Текст книги "Домой на Рождество"

Автор книги: Келли Тейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава 22
Мэтт

По пути в Брайтон я постоянно засыпал. Дважды отключался в своем номере, пытаясь собрать вещи в дорогу. Кое-как смог вылезти из кровати, одеться и спуститься к завтраку в восемь утра. Все эти простые действия – с похмелья – давались мне с невероятным трудом, но я сказал себе, что должен справиться. Дед нуждался во мне, я должен был ехать немедленно.

Карл изумленно изогнул бровь, стоило мне появиться у стола.

– Что-то вы неважно выглядите, Мэтт. Трудная выдалась ночка?

Я промолчал.

– Коллеги! – Я заметил, что в зале не хватает еще одного человека из нашей рабочей команды: отсутствовала темноволосая женщина с большими серыми глазами. С тех пор как Бет выскочила из моей кровати, как ошпаренная, я ее не видел и ничего о ней не слышал. – Снег вроде бы стих, и я вызвал такси, чтобы через пять минут быть на станции. А за вами микроавтобус приедет через пару часов.

– А насчет работы-то как, начальник? – усмехнувшись, спросил Сет и наставил на меня вилку с куском яйца и сосиской. У меня подвело живот. – Когда мы узнаем, кто же в итоге стал счастливым обладателем должности менеджера?

– Я вам позвоню на неделе, а теперь мне пора ехать.

Стоило такси выехать на ровную дорогу, и я сразу отключился.

Через шесть часов после того, как покинул отель в Уэльсе, я входил в тяжелые стеклянные двери больницы в Брайтоне, сразу с поезда, не заезжая домой. Потный, провонявший какой-то гадостью, у стойки регистратуры я вынужден был трижды повторить имя деда, пока медсестра поняла, что я говорю ей. Дед лежал в отделении кардиологии.

Я помчался по коридорам, стараясь не задохнуться. Однажды, когда мне было восемь лет, у меня случился астматический припадок. Больничный запах вызвал воспоминания о том событии: вот меня выносят из папиного дома и запихивают в машину «Скорой помощи», в попе у меня градусник, мне очень страшно (стоит ли уж говорить о том, что так я заработал себе боязнь градусников на всю жизнь?).

Я миновал два лестничных пролета, дважды оказался в тупике, один раз попал в кухню, прежде чем нашел кардиологическое отделение.

У входа меня приветствовали двенадцать высохших стариков в полосатых пижамах. Шесть кроватей с одной стороны и шесть – с другой. Я заглянул во все столь похожие в этой обстановке лица, отыскивая лицо моего деда. Один старик тихо вел беседу с самим собою, второй косился на аппетитную попку медсестры. И тут дед помахал мне рукой.

– Дед, ты живой!

– Мэтт! – Его морщинистое лицо осветилось улыбкой, когда я подошел поближе. – Неужели это мой единственный любимый внук? Я уж решил, что ты забыл обо мне.

– Да если бы я только мог про тебя забыть, дед!

Медсестра – крупная женщина за сорок, с кудрявыми волосами, тронутыми сединой, вдруг остановилась недалеко от нас и внимательно на меня посмотрела.

– Молодой человек, так вы и есть тот самый внук? Мы о вас наслышаны.

Я изобразил волнение:

– Дед снова выдал все мои секреты?

Медсестра и дед обменялись взглядами и засмеялись. Тепло так, интимно, я бы даже сказал, захихикали.

– Я не уверена насчет секретов, однако кое-какие истории я слышала о вас. – И она хитро подмигнула деду. – Мистер Баллард, я вернусь к вам через полчасика, а пока наслаждайтесь общением с внуком.

– Не раньше, чем мы с вами немного пообнимаемся… – И мой лукавый дед, подмигнув медсестре, протянул к ней руки, чтобы она помогла ему перебраться на кровать из кресла-каталки.

