Текст книги "Эмпайр (СИ)"

Автор книги: Катерина Соловьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Посмотри на меня, – молит Тани.

И я поднимаю свои глаза, не в силах противиться его просьбе. Вместо уверенного зелёного света я улавливаю еле тлеющий огонёк изумруда, который как будто бы в бессилии гаснет. Он с нежностью проводит по моей щеке, а затем аккуратно, едва касаясь меня, заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо. Очень неторопливо он склоняется ко мне и медленно целует мою шею, прижимая к себе ещё сильнее, и у меня вырывается еле слышный стон. Он продолжает свои поцелуи пламенной цепочкой, прокладывая их к моим губам. И, наконец, целует меня с такой нежностью, на которую способен только он. Внутри меня всё переворачивается от его поцелуя, и я, не веря в то, что это действительно происходит, отвечаю ему и тону в своих чувствах, с силой вжимаясь в него. Я ощущаю столько нежности и чувства в его поцелуе, что просто растворяюсь в этом без остатка, мечтая о том, чтобы он был как можно ближе ко мне. Как же я хочу, чтобы он был со мной! Чтобы этот момент длился вечно. Я чувствую себя цельной и живой впервые за очень долгое время.

Но вдруг он нежно отстраняется от меня, слишком рано прерывая наш поцелуй, и смотрит своими измученными безмерной печалью изумрудными глазами на меня.

– Хотя бы раз, моя девочка, – тихо с горечью произносит он, аккуратно проведя пальцами по моей щеке, будто бы я фарфоровая кукла.

– Тани? – с мольбой произношу я, не желая его отпускать.

– Доброй ночи, – прощается он, криво улыбаясь, и с нежностью целует меня в лоб.

После чего, ещё раз обречённо взглянув на меня, он разворачивается и медленно уходит, оставляя меня одну. А я неподвижно стою и безмолвно смотрю ему вслед. Всё, что мне хочется сказать, – это «останься со мной», но я не могу даже пошевелиться. Я стою и смотрю, пока его фигура не скрывается во тьме, которая затем с головой накрывает и меня.

Глава 9. Добро пожаловать

Бывают такие дни, которые можно описать лишь одной фразой: «скорей бы закончились». Но даже в эти дни бывают моменты, которые цепляют и заставляют остановиться, всего на секунду осознать, кто ты и к чему пришёл. Это случилось и со мной.

Поздно вечером, когда я, наконец, собрала частички моего вдребезги разбитого сердца воедино и соизволила зайти домой, мама, о которой я забыла самым хамским образом, уже вовсю спала на кухне, так и не дождавшись своей непутёвой дочери. Её каштановые волосы красивыми волнами лежали на столе, а она, подложив руку с ежедневником под щеку, как маленький ребёнок, мирно посапывала в этой неудобной позе. На столе стоял такой любимый мной фруктовый пирог, который она обычно всегда печёт мне на дни рождения, и запечённая курица, которая, разумеется, уже успела остыть не менее двух раз за то время, пока я безуспешно пыталась разобраться с балаганом в моей жизни. Несколько минут я просто смотрела на неё, и у меня сжималось сердце от нежности и любви к ней – я обязана ей всем в этой жизни.

– Мам, я дома – аккуратно касаюсь её плеча, вырывая из мира Морфея.

– Дорогая, – потягивается она, разминая суставы и спину, которая не могла не заболеть у неё от долгого сна, – я тебя ждала, а потом начала планировать расписание на следующую неделю и даже не заметила, как заснула, – извиняется она сонным голосом, поправляя свою причёску.

– Это я виновата, что так сильно задержалась, – слабо улыбаюсь я, смотря в её серовато-голубые глаза. – Ты сделала мой любимый пирог!

В последнюю фразу я пытаюсь вложить энтузиазма и радости настолько много, насколько это в принципе возможно в моём амёбном состоянии. Если честно, её фруктовые пироги мне за двадцать два года уже порядком надоели, но вот конкретно сейчас я действительно, как ребёнок, рада этому маленькому презенту. Обычно она не особо изощрялась в кулинарном мастерстве, и её блюда никогда даже не претендовали на место кулинарных шедевров, но вот когда она уехала, я особенно остро ощутила, в чём прелесть домашней еды и как разительно она отличается от всей этой претенциозной уличной кулинарии.

