Текст книги "Том 24. Куда исчезла Чарити"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

Глава 11

«Еще немного, и от ее гладкой тонкой кожи останется одно воспоминание, – подумал я. – А женщина, у которой болит кожа, сгоревшая на солнце, все равно что вообще никакой женщины».

– Перевернись, – попросил я ее.

Она вздохнула:

– Опять тебя преследуют безумные желания, Рик?

– Я помню девушку, которая однажды попала в такую же ситуацию, – печальным голосом произнес я. – Она тоже не потрудилась перевернуться. Через пару дней у нее с лица кусками слезла кожа.

– Но теперь у нее все нормально? – сонно спросила Даниэла.

– Не знаю. Это случилось года два тому назад, и пластические операции еще не закончились.

Она поспешно перевернулась на живот.

– Удивительно у тебя хорошо, – лениво проговорила она. – Не так, как в Биг-Суре. Никогда бы этому не поверила, но мне здесь нравится. Было бы совсем замечательно, если бы ты еще избавился от соседей, Рик. Тогда бы мне не понадобилось бикини, и у меня был бы ровный загар по всему телу.

– Ты ничего не понимаешь, – сказал я ей. – Именно эти тонкие белые полоски возбуждают в мужчине безумные желания. Как поживает Чарити?

– Хорошо. – Она с наслаждением потянулась. – Они с матерью скоро на шесть месяцев поедут в Европу. Ну и намучилась же я с ней! А что стало с остальными?

– Клаудиа и Сара предстанут перед судом примерно через месяц, – сказал я. – Джордж тоже, и примерно в это же время.

– Я рада! – В ее голосе послышались злорадные нотки. – Надеюсь, всех их приговорят к пожизненному заключению.

– Эрл Рэймонд рассчитывал, что фальшивое похищение дочери сделает ему такую рекламу, что он снова окажется на коне, – задумчиво произнес я. – Но от настоящего похищения Чарити и убийства Легарто он получил такую рекламу, которая ему и во сне не снилась! О дальнейшей карьере ему нечего теперь и думать. Ни один продюсер не хочет даже слышать его имени.

– Мне его не жалко, – решительно сказала она. – Чем он сейчас занимается?

– Последнее, что я слышал, – его первая жена предложила взять его обратно после того, как он получит развод от Клаудии.

– Она с ума сошла!

– Но при одном условии. Если они снова поженятся, она возвратит ему одну пятую того, что ей полагалось по решению суда, для того чтобы он вложил эти средства во что-нибудь солидное и безотказное, как автомат, а потом лично управлял этим делом.

– Вот так Мэри Рочестер! – восхитилась она. – Видишь, что «Санктуари» может сделать с женщиной?

Я посмотрел на часы:

– Четверть седьмого. Надеюсь, ты понимаешь? Уже пятнадцать минут, как пришло время подкрепиться, а ты все еще валяешься.

– Иди и приготовь выпивку, – сказала она. – Мне надо сначала принять душ.

– Хорошо.

Я легонько погладил ее по спине и чуть-чуть дальше.

– Сколько тебе лет, Рик? – пробормотала она.

– Пятнадцать. И мне, наконец, больше не снятся сны о голой женщине с цепью вокруг талии, которая меня добивается.

– Я же тебе говорила! – с удовлетворением сказала она.

– Теперь мне снятся навязчивые сны о голой леди, у которой все тело загорелое, кроме двух тонких белых полосок. Она тоже меня все время преследует.

– По-моему, это рецидив! – холодно сказала она.

– Пойду сделаю напитки.

– А я пойду приму душ, – пообещала она.

– А как ты справляешься со своими детскими фантазиями, в которых ты расхаживаешь полураздетая или совсем голая перед мужчинами, которые сходят с ума от страстного желания?

– Это все в прошлом, – беззаботно рассмеялась она. – Я об этом совсем забыла и не вспоминала, пока ты мне не очень тактично не напомнил об этом, Рик Холман!

Похоже, пора было идти готовить напитки. Я вошел в дом, быстро принял душ, потому что знал, что Даниэла будет стоять под упругими струями очень долго, и надел купальный халат.

Неформальная атмосфера дома Холмана ничуть не уступала «Санктуари». Некоторое время я провел возле бара, тщательно смешивая пару мятных коктейлей.

– Рик? – донесся пронзительный шепот из-за двери, которая вела из гостиной в спальню.