– Смело же вы даете обещания, – улыбнулась медсестра, помогла деду пересесть и укатила пустое кресло по коридору.

Я смотрел на деда и видел, что он, в принципе, не сильно изменился, если не считать темных кругов под глазами, да и кожа просвечивала почти насквозь. Он похлопал по простыне, приглашая меня присесть рядом с собой.

– Ну и как ты тут? – спросил я.

– Да так как-то. Я бы уже совсем поправился, если бы они меня тут так сильно не лечили.

– А они усердствуют? – старался я поддержать иронический настрой. – Дед, может, принести тебе еды или еще чего-нибудь?

– Да зачем, – он потряс головой, – кормят тут хорошо, ты так не приготовишь все равно.

– Да я бы смог, мне же нетрудно.

– А я и не знал, что микроволновка может взорваться, пока ты, мой дорогой друг, не положил в нее стейк и пирог с почками, не сняв фольгу с блюд.

Я от души расхохотался, но все никак не мог перестать смотреть на худобу деда. Кости просто выпирали из-под больничной одежды. А ведь он пробыл в больнице всего сутки и уже выглядел, как, прости Господи, покойник. Я помню его высоким крепким мужчиной с бицепсами. А теперь он выглядел жалким и беззащитным.

– Да не умер я, не умер! – неожиданно бодро воскликнул дед, усаживаясь поудобнее и в шутку пытаясь демонстрировать мне напрочь отсутствующие у него теперь бицепсы. – Мы еще поборемся, Мэтти.

– Конечно, поборемся. А как ты себя чувствуешь?

Он откинулся на подушках:

– Знаешь, когда в сердце бьют наотмашь, кажется, будто не существует боли сильнее.

Несмотря на свою браваду, дед выглядел измученным. И очень-очень старым.

– Дед, мне действительно жаль. Я должен был находиться рядом с тобой, а не мотаться черт знает где. Если бы я не уехал в Уэльс на выходные, а остался в Брайтоне…

– Что ты, – дед посмотрел мне в лицо и похлопал по руке, – я не хочу, чтобы ты винил себя в чем-то, у тебя ведь работа, ты не свободен, да и потом, а что бы ты мог сделать в подобной ситуации…

Я придвинул свой стул поближе к кровати.

– Так или иначе, но теперь я тебя одного надолго не оставлю. Перееду к тебе и буду за тобой присматривать, как умею.

– Переедешь? – Дед отшатнулся от меня, не скрывая испуга. – Мне кажется, я лучше еще один инфаркт перенесу.

Мы опять засмеялись, но он свою руку с моей не убрал.

– Внук, я ведь считал, что у меня легкое недомогание, – дед стал серьезным, – а потом у меня стало покалывать в правой руке, и я вспомнил, как Пол О’Грэйди рассказывал о своем инфаркте. Тут я решил, дай-ка позвоню соседке, миссис Харрис, она живет через стенку. Она не отказала мне в любезности и пришла, но потом я уже помню себя только в больнице.

– А что тебе сказали врачи?

– Мол, пора отказываться от того, чтобы выпивать на ночь. Ну, и надо принимать хоть какие-то наркотики.

– Какие еще наркотики, ты о чем?

– Ну да, а что такого? Я вчера начал проходить курс экстази и ЛСД.

– Да ты в себе?

Дед украдкой взглянул на меня и засмеялся изо всех сил, смеялся так долго и так самозабвенно, что я подумал, а не случился ли у него очередной инфаркт, или что там еще бывает. Когда он смог передохнуть, потянулся за стаканом воды, чтобы промочить горло.

– Так что, приятель, – произнес дед, – чего с тобой-то творится? У тебя вроде румянец появился на щеках, или это я уже совсем очумел тут среди немощи и болезней? Траву, что ли, ты косил в Уэльсе?

– Какую траву? Мы на машине времени переместились в сороковые годы?

– Приятель, если ты не в курсе, то здесь не принято громко говорить. – Дед внимательно посмотрел в сторону коридора. – Так кто там тебе косить помогал? Та блондиночка?

