Текст книги "Нечистик"

Автор книги: Катя Зазовка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

  – Ладно, пойду я, – скомкал слова Малк.

  – Куда? К этой гадине?

  – Нам надобно нечистика изловить, – оторопело пояснил парень.

   Мельник сурово взглянул на сына, но боле не проронил ни звука. Мать одной рукой все еще поглаживала мужа по плечу, а другой сделала знак сыну, чтобы тот поскорее уходил. Растерянность плотно облепляла парня, когда он остановился подле ведьмака, ожидавшего ученика у ворот.

  – Нам пора, пойдем.

  – Куда мы теперь? – уточнил Малк.

  – Упыря ловить.

  – А как же остальные жертвы? Мы что ж их оживлять не станем?

  – Им покамест придется подождать, – угрюмый учитель миновал ворота. Юноша пошел следом. Ни он, ни учитель не приметили узких щелочек мельника, внимательно следившего за растворяющимися в ночной тиши фигурками спутников.

 13. Схватка

 Рыжеватый бежал как сумасшедший. Скорее-скорее бы добраться до деревни. Легкие бешено перекачивали воздух, который казалось, раскалился до предела и нещадно их жег. Горло пересохло, но даже судорожный кашель не помогал. Силы таяли с каждым шагом. Тарас приостановился. Хоть мгновение. Чуть-чуть отдышаться. Тело согнулось пополам, жадно глотая воздух, словно покрытый шипами. Кровь колотила голову изнутри.

  Как же так? Ведьмак, который, сколько помнил рыжеватый, хоть и знался с нечистиками, а все ж никогда людям в подмоге не отказывал... А тут на тебе: то ли сам – волколак, то ли натравил пришлого на деревню. Подлая суть, гнилая. Быстрее, как можно быстрее! Ноги возобновили трудный бег. Надо поспеть спасти ребятню. Хоть кого. Всех за ночь не пожрут. Собственные мысли пугали, но что было делать? Эх, кабы он сам обладал каким даром иль мог противостоять ведьмаку да волколаку, то, не задумываясь, бросился бы в черную хату. А так. Скорее-скорее!

  Деревню отделяла всего пара сажень. Еще немного и Тарас соберет людей. Они зажгут факелы и – обратно в проклятое логово. Детей отнимут, а ведьмака спалят вместе с ворожихой да их волколаком поганым. Лекарка тоже: столько лет жила бок о бок с людьми. Доброй все представлялась. Мол, не разумеете вы ничего. А оно, добро вот, оказывается, какое: детей малых и скот воровать да кровушку из людей сосать. Все эти мысли бежали в голове мужика уже не первый круг. Они щипали и кусали. Но все равно, даже после увиденного, было сложно до конца поверить в их истинность. Но как не верить-то? Ежели рыжеватый сам, своими ушами слышал ребячьи голоса в хате ведьмака, ругань Марыси да волколачий вой.

  Обессиленный мужик сызнова остановился. Кровь бешено пульсировала, сердце билось как птица в клети. Перед глазами мигали белые кольца. Рыжеватый в который раз спрашивал себя, как же он раньше не различил, что в ведьмаке и в Марысе не просто червоточины живут, а все их нутро нечистивое тлен поел. Горькие мысли и злость на собственную слепоту рвали душу на части. Дыхание постепенно сбавлялось. Слух улучшался. Кольца в глазах рассеялись, вернув зрение. Хотя в темноте да скудном лунном свете не так-то много оставалось различимым.

  Но вдруг Тарас узрел, как в дорожке лунного света проплыла огромная мохнатая спина. Это был волк, сильно превосходящий размерами обычных сородичей. Его шею косынкой обнимала белесая шерсть. Да, это ж волколак! Неужто следил? Страшная догадка тут же заставила пульсировать все тело вновь. Два желтых звериных глаза буравили лицо рыжеватого. Мужик понял, что пришла смерть. Жаль до деревни так и не добежал. Не поспел рассказать людям, не поспел детей спасти. Тело пятилось само по себе, вот только волколак не наступал, а просто смотрел. Звериный оскал больше походил на человеческую ухмылку.

  – Ну, давай! Чего медлишь? Жри меня! Детей хоть бы отпустили.

