Текст книги "Соло (ЛП)"
Автор книги: Кайли Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
– Да, без моего ведома. Очень жаль, ничего не могу сделать.
Он поднял подбородок и секунду молчал, смотря на меня.
– Тебе не жаль.
– Да? Хорошо, я думаю, что зла на тебя сегодня, – сказала я, кровь всё ещё на большой скорости текла по моим венам. – В определенном смысле тяжело переживать о твоих чувствах, когда ты так мало думал о моих.
– Это несправедливо, – выплюнул он.
– О, правда?
– Ты же знаешь, я стараюсь.
– Не сегодня, – я сказала. – Сегодня ты просто сделал все, что хотел, и наплевал на всё, что было важно для меня.
Послышался шум, и я даже испугалась, развернулась на каблуках и осмотрелась вокруг. Я полностью забыла обо всех. Совершенно забыла о трёх зрителях, сидящих в отдалении и наблюдающих развернувшуюся драму. Дэвид выглядел потрясенным, его рот был раскрыт. Эв была занята тем, что потирала его плечи, успокаивая. Между тем, бас-гитарист был бледен, и его глаза были широко раскрыты.
– Хм, – сказал Бен.
Дальше по коридору, Мал и Энн выпали из ванной на первом этаже, оба смеясь. Они всё ещё надевали свою одежду. Это было бы прекрасным отвлечением, если бы я остановилась возле двери.
– Быстро же вы, – сказал Джимми, резким голосом.
– Зато продуктивно, – крикнул Мал. – Заткнись, Джимбо. Что ты знаешь о значимости интимных отношений.
– Кажется, Джим сейчас знает больше, чем мы представляем.
Дэвид испытующе посмотрел на своего брата.
Джимми стиснул зубы.
– Отвали, Дэвид. Она работает на меня. Конец истории.
Это не ранило. Не могло. Даже моё глупое сердце должно в итоге принять правду. Эта особенно жестокая реальность, с которой я сталкивалась так много раз, что на месте ран образовались большие уродливые наросты.
– О, ясно, – сказал Мал, продолжая застегивать джинсы. – Интересно. Я собираюсь рассказать вам, что сказал сегодня Киллеру во время дрессировки, когда он пытался взобраться на пуделиху, которую только встретил. Если она что-то для тебя значит, ты должен ухаживать. Ты не должен пытаться только вставить ей.
– Ради Бога.
Джимми потер лицо руками. Это звучало бы забавно, если бы речь шла не обо мне.
– И на этой ноте, я ухожу, – сказала я, махнув и пятясь назад. Конечно же, я задела бедром угол стола – быстрый и беспрепятственный уход не для меня.
– Чёрт, ауч. Хорошего вечера.
– Ты в порядке? Лена, ну давай же. Выпусти пар. – Он тяжело сглотнул. – Не переживай об этом консультанте.
– Том. Его имя было Том.
– Я организовал ужин, чтобы извиниться перед тобой за дверь.
Я пожала плечами в пальто.
– Нет необходимости. Я уже простила тебя за это. Почему вместо этого ты не стараешься извиниться за срыв встречи с Томом?
Его губы поджались.
– Верно. Итак, почему бы тебе не позвонить Лив, Джимми? Уверена она с удовольствием примет приглашение. Я встречаюсь с Дином в городе и уже должна идти.
– Спокойной ночи.
Я сбежала вниз по лестнице. В этот момент, мне просто необходимо уйти так далеко от него, насколько возможно. Жаль, что я пропускаю вечер с Эв и ребятами. Несмотря на все безумие, они все больше и больше походили на настоящую семью. Сейчас я могла закончить с этой частью.
***
В псевдо-байкерском баре было жарко и людно, и уж точно не весело. Если ещё хотя бы один опрятный и утянутый в кожу выпендрежник случайно столкнётся со мной, я заеду ему по морде. И, по всей видимости, эти кадры были из окружения Дина. Кажется, он знаком со всеми посетителями. И ежу понятно, что ни один уважающий себя байкер даже шагу не ступит в подобное заведение. Не нужно быть экспертом в их культуре, дабы понять, что этот бар фальшивка. Хотя куда безопаснее находиться в компании парней, носящих лёгкие кожаные ботинки, нежели настоящие байкерские сапоги.
Готова поспорить, народ на ужине у Джимми веселится.