– Нет, не Алиса.

– А кто?

Я смотрел в его улыбающееся лицо, и воспоминания о предыдущей ночи нахлынули на меня. Произошедшее у нас с Бет было столь неожиданным, что сейчас даже слегка казалось нереальным. С той самой ночи на побережье, когда я нашел Бет на скамейке с бутылкой шампанского в руке, я все думал, а не поцеловать ли мне эту девушку? Но мысль от себя гнал. Потому что:

1) нельзя пускаться в эротические фантазии о своем возможном подчиненном, если ты сам босс;

2) она не была просто девчонкой с искусственным загаром и нулевым интеллектом, она была особенной.

Но ведь в этот уикенд я опять фантазировал относительно Бет, разве нет? Проводил собеседование с Рэем, а сам постоянно думал о маленькой морщинке, которая залегла между бровями у Бет, эта морщинка появлялась, стоило ей сильно задуматься. А когда она улыбалась, ее лицо светилось как бы изнутри. И в тот момент, когда случилась неприятность с брюками во время спуска, я вдруг неожиданно осознал, что отвечаю за Бет и хочу заботиться о ней. Если бы я мог всем завязать глаза, чтобы они ничего не видели и не смеялись над ней, я бы это сделал.

Ну да, она велела мне засунуть мое предложение работы даже не стану повторять куда именно, но кто может ее за это винить? Утром Карл не давал ей спуску. Неудивительно, что Бэт так отреагировала. Да и я хорош – вдруг взял и выдал столько синонимов для слова «задница», что мне Оксфордский словарь позавидовал бы.

А когда Бет зашла ко мне в номер вечером в воскресенье, я даже не удивился. И совсем не потому, что думал, будто она ко мне собирается приставать. Я почему-то знал, что это для нее в порядке вещей – проявить доброту и заботу о том, кто в них нуждается. Я был ужасно рад ее видеть, но сначала повел себя как идиот – попросил Бет принести мне выпить. Но долго притворяться все равно не мог. Мне так хотелось поцеловать ее – так что ей стоило только прилечь рядом со мной и сказать пару фраз о том, что полно, мол, людей, которые готовы обо мне заботиться, что я не выдержал и полез к ней целоваться. И все шло так хорошо, так, я бы сказал, правильно: Бэт отзывалась на мои ласки, она так приятно пахла, и ее волосы так ласково щекотали мою щеку во время поцелуя. Все было почти идеально, словно мы оказались двумя половинками одного целого.

А когда ее телефон зазвонил и чей-то голос стал выкрикивать фразу про «большого парня», я почувствовал, будто мне дали под дых. Очарование вдруг растаяло в одно мгновение. К тому же Бет словно испарилась: ни записки под дверью, ни звонка с робкими извинениями и сожалениями… Ничего! Я уехал, не попрощавшись с ней.

– Почему ты молчишь, внук? – спросил дед. – Только не говори мне, что ты не узнал, как ее зовут.

– Ее зовут Бет Принс.

– Эта милашка из старого кинотеатра? Неужели? – Он подмигнул и мне, как медсестре. – Ты молодец. Так держать!

Я хотел сообщить деду, что «так держать» при наличии какого-то «большого парня» в телефоне у девушки будет сложно. Но тут у деда в животе случилась революция, и я ничего ему не сказал.

– А я угадал, дед! – торжествующе произнес я. – Ты голодный. Давай я схожу в столовую и чего-нибудь тебе принесу? Как насчет сэндвича и бекона?

Он довольно улыбнулся.

– И чашечку чая? – продолжил я. – Если что, на небе тебя не покормят, надо все успеть тут.