– Господи! Я и забыла! Я тебя поздравляю, доченька! Такие новости! Мне даже не верится! – оглушает она меня, заключая в свои родные объятия. – Ты во главе гильдии! Я всегда знала, что ты самая талантливая! И всегда тебе об этом говорила! Сам Эмпайр! Ну надо же! – радуется она, чуть ли не прыгая от восторга, а я просто с ошарашенным лицом стою и смотрю на неё, не понимая вообще, как и когда это могло случиться.

Всевышние Боги! Откуда она вообще узнала?! Как это возможно? Менее чем за несколько часов весь Лунар узнал про мои нетривиальные достижения? Этого не может быть! Почему так быстро?

– Что? – смотрит она на моё растерянное лицо, широко улыбаясь. – Уже все знают! Это же такая новость! Меня сегодня только и делали, что без конца поздравляли! Ты теперь знаменитость! – с материнской гордостью восклицает она.

Прекрасно! Мне конец! Только я расслабилась и подумала, что хотя бы выходные смогу провести спокойно в тишине и неведении со стороны окружающих, отдохнуть от сегодняшнего дня и прийти в себя, как вдруг меня опускают с небес на землю самым жестоким образом. Я пытаюсь выдохнуть и принять тот факт, что это было, в общем-то, неизбежно – это был лишь вопрос времени. В целом, ничего удивительного, ведь в последнее время наш мир не очень полнится интересными новостями, так что такую эксцентричную выходку со стороны Прайма и Робиуса не могли не оставить без внимания. Думаю, к утру понедельника меня будет знать каждая помойная крыса, и не только знать, но и следить за каждым моим шагом. Это же именно то, чего я так хотела!

Мы садимся за стол, и мама ставит передо мной тарелки со вкусностями: запечённая курица с апельсинами, ароматный домашний картофель с розмарином и пирог с фруктами. Запах просто великолепный, и я накидываюсь на еду с большим аппетитом. После чего до поздней ночи я героически отвечаю на нескончаемый водопад её вопросов про всё и всех. Что увидела, что произошло, что подумала, что ощутила, а что они сказали, а какая была реакция – и так до бесконечности. Она хотела знать абсолютно всё в мельчайших подробностях, ведь это было важнейшим событием в её жизни после моего рождения. Единственное, о чём я умолчала, так это о реакции Деймона, которая могла бы её слегка напугать, и о поцелуе Таниэля, что для меня является слишком личным, и я не очень уверена, что у этого и вовсе будет какое-то продолжение. По мере моего рассказа на её лице отображался весь спектр эмоций, что невольно напоминает мне Лаэту и Фела. В конце она только и повторяла, как мной гордится и сколько радости это приносит её любящему материнскому сердцу – пожалуй, я бы не смогла подарить ей большего счастья, чем сейчас, даже если бы и постаралась.

Всю субботу я провела с мамой, которая осталась на ночь у меня, слушая её забавные истории о клиентах и трудовых буднях, а также о её дорогом и любимом Пите. Порой меня искренне удивляет то, за чем к ней приходят некоторые из её посетителей и сколько они готовы за это платить.

– Большинству не нужно ничего, кроме человеческого внимания и понимания. Они хотят, чтобы их попросту выслушали и поддержали, – сочувствующе говорит она.

Многим посетителям нужно просто выговориться, рассказать о своих проблемах и переживаниях, поделиться неудачами. Им нужно, чтобы вместо осуждения кто-то просто сказал: «Всё будет хорошо» и «Ты со всем справишься», а порой даже и это лишнее. Посредством обычной беседы человек сам приходит к решению своих проблем. Просто пересказывая то, что с ним случилось, что он ощутил и что подумал, при правильных наводящих вопросах, он может разобраться в себе и почувствовать лёгкость и умиротворение после сеанса, и именно в этом она и нашла свою радость.