Возможно, я не должна была даже пытаться навязывать ему Тома. Дерьмо, я больше не имею ни малейшего понятия что правильно, а что нет, когда дело касается Джимми Ферриса. Как если бы я только начинала работать с ним. С первого же дня, я была не в своей тарелке, находясь в кишащих акулами водах. Я гадала, позвонил ли он Лив и пригласил её, как и предлагалось. Ревность поползла по моему позвоночнику. Свидания – это то, что нужно Джимми. Моя неспособность обрести внутренне спокойствие и гармонию было моей личной чёртовой проблемой.
Пришло время с этим смириться, детка.
Дин стоял в нескольких шагах от меня, погружённый в беседу с каким-то парнем о преимуществах тех или иных резонаторов. Его не в чем было обвинить. Сегодня я была самым плохим в мире собеседником. Я играла соломинкой в своём джине с тоником, толкая дольку лайма то влево, то вправо. Туда-сюда, туда-сюда. Я ещё по-настоящему и не пила, это ощущалось неправильно. Как если бы я предавала кого-то, это глупо, но правда.
«Стейдж Дайв» гремели в звуковой системе, и я изо всех сил старалась не закричать. Дополнительное доказательство тяжести моего положения. Всем моим миром был Джимми Феррис, и это полностью моя чёртова вина. Годами я плыла по течению, справляясь с предательством моей чудесной сестры и её прекрасного жениха. Настало время начать вновь строить планы. Если бы только я могла выяснить чего же я хочу.
Может, мне стоит поговорить с Пэм снова, расспросить о том, как она стала фотографом. Было что-то такое в подборке кадров и взгляде на мир через объектив, что завораживало меня. От скуки я вытащила свою камеру и сделала некоторые снимки. Покачивающиеся дреды одного из мужчин-барменов, в то время как он делать коктейль. Куча вытянутых вдоль бара рук клиентов, требующих принять заказ. Частичный снимок двух женщин склонившихся друг к другу и державшихся за руки. Это было весело. Вечер был спасён.
Я направила взгляд на ряд бутылок за барной стойкой. Экран телевизора за ними привлёк моё внимание, и я опустила камеру. На экране было до боли знакомое лицо. Кровь застыла у меня в жилах.
– О, нет.
Лицо было размытым, но это точно была она, мать Джимми и Дэвида. Её обычно болезненно-белая кожа была скрыта ярким макияжем. Эта сучка была похожа на мандарин с кораллово-розовыми прорезями вместо губ и с достаточным количеством противного дерьма в голубых глазах. Далее была серия фотографий Джимми, входящим в реабилитационный центр, на следующих он явно под кайфом. Потом змея собственной персоной сидит на диване, изливая свою душу перед камерой, как будто слезы в ее глазах могли бы быть доказательством. Бегущая строка с текстом была в нижней части экрана, и это было хорошо. Из-за музыки ничего не было слышно.
– Я бездомная. Живу на улице, в то время как они живут в особняках. Они повернулись ко мне спинами, потому что у них есть деньги и слава. Они стыдятся своей простой любящей семьи. Это предательство. Мое сердце разбито, я не знаю, что ещё могу сказать.
Большая крупная слеза скатилась по ее лицу, оставляя след на макияже. Такая же разодетая блондинка репортёр прошла вперёд, взяла её за руку и предлагая утешение.
– Дерьмо, – пробормотала я.
– Лена? – Дин схватил меня за руку. – Что не так?
– Я должна идти. Мне жаль. Мне нужно идти.
Я сбросила его руку и ушла не оборачиваясь.
Он что-то выкрикнул, но я не остановилась. Пока-пока байкерский бар. Из-за каблуков я не могла попасть домой достаточно быстро, поэтому они должны исчезнуть. Я прыгала на одной ноге, срывая по очереди то одну, то другую туфлю, избавляясь от обеих. Резкий холод от бетона обжег мои ступни, грязь и гравий прилипли к моей коже. Всё, что имело значение, – это добраться домой.
Джимми.
Пожалуйста, пусть с ним всё будет в порядке. Он не воспримет это хорошо, никто не смог бы, когда твоя собственная чёртовая мать продаёт тебя. Женщина была чистым злом. Моё сердце колотилось, и пот выступил на лбу. Люди, лучше уйдите с моего пути.
