Текст книги "Сестры по крови и духу (ЛП)"

Название: «Сестры по крови и духу»

Автор: Кэди Кросс 

Серия: «Сестры по крови и духу» #1

Перевод: greenhugs , DelEllieRi

Сверка: Largit

Редактура: Наталья Мубарак

Вычитка: Яна Часовская, Диана Берчук

Переведено специально для группы https://vk.com/books_25

Копировать материал без указания переводчиков и редакторов запрещено! Давайте уважать чужой труд!

Аннотация:

Смерть Рен Нобл оказалась её рождением. В отличие от других мёртвых, она с нетерпением жаждет тех моментов, когда сестра-близнец позволит Рен войти в своё тело, чтобы девушка могла познавать мир живых.

Ларк Нобл жива, но ей часто кажется, что она принадлежит Миру Теней, безмолвному царству мёртвых. Её знают как сумасшедшую, разговаривающую со своей мёртвой сестрой. Она совсем не вписывается в мир живых людей. Хотя последние попытки самоубийства и время, проведенное в психушке, показали, что девушка ещё не готова присоединиться к своей близншке в загробной жизни.

Парень, который спас Ларк, хочет, чтобы она оказала ему ответную услугу. На нем и его друзьях лежит метка смерти, которую поставил давно умерший злой дух серийного убийцы. Сестры лучше всего знают, как поступать с мертвыми. И поэтому они единственная надежда ребят на выживание.

Глава 1

Оставь надежду всяк сюда входящий.

Данте

Ларк

Шрамы на запястьях зудели. Я дернула за манжету, делая вид, будто вытирала руки о джинсы.

Все смотрели на меня, когда я шла по коридору. Может, не все, но внимания было достаточно, чтобы я подняла подбородок выше и расправила плечи. Я оглянулась назад. Большинство из них отвернулись. Не провоцировать сумасшедшую девушку. В Белл Хилл никто не смотрел на меня.

Я думала, что мой второй день в школе будет легче, чем первый, но он был только хуже. Сплетни распространились и теперь все знали, кто я и что натворила.

Я пугала их – это было очевидно. Даже тех, кто ухмылялся, смотря на меня, делал замечания: я пугала. Они хотели выглядеть крутыми перед своими друзьями.

Эй, если глумление надо мной делало их сильными, очевидно, это были их проблемы!

Некоторых я не видела ни разу в своей жизни. Нью-Девон был небольшим городом, и одно время я была довольно популярной. В начальной школе каждый хотел играть со мной и моей призрачной сестрой. Хотела бы я видеть своё лицо, когда кто-то в первый раз сказал мне, что я слишком взрослая, чтобы иметь воображаемого друга.

Воображаемого? Слово отдавалось эхом в моей голове. Люди использовали более воображаемые термины, когда я была еще маленькой.

В конце концов они начали говорить "диссоциативная", "параноидальная" и мое любимое – "беспокойная". Нет, чёрт возьми. Нет ни одной такой истории в мире, в которой подросток не был бы обеспокоен чем-то. Так было всегда.

Я прошла мимо небольшой группы девушек, стоявших возле секции шкафчиков, выкрашенных в школьные цвета, фиолетового и серого. Они отступили назад, как будто я была прокажённой. Они ничего не сказали, даже не захихикали. Если бы они сделали что-либо из этого, мне бы было более комфортно.

Я не опустила голову. Я не сделала ничего постыдного. Может, я и приняла пару неверных решений, но это были мои решения.

Я не была сумасшедшей. Я, может, и была чудаковатой, но не сумасшедшей. Я могла это доказать, и остальные это знали, немногие, но их было достаточно.

Как назло мой шкафчик был там, где стояли девушки, настороженно смотревшие на меня. Я остановилась и открыла его, положила свою сумку внутрь и взяла всё, что мне было нужно для первого урока.

– Почему мы здесь? – спросила моя сестра-близнец, Рен. Она стояла рядом с моим шкафчиком со скрещенными руками на груди. Ее ярко-красные волосы, не требующие никакого ухода или придания им особого стиля, спадали с плеч. В царстве теней не было никаких средств для ухода за волосами.