   Волколак глухо рыкнул и, помотав огромной головой, растворился в ночном лесу. Тарас проводил его ошалелым взглядом. Видать, мужицкая кровь не очень-то по вкусу пришлась, раз не тронул. Ну, оно и лучше, что чудовище тут бродит. Дети в сохранности останутся. А самого зверюгу хоть из-под земли, но рыжеватый выковыряет и спалит живьем! Мужик со всех ног помчался в деревню.

  ***

  Вопросы ночными мотыльками кружили в мыслях Малка. Он силился припомнить хоть что-то, что могло бы объяснить поведение отца и матери. Но как ни старался, ничего не выходило. Память не дозволяла выудить ни одного разговора с родителями о ведьмаке или их попросту никогда не бывало. Может они специально сторонились этой темы? Но почему? Словно отлитое из железа лицо хозяина черной хаты ничего не выражало. Было ясно, что учителю все ведомо, но добnbsp;Как же так? Ведьмак, который, сколько помнил рыжеватый, хоть и знался с нечистиками, а все ж никогда людям в подмоге не отказывал... А тут на тебе: то ли сам – волколак, то ли натравил пришлого на деревню. Подлая суть, гнилая. Быстрее, как можно быстрее! Ноги возобновили трудный бег. Надо поспеть спасти ребятню. Хоть кого. Всех за ночь не пожрут. Собственные мысли пугали, но что было делать? Эх, кабы он сам обладал каким даром иль мог противостоять ведьмаку да волколаку, то, не задумываясь, бросился бы в черную хату. А так. Скорее-скорее!

иться какого-либо ответа не получится. Ладно, юноша подождет, потерпит. К тому же пока есть более важные дела. И только парень освободился от плена раздумий, как уразумел, что они уже обошли деревню кругом, вернувшись к хате лесничего.

   Юноша доверял учителю. Как себе доверял. Удивительно, но это была самая, что ни на есть, правда. Парень почувствовал, как его губы расползаются в усмешке. Ежели б, кто-нибудь еще день назад сказал, что он станет относиться к ведьмаку как к другу, он ни в жизнь бы в это не поверил. Да еще бы хорошего тумака шутнику отвесил. А тут... Бывает же...

   Учитель, стоя у крыльца, внимательно оглядывал крепкий дом.

  – Ты хочешь внутрь пробраться? – догадался юноша и в ответ на кивок предложил залезть через окно. Именно то, через которое он уже пытался сюда забраться – и был "приветливо" встречен поленом в руке Лады. Лада, милая Лада черной тенью кружила в поднебесье. Хорошо одно: теперь с ней ничего упырь сделать не сумеет. Малк нырнул в распахнутый зев окна.

  – Сюда, – уже в приоткрытую дверь позвал он ведьмака. Мужчина неслышно юркнул внутрь.

  – Только ничего не трогай, – предупредил учитель, а потом добавил, – осмотрись внимательно, нет ли где на полу черной свечи?

  – Вот, нашел!

  – Дай ка, – ведьмак зажег черный огарок и спрятал его под какой-то перевернутой посудиной на полу.

  – Зачем это?

  – Упыря проявлять. Даже ночное зрение не поможет различить нечистика, ежели тот захочет невидимым оставаться.

  – Ты думаешь, он сюда явится?

  – Надеюсь. Иначе нам с тобой несдобровать.

  – Это еще почему?

  – Завтра узнаешь, когда твой батька всю деревню на уши подымет.

  – Не... Не, он не станет, – в слова учителя совсем не хотелось верить. Но Малк спорить не стал: что-то гаденько подшептывало, что собеседник прав. Уголок сомкнутых уст ведьмака дернулся, вторя внутреннему голосу ученика.

  – Что ты ищешь? – спросил юноша у спутника, раскрывшего сундук и внимательно осматривающего его содержимое.

  – Вот что, – ведьмак уже держал в руке смутно знакомый узелок.

  – Что это?

   Но ответ уже не требовался – развязанная тряпица оголила содержимое – семь сияющих ножей. То была еще одна загадка.

  – Послушай, а может это чрез них нашего волколака обратили?

  – Нет, – отмел предположение ученика ведьмак, вглядываясь в великолепные клинки и редкой красоты рукояти.

  – Тогда чьи же они?

