Текст книги "Соло (ЛП)"

Автор книги: Кайли Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

3 глава

Черничный пирог был исчадием ада.

На то, чтобы убедиться в этом наверняка, у меня ушло два куска. Но теперь я была уверена.

Я сидела в углу гостиной в доме Эриксонов, с Эв по одну сторону, и Энн – по другую. На коленях у каждой стояло по пустой тарелке. Эти поминки совершенно отличались от остальных. Они включали еду, хорошую музыку и почти всех знакомых семейства Эриксонов. Вначале преобладала печальная атмосфера. Конечно, не без этого. Но разговоры и тихий смех медленно наполнили пространство, пока это не стало больше походить на празднование жизни Лори, чем на оплакивание ее ухода из жизни. Сейчас, пять часов спустя, толпа начала редеть. Я подавила зевок, моргая уставшими глазами. Это был тот еще денек, полный всевозможных эмоциональных взлетов и падений.

Мал опустился перед Энн на колени. Уголки его полных губ по понятной причине были опущены. Не то чтобы у меня вошло в привычку поглядывать на губы чужих парней. Но иногда такие вещи было сложно не заметить.

– Эй, – нежно сказала Энн, прижимая ладонь к его щеке. – Мне нужен кусочек счастья.

– Что я могу для тебя сделать?

– Скажи, что любишь меня, – он наклонился, и она встретила его на полпути, оставляя нежный поцелуй на его губах.

– Я люблю тебя, Мал, – сказала она.

– Нет, не любишь. Ты говоришь так, лишь чтобы поддержать разговор. Ужасно врать о таких вещах, Тыковка. Не знаю, как ты можешь спать по ночам.

– Сплю я очень хорошо, лежа рядом с тобой, – улыбнулась она и переплела свои пальцы у него на затылке. Долгое время они крепко держались друг за друга, дразнясь и воркуя.

– Где Джимми? – спросила Эв, прерывая представление.

Думаю, нам не стоило докучать влюбленной паре. Даже если они перешептывались о приятной всячине и целовались прямо на наших глазах. Они были милыми. Да, я могла признать, что иногда скучала по тому, чтобы в моей жизни был кто-то особенный. Хотя все мужчины, с которыми я встречалась, скорее приносили больше неприятностей, чем комфорта. Что, следовательно, и послужило причиной клятвы завязать с сексом и оставаться одной. Мне нужно было защититься от своего же дерьмового вкуса на мужчин, даже если из-за этого мне некого обнять.

– Лена? – засмеялась Эв. – Прием?

– Извини. Э, Джимми... он снаружи с мистером Эриксоном. Думаю, ему нужно немного времени «свободного от Лены».

– Сегодня он хорошо справился с речью.

– Да, так и есть.

– И ты хорошо справилась, помогая ему пройти через это.

– Спасибо, – я рассматривала свою пустую тарелку.

– У него было не особо много женщин, на которых он мог положиться, – сказала она, понизив голос. – Как он сказал, их рано бросила мать. Хотя, мне кажется, что это было к лучшему. Из того малого, о чем рассказал мне Дэвид, можно судить, что она была не из самых позитивных личностей.

– У Джимми нет склонности говорить о ней. У него нет склонности говорить о чем-либо в принципе, – я снова нахмурилась, уставившись в никуда. За последние несколько часов я узнала о нем больше, чем за последние пару месяцев. Это было не просто переварить. То, каким я увидела его сегодня, меняло все на корню.

– Да уж, Джимми точно не назовешь общительным.

Я фыркнула.

– Это еще мягко сказано. Если мне удастся вытащить из него два слова насчет назначения встреч, то считай, мне полагается медаль.

– И все-таки ты продержалась дольше остальных, – слегка вздохнув, Эв положила руки на живот. Она тоже попробовала несколько разных десертов. – По-видимому, ты что-то делаешь правильно.

– Ха-х. Интересно, что? – я уставилась в потолок, погруженная в глубокие раздумья.

– Не знаю. Может, ты ему нравишься. А, может, ему одиноко и он просто наслаждается твоей компанией.

– Ну да. Мы сейчас говорим об одном и том же Джимми Феррисе? Рок-звезде?