– Что? – я оглянулся и увидел лицо Даниэлы, которая с любопытством смотрела на меня.

– Все эти твои соседи, которые пялятся на купальщиков в бассейне, – они ведь не могут заглянуть и в дом, правда?

– Нет, если они не напичкали мой дом электронными «жучками»!

– Это хорошо! – Ее лицо исчезло.

Мои благие намерения насчет тщательного приготовления напитков улетучились вместе с Даниэлой, и я быстро поднял ближайший бокал с мятным коктейлем, пока он не вздумал испариться.

– Рик?

Ее голос прозвучал в нескольких футах от меня, и я чуть не расплескал свой прекрасный напиток. Опять она неслышно подкралась ко мне по мягкому ковру.

– Я тебе уже говорил, больше так не делай! – проворчал я.

– Как тебе это нравится?

– Что?

– Ты должен посмотреть сюда! Понимаешь, это надо оценить визуально.

Я оглянулся, и возглас удивления застрял у меня в горле. Она стояла перед баром совсем голая, но в шляпке! В шляпке? Это было больше похоже не на шляпку, а на какой-то средневековый головной убор. Он возвышался над ее головой на пару футов – рифленая башня из роскошного черного атласа.

– Для этого, наверное, надо специально тренироваться?

Даниэла повернулась ко мне спиной. Изящная полоса черного прозрачного шелка грациозно струилась от шляпы по спине и ниже, доходя до колен.

– Тебе нравится, Рик?

– Тело великолепно, – сказал я. – Тонкие белые полоски на золотистом загаре наполняют меня безумным желанием. Но, извини за вопрос, зачем шляпка?

– По-моему, у меня начался новый период фантазий, – серьезно ответила Даниэла. – Что-то более взрослое, утонченное. Своего рода период совершенствования. В конце концов, что может быть более безумно возбуждающим, чем обнаженная женщина… – она вдруг наклонилась ко мне через стойку бара, ее глаза плясали от возбуждения, – в шляпке?!

– Ты действительно хочешь знать, что?

– Я уже знаю, – с легким раздражением в голосе сказала она. – Ответ может быть только один: ничто!

– Ты не права, – сказал я. – И я тебе это докажу, если хочешь.

– Попробуй! – усмехнулась она.

Я вышел из-за стойки бара, взял ее за руку и повел.

– Куда мы идем? – тихо спросила она.

– Недалеко, – ответил я. – Совсем недалеко.

Мы вернулись к бару минут через сорок пять, и я освежил мятные коктейли еще несколькими кубиками льда.

– Это было прекрасно, – сказала она. – Я получила полное наслаждение. Но я не понимаю, что ты хотел мне этим доказать?

– Длина средней кровати около шести футов и шести дюймов, – сказал я. – Прикинь, каким был твой рост со шляпкой?

– Действительно, я об этом не подумала, – прошептала она замирающим голосом.

– Как минимум, восемь футов, – уверенно сказал я. – Ты не стала бы рисковать своей драгоценной шляпкой – ведь ты могла бы ее сломать?

– Конечно бы не стала! – возмущенно ответила она.

– Получаются восемнадцать дюймов лишних, – пожал я плечами. – В качестве альтернативы – либо ноги, свисающие с края кровати, либо голова и плечи, прижатые к стене в болезненном вертикальном положении. Это сделало бы занятие любовью в постели неудобным, нелепым или – в зависимости от размера головного убора – совершенно невозможным!

– Ты уверен? – не сразу спросила она.

– Абсолютно!

– А я – нет! – упрямо возразила она.

– Хорошо, – вздохнул я. – Как тебя убедить?

– Как? – Она медленно облизала кончиком языка пухлую нижнюю губу. – Может быть, ты покажешь мне снова? Только на этот раз помедленнее – я хотела бы убедиться в этом раз и навсегда!

Катание с американских горок
(Пер. с англ. И. В. Турбина)

Глава 1

Трэйси Нэш было где-то около тридцати, как я понимаю. Холодная как лед брюнетка с короткими прямыми волосами, такими же холодными серыми глазами и с мальчишеской фигурой. На ней был тонкий нейлоновый свитер, подчеркивающий две маленькие выпуклости, и тесные черные брючки, обтягивающие длинные, красивые ноги. Она выглядела достаточно женственно, но я не смог удержаться от удивления.