А в воскресенье я прячусь от всего и всех в своей любимой библиотеке уже Верхнего Прайма, в надежде почерпнуть новые знания о гильдиях, которые для меня жизненно необходимы.

И вот, наконец, после того как выходные, которые даже в связке оказались в разы короче адской пятницы, стремительно пролетели, растворившись в повседневной рутине, я уже в девять утра в первый день своего обучения в Верхнем Прайме сижу в кабинете Директора. За столько лет учёбы в Нижнем Прайме в кабинет Директора Пареса я попала только в последний день своего последнего года. А тут сразу раз, два – и в дамки. Это прямо-таки успех!

– Вы что, серьёзно? – смотрю на неё я.

– Боюсь, что да, Кира. Мы не допускаем людей к обучению у нас – это может быть слишком опасно, – с легкой грустью отвечает мадам Ванг, попивая кофе и поправляя свою длинную белоснежную мантию с золотистыми переливами.

Когда сегодня ни свет ни заря я пришла на первое своё занятие по магии земли в надежде увидеть Таниэля, чтобы поговорить с ним, мне сказали, чтобы я пожаловала к Директору, мол она меня ждёт для срочного разговора. И вот, я сижу здесь ранним утром понедельника и слушаю, что мне нельзя для моего же здоровья и исключительного блага ходить на все практические занятия. Я могу посещать общие лекции по всем предметам, которые проходят довольно-таки часто, как на общие, так и весьма узкие темы, а также посещать свою любимую библиотеку – куда ж без этого – но доступ ко всем остальным занятиям мне категорически закрыт.

– И что же мне делать? – спрашиваю у неё я.

– То же самое, что и всем обычным людям – искать своё предназначение и быть максимально полезной для общества, – говорит она заученную фразу. – Но так как у вас есть целая гильдия, я бы всё-таки советовала посещать все лекции, раз уж есть такая возможность, и почаще бывать в Робиусе – это будет полезно для более глубокого погружения в бои гильдий. И ещё одно – вы не являетесь ученицей Верхнего Прайма, вы здесь всего лишь гость – запомните это, Рейтан.

Не так себе я представляла свой первый день обучения здесь, но, справедливости ради, я должна радоваться хотя бы тому, что меня допустили не только к лекциям, но и к посещению этого здания в принципе. Ведь если вспомнить мои опасения четырёхдневной давности, то сейчас я похожу на обнаглевшую и охамевшую девчонку, которая вместо того чтобы поблагодарить за то, что её допустили на верхнюю ступень обучения, возмущается насчёт того, почему же ей нельзя ходить на все занятия, которые, по-хорошему, могут действительно привести к летальному исходу. Докатились…

Я сдержанно благодарю Директора и выхожу в коридор, в котором уже активно кипит праймовская жизнь. В руках у меня свёрток с расписанием всех доступных мне лекций, а также письменный допуск от Директора для демонстрации особо упёртым преподавателям.

– Ты меня искала? – слышу я его мягкий голос и оборачиваюсь, когда у меня подпрыгивает сердце.

Кажется, прошла целая вечность с момента, когда я видела Таниэля в последний раз. Его прямые светлые волосы блестят на солнце, а изумрудные глаза наполнены светом. Белая свободная хлопковая рубашка, закатанная до локтя, идеально гармонирует с его строгими тёмно-синими брюками, а пиджак, который просто висит на его плечах, связан длинной серебряной цепью и идеально дополняет его образ. Я медленно в нерешительности подхожу к нему, не зная, какой реакции мне от него ждать после нашего прощания в пятницу. Но, к моему облегчению, он крепко обнимает меня, прижимая к себе и зарываясь носом в мои волосы. Как же мне было это нужно.

– Я соскучился, – тихо шепчет он, а затем, неожиданно сузив свои глаза, спрашивает, почему я была у Директора.

– Ну, кажется, меня исключили, – выдаю я, на что он усмехается и говорит, что сделает для меня тайный туннель в библиотеку.