– Стыд и позор на твою голову, Лена, – сказала она, ее улыбка изобличала сказанные слова. – К этому моменту ты должна была бы уже понять, что быть рок-звездой не всегда подразумевает под собой то, что ты думаешь.

– Возможно...

– Если он осторожничает, то неспроста.

– Он говорил с тобой об этом? – с любопытством поинтересовалась я.

Она издала смешок.

– Ха, где там. В основном я придерживаюсь вежливой дистанции, как и все остальные. Но как знать, деликатно спроси его, может он и поговорит только с тобой.

Я поморщилась. Несмотря на сегодняшние беспрецедентные события, мысль о том, что Джимми будет регулярно разговаривать со мной, а не просто выпаливать указания, как сейчас, так и в будущем, казалась маловероятной.

– А еще с тем же успехом он может уволить меня за то, что сую нос в его дела.

– Тоже верно. Но мы всегда рискуем, когда заботимся о людях, которые нам дороги.

Что-то в том, как она это сказала, заставило меня напрячься.

– О, нет. Джимми и я состоим строго в деловых отношениях.

– Я знаю.

А что насчет ее улыбки? Я ей не доверяла.

Громко ступая по полу, к нам подошел Дэвид. В его руках извивался черно-белый щенок, при этом безумно виляя хвостом. Выражение на лице у парня было не самым счастливым.

– В мой ботинок помочилась собака.

– У-упс, – Эв криво усмехнулась ему.

– Это не смешно, – проворчал Дэвид, и это прозвучало так похоже на его брата, что на момент показалось, будто они могут быть близнецами. Что было мило.

– Хорошая работа, Киллер, – Мал забрал у Дэвида собаку. – Я горжусь тобой, сынок.

– Он не собирается менять кличку? – спросила Эв.

Энн пожала плечами и протянула руку, чтобы погладить щенка по голове.

– Мы вроде как уже к ней привыкли.

Щенок был подарком на день рождения Энн, что было неделю назад, но, несмотря на это, Мал подобрал ему имя еще до того, как вручить. Этот Киллер шел вместе с шикарной квартирой, в которой позволено держать животных, вместе со всеми удобствами.

Чертовски уверена, что и я бы не жаловалась.

Снаружи раздался громкий визг. За ним быстро последовал еще один. Но на этот раз он все никак не прекращался. Это могло быть животное, вот только помимо визга слышались слова, содержащие яростную брань.

– Это женщина? – спросила я, съеживаясь.

– Что за черт? – Мал вскочил на ноги, протягивая Энн щенка.

Мал и Дэвид побежали к двери, Эв и я не отставали. Оказавшись снаружи, после нахождения в теплом помещении, по моему лицу резко ударил холодный воздух. Там разворачивалась самая странная и, пожалуй, самая тревожная сцена. Стоя за ветвями клена, одинокая женщина вопила на Джимми.

Что за черт, в самом-то деле.

Дэвид побежал к ним навстречу.

– Мам… Что ты здесь делаешь?

– Ах ты хрен неблагодарный, – прокричала женщина, полностью игнорируя своего младшего сына. – Думаешь, я не расскажу им обо всем?

Джимми даже не моргнул.

– Валяй. Я больше не дам тебе денег. Уже говорил тебе об этом утром. Чего ты, черт возьми, думала добьешься, заявившись сюда?

У нее были длинные черные волосы и скулы, о которые можно порезаться. Семейное сходство было очевидным, только ее кожа была более изможденной, а волосы свисали спутанными прядями по спине.

– Твои угрозы не напугают меня, – усмехнулась она.

– Мам, это похороны. Уходи отсюда, – сказал Дэвид, занимая место возле брата.

– Дэйви, ты всегда был ко мне добрее, чем он. Ты же поможешь своей бедной мамочке, так ведь? – ее голос звучал, как яд, пропитанный лживой нежностью. – Всего разок займи, малыш. Мне просто нужна небольшая помощь, чтобы встать на ноги.

Он расправил плечи.

– Из того, что я слышал, Джим занял тебе денег более чем достаточно, а ты смыла их в унитаз. Разве не так?

– Мне нужны мои лекарства.

– Твои лекарства, что за чушь собачья, – усмехнулся Джимми. – Что тебе нужно, так это унести свою задницу отсюда, пока мы не вызвали копов.