– Вы – Рик Холман, – сказала она, когда мы прошли в гостиную. – Ну, мистер ищейка, проблемы шоу-бизнеса не таковы, чтобы о них можно было говорить где угодно.

– Вы со всеми разговариваете в таком тоне? Или только со мной?

– Вы – мужчина, – ответила она. – А я не люблю мужчин. Говорить со свиньей-шовинистом, какими являются все мужчины, мне всегда противно.

– Моя расценка за то, чтобы терпеть оскорбления, – сто долларов в час. – сказал я, взглянув на часы. – Итак, вы уже израсходовали два доллара десять центов.

– О’кей. – Она натянуто улыбнулась. – Мне не хотелось начинать таким образом, но временами я ничего не могу с собой поделать. Прошу извинить. Я хотела нанять вас, мистер Холман.

– Для чего?

– Вы слышали о Саманте Пайк?

– О певице?

– Певице? – Она сделала гримаску. – Вы очень скупы на слова, мистер Холман. Саманта известна как королева рок-баллады. Ее общий доход за прошлый год перевалил за миллион долларов. Где бы по всему миру она ни давала концерт, билеты всегда распродаются за две недели до начала гастролей.

– Это впечатляет, – согласился я.

– У нее возникла жуткая проблема, и мы хотим, чтобы вы разрешили ее.

– Мы?

– Я менеджер Саманты и также ее лучшая подруга.

– И?..

– И, разумеется, мы любовники. – Она немного оттопырила нижнюю губку. – Если это признание льстит вашему мелкому мужскому самолюбию.

– Это не предмет для обсуждения, – безразлично заметил я.

– Я тоже так считаю, – холодно подчеркнула Трэйси.

– И какая же у нее проблема?

– Суббота, воскресенье и понедельник, – сказала она. – Длинный уик-энд. Длинный потерянный уикэнд, мистер Холман. Саманта не помнит ни одной чудовищной вещи из того, что случилось с ней с позднего вечера пятницы до утра понедельника.

– Амнезия?

– Не знаю. – Она колебалась. – Я не думаю, что это что-то по медицинской части. Кажется, гораздо более зловещее, как я догадываюсь. Может, будет лучше, если я предоставлю ей самой рассказать вам про это?

– Прекрасно, – согласился я.

– Она сейчас отдыхает, – сказала Трэйси Нэш. – У нас была… ну… мне кажется, вы могли бы назвать это ссорой. И только после этого я поняла, что у нее большие неприятности. Я позвала свою хорошую подругу, и та назвала нам ваше имя.

– Целых три дня ее жизни, и она не может вспомнить ни одного-единственного момента?

– Ни одного!

– Она была не в себе?

– Саманта никогда в жизни не принимала наркотиков, – с глубокой уверенностью ответила Трэйси, – она и не пьет совсем.

– Кто-то держал ее в бессознательном состоянии все это время?

– Это невозможно. Она видела других людей в течение этих дней.

– Она это хорошо помнит?

– Нет, другие это помнят. – Она снова сделала гримасу. – Но мне кажется, что будет лучше, если вы все это услышите от самой Саманты, мистер Холман. А потом уж я посвящу вас в другие детали. Будьте с ней помягче. Она все еще в плохом состоянии.

– Вы уверены в том, что вам не нужен психиатр вместо меня?

– Уверена, – твердо ответила Трэйси.

Она повернулась на каблуках и вышла из комнаты, а мне ничего не оставалось, как оглядеться вокруг. Дом был приятный, но, судя по безликой обстановке, явно арендован. Должно быть, Саманта Пайк сумасбродная дама и мне придется действовать очень осторожно, если я возьмусь за это дело. Примерно через минуту Трэйси Нэш вернулась в гостиную, за ней шла королева рок-баллад.

Саманта Пайк была блондинкой лет под тридцать. Ее длинные пшеничного цвета волосы спадали на плечи, а темно-синие глаза смотрели с подчеркнутой невинностью. Пухлая нижняя губка ее довольно широкого рта свидетельствовала о чрезмерной чувственности. Полные груди свободно колыхались под голубой атласной пижамой. Она выглядела очень привлекательной, и казалось несправедливым, что Трэйси Нэш была единственным обладателем этой роскоши.

– Саманта, дорогая, – сказала Трэйси воркующим голосом, – это Рик Холман.

– Я не желаю ни с кем говорить, – полушепотом ответила блондинка. – Скажи ему, чтобы он проваливал отсюда!

– Мы теперь в страшно затруднительном положении, – настойчиво сказала Трэйси. – Как же может мистер Холман помочь нам, если он не знает, что случилось?

– Я и сама толком не знаю, ты, тупая рожа! – скривилась Саманта. – Все, что я помню, – это то, что я легла в кровать вечером в пятницу, а проснулась во вторник утром, когда ты уже вернулась из Нью-Йорка.

– А как вы себя чувствовали, когда проснулись? – спросил я ее.

– Отлично, – ответила она, безучастно посмотрев на меня. – А как еще я должна была себя чувствовать?

– Вы не чувствовали странной усталости? Признаков болезни? Чего-нибудь в этом роде?

– Я чувствовала себя прекрасно, – сказала она. – До того времени, когда Трэйси сказала мне, что сейчас вторник, а не утро субботы.

– И вы ничего не помните, что случилось с вами за эти три дня и три ночи?

– Абсолютно ничего!

– Но мы знаем о кое-каких вещах, которые случились с тобой, – сказала Трэйси. – Люди говорят.

– Я им не верю. Они врут.

– Держись спокойнее, – взмолилась Трэйси, – так ты совсем не поможешь нам, Саманта!

– А я и Не хочу помогать! – завопила певица. – И не могу помочь. Не помню ни одной проклятой вещи, которая случилась со мной за эти три дня, я больна и устала оттого, что вы называете меня лгуньей, а те выродки все врут, и, – она зло посмотрела на меня, – я не желаю, чтобы этот тип совал нос в мою личную жизнь, нагромоздив еще кучу грязной лжи. Это вам ясно?

– Вполне, – ответила деловито менеджер. – А теперь покажи ему.

– Не буду! – в ярости ответила Саманта. – Кто я, по-твоему, черт побери? Устраивать индивидуальный стриптиз?

Трэйси замахнулась и отвесила Саманте аховую пощечину, сбив ее с ног.

– Покажи немедленно, – приказала Трэйси.

Блондинка разразилась истерикой. Трэйси подняла ее с пола и бросила лицом вниз на диван, потом стянула пижамные брюки до колен, открыв кругленькую, похожую на подушку попку.

– Вот там! – Трэйси указала пальцем на попку.

Я присмотрелся получше. Под левой ягодицей сидел маленький скорпион.

– Это татуировка, – сказала Трэйси. – Раньше ее не было. Я в первый раз увидела ее во вторник, когда она принимала душ.

– Ты, несчастная сучка! – простонала Саманта. – Я убью тебя за это!

– Натяни брючки, дорогуша, – сказала Трэйси, звучно шлепнув ее по заду.

Саманта потянулась к эластичному поясу пижамных брюк и конвульсивным движением подтянула их. Потом поднялась на ноги и выскочила из гостиной, Громко хлопнув дверью.

– Она немного встревожена, – сказала Трэйси, явно преуменьшая размеры происшедшего.

– И она не помнит ничего из того, что произошло в эти три дня, – спросил я. – Даже когда татуировщик втыкал иголку ей в зад.

– Так она говорит.

– А вы ей не верите?

– Честно говоря, не знаю. – Она села на диван лицом ко мне, нервно переплетя пальцы рук. – Может быть, она просто не хочет вспоминать?

– Травма? – Я пожал плечами. – В этом лучше разберется доктор.

– Нет. У меня глубокое убеждение, что Саманта нуждается в защите.

– От чего?

– От того, что с ней произошло в течение этих трех дней. Мы не можем рисковать и приглашать доктора, пока все не будем знать точно.

– Вы сказали что-то о других людях, которые ее видели в эти три дня?

– Она подписала контракт с Сэмом Хейскеллом и совсем забыла об этом.

– Кто это?

– Не знаю, найду ли я верные слова, чтобы описать этого типа. Король мошенников в рок-бизнесе. Саманта подписала с ним контракт на трехнедельный тур. Там есть один пункт, из-за которого Сэм может подстроить так, что тур не принесет прибыли.

– Как это?

Она прикусила нижнюю губу.

– Сегодня утром был телефонный звонок. Я взяла трубку, потому что Саманта была в жутком состоянии, мне ответил мужской голос. Я сказала, что она не может взять трубку, тогда он спросил, кто я. Я ответила, что являюсь менеджером и личным другом. Тогда он сказал, что они хотят поговорить с ней, так как знают, что она была с Артом ночью в воскресенье, и думают, что она может им помочь. Поэтому хотят, чтобы она заехала к ним для дружеского разговора. Если она не приедет, то они будут вынуждены сделать кое-какие выводы.

– Арт?

– Для меня это имя ничего не говорит. Я проверила газеты и узнала, что в понедельник на дороге в каньоне в машине было обнаружено тело мужчины по имени Арт Стиллмэн. Он был застрелен. Газеты намекали, что он был связан с мафией и, может быть, это убийство было продиктовано местью.

– Где Саманта должна встретиться с ними?

– В клубе под названием «Фиговый листок». Он сказал, чтобы она спросила мистера Перини.

– Было назначено определенное время?

– Нет.

– Что-нибудь еще?

– Девушка, – сказала она вдруг осевшим голосом. – Девушка. Девушка. Когда я отвечала по телефону, она приняла меня за Саманту и целую минуту не давала вставить слово. Она хотела поблагодарить Саманту за чудную субботнюю ночь, которую они провели вместе, она была так очарована ею и думала, будто Саманта испытывает те же чувства. Это не было выдумкой, все это случилось на самом деле. Она интересовалась, когда они могут встретиться снова. Наконец я смогла сказать ей, что я не Саманта, и она тут же потеряла ко мне интерес. Потом она попросила меня передать Саманте, чтобы она позвонила ей, как только сможет, и дала номер телефона.

– А имя?

– Анджела Броутон.

– Вы ее не знаете? Я хочу сказать, она не ваша подружка или что-то в этом роде?

– Я никогда в жизни даже не слышала об этой глупенькой сучке.

– Что еще?

– Вы не считаете, что этого достаточно, мистер Холман?

– Может, вы правы, – согласился я.

Она подошла к письменному столу, который стоял у противоположной стены, и вернулась с листком бумаги.

– Я тут все для вас записала – офис Хейскелла… клуб… и телефон той девушки.

– Спасибо. – Я взял у нее листок и положил в бумажник. – А она, должно быть, была очень занята в тот уик-энд, если виделась со столькими людьми, получила татуировку и прочее.

– Вы находите это забавным?

– Что вы хотите, чтобы я сделал?

– Как я сказала вначале, вы должны узнать, что произошло с Самантой в тот уик-энд.

– Попытаюсь. Никто не хочет верить в ее амнезию, верно?

– Вам придется вырвать у них правду. Назовете размеры вашего гонорара, мистер Холман, как только получите результат.

– А зачем вы ездили в Нью-Йорк в тот уик-энд?

– Договориться о контракте на запись. У нас получился свободным месяц, и я подумала, что это блестящая возможность дать Саманте отдохнуть. Вот почему мы и арендовали этот дом.

– Как она себя чувствовала, когда вы уезжали?

– Отлично. – Казалось, ее взгляд пронизывает меня насквозь. – У нас не было ссор, ничего такого. Я не только хороший партнер в любовных делах, но и отличный менеджер!

– Вполне вам верю, – вежливо ответил я.

– Так вы беретесь за это дело?

– У меня неприятное чувство, будто я вас граблю, но я возьмусь. Эта татуировка заинтриговала меня!

Глава 2

Клуб «Фиговый листок» вызывал сильное чувство ностальгии по чему-то давно знакомому. Здесь выступало пять стриптизерш, официанточки ходили с обнаженным бюстом, но все было похоже на надувательство. Я заказал виски со льдом у стойки бара и смотрел на уставшую женщину на эстраде, которая старалась казаться скромной, снимая узкие трусики. Ресторан был на три четверти пуст, и, несмотря на все старания женщин, публика смотрела на них как на нечто привычное. Заказав вторую порцию виски, я спросил у бармена, здесь ли мистер Перини.

– А кто вы такой? – проворчал он так, будто репетировал роль из старого старого фильма, который передавали по TV.

– Мое имя Холман.

– Вон там. – Он кивнул в сторону угловой кабинки, где сидели два парня, предусмотрительно повернувшись спиной к эстраде.

– А какой из них Перини?

Бармен уставился на меня как на идиота.

– Оба, – буркнул он.

Я направился к кабинке. Оба подняли на меня глаза, как только я приблизился.

– Мистер Перини?

– Да, – ответили оба одновременно.

– Братья Перини? – сообразил я.

– Конечно, – снова хором ответили они.

– Я Рик Холман, друг Саманты Пайк.

Они обменялись долгим взглядом, потом одновременно кивнули:

– Присаживайтесь.

Я сел. Старшему было под сорок: и волосы на висках, и тонкие усики уже начали седеть. Младший был лет на десять моложе, и на его висках и ковбойских усах не было следа седины. Я немного отпил из своего стакана, потом поставил его на стол.

– Я – Майк Перини, – наконец отрекомендовался старший, – а это – мой брат Луис.

– А я по-прежнему Рик Холман и по-прежнему друг Саманты Пайк.

– В прошлую субботу вечером, – сказал Майк Перини, – она была с Артом Стиллмэном. Арт наш друг. Вы знаете, что с ним случилось?

– Слышал. Его застрелили на дороге в каньоне.

– Эта самая Пайк, – сказал он, – она была с Артом в субботу вечером. До того, как это случилось. А может быть, когда это случилось или после этого. Все, что мы хотим от нее, – чтобы она рассказала нам про это.

– Не думаю, что она знает что-нибудь.

– Она знает, – уверенно сказал Луис.

– Она была приманкой, – заявил Майк. – Может, она знала, что ее используют как приманку, а может, и нет. Все, что мы хотим от нее, – это знать, кто все это подстроил и кто нажал на спусковой крючок. Ничего больше не надо.

– У нее с этим большая проблема, – сказал я. – Она ничего не помнит, что с ней случилось за весь уикэнд, с вечера пятницы до утра вторника.

– Вы ее бойфренд? – спросил Луис.

– Нет.

– Значит, вас наняли, – решил Майк и кивнул. – Частный сыщик, верно?

– В какой-то мере, – признался я.

– Тогда сделайте вашей клиентке большую услугу. Помогите ей вернуть память, и быстро!

– Мы не хотим причинять ей вред, – сказал Луис. – Она знает, кто убил Арта. Все, что мы хотим от нее, – чтобы она сказала нам об этом, и мы забудем ее имя. Я не могу сказать яснее, верно?

– Конечно, – подтвердил брат.

– Понимаю, – сказал я, – но говорю чистую правду. Она не может вспомнить ни одной вещи за тот проклятый уик-энд. Может быть, из-за того, что произошло в это время что-то страшное. Может быть, убили вашего друга и она все это видела?

– Все это хорошо, – сказал Луис, – но так не пойдет, Холман. Идите и приведите ее сюда сейчас же, мы с ней потолкуем.

– Не годится. Вы ее еще больше напугаете, и она никогда ничего не вспомнит.

– Хватит шутить, – сказал он усталым голосом, – вы видели вот это? – Его рука скользнула под куртку. – Если я сейчас прострелю вам башку, то никто в этом зале не обратит на это никакого внимания. Или мы заберем вас в заднюю комнату и будем бить, пока вы не позовете эту даму. Можем это сделать прямо сейчас!

– Погоди, – сдержал его старший брат. – Может быть, нам нужно раскрыть свои карты. Все, что мы хотим знать, – это кто убил Арта, верно?

– Верно, – прорычал в ответ брат.

– А кто этот парень?

– Какой-то мелкий частный сыщик.

– А может, он не такой уж и мелкий? Может быть, он и на самом деле толковый? Может быть, он говорит правду насчет этой Пайк?

– Что за чертовщину ты несешь? – вскинулся Луис.

– Почему бы нам не предложить ему выбор? – мягко улыбнулся Майк. – Например, дадим ему сорок восемь часов, чтобы он доставил сюда эту Пайк, готовую все рассказать, или отправим его туда, куда железно попадет убийца Арта.

– А через сорок восемь часов он и его дама будут в Мехико или еще дальше, – возразил Луис.

– Черта с два. Эта дама сейчас в том доме, в Бель-Эре, она там и останется. У нас есть кого поставить постоянно смотреть за домом. И если она попытается ускользнуть, то попадет в большую беду.

– И ты думаешь, что Холман сумеет сделать больше, чем может, – презрительно усмехнулся Луис.

– Вполне возможно. Люди нас знают. Когда братья Перини начинают с ними говорить, они всегда нервничают. А Холмана они не знают. Есть все шансы, что мы получим требуемое.

– О’кей, – пожал плечами Луис. – Сорок восемь часов. И если к тому моменту мы не получим ответа, попрощайтесь с девчонкой.

– Расскажите мне об Арте Стиллмэне, – попросил я.

– Лучше вам услышать это от кого-нибудь другого, – сказал Майк. – Пойдите и потолкуйте с Бенни Ленгэном.

– Эй, – улыбнулся Луис, – меня просто ослепила золотая вспышка. Это великая мысль! Скажите ему, что братья Перини наняли вас узнать, кто убил Арта Стиллмэна.

– А где мне найти Ленгэна?

– У него дом в Палисейде, – ответил Майк и громко и медленно продиктовал мне адрес, будто я был неграмотным.

– О’кей, Холман, – сказал Луис, – теперь отправляйтесь.

– Я знаю, что это прозвучит глупо, – признался я, – но что для вас означает изображение скорпиона?

– Это знак зодиака моего брата, – сказал Луис. – А вот я Козерог.

– Мы – скорпионы, – сказал Майк. – У нас жало на кончике хвоста!

– Еще одна вещь. Почему вы так уверены, что Саманта Пайк была с Артом Стиллмэном, когда его убивали?

– Они были здесь, – сказал Майк Перини. – Поздно вечером в субботу. Арт все хвастал этой знаменитой певицей в стиле рок-н-ролла, что была с ним. Они уехали около полуночи. Мы так подумали, что Арт повез ее домой, чтобы поприжимать там, зачем же еще? Но оказались не правы.

– Вы оба видели ее? Вы уверены, что это была не какая-то другая девушка?

– Мы оба ее видели, – твердо заявил Луис. – Арт представил нас ей. Она подвыпила и без конца говорила, какая она великая певица и что ее последняя запись разойдется миллионным тиражом и…

– И много такой же чепухи, – закончил за него Майк. – А знаете что, Холман? Вы все можете так просто обделать. Уговорите ее сказать вам, кто убил Арта. А потом скажете нам.

– И у вас сорок восемь часов на все это, – сказал Луис. – Приведись мне, так я расколол бы ее в первые же полчаса! Когда начнете с ней работать, то первым делом принимайтесь за лицо. Вы знаете, Холман? Они до ужаса боятся потерять свой шикарный вид.

Я допил виски, поставил пустой стакан на стол и встал. На какое-то мгновение мне захотелось стукнуть их лбами, но это не помогло бы решить мою задачу. Я вышел из клуба, сел в машину и поехал домой, в мою маленькую конуру в Беверли-Хиллз.

Когда я приехал, было девять вечера, ночь только вступала в свои права. Я набрал номер Ленгэна, и усталый голос ответил, что он уехал на ночь и будет не раньше полудня следующего дня. Я оставил свое имя и номер телефона с твердой уверенностью, что они будут немедленно забыты, как только там положат трубку.

Потом я набрал номер, который мне дала Трэйси Нэш, ясный голос ответил после четвертого звонка.

– Анджела Броутон? – спросил я.

– Да, Анджела Броутон.

– Мое имя Холман. Рик Холман. Я друг Саманты Пайк.

– Очень приятно, – живо ответила она.

– У нее неприятности.

– Я очень рада слышать это, мистер Холман.

– А я-то думал, вы поможете мне.

– Помогать ей? – Она рассмеялась. – Вы, наверное, просто сошли с ума, мистер Холман. Да если бы она тонула в ванне, я бы на полную катушку открыла оба крана.

– Как я слышал, у вас с Самантой Пайк намечался самый большой роман века.

– Вы слушаете эту ее подружку-лесбиянку? Если я что-то делала, то только для ее выгоды.

– Вы хотите сказать, что предпочитаете мужчин?

– Чертовски верно: я предпочитаю мужчин.

– Я мужчина, и мне предстоит длинный и одинокий вечер.

– Я готова вот-вот заплакать. А почему бы вам не позвонить Саманте и не узнать, что она делает?

– Саманта для меня скорее клиент, чем подруга, – осторожно заметил я.

– Так вы доктор? Держу пари, что подпольный!

