Текст книги "Нечистик"

Автор книги: Катя Зазовка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

  – Батька, не надо. У меня еще дела есть. Их надобно до ума довести.

  – Ах, вон оно что, – мельник злобно глянул на ведьмака, развернулся и, боле не сказав ни слова, пошел прочь. Мельничиха, горько вздохнув, поспешила следом.

  – А вы теперь куда? – спросила Лада.

  – Проводим вас, а там видно будет, – растолковал ведьмак. Малк понимал, что им с учителем еще нужно кое-что выяснить. Но это должно произойти один на один. Даже его любая при этом оказалась бы лишней. Юноша чувствовал настрой ведьмак как никогда раньше. Но это уже не мыслилось странным.

   Малыши, не переставая, зевали. Да и Ядя выглядела сильно истомленной. Что ж это было не удивительно – ей слишком много пришлось пережить. Не каждая женщина дважды своего мужа хоронит. Лада, хоть и храбрилась, тоже шла ссутулившись. Малк украдкой то и дело поглядывал на девицу, словно боялся – вдруг она сызнова пустельгой обернется. И хотя разум понимал, что эта история почти окончена, все ж сердце еще волновалось.

   Наконец, дом лесничего изволил показаться. Крепкий, слаженный он будто являл собой своего хозяина. Ядя устало поглядела на хату и вошла внутрь вместе с сыновьями, так и не сказав ведьмаку ни слова.

  – Можете у нас в хлеву заночевать, – любезно предложила Лада, переминаясь с ноги на ноги (явно желая остаться с ведьмаком и Малком). Девицей она была хоть и с норовом, но разумной, да и место свое всегда помнила.

  – Благодарствую, но мы пойдем, надобно уладить еще кое-что, – ровным голосом произнес ведьмак, задумчиво глядя сощуренными нефритами на входную дверь, скрывшую Ядю.

  – А когда вернетесь?

  – Малк вернется один. Скоро.

  – Что ж, тогда прощай, ведьмак. Благодарствую за все, – Лада низко поклонилась своему спасителю, а Малку добавила. – Я буду ждать тебя, не задерживайся сильно.

  ***

   Учитель с учеником молча углублялись в лес. Между ними висела внушительная прочная цепь вопросов. Но Малку почему-то вовсе не хотелось ее разрывать. Он просто шел, наслаждаясь удивительно чистой и, наконец, спокойной ночью. Ведь упырей боле нет, а, стало быть, пропала и угроза. И пусть Гуркино сердце все еще свободно от кола, ему не выбраться из могилы и не пить боле людской кровушки. Ах, как же хорош этот смолистый воздух! Теперь лес для юноши стал намного роднее батьковской хаты, воспоминания о которой не приносили ничего кроме стыда и разочарования.

  – Ученик, – разбил вдребезги тишину ведьмак.

  – Да?

  – Пришло время расторгнуть наш договор.

  – Да, учитель... – Малк из последних сил вглядывался в пока еще так хорошо различимый в темноте лес.

  – Но у меня есть кое-какая просьба к тебе.

  – Какая?

  – Отведи меня в святой храм, что тебе жрец показал.

  – Но я думал, что ты ведаешь к нему дорогу, – брови юноши поползли вверх.

  – Нет.

  – Но ты ведь сам меня в прошлое оправлял.

  – Вернее будет: направил, не более того, – уточнил ведьмак.

   Возобновилась тишина. И еще несколько шагов ученик шел в раздумьях, а затем спросил:

  – А зачем тебе?

  – Я знаю, что у тебя в голове много вопросов. Я отвечу на все. Но лучше это сделать там.

  – Хорошо, я согласен, – юноша не мог отказать человеку, столько сделавшему для него и деревни. К тому ж, что-то подсказывало: именно там, на святом острове, Малк выяснит, почему его батька так ненавидит ведьмака. Ну и, конечно, сын мельника не мог противиться хоть ненадолго продлить возможность насладиться колдовским зрением, и вероятнее всего еще раз ощутить неукротимую силу волчьих мышц. Ведьмак хитровато улыбнулся. Было здорово узнать в нем того самого человека, которого Малк встретил тогда, в черной хате.