– Где эти чёртовы ключи? – бушевала я, разыскивая в сумке ключи, полностью забыв, что Мерс откроется даже когда они просто рядом. Спасибо гребаным технологиям.
Я запрыгнула в машину, при этом хлопнув дверью. Двигатель включён, и я уже в пути, прорываясь через ночное движение. Кто-то преградил мне путь, и я объехала его, сигналя. Парень показал мне средний палец, как будто меня это волновало. Хотя если бы коп увидел, как я еду, мне был бы конец.
Казалось, что путь домой занял вечность, и когда я была на месте, каждая лампа в доме сияла, как некий зловещий маяк в тумане. Даже в фильме ужасов не было так страшно. Я въехала на подъездную дорожку, визжа шинами. Один из официантов испуганно выглянул из задней части белого фургона, в котором упаковывал вещи.
Я вбежала в дом.
– Джимми.
Эв появилась на верхней ступеньке.
– Сюда, Лена.
У меня, наверное, лопнуло одно или даже два легких где-то по пути, потому что всё, на что я была способна, – это пыхтеть. Я была на месте, и это всё, что имело значение.
Все слонялись возле двери комнаты Джимми, включая Лив. Ее пригласили до или после того как я решила не присутствовать? Это не имеет значения.
Напряжение и боль отражались на лице Дэвида.
– Эй, Лена. Он закрылся и отказывается говорить с кем-либо из нас. Она здорово подпортила его репутацию, добралась до него наихудшим образом.
– Могу себе представить. – Учитывая то, что она сосредоточила свою атаку на него в Айдахо, это имеет смысл.
– Можешь дать нам минуту?
Вокруг было множество встревоженных взглядов. Мал и Бен ждали, что скажет Дэвид.
– Пожалуйста, – сказала я.
В конце концов Дэвид кивнул, и группа медленно направилась вниз, Энн слегка подтолкнула Лив локтем. Не важно, как часто Лив оборачивалась, я не встречалась с ней взглядом. Один катаклизм за раз и хватит. Я дождалась пока последний из них уйдет, мои ноги замерзли. Потом я постучала в дверь.
– Джимми?
Ответа нет.
– Джимми, это я. Открой дверь, пожалуйста. – Я снова постучала, затем подергала ручку. Конечно же, она была закрыта. – Джимми.
Ничего.
Я положила ладони на гладкую деревянную поверхность двери в мольбе.
– Я знаю, что ты расстроен и хочешь побыть один, но я никуда не уйду, пока мы не поговорим. Ты должен меня впустить, мне нужно убедиться, что ты в порядке. Открой дверь, пожалуйста.
Тишина заполнила коридор.
– Джимми?
Ничего.
– Так или иначе, но я войду.
Я облокотилась лбом о дверь, разочарование грызло меня изнутри. По крайней мере, не было слышно ни звуков ударов, ничего не крушилось, только страшная тишина. Идея, о том, где были его мысли сейчас, пугала меня. Ненавижу чувствовать себя беспомощно. Его вспышка гнева в тот вечер, когда я закрылась от него, дает повод для размышления. Боже, мы облажались. Вот тебе и просто работа ассистентом.
– Джеймс Дилан Феррис, открой эту чёртову дверь. – Я ударила ладонью по двери, ожидая и надеясь, хотя на самом деле и не рассчитывала, что он ответит. Упрямый идиот. – Хорошо. Потом не говори, что я не предупреждала.
Если смог он, смогу и я.
– Ты не будешь держать меня на расстоянии.
Ну, на самом деле, насколько тяжело выбить дверь? Люди постоянно это делают в фильмах. В последнее время я бегаю трусцой и была в лучшей форме, чем когда-либо, несмотря на то, что пот покрывал сейчас мою спину. Иногда девушка просто должна сделать то, что должна. И я должна добраться до Джимми. Он не открыл дверь своей семье, и привлекать их к этому не имело смысла. Я постараюсь всё сделать сама. Всё, что я знала, так это то, что он мог снова плакать, и если я позволю Дэвиду и компании увидеть его таким, это будет плохо. У этого мужчины есть гордость.
Я сделала несколько шагов назад, согнула руку и врезалась в дверь. Приложилась на всю силу.
Бам!
И твою мать, ауч.
Дверь затрещала, и мою руку от плеча до локтя охватила резкая боль. Моя плечевая кость обезумела, заставляя меня вздрогнуть. Хорошо, это было сложнее, чем казалось. Время испробовать что-то другое.
Я подняла ногу, и, глубоко вдохнув, собралась с силами. Некогда взвешивать «за» и «против». Да, я смогу и сделаю задуманное, ведь я женщина. Внимайте же мой рык.
Но вместо рыка получился вой.
Мою ногу после соприкосновения с дверью накрыло не просто волной боли, а их бесконечной чередой.
– Твою ж налево! – Я шлёпнулась на пол (добавим задницу к числу пострадавших частей), на глаза навернулись слёзы. – Ай.
Дверь открылась.
– Лена?
– Ага.
Из-за слезящихся глаз, образ Джимми проплыл передо мной.
– Привет.
– Что, чёрт побери, ты сделала?
– Я пыталась выбить твою дверь. Не получилось. – Мой голос был тихим, жалким и унылым. Я не хныкала. Вместо этого я крепко держалась за поврежденную лодыжку, бормоча проклятия из-за приступов боли. – Мне кажется, я вывихнула её.
Множество шагов послышалось на лестнице.
– Она в порядке?
Вроде, это был Бен.
– Принесите лёд, – поручил Джимми, опускаясь на колени возле меня. – Лена, о чём, чёрт возьми, ты думала? Ты недостаточно сильна для того, чтобы выбить дверь, чёрт тебя дери.
– Ладно, я не знала этого, – икнула я, быстро моргая, стараясь остановить позорные слезы, которые текли по моему лицу, реки ублюдков. К счастью, Джимми стоял между мной и остальными. Иногда прятаться было самой лучшей реакцией, если ты надеешься, что на утро у тебя останется хоть какая-то гордость.
– Дай я посмотрю. – Он убрал мою руку, осторожно ощупывая лодыжку. – Пошевели пальцами.
Я так и сделала.
– Возможно, хотя бы не сломана.
– Нет.
Нежно он очистил мои ступни.
– Почему твои ноги такие грязные.
– Новости вышли в эфир, когда я была в баре. Ты когда-нибудь пытался бегать на каблуках?
– Окей, успокойся.
Без предупреждения он просунул руку под мои колени. Вторая рука направилась за мою спинку и вверх. Вау, этот мужчина был сильным. Не было слышно ни скрипа в коленях, не было жалоб на боли в спине. Должно быть, окупился весь вес, который он поднимает на тренировках. Он внес меня в комнату и положил на свою постель, в то время как я смаргивала слёзы с глаз. Моя лодыжка, казалось, превратилась в горячее пульсирующее месиво.
Прежде я никогда не была в комнате Джимми. Его огромная кровать была застелена очень мягким постельным бельём – египетский хлопок по ощущениям. Стены были выкрашены в мягкий серый цвет, и темная деревянная мебель была тщательно расставлена по комнате. Неудивительно, что он был в ужасе от обстановки в моей комнате. Если не считать разбитую лампу в углу на полу, всё было безупречным. Он увидел брошенный мною взгляд на разбитую лампу и промолчал. Тени в его взгляде были ужасны.
Будь проклята та гадина за то, что причиняет ему боль. Неужто того урона, что она нанесла им в детстве, недостаточно?
– А я всегда представляла, что у тебя зеркальный потолок, – сказала я, откидывая голову назад, пытаясь перевести разговор на менее драматичную тему.
– Что ж, придётся его сделать. – Он присел рядом со мной на огромный матрас и положил мою лодыжку себе на колени. – О чём, мать твою, ты думала, а?
– Считай это знаком солидарности. Ты крушишь номера и бросаешься вещами, а я выбиваю двери. Выходит, есть у нас что-то общее, представляешь? Случившееся только скрепит наши отношения и станет прекрасным моментом из жизни.
– Лена, – прорычал он.
– Мне нужно было тебя увидеть. – Вот она простая чистая правда. Но признаваясь в этом вовсе не обязательно смотреть ему в лицо. Я медленно покрутила лодыжкой сначала в одну, затем в другую сторону. Она болела, но боль была не столь убийственной как раньше. Теперь она смахивала на эдакую лёгкую форму пытки. – Ай, блин!
– Дэйв, вызови доктора, – крикнул он в коридор. – Он нужен здесь и сейчас.