Пока мы идём по холлу до его аудитории, я подробно рассказываю, что случилось, на что он слегка удивлённо приподнимает брови. Не считая того, что на нас пялится абсолютно каждый студент, мне вполне комфортно от этого навязчивого внимания, потому что, во-первых, это то, к чему точно можно привыкнуть, а, во-вторых, потому что он рядом со мной. Я, конечно, пока чувствую себя не в своей тарелке, но в целом, выбирая между серостью и заурядностью и быть в центре внимания ярким пятном, я без промедления выберу второе.

– Теперь ты местная знаменитость. Отбоя от парней, наверное, не будет, – шутит он, видя мою реакцию.

– Тот, кто мне нужен, уже рядом, – с благодарностью смотрю на него я. – Да и вообще, может, всё дело в тебе? Почему ты отказался от последней ступени? – задаю я вопрос, мучавший меня так долго.

– Так было нужно, – хмурясь, отрезает он.

– Тани, – я останавливаюсь посреди холла, – почему ты всё время от меня что-то скрываешь?

– Я не могу тебе говорить всё, что вижу, – замирает он со мной.

– Но ты же можешь мне говорить хотя бы то, что делаешь! – спорю я, на что он качает головой. – Так нельзя! Ты понимаешь, что между нами постоянно эти недомолвки? Ты всё скрываешь от меня!

– Кира, я правда работаю над этим, – вздыхает он. – Но пока ничего не могу сделать. Нужно время.

Хоть я действительно понимаю, о чём он говорит, с каждым разом это становится всё труднее и труднее, ведь моя бочка терпения переполнилась давным-давно, и вода уже заливает зеркальным полотном весь пол. Больше всего меня раздражает то, что Нимуэй знает достаточно – с ней он делится без каких-либо ограничений, а для меня у него постоянно эти отговорки.

– В её будущее я не смотрю с такой тщательностью, как в твоё. Плюс, ей я рассказываю только о тебе и не так много, как ты себе представляешь, – он поднимает мой подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. – Скажи я тебе исход будущего, поступила бы ты так же?

– Ты вообще-то мне сказал, Таниэль! – резко говорю я. – Я взяла Лаэту вместо тебя, потому что ты мне так сказал. Если бы не ты…

Неужели он не видит, что вмешивается тогда, когда удобно ему, буквально вынуждая меня сделать так, как хочет он? Порой мне кажется, что он манипулирует мной: когда я делаю всё правильно по его концептуальной картинке, он ничего не говорит, но когда он видит другой исход, он активно вмешивается, заставляя меня сделать то, что должно.

– Кира, нет! – трёт переносицу он. – Как ты вообще могла такое подумать? Нет! Всё не так! Ты правда думаешь, что мне приятно смотреть, как вместо меня в гильдии Деймон? Серьёзно?! – вспыхивает он, а затем, останавливаясь, выдыхает, с нежностью касаясь моей щеки и произносит: – Со временем, возможно, ты поймёшь. Всё, о чём я прошу тебя – это время, – и, взглянув на меня, уходит, бросив напоследок, что меня уже ждут.

Зачем я это сказала? Кто вообще меня за язык тянул? За все годы нашего общения у нас сложились весьма прозрачные отношения, в которых мы полностью говорим друг-другу всё, что думаем, и всё, что нас беспокоит. Во всяком случае, это происходит с моей стороны. Я понимаю, что на него возложен тяжкий груз ответственности и своего рода обет; я понимаю, что по мере своих сил он помогает мне всем, чем может, направляя меня и мои мысли в правильное русло, если я сбиваюсь с пути. Но порой мне кажется, что он просто лишает меня выбора, лишает свободы, как случилось с тем же распределением мест в гильдии. Пускай это были бы ошибки, но это были бы полностью мои ошибки, за которые я была бы готова нести ответственность и встретиться с последствиями. А вместо этого я вынуждена сталкиваться с тем, что даже не полностью является результатом моих действий, и это раздражает меня ещё больше.