– Уходи, мам, – сказал Дэвид. – Это неправильно. Мы собрались, чтобы попрощаться с Лори. Прояви хотя бы немного уважения, а?

Позади нас на ступеньках начал собираться народ, наблюдая за ужасной сценой с широко открытыми глазами и любопытными взглядами. А стерва все продолжала подражать банши, не обращая ни на кого внимания. Как мать могла быть настолько жестокой, было выше моего понимания, но реально переживать стоило о том, как это влияло на Джимми. Боже, эти разборки были последним, с чем он должен был иметь сегодня дело.

Я бесшумно подошла к нему, чтобы быть поближе, на случай если понадоблюсь. Когда у меня появится возможность покончить с этим дерьмом, я ей воспользуюсь.

Их мать захихикала:

– Что же такого сделала эта осуждающая дрянь, кроме как настроила моих сыновей против меня, а?

– Ладно тебе, мам. Не принижай в этом своей заслуги, – сказал Джимми, его голос был резок. – Ты делала это на протяжении многих лет до того, как мы познакомились с Лори.

Женщина зарычала на него, приподняв уголки губ как бешеное животное. Если бы у нее начала бежать пена изо рта, то я бы не удивилась. Гремучая смесь ненависти и безумия наполнила ее глаза. Ничего удивительного, что у Джимми были свои проблемы. Не могу представить, каково это было подвергаться такому отношению с малых лет.

– Ты самый что ни на есть паразит, не более, – сказал он, насмехаясь прямо ей в лицо. – Отвратительный ничтожный кусок дерьма, с которым нам посчастливилось иметь родственные связи. А теперь убирайся отсюда к такой-то матери, пока мы не натравили на тебя копов. Говори прессе, что хочешь, потому что хрена с два я дам тебе хотя бы доллар на твои наркотики. И если ты думаешь, что есть хотя бы маленький шанс того, что я позволю проделать то же самое дерьмо с Дэйвом, то ты окончательно выжила из ума.

Ее лицо побагровело, будто у нее случился припадок.

– Убирайся отсюда.

Она скривила губы и посмеялась над ним. Грязные ногти чиркнули по его лицу, оставляя неровные царапины. Без лишних раздумий я выскочила вперед, чтобы оттолкнуть его. Но Джимми был слишком занят тем, что держал женщину за руки, пытаясь удержать ее от меня подальше. Его брат просто наблюдал с разинутым ртом. Обезумев от ярости, женщина, стиснув зубы, опять бросилась на Джимми.

С лица Джимми закапала кровь, и мои глаза застлала красная пелена. Волна злости накрыла меня, согревая, не смотря на холод.

Два брата стояли рядом друг с другом. Подумаешь. Я двинулась вперед, вклиниваясь между ними. Затем сильно пихнула стерву в грудь. По-видимому, Джимми такого не ожидал. Его хватка была недостаточно крепкой, и женщина полетела вниз на холодную, жесткую землю. Ее потертое зеленое пальто раскрылось, открывая полинявшее летнее платье. У ее покрытых грозными красными язвами ног был истощенный вид. Боже милостивый, как до сих пор эта женщина была жива?

– Я засужу тебя! – проревела она на меня. – Это нападение. Думаешь, я ни черта не шарю?

Ну, да. Много же она знала, меня не за что судить.

– Даже не пытайся, мам, – Джимми очень мягко потянул меня локоть обратно. – Это я здесь истекаю кровью. Из-за не спровоцированного нападения. А Лена просто меня защитила. Копы посмеются над тобой, попытайся ты доказать обратное.

– Посмотрим, – утонченные черты ее лица исказились от злобы. Миссис Феррис медленно поднялась на ноги, потуже запахивая свое пальто.

Никто из ее сыновей не ответил.

– Тупорылая шлюха, – выплюнула она, обращаясь ко мне, после чего, спотыкаясь, пошла по лужайке и дальше по улице. Никогда прежде я не была так рада видеть чью-то удаляющуюся спину.

– Так я точно не попаду за решетку? – спросила я чисто из любопытства. Ну ладно, возможно, совсем немного испугавшись угроз безумной женщины.

– Конечно, не попадешь, – Джимми посмотрел на меня из-за плеча. На его щеке красовались три кровавые линии.

От одного его вида я быстро начала остывать.

– Нужно промыть твое лицо. Пошли внутрь.