Я не ответила. Разговор вслух с кем-то, кого больше никто не видел, мог навести остальных на мысль, что они правы в том, что я всё ещё была сумасшедшей. Я должна была вылечиться. Это единственное условие, при котором школа приняла меня обратно. Хотя в этот момент я должна была задаться вопросом, какого чёрта я здесь делала.

О, точно. Мои родители не хотели меня, так что у меня не было иного выбора, кроме как переехать в мой старый родной город к бабушке в то время, как мама и папа начали новую и яркую жизнь в Массачусетсе. Мама не могла смириться с тем, что я могла видеть и общаться с Рен. Не потому что она считала, будто я вру, а потому что она сходила с ума из-за того, что Рен не говорила с ней.

Я не вылечилась. Но и сумасшедшей я не была. Но не было никаких легких путей объяснить, почему Рен была здесь со мной – она умерла в тот день, когда мы родились. Я смогла сделать вдох при рождении, но она... нет. Я думаю, что кто-то совершил ошибку, потому что мои волосы были совершенно белые, а ее ярко-красными. Я должна была быть приведением, не она.

Господи, если ты меня слышишь, знай, мне бы нравилось быть мертвой больше, чем живой.

Всё остальное, за исключением волос, у нас было абсолютно одинаковым настолько, что если бы я покрасила волосы в ее цвет, мы бы с трудом поняли, кто есть кто.

За годы мои отношения с Рен стали приятными, если не грустными – маленькая девочка играет с "воображаемой" мертвой сестрой. По мере того, как я становилась старше, мои знания о том, как умирали люди, потому что "Рен сказала мне" заставляли меня выглядеть странно, даже виновато.

Люди просили меня связаться с их мертвыми родственниками, но это делала Рен.

Люди называли меня лгуньей. Называли меня сумасшедшей. Чудачкой. В конце концов я начала им верить. Это случилось, когда я впала в отчаяние и порезала свои запястья.

Я закрыла шкафчик и пошла по коридору, проталкиваясь через толпу. Люди пялились на меня. Кто-то что-то сказал. Я игнорировала их, глядя прямо перед собой. Я просто хотела покончить с этим днём. Эти люди были не важны; я знала, кем и чем я была.

Я просто не знала почему.

– Я так понимаю, ты должна игнорировать меня, пока ты здесь, да? – вздохнула моя сестра гораздо тяжелее, чем я думала. Она знала, что делать. Пока я закрывала шкафчик, она выглядела немного бедной. В отличие от меня она не могла ни с кем поговорить за исключением старушки, которая слонялась по близости, присматривала за ее семьей и сумасшедшим из 1700 годов, который любил появляться в своем старом доме просто ради удовольствия. Хотя, я думаю у нее было много друзей, раз она со мной была не всё время. К сожалению, несколько других "милых" приведений, с которыми мы встречались, ушли, когда мы сделали то, о чём они нас просили, а тусоваться с кем-то пугающим было плохим вариантом.

– Ммм, – это был единственный ответ, который я могла дать, пока никто не заметил.

– Ладно. Я иду в библиотеку. Найду тебя позже. – С этими словами она прошла сквозь стену и исчезла. Я ненавидела, когда она так делала: по большей части потому, что я так не умела.

Я последовала за толпой, за угол прямо к тому, что должно было быть моей классной комнатой на оставшийся год. Маленькая группа учеников собралась напротив стены в нескольких шагах от нее. Мало мальчиков, в основном девочки. Выпускники. Единственное, что я могла сказать, глядя на них – у них было слабое превосходство от знания, что они должны были закончить в июне и тогда они были бы свободны, и пошли бы в безумный приют под названием старшая школа. Я могла бы посмеяться над ними, когда шла мимо, если бы один из парней не поднял голову и не взглянул прямо на меня.

Я замерла. Лишь на секунду, но я замерла так, будто он был гоночной машиной, а я енотом, вышедшем на вечернюю прогулку в центр дороги. Мейсон Райан был даже более великолепным, чем когда я видела его в последний раз, в тот раз, когда решила презирать его. Золотистого цвета волосы с прожилками каштанового, карие глаза и губы, каких у парней не должно было быть. Он был в рубашке на пуговицах и джинсах. Он был одним из тех парней, которые были настолько красивы, что даже больно было смотреть.