При этом я не могла не заметить его фразу, что в моё будущее он смотрит тщательнее, чем даже своей родной сестры. Мой гнев смягчается, и я уже искренне жалею о своих словах. Он всегда обо мне заботился и всегда был рядом, всегда хотел для меня лишь лучшего. Я должна верить ему и его суждениям, даже не потому, что он видит будущее, а потому что он мой друг, намного больше, чем друг, и он ещё никогда не предавал меня и моё доверие.

Я выхожу во двор Прайма и слышу окрик Нимуэй – как она это делает? Всегда находит меня в самой гуще событий – у неё талант похлеще, нежели у брата. Я поворачиваюсь и вижу тех, кого, в принципе, и искала – свою теперь уже гильдию, к чему я до сих пор не могу привыкнуть. Я подхожу к ним, обнимая крепко моих близких подруг, а Фел лишь кивает с широкой улыбкой.

– Ну что, командир, когда первый бой? – спрашивает с энтузиазмом Лаэта. – И что там, кстати, Деймон? Он с нами?

От упоминания его имени я съёживаюсь, вспоминая его взгляд. Конечно, с нами! Ещё как! Видимо, то, что он не прикончил меня, дало основание полагать, что он, пускай и с треском, но принял этот расклад. Я в общих чертах, опуская мрачные подробности этого непростого разговора и прочие незначащие факты с его угрозами и обещанием уничтожить всю мою жизнь, описываю его транспарентный посыл.

– Да пошёл он! – комментирует моя водная подруга. – Справимся и без него. Особенно на первом этапе, не так ли?

В целом, я не могу не согласиться, ведь первая лига – это ринговые бои друг с другом, где каждую гильдию представляет только один участник. В этой лиге мало кто задерживается надолго: формат боёв слишком простой и всё происходит достаточно стремительно, так что при удачном стечении обстоятельств помощь Деймона нам даже не понадобится. Но, с другой стороны, пока он находится в непримиримой стадии гнева и отрицания, нам придётся несколько забуксовать наше продвижение в следующую лигу, пока он не дойдёт до торга и конечного принятия, миновав, я очень на это надеюсь, депрессию стороной. В любом случае, на следующих выходных мне нужно будет как следует продумать, что делать и как двигаться дальше. Если Деймон передумает, всё разительно изменится в благоприятную сторону, но вот если нет, то тогда я вообще не вижу смысла лезть дальше в этот кошмар без подготовленного плана действий хотя бы на ближайшую перспективу.

– Кира, слушай, а у нас будет какая-то подготовка? – интересуется Фелиц, мерцая своими золотыми глазами, на что я лишь качаю головой, охлаждая его пыл. Нам бы сейчас пережить пару боёв, не забыв в этой экстремальной суматохе то, что мы знаем.

Единственное, к чему сейчас действительно нужно подготовиться, – это эмоциональная стабильность, когда мы зайдём в Робиус уже в эту пятницу. Неописуемый ужас объял меня, когда вчера я прочитала в книге фразу: «обязательным условием является участие гильдии в боях не реже одного раза в неделю», и миленькое дополненьице, которое меня просто окончательно добило «не менее тринадцати боёв в каждой лиге». После этого я около часа сидела в онемении, смотря на огонь восковой свечи, не зная, как вообще я могла на такое согласиться. Хотя, впрочем, я прекрасно знала – я просто была в неведении относительно крохотных нюансов, которые тащили за собой просто колоссальные катастрофические последствия. Кто вообще в здравом уме согласится на это?!

– Но ты же будешь мне помогать, правда? Девочки мне уже всё про тебя рассказали, – простодушно отвечает он, с надеждой смотря на меня.

Я в негодовании зыркаю на Ниму и Лаэт, а они лишь пожимают своими плечами. Мне хватило секунды, чтобы с точностью понять, что именно они могли ему тут понарассказать: «Кира умеет раскрывать способности других так, как не умеют даже преподаватели», и, конечно же, в таком редкостном персонаже, как Фелиций, который все свои заклинания изучает только на практике, это не могло не разжечь пламенный интерес. Ну ничего. Он скоро освободиться от своих иллюзий, а заодно и мои подруги, одна из которых уже не просто намекнула, а прямым текстом заявила, что вход в наши ряды у моих друзей должен быть упрощён. В целом, если она поднатореет в своей магии, то на следующем этапе или через один я буду брать именно её, если Таниэль всё так же будет упираться, надеюсь, что не в попытке набить себе цену.