Опросив, наверное, трех медсестер и врачей, где столовая, я все же потратил минут двадцать на ее поиски. Я чувствовал себя крысой в лабиринте, которой приходится вынюхивать дорогу к еде. В конце концов я уловил запах, похожий на тот, что преследовал меня в школьных коридорах: пахло пережаренной едой. Я пошел по направлению к двум белым дверям, открыл их и сразу за ними обнаружил невысокую женщину с большим букетом белых цветов в руках.

– Мэтт! – воскликнула она, глядя на меня из-за букета. – Привет, Мэтт!

– Бет?! Как такое может быть? Ты тут?

Ее лучащаяся улыбка дрогнула, Бет, кажется, застыдилась и засмущалась.

– Да я и сама не очень понимаю, где я, – пожала плечами она.

– А я пришел за едой для деда. Дело в том, что ему надо поесть. – Я хотел продолжить поиск сэндвичей, но Бет взяла меня за руку.

– Давай немного пройдемся? Пожалуйста.

Пройтись и поговорить? О собеседовании, о том «большом парне» – слишком соблазнительно, чтобы отказаться.

– Хорошо. – Я взял серый поднос и встал в конец очереди. – Сначала только вот это возьмем с собой. А ты, может, пока поищешь себе столик, и я к тебе присоединюсь?

– Отличная идея! – Но Бет, казалось, колебалась.

– А ты будешь что-нибудь есть? – спросил я.

– Нет.

Я смотрел, как Бет идет к двум свободным столикам. Она не знала, за который из них сесть, потом устроилась в уголке и прижала букет к груди. Подошла моя очередь, я взял сэндвич с яйцом и беконом, выглядевшим так, словно он пережил Вторую мировую войну, а еще – хрустящий бэйгл с тунцом и две чашки чаю из автомата.

– Ну, привет-привет, – произнесла Бет, пока я усаживался напротив нее, раскладывая сэндвичи на столе и расставляя чашки.

– Привет, – кивнул я.

Я снял пластиковую крышку с чашки, сделал глоток и облизал губы. Поставив чашку обратно на стол, постарался не морщиться.

– Да, – протянула Бет.

– Что? – насторожился я.

Она удивленно посмотрела на меня:

– Мэтт, я молчу.

– Ах, ну ладно.

Я еще отпил чаю из чашки, опять облизнулся. Когда поставил чашку на стол, Бет спросила:

– Как ты?

– Как ты?

Мы заговорили одновременно, и нам стало смешно.

– Для кого букет? – поинтересовался я, кивая в сторону ее цветов. – У тебя тоже кто-то лежит в этой больнице?

– Букет для твоего деда.

– Поздравишь его с Рождеством?

– Я не знала, что в больницах не принято дарить пациентам букеты на праздники, да и срочной доставки у них теперь тоже нет.

– А почему вдруг ты решила купить моему деду цветы? Я не понимаю.

Бет насупилась и посмотрела на меня исподлобья:

– Вот сейчас, Мэтт, ты решишь, что я не в себе.

– Ну что ты!

– Прошлой ночью ты в порыве откровенности рассказал мне, что у тебя дед в плохом состоянии, что ему больно и одиноко. – Бет старалась говорить спокойно, но ее щеки и шея постепенно краснели, выдавая смущение. – Ну, и я подумала, что дело действительно плохо, и хотя мы с твоим дедом не знакомы, но немного цветов могли бы поднять ему настроение…

– Ничего себе! – воскликнул я.

– Но стоило мне прийти на ресепшн, как я сообразила, что не знаю, как зовут твоего деда. Поэтому я спросила про некоего мистера Джонса, которого недавно привезли с инфарктом.

– Бет, деда зовут Джон Баллард, это папа моей мамы.

– Это ты мне теперь говоришь, Мэтт, – Бет улыбнулась, – а я искала твоего деда вслепую. Обратилась к какому-то старичку, у которого как раз диагностировали инфаркт, спрашиваю, мол, у вас внука зовут Мэтт, и приходит ли он вас навещать. Старичок ответил, что в отношении внука кто-то меня обманул, а потом начал говорить какие-то непристойности вроде того, что не нюхал женской… с тех пор как… в общем… как мама его родила в далеком 1932 году.