– Ты знал, что она в городе? Последний раз я слышал, она была в Лос-Анджелесе, – Дэвид смотрел на удаляющуюся фигуру своей матери, ее длинные темные волосы неистово трепал ветер.

– Она проследила за мной до отеля, звонила этим утром.

Губы Дэвида сжались в линию.

– Почему ты ничего не сказал?

– Потому что было о чем переживать помимо нее, – сказал Джимми.

– Ради всего, б****, святого, мужик. Она же моя мать.

– Да, как и моя.

Лоб его брата нахмурился. Должно быть, это фишка Феррисов, они постоянно так делали во время стресса, когда были озадачены или же просто под наплывом других эмоций. А тем временем Джимми не сдвинулся ни на дюйм. Он просто стоял на месте, истекая кровью.

– Здесь холодно, – сказал Дэвид.

Джимми обернулся, чтобы последний раз посмотреть на их мать. Для всех остальных могло показаться, что у него скучающий, раздраженный взгляд. Но пальцы, разглаживающие низ пиджака, говорили о другом, по крайней мере, для меня. Это зацепило его гораздо больше, чем он хотел показать.

– Что ты хочешь сделать, отправить ее в приют? Она там не останется. Может, нам купить ей теплой одежды? Она за минуту обменяет ее на бухло и наркоту. Это все, что ее заботит и чего она хочет.

– Да, но...

– Но что? – спросил Джимми, с его лица медленно капала кровь.

– Черт, – его брат провел рукой по своим длиною по плечи волосам. Они и правда были схожи во многих вещах. – Неужели для тебя так легко просто взять и отвернуться?

– Я знаю, что здесь холодно, Дэйви. Я знаю.

– Твою мать, чувак, ты в порядке? – спросил Мал.

Джимми вздрогнул, будто снова схлопотав рану.

– Да. Мне действительно очень жаль, что она заявилась сюда и за прочее...

– Парни, это не ваша вина. – У каждого должен быть такой отец, как у Мала. Его голос был непреклонен, без тени всякой ерунды. Джимми открыл рот, чтобы возразить, но мистер Эриксон поднял руку, останавливая его. – Нет, сынок. Достаточно. Почему бы нам всем не вернуться в дом, подальше от этого ветра?

Шоу закончилось, и зрители на ступеньках начали заходить внутрь. Джимми кивнул и тоже сделал, как было сказано. Я последовала за ним и Малом в ванную на нижнем этаже, каждая моя частица ныла от переизбытка адреналина. Обычно я не была кровожадной. Но я не стала бы это проверять еще раз на той женщине.

Ванная была узкой, тесной комнатой. По-видимому, родители Мала не стали наживаться за счет сына. Их двухэтажный дом, построенный по старому дизайну, был окружен уже отцветшими цветниками. Но фотографии, развешенные по всему коридору, показывали все краски, что приносила сюда весна. Моя мама обожала садоводство. Зимними неделями она постоянно суетилась, не зная, чем себя занять. Обычно она училась какому-то дорогому замысловатому ремеслу, которое бросала в тот же момент, когда оттаивала земля. Внезапная волна тоски по дому накрыла меня с головой.

Что было глупо.

Пока что я не испытывала желания возвращаться домой. А вот после фарса со свадьбой сестры, когда утихнет вся шумиха? Вполне. Тогда я смогла бы провести время с родителями, наладить связи и дела. Встретилась бы со своими старыми друзьями и поняла, что осталось для меня дома. Даю обещание.

– Мама хранила аптечку здесь, – Мал порылся в шкафчике над раковиной, доставая повидавшую годы белую коробку. – А, вот и она.

– Все не так плохо, – сказал Джимми. – Я просто смою кровь.

– Определенно нет, – сказала я.

– И рискнешь занести инфекцию в эту столь красивую мордашку? – неодобрительно бросил Мал, принимая мою сторону. – Ну, пожалуйста, принцесса. Ради меня?

Джимми слабо ему улыбнулся и взял коробку.

– И я вполне уверен, что ты предпочтешь Лену в роли медсестры. Оставлю вас детишек играться с аптечкой.

Я прижалась к стене, и Мал протиснулся мимо, направившись в коридор.

– Крикните, если что-нибудь понадобится.

На старой аптечке скрипнула крышка, когда ее открыл Джимми.

– Ага.

– Спасибо, – улыбнулась я Малу.

Он подмигнул.

– Так. Садись на край ванны, – поручила я, беря на себя роль главной.

Джимми сел, изучая темно-красные пятна на своей рубашке.

– Она испорчена.

– У тебя есть другие.

– Мне сшили ее специально на заказ в «Савиль Роу»² в Лондоне. Ты хотя бы представляешь, сколько стоят такие вещи?

Я вас умоляю. У него было денег больше, чем у Бога.

– Ты просишь одолжить тебе денег?

Он фыркнул.

– Потому что, по правде говоря, не знаю, достаточно ли сильно ты мне нравишься, чтобы занять тебе.

– Был не в курсе, что вообще тебе нравлюсь, – сказал он, проглаживая свою рубашку, будто ей это поможет. Он был прав, она заслуживала билет в одну сторону, но только в корзинку для лоскутов.

– Хм-м. Ты не так уж плох. Я встречала личностей гораздо, гораздо хуже. – И не стоит вдаваться в подробности в ближайшее десятилетие. Я закрыла рот на замок и поправила очки, занявшись копанием в аптечке. – Что же тут у нас имеется.

– Слушай, Лена, по поводу сегодняшнего...

Я ждала, когда он закончит мысль. И ждала.

– Что?

Он с мрачным видом уставился в стену, полностью избегая смотреть мне в глаза.

– Я просто... просто хотел сказать, э...

– Да-а-а?

– Ну, что, эм, ты была полезной.

– Я была полезной? – мои брови взлетели до опасных высот, точно говорю. После всего, через что мы сегодня прошли, все, что я получила, это звание «полезной»?

Он пожал плечами.

– Да, в основном.

– В основном? Я была в основном полезной? – я медленно покачала головой, сдерживаясь от недоверчивой усмешки. К счастью, мое чувство собственного достоинства от него не зависело, иначе к этому времени от него остались бы жалкие, ссохшиеся и прячущиеся в уголке остатки. Это парень был занозой в заднице. Похоже, было справедливо вернуть должок. – Кажется, это самая приятная вещь, которую мне когда-либо говорили, мистер Феррис. И она была прекрасна, как поэзия. Я больше никогда не смогу воспринимать слово «полезная» в том же свете.

Он презрительно фыркнул, бросая в меня суровый взгляд.

– Здорово. И там было «в основном полезная».

– А, да, простите, в основном полезная. Ого. Даже не знаю, как отблагодарить вас.

– Для начала сойдет меньше болтовни. Давай уже разберемся с ранами.

– Да, сэр. Сию минуту, сэр. – Я чуть было не отдала честь, но едва удержалась.

Когда поминки начали медленно сворачиваться, дальше по коридору начали разноситься разные звуки. Был слышен звон тарелок и как складывали столовые приборы. И то, как с кем-то прощался Мал с последующим хлопком входной двери, после которого волосы встали дыбом. Наверное, меня настиг холодный ветер. И на фоне всего этого играл какой-то старый мотив из репертуара Боба Дилана.

– Не стоит благодарности, кстати, – сказала я, смягчая голос, тем самым давая ему передышку. В конце концов, денек у него выдался намного хуже моего. К тому же, ему было нелегко сказать спасибо. Не то чтобы он так и сделал. – Я рада, что помогла.

Он посмотрел на меня, в его глазах не было преград. Ну, хотя бы в этот раз они не были холодными и жестокими.

– Я тоже, – тихо ответил он.

На какой-то миг я на самом деле потерялась. Мы просто уставились друг на друга в тишине, как будто ждали чего-то или пытались что-нибудь понять. Не знаю. Это было странно.

А затем он отвернулся.

– Прием, Лена? – он указал на свою щеку. – Я все еще истекаю кровью.

– Точно, – я оторвала свежий слой марли, после чего начала бороться с крышкой дезинфицирующего средства. Дурацкие замки с блокировкой. – Посмотрим, смогу ли я залатать тебя. – Когда я украдкой посмотрела на него, то увидела, что он опять уставился в бесконечность. По-видимому, от меня отключились.

– Будет жечь, – сказала я, обильно смачивая марлю. – Кто знает, насколько грязными были у нее ногти. Поэтому нужно будет хорошенько обработать раны.