– Кстати, – неуверенно-обречённым голосом говорю я, – наш первый бой, видимо, будет в пятницу, дальше оттягивать просто некуда. Постарайтесь к этому времени на занятиях почерпнуть новых заклинаний – может, попадется что-то легкое и действенное. Лаэт, – виновато перевожу я взгляд на неё, – поскольку Деймон отказался, это всё будет на тебе, так что постарайся накопить как можно больше сил. Нам нужна победа в одном бою, а дальше будем действовать по обстоятельствам, – говорю я, смотря в её голубые глаза.

– Я бы хотела продвинуться как можно дальше в первый раз, чтобы громко заявить о нас, – говорит она решительно, играя своим белоснежными волосами.

– Лаэта, поверь мне, вы и так о себе заявили! Да ещё как! – восклицает Нимуэй. – Вас не знает только ленивый! Я на выходных виделась с…

Дальше следует подробнейший монолог о её насыщенных выходных, когда к ней заявились по меньшей мере шесть ухажёров с необъятными букетами цветов под предлогом поздравлений, которые они передавали мне. Прекрасно! Я на секунду перевела взгляд на Фелиция, который с таким лицом смотрел на коротенькое мини Нимуэй, слушая её фамильярный рассказ, что я тут же забыла, как меня сильно раздражает вся эта излишняя популяризированность.

– Так ладно, нам надо бы в Робиус сходить, – прерываю я её рассуждения, когда она начинает говорить о том, что один из букетов ей не особо понравился своим видом, хотя, впрочем, парень был очень даже ничего, так что можно ему это и простить на первое время.

За двадцать два года я еще ни разу не соизволила облагородить это место своим присутствием, ведь эту святыню смерти по понятным мне причинам я всегда старалась обходить стороной. Ребята с энтузиазмом соглашаются провести мне экскурсию, а Нима говорит, что обязательно вытащит брата вместе с нами, на что я ей заговорщически киваю.

После мы все расходимся по занятиям: ребята на основные свои специализации, а я – на лекцию для магов воды. Забавно, но в аудитории оказываемся буквально только я и преподаватель, который говорит, что обычно на лекции студенты не ходят, так как они носят достаточно общий характер, что в целом, меня очень даже устраивает. Также я посещаю ещё одну лекцию для эльфов по выслеживанию магов, а в конце разительно меняю свои планы, не желая идти на общее для всех каст занятие по философии. Я решаю прогуляться до дома длинным маршрутом, так как почувствовала небольшой прилив депрессии, когда в очередной раз стала видеть многочисленные взгляды в мою сторону, которые без Таниэля выносить было в разы сложнее. После сегодняшнего понедельника мне хочется просто пройтись, чтобы меня не трогали. Утро и так было весьма напряжённым и богатым на события. Но моим мечтам не суждено было сбыться…

Я безмятежно иду какое-то время, полностью погружённая в свои мысли, как вдруг слышу какую-то возню, звук разбитой посуды и громкие крики и ругательства в одном из баров. Через секунду чёрный кубарь рук и ног с силой вылетает из его дверей на землю. За ним стремительно выходят несколько фигур с широким перечнем для физического увечья в руках.

– Шуточки закончились, сопляк? – с остервенением насмехается здоровенный бугай с огромной металлической битой в руках.

– Ну, ещё не все, – слышу я пьяный смех Деймона, который, переворачиваясь со спины на живот, поднимает голову, с вызовом смотря на них.

Нет! Только не он! Ещё до конца не осознавая, что делаю и, собственно говоря, зачем, я уже опрометью бегу через дорогу, и вклиниваюсь между этой кучей недоносков и ним. Моё тело и лицо оказывается в сантиметре от огромной массивной дубинки, которая, к счастью для меня, со свистящим звуком пролетает мимо, так и не достигнув своей конечной цели.

