Текст книги "Убить Рыбку Джонса"

Автор книги: Каро Кинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

3
Особенный

Холодок страха пробежал по спине Рыбки, и он поспешно перевел взгляд на людей, обступивших его маму. Он не смотрел на демона в открытую, но продолжал осторожно наблюдать за ним краем глаза. Существо сидело у всех на виду, будучи уверено, что обычные люди его не видят.

Рыбка не знал, почему он был другой. Он всегда был таким и пришел к выводу, что он принадлежит к числу тех несчастных, кого судьба наделила даром родиться с экстраординарным зрением. Рыбка не видел для этого никаких причин. Вернее сказать, пока что ему не удалось придумать ни одну вразумительную причину.

За исключением Элис и Джеда, двух друзей, которым он полностью доверял, Рыбка никогда не говорил никому о своем даре, даже маме. Он понимал, как сложно ей будет поверить в такое. Она начнет волноваться, поведет его к врачу, и ничего хорошего из этого не выйдет.

Чтобы демон не догадался о его способностях, Рыбка попытался притвориться, что на тумбе никого нет. Мальчик надеялся, что он скоро уйдет, но у него было дурное предчувствие, что этого не случится, что демон имеет какое-то отношение к разрушению дома.

Рыбка не мог разглядеть подробностей, существо было почти с него ростом и издалека походило на костлявую кошку. Рыжая лоснящаяся шкура придавала ему еще более жуткий вид. Демон поднял голову и осмотрел группу людей, столпившихся неподалеку от него. Опасаясь, что существо могло заметить его интерес, мальчик принялся разглядывать обломки вокруг. Немого погодя он отважился бросить еще один быстрый взгляд в сторону демона. Удивительно, но он писал что-то в блокноте.

Ни о чем не подозревая, Гримшо перелистнул страницу и добавил к записям о Джоне Фигге: «Крайне подавлен унижением». Затем поставил галочку напротив слова «Работа». Вернувшись к странице Сьюзан Джонс, Гримшо вновь почувствовал согревающее чувство гордости. Симметрия, иначе не назовешь. На ее страничке он поставил жирную галку напротив слова «Дом». Никаких заметок еще не было. Он надеялся написать что-нибудь вроде: «Крика и истерика сменились полным отчаянием, потребовалось вызвать „скорую помощь“». Демон сидел с карандашом наготове, методично закручивая и раскручивая хвост, и подмечал каждую деталь в поведении Страдальцев.

Сьюзан Джонс нервно вздохнула, выпрямилась и в упор посмотрела на Джона Фигга.

– Мне жаль, что у вас такой ужасный день был, – сказала она с легкой дрожью в голосе, – но дело в том, что вы сейчас совершили страшную ошибку.

Гримшо дернул ушами, удивление нарисовалось на его уродливой морде. Он перевел взгляд от миссис Джонс к блокноту, затем опять уставился на женщину. Его традиционные заметки тут не подходили. Наконец, поборов внутренние сомнения, он написал: «Сохраняет чувство собственного достоинства перед лицом несчастья». Перечитав написанное, демон удовлетворенно кивнул. Формулировка была точная и вдобавок вносила приятное разнообразие. Лампвик будет недоволен, но Гримшо считал, что в его деле нужно быть честным.

К этому времени лицо Джона приобрело цвет старых кухонных тряпок. Лишенный дара речи, он молча кивал.

– Мы, конечно, свяжемся с вашей компанией, – продолжала Сьюзан. – Тем временем, полагаю, я не могу войти… слово «внутрь» тут не совсем подходит, все же… – Ее голос ослаб, она сделала над собой усилие и продолжила: – Я хочу сказать, еще можно что-то спасти… в уцелевшей части дома?

Рыбка выпрямился над обломками и посмотрел на маму. Она заметила его взгляд и вздохнула, когда тот коротко мотнул головой.

Джон был в агонии:

– М-м… Понимаете…

– Полагаю, слишком опасно туда идти. Даже если и можно что-то спасти.

Джон молча кивнул, хотя Сьюзан обращалась по большей части к сыну.

– Я так и думала. Что ж, тогда нам придется обойтись и так.

Толпа роптала. Некоторые зрители потихоньку расходились, пряча виноватые взгляды. С большим старанием Гримшо вывел: «Держится БЛАГОРОДНО». Он написал «благородно» заглавными буквами, потому что ему нравились заглавные буквы. Ему казалось, что они придают стиль.

– Куда вы пойдете? – спросил Рей.

Сьюзан выпрямилась.

– К моей сестре, – сказала она, – поживем у Марши.

Пораженный, Гримшо дописал: «и с МУЖЕСТВОМ» и подчеркнул. Он не привык к такому поведению Страдальцев. Не говоря о том, что Гримшо уже повстречался с Маршей и решил, что Джонсов не ждет ничего хорошего. То есть пока Гримшо их не убьет.