– Да нет, что-то вроде частного детектива. Саманта говорит, что ничего не помнит из того, что с ней произошло в течение всего уик-энда. Другие кое-что помнят. Она подписала контракт с неким типом по имени Сэм Хейскелл. Саманта уехала из этого паршивого клуба поздно вечером с парнем, которого зовут Арт Стиллмэн. Его нашли, мертвым в собственной машине на дороге в каньоне рано утром в понедельник. И вообще, всяких неясностей более чем достаточно. Мне казалось, вы поможете мне хоть что-нибудь выяснить.

– Может быть, и помогла бы, – задумчиво ответила она. – Где вы сейчас, мистер Холман?

– Дома.

– А где это – дома?

– Беверли-Хиллз. – И я продиктовал ей адрес.

– Почему бы мне не нанести вам визит. Дайте мне полчаса, о’кей?

– Отлично, – сказал я.

Звонок в дверь раздался через сорок минут, когда я уже был готов к тому, что она изменила свое решение. Я открыл дверь, и этот вихрь в человеческом образе ворвался в дом. Ее рыжие, в крутых завитках волосы, казалось, не поддавались приручению. Большие, живые голубые глаза сияли. Горстка морщинок на переносице лишь придавала ей мальчишеский вид. На ней была хлопчатобумажная рубашка и синие джинсы. Когда она двигалась, ее полные груди свободно колыхались под рубашкой. Фигурка – а-ля песочные часы, ремешок подчеркивал тонкую талию, а плотные джинсы обтягивали твердые округлые бедра.

– Я – Анджела Броутон и хочу чего-нибудь выпить.

– Я – Рик Холман. Что вы пьете?

– Водку и мартини со льдом, – сказала она, проходя мимо меня через холл в гостиную. – А у вас тут недурно, Рик, – сказала она, останавливаясь посредине комнаты и оглядываясь вокруг. – Да еще в Беверли-Хиллз и все такое. У вас, наверно, неплохо идут дела?

Я прошел к бару и принялся готовить коктейль для нее и для себя бурбон со льдом.

– Я певица, – сказала она. – Мама блюза, но никто об этом пока не знает. Держу пари, что вы даже не слышали обо мне?

– До сегодняшнего дня нет, – признался я.

– Я выступаю в одном из клубов по вечерам в пятницу и субботу, держу пари, что вы даже и не слышали о таком клубе. Они платят немного, но у меня появляется шанс попрактиковаться перед аудиторией. Да меня и слушают мало, потому что все они там заняты выпивкой и распутством. Я догадываюсь, что именно поэтому не люблю Саманту Пайк. Я хочу сказать, что у нее большой успех и все такое. Так зачем же ей было нужно забирать его у меня на том приеме? Она может заполучить любого мужчину, стоит ей только поманить пальцем, зачем же ей обижать меня?

– Звучит как хороший вопрос.

Я поставил стаканы на стойку бара, она села на высокий стул лицом ко мне.

– И мадам не помнит этот чертов уик-энд? – Она опять собрала морщинки на переносице. – Может, она просто кого-то дурачит, тогда кого же?

– Может быть, меня? И свою подругу.

– Эту самую девку, которая ответила по телефону, когда я звонила? – Она широко улыбнулась. – Ну и врезала же я ей!

– Ее зовут Трэйси Нэш, – пояснил я. – Она у Саманты менеджер и подружка. Как она говорит, это тянется уже достаточно долго.

– Это меня не касается. Не представляю, как это у них делается.

– Саманту мужчины не интересуют, – заметил я. – Похоже, что ей особенно нечего было делать на том приеме. А где это было?

– В Палисейде вечером в субботу. Дома у Бенни Ленгэна. Там был полный сбор. Она приехала с Сэмом Хейскеллом. Вы его знаете.

– Знаю. Он агент?

– Это слишком вежливо сказано по отношению к этой злобной акуле. Я все удивлялась, что она с ним делает. Ей нужен Сэм Хейскелл как дыра в голове.

– Так что же случилось?

– Я могла бы хорошо провести время с Бенни. Но тут появилась Саманта Пайк и оттеснила меня. Я осталась с этим ужасным Хейскеллом, который к тому времени уже надрался как черномазый, продолжал пить и одновременно пытался задрать мне юбку. Тогда Арт Стиллмэн пришел мне на помощь, и я была ему благодарна. Но потом, вы не поверите, этой сучке Пайк наскучил Бенни, и она увела Арта у меня прямо из-под носа. Вот дерьмо!