– А ты?

– Да ничего я ему не стала говорить, Мэтт. Мне стало так смешно, что… что у меня кока-кола носом пошла, прямо на глазах у этого старика. Но он – а его, оказалось, зовут Джордж – не смутился. Сказал, что это похоже, как будто я на него…

– Ух ты! – Я поднял руку, прося Бет притормозить с рассказом. – Не надо подробностей.

– Нет, он был вполне мил, хотя и болен на всю голову, а не только сердцем. И я, отчаявшись найти твоего деда, спустилась сюда, чтобы выпить кофе.

Я все никак не мог поверить, что Бет, проделав долгий путь из Уэльса, да к тому же после такого непростого вечера, который у нас с ней случился, сразу направилась в больницу. Либо она была святой, либо очень хитрой, и у нее имелся мотив так поступить. И я никак не мог ее раскусить.

Я смотрел в лицо Бет, пока она обводила взглядом столовую: к ее груди все еще был прижат подувядший букет и какая-то глупая игрушка, изображающая Санта-Клауса. Двенадцать часов назад Бет убежала из моего номера, завернутая в мое одеяло, а теперь вот она снова врывается в мою жизнь. И я никак не мог сам в себе разобраться, что же я чувствую. Единственное, что понимал: не хочу ее потерять. По крайней мере не сейчас.

– Бет, – произнес я, накрывая крышкой чашку и собирая остатки сэндвичей, – если ты не торопишься, то вполне можешь навестить моего деда. И мне надо принести ему поесть, так что мы пойдем к нему вместе.

– Правда? – улыбнулась она. – Было бы здорово.

– Мэтт, – позвала меня Бет, как только мы с ней завернули за угол коридора, ведущего в палату деда, – я думаю, нам следует поговорить о прошлой ночи.

Вот оно. Я притормозил и посмотрел на нее. Значит, в больницу она пришла не только по воле сострадающего сердца. Она хотела найти меня, чтобы поговорить и расставить все точки над i. И это было очень кстати, так что мне оставалось лишь молчать и слушать.

– Хорошо, да, – кивнул я.

– Этот звонок… – она опустила голову и зарделась, – я не знала, что у меня на телефоне записан такой звук. – Она быстро взглянула на меня из-под ресниц. – Кое-кто… В общем, глупая ситуация.

– Продолжай, пожалуйста.

– В общем, кое-кто украл мой мобильник и записал на него свой голос, поставил как мелодию звонка. И я думаю, он надеялся, что это будет смешно… – Ее голос дрогнул, и что-то внутри меня пошатнулось. Определенно ей-то такой поворот событий смешным не казался, и я внезапно очень захотел проучить того, кто это сделал… – Мы с тобой так хорошо проводили время, а тут этот звонок… Знаешь, это был шок… – Она начала теребить ленточку, которой был завязан букет. – Мне, наверное, не следовало убегать, но я не смогла с собой совладать.

Бет выглядела несчастной, и я обнял ее, улыбнувшись.

– Не беспокойся. Мы когда-нибудь вспомним об этом и от души посмеемся. А у меня, между прочим, все еще болит челюсть! Ты тогда мощно заехала мне ногой по лицу.

– Ох, боже мой, – она потрогала мою губу, – а я и забыла думать об этом…

Я рассмеялся:

– Со мной все в порядке. У лучших из нас случаются травмы, скажем так, на сексуальной почве. Мне, например, однажды пришлось везти девушку в больницу после секса…

– Неужели? – У Бет брови поползли на лоб от удивления.

– Да. Пока мы занимались любовью, барышня во все горло выкрикивала мое имя, все громче и громче. А я-то думал, дурак, что ей очень хорошо и она не может сдерживать эмоции. Все оказалось прозаичнее: у нее нога застряла между перекладинами кровати.