– Занимаюсь этим, – ответил он.
Ну, зашибись. Все собрались, дабы лицезреть меня в мгновение триумфа. Я приподняла очки и стёрла рукой остатки слёз. Вторую ночь подряд я нахожусь в подобном состоянии. Когда моя жизнь успела скатиться до такого сумасшествия? Я сбросила с плеч пальто, чтобы хотя бы ненадолго почувствовать себя уютнее.
– Держи, – Бен вбежал и передал Джимми пакет со льдом, завёрнутый в полотенце.
Он прижал его к моему героическому ранению, из-за холода гусиная кожа покрыла моё тело. Откровенно говоря, я сейчас ясно видела, что Джимми не казался особо впечатленным моей отвагой и решительностью. Темные волосы упали на его лицо, когда он не одобрительно смотрел на мою ногу. На его лбу было добрых пять или шесть морщин, – критическое количество складок. Мужчина был серьёзно недоволен.
Сейчас все были удивлены развернувшейся драме. Лив, также не находилась в особом восторге от происходящего. Хотя восторг особо и не подходил, так же как и растерянность. Смесь озадаченности и озабоченности лучше всего описывали её состояние.
– Что-нибудь ещё нужно? – спросил Бен, суетясь в нескольких метрах от нас.
– Нет, – сказал Джимми, смотря на французский педикюр-подарок от косметологического кабинета, посещение которого он оплатил. – Мы просто подождем врача.
Дэвид обвил рукой Эв за плечи.
– Ладно, мы тогда побудем внизу, пока не приедет доктор. Крикни, если что-нибудь понадобится.
Джимми кивнул, продолжая держать лёд у моей лодыжки. Его вторая рука крепко удерживала голень. Как будто я бы попыталась сбежать, изъяви он желание ко мне прикоснуться. До такого ещё додуматься нужно.
Люди собрались на пороге.
– Джимми? – голос Лив слегка дрожал.
– Лив, я с тобой позже поговорю.
Ее руки беспомощно повисли по бокам.
– Наверное, я лучше вернусь в ЛА. Через несколько дней начнётся подготовка к съёмкам.
– Как скажешь.
– Ладно. – Лив выдавила милую улыбку. Отдаю ей должное, всё-таки она была чертовски хорошей актрисой. – Пока.
– Ага.
Он даже не посмотрел в её сторону, придурок. До чего хотелось стукнуть его здоровой ногой, дабы заставить проявить хотя бы немного вежливости. Однако это не только бы не решило ничего, но и было бы крайне лицемерно с моей стороны. Знаю, Джимми должен с кем-то встречаться, но, несмотря на это, видеть его с другой женщиной куда невыносимее, чем испытывать боль от пульсации в лодыжке. Просто боль в её глазах была мне хорошо знакома, отчего я не могла не испытывать к ней сочувствия.
Мы с этой болью много через что прошли, став лучшими друзьями. Джимми Феррис пагубно влиял на женские сердца (а также иногда и на лодыжки).
Лив ушла.
Пару минут мы сидели молча, пока моя постепенно замерзающая нога лежала на его бедре.
– Джимми?
– Хмм?
– Ты расскажешь мне, что случилось?
Рука, которая держала голень, сжалась крепче.
– Мы сидели за столом, как вдруг у всех начали трезвонить мобильные. Видимо, ей пообещали всего пятнадцать штук, больше она не выпросила. Адриан привлёк адвокатов, но... я сказал ему не вмешиваться.
– Почему? – воскликнула я.
– То, что она рассказала репортёрам, было правдой. Знаешь, она ведь не оформляла право на отказ после нашего рождения, поэтому полагаю, у нее есть право на свою долю.
– Хрена с два. Нет у неё никакого права.
На его лице промелькнула улыбка. Я еле её заметила из-за того беспорядка, что творился у него на голове. Когда я уезжала, его волосы были аккуратно зачесаны назад. А сейчас его руки, по всей видимости, решили устроить дебош. До чего хотелось потянуться к нему и заправить эти локоны обратно за ухо.
– Ты видела её? – спросил он. – Что она наговорила?
– Только ту часть, где она говорила о том, что бездомная, в то время как вы оба живете в особняках.