Но это было больно по другим причинам. Мне нужно было избегать его всеми возможными способами, и не только потому, что его отец был начальником полиции. У меня и Мейса была тайна. Ну, не то что бы тайна. Несколько людей в городе знали, что он нашёл меня истекающую кровью на полу, но знание и понимание – это разные вещи. Никто, кроме меня и его не знали, что именно нас связывало, и это всегда было бы между нами, томительное, как дыхание.

Одна из девушек рядом с ним повернулась, чтобы посмотреть на меня. На одной стороне её лица была неприятная на вид царапина, которая не позволяла ей быть великолепной моделью. Я едва взглянула на неё; моё внимание было сосредоточено на Мейсе. При взгляде на него меня начало тошнить, мой желудок скрутило, и я почувствовала вкус желчи во рту.

Забавно, как ужасен на вкус позор.

Мейс не выглядел так, будто чувствовал себя лучше. Я не хотела думать о своём состоянии в тот день, когда он держал меня в объятиях и умолял не умирать у него на руках, потому что ему пришлось бы с этим жить. Он отошёл от стены, к которой ранее прислонился и шагнул вперёд, по направлению ко мне. Ооо, нет. Не сегодня. Лучше никогда.

Я стремглав побежала к классу, где нашла свободное место в задней части помещения и плюхнулась на него, пытаясь не дать сердцу выскочить из груди. Несколько голов повернулось взглянуть на меня.

Начались перешёптывания и обмен застенчивыми взглядами. Пусть говорят. Мне всё равно. Мое сердце стучало и желудок схватило, но я была в безопасности сейчас, как если бы я могла быть в Коннектикуте, где каждый знал всех и даже если нет, там всё равно говорили друг о друге.

– Ларк?

Теперь-то что? Я взглянула вверх, повернув голову. Прямо напротив себя я увидела знакомое лицо: смуглая кожа, тёмные глаза, и волосы ещё более тёмного цвета. Она мне улыбнулась. Я почти улыбнулась в ответ.

– Рокс.

Рокси Тэйлор была на месяц или два младше меня и всегда была дружелюбной – до сумасшествия дружелюбной. Можно было бы запросто отделаться от неё, как от фальшивки, но она была по-настоящему хорошим, приятным человеком.

Я этого не понимала.

Люди любили меня, но лишь те, кто мог видеть вещи, которые другие не могли, они не знали человеческой натуры, даже то, что люди могут использовать или ранить их. Я пыталась ненавидеть Рокси, но у меня не получалось, и часть меня, которая никому не доверяла очень хотела не доверять ей тоже, но не могла, даже когда я была уверена, что никто не мог быть дружелюбным всё время. Но Рокси никогда меня ни о чём не просила. Никогда не заставляла чувствовать меня так, будто со мной было что-то не так. Мне всегда было интересно, что не так с ней, раз она хотела быть моим другом. Она ухмыльнулась – она сняла свои брекеты с того времени, когда я видела ее последний раз, и обняла меня.

– Я так рада тебя видеть!

Дерьмо. Я не хотела такого внимания, но было бы ложью, если бы я сказала, что было неприятно узнать, что кто-то был счастлив меня видеть, что часть меня не хотела обнять её в ответ. Не важно, что тоненький голос внутри кричал мне не доверять ей. Я позволила себе воспользоваться этим моментом.

– "Дайки¹", – проворчал кто-то. За этим последовало несколько смешков. Затем кто-то сказал: – Нет, чувак. Она как ангел смерти или что-то вроде того.

Я отпрянула от Рокси и повернула лицо к зрителям. Что раздражало меня больше, чем ухмылки, так это выражение неподдельного страха. Я имею в виду, что иногда я думала, что страх это хорошо, но когда люди боятся тебя – это разные вещи, особенно когда я не давала им повода для этого.

Пока что.

– Если бы я была ангелом смерти, думаешь, я бы здесь находилась?

Они, казалось, задумались над этим, их коллективный мозг пытался найти связь.