  – Тогда пойдем? – спросил парень.

  – Да.

  – Пойдем? Али, может, побежим? Отсюда далече.

  – Волками? – прищурился учитель.

  – Да, обратишь?

  – Ты и сам способен это сделать.

  – Я? – неверие и удивление смешались.

  – Главное не сомневайся! – подбодрил ведьмак и тут же перевернулся в угольного зверя. Юноша не стал раздумывать и, внутренне приказав своему телу обратиться волком, с радостью понял, что желание исполнилось. Четыре пары мягких лап мяли землю, стремглав уносясь в самую гущу леса. Иногда два огромных несущихся волколака поднимали с кустов птиц, которые в ужасе бросались врассыпную, как никто, чуя неприродное происхождение бегущих хищников. Все чаще встречались болота. И когда дорога почти полностью превратилась в сплошную топь, волки сызнова обрели человеческий облик.

  – Куда дальше?

  – Туда, – Малк подивился собственной уверенности. А ведь мнилось, что навряд ли получится найти дорогу к священному острову. Юноша приметил молоденькую ольху и срезал веточку. Ведьмак одобряюще кивнул и протянул ученику крепкий посох, который должен был облегчить переход сквозь топь. Впервые в этом союзе Малк прокладывал путь.

  Нынче трясина не мерещилась проклятым местом и порождением нечистиков. Сейчас в ней виделась какая-то особая молчаливая и немного печальная красота. Болото, словно чувствуя к себе уважительное отношение, не перечило и не мешало продвижению спутников. Ноги шли почти без помех: жижа не стремилась проглотить их, сведя на нет свое извечное противостояние – и теперь скорее выплевывала, а не засасывала ступни. Юноша иногда оглядывался – и каждый раз натыкался на совершенно не знакомое ему до селе выражение лица учителя. Ведьмак как будто скинул с себя балдахин и обнажил истинную суть, источающую одухотворенность. Сложилось впечатление, что учитель, наконец, стал свободен. Только вот от чего?

  Скуповатые, но такие манящие трясинные пейзажи не были знакомы. Но внутренняя уверенность в том, что направление правильное, не только не ослабевала, а наоборот усиливалась с каждым шагом. И скоро Малка что-то повело вперед: словно сам ветер схватил за рубаху на груди и потащил за собой.

  – Мы пришли, – объявил ученик. Ведьмак заметно заволновался. Юноша сделал еще один шаг и оказался на твердой почве. Учитель повторил все точь-в-точь. Его лицо засияло, лишь они очутились на святой земле. Малку и самому стало трудно дышать. На острове ничего не изменилось. Даже деревья сберегли тот же золотистый осенний покров. И это когда там, за невидимой чертой, природа только проснулась от долгой зимней спячки.

  – Да, это он, – выдохнул ведьмак и упал на колени. – Я так долго ждал этого!

  – Пойдем, нам туда.

   Малк повел учителя за собой по древней каменной тропе, которая еще не успела слупиться с памяти. Кругом величественно хранили многовековое молчание валуны. И не только молчание, но и знакомые рунические символы и рисунки. А вот справа дремал целый ряд камней, которые в своих сюжетах не хуже слова рассказывал об истории и тайне живой воды. Кабанья голова сменилась, выздоровевшим человеком, а тот – воскрешенным, а затем получившим вечную молодость и жизнь. Далее Малк заметил еще четыре камня. В прошлый раз их тут не росло. Юноша всмотрелся в картинки и почувствовал, как глаза перекатились на лоб: на глыбах был изображен он сам.

   Первую – украшал портрет сына мельника, в ужасе озиравшегося по сторонам, усеянным сотнями мертвых тел. Вторая – отображала Малка, опаивавшего раненого старика живой водой, в худоватом теле и лице которого легко можно было узнать жреца. На третьем камне юноша молил богов в святом храме. А четвертый демонстрировал пышное древо, в основании которого имелись непонятные символы. Похожие знаки украшали и ствол, и каждую ветвь. Возможно, это были какие-то зашифрованные события или предупреждения.

  – Ты случаем не ведаешь, что там написано? – обратился парень к учителю, который тоже заинтересовался валунами.