Он сморщил нос от запаха.

– Только не притворяйся, что не получишь от этого удовольствия.

– Ты задел меня. Можно подумать, я только и занимаюсь тем, что получаю удовольствие от причинения тебе умеренной боли или дискомфорта.

Я не могла убрать с лица улыбку. Хотя не особо и старалась. Словесные перепалки с Джимми были куда веселее, чем то, что я вытворяла с большинством обнаженных мужчин. Что печально.

Очень печально.

Осторожно я начала промывать его рану, вытирая кровь со щеки. Я старалась не особо раздумывать о случившемся, но мысли отказывались замедлять ход. За один день мы прикоснулись друг к другу больше, чем я могла себе представить. И судя по болезненному состоянию моего сердца, это было не к добру. Я нахмурилась, сосредотачиваясь на задаче. Это новое повышенное внимание к его персоне сводило меня с ума. Мы не связаны, не совсем. Все это из-за того, что день вышел столь переполненным эмоций и т.п. Было столько драмы, взлетов и падений, сколько я не переживала годами, и на то, чтобы предсказать, к чему все это приведет, уйдет некоторое время. Завтра мы вернемся в Портленд, и все вернется на свои места, Джимми будет игнорировать мое существование. Так что не стоит себя накручивать.

Во всяком случае, я не могла сейчас его бросить. Это все равно, что ударить упавшего духом человека.

Он поморщился.

– Ауч.

– Не будь таким ребенком.

Если бы еще мои дурацкие руки перестали дрожать, выдавая меня. К счастью Джимми вроде бы не заметил. Чем больше я хлопотала над его лицом, тем злее становилась. Нет, ну правда, не день, а сплошное дерьмо. Мал потерял чудесную мать, в то время как Джимми и Дэвид пострадали от встречи со своей очень даже живой и долбанутой до мозга костей мамашей. Где, черт возьми, в этом была справедливость?

После нескольких использованных пакетов марлевых салфеток и моря дезинфицирующего средства мы закончили. Если стерва оставила ему шрамы, то в следующий раз я сделаю кое-что похуже, чем просто толкну ее задницу. На всякий случай я тщательно смазала кремом с антибиотиками открытые раны, пока его щека не стала выглядеть белой, как у снеговика.

– Нужно было толкнуть ее сильнее, – сказала я. – Прости, я знаю, она твоя мама, но...

– Больше не вытворяй подобное дерьмо, – сказал он. – Она неадекватна, Лена. Ты могла бы пострадать.

– Ха. Тогда тебе пришлось бы слушать мое нытье.

– Черта с два.

– Что, ради меня не сыграешь медбрата Джимми? Я сейчас расплачусь.

Я тихонько засмеялась. Если я смогу сохранить легкий и непринужденный настрой, то все будет хорошо. Или по крайне мере, сохранить его легким и непринужденным, насколько это между нами возможно. Вот только из-за ауры страдания, что витала вокруг него, было невозможно держаться на расстоянии.

– В этом нет твоей вины, – сказала я.

Он отвернулся; его руки крепко обернулись вокруг аптечки, от чего та снова заскрипела.

– Закончила?

Осторожно я продолжила наносить крем. Моей главной проблемой был рот. Точнее то, что я использовала его гораздо чаще, чем следовало. Больше всего это раздражало, когда он как одержимый начинал разбрасываться информацией, не принося никакой пользы, а только заставляя выглядеть глупой.

– Как-то я встречалась с парнем, который продал мою машину ради травки.

Джимми откинулся назад, подальше от моих пальцев.

– Дохренища травки.

– Да уж, – я уперла кулаки в бедра, удерживая жирные от крема пальцы подальше от тела. – Иногда просто необходимо обрывать все связи с некоторыми личностями, ради собственного блага.

– Думаешь, я об этом не знаю? – спросил он обманчиво спокойным голосом.

– Тогда, на улице, ты не мог задеть ее, – сказала я. – Но ей нужно было уйти. Мне показалось, что последнее, что я могу сделать – это подтолкнуть ее в правильном направлении. И я не жалею об этом.

– В следующий раз не вмешивайся.

– А будет следующий раз?

– Надеюсь, что нет.