– Почему ты здесь? – спросил блондин с прыщом на подбородке. Услышав его голос, я поняла, что это он сказал "Дайки". Его звали то ли Аарон, то ли Альберт или как-то еще. Я помню его с прошлого года. – Разве тебя не должны были закрыть с остальными отсталыми?

Мои щёки покраснели, когда люди засмеялись, но я не отвернулась. Домашнее образование было единственным путем, с помощью которого я могла вернуться в школу. Я старалась изо всех сил, чтобы не отстать. Рен была здесь со мной.

– Они выгнали меня, потому что им нужна была комната для твоей мамы.

Не очень умно, но это первое, что пришло в голову.

– И я не отсталая, дебил. Я сумасшедшая, а между этими понятиями есть разница. Которую ты бы понял, если бы твои родители не были братом и сестрой.

Ещё больше смеха, но на этот раз я развеселила их, они смеялись не надо мной.

Эндрю – так его звали, покраснел, что сделало его прыщ ещё более уродливым. Я хотела ударить его каблуком моей туфли, пока моя нога была внутри. Грубо, да?

– Сучка.

Я выгнула бровь.

– Серьёзно? Это лучшее, на что ты способен?

Рука опустилась на моё запястье. Я посмотрела вниз, ожидая, что это Рокси. Это была не она. Это была Рен. Чёрт.

– На кого ты смотришь? – требовательно спросил Эндрю. Потом его выражение лица озарилось пониманием, счастливым пониманием. – Твоя сестра здесь? Твоя мёртвая сестра?

В книгах кровь героини иногда "стынет в жилах", но это не так. Стыла не кровь, стыло все остальное, но кровь была будто горячая бритва, что резала все твое тело. Я подняла голову. Смех перешел в хихиканье.

– Не смей говорить о моей сестре.

Не нужно было ничего говорить.

– В любом случае, как она умерла? – спросил Эндрю с усмешкой. – Держу пари, твоя мать увидела, что тебя две и пришла в бешенство. Она знала, что убила не ту? Ей следовало убить тебя.

Никто не убивал Рен, она была мертворожденной, и наша мать никогда не смогла бы забыть такую потерю. И да, я бы удивилась, если бы умирал всегда тот, кто должен.

Рядом со мной переливалась фигура Рен, а очертания ее были размыты. Вот, что происходило, когда она злилась. Очень сильно злилась. Она угадала мои чувства, словно я бросила их перед ней на пол. Это значило, что я должна была быть очень аккуратна, когда лгала ей.

Мои волосы поднимались от ее злости как от ветра.

– Не нужно, – прошептала я.

– О, ты собираешься плакать? – плаксиво спросил Эндрю. – Я тебя расстроил?

Я встретила его пристальный взгляд, который горел огнем и тепло прошло внутри меня, как сухой летний ветерок на жарком пляже. Вот чёрт.

Я пообещала себе, что это не случится. Это был лишь второй чудный день. Рен перешла в меня, ее характер прекрасно мне подходил, словно перчатка, которую портной сшил под мою руку. Она улыбнулась моими губами.

– Она говорила не с тобой.

Это был не мой голос – он был ниже и мягче.

Эндрю нахмурился.

– Что...?

Я ненавидела, когда Рен овладевала мною не спрашивая, но она была такой властной, я никогда себя так прежде не чувствовала. Я чувствовала себя сильной, непобедимой, когда мы так объединялись.

Свет моргнул. Встревоженный шепот нарастал. Люди взглянули на меня. Я пожала плечами: сумасшедший не влияет на электричество. Свет моргнул снова, следом включилась пожарная сирена, воя словно "Банши". Крики заполнили всё пространство. Пожарная тревога на второй день – прекрасный способ начать год. Все помчались из класса, и Рокси не подождала меня, умная девчонка. Эндрю поднялся со стула, но я остановила его, схватив за руку.

Моя сестра была сильной. Нечеловечески сильной. Под моими пальцами запястья Эндрю казались хрупкими, как сухие ветки. Он пытался освободиться.

– Отпусти меня, уродина!

– Садись, – сказала Рен моими губами. Он не был таким глупым, каким казался, поэтому сделал, что она сказала.