– Значит, ты пропустила самое лучшее. – Его подбородок почти коснулся груди. – Я орал на неё, высказывая кучу всякого дерьма, и бросался вещами. Даже ударил, но это было лишь раз.
К моему горлу подкатил ком.
– За что ты её ударил, Джимми?
– Как-то раз я вернулся домой, а она вычищала дом, чтобы окончательно нас бросить, – ответил он. – Мне было четырнадцать. Дэйв был дома у Мала, спасибо Господи. Во дворе стояла машина одного из её нарко-дружков, загруженная всем нашим имуществом. Хотя и было там немного: телик, микроволновка и прочая хрень. Она вышла из дома, неся акустическую гитару Дэйва. Он всё лето надрывался, кося газоны, чтобы заработать на неё. Это была дешёвая гитара из ломбарда и не более. Но он так долго хотел её, несмотря на то, что та была куском дерьма.
– Уж в этом не сомневаюсь.
– Я сказал ей вернуть гитару на место, сказал, что это разобьёт Дэйву сердце, но ей было наплевать. Она ответила, что Дэйва разбаловали, и стоит вернуть его с небес на землю. Ну да, мы-то были избалованными, пока жили с ней в одном доме и ходили в одежде с дырками. А если нам удавалось поесть, то это было чудом. – Уголок его губ приподнялся, но это была не улыбка. – Она двинула меня по лицу, сказав отойти с дороги. На ней было кольцо. – Он указал на крошечный шрам в форме звезды над верхней губой, немного скрытый за щетиной. – Видишь?
– Вижу.
– Я отвесил ей пощечину в ответ и вырвал гитару из рук. Расти в гору и вширь я начал с пятнадцати, а тогда был не особо большим. – Он посмотрел вниз на свою ладонь. – Её щека стала ярко-красной. Она выглядела ужасно, но ничего не сделала. Просто продолжала смотреть на гитару, удивленная тем, что теперь она была у меня, а не у неё. А после подошёл её дружок, посадил ее в машину, и они уехали. Вот так от мамы осталось одно воспоминание. Хотя всё-таки она вернулась... к несчастью.
Он посмотрел на меня. Его лицо было бледным.
– Все её слова – правда. Не нужно за меня с этим разбираться.
– Ты говорил Дэвиду об этом?
– Нет, это его только расстроит. Он всё ещё надеется, что однажды она завяжет с наркотой, переменит жизнь и станет настоящей мамой. Он всегда был мечтателем.
– Даже после всего, что она сделала?
Он не ответил.
– Выходит, ты годами оберегал его?
– Кто-то должен был. Как только она начинала ругаться, я говорил ему спрятаться, чтобы он этого не видел. Хотя кое-что до него могло донестись, потому что порой она орала во всю глотку. Мама была лютой пьяницей. Напившись, она, как правило, вырубалась, оставляя нас в покое, но держала бутылку бурбона возле себя, и каждый грёбаный сосед знал об этом. – Он провёл рукой по затылку. На его лице отражалась боль. – Она то и дело избивала меня. А я не мог допустить, чтобы такое происходило с Дэйвом. Он всегда был чувствительным. Поэтому я свыкся. К тому же, иногда было охрененно весело наблюдать, как она, упившись в дрова, шатается по дому.
– Почему твой отец ничего не делал?
– Когда он был дома, она вела себя лучше. Да и он просто делал вид, что ничего не происходит. Не обращал внимания на то, что творилось вокруг, что наш мусорный бак был забит пустыми бутылками, а в холодильнике не было еды, потому что все деньги она просадила на выпивку и подобную херь. – Он повернулся ко мне. – Он любил её, Лена. Любил так сильно, что предпочёл её нам. Вот, что любовь делает с человеком: она вышибает мозги.
– Не всегда. Посмотри на Дэвида и Эв.
Он вздохнул.
– Они счастливы. Пока что. Но однажды, кто-то из них окажется на месте отца Мала или моего отца, брошенного своей женой.
– Получается, что лучше прожить свою жизнь в одиночестве и быть несчастным?
– Это лучше, чем оказаться разбитым. Лучше, чем ранить сердце другому.
Я не знала, что сказать.
– Свои первые таблетки я стащил из маминой нычки. Таким способом я решил насолить ей. – Он горько посмеялся. – Раз она постоянно твердила о том, что я от неё не сильно отличаюсь, я подумал воплотить эти слова в реальность. Посмотреть, чем это закончится. Я такой же, как она, Лена.