– Не может быть!

– Еще как может.

– И больше вы с ней не виделись?

– Нет, она меня бросила до того, как ей сняли гипс.

– О! – Бет не знала, куда ей смотреть, потому что смотреть на меня ей было неловко.

– Послушай, – я потрогал ее за плечо, – в отличие от той барышни у меня неплохое чувство юмора, так что не казнись из-за той неловкой ситуации в отеле. В жизни все бывает.

– Ты так считаешь?

– Конечно! Твоей вины в этом не было. Хотя я бы по душам поговорил с молодцом, который проделал такую шутку с твоим мобильником.

Она нахмурилась:

– Я бы тоже поговорила с ним по душам.

– Ты ведь не скажешь, кто он?

Бэт покачала головой.

– Хорошо, я не стану настаивать. – Я взял ее за руку и улыбнулся: – Пойдем, хочу тебя познакомить кое с кем.

Глава 23
Бет

Я полна странных идей. Чего стоит, например, идея припереться в больницу к деду Мэтта, чтобы вручить ему букет. Но чем эта идея хуже той, например, что пришла в голову певице Джордан, которая, вырядившись в костюм телепузика, явилась на церемонию «Евровидения»?

Когда я проснулась в номере отеля – тогда, в Уэльсе, – и вспомнила все, что произошло ночью, мне захотелось просто сразу умереть. Второй мыслью было позвонить миссис Блэксток и рассказать ей, что неизлечимо больна, поэтому не смогу больше у нее работать. Только так мне удастся не сталкиваться с Мэттом и не смотреть ему в лицо, сгорая от стыда.

Обе возможности – умереть или просто уволиться – казались мне привлекательными. Я лежала и буквально тлела на глазах, исходя жалостью к себе самой.

Разумеется, правильнее было бы побеседовать с Мэттом и объяснить, что же произошло, но чем дольше я об этом думала, тем более больной себя чувствовала, не находила в себе сил на подобный разговор. Единственное, что могло ухудшить мое самочувствие, – это созерцание Карла за завтраком. Понятно, что он даже не догадывался, что произошло ночью – по его, между прочим, вине. Но я знала, что сдержаться не смогу и обязательно скажу ему что-нибудь гадкое. Я ведь уже чуть не сорвалась на Карла во время выполнения одного из заданий, неужели мне хотелось, чтобы Мэтт или еще кто-нибудь видели, как я теряю лицо у всех на виду?

На часах было восемь, когда я наконец вылезла из душа, отмытая до скрипа, оделась и причесалась, прошла по коридору, специально задержавшись у комнаты Мэтта. Я надеялась успеть переговорить с ним до завтрака. Дверь в его номер не была заперта, я ее толкнула и вошла внутрь.

– Мэтт! Мэтт, ты здесь?

Номер был пуст. Исчезли все его вещи, включая пустые бутылочки из-под алкоголя.

– Мэтт? – Я снова позвала, уже не очень надеясь на ответ.

– Мадам, вы кого-то ищете?

Я подпрыгнула от неожиданности, когда в номер бесшумно вошла горничная. У нее в руках была стопка чистых полотенец.

– Могу я вам чем-нибудь помочь?

– Ну… Мэтт Джонс остановился в этом номере, он что, только что выехал?

Горничная кивнула:

– Да, мадам. Двадцать минут назад.

Микроавтобус должен был прийти за нами к десяти часам утра. Почему же Мэтт уехал раньше? Ну конечно же! Я хлопнула себя по лбу и поспешила к себе в комнату. Вероятно, Мэтт отправился домой, чтобы убедиться, что с его дедом все в порядке. Я проверила время по мобильнику. Пять минут девятого. В любом случае мои коллеги еще на завтраке. Если я прямо сейчас с ресепшн закажу себе такси, то разом убью двух зайцев: не столкнусь с Карлом в микроавтобусе и, может, успею застать Мэтта в больнице у его деда.