– Хороший мальчик, – сказала я, поднимаясь на ноги. Рен вышла из меня также легко, как и зашла. Я чувствовала это так, будто кто-то вырвал мне глаз или конечность. Это никогда не было настолько легко. У нее был физический контакт и было бы лучше, если бы я не слонялась рядом. – Посиди здесь минутку. Кое-кто хочет тебя увидеть.

Эндрю поднял свой взгляд на меня, пока я собирала вещи. Он не выглядел сейчас так самодовольно.

– К-кто?

– Моя сестра, – сказала я ему, слегка улыбнувшись, когда он взглянул на свои запястья, все еще в призрачной хватке Рен. Он чувствовал холодные пальцы, бьющие по его коже, хотя он не видел их. – Ну знаешь, моя мертвая сестра?

Я шла к двери, низкий голос Рен следовал за каждым моим шагом, и так как она шептала, я не могла ничего разобрать. Я заколебалась, когда услышала хныканье Эндрю.

– Иди, – сказала мне сестра.

Я не взглянула, я просто продолжала идти.

* * *

За несколько минут до конца первого урока меня вызвали в кабинет директора. Я была удивлена, что они ждали так долго. Эндрю не было, и люди смотрели с его пустого места на меня с тех пор, как нас пустили в школу после тревоги.

Не похоже, будто они обвиняли меня в чём-то. В конце концов, я была снаружи с остальными. Если бы не Рокси, я бы стояла совсем одна с невидимой границей вокруг себя, которую никто не мог пересечь. Серьёзно, никто не подходил ближе, чем на два или три фута. Казалось, будто у меня были глаза розового цвета или что-то в этом роде.

Со вздохом я собрала свои книги и вышла из класса. Хотя я отсутствовала почти с начала прошлого года, я точно знала как добраться до кабинета. Я провела там много времени до того, как моя мама назвала, "инцидента".

Инцидент. Почему то мне было больнее, когда говорили «попытка самоубийства».

Я была одна из тех подростков, которые относились к категории проблемных. Я была такой. В прошлом году я была “обеспокоена”, и у меня была куча проблем. Самая большая из них заключалась в том, что я позволила себе верить людям, которые называли меня сумасшедшей, и я перестала верить в Рен.

Да, я запуталась, и я сделала много вещей, о которых сейчас жалею. Вещи, о которых я отказывалась думать, например, когда я спустилась вниз по коридору до главной лестницы рядом с администрацией.

Я должна была зарегистрироваться у парня за столом и сказать, кем я была. По взгляду, которым он на меня посмотрел, я поняла, что он это и так уже знал. Он указал на место ожидания и сказал мне сесть. Директор Грант должна была прийти через минуту.

Спустя несколько секунд парень сел на стул напротив моего. Он был высоким и худым, одетый в джинсы и серую рубашку. Он был молодой версией Киану и Эзры Миллера. Очень милый, несмотря на то, что у него был немного подбит глаз.

– Тяжёлое утро? – спросила я.

Он ухмыльнулся, ссутулившись в кресле. Да, он был по-настоящему милым, хотя казался удивлённым, что я заговорила с ним.

– Это? – он указал на свой глаз. – Это было вчера. Ты бы видела другого парня.

Тоже банально. Я улыбнулась.

– Если это случилось вчера, почему ты здесь?

Он указал подбородком на кабинет директора Гранта.

– Жду.

Меня спасла от попыток сострить открывшаяся дверь в кабинет директора. Девушка годом или около того моложе меня вышла из кабинета. Она взглянула на Киану, и её карие глаза сузились. Она отбросила свои длинные, прямые волосы назад.

– Что ты здесь делаешь?

Он встал, засунув руки в карманы.

– Я должен отвезти тебя домой.

Девушка взглянула на меня, и на секунду ее глаза расширились. Затем она ухмыльнулась своему брату.

– Могу зайти обратно, если хочешь немного подождать.

Что это должно значить? Шея Киану вспыхнула, но он не отвёл от неё взгляд. И не выглядел впечатлённым.

– Идём.

Я заметила её усмешку в свою сторону перед тем, как она быстро пронеслась мимо. Её брат посмотрел на меня извиняющимся взглядом.

– Прости, что тебе пришлось это видеть.

Я засмеялась.