От боли в его глазах разрывалось сердце. Боже мой, он убивал меня. Это должно прекратиться.

– Все готово, – заявила я и отвернулась, чтобы помыть в раковине руки. С прикосновениями более чем достаточно. Они подпитывали ту нелепую идею, в которой мы с Джимми были близки, как друзья или вроде того. Но мы ими не были, так что нужно выбросить это из головы. История гласила так: только глупышка могла позволить себе испытывать чувства к парням; мое же сердце до самого конца оставалось закрытым. Моя коллекция из бывших идиотов была эпичной. Когда дело доходило до смешивания пенисов и чувств, я себе не доверяла. Он просто был моим боссом – ни больше ни меньше.

Джимми стоял позади меня и потягивался.

– Паршивый выдался день.

– Ага.

– Жду не дождусь, когда он закончится, и мы сможем поехать домой.

Он посмотрел через мое плечо на свое отражение в зеркале.

– Лена, я не могу выйти в таком виде! Господи.

– В аптечке не было подходящей повязки, чтобы покрыть твою щеку. Я сделала все, что могла из того, что было под рукой.

– Я по-идиотски выгляжу.

– Нормально ты выглядишь, – поиздевалась я.

Он пробормотал под нос ругательства.

– Может, успокоишься?

– Я не с тобой разговаривал, – проворчал он.

Он наклонился, и я двинулась вперед, только места больше не было. Нужно избегать любого соприкосновения с его передом и моей спиной любой ценой. Но в этой комнате было практически невозможно избежать прикосновения к своему заду. Уж поверьте мне, я пыталась. Так что я перестала протискиваться дальше, чтобы освободить ему дорогу. Вряд ли мне удастся уменьшить себя до размеров, о которых девушке можно только мечтать.

Стоя за мной он начал тыкать пальцем в свою щеку, строя странные рожицы.

– Прекрати, – сказала я. – А то у тебя снова пойдет кровь.

Ледяные голубые глаза сузились, глядя на меня в зеркале.

– Почему бы мне не пойти к мистеру Эриксону и спросить, сможет ли он одолжить тебе рубашку?

В знак согласия он кивнул подбородком. В девяти случаях из десяти Джимми предпочитал использовать этот метод вместо разговоров. Ведь это куда эффективнее, чем тратить время на настоящие слова.

– Эм, Джимми? Ты бы не мог перестать разглядывать себя в зеркале на минутку...

– Что?

– Здесь мало места. Ты бы не мог подвинуться, чтобы я вышла, пожалуйста?

Он окинул мою спину взглядом, затем изгиб моей пышной задницы, и то маленькое пространство, не больше волоска, что осталось между нами. Без комментариев он шагнул влево, чтобы я смогла пройти вправо.

– Спасибо, – сказала я.

– Спросишь, есть ли у него простая белая рубашка, ладно?

– Конечно.

– И поторопись.

Ни тебе пожалуйста. Ни спасибо. Ни хоть чего-нибудь.

Как типично.

Мистера Эриксона я обнаружила у кухонной раковины, он стоял там и смотрел в окно. Из гостиной доносилась музыка и разговоры, но он оставался вдалеке, один. Никто не мог помочь ему пройти через это. Разбить свое сердце и потерять своего партнера, свою вторую половинку, – это почти одно и то же.

А что если бы это случилось с моими мамой или папой?

Черт. В горле пересохло. Я отбросила ужасную мысль подальше. С ними было все хорошо, только на днях с ними разговаривала. Но все же это случится, они постареют. Пора покончить с моими бесцельными скитаниями. Нужно отправиться домой и повидаться с ними. Уж лучше рано, чем поздно, потому что, если что-нибудь произойдет, то я никогда себе этого не прощу.

Казалось неправильным тревожить мистера Эриксона. Так что Джимми перебьется.

Я шагнула назад, мой локоть задел стоящую на стойке миску с фруктами. Удар о стекло выдался шумным, предупреждая всех в радиусе двенадцати миль о моем присутствии. Мистер Эриксон обернулся, удивленно смотря на меня.

– Лена. Ты ведь Лена, да?

– Да, мистер Эриксон. Простите, что потревожила.

– Пожалуйста, зови меня Нейл. Джимми в порядке? – от беспокойства на его лице появились морщинки.