– Какого чёрта ты здесь забыла?! – в ярости рычит Деймон, и, судя по всему, куча мужиков, которая собралась его до смерти избивать, с ним полностью согласна.

– Нет, пожалуйста! – кричу я, полностью игнорируя его, в попытке понять, что он успел натворить.

– Дорогуша, уйди! А то влетит и тебе, – с вскипающей злостью угрожает этот жлоб.

Почти любую ситуацию можно решить звоном монет в своём кошельке. Вопрос лишь в том, сколько из них должны перетечь в чужой карман, чтобы сгладить возникшие разногласия. Судя по виду главного, который держит этот бар, а также его внушительной свиты, моих скромных средств для существования не хватит.

– А, так ты, наверное, его девушка? Дорогуша, тут не хватает даже половины, – мерзко смеётся он. – Но можешь отдать натурой, если хочешь. Думаю, что твой парень точно не будет против.

Проклятье! Как вообще такое возможно?! Почему я не пошла на грёбанную философию?! Теперь вместо того, чтобы задавать себе вопросы относительно философов древности, я вынуждена размышлять над вопросом, зачем мне вообще потребовалось защищать того, кто обещал всю мою жизнь превратить в ад? Судя по всему, у него это пока прекрасно получается. День и так не очень-то складывался в мою пользу, начиная с самого утра, и вот под оглушительные фанфары я встречаюсь лицом к лицу с финальным актом.

Я судорожно думаю, что мне делать в этой ситуации, как неожиданно его широкая спина оказывается передо мной, закрывая меня от них, а рукой он придерживает меня, чтобы я не двигалась с места. Со злостью он кидает им здоровый кожаный мешочек с деньгами.

– Пошли вон. Сейчас же, – спокойно командует Деймон, а я выдыхаю. Всегда, когда я слышу его уверенный голос, я знаю, что он полностью всё контролирует. – Остальное занесу позже.

– Ты что, правда думаешь, что после того, что ты там устроил, сможешь теперь так легко…

– Думаю и сделаю, – со сталью в голосе произносит Деймон. – У тебя есть десять секунд, прежде чем я прикончу и тебя, и всех твоих недоносков. Уже восемь. Сомневаешься? Я с радостью провожу тебя на тот свет, – ухмыляется он и произносит: Сэмуэл!

Огромный чёрный волк, яростно скалясь, формируется рядом с нами из ниоткуда, ступая уверенной поступью на асфальт. Он будто припадает к земле, готовясь к прыжку, а из огромной пасти с острыми, как заточенные ножи, зубами доносится приглушённый рык. Бугай просто столбенеет от этой картины, его лицо становится белым, словно бумага, и он начинает пятиться назад.

– Тёмный, я не знал, что это ты, – боязливо говорит он. – Я не думал, что…

– Меня надо бы знать. Особенно таким, как ты! Пошёл вон! – рычит Деймон, и тот исчезает за секунду. Тёмный делает кивок своему волку, и тот испаряется, бросив свой кровавый взгляд на меня. Черт! Я даже не заметила, что намертво вцепилась в руку Деймона, когда увидела его импа.

– Что у тебя за маниакальная потребность разрушать все мои планы? – язвит он, оборачиваясь, наконец, ко мне.

– Ты был на занятиях? – спрашиваю я, игнорируя его тон в попытке сменить тему.

– Я что, по-твоему, похож на человека, который был на занятиях? – выгибает он бровь.

Я уже и забыла время, когда в таком виде, как сейчас, видела его постоянно. На его скулах красуется пара крупных синяков с кровоподтеками, чёрная помятая рубашка вся в пыли и грязи, а местами даже виднеются кровоточащие порезы. Все костяшки пальцев обеих рук в крови, а смолянистые волосы вкупе с пылью жутко взъерошены. От него чудовищно несёт выпивкой и насыщенно проведённым временем. И как долго это продолжается?

– С момента, как ты решила, что имеешь право, солнышко, – склоняется он ко мне.

