Текст книги "Родник счастья"

Автор книги: Каролин Лэмпмен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

5

Весна! Воздух был наполнен весенними звуками и запахами. Никки дышала полной грудью и радовалась, ощущая жизненную силу, бурлящую в каждой жилке. Не то чтобы весенний загон скота был ее любимым занятием, а все-таки хорошо побыть на вольном воздухе в такой чудный денек.

Даже разыскивать коров с неклеймеными телятами было не так нудно, как обычно. Сайрес строил изгородь еще и для того, чтобы держать коров поближе к дому, но пока что их пятьдесят голов скота проводили весну и лето на открытых пастбищах вместе с оленями, антилопами и коровами с ранчо Лоувелла.

Конечно, эта работа отнимала очень много времени – но зато не надо было находиться рядом с Леви Кентреллом. В его присутствии Никки все время чувствовала себя не в своей тарелке. Ее вовсе не радовало, что ему совершенно безразлично, мужчина Никки или женщина.

Сегодня они обшаривали густые заросли дикой вишни и ивняка по берегам ручьев. Коровы часто прячутся в холодок от слепней – от них в эту пору просто отбоя нет. Питер с Леви продирались по другому берегу ручейка – там заросли были гуще.

Затрещали ветки – из чащи прямо перед носом у Никки появилась корова с их клеймом.

Приглядевшись, Никки поняла, что у нее должен быть теленок. Она всмотрелась в заросли. Теленок скорее всего там, спрятан в безопасном месте. Никки вздохнула, спешилась, привязала Конфетку к кусту. Верхом тут не проберешься.

Минут через пять она увидела теленка: темное пятнышко среди пятен света. Никки быстро осмотрела его, подняла малыша на ноги, вывела из кустов туда, где спокойно ждала Конфетка.

Внезапно послышался яростный рев – корова-мама углядела своего малыша и бросилась его спасать. Никки торопливо отступила назад.

– Тише-тише, мамаша, все в порядке! Не обижу я твоего маленького.

Теленок тут же оказался рядом с матерью. Та исподлобья уставилась на Никки. Никки досадливо прикусила губу. Теленку всего несколько часов, своим ходом ему до загона не дойти. Единственный способ доставить его домой – отвезти в седле, но с разъяренной мамашей ей не справиться. Да и сможет ли она взвалить на седло пятидесятифунтового теленка?

Она все еще размышляла, что же делать, когда позади вдруг послышался чей-то голос:

– Малыш, ты глянь, кто здесь!

– Черт меня возьми! – фыркнул Малыш. Его смешок звучал довольно угрожающе. – Знакомый малый! Похоже, он ворует скотину с нашего ранчо.

Никки оглянулась через плечо и узнала двоих из тех трех ковбоев, что привязались к ней тогда в городе. Они явно не забыли той встречи.

– Эта корова с нашим клеймом, – как можно спокойнее сказала она.

Малыш неуклюже спрыгнул с лошади и принялся отвязывать веревку от седла.

– Да? Странно. Тут все коровы с нашего ранчо, скажи, Бак?

– Угу. Их тут чертова уйма, – Бак оглянулся на небольшое стадо, голов десять, которое пригнали они с Малышом. – Стало быть, и теленок наш.

Малыш завязал петлю на лассо, собираясь ловить теленка.

– Вы что делаете, а? – Никки зло прищурилась.

– Забираем то, что принадлежит мистеру Лоувеллу.

– А я говорю, это не его теленок.

– А я говорю – его! – рявкнул Малыш. – Бак, разве здесь есть коровы с другим клеймом?

– Нету.

– Да вы что, слепые? – Никки была слишком разгневана, чтобы сообразить, что сила не на ее стороне.

– Помолчал бы лучше, малый, – процедил Малыш.

– А по-моему, надо бы его проучить, – вмешался Бак, оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости никого нет.

– Верно говоришь, – ответил Малыш. Он молниеносно метнул лассо, и веревка обвилась вокруг туловища Никки. – А чо мы с ним будем делать, а, Бак?

– А ну уберите немедленно эту веревку! – крикнула она.

Бак спешился и не торопясь подошел к Малышу и Никки.

– А чо захочем, то и сделаем.

Его губы растянулись в улыбочке, от которой у Никки кровь застыла в жилах.

– Мы ж вора поймали. Малыш, объясни мальчику, что делают с ворами.

– Вешают!