  – Покамест не ведаю, но, думаю, скоро мы все узнаем, – учитель поспешно стянул тряпицу и укрыл ножи в своей сумке. – А теперь, слушай, Малк. Как только сюда явится упырь, бей его вот этим поленом что есть мочи. Спуску не давай. Эти кровососы необычайно хитры и мстительны. Не сумеем изловить, так он рано али поздно и до нас доберется. Да и всю деревню изведет.

  Ведьмак достал из-под посудины зажженную свечу и стал освещать ею каждый закоулок хаты. Малк следовал за учителем попятам, крепко сжимая в руке осиновое орудие. Несколько раз на него прямо из стены кидались нечистики, но он вовремя узнавал в них только причудливо извивающиеся тени.

  – Может, хоть чеснок на шею повесим?

  – Тогда он за версту поймет, что его тут подстерегают.

  – Жаль, с чесноком было бы как-то спокойнее, – признался Малк. Ведьмак только хмыкнул.

  Ожидание оказалось долгим, вязким. Время от времени, к неодобрению учителя, юноша все же поднимался из укрытия – стола да лавки, чтобы хоть пару раз присесть. Ноги от отсутствия движений быстро затекали. Ведьмак вынуждено превращал эти, по его мнению, слишком частые передыхи в очередные обходы. Но все обуяла тишина. Мертвяк и не думал соваться в избу. Он словно издевался. А кто его ведает, может, и сидел где-нибудь снаружи да мерзко посмеивался четырьмя рядами зубов.

  Ночь близилась к завершению. Неужто нечистик так и не явится? Али новую жертву нашел?

  – Нет, это вряд ли, – зазвенели слова ведьмака в голове юноши.

  – Почему?

  – Упырь любит ходить к тем, кого уже отведал. А тут целая семья. Да и знает он, что бабу с дитями защитить некому. Вот и будет таскаться, пока до конца всех ни выпьет.

   Миновало еще полчаса нудного ожидания. Мышцы сызнова приобрели ватное состояние. Малк выбрался из засады. Ведьмак – следом. И лишь рука учителя вытащила спрятанную свечу, как юноша увидел шарахнувшуюся влево тень. Только на этот раз она явно не была порождением игр черноты и света. Упырь! Пробудившаяся мерзость стояла к юноше спиной, словно уже собралась уходить.

  – Бей! – скомандовал ведьмак.

  Сын мельника замахнулся поленом и со всей недюжинной силы трахнул им мертвяка, явившегося-таки на позднюю вечерю. Но кровопивец сам имел далеко не маленький рост. Он обернулся и, обнажив отвратительный рот с аномальным количеством зубов, облизнул губы тонким острым языком. Как и говорила Ядя, у представшей твари глаза горели зеленым, а лицо обрамляли смоляные волосы. Упыря не ведал и юноша.

  – Ах ты, уродец поганый! – взревел Малк, обрушив на голову твари целый град еще более увесистых ударов. – Теперь тебе не скрыться!

   Парень был уверен, что мерзкая гадина вот-вот рухнет как подкошенная. Однако кровопивец даже не пискнул. Может упыри не чувствуют боли? Полностью развернувшись, нечистик с такой легкостью вырвал дубину, словно ее держали не богатырские руки, а ладошки годовалого ребенка. Как и ожидал Малк: полено летело ровненько в его голову. Юноша отскочил в сторону, но удар таки зацепил левое плечо. Боль вырвала из груди вой.

   Тут подоспел ведьмак. В одной руке у него блестел меч, в другой – извивалась лоза. Упырь изменился в лице: новоявленный соперник явно насторожил. Нечистик не сводил глаз с металла. Учитель медленно описывал круг около неподвижного кровопивца. Внезапно ходячий мертвяк ткнул дубиной мужчину в живот, но тот успел отскочить и в ответ метнул лозу. Змеиные путы крепко стянули ноги ожившей мерзости, заставив ее потерять равновесие и повалиться наземь. Ведьмак рубанул мечом, но лезвие лишь рассекло воздух и глубоко врезалось в пол. Вместо упыря на полу лежал рыжий кот. Лоза не успела сжаться сильнее, чтобы удержать неожиданно уменьшившиеся в размерах щиколотки – и, освободившийся, усатый зверь уже бежал к окну.

  – Держи его! Не дай ему уйти! – орал ведьмак, стараясь вытащить плотно засевший меч.