– Нет, ты не такой. Ты теперь чист, ты победил.
– Чего я только не натворил за последние несколько лет. – Пару секунд его глаза были закрыты, а затем он снова принялся осматривать мою стопу и менять положение пакета со льдом. – Всё, о чём она мне говорила... оказалось правдой. Я никогда не буду полностью чист. Глубоко внутри я всегда останусь зависимым.
– Джимми, это просто неправда. Ты знаешь, что это не так. Ты прошёл этот путь, ты чист.
Я кое-что знала о людях, которые говорят подобные вещи, раня тебя словами. Шрамы затягивались на протяжении долгого, очень долгого времени.
Его бледные губы сжались в линию.
– Ты кому-нибудь говорил об этом?
Он резко и коротко помотал головой.
– Нет.
– Ты можешь мне доверять, ты это знаешь? Я не предам тебя и не упрекну, этого никогда не случится.
– Не давай обещаний, которых не сможешь сдержать.
Я подняла голову.
– Ты только что назвал меня лгуньей?
Джимми отбросил назад волосы (наконец-то), и предостерегающе посмотрел на меня. Он не спешил с ответом, ожидая, что же скажу я.
– И? – подтолкнула я.
– Я попался на одну из ваших женских уловок. Не важно, что я отвечу, ты всё равно вынесешь мне мозг.
– Я всего лишь спрашиваю о том, доверяешь ли ты мне хотя бы немного. – Я смотрела на него с той же осторожностью, с которой он уставился на меня. – Что бы там ни сказала та женщина, всё это чушь собачья, Джимми. И ты это знаешь. Так почему позволяешь её словам жить внутри себя?
Он нежно провёл ладошкой по моей стопе.
– Повредив что-то достаточно сильно, нет смысла пытаться это починить.
– Значит, такую отговорку ты используешь?
– Это правда.
– Ничего подобного.
Я потянулась к его руке. Через тонкую ткань рубашки чувствовалось, как напряжены его мускулы и какой горячей была кожа. Уже более двадцати лет он живёт со всей этой болью и злостью, ненавистью к себе. Двое человек, ответственные за заботу и любовь к сыну, когда тот был маленьким и беззащитным, с треском провалились в роли родителей. Не удивительно, что он был настолько зажатым, привыкнув ожидать нападки и никому не доверять.
– Ты хороший человек, Джимми. Ты хороший мужчина.
– Лена, – он уставился на мою руку.
– Она не знает тебя сегодняшнего. А я знаю. И кому ты поверишь?
Его рот приоткрылся, и я подождала ещё немного.
Да, он говорил со мной, но мне нужно больше, он нужен мне. Боль, с которой он живёт, должна прекратиться. Мало кто заслуживает освобождения от своего прошлого, так как Джимми. Он упорно трудился, чтобы изменить свою жизнь.
Его губы разомкнулись, и, быть может, в этот раз...
Кто-то постучал в дверь, и этого кого-то мне тут же захотелось придушить. Естественно, нас прервали. Чтоб её эту Вселенную и всё, что с ней связано. Но, если честно, каковы были шансы на то, что Джимми наконец совершит первый шаг и доверится мне?
Мизерные.
Нет, мне не стоит так думать. Мне нужно до него достучаться.
В комнату вошла опрятная женщина средних лет с короткими чёрными волосами, держа в руках чемоданчик. За ней последовал Дэвид, с явным любопытством переводя взгляд с меня на своего брата.
– Это Кортни. Она пришла осмотреть ногу Лены.
– Быстро, однако.
Доктор. Чёрт. Моя дурацкая лодыжка всё испортила. Мне и впрямь не следовало штурмовать цитадель путём битья невинных дверей, учту это на будущее. Но если бы я этого не сделала, мне бы пришлось сидеть снаружи, за закрытой дверью, а Джимми не рассказал бы мне всего того, что поведал сегодня. Уверена, что расстояние между нами немного сократилось. Но что это значило, я пока не знала.
Джимми поднял мою ногу с колен и отодвинулся, чтобы положить её на кровать.
– Она пыталась выломать дверь.
Доктор Кортни впилась в меня взглядом.
Я пожала плечами.
– Я должна была с ним поговорить. Он не открывал.