– В порядке, – улыбнулась я. – Но ничего страшного, если он одолжит рубашку? Его испачкалась от крови.

– Конечно. Иди за мной, – он повел меня по оббитой ковром лестнице на второй этаж, в комнату с цветочными обоями. Запах лилий задержался и здесь. На туалетном столике стояла свадебная фотография, рядом с ним – их более неформальный снимок, наверное, из 70-х годов.

– Ваша супруга отлично выглядела в белых сапогах по колено, – сказала я, немного наклоняясь вперед, чтобы лучше рассмотреть. Свою улыбку Мал, по-видимому, унаследовал от нее, вместе с озорным огоньком в глазах. «Не важно, какие деньги зарабатывались в былые времена, – говорила миссис Эриксон, – главное – брать от жизни все».

Надеюсь, у нее так и было.

– Она была отлична во всем, Лена. – Глубина грусти в голосе мистера Эриксона неподвластна измерениям. Как и любовь к его жене. – Она была самой прекрасной женщиной из всех, кого я встречал.

Слезы обжигали мои глаза.

– Какая рубашка, на твой взгляд, лучше подойдет? – он стоял напротив открытого шкафа. В половине которого до сих пор лежали вещи Лори. Аккуратные ряды юбок, брюк и блузок. Несколько платьев. Как же двигаться дальше, если половинки твоей жизни больше нет?

Я схватила первую увиденную рубашку, пытаясь сбежать побыстрее.

– Эта подойдет. Спасибо.

– Ты уверена? – спросил он, подняв брови.

– Ага. Джимми будет в восторге. Спасибо!

Я выбежала из их спальни, прежде чем залиться слезами и смутить нас обоих. У него и без меня забот хватало. Тяжело дыша, я потопала обратно вниз по лестнице.

– Держи, – я протянула Джимми рубашку.

Он замер, склонив голову на бок.

– Ты уволена.

– Что?

– Лена, посмотри на нее.

Я так и сделала.

– Ха-х. Ну, она очень яркая и радостная. Никто не будет смотреть на твое лицо, это точно.

– Да. Именно поэтому ты уволена.

– Мне кажется, что дисгармония розовых и красных рождественских елок носит определенный подтекст. А резвящийся олень довольно крут... погоди-ка, а вот этот просто прыгает или на самом деле взобрался на спину другого?

Его разозленные пальцы начали расстегивать пуговицы на испорченной рубашке. Последние он вообще сорвал, отправляя их в вечные скитания в четырех стенах ванной комнаты.

– Ох, божечки ты мой. На спине даже есть оленья групповушка. Да на этой рубашке этого добра полным полно. Но мне кажется, что если кто и достоин носить ее, так это ты. – Мне стоило замолчать. Правда стоило. Но я просто не могла остановиться. – Сам Джимми Феррис. То есть, ничего себе. Ты же по сути законодатель стиля.

– Понятия не имею, какого хера я терплю тебя.

Я пожала плечами.

– Я тоже. Но ты платишь мне, поэтому я продолжаю слоняться рядом.

– Офигенно. Уходи.

– Как скажешь, босс.

Я замешкалась в дверном проеме, стараясь не засмеяться.

– Так ты действительно собираешься ее надеть?

Он бросил свою запачканную рубашку на пол; челюсть ходила ходуном.

– У меня разве есть выбор? Я не могу обидеть Нейла.

– Мне жаль.

– Ага. Это прозвучало куда убедительнее, если бы ты не смеялась.

Что есть, то есть. Меня распирало от смеха. Наверное, это все из-за сегодняшнего стресса. Хотя от одного выражения на лице Джимми можно было обхохотаться. И то, как он держал рубашку, словно это было собачье дерьмо, и как искривился его рот в отвращении, добавили масла в огонь.

– Я на самом деле уволена? – спросила я, вытирая слезящиеся глаза. Если так, то это решило бы кучу моих проблем. Или может только одну – связанную с ним. Если мне не придется видеться с ним каждый день, то мои несчастные новые чувства сойдут на нет и исчезнут, правильно? Правильно.

Ну, скорее всего.

– Что происходит? – Дэвид в своей крутой рокерской манере неторопливо подошел к комнате из коридора. Я немного отошла, чтобы дать ему заглянуть внутрь. – Как твое лицо и что, мать твою, на тебе?