   Малк, забыв о боли, кинулся за изменившейся тварью. И почти схватил, но пушистый хвост только дразняще щекотнул ладонь. Рыжая бестия уже сидела у окна, готовая сбежать. Время словно потекло медленнее. Юноша сызнова бросился за обернувшимся упырем. Но котяра, напоследок отвратительно улыбнувшись невероятным количеством зубов, прошел сквозь ставни и скрылся из виду.

  – Не-е-ет! – полетел вдогонку полный бессилия крик парня. Глупым эхом отозвались петухи.

  – Еще не все потеряно, пойдем, – вымолвил ведьмак, сумев, наконец, освободить меч и подхватив все еще извивавшуюся на полу лозу. Они вылетели на улицу. И обежав дом, остановились подле окна, через которое удрал кот-кровопивец. Малк не совсем понимал, что хочет найти учитель, но когда тот из-под кустов ежевики за хвост выудил рыжую гадину, почувствовал невероятное облегчение. Даже усилившаяся боль в плече вдруг дико обрадовала. Все кончено!

  – Скорее!

  – Куда? – переспросил Малк.

  – Надо умертвить его.

  – Может людей покличем? Так они поймут...

  – Нет, – ведьмак шагал очень быстро, неся упыря за хвост в вытянутой руке.

  – Но почему? – Малк едва за ним поспевал, плечо сильно саднило. И пусть юноша уже начинал привыкать к постоянным увечьям и ранам, все же хотелось бы избавиться от пульсирующего болезненного нытья.

  – Нельзя, – ведьмак уже не шел, а бежал, причем прочь от деревни, в сторону кладбища. Захоронения здесь были давними. За последние три года никто в селении не помирал. Вот только Гурка. Спутники миновали совсем свежую могилку, на которую еще даже домовину не водрузили. Учитель замер и внимательно пригляделся к месту, где упокоилось тело недавно погибшего лесничего.

  – Да, бедный Гурка. Такая странная судьба: с войны целехоньким вернулся, а тут на тебе – упырь...

   С растущей недалече липы сорвалась птица и бросилась на погребальную насыпь. Пустельга стала раскапывать лапами могилу, словно выражая неверие тому, что ее батька помер. Было больно смотреть, как обращенная в птицу девица катается по земле, словно пытается схоронить себя заживо вместе с лесничим. Пустельга неистово кричала и била крыльями, а потом вновь капала могилку клювом да лапами.

  – Ну, перестань-перестань, родная. Его этим не вернешь, – сопереживал горю любой юноша.

  – Пойдем, скорее, – опомнился ведьмак. Малк засеменил следом, с горечью оставив убиваться по батьке свою Ладушку. Выйдя за границу кладбища, учитель намеренно выронил меч и, не выпуская хвоста задубевшего кота из руки (явно онемевшей), попытался снять дорожный мешок.

  – Давай я, – Малк высвободил сумку. – Что теперь?

  – Достань ось и сделай из нее кол. Быстрее!

   К крикам петухов присоединился собачий лай и людской гвалт – деревня просыпалась. Малк уже отвык от того, насколько это бывало бурно, и даже порадовался: как в старые добрые времена. А он-то уж думал, что здесь все омертвил страх.

  – Ну же! Не отвлекайся!

  – Да чего теперь спешить-то? Мы ж его поймали! – возразил вслух Малк, заостряя мечом извлеченную из сумки палку. Странно, пролежавшая в воде и даже успевшая порасти водорослями, ось имела плотность железа, а не трухлявой древесины.

  – Скорее! – торопил сдавленным, словно от натуги, голосом ведьмак. Послышался глухой звук – упало что-то тяжелое. Юноша обернулся – на земле лежало нечто непонятное: определенно упырь, которого они изловили, но только боле не походивший на кота. Зверь несколько разросся, а его черты искажались на глазах. Треугольные уши съехали с макушки и теперь сидели где-то по бокам головы. Нос принимал очертания человеческого. Нижняя губа выдалась вперед, заметно пополнела и налилась алым цветом. На концах передних лап уже различались пальцы величиной с младенческие, хотя заканчивались они все еще острыми котиными когтями. Задние лапы разжились коленями и с хрустом вывернулись вперед. Шерсть местами выпала, словно лежащее чудовище где-то подхватило лишай. Омерзительное зрелище. Ведьмак явно опасался того, что еще немного – и кот полностью переродится в человека. Ну, а что с того-то? Люди смогут, наконец, увидеть проклятого лиходея.

   Кол был готов. Осталось только вбить его в сердце упыря. Еще день-два назад юноше мнилось это простым делом. Но теперь... Нечистик уже почти полностью принял вид человека. Исключением представали только когти и торчащие в стороны кошачьи усы.

  – Давай ты, я не смогу,– Малк протянул кол учителю.

  – Держи его за руки. Только крепко. И, чтобы ни произошло, не выпускай!

   Юноша опустился на колени и с отвращением обхватил запястья упыря. Они оказались совсем холодными и на ощупь даже близко не походили на плоть. Бескровный твердый камень. Не так-то просто будет загнать в сердце нечистика кол. Учитель подобрал с земли увесистый булыжник, приставил между ребер заточенную ось и стал что-то бормотать. Было до крайности неприятно ожидать того, что ведьмак собирался вот-вот сделать. Взгляд сам собой переполз с груди упыря на лицо. Малк чуть ни выпустил из ладоней ледяные запястья, когда кошачьи усы стали укорачиваться, словно кожа втягивала их внутрь. Деревня загудела сильнее, как будто все ее жители приближались. Но увидеть, что именно там происходило пока не представлялось возможным – сидящему Малку мешали домовины и деревья.

  – ...боги, помогите! – остаток фразы ведьмак выкрикнул и, размахнувшись, со всей мочи ударил камнем по обуху кола. Тот вошел в тело, но неглубоко. Вылетевший звук напомнил лязг металла о металл. Но никак не мягкое проникновение острой и невероятно крепкой оси в мясо. Удар повторился, кол слегка углубился, но недостаточно. Сызнова взвился металлический скрежет, перекрыв на мгновение голоса, исходившие от деревни. Но те быстро вернули себе силу – и с каждой минутой становились отчетливее. Вдруг что-то впилось в запястья Малка:

  – А-а-а! – парень опустил голову: это упырь вонзил стальные когти – побежали красные струйки. Глаза нечистика прятались за плотно сомкнутыми веками, мертвое тело не шелохнулось, даже пальцы не сдвинулись с места. Но когти росли с неимоверной быстротой, словно пытаясь насквозь пройти всю юношескую плоть. Они изнутри рвали ткани и лопали сосуды, поднимаясь выше, к локтям. Боль чудилась нестерпимой. Было невероятно сложно удерживать себя на месте. Парень чувствовал, что его тело уже буравят где-то ближе к плечам. По глазам стекала блестящая кровавая пелена.

  – Давай скорее, – простонал Малк, – он сейчас меня на части разорвет.

  – Только не отпускай!

   Сызнова раздался лязг. Малк сам не понимал, что его все еще удерживало на месте. Никогда-никогда ему не было так плохо. Сейчас даже то, что вытворяли Зазовка и Лесун представлялось не более чем легкое поглаживание.

  – Я боле не могу, учитель, – когти уже проросли глубже и добрались до шеи. Малку казалось, что все его тело пронизывают длиннющие стальные прутья.

   Опять пролетел металлический скрежет. Еще один. И еще.

  – А-а-а-а! – ревел Малк, когда один из когтей ворвался в горло. Изо рта полилась кровь, И вместо очередного крика парень захрипел. Он понял, что уже боле не держит упыря, но гнусные лезвия, все еще терзали тело. Когда каждое из них прокалывало очередной орган, внутри что-то лопалось. Странно, что Малк вообще что-то чувствовал. Кровавая пелена изменила цвет на черный и, хвала богам, все-таки избавила от чудовищной муки.

  Благодатное забытье распахнуло свои объятья. Малк летел. Стало легко и свободно. Рядом кружила Лада в образе пустельги, который ей так шел. К тому же зачем теперь превращаться в человека, ежели им и тут, в небесах так хорошо? Может, это и есть Вырай? Тело само двигалось к золотистому солнцу, но оно не слепило, нет. Его ласковое нежное сияние как ничто на матушке-земле радовало глаз и душу. Вот оно, великое счастье! И зачем вообще жить средь людей, ежели в Вырае так добре?

  Но неожиданно легкость вновь сменилась тяжестью. Тело утратило эфемерность и превратилось в свинцовую массу, которая резко стала удаляться от дивного солнца. Нет! Нет! Зачем? Не надо обратно! Свет сменился бесконечной тьмой.