  – Давай ка поглядим. Та-а-к, – лоб ведьмака испещрили морщинки. Малк с нетерпением ждал.

  – Это имена.

  – Имена? – меньше всего юноша ожидал такого ответа.

  – Да. Вот у корней явственно написано: Немира.

  – Немира? Внучка жреца?

  – Надо полагать, да. Мыслится мне, что тут отображен ее род до наших дней.

  – Странно. Зачем кому-то это писать?

  – Малк, это никто не пишет. Святая земля сама создает изображения и рисунки. На валунах отчеканена история источника живой воды и все, кто с ней были связаны. А еще пророчества.

  – Но ведь ты сам сказал, что боги после моего ухода даровали свободу жрецу и его внучке, поставив у источника Лесуна.

  – Сказал.

  – Тогда зачем все это?

  – Видать, история еще не закончена. А род Немиры – единственный, кто знает все тайны применения живой воды.

  – Учитель, ты сказал, что там отображены ее потомки до наших дней. Они живы и поныне?

  – Да.

  – И кто же это?

  – Так... Их всего восемь.

  – Кто? Кто?!

  – Ты, твой отец... А еще Ядя, Лада и ее братья. Да, именно так, – складывалось впечатление, что ведьмак не столько считывал с глыб, сколько сверялся с ними.

  – Я?.. Батька?.. Лада?..

  – Да, вы – потомки Немиры, а, стало быть, и того охотника, коего когда-то назначили защитником живого источника.

  – Так вот почему я мог лечить живой водой? – уразумел юноша.

  – Да. Но еще и потому, что ты использовал ее во благо.

  – Но ты, ты ведь тоже лечил... – Малк не мог поверить во внезапную догадку. – И ты – потомок Немиры?

  – Да, – все еще смутно, но все же разгадка потихоньку начинала проявляться. – Вот и пришел час, когда ты, наконец, можешь узнать правду.

   Напряжение внутри Малка возросло.

  – Давно еще до замужества твоя бабка полюбила ведьмака. Но родители не дозволили ей остаться с любым. Втайне от посторонних глаз она родила мальчика, очень слабого и поразительно походившего на своего отца. В родителях девицы поселилась уверенность, что ребенок не выживет. И вопреки мольбам дочери батька отнес малыша к Гиблому озеру. Не решившись утопить, он покинул мальчика на берегу в надежде, что озерницы сами утащат младенца под воду. И так и случилось бы, ежели б ведьмак не обнаружил дитя раньше. Мужчина вырастил сына сам, обучив своему ремеслу и даровав колдовскую силу. Этот мальчик сейчас стоит перед тобойnbsp;– Я?.. Батька?.. Лада?..

.

  – Так ты?..

  – Твой дядька, да, – невозмутимо пояснил ведьмак.

  – А что же случилось с дочкой мельника?

  – Ее быстро выдали замуж. Вскоре она родила еще одного ребенка, твоего батьку. Дальше историю твоей семьи нет смысла рассказывать.

   Учитель был прав, что нового Малк узнать о своей рано помершей бабке, которую он никогда не видел? Али о праотце, что наложил на себя руки, едва его сын встретил семнадцатую весну?

  – Твой батька считал меня виновным в смерти нашей матери, которая так и не смогла забыть ведьмака и мертвого (как она думала) первенца.

   Теперь все стало на свои места. Вот почему его отец так ненавидел ведьмака. Сам Малк считал эти обвинения ужасно несправедливыми – отчего делалось еще горше.

  – Пойдем, – ссутулившись под гнетом узнанного, парень направился к горе. Ему боле не хотелось говорить о батьке. Он ошибочно полагал: ежели затолкать все, что он только что узнал на самое дно памяти и там похоронить, то станет немного легче.

   Тропа вела уже знакомым маршрутом, не отклоняясь ни на вершок. Гигантская гора, как и в прошлый раз, появилась неожиданно. И Малк сызнова не сумел сдержать восхищения.

  – Гляди! – отвлек парня ведьмак, указывая куда-то в сторону. Слева от спутников, посреди нескончаемой осени, на золотистом вековом покрывале бушевал разноцветьем невысокий холмик. Мужчины подошли ближе.