– Мне стыдно за тебя.

Он улыбнулся.

– Ещё увидимся, думаю. – Я кивнула, и он ушёл.

Дверь в кабинет директора снова открылась.

– Мисс Нобл, пожалуйста, войдите.

Директор Грант была около шести футов в высоту и производила сильное впечатление. Я бы не назвала её красивой, но у неё было интересное лицо и тёмные вьющиеся волосы. Я нервничала, когда переступила порог её кабинета.

– Это только первый день, как вы вернулись в школу, мисс Нобл, – сказала она и закрыла за мной дверь. – Нехорошо, что вы уже в моём кабинете.

– Я ничего не сделала, – сказала я ей.

Она указала на стул с жёсткой спинкой перед её столом.

– Присядь, пожалуйста.

Я села.

Она села за стол и положила на него свои руки. Она выглядела как судья в своём чёрном костюме и с суровым выражением лица. Я старалась удержать свое внимание, сфокусировавшись на ней.

– Тебе разрешили вернуться в эту школу благодаря связям твоей бабушки и ее обещанию, что ты не будешь доставлять проблем. Ты собираешься нарушить её обещание?

Упоминание Нэн подорвало моё самообладание.

– Я ничего не сделала.

– Тогда почему молодому человеку пришлось оставить школу после ссоры с тобой?

Мои брови взлетели.

– Что?

Она на это не купилась:

– Не разыгрывайте святую невинность, юная леди. Что ты сказала Эндрю?

– Он первый начал, – ответила я пылко. – Он намекнул, что я лесбиянка, а затем начал шутить насчет этого. Я сказала ему заткнуться. Потом включилась пожарная сигнализация, и мы ушли из класса. Спросите Рокси Тейлор. Я была всё время с ней. – За исключением тех нескольких минут с Рен...

– Я спрошу, – пообещала директор Грант.

А потом она меня удивила.

– Он назвал тебя лесбиянкой?

Я пожала плечами. Снова я старалась сфокусировать взгляд на ней, не на то, что было позади неё.

– "Дайкой". Он просто идиот.

– Я воспринимаю это оскорбление очень серьезно, мисс Нобл. Эта школа не толерантна к запугиваниям.

– Когда это произошло? – спросила я перед тем, как смогла себя остановить. —Потому что этого определённо не было в последний раз, когда я была здесь.

Она выглядела смущенной.

– Это было до того, как я заняла пост директора.

Да, она была вице-директором тогда.

– Сейчас все по другому, я тебе обещаю. Если Эндрю вернется в школу, он не будет больше с тобой так снова разговаривать.

Если? Ха.

– Его исключение за издевательство надо мной не сделает мою жизнь легче. Мне всё равно, вернется он или нет, пока не достаёт меня.

Миссис Грант смотрела на меня несколько секунд, достаточно, чтобы заставить меня нервничать.

– Приму это к сведению. Тебе лучше вернуться на занятия.

И всё?

– Хорошо. – Я поднялась и направилась к двери.

– О мисс Нобл?

Я остановилась, взявшись за ручку двери и обернулась:

– Да? – Не смотри. Не смотри.

– Жертва или зачинщица, я не хочу больше видеть тебя в своём кабинете. Я ясно выразилась?

Я кивнула.

– Без обид, директор Грант, но я тоже не хочу с вами снова встречаться.

Или с призраком бывшего директора, стоявшего позади неё со размазанными по всей стене мозгами.

* * *

– Что ты сделала с Эндрю?

Я заметила, что Рокси шла со мной в ногу по пути домой. Мое сердце дрогнуло. После моего "разговора" с директором Грант, я начала параноить, что каждый хотел линчевать меня.

– Ничего.

– Ладно, что твоя сестра сделала с Эндрю?

Ха. Грант не додумалась спросить у меня это.

– Ничего необратимого, – ответила Рен, стоя передо мной. Она переоделась с сегодняшнего утра и была одета в богемную юбку, деревенскую блузку и свободную шляпу. Она была босиком. Зачем нужна обувь, если ты ничего не чувствуешь?

Когда я умру, я тоже буду босиком.

Я взглянула на живую девушку, прошедшую передо мной.