  ***

  Проступили первые дома деревни. Дошел-таки! Хвала богам! Петухи орали как полоумные – так всегда происходит, когда где-то рядом нечистики копошатся. А тут тем паче – Тарас ведь сам, своими глазами видел, как волколак направился к селению. Хоть бы не успел ни до кого добраться! Рыжеватый на последнем издыхании поковылял к дому мельника. Светлело. Солнце еще не выглянуло, но кончики его первых лучей уже поглаживали сонное небо, заставляя просыпаться. Скорей бы убедиться, что с Марьей все в порядке. С большим трудом, но мужик добрался до крыльца и забарабанил в двери. Изнутри донесся дитячий визг. Неужто Ядины малыши к жизни вернулись?

  – Открывайте, это я!

  – Кто я? – переспросил мужской голос. Ба, да это ж мельник! Тоже очухался!

  – Тарас это! Скорее открывайте!

  Скрипнул засов, в лицо ударило мерцание множества лучин да свечей.

  – Заходь. Что случилось? На тебе лица нет.

  – Дай воды, – попросил задыхающийся мужик. Рыжеватый ввалился в сени и тут же уселся на пол. Сил дойти даже до лавки уже не осталось.

  – Вернулся, живой, – запричитала подоспевшая Марьяна, протягивая воду. Тарас жадно приник к чаше. Большие глотки больно давили на стенки пересохшего горла. А несколько капель вообще попали не туда, вызвав судорожный кашель.

  – Да, что это с тобой? – удивился мельник.

  – Почти всю ночь бежал, – сквозь дерущий легкие кашель и слезы выдавил из себя Тарас.

  – Пройди в избу.

  – Погодь, дай отдышаться. Сил нет.

  Сызнова задушил кашель. Наконец, немного придя в себя, восстановив дыхание и избавившись от перхоты, рыжеватый устроился на лавке. Из соседней комнаты доносился разговор Яди с мальчиками.

  – Рассказывай, – потребовал мельник.

  – Был я у хаты ведьмака. Тебе, видать, уже рассказали. Пошел к нему за подмогой. Да только наткнулся там на волколачий вой, пропавших детей...

  – Девочка моя! Она там? Жива? – в надежде завопила Марьяна.

  – Не ведаю, – собственный ответ рассек сердце надвое, – так и не смог понять. Как ни обступал это черное жилище, как ни прислушивался – так и не сумел различить ничего более чем вой, дитячий визг, да крики Марыси.

  – Марыси? – поразилась мельничиха.

  – Да, ворожиха тоже там. Я хотел сначала кинуться внутрь, детей вызволить... да не решился, – мужик виновато опустил голову, но попытался оправдаться. – Подумал, что коли пропаду, то в деревне так никто и не узнает, где дети томятся.

  – Никто тебя ни в чем не винит, – поддержала мужика мельничиха, – из селения и так ни один человек не решился с тобой пойти.

   От таких слов рыжеватый немного встрепенулся и продолжил:

  – Вот вернулся, чтоб народ собрать, да на черную хату идти. А теперь и не ведаю что делать.

  – Почему? – спросили хором.

  – Да я полчаса назад, на подходе в деревню столкнулся с волколаком. Кажись, тем самым из черной хаты. Рыщет тут то ли сам ведьмак, то ли нечистик им науськанный.

  – Так они ж приходили сюда ночью, – испугалась мельничиха.

  – Кто?

  – Да этот ведьмин отпрыск, – пояснил мельник и со злостью добавил, – а с ним и Малк... предатель.

  – Что ж ты говоришь такое! Малк ни в жизнь бы нас не предал! Он... он зачарован, – ужаснулась собственной догадке мельничиха. – Видать, и вправду ведьмак тот нечистик и есть! Надо бежать, спасать Малка!

  – А как же доченька моя? И другие детки? – со страхом добавила Марьяна, глаза которой увлажнились и заблестели.

  – Погодьте, не время сейчас слезы лить. Надо что-то срочно делать, – мельник мигом остановил готовые сорваться ручьи и из глаз своей жены.

  – А почему ты решила, что именно ведьмак во всем повинен? – переспросил мельничиху Тарас.

  – Так Ядя, сама рассказала, что тот, кто из нее кровь сосал, на ведьмака похож был.

   Воцарилось молчание, отяжеленное раздумьями и догадками. Только малыши посмеивались от тихих ласковых слов мамки.