Нервы пошаливали, всю дорогу до Брайтона я никак не могла успокоиться, но, когда поезд пришел на станцию, вместо того чтобы ехать домой, я поймала такси и помчалась в больницу. По пути туда я постоянно спорила сама с собой. Говорила: «Бет, ты устала от мужчин, поклялась, что больше не будешь иметь с ними дела, так почему же тебя тогда волнуют переживания Мэтта? Езжай домой и обо всем забудь». Потом: «Бет, когда такое происходит с тобой, ты ждешь от парня объяснений. Что же ты не можешь взять и все рассказать Мэтту?» К тому моменту как такси привезло меня в больницу, я устала от споров с собой. Выйдя из машины, я направилась в магазин подарков, который располагался рядом с больницей.

Я даже немного успокоилась, когда не смогла найти дедушку Мэтта. Адреналин схлынул, и идея явиться в больницу, чтобы тут застать Мэтта, вдруг предстала мне во всей своей очевидной нелепости. Любой нормальный человек (не я) подождал бы до понедельника, а затем позвонил бы ему на работу, чтобы справиться о самочувствии больного родственника.

«Ну, я хотя бы попыталась», – успокаивала я себя, пока спускалась в столовую выпить чашечку кофе перед тем, как поехать домой. Только я открыла дверь, размышляя, какой бы фильм вечером посмотреть, как столкнулась… с Мэттом! И стояла перед ним, как идиотка, с букетом цветов и дурацким Санта-Клаусом, купленными деду в подарок. А Мэтт смотрел на меня так, словно я прилетела с другой планеты.

Сидеть напротив него за белым больничным столом было едва ли не самым странным времяпровождением за всю мою жизнь. Мы разглядывали друг друга, словно были не знакомы. Когда Мэтт спросил меня, для кого цветы, я ответила, что купила их для его деда. И Мэтта это так тронуло, что я немедленно почувствовала себя виноватой. Словно и инфаркт у деда случился по моей вине. Я немного пришла в себя, когда мы направились в палату, и молчать больше не могла. Нам с Мэттом следовало поговорить обо всем. Думала, что он поведет себя со мной холодно, но все оказалось намного лучше, чем я ожидала. Мэтт даже рассмешил меня! Мы общались легко и непринужденно, будто той ужасной неловкой ночи не было в помине. И я все думала, почему так переживала, не решаясь с Мэттом поговорить. Ведь можно было гораздо проще ко всему отнестись.

Дед оказался очень милым. Он меня заприметил сразу, как мы с Мэттом вошли в палату. Пригласил меня присесть на край кровати рядом с ним. Обрадовался мне, словно навестить его с моей стороны было самым обычным делом.

Мэтт протянул ему сэндвичи и чашку чаю и в течение следующих двадцати минут не произнес ни слова. А дед задавал вопросы один за другим: откуда я, чем занимается моя семья, как долго я живу в Брайтоне… а потом рассказал мне о своей последней жене. Мои бабушка и дедушка умерли, когда мне было тринадцать лет, и я уже успела забыть, как приятно поболтать с тем, кто не озабочен карьерой, модой, ботоксом и может заставить меня рассмеяться, стоит ему лишь изогнуть бровь, договаривая какую-нибудь фразу. Дед быстро реагировал на шутки, смеялся, запрокидывая голову, как Мэтт, – они были с ним похожи. И я теперь очень хорошо понимала, почему Мэтт так его ценит.

Дед произвел на меня сильное впечатление, и я не сразу заметила, как Мэтт начал потихоньку одеваться, чтобы уходить.

– Ну что, пора, внучок? – спросил мистер Баллард.

– Да. – Мэтт помог деду устроиться поудобнее и кивнул в мою сторону. – Бет, я тебе позвоню.

Позвонит мне? Да он, похоже, и вправду мной заинтересовался. После всего, что случилось: после того как я чуть не решила утопиться той ночью, на побережье; после того как светила ему голой попой со скалы, стукнула его пяткой в челюсть…

– Позвонишь?