– Я не вор!

– Ах не вор? А как же это называется? – Бак выпустил струю жеваного табака почти на ноги Никки. – Мы ж тебя с поличным поймали – ты хотел спереть теленка с ранчо Лоувелла.

– А потом за нами еще должок остался, – вставил Малыш. – Знаешь, как ты меня тяпнул? Я чуть руку не потерял от заражения крови! А Бак неделю ходил скрюченный.

– Ну и поделом вам! – Никки выпалила это прежде, чем сообразила, что лучше бы помолчать.

– Малыш, ты когда-нибудь видел таких нахалов? – приподнял бровь Бак.

– Не, – ответил Малыш. – Его вешать собираются, а он туда же!

– Малыш, глянь-ка, это ж клеймо того чужака, что живет там, у источника, – наконец сообразил Бак.

– Чендлера, что ли?

– Ага. Да я только что видел его глухаря у переправы. Как ты думаешь, может, этот сопляк – сынок Чендлера?

– Да не, – Малыш помотал головой. – По-моему, кроме глухаря, у него только дочка, девка примерно одних лет с мисс Амандой. Он вдруг прищурился. – Слушай, Бак, а если подумать, что-то этот малый слишком хорошенький для мальчишки.

Он сдернул с Никки шляпу, чтобы разглядеть лицо. Глаза у него полезли на лоб.

– Чтоб мне лопнуть, Бак! Это ж баба!

– Да ну? – Бак уставился на Никки. – Точно! Чтоб мне сдохнуть! Ну и подвезло нам с тобой, Малыш!

Высокий тощий ковбой провел немытым пальцем по щеке Никки. Ее чуть не стошнило. Она попыталась пнуть Бака, но тот был начеку.

– Полегче, сестренка, на этот раз не выйдет!

Он ловко увернулся и спутал ей ноги веревкой.

Теперь, связанная по рукам и ногам, Никки была в их власти – она не могла даже шевельнуться. Она зажмурилась, стараясь, чтобы слезы, накипавшие в глазах, не покатились по щекам – еще одно унижение!

– Слушай, а может, не надо? – осторожно спросил Малыш. – Еще огребем на свою голову. Люди не любят, когда бьют их баб.

– Да брось ты! Она ж скотину воровала, – напомнил Бак. – А потом, у нее ж никого нет, кроме больного старика да этого глухаря.

– Оно, может, и так, а только как на это мистер Лоувелл посмотрит? Он вроде к ее мамаше был неравнодушен в свое время.

Бак только рукой махнул.

– Так то ж когда было! А потом, ему будет плевать на ее матушку, когда он узнает, что девка воровала у него скотину.

– Но, Бак, она ж на самом деле не…

– Эти чужаки совсем от рук отбились, – прервал Бак, подмигнув ему. – Надо ей всыпать, чтоб другим неповадно было. Заодно и позабавимся. Знаешь ведь, яблочко от яблони недалеко падает: какова маменька, такова и дочка.

Глаза Никки вспыхнули такой лютой яростью, что Малыш невольно подался назад. А Бак не успел. Он даже не успел пригнуться, когда Никки плюнула ему в лицо.

– Без драки вы со мной ничего не сделаете! – прохрипела она. Она так разозлилась, когда ее сравнили с матерью, что забыла обо всем. – Имейте в виду, легко вы со мной не управитесь!

– Ах ты с-сучка! – Бак ударил ее наотмашь.

Никки упала. Она не успела откатиться в сторону, и Бак, рыча, яростно пнул ее в ребра. Никки попыталась свернуться в клубок и стиснула зубы, ожидая нового удара.

Бак с Малышом сделали роковую ошибку. Они так увлеклись избиением Никки, что сперва не заметили, что они уже не одни, а когда заметили, было поздно.

Питер был разъярен, как никогда в жизни. Он на скаку слетел с коня и вцепился в Бака. Оба свалились наземь. Питер с наслаждением месил кулаками негодяя, который посмел ударить Никки. Он даже улыбнулся, почувствовав, как хрустнул нос противника.

Малыш остолбенел от неожиданности. Услышав хруст сломанного носа Бака, он наконец пришел в себя, развернулся и хотел было навалиться на Питера сзади, но тут огромная рука сграбастала его за шиворот. Он и глазом моргнуть не успел, как ему в челюсть впечатался кулак и все исчезло в ослепительном огненном вихре боли.