  – Мне ведомо, кто здесь покоится, – уверенно промолвил Малк и опять удивился непонятно откуда взявшемуся знанию.

  – Да, так и есть, – подтвердил ведьмак.

   Юноша снял с пояса веточку и мысленно пожелал, чтобы она загорелась. К своему восторгу, он увидел, как ольха послушно объялась пламенем. На устах ведьмака заиграла хвалебная улыбка.

  – Спасибо, жрец. Ты многому научил меня. Пусть твоя душа будет счастлива в Вырае, – Малк положил ветку дышащую огнем на могилку и жестом показал учителю, что готов продолжать путь к святым чертогам. Ступни сами поднимались по ступеням, неся своих хозяев к пещере. Внутри нее все осталось таким же. Правда сейчас не хотелось ни есть, ни пить.

  – Нам нужно подготовиться к посещению храма, – предупредил парень. Хотя этого явно не требовалось – уж кто-кто, а ведьмак точно ведал, в каком виде дозволялось обращаться к богам.

   Спутники хорошенько вымылись в бане, что сызнова поразила юношу. Да и мужчина глядел округлившимися глазами, из которых испарилась былая хитринка. Все это время учитель и ученик почти не разговаривали. Но эта немота не несла в себе тягостность: она дозволяла насладиться последними мгновениями единения. Малк чувствовал, вернее, точно знал, что совсем скоро им предстоит расставание.

   Вскоре мужчины продолжили путь. И покорив последнюю ступень, оказались у великолепного круглого храма, изливающего мягкий журчащий свет. Малк остановился, решив, что дальше ему идти не зачем.

  – Куда ты теперь? – спросил он учителя.

  – К богам.

  – О чем ты их попросишь?

  – О покое.

  – А как же люди? Ведь им нужна твоя помощь! Без нее они так и останутся слепыми котятами, – юноша не ожидал, что расставание окажется таким.

  – Нет, они прозреют. У них теперь есть помощник... Ты.

  – Я?

  – Да. Однажды мне пришло видение, что у меня появится достойный ученик. Он унаследует мою силу и ремесло. Он станет помогать людям. Он будет моим последователем. Он займет мое место. Им должен был стать сын мельника, сын моего брата, – ведьмак снял с плеча сумку и отдал ее Малку. А затем протянул блестящий меч великолепной работы.

  – Но, учитель, а как же упырь? Еще ведь нужно добыть кол... Вдруг я не справлюсь? – юношеская ладонь сжала прекрасную рукоять.

  – Ты сдюжишь. Главное никогда не сомневайся.

  Малк кивнул и понял, что где-то в самой глубине своего естества он все же ждал такого поворота.

  – А он тебе поможет. Стоит лишь попросить, – учитель снял медальон и надел его на шею ученика. Круглый серебристый диск украшали чеканные змеи и руны. Никогда не ведавший значения различных символов парень вдруг осознал, что разумеет их смысл.

  – Скажи, а батька знал о том, что боги предначертали мне пойти твоей дорогой?

  – Да.

   Малк болезненно скривился.

  – Ну, что ж. Теперь наш договор можно считать расторгнутым. Мне пора. И тебе не стоит мешкать. Иди, боги с тобой.

   Мужчины крепко обнялись.

  – Благодарствую за все, учитель.

  – И тебе спасибо, Малк-ведьмак!

   Странно, но новое обращение ничуть не смутило. Словно так и должно было быть. Статный мужчина со смоляными волосами скрылся в белых стенах храма. А молодой ведьмак развернулся, собираясь покинуть остров. Но, где-то внутри его естества жила твердая убежденность, что наступит час и сюда придется вернуться сызнова.

  ***

   Лада всю ночь прождала любого у окна. Однако последние события ее так вымотали, что девица не сумела устоять супротив накатившей посреди ночи усталости и погрузилась в спокойный и такой желанный сон. В нем она все еще летала птицей, но чувствовала себя свободной и счастливой. Проснулась Лада резко, словно кто-то выбросил ее на жесткий берег реальности из пучины сладкой дремы. Мутный взор оповестил, что солнце уже проснулось, хотя пока не выбралось из-под земли. Зато его верные лучи вовсю щекотали еще сумрачное небо.