К этому времени толпа рассосалась, осталась парочка бесчувственных любителей чужих бед, способных без зазрения совести влезть в чужую жизнь, лишь бы посмотреть на хорошую трагедию. Джон говорил по телефону с офисом, разговор явно затягивался, и Рей уговаривал Сьюзан перевести у него дух прежде, чем она поедет к сестре.

Сьюзан помотала головой:

– Спасибо, Рей, но мы лучше сразу поедем к Марше.

Пока они говорили. Рыбка в последний раз осмотрел руины. На этот раз что-то привлекло его взгляд, что-то яркое, чего он не замечал раньше, выделялось среди обломков. Он понять не мог, как не заметил предмет раньше, он торчал наружу под самым его носом.

Мальчик наклонился и поднял его. Это была его любимая книга, та, в которой говорилось о девочке, лишившейся своей прежней жизни. За исключением грязи и помятой обложки, книга была в хорошем состоянии. Он сунул ее в задний карман брюк. Затем он посмотрел на руины своего дома и, ощущая какую-то пустоту в груди, мысленно попрощался с прошлым. Без предупреждения закончилась целая глава в его жизни. Это значило, что начинается новая глава. Рыбка подозревал, что она будет не самой размеренной.

Совершив ритуал прощания, мальчик поспешил к маме.

– Тогда я вас отвезу хотя бы – предложил Рей. – Тебе незачем после такого шока думать о транспорте.

Сьюзан стояла в нерешительности. Рыбка выступил вперед и, посмотрев Рею в глаза, решительно кивнул. Это был идеальный вариант. Их гараж и съезд на дорогу преграждали груды кирпича, Сьюзан еще не полностью оправилась от шока, а поездка к Марше общественным транспортом включала электричку. Рыбке это совсем не подходило, потому что тогда пришлось бы сталкиваться с шепотами, которые любили темноту и предпочитали обитать на чердаках, в подвалах, линиях телефонной связи и железнодорожных туннелях. Шепоты – эха того, что люди зарывали глубоко в себе, самые темные стороны подсознания, – вещи, в которых человек скорее умрет, чем признается самому себе, не говоря уже об окружающих. Раз в головах владельцев им места не было, шепотам приходилось искать прибежище на стороне. Сегодня Рыбке точно не хотелось иметь с ними дело.

Сьюзан поняла намерения сына.

– Спасибо тебе, Рей, – сказала она благодарно, ее голос дрожал.

Рыбка сдавил мамину руку, и она пожала его руку в ответ и слабо, но обнадеживающе улыбнулась. От Рыбки не укрылась тревога в ее глазах, они потемнели и стали темно-серого цвета, как бывало, когда она грустила. Мальчик твердо посмотрел ей в глаза. Улыбка Сьюзан стала шире, и, самое главное, ее глаза посветлели.

– Ты прав, – сказала она. – Все будет хорошо!

К этому времени Рей уже выехал из гаража и стоял наготове. Сьюзан села вперед, а Рыбка забрался на заднее сиденье. Было странное ощущение, как будто они отправляются в дальнее путешествие, но забыли взять с собой багаж. Когда они отдалялись от дома, Рыбка обернулся и посмотрел в заднее окно машины. Он подумал, что всякий решил бы, что он хочет в последний раз взглянуть на свой дом, но Рыбка смотрел не на него. Он смотрел на почтовую тумбу.

Демон, сидевший на ней все это время, исчез.

4
Овца сверху

Едва Сьюзан позвонила в звонок у дверей огромного и очень дорогого дома Марши, как дверь распахнулась и показалась ее сестра. Она была одета в черное с головы до ног.

– Ах, Сьюзан! Как хорошо, что ты приехала! День был просто ужасный!

Сьюзан была в замешательстве.

– А… Да, ты права, вообще-то.

Рыбка почувствовал озноб, хотя холодно не было. С тетей было что-то не так. От нее исходило свечение. Настоящий свет. Она не просто светилась от переполнявших ее чувств или что-то в этом духе, она буквально излучала свет. С холодком в сердце Рыбка гадал, что это могло значить. Судя по тому, что он видел раньше (вещи, которые обычные люди видеть не могли), дети, недавно полюбившие и по-настоящему невинные, были озарены золотым свечением, но свет, исходивший от Марши, был бледнее и серебристого оттенка. Он уже видел людей с таким свечением, каких-то прохожих, людей в магазине, но никого, кого бы он достаточно хорошо знал, чтобы выяснить, почему они светятся.

– Заходи, дорогая сестра, – вздохнула Марша.

Как только они переступили порог, она обняла Сьюзан. Рыбка подумал, что уместнее было бы описать эту сцену в духе старомодных любовных романов, например: «Она прижала Сьюзан к груди» или что-то в этом роде. Марша постоянно читала любовные романы. По правде говоря, чаще всего она пребывала в заблуждении, что ее жизнь – это тоже любовный роман.

Отпустив наконец Сьюзан, Марша обратила свой взор на Рыбку. После минутного колебания она сложила губы в трубочку и, не делая шага навстречу, осторожно поцеловала племянника. Мальчик ее не винил. Однажды, когда Рыбка был совсем маