскоре остановился и обратился к Лиззи:

– Можно я возьму это?

– Что именно?

– Ту бумажку, с потолка.

Лиззи нахмурилась.

– Зачем она вам?

– Нет времени объяснять.

– Ладно. – Она исчезла в квартире, потом вернулась с листом бумаги в руках.

– Спасибо, – сказал я, когда она отдала мне этот лист. – Огромное спасибо!

У нее округлились глаза:

– Бог ты мой, соображает быстро, но совсем не в себе. Такого я еще не встречала…

Глава 41
Бет

Мне хотелось упереться лбом в окно поезда и уснуть, чтобы проснуться и не помнить о том, что случилось. Я ехала в Австралию. Но мама не поймет меня. Она общалась с дюжиной людей одновременно, постоянно толкая меня локтем в бок, стоило мне закрыть глаза.

– Бет? Ты меня слушаешь?

Я вздыхала и смотрела на нее.

– Спасибо, что ты проявила такт и решила все же повзрослеть, – заявила она. – Поверить не могу, что ты шесть лет своей жизни убила на работу в этом задрипанном кинотеатре.

– Мам, ты несправедлива. Он не задрипанный!

– Нет, он именно такой. Бет, порой я тебя не понимаю. Сидишь и мечтаешь о кинозвездах, а могла бы строить карьеру и стать бизнес-леди.

– Но я никогда не хотела стать бизнес-леди, – возразила я, – я и сейчас не хочу.

– Чепуха, конечно, хочешь, ну-ка посмотри на меня. У меня есть дом, отличная машина и гардероб, полный дизайнерских вещей. Я успешная, независимая, и все меня уважают. У меня есть все, о чем я мечтала.

Все ли?

– Поехав со мной, ты, Бет, приняла едва ли не самое верное решение в жизни. Мы успеем построить твою карьеру!

– Да. – Я заставила себя улыбнуться. Брайтон остался позади, скоро мы будем в аэропорте. Я погладила живот: дело было не в возбуждении, которое испытывала мама, а в нервах.

– Так вот, – мама копалась в пластиковом файле, на котором было написано «Австралия». В нем лежали листки бумаги, на каждом красовался цветной язычок-стикер, подписанный соответственно: полеты, недвижимость, страховки, аренда машин, банки… на одном даже значилось мое имя. – Пару дней проведем в Сиднее, освоимся, а потом отправимся в Мельбурн. Агент подобрал нам жилье, пока дом в Брайтоне не продадут.

Я уставилась на папку, пораженная мамиными словами. Она все спланировала, причем очень давно – всю нашу новую жизнь, по минутам. Со мной она, естественно, не посоветовалась. Мне казалось, что я попала в чужую мечту. Очень странное ощущение.

Как сказала Лиззи накануне вечером? «Ты бежишь в Австралию»?

Почему она так сказала? Я же не бегу, а пытаюсь начать все сначала, и что тут плохого? Люди часто эмигрируют, и ничего. Я посмотрела на рождественский подарок, который держала в руках. Провела пальцами по блестящей атласной бумаге упаковки. Лиззи запретила открывать его до того момента, как я ступлю на землю другого континента.

А если взять и открыть прямо сейчас? Ведь никто не узнает о том, что я нарушила слово, а если я открою его сейчас, возможно, мне будет не так тоскливо покидать родной Брайтон. Я поддела ногтем край целлофановой упаковки – судя по форме, книга. Но это была не книга, а фотоальбом. На первой странице я стояла на руках на перилах возле побережья, фотография была подписана: «Бет Принс, довольная и счастливая!» Под ногами у меня оказалось небо, словно я шла по нему, а кто-то перевернул картинку вниз головой. А на следующей фотографии – опять я, но уже выряженная в вампира, мы празднуем шестнадцатый день рождения Лиззи. Я смеюсь, рот у меня разрисован соусом для барбекю, соус заменяет кровь… и – надо же! – есть даже снимок, где я учусь кататься на скейте. Вероятно, это было в ту пору, когда я встречалась с Домеником. Я листала страницу за страницей, и образы из моего прошлого вставали перед моими глазами. Глаза наполнились слезами, я секунду помедлила перед тем, как открыть следующую страницу. На фото красовалась Лиззи, в руках она держала лист бумаги. На нем она написала – крупно, чтобы я могла прочесть: «Твое Долго и Счастливо все еще ждет тебя, Бет!» Лиззи оказалась невероятным другом: она собрала все эти фотографии (а это было не так-то легко сделать!), чтобы порадовать меня. Я прижала палец к губам и мысленно послала поцелуй Лиззи, коснувшись фотографии. А потом перешла сразу к последней странице фотоальбома. На ней я была сфотографирована вместе с картонным Джорджем Клуни. Мы стояли рядом с кинотеатром, и я крепко обнимала красавца. Взгляд упал на надпись «Пикчербокс» – и мое лицо сразу приобрело глуповатый горделивый вид.

«Ты бежишь, Бет. – Эти слова крутились у меня в голове. – А еще говорила, что скорее умрешь, чем станешь маминым секретарем».

Мама тем временем листала свою папку, на одном из файлов я увидела записку, ее содержание меня потрясло: «Записать Бет на курсы секретарей, научить быстро печатать на компьютере, подстричь, сменить гардероб и сделать маникюр. Такие ужасные ногти!»

Ничего себе…

– Мама, – произнесла я.

Она переложила еще один файл в папке и заметила записку. Оторвала ее и смяла, спрятав в руке.

– Да, дорогая?

– Я никуда не еду.

– Что случилось?

– Прости, – я развернулась на сиденье, чтобы видеть ее как можно лучше, – я передумала, в Австралию не лечу.

Она захлопнула папку и уставилась на меня:

– Что ты сказала?

– Я остаюсь в Брайтоне.

– Не глупи, это же безумие. Зачем оставаться здесь, если можно начать новую жизнь где-то еще?

– А я ее не начну – начнешь ты. Если я поеду с тобой, то стану жить не своей жизнью, а твоей.

– Но у тебя будет легкая и безопасная жизнь!

– Она мне не нужна. Я хочу жить так, чтобы быть счастливой. И в моей жизни должен присутствовать «Пикчербокс», я не могу отказаться от своей мечты. Не намерена сбежать при первой же трудности.

Мама приподняла бровь:

– Я бы сказала, что у тебя проблемы с работой, разве нет?

– Да, но я не могу позволить «Аполло» вырвать сердце нашему старому «Пикчербоксу». Это неправильно по человеческим и, возможно, юридическим законам. «Пикчербоксу» более ста лет, в нем полно сокровищ. Наверное, само здание – памятник архитектуры, оно внесено в какой-нибудь важный реестр. И никто не позволит «Аполло» взять и все разрушить.

Я импровизировала и не могла остановиться. Словно у меня в голове включили запись, а как ее выключить – я не знала.

Мама поморщилась:

– Ты собралась сражаться с огромной транснациональной корпорацией в одиночку?

– Не знаю пока. Буду писать в местные газеты и на региональные телеканалы. Меня поддержат коллеги и мое бывшее руководство. В конце концов, организую петицию и встану у них под окнами, если понадобится.

Главное, что я в это верила. За последние пару недель я стала храбрее, чем раньше. Отказала Айдену, поставила Карла на место и позволила Мэтту уйти, не побежав за ним. Единственный человек, которому я не дала отпора, – моя мама.

– Как же я? – спросила она, словно читая мои мысли. – Ты же дала обещание, что если не получишь работу, то полетишь со мной в Австралию.

– Мне жаль, – ответила я. – Правда очень жаль, но Австралия – не моя мечта. Это твоя мечта, и ты должна туда поехать. Мама, я очень хочу, чтобы ты была счастлива. Но сама я останусь в Брайтоне, мое место здесь.

– Конечно, я не стану тебя ненавидеть, Бет, но ведь ты отменяешь поездку не из-за… парня? Не это ли истинная причина твоего отказа?

– Нет. Я все отменяю из-за себя, и я должна так поступить. Я останусь и попробую побороться за свою судьбу.

Мама покачала головой:

– Бет, у тебя нет плана. Я-то знаю, что его нет. А сражаться с мечтой в руках – пустое дело.