   Девица поспешно оделась и вышла из дому. Легкие с наслаждением пили воздух. Тело все никак не могло привыкнуть чувствовать себя человеком, особливо после такого сна. Интересно, как долго еще будут видеться подобное? Но стоило признать, что было бы здорово хотя бы изредка обращаться в птицу и встречать рассвет в небе. Ох, как осудили бы Ладу за подобные мысли в деревне. Ну, и боги с ними.

   Будить братьев и столько пережившую мать не хотелось, но что-то надобно было начать делать. Руки стосковались по работе. Девица сжала ладони, с удовольствием ощущая в них жизнь. Жаль скотины не осталось. Тяжко сейчас людям придется – ни коров, ни коз, ни птицы. Да ничего разживутся как-нибудь. Вот бы поскорей возвратился Малк. Ведь столько вопросов скопилось. Лада подхватила коромысло с ведрами и пошла за водой. По пути многое вспоминалось. Одной только мысли сердце упорно сторонилось – о батьке.

   Вдруг что-то метнулось в воздухе и опустилось на ветку яблони. Лада присмотрелась и с удивлением обнаружила там Карушу. Тут же нечто потерлось о ноги. Девица наклонила голову – там переливисто мурлыкала черная кошка ведьмака. Зверек несколько секунд не сводил с лица Лады внимательного взгляда, а потом ловко вскарабкался на дерево и уселся аккурат подле вороны. Ведра одно за другим оказались наполнены и мерно покачивались по бокам, когда, наконец, воздух прокололи слова:

  – Ладушка!

   Только что набранная вода расползалась по земле блестящими лужами. Но разве это имело значение теперь, когда любимые долгожданные руки обнимали так крепко и нежно, даруя свободу и чувство защищенности?

  – Ты вернулся...

   Девице пригрезилось, что прошла целая вечность, когда она вынужденно отстранилась от широкой теплой груди, украшенной красивым серебристым амулетом.

  – Подарок ведьмака?

  – Да.

  Но Ладе ответ уже был без надобности. Она все поняла по выражению лица Малка, вдруг ставшим серьезным; по глубине его глаз, где притаились потаенные знания; по блестящему мечу, поразившего упыря. Сын мельника превратился в ведьмака.

  ***

   Ядя пробиралась к реке, часто останавливаясь и пугливо озираясь. Женщина поднялась еще около полуночи, чтобы ее никто не хватился раньше времени. Шла тяжело, то и дело переводила дух. Главное было дотерпеть до воды. Только бы не разродиться прямо здесь. Странно, что в деревне до сих пор никто ни о чем не догадался. Да и Лада тоже. Только Малк подозревал. Стоило в животе появиться шевелению, как он резко оборачивался и, так и буравил глазами тещу, будто чуял али знал. Да не его это дело! Можно подумать она решилась бы на такое раньше. Всем ведь ведомо, кто рождается от нечистика.

   Сызнова сдавило живот. Жадно вдыхая воздух, женщина прекратила движение. Кажись, вот-вот полезет. Нет, нельзя. Еще немного. Надобно, надобно дотянуть. И только боль чуть ослабла, Ядя возобновила трудный путь. С каждым шагом становилось все сложнее, а останавливаться приходилось еще чаще. И все же берег уже показался. Еще чуть-чуть... Вернулась резкая боль, будто кто-то ковырял плоть изнутри. Женщина подавила рвущийся крик. Отпустило... Наконец, тело сползло на мягкую влажную почву. Роды начались. Тяжелые. Мучительные. Плоть скручивало и рвало на части. В голове пульсировало, что Ядя не сдюжит – и оно погубит ее. Но все обошлось: маленький живой комок лежал в куче окровавленного тряпья подле все еще не пришедшей в себя Яди. Он молчал и смотрел на мать сапфировыми глазами. На вид обычное дитяти. На миг женщина даже засомневалась: авось врут все – и ребенок на самом деле не хуже остальных? Но мысль мгновенно улетучилась: новорожденный расплылся в ухмылке, обнажив двойные ряды зубов, а затем попытался дотянуться острым языком до алого пятна на тряпке. Ядя вскрикнула и в ужасе вскочила на ноги. Подхватив страшное существо, женщина спешно укутала его с головой и бросила в воду. Дело было сделано. Осталось только добраться до дому.