– Я не знаю, о чём ты говоришь. Я не видела его с утренней тревоги.

Когда мы вернулись в класс, он ушел. Я не спросила Рен, что случилось, и я не хотела этого знать. Моя сестра была довольно доброй, но она была мертва, а мертвых обидеть гораздо легче. Он погубил себя, когда предположил, что умереть должна была я.

– Да ладно, Ларк.

Рокси остановилась на раздробленном асфальте. Трава протыкала бетон рядом с моей ногой, и я примяла ее пяткой моих розово-красных босоножек из секонд-хенда.

– Я знаю тебя с 5 лет. Я знаю, что ты не сумасшедшая, и я знаю, что Рен существует. И не только я.

Мои глаза сузились.

– Могла бы это сказать, когда кто-нибудь говорил, что я лгунья или... чокнутая.

Рен стояла позади Рокси, изучая ее.

– Она кажется искренней.

Ей было все равно, кому я о ней говорила. Она заботилась обо мне. А я заботилась о нас.

– Я говорила каждому, кто слушал, что я не считаю тебя сумасшедшей.

Я пристально смотрела на нее.

– Думаю, услышали немногие.

Рокси покраснела. Она была привлекательной даже с таким красным лицом.

– Нет.

Она снова начала идти. Я шла с ней в ногу.

– Всё равно, я хотела, чтобы ты знала, что я верила тебе.

– Немного поздновато.

Рен шла по другую сторону от Рокси, все еще изучая ее, как если бы девушка была платьем, которое она хотела примерить.

– Хорошая мысль, однако. Я думаю, она это и имела в виду.

– Спасибо, – сказала я, смотря прямо. Дом моей бабушки был в конце квартала. Я чувствовала какое-то облегчение. У меня не было никаких забот в течение последних нескольких месяцев, и возвращение в школу выжало из меня все соки со всем этим шумом и суетой. Все эти тела, натренированные отвечать звуку колокольчика, напоминали мне “больницу”, в которой оставила меня моя мать, когда я отказывалась говорить,что Рен жила в моей голове.

Когда я пыталась умереть, чтобы быть с ней. Я не думала, что мама верила, что я сумасшедшая, но это было легче, чем сказать, что она ненавидела меня, потому что Рен говорил со мной, а не с ней.

– Она сейчас с нами? Твоя сестра?

Я бросила недоверчивый взгляд на нее. Пыталась ли она обманом заставить меня сказать что-то неправильное? Ты передаешь людям сообщения от мертвых родственников, борешься с несколькими приведениями в школе, стараясь убить себя, как внезапно оказывается, что ты Проблема. Ха.

– Как ты думаешь?

Я попыталась не засмеяться, когда Рен прыгнула перед ней и крикнула:

– Бу!

Мои мысли становились слишком мрачными, и она это знала.

Рокси бросила на меня проницательный взгляд, когда прошла прямо сквозь мою сестру, и задрожала под ранним сентябрьским солнцем.

– Кажется, ты не собираешься обсуждать свою сестру с тем, кому бы могла с уверенностью доверять.

– Я очень скрытная личность.

– Это просто милый способ сказать, что ты необщительная.

Я улыбнулась, когда моя сестра рассмеялась.

– Это тоже.

Мне нравилась эта девушка. Я действительно надеялась, что она не играла со мной.

– Мне нравится эта девчонка,– прокомментировала Рен. – Я искренне надеюсь, что она нами не играет.

Говорят, что близняшки были на одной волне, чувствовали одно и то же, думали об одном и том же? Это было правдой, и все, что касалось мертвых или живых вещей должно было быть переведено на новый уровень. Единственной причиной, из-за которой я была жива, было то, что Рен чувствовала что-то плохое и присматривала за мной в те ночи, которые я проводила с водкой и лезвием. Хорошие времена. Я чувствовала ее боль все время, я закрывалась, и она не могла помочь мне. Она делала больше, чем кто-либо другой.

Больше, чем наши родители или какой-нибудь набожный врач. И я была так пьяна, что она играла большую роль в моем спасении, потому что я думала, что смерть перенесло бы нас в один мир.

Было еще не время для моей смерти, как она говорила, как будто она могла знать, когда для неё время.