– У меня есть мечта, ты правильно сказала. И она мне поможет.

Мама тяжело вздохнула:

– Бетти, ты всегда жила в мире иллюзий, с самого детства. Если бы ты не мечтала…

Звук автомобильного сигнала прервал наш разговор.

– Что это? – удивилась она.

– Не знаю.

Я выглянула в окно, но там ничего не было видно из-за густого тумана. Туман – обычное дело в загородном Суссексе.

– Посмотри вон туда, – мама указала мне куда-то назад, – там что-то происходит.

Люди, сидевшие в самом конце вагона, встали со своих мест и прильнули к окнам. Машина продолжала сигналить.

– Боже, он хочет покончить с собой! – воскликнул кто-то из пассажиров, глядя в окно.

– Нет, у него в руках лист бумаги! На нем написано, что он передумал! И там еще что-то написано!

– Что там? – подключился ребенок, пробираясь поближе, чтобы посмотреть на происходящее собственными глазами.

– Там написано «Бет», – торжественно проговорил какой-то мужчина. Он окинул взглядом остальных пассажиров: – Есть тут Бет?

Мама ткнула меня между ребер:

– Что ты натворила?

– Ничего я не натворила!

– Этот человек ищет какую-то женщину по имени Бет!

Я подняла руку и произнесла:

– Бет – это я!

– Тогда идите сюда, что вы там сидите! – Мужчина с короткой стрижкой махнул мне рукой. – Там какой-то сумасшедший парень на машине преследует состав, хочет с вами поговорить.

– Бет, не ходи! – Мама пыталась остановить меня, взяв за локоть. – Что бы там ни было, не ходи туда!

– Я просто пойду и посмотрю, что происходит.

– Я знаю, что происходит! – кричала она мне вслед, пока я шла по вагону к окну. – Я такое за милю чую!

– Да подвиньтесь же вы! – командовал мужчина с короткой стрижкой, помогая мне протиснуться между полной леди и студентом с дредами. – Вот, вот она!

Я посмотрела в окно, но ничего не увидела. Слишком густой туман. Но вскоре свет фонаря упал на сиденье машины, в которой находился сумасшедший парень. И я его узнала – да, это было то самое лицо с глазами орехового цвета. Парень мне улыбался. Мэтт.

– Мэтт! – закричала я изо всех сил.

– Кто такой Мэтт? – поинтересовался мужчина с короткой стрижкой.

Но я не ответила – разглядывала лист бумаги, на котором Мэтт написал мое имя.

– Мэтт, – беззвучно спросила я, – что ты тут делаешь?

Он подал знак, что не понимает. Я повторила.

Мэтт снова покачал головой, улыбаясь, и убрал лист бумаги за спину. И снова в его руках оказался лист бумаги, но уже другой. Мэтт прислонил его к лобовому стеклу машины и указал мне на него пальцем.

На листе было написано: «Я сделаю все, что угодно…» Я сразу догадалась, что это строчка из книги «Визуализируй успех». Этот лист висел у меня над кроватью. Зачем Мэтт его притащил?

«Сделаю все, – читала я, – чтобы… – Последние слова были жирно перечеркнуты, а вместо них появились другие: – Чтобы вернуть тебя».

Я так громко вздохнула, что студент с дредами, стоявший рядом, отпрянул.

– Я сделаю все, что угодно, чтобы вернуть тебя, – прочитала вслух женщина средних лет. – Надо же! – Она взяла меня за руку, а другой стала себя обмахивать. – Милочка, мне кажется, тут душновато. Это самый романтический поступок, который я когда-либо видела в своей жизни. Артур, подойди сюда! – обратилась она к седому мужчине. – Ты должен видеть это собственными глазами! Там написано, что молодой человек сделает все, лишь бы вернуть Бет. Почему ты никогда не писал подобного мне?

У седого мужчины по имени Артур вытянулось лицо:

– Да потому что ты никогда, к сожалению, меня не бросала.

Я снова посмотрела в окно, Мэтт все еще внимательно смотрел на меня, но уже не улыбался. Он выглядел обеспокоенным. Я стала пробираться к выходу, расталкивая людей, которые толпились, привлеченные необычным случаем. Когда я проходила мимо маминого сиденья, она протянула свою наманикюренную руку, чтобы остановить меня, но я двинулась дальше. Вскоре добралась до машиниста.

– Пожалуйста, вернитесь на место, мисс, – произнес он, не отрываясь от своего пульта. – Во время поездки пассажиры должны сидеть на своих местах.

– Не могу. – Я встала от него слева, чтобы не очень мешать.

– Пожалуйста, отойдите, здесь небезопасно стоять.

– Не могу, – настаивала я. – Позвольте мне сойти.

– Снова туалеты не работают, да? Вот, – он протянул мне пустой стаканчик от кофе «Старбакс», – воспользуйтесь этим, только не расплескайте.

– Да мне не нужен туалет! Мне необходимо сойти с поезда и поговорить с парнем, который на машине едет за нами.

– А ты о мобильниках когда-нибудь слышала? – Машинист был настроен решительно. – Можно звонить другому человеку!

– Но у меня нет его номера! А вы не остановитесь, да?

– С какой стати? Осталось всего несколько миль до «Хитроу». Уверены, что не нужен стакан?

Но я уже не слушала его, возвращаясь на свое место.

– Простите, простите, – бормотала я, протискиваясь между любопытными пассажирами. За окном Мэтт продолжал преследовать нас, глядя на меня.

Я приложила к стеклу руку и растопырила пальцы.

– Пять! – объяснила я. – Еще пять миль!

Следующие десять минут оказались самыми долгими в моей жизни. Я держала телефон и, показывая его Мэтту, говорила:

– Позвони мне!

– Не могу! У меня нет твоего номера!

Неожиданно его машину занесло, и я вскрикнула. Но все обошлось, и больше он не отвлекался, лишь изредка поглядывая, стою ли я у окна.

– Бет, мы приехали! – Мама положила мне руку на плечо. Вагон дернулся, поезд остановился.

– Мам…

Я приготовилась к выволочке, потому что теперь она имела полное право сказать мне, что я ее обманывала. Ведь я хотела остаться в Брайтоне не столько из-за «Пикчербокса», сколько из-за этого мужчины.

– Поступай, как знаешь, Бет.

– Ты не сердишься?

Мама вздохнула и попросила меня присесть на освободившееся место. Пассажиры постепенно покидали вагон.

– Не сержусь. Знаю, мы иногда не ладим друг с другом, но мои поступки продиктованы лишь желанием защитить тебя. Просто я не хочу, чтобы ты повторяла мои ошибки. – Она дотронулась до моей руки. – Мамы почти все такие, Бет. Мы пытаемся, как можем, защитить своих детей. Но порой бываем слепы в своем желании сделать добро. Я мечтала пустить твою жизнь по той же колее, что и свою. Потому что я, не сумев сделать твоего отца счастливым, провела годы, делая карьеру. И моя карьера, моя работа – единственное на всем белом свете, кроме тебя, конечно, что делает меня счастливой.

Я чуть не заплакала.

– Мне никогда не нравилось, что ты читаешь книги про Золушку и Спящую Красавицу, потому что я знала, эти книги до добра не доведут. Опыт научил меня тому, что не бывает принцев, Бет. А полно принцев-негодяев. – Мы с мамой встретились взглядами. – И каждый раз, когда кто-то причиняет боль тебе, он причиняет боль и мне тоже.

Я нежно погладила ее руку.

– Встречаются, конечно, и порядочные мужчины, – продолжила мама, – и если тот парень такой, то он тебя заслуживает. Он ведь едет за нами из самого Брайтона! И все это – ради тебя. Но не думай даже отказываться от мечты сохранить «Пикчербокс»! Ведь если откажешься, я первым же рейсом прилечу из Австралии, чтобы надрать тебе задницу. И не важно, сколько тебе лет.

– Тебе не придется этого делать, обещаю! В любом случае… – Я вдруг вспомнила, каким чужим и строгим голосом Мэтт говорил Шейле, что он больше не хочет иметь со мной дел. Я так обрадовалась, что он приехал за мной, что совсем позабыла о тех минутах. – …то, что Мэтт ехал за нами всю дорогу из Брайтона, еще не делает его порядочным человеком. Мам, он причинил мне боль.

– А я догадываюсь, Бет.

Мама отпустила мою руку, встала, наклонилась и обняла меня.

– Что бы ты ни решила, – произнесла она, – помни о том, что я тебя люблю. Может, я нечасто об этом говорю, но я очень люблю тебя, Бет.

Я все еще находилась под впечатлением от разговора с мамой, когда выходила из вагона на перрон. Неподалеку от меня, руки в карманах, стоял Мэтт. Он улыбнулся и шагнул ко мне:

– Здравствуй, Бет, дорогая.

– Здравствуй, Мэтт.

Мы посмотрели друг на друга. Вокруг нас сновали пассажиры, разбирая багаж. Через пару минут нам удалось остаться наедине друг с другом.

– Итак, Австралия? – сказал Мэтт.

Я кивнула:

– У меня билет, да.

Он сунул руки в карманы еще глубже и отвернулся. Я открыла рот, чтобы спросить, что произошло, но промолчала.

– Мне очень жаль. – Мэтт посмотрел на меня так жалобно, что у меня подвело живот. Но я сохраняла спокойствие, хотя бы внешне. Не будет этого, чтобы я снова ввязалась во что-то дурное из-за одного лишь жалостливого взгляда. – Знаю, я идиот, мне можно дать спецприз за то, что я жеребец.

– Вроде того. – Я была предельно лаконичной.

Он улыбнулся, но глаза оставались серьезными.

– Бет, я все понимаю, понимаю, что обидел тебя. И прощения вряд ли заслуживаю.

– Ты хоть объясни, почему сначала спал со мной, а потом исчез и не хотел со мной даже разговаривать?

– Вот из-за этого. – Мэтт вынул кое-что из кармана, это оказался лист с цитатой из книги «Визуализируй успех», который висел у меня в спальне на потолке. – Я увидел его утром после нашей первой ночи вместе. И решил, что ты написала это по одной-единственной причине: очень хотела получить работу в «Аполло». И поэтому переспала со мной.

– Да ты что! – В ужасе я смотрела на Мэтта. – Я бы никогда так не поступила! Ни за что на свете!

– Теперь-то я знаю. – Мэтт смял этот злосчастный листок и выкинул прочь. Листок подпрыгнул и покатился по тротуару. Мы оба на него зачарованно смотрели.

– Я мог бы извиняться снова и снова, – продолжил Мэтт, – мог бы рассказывать о том, что прошлый любовный опыт лишил меня доверия к женщинам, но прощения мне, наверное, нет. Я вел себя так, как клялся себе никогда себя не вести. Даже дед был мной недоволен…

Мы оба помолчали, глядя друг на друга. Мне хотелось что-нибудь сказать, но я не находила слов. Я старалась все осмыслить. Причина, по которой Мэтт тогда сказал Шейле, что не желает больше меня знать… Не могу поверить, что он так обо мне думал!

– Бет… – произнес Мэтт.

– Что?

– Не знаю, о чем я только думал, когда решил поехать за тобой с этим плакатом. Когда я увидел твое лицо в окне поезда, мне показалось, ты рада меня видеть, и я подумал… я понадеялся… Впрочем, неважно. После того что я натворил, не мне тебя винить в чем-либо. И я пойму, если ты никогда больше не захочешь со мной общаться. Но я должен сказать тебе кое-что.

– Я слушаю.

– Должность – твоя, если ты этого все еще хочешь.

– Что? – удивилась я. – Работа в «Аполло»?

Ни за что туда не пойду, только не после того, что я узнала об «Аполло» и их планах. Буду с ними биться до последнего.

Мэтт покачал головой.

– Нет, ты меня не поняла. В «Пикчербоксе» все еще всем заправляет старая Блэксток, и это она решила дать тебе шанс реализовать твой бизнес-план за шесть месяцев. Если ты, конечно, согласишься.

– Но миссис Блэксток не читала мой бизнес-план.

– А я сделал так, что читала.

– А как же контракт на продажу «Пикчербокса»?

– Я его разорвал в клочки. Сразу же после того, как уволился оттуда.