21. Глоссарий

   Цмок1 – страшный зверь величиной с хату, сокрушающий все на своем пути. У него есть крылья, руки и ноги, а из его ноздрей бьет пламя.

  Гарсет2 – жилет.

  Паляндра3 – богиня смерти.

  Кара4 – бог войны и безжалостного уничтожения врагов.

  Велес5 – бог подземного мира, хранитель богатства и домашних животных, вестник богов.

  Лихо одноглазое6 – часто в мифологии славян лихо предстаёт в виде огромного одноглазого великана, либо в виде страшной худой женщины с одним глазом.

  Перун7 – бог неба, сын Белбога.

  Макаш8 – богиня времени и судьбы людей. Покровительница женщин и женских ремесел.

  Волколак9 – человек-оборотень, умевший превращаться в волка самостоятельно, или несчастный, которого кто-то обратил.

  Асилок10 – мифические люди высокого роста, широкие в плечах, обладавшие огромной силой. Например, они могли с корнем вырвать дерево.

  Вирник11 – дух быстрой воды: рек, ручьев.

  Любмел12 – бог брака.

  Гаевки13 – молодые лесные девушки, внучки Гаевого деда.

  Озерницы14 – разновидность русалок.

  Дажбог15 – бог Солнца, защитник и учитель земледельцев, покровитель знахарей, хранитель земных ключей.

  Волот16 – мифологическая сущность необычайной силы и такого роста, что обычные люди им бы даже до коленей не достали.

  Волосяник17 – домашний дух, который пугает людей во сне.

  Руна Дерева Мира18 – представляет защиту, покровительство богов.

  Мерея19 – рисунок на коже, после удаления волосков.

  Вырай20 – пространство, куда отлетают души умерших людей. Это страна вечного света и тепла, прекрасных садов и животных. В этой жизни Вырай доступен только птицам и змеям.

  Моровая панна21 – человекоподобный дух, который насылает мор.

  Девоя22 – богиня невинности. У белорусов есть обычай при выходе девушки замуж праздновать последний день ее девичества. С потерей девичьей золотой вольницы каждая девушка теряет опеку Девои.

  Морена23 – смерть, которая вместе с морозами хозяйничает всю зиму на земле. С приходом богини весны заканчивается ее господство.

  Сварог24 – повелитель неба, владеющий небесным огнем, мастерством кузнечества, которому обучил людей.

  Аржавенье25 – место на болоте, покрытое ржавчиной.

  Белбог26 – создатель мира, старший бог неба, олицетворение добра, светлого начала.

  Чернобог27 – создатель мира, бог тьмы, зла.

  Зюзя28 – бог зимы.

  Житень29 – бог осени.

  Кляскун30 – бог луны, красивый, веселый и умный юноша.

  Багник31 – дух, живущий в болоте, которое никогда не покрывается растительностью и имеет вид грязной и черной лужи. Он никогда не появляется над поверхностью болота и свое присутствие в нем выдает только пузырьками и мелкой рябью.

  Болотник32 – болотный дух мычит, как корова, крякает по-утиному, булькает, будто тетерев, гогочет человечьим голосом, чтобы заманить молодого неопытного охотника.

  Баба Юга33(Баба-Яга или Ягиня) – человекоподобный лесной дух, хозяйка всех духов и привидений.

  Навье34 – место в Подземном царстве, где правят боги и духи, несущие болезни, смерть, а также стремящиеся украсть душу, чтобы остановить бессмертную жизнь человека.

  Тихоня35 – человекоподобный дух воды, живет в стоячей воде озер, колодцев.

  Баламутень36 – водяной человек, который очень любит женщин.

  Варгин37 – кошачий король, имел огромные размеры и блестящую черную шерсть.

  Знич38 – бог священного погребального огня. Он же гасил звезду, зажженную в час рождения человека богом Родом.

  Подарок от Зюзи39 – в данном случае: аналогия подарку от деда Мороза. Апивень40 – нечистик, который склоняет людей к пьянству.