Некоторое время мы шли молча, приближаясь к дому моей бабушки. Я жила здесь всего несколько дней, с тех пор, как отец вышвырнул меня с моей кредитной картой, но мне казалось, что именно это мой дом, а не тот старый, в котором я жила долгое время. Мы жили в этом городе с тех пор, как мне исполнилось три, но после моего…инцидента, мои родители переехали в Натик в Мессу. Маме нужно было скрыться, в то время как они решали, мне нужно было терпеть ежедневные муки от рук своих ровесников. В любом случае, я не злилась. Особо не злилась. И по меньшей мере я не должна была видеть взгляд на ее лице, когда моя мать смотрела на меня. Не то что бы она часто на меня смотрела.

– Итак, – начала Рокси, заканчивая мой припадок жалости к себе, – хочешь поболтаться где-нибудь позже?

Моя внутренняя тревога утихла, крича "выкинь!" Снова и снова.

– Оу...

– Я собираюсь в "Другую Чашу" в восемь. Это ночь открытого микрофона. Играет Кевин МакКрей. Ты же знаешь его, да?

О, да. Я его знала.

– Да! – завизжала Рен мне в ухо. – Скажи "да"! Скажи "да", или я приведу мистера Хаверса в гости.

Мистер Хаверс был стариком, который любил заезжать просто так. У него было мало зубов, и он был настолько безумным, каким только мог быть мертвец. И он вонял лошадью.

– Да, – сказала я сквозь сжатые зубы. – Я знаю его. Звучит здорово. Встретимся там?

– Конечно, – ухмыльнулась Рокси, – будет весело.

– Да. Очень весело. – Могло ли это прозвучать ещё менее искренне? Вечер, проведённый в кругу уставившихся на меня людей, разговаривая со своей сестрой о Кевине МакКрее, единственном человеке, кроме меня, который мог слышать её. И единственном человеке, которого я хотела видеть ещё меньше, чем Мейса. Отлично. И я была поклонницей кофеен с явно глупыми названиями.

Но когда я последний раз выходила из дома? Когда последний раз проводила время с людьми моего возраста, которые не были мёртвыми или психически неустойчивыми? Или когда в последний раз мне приходилось волноваться о комендантском часе? Был ли у меня вообще комендантский час?

Мы остановились в шаге от подъездной дорожки дома моей бабушки. Ровный тротуар вел к синевато-серому викторианскому с баклажановым тремоло. Огромные клены росли по обе стороны тротуара, образуя навес, который подал первые намеки на цвет.

– Твоя бабушка водит Жука?

Эту машину нельзя было не заметить, она была фиолетовой.

– Да.

Рокси искоса взглянула.

– Задние габаритные фонари в форме цветков?

– Да.

Я не упомянула, что внутренняя часть была зеленой. Это было обыкновением для Нэн.

Темноволосая девушка кивнула.

– Здорово.

Она посмотрела вниз на свои ноги.

– Слушай, я знаю, что ты не хочешь об этом говорить, но я правда рада, что Мейс нашёл тебя.

Она забыла добавить "лежащую в луже собственной крови с порезанными запястьями".

– Спасибо.

Рокси кивнула, подняв голову.

– Хорошо, увидимся в восемь.

– Конечно.

Она усмехнулась.

– Отлично. Увидимся. – Она повернулась, чтобы уйти, но остановилась. Она бросила взгляд через плечо, медленно улыбнувшись, и посмотрела куда-то за моё правое плечо: – Пока, Рен.

Моя сестра стояла слева, но эффект был тот же. Глаза Рен расширились, и я подумала, знала ли Рокси, сколько эти слова значали для неё. Сколько значило её внимание. Рен подняла руку и помахала, хотя Рокси уже отправилась вниз по улице.

Наконец, мы вдвоём пошли по дорожке.

– Что ты сделала с Эндрю? – спросила я.

Рен пожала плечами. Блузка сползла с её плеча.

– Напугала его немного, вот и всё. Я же говорила тебе, ничего выходящего за рамки.

– Тогда почему его не было в школе?

– Ему пришлось вернуться домой.

– Почему? И, пожалуйста, не говори мне, что из его глаз текла кровь.