Она тут же с осуждением зыркнула на Джимми. Так держать, сестрёнка!
– Это моя вина, – сказал он расстроенно.
– Мне доводилось побывать на многих вызовах, связанных с размолвками у влюблённых, но это что-то новенькое, – сказала доктор.
– О, мы не вместе, – сказала я.
Хорошая докторша фыркнула и занялась моей ногой. Она крутила её так и сяк, и делала это далеко не нежно. Я же выла и дёргалась, как тому и полагается. Наконец, она вынесла вердикт: вывих лодыжки. Я отказалась от специального рецепта, не желая, чтобы в доме находились какие-либо таблетки. Таким образом, чтобы остановить опухоль, мне был прописан обыкновенный «Ибупрофен», а в течение часа должны были привести супермодный эластичный бандаж для ноги. По крайней мере, это освободит меня от утренних пробежек. Хоть какой-то серебряный лучик надежды среди серых облаков.
Она сказала Джимми, что вышлет счёт и ушла.
– Тебе придётся носить меня вверх и вниз по лестнице, – сказала я, стараясь убрать с лица улыбку. – По сути, ты станешь моим рабом.
Джимми вздохнул и протянул мне стакан воды, чтобы я могла запить две лошадиные дозы таблеток. Зато мне удалось отвлечь его от мыслей, связанных с матерью. Конечно, я бы предпочла метод, не влекущий за собой телесных повреждений, но так тоже сойдёт.
– Думаю, мне нужен колокольчик, чтобы я звонила в него, когда ты будешь мне нужен, – сказала я.
– Я так не думаю, чёрт побери.
– Ты хочешь, чтобы я вопила на весь дом?
– Сдаётся мне, ты такое уже вытворяла, поэтому ничего нового в этом не будет, – ответил он. – Кажется, в ближайшее время ты не сможешь уйти. И виной этому ты сама.
Я испепелила его взглядом.
В комнату вошёл Дэвид и прочистил горло.
– С вами обоими уже всё в порядке, так что мы не будем мешать и двинемся по домам.
– Ладно, – сказал Джимми. – Извини за ужин...
– Джим.
Дэвид шумно выдохнул, схватил брата за плечо и притянул в те самые объятия с похлопыванием по спине. Спустя некоторое время Джимми неохотно похлопал его пару раз в ответ. А это, откровенно говоря, огромный шаг вперёд.
Я не могла не улыбнуться в знак одобрения.
Братья недолго разговаривали между собой, а я старалась не подслушивать. Затем ко мне подошёл Дэвид, положил руку на мою голову то ли в качестве благословения, то ли ещё чего-то.
– Не перенапрягайся, Лена.
– Попытаюсь.
Его улыбка была наполнена большой теплотой.
– Присмотри за ним.
– Для этого я здесь.
– Передам остальным, чтобы пришли повидать вас позже. Спокойной ночи.
У меня сложилось чёткое впечатление, что нас с Джимми оставили одних по причинам, которые в понимании младшего из Ферриссов, были романтическими. Его друзья и семья возможно и допускала идею о нас. О, просто чудесно. Команда «Стейдж Дайв» могут думать всё, что хотят о нынешнем крайне сложном статусе наших с Джимми отношений. Это вне зоны моего контроля.
Находясь в другом конце комнаты, Джимми прислонился к стене и смотрел на меня через скрытые за волосами глаза.
– Как Дин отнёсся к тому, что ты сбежала от него?
– Без понятия, наверное, не очень хорошо. – По правде говоря, я об этом не задумывалась, но, что странно, уверена, моим отношениям с Дином пришёл конец. Я легла на спину на кровати Джимми; под ногой лежали подушки. – Твоя кровать гораздо удобнее, чем моя.
– Правда?
– Я просто прикорну тут немножко. – Раненым людям позволено испытывать свою удачу. Все это знают. – Разбуди меня, когда привезут мой бандаж, раб.
Он ничего не ответил, только наблюдал за тем, как я устраиваюсь у него на кровати.
– Размер у этого матраса больше, чем у маленькой европейской страны. – Я вытащила из-под себя своё пальто. Весьма деликатная процедура, требующая много телодвижений. У меня задралась рубашка, я натянула её обратно на живот. – Скажи что-нибудь, из-за тебя мне неловко.