– Деймон, хватит! Сколько ты выпил? – как же он меня злит!

– За сегодня или за три дня? – улыбается он, склонив голову набок.

Пустота… Три дня? Он пьет все четыре дня, с момента нашего последнего разговора?

– Ну, с небольшими перерывами на драки и сон – да, – подтверждает он мои самые страшные опасения.

– И зачем всё это? Чего ты этим добиваешься? – поднимается во мне злость. – Ты, кажется говорил, что из любой ситуации есть выход. Это по-твоему он? Твой выход?

Его тёмные глаза сужаются, и он безмолвно смотрит на меня несколько долгих секунд. Не знаю, что у него в голове, но, когда он произносит следующую фразу, мне кажется, что я знаю ответ, почему я так стремительно проделала путь от «девчонки, полностью разрушившей всю его жизнь» до «солнышка».

– Раз уж так печёшься обо мне, может, проведёшь меня до дома? – неожиданно выдает он пьяным голосом, слегка пошатываясь на месте.

– Чего? Нет! Я не буду этого делать! – возмущаюсь я.

– Ну, в таком случае, я продолжу то, чем занимался всё это время, – издевается этот самодовольный говнюк, с интересом изучая меня.

Демоны ада! Если я доведу его до дома, то будет хотя бы призрачная надежда, что он придёт, наконец, в себя, будет на занятиях и, возможно, поможет мне в пятницу. Хотя, нет. Последнего не будет, даже если земля остановится. Видя моё замешательство, довольно расплываясь в своей обворожительной улыбке, он прижимается ко мне, взгромоздив свою руку и часть веса на мои хрупкие плечи. Я резко выдыхаю и пытаюсь вылезти из его объятий.

– Тише, малышка, – шепчет он. – Мне досталось за эти дни. Я покажу, куда идти, – от его обращения у меня невольно разгораются щеки.

Его тёмное очарование сейчас становится ещё сильнее от того, в каком он виде: в стельку пьян и весь в грязи, но от этого ещё более притягателен. Его пленительный запах полностью окутывает меня, и я стараюсь всеми силами не думать о своих противоречивых чувствах к нему.

Сегодняшний случай напомнил нашу встречу много лет назад в Нижнем Прайме. Так как я ходила на все занятия, то, разумеется, неоднократно встречала и его. С первого дня, как я увидела Деймона, он привлёк всё моё внимание только одной своей внешностью – тогда он был совсем юн и не таил в себе такого тёмного очарования, как сейчас. Он всё так же ходил во всём чёрном, садился исключительно на задние парты и ни с кем не общался, погружаясь полностью в своё колдовство. Когда он только начинал своё восхождение, одногруппники его буквально ненавидели, так как он ни с кем не желал водиться и на всех смотрел сверху вниз, хотя тогда у него, конечно же, не было такого права – он был слабее, значительно слабее. Но всем своим высокомерным видом и своими замашками он всячески их провоцировал, за что частенько бывал бит. В первые годы не было, пожалуй, и дня, чтобы я не видела на его лице синяки и кровоподтёки – он специально не занимался лечением, провоцируя своих обидчиков этим ещё больше.

– Ну что, юная Реймира, зайдёшь чаю попить? Ты же должна уложить меня в постельку, – вырывает он меня из прошлого.

Чего? Юная Реймира? В постельку уложить?! Как же он меня раздражает! Я оглядываюсь и понимаю, что это один из кварталов светлых колдунов – причём самый центр.

– Ты настолько пьян, что забыл, где живёшь? – с вызовом спрашиваю я.

– Я живу здесь, Реймира, – смеётся он.

– Прекрати! – сквозь зубы цежу я.

– Может все-таки зайдешь, малышка? Приятно проведём вечер: только ты и я, – соблазнительно улыбается он мне. – Девушка сверху – это может быть интересно.

– Прекрати это немедленно! – повторяю я, сжав кулаки.

– Ой, да ладно тебе! Может хватит делать вид, что не хочешь этого? Не хочешь меня? После всего, что между нами было? Ты правда думаешь, что я этого не вижу?