– Да, завтра.

Ничего себе! Никаких мучительных ожиданий звонка, никаких тупых правил вроде «подожди три дня перед тем, как позвонить девушке»!

– Великолепно, – не сдержалась я, глядя прямо Мэтту в глаза. – Я и вправду буду ждать твоего звонка, Мэтт.

Мэтт склонил голову набок:

– Будешь?

– Буду.

– Только не сдавайся, Бет, ведь конкурс на соискание должности менеджера в кинотеатре пока не завершен.

– Как? – Мои щеки запылали от смущения. Я пыталась отвести взгляд и вдруг сконцентрировалась на… металлической утке, которая стояла рядом с кроватью деда. – Ну да, мне тоже интересно, конечно, узнать, каковы результаты собеседований.

– Правда?

– Дружок, а ты завтра приедешь меня навестить? – спросил дед. – Или забудешь, занятый другими делами?

Мэтт улыбнулся:

– У тебя нет шансов, старик! Я все равно приеду, как бы ты ни старался меня не пустить.

Я наблюдала, как Мэтт надевает пальто, кладет айпод в карман и вставляет наушники в уши.

– Ну, тогда я поехал. Пока-пока!

– Удачи, внук! – Дед помахал Мэтту с кровати.

Мэтт замялся, казалось, он чем-то смущен.

– Да, – сказал он, как бы подтверждая что-то себе самому, и решительно вышел из палаты. Руки в карманах, головой он кивал в такт песне, которую слушал.

– Ну и вот, – обратился ко мне мистер Баллард, – как давно вы с Мэттом влюблены друг в друга?

Как давно мы влюблены? Хорошенький вопрос. Он звучал у меня в голове, даже когда я уже вышла из дверей больницы и присела на скамейку. Часы посещений закончились. Я поуютнее запахнула свой жакет. К дверям больницы подъехала машина «Скорой помощи», и я наблюдала, как доктор и две медсестры вышли ее встречать.

Как давно мы друг в друга влюблены…

Дед Мэтта был явно болен, но соображал очень хорошо. Но почему он спросил об этом? Например, мне совершенно ясно, что Мэтту, конечно, было хорошо со мной ночью, в отеле, но он на самом деле заинтересован максимум в том, чтобы со мной выпить, не более. Да к тому же я от мужиков уже устала. А вдруг не устала?

«Бет, – строго сказала я себе, – не придавай большого значения пьяным объятиям, подружка. Есть по крайней мере четыре важные причины, по которым тебе следует раз и навсегда забыть о Мэтте. Он не настроен серьезно по отношению к тебе, это ясно. Ты ему скоро наскучишь. Да и он тебе не пара. И у деда недиагностированный Альцгеймер, а это может передаваться по наследству… Возможно, ты себя накручиваешь, но причины веские».

Я еще немного понаблюдала за машиной «Скорой помощи», встала со скамейки и двинулась вниз по Истерн-роуд. Сигнальные огни автомобилей светили в тумане. У больничной стены двое страстно целовались. А рядом с ними топтались двое парней, жадно выкуривая сигарету за сигаретой. Я внимательнее присмотрелась к целующейся парочке. Заметила, как мужчина сказал что-то своей подружке на ухо, а потом они снова стали целоваться. Вспомнила, как Мэтт точно так же держал мое лицо в своих руках и как мне это понравилось. Он целовался не спеша, чтобы иметь возможность периодически заглядывать мне в глаза. Это походило на сцену из мелодрамы сороковых годов, в которой парочка, пережив несколько неприятных эпизодов, в конце концов понимает, что каждый из них по-настоящему влюблен и… Бет, прекрати! Я уже злилась на себя. Слишком много читаешь всяких романтических книг, слишком много смотришь романтических фильмов. Всего-то и было, что одна-единственная ночь, да и та не вполне удалась.