– Ты уволился? – Я не верила своим ушам. – Но почему?

– Потому что понял, как важен для меня «Пикчербокс». – Мэтт смотрел себе под ноги, одним мыском кроссовки тюкал другой мысок. – Благодаря тебе я понял, что это за место.

– Благодаря мне?

Он кивнул, все еще не решаясь смотреть мне в глаза.

– Вот почему я так долго тянул с контрактом, не передавал его своей начальнице. Я сознавал, что поступаю не по совести, но никак не мог разобраться в себе. Если бы я его не передал, то не получил бы премию и не смог бы оплачивать аренду дедушкиного жилья. Я был в ловушке.

– Но ты же только что сказал, что порвал контракт! Где будет жить твой дед, если ты не сможешь платить за его квартиру?

Мэтт тяжело вздохнул, а на скулах заиграли желваки.

– Что-то произошло?

Он покачал головой. Такое впечатление, что он с чем-то страшным боролся внутри себя.

– Мэтт, – я положила руку на его руку, – Мэтт, что случилось?

– Дед… – у него дрогнул голос, и из глаз потекли слезы, – дед умер.

– Господи! – Я с трудом вздохнула, пряча свои собственные слезы. – Мэтт, какой ужас! Он был таким замечательным.

– Да… – Мэтт еще что-то сказал, но так тихо, я даже не расслышала.

Я погладила Мэтта по руке.

– Как все случилось?

– Дед… – его душили слезы, – тоже говорил про тебя, что ты замечательная. Он-то сразу видел все как есть: что ты милая, добрая, очень красивая. А ведь дед провел с тобой всего несколько часов. И он мне сказал, Бет, что я не должен тебя потерять. Но я не прислушался к его словам. – Мэтт отшатнулся от меня, его лицо исказила боль. – Я все сломал, обидел тебя, а ты ведь лучшее, что со мной случалось за всю мою жизнь.

Я не могла ни дышать, ни говорить.

– Прости меня, Бет, – произнес Мэтт, отступая еще на шаг. – За все прости, я и так достаточно нагадил в твоей жизни и теперь мешаю тебе улететь в Австралию. Мне пора.

Я молча смотрела, как он развернулся и двинулся к своей машине. Вдруг что-то холодное и мокрое упало мне на нос. Подняв голову, я увидела, что пошел снег.

Рассудок велел мне отпустить Мэтта. Вот Мэтт дошел до машины, вынул из кармана ключи… А сердце велело остановить его.

Но он же снова может причинить тебе боль. Обязательно причинит.

«Но он ошибся, все люди ошибаются. Мэтт проделал весь этот путь, чтобы извиниться. И он принес тебе весть о том, что ты нужна в «Пикчербоксе», снова нужна. Как бы еще миссис Блэксток прочитала твой гениальный бизнес-план, если бы не Мэтт ей его подсунул? Ты ему действительно небезразлична, Бет. У него это на лице написано».

– Мэтт, подожди! – крикнула я, как только он вставил ключ в зажигание и включил фары. – Я никуда не лечу!

Казалось, время замерло. Мэтт посмотрел на меня долгим особенным взглядом. Снег пошел сильнее. Между нами закружилась волшебная белая взвесь.

– Что ты сказала?

– Я никуда не лечу.

– Не летишь? – Ключи упали на асфальт, Мэтт кинулся ко мне и сжал меня в объятиях. – Ты останешься в Брайтоне, со мной?

– Да, – засмеялась я, а он подхватил меня на руки и закружил.

– Слава тебе, Господи! Бет, я люблю тебя. И не могу поверить, что едва не потерял тебя. – Он поставил меня на ноги рядом с собой. Выражение радости на его лице сменилось тревогой.

– Что-то не так? – спросила я.

– Вот черт, прости, Бет. – Мэтт пригладил волосы рукой. – Я тут такой распетушился, а ведь я даже не знаю, простила ты меня или нет. Ты ни слова не сказала.

Я приблизилась к нему и взяла его за руку так, что наши пальцы тесно переплелись.

– Тебе еще придется заслужить мое прощение. Очень-очень постараться, потому что…

Мэтт поцеловал меня прежде, чем я успела договорить.