Леви почти не обратил внимания на того, кто без сознания свалился к его ногам. Он мельком глянул на Питера с Баком и бросился к Никки.

– Ты в порядке? – спросил он, помогая ей сесть.

– К-кажется, да… – голос у Никки дрожал, но она владела собой. Внезапно она увидела, что происходит за спиной у Леви. – О Господи! Леви, помоги Питеру!

Леви вытащил свой нож из ножен на поясе и принялся резать на ней веревки.

– Питер в моей помощи не нуждается. – Н-но…

– Никки, Питер мужчина и делает то, что положено мужчине. Если я влезу, он мне спасибо не скажет.

Слова Леви почти тотчас же оправдались: Питер начал брать верх над противником, хотя тот был выше и старше его. Еще немного, и Питер гордо стоял над поверженным врагом. Он нагнулся и поднял ковбоя на ноги. Некоторое время Бак стоял и шатался, а Питер не давал ему упасть. Наконец, когда Бак вроде бы утвердился на ногах, Питер изо всех сил врезал ему по зубам. Бак грохнулся наземь, как бык, оглушенный дубиной. Питер постоял, тяжело дыша. На лице у него было написано удовлетворение. Потом он вспомнил про Никки.

Леви как раз снимал с нее последние веревки. Питер встал рядом на колени.

Его потемневшие карие глаза озабоченно разглядывали Никки. «Тебе больно?» – спросил он жестами.

– Нет, – Никки покачала головой, но лицо ее скривилось от боли, когда она шевельнулась.

– Дай-ка я осмотрю твой бок, – сказал Леви. – Они могли поломать тебе ребра.

Он сунул руку ей под куртку и осторожно ощупал бок, все время слыша, как Никки скрипит зубами от боли.

– Так, – сказал он, опустив куртку. – Переломов, похоже, нет, но могут быть трещины. Ушибы страшные.

Питер снял свой шейный платок и замахал руками: «Можно перевязать ей бок вот этим. – Он впервые жестикулировал достаточно медленно, чтобы Леви мог разобрать его знаки. – Пойду поищу что-нибудь для лубка».

Леви кивнул. Потом поднял руку и осторожно провел пальцами по щеке Никки. Щека уже посинела. Леви стиснул зубы в бессильном гневе. Жалко, что Малыш так быстро свалился! Если б было кому набить морду, Леви стало бы легче.

Никки очень старалась не разреветься, но пережитое унижение и боль от ушибов оказались сильнее ее. Она сидела, пытаясь сдержать слезы, и тут Леви вдруг погладил ее по щеке. Это почему-то успокоило…

Никки вдруг оказалась в его объятиях, захлебываясь слезами. Он ли притянул ее к себе, сама ли она прижалась к его широкой груди? Да разве это важно? Она чувствовала себя в безопасности, под надежной защитой. Узда, в которой она обычно держала свои чувства, порвалась, и Никки разразилась слезами. Леви собирался успокоить ее, как друг или брат, но сейчас, когда он прижал к себе Никки, его обуревали совсем не братские чувства. Как он испугался, увидев Никки связанной, во власти двух грубых мужланов! Он едва сдержался, чтобы не стиснуть ее изо всех сил и не осыпать поцелуями.

Леви бережно держал девушку в объятиях, поглаживал по спине, шептал слова утешения. Слава Богу, что первым подоспел Питер! Леви, наверно, убил бы того гада, что ударил Никки, а уж потом опомнился.

Наконец Никки перестала всхлипывать. Она успокоилась, но не спешила отодвинуться от Леви. У нее отчего-то кружилась голова, и в кольце его сильных рук она чувствовала себя уютнее.

– Синяк большой? – спросила она, подняв глаза на Леви.

– Весь глаз заплыл, – Леви внимательно рассматривал ушиб, стараясь не обращать внимания на доверчивые фиалковые глаза. – Да, здорово он тебе врезал.

– Наверно, зря я плюнула ему в рожу, – вздохнула Никки.

– В рожу плюнула? Ты же связанная была! – Леви ахнул.

Никки пожала плечами.

– Он мне сказал гадость. А потом, он от этого так озверел, что начисто забыл… забыл, что он хотел со мной сделать. – Глаза у нее потемнели от гнева. – Чтобы мужчина сделал со мной такое! Да пусть лучше бьют, хоть каждый день!

К тому времени как Питер вернулся с самодельными лубками, Никки уже достаточно пришла в себя, чтобы устыдиться своих слез, а тем более того, как она вела себя с Леви. И с чего ее так развезло? Она всегда презирала женские слабости. Припала к широкой груди и разнюнилась – ни один мужчина такого бы! не сделал! Кстати, ей не пришло в голову, что с Питером она бы так себя вести не стала.

Никки решила заставить всех – и прежде, всего самое себя – забыть об этом унижении. Она пренебрежительно взглянула на ковбоев – оба так и лежали там, где их уложили Питер и Леви.

– А с этими что делать?

Леви оторвался от перевязки и оглянулся через плечо на поверженных врагов.

– А ты как думаешь?

– Скормить койотам!

– Хорошая идея, – прищурился Леви. – Можно еще отправить их домой в одних подштанниках – тоже будет неплохо смотреться. Для ковбоя нет ничего хуже, чем остаться без лошади, – ухмыльнулся он. – Разве что остаться без штанов.

Когда Никки перевязали, она взяла свое лассо и хлестнула обоих коней. Те галопом умчались в прерию. Затем, даже не взглянув на ковбоев, которые все еще были без сознания, она повернула Конфетку к дому. Правда, она позволила Питеру и Леви одним управиться с теленком – но это была единственная уступка за всю дорогу. Когда Леви остановился у сараяи хотел помочь ей спешиться, Никки задрала нос и проехала дальше.

Леви пожал плечами и закатил глаза. «Женщины!» – жестом показал он Питеру. Никки не видела ни этих знаков, ни ответной ухмылки Питера, – к счастью, для них обоих.

6

Вечером, когда Никки убирала со стола после ужина, Сайрес сказал:

– Леви, я попросил бы вас с Питером съездить завтра к дилижансу.

– Да? Зачем? – Леви удивленно приподнял брови.

– С ним приезжает моя свояченица, я хотел бы, чтобы вы ее встретили.

– Чего-о? – изумилась Никки.

– Я пригласил тетю Эмили пожить у нас.

– И мне ничего не сказал!

– Это было задумано как сюрприз. Вот я и молчал.

– Не люблю я таких сюрпризов. – Никки уперла руки в боки и исподлобья уставилась на отца. – Зачем ты вообще ее пригласил?

– Женское общество пойдет тебе на пользу, а Эмили всегда тебя любила.

Фиалковые глаза Никки вспыхнули.

– А я ее – нет! Старая зануда, лезет во все дырки!

– Никки! Это же единственная сестра твоей матери!

– И за это я должна ее любить, да? – фыркнула Никки. – Моя матушка, и та ее не выносила. Это единственное, в чем я с ней согласна!

– Николь Чендлер, мне за тебя стыдно! Эмили хорошая женщина, и я не позволю тебе судить о ней, когда ты ее семнадцать лет в глаза не видела.

– Есть вещи, которые со временем не меняются.

– Пока я здесь хозяин, я буду приглашать сюда тех, кого хочу и когда хочу, и тебя спрашивать не стану!

Никки стиснула кулаки, потом сердито фыркнула и выбежала за дверь.

– Похоже, я вел себя не лучшим образом, – вздохнул Сайрес.

– Никки тоже, – утешил его Леви. – Я так понял, что она не в восторге от своей тетушки?

– Да она ее с трех лет не видела. Наверно, даже не помнит. Если б помнила, иначе бы к ней относилась. – Сайрес устало потер лоб. – Моя жена не ладила со старшей сестрой, похоже, она-то и настроила Никки против Эмили.

Он мрачно уставился в стол. Здоровье у него становилось все хуже, и теперь он знал, что долго не протянет. Вот он и послал за Эмили – быть может, ей удастся руководить его своевольной дочерью на трудном житейском пути. А если Никки встретит ее в штыки…

«Я помню Эмили, – сказал на пальцах Питер. – Она мне нравится. Я рад, что она приезжает».

– Отлично! – похлопал его по плечу Сайрес. – Вот хорошо бы еще и Никки думала также.

Питер обернулся на Леви, потом сделал еще несколько знаков.

– Он говорит, что надо кому-нибудь поговорить с Никки. У нее был тяжелый день, – перевел Сайрес.

«А ты, Питер?» – спросил Леви, подбирая знакомые знаки.

Питер энергично замотал головой и снова поднял руки.

– Он говорит, его она слушать не станет. А потом, ты большой, тебе она ничего не сделает.

– Ну, спасибо за такое доверие! – Леви расхохотался и встал. – Самое трудное на меня свалили! Ладно, сделаю, что смогу.

Никки была в сарае, чистила Конфетку. Она оглянулась через плечо, потом снова принялась за работу.

– Ты, наверно, тоже думаешь, что я несправедлива к тете Эмили, да?

– Понятия не имею. – Леви сел на козлы. – Я ведь не знаком с этой леди. – Он скрестил руки на груди и смотрел на звезды через распахнутую дверь. – Как твои ребра?

– Уже лучше. – Никки остановилась, пощупала бок. – Только когда дотронусь, больно, а так ничего не чувствуется.

– Дышать не больно?

Никки глубоко вздохнула, затем отрицательно покачала головой.

– Это хорошо, – сказал Леви. – Значит, просто ушиб. Дней через пять будешь как новенькая.

Воцарилось дружелюбное молчание, нарушаемое лишь шарканьем щетки по шкуре Конфетки. Наконец Леви сказал:

– А расскажи мне про твою тетю.

– Зачем?

– Просто интересно.

Никки посмотрела на него с подозрением, но его лицо было совершенно безмятежным.

– Да я ее и не знаю почти. Она намного старше моей матери, и та говорила, что Эмили, всегда ею командовала.

– Ну, мой братец про меня говорит то же самое, – хмыкнул Леви. – Он, конечно, не слушается, но я все же пытаюсь, – Леви подобрал соломинку и принялся ее жевать. – Вот как вы с Питером.

Смеркалось, но Леви разглядел, что Никки улыбнулась.

– Наверно. Но все же мать очень страдала от этого.

– А что ты еще знаешь о своей тете?

– Почти ничего. Она много ухаживает за больными. Никогда не была замужем, но у нее есть дочь.

– Да-а?

– Ну, вообще-то на самом деле Лиана не дочь тете Эмили. Ее настоящая мать умерла родами. – Никки задумчиво гладила Конфетку по шее. – Тетя Эмили была повитухой, а новорожденную взять никто не хотел, потому что она наполовину китаянка. Вот тетя Эмили и взяла ее себе. Матушка говорила, что это ужасно. Только не понимаю почему.

– А может, твоя тетя просто меньше считалась с предрассудками? – сказал Леви.

Никки удивленно подняла на него глаза. Ей это никогда не приходило в голову.

Леви перестал жевать соломинку и некоторое время разглядывал ее.

– А отчего умерла твоя мать? – спросил он наконец.

– Да она жива. По крайней мере я не думаю, что она умерла. Она сбежала с шулером.

Леви изумленно вскинул брови.

– Прости, пожалуйста. Я понятия не имел…

– Да ну, ерунда! Я рада, что ее здесь нет.

– Не скучаешь по ней?

– Нет. С тех пор как маменька смылась, стало куда лучше. Она Питера обижала. Обзывала глухарем, даже в доме жить не разрешала. Вот папа и сделал пристройку – специально для Питера.

– Похоже, твоя мать не очень-то разбиралась в людях. Уж насчет Питера-то она точно ошибалась.

Леви говорил, а сам внимательно следил за выражением лица Никки.

– Ты хочешь сказать, что она и насчет тети Эмили тоже ошибалась?

– Очень даже возможно.

Лицо Никки менялось по мере того, как она обдумывала разговор. Леви задумчиво смотрел на нее. Да, это не просто хорошенькая мордашка. Лицо Никки было необыкновенно выразительным и переменчивым.

На востоке поднялась луна и посеребрила черные локоны Никки – теперь девушка казалась существом неземной красоты. У Леви перехватило дыхание. Он едва не застонал вслух. Не хватало еще в нее влюбиться! Пять долгих лет прошло с тех пор, как нежная страсть затуманила ему глаза и обманула его. Нет, это все волшебный лунный свет. А охватившее его чувство – не что иное, как самая пошлая похоть, он слишком долго воздерживался от близости.

– Ты прав, – решительно кивнула Никки.

– Что? – на миг ему показалось, что она расслышала его мысли.

Никки положила щетку и улыбнулась ему.

– Глупо верить на слово моей матушке. Я, конечно, не собираюсь встречать тетю Эмили с распростертыми объятиями, – предупредила Никки, – но я посмотрю, какая она.

Никки отвязала повод и вывела Конфетку на улицу, в загон.

Леви как раз достал из кладовки свое седло и положил его на козлы, когда Никки вернулась в сарай.

– Надо приготовить для тети Эмили кладовку рядом с комнатой Питера. Как ты думаешь, она не могла бы помочь папе?

– Может, и могла бы.

– Она ведь, наверно, сто раз имела дело с такими больными… – Никки умолкла, увидев седло. – Ты куда-то едешь?

– Я думаю, мне можно съездить в город сегодня ночью?

– А… – Ее лицо помрачнело. – А зачем?

Леви взял свою уздечку.

– Мало ли какие дела могут быть у человека в городе?

– А… а к завтраку вернешься?

Его зубы блеснули в полумраке.

– Что же может удержать меня от твоих оладьев!

Она остановилась в дверях и долго-долго смотрела ему в лицо, словно хотела запомнить навсегда.

– Леви…

– Да?

– Спасибо за все, что ты сделал для нас.

Он обернулся, удивленный ее серьезным тоном. Выражение лица Никки говорило больше, чем слова. Она думала, что он покидает их.

– Я завтра вернусь, Никки. Я не собираюсь уехать, не попрощавшись.

– Я… Спокойной ночи.

Она побежала через двор к дому. Леви вышел на порог и проводил ее взглядом.

– Спокойной ночи, Никки, – тихо шепнул он.

7

По дороге в город Леви не переставал бороться с собой. Он не забыл ни своего несчастья, ни клятвы, что больше не позволит любви ослепить себя. Синтия Мэсон – один звук этого имени заставлял его стискивать зубы от! боли и ярости. Она была прекрасной и утонченной. И была совершенно не похожа ни на одну из его прежних знакомых.

Брат пытался предупредить его, но Леви и слушать не хотел; даже тогда, когда Коул сказал ему, что Синтия флиртует со всеми подряд. Она убедила Леви, что любит только его, и Леви поверил. Когда он предложил ей руку и сердце, она ответила нежной улыбкой и страстным поцелуем, а через два дня исчезла.

Ходили слухи, что она сбежала с другим, но разбитое сердце Леви отказывалось верить в это. А потом из Сан-Франциско пришла телеграмма, что Синтию похитили, и Леви поверил каждому слову. Он помчался в Сан-Франциско, твердо решив вырвать Синтию из лап чудовища, что держит ее в плену.

А в Сан-Франциско Леви узнал, что все это – хитрый трюк, с помощью которого Синтия со своим любовником выманили у доверчивых простаков немало денег в качестве «выкупа». Первый раз в жизни Леви был разъярен настолько, что действительно мог совершить убийство. Но вместо этого он забрел в первый попавшийся кабак и напился до потери сознания. А на следующее утро он очнулся на пути в Китай.

Вдали показались огни города. Леви вздохнул. Быть может, он даже обязан Синтии. Гнев и ярость сделали его достаточно стойким, чтобы вынести тяготы моряцкой жизни. Если бы не она, он не повидал бы мир и никогда не узнал, как болит разбитое сердце.

Но пережить эту боль во второй раз? И к тому же глупо влюбляться в девушку, которая настолько моложе его. Да и не стоит об этом думать. Бутылка виски и сговорчивая девка из салуна – и вся эта «любовь» к Никки развеется как дым.

Ноувуд – городок небольшой, но салун был почти полон. В зале стоял гвалт, и когда Леви подошел к стойке и спросил бутылку виски, никто не обратил на него ни малейшего внимания. Огненное пойло обожгло ему глотку. Леви поморщился. Хорошо! Чем дряннее виски, тем быстрее исчезнет неприятный привкус, который всегда появлялся у него во рту, когда он думал о Синтии.

Он выпил три рюмки и наливал себе четвертую, когда его вывел из задумчивости вкрадчивый голосок за плечом:

– Привет, ковбой! Посидим вместе?

Ему повезло: она была молода и недурна собой, профессия еще не успела ее изуродовать. Волосы медно-рыжие – тоже хорошо: не будет напоминать ни о блондинке Синтии, ни о черненькой Никкн. Как раз годится, чтобы заставить забыть об обеих женщинах, что не выходят у него из головы. Леви приветствовал ее ленивой улыбкой.

– Именно тебя мне и не хватало. Заказать тебе выпивку?

– Зачем? – Она выразительно глянула на бутылку. – Ты что, собираешься выпить все это один?

– Ну, такое пойло не для женщин! – расхохотался Леви. – Может, тебе чего послабее?

– Ну да, Сэм принесет мне подкрашенной воды, а тебя заставит платить как за виски. Тебе ж дешевле обойдется, если я буду пить из твоей.

Леви крикнул, чтоб принесли еще одну рюмку, и улыбнулся своей соседке.

– Меня зовут Леви Кентрелл. А тебя?

Она удивилась. Давно никто не спрашивал, как ее зовут – по крайней мере в трезвом виде.

– Зовут меня Салли-Пышка.

– Это твое настоящее имя?

– Другого нет. – Пожала плечами Салли-Пышка.

– Ну что ж, Салли-Пышка, время еще детское, и нам надо прикончить эту бутылку.

Салли-Пышка оказалась удивительно приятной соседкой, и чем больше Леви пил, тем сильнее она ему нравилась. Он даже не рассчитывал на такое, когда ехал в салун. Но все же старался оттянуть неизбежную развязку. Они оба знали, чем это кончится, но Леви почему-то все не мог выкинуть из головы фиалковые глаза и черные кудри.

– Что же ты не пьешь? – Леви кивнул на нетронутую рюмку, стоявшую на стойке.

– Да я вообще мало пью, – усмехнулась она. – Тем более виски. Обычно Сэм злится на меня за это, но сейчас ты пьешь за двоих.

Салли-Пышка смотрела, как Леви опрокидывает рюмку за рюмкой. Обычно она не задумывалась о посетителях салуна, но этот был не такой, как все. Искренний смех, блестящие серо-голубые глаза – он начинал ей нравиться.

– Не действует, да?

– Что не действует? – он тупо уставился на нее.

– Виски. Мужчин, которые приходят сюда, чтобы забыться, видно сразу. А на тебя выпивка не действует.

– Почем ты знаешь?

– Кабы виски сделало свое дело, мы бы давно уже были наверху.

– Да? Тогда пойдем.

– Ну, если хочешь… – Салли посмотрела на него почти печально. – Только, по-моему, тебе на самом деле не хочется.

– Это верно. – Он помолчал, потом вздохнул. – Извини.

Леви полез в карман, достал три долларовые монеты.

– Вот возьми. За то, что зря потратила время.

– Нет, – она мягко отодвинула его руку с деньгами. – Приятно было просто посидеть и поболтать. Хорошо, когда с тобой обращаются как с человеком, а не как с… – Она не закончила, но и без того все было ясно. – Салли-Пышка вдруг встала и слегка коснулась его щеки. – Надеюсь, она понимает, какое счастье ей привалило.

– Кто – «она»?

– Та, кого ты пытаешься забыть.

Она похлопала его по руке и ушла, а Леви остался сидеть, задумчиво глядя в рюмку.

Что случилось? Он приехал в город, чтобы найти женщину, с которой можно утолить желание: дело проще пареной репы. Ни тебе угрызений совести, ни чувства вины. Салли-Пышка – как раз то, что надо. Так почему же ему не захотелось переспать с ней? Он выпил, налил еще. Может, это просто случайно, оттого, что Никки так славно попрощалась с ним? А может, это из-за Синтии. Она не раз мешала ему быть мужчиной.

– А я говорю, Чендлер все время телят ворует.

Эти слова вывели Леви из раздумий. Он и не заметил, как к стойке подошли два ковбоя. Он совсем не удивился, увидев футах в десяти Малыша. Рядом с ним стоял еще один, тоже вроде знакомый. Ах да, это тот, что пристал к Никки тогда у входа в лавку, вместе с Малышом и Баком.

– Ну да, Хлыст, ты, похоже, прав. Только у него-то кишка тонка, он на это дело дочку и глухаря посылает.

Эти двое явно нарывались на драку, и Леви был не в том настроении, чтобы увиливать от такого развлечения. На самом деле, быть может, именно это ему и требуется. Испытанный днем гнев все еще тлел в нем. Сорвать его на этой парочке не помешает.

– Простите, вы что-то сказали? – спросил он, слегка развернувшись и облокотившись на стойку.

– С такими вонючими землеройками, как ты, я не разговариваю, – фыркнул Малыш.

– Вот-вот, помалкивай. В первый раз слышу, как ты сказал что-то умное. А то как рот откроешь, сразу нарываешься на неприятности.

И Леви снова повернулся к своей бутылке.

– Слышь, Малыш, а он, кажись, струсил, – сказал второй, слегка повысив голос. – Знает, что мы его так не оставим после того, что он сделал с Баком.

Малыш кивнул.

– Ага, точно. Бедняга Бак никого не трогал, делал свое дело, а тут эти как налетят! Небось теперь неделю не встанет – так его измордовали. – Он прищурился. – Ага, теперь небось не такой храбрый, без своего дружка-глухаря!

Леви поболтал виски в рюмке.

– Я не боюсь людей, которые ничего не могут, кроме как над детьми издеваться.

– Ага, жалко, ты не вовремя явился. Уж мы бы с Баком развлеклись с той девчонкой. – Малыш гнусно ухмыльнулся. – После того как с ней переспали вы с глухарем, она бы небось обрадовалась настоящим мужикам!

Не успел Малыш договорить, как уже болтался в воздухе на уровне лица Леви.

– Слушай, если тебе приспичило драться, давай драться, а девушку не трогай, а не то, клянусь Богом, я тебя так отделаю, пожалеешь, что на свет родился!

И Леви так отшвырнул Малыша, что тот впечатался в стойку. А сам развернулся и зашагал к выходу.

– Пошли на улицу! – бросил он через плечо.

Он как раз перешагнул порог, когда чей-то тихий возглас предупредил его об опасности. Леви мгновенно пригнулся, обернулся и двинул Хлыста плечом в живот. Бутылка выпала из руки Хлыста и разбилась об пол почти в тот же миг, как Леви с размаху врезал ему в челюсть. Хлыст отлетел на Малыша, и оба рухнули на пол. Но тут же яростно взревели и вскочили на ноги.

Схватка была недолгой, но толпа, что высыпала из салунаполюбоваться ею, осталась довольна. Поначалу казалось, что перевес на стороне двух ковбоев с ранчо Лоувелла, но скоро положение изменилось. Этот верзила был на удивление подвижен и к тому же дрался с умом в отличие от своих противников.

Наконец-то Леви мог выплеснуть гнев и обиду, кипевшие в душе! Когда товарищ Малыша без памяти упал наземь, Леви был почти разочарован.

Он потряс головой, чтобы прийти в себя, и прислонился к стене салуна. И туг перед ним появилась Салли-Пышка. Зеваки вернулись обратно в салун, а Салли приблизилась к нему.

– Глупо было поворачиваться спиной к этой парочке, – заметила она, стираякровь с его разбитой губы.

– Спасибо, что предупредила.

– Дай-ка я тебя умою, пока ты не залил кровью весь Сэмов салун. Это может отпугнуть клиентов.

Леви даже не заметил, какими восхищенными взглядами провожали его завсегдатаи салуна. Салли провела его в маленькую комнатку позади общего зала. Она как раз кончала смывать кровь с лица Леви, когда распахнулась дверь и ввалился хозяин салуна. Вид у него был весьма недовольный.

– Ты что делаешь? – рявкнул он. – Здесь тебе что, больница?

Салли-Пышка даже головы не подняла.

– Значит, больница, если я так решила.

Салли отодвинула миску с покрасневшей водой, спокойно открыла бутылку с йодом и взглянула в лицо рассерженному буфетчику:

– А я думала, ты ему спасибо скажешь.

– Это за что? – недоверчиво поинтересовался тот.

– Ну, знаешь ли, он ведь мог бы и весь салун разнести.

И она занялась ссадиной под глазом у Леви.

– А я что, виноват, что он в драку ввязался? – пробубнил Сэм. – И я тебе не за то плачу, чтоб ты со всякими бродягами нянчилась. Там посетители ждут.

– Да не беспокойся, я уже все.

– Вот и хорошо, – проворчал он, собираясь уходить. – А то с ним Лоувелл хочет поговорить.

И захлопнул за собой дверь.

– Ничего себе! – вскинула брови Салли-Пышка. – Надо же, сам Лоувелл хочет поговорить!

– А кто это? – поинтересовался Леви, сделав вид, что слышит это имя впервые.

Интересно, что скажет об этом «коровьем бароне» Салли-Пышка?

– Герман Лоувелл? – Салли-Пышка принялась смазывать йодом разбитые костяшки пальцев Леви, – Ну, это почти что самый богатый человек в наших краях. И почти все пляшут под его дудку. Связываться с ним опасно.