  – Одного только никак не пойму, зачем он тогда тебя да Ядю с малыми к жизни вернул? – лицо Марьяны исказилось, будто уста нехотя вытолкали слова наружу.

  – И, правда, зачем? – призадумался рыжеватый.

  – Да, чего тут гадать?! Подозрения с себя хотел снять, вот и вернул к жизни. Поди, почуял, что мы почти уразумели его страшные планы, вот и захотел притупить наши догадки, – мрачно промолвил мельник. – Только не выйдет у него ничего. Надо срочно народ собирать. Рассказать обо всем. А там и решим, что делать дальше.

  ***

   Да, глаза людей так и не прояснились от страха. Нечистик хорошо делал свое темное дело. Сегодня собралось вдвое меньше селян, чем вчера. Пришли только мужики, несколько стариков, пару баб и пяток мальцов. Последние явно улизнули из хат украдкой от матерей. Когда гул стих, воздух пронзил вопрос Нюрки:

  – Ну, чем ты нас сегодня потчевать будешь?

  – Да тебе никак Баламутень36 – родич?! – потряс издали кулаком пьянчуга, на всякий случай, прикрывая травмированный нос. – Дай сказать человеку, прежде чем округу будоражить.

  – А ты вообще молчи, мало вчера получил?

  – Сызнова начинаете? Хватит! – топнул рыжеватый. – Мы узнали, кто детей и скот воровал! Да, по всему видать, и кровь у людей пил.

  – Кто же? – все люди как один ждали ответа, выпучив глаза.

  – Ведьмак!

   Повсюду зашептались, зароптали. Земля оросилась плевками. Кто-то забормотал молитву под нос.

  – Так, чего ж тогда мы тут стоим? Сжечь надобно эту поганую хату! Да разом с ведьминым выродком! – заорал пьянчуга.

  – И то верно! – поддержала своего недавнего ворога Нюрка.

   Народ пылко закивал, множество глаз наполнилось кровью, руки сжались в кулаки. В мыслях селян черная хижина уже полыхала огнем.

  – А откуда ведаешь про то? – вдруг прозвучал неожиданный вопрос древнего старца.

  – Собственными ушами слышал дитячьи голоса из хаты ведьмака, да еще волчий вой!

  – Так дети живы? – спросил кто-то.

  – Да, покамест живы.

  – Тогда нужно поскорее вызволить их!

  – Быстрее в лес!

  – Сжечь ведьмаковскую хату!

  – Убить проклятого кровопивца!

  – Спасти детей!

   Десятки лаптей развернулись в сторону леса. Кто-то даже уже занес ногу в первом шаге.

  – Погодьте! – остановил их мельник.

   Головы обернулись с немым вопросом.

  – Ведьмак здесь, в деревне.

  – Ой, деточки мои, – пискнула какая-то из баб, – они ж у меня одни дома остались!

  – И мои! – добавила другая.

  – А у меня скот один одинешенек, – завопила Нюрка.

  – И у меня, – примкнула хозяйка постоялого двора.

   Только что сформировавшееся сельское войско уже собиралось с визгом разбежаться по домам.

  – Стойте, – рявкнул мельник, – оглянитесь. Кругом светло. Он не посмеет тепереча на людей напасть.

   Народ облегченно выдохнул, но сердца все еще сковывали беспокойство и желание поскорее убедиться, что семьи в порядке. Тревога все еще дымкой ползла сквозь воздух – и Тарас с мельником чуяли шаткое положение общего сбора, готового вот-вот рассыпаться на части.

  – Слушайте, сейчас нам надобно ведьмака изловить. И чем быстрее мы это сделаем, тем скорее избавимся от всей этой напасти! Тогда можно смело и детишек освободить и боле за семьи и скот не страшиться. Потому не стоит терять ни мига. Пойдемте! Он сейчас в доме Гурки опочивает.

   Знатный оратор был мельник, редкий дар убеждения имел. Повезло рыжеватому, когда ведьмак решил именно батьку Малка из забыться возвратить. Вот она – настоящая подмога. Потому сейчас любо было наблюдать, как люди легко повинуются словам и готовы следовать за мельником. Все, кроме того самого древнего старца. Он, видать, имел свое разумение насчет происходящего, только вслух не молвил. Надо бы с дедушкой отдельно от всех потолковать. Человек он мудрый, жизнь долгую прожил. Авось мыслью дельной поделится.

   Толпа послушно шагала к дому покойного лесничего. Все недавние страхи растворились в солнечных лучах и появившейся решимости.

  – Эй, дедушка, – окликнул рыжеватый тяжело идущего старика, слегка отставшего от толпы.

  – Чего тебе?

  – Вижу я, что ты не жалуешь наших доводов. Почему?

  – Давно живу я на этом свете. Немало я видывал людей, что уже почти в Вырае были. Да кожный из них, кому ведьмак помогал, здесь остался. Слишком много он добра сделал, чтобы его вот так за нечистика принимать.

  – Но ведь я сам слышал, как дети в его хате визжали, как волчий вой из нее разносился!

  – Иногда и уши могут обмануть. А страх людской способен даже истину так дегтем измарать, что вовек ее белизны не разглядишь.

  – Ну, я же слышал... – скорее для того, чтобы самому убедиться, добавил рыжеватый.

   Старец только пожал плечами.

  – Эй, ведьмино отродье, выходи к нам ответ держать! – заорал осмелевший выпивоха, шедший теперь плечом к плечу с Нюркой.

  – Давай-давай! Выказывай на свет свою черную суть! – поддержали другие.

   Но из хаты не донеслось ни звука. Селяне топтались у дверей, но в хижину войти не отваживались.

  – Погодьте голосить. Пойдем Тарас, поглядим, что там внутри.

   Мужики ступили на крыльцо и потянули за ручку – дверь оказалась не заперта.

  – Ага, видать, был тут! – пояснил местный гуляка.

   Мельник и рыжеватый скрылись в избе. Они быстро оценили обстановку – перевернутые лавка и таз свидетельствовали о недавней борьбе. Только вот между кем и кем?

  – Может, все же они на самом деле какого нечистика заловили? – теперь Тарас стал сомневаться в том, что вся эта затея так уж правильна. Может, и вправду он чего недопонял там, в лесу, у черной хаты?

  – Нет, не думаю. Боюсь, что это Малк в себя приходить стал от ворожбы.

  – Так ты думаешь, они помеж собой дрались?

   Мельник кивнул.

  – Где ж нам их искать тепереча? – скорее себя спросил рыжеватый.

  – Я знаю где! – прозвучал твердый ответ.

  – Где?

  – На кладбище! Там ведьмаки днем своей черной силы набираются.

  – Откуда тебе то ведомо?

  – Ведомо и все, – отрезал мельник, – пошли.

   Тарас искоса глянул на спутника и отпрянул от искаженного злобой лица. Но, не стал спорить, последовав за ним на улицу.

  ***

  – Вон они! Держи ведьмака! – заорал пьянчуга.

  – Хватай его!

  – Что это он делает?

  – Да это ж Малк, глядите!

  – Да ведьмак же его убить хочет!

  – О, боги, крови-то сколько!

   Отовсюду стекавшиеся, люди налетели на ведьмака. Похватали его волосы, скрутили, заломили руки. Упавший меч издал жалобный бряк.

  – Теперь будешь знать, как детей воровать!

  – Как кровь у людей сосать!

  – Как скот жрать!

  Несколько раз ведьмака пнули под дых. Пьянчуга завершил поимку точным ударом в нос, словно хотел отыграться за свой. Никто не стал даже прислушиваться к оправданиям хозяина черной хижины, заставляя его смолкнуть дополнительными тычками.

  – Эй, Малк, ты как?

   Юноша разлепил веки – над ним блестели глаза батьки и еще несколько соседей по деревне. Тело наливалось силой. Боль не возвращалась. Малк сел и осмотрел свои запястья – на них не было ни следа от стальных когтей. Зато на рубахе и вокруг багрела кровь, нехотя всасываемая землей, которую нынче топтали каверзни.

  – Все нормально. А что с упырем? – разволновался Малк, совершенно не желая еще хотя бы раз в жизни испытать такое. – Надеюсь, он помер?

  – Какой упырь, сын? Это все он, это он тебе дурман колдовской в разум наслал.

   Живая вода быстро сделала свое дело – и мозг юноши уже прекрасно работал, хотя все еще не понимал, почему тут собралось столько людей. Рядом на коленях стоял учитель, удерживаемый мертвой хваткой множества рук. По его подбородку бежали алые дорожки, обрезанная прядь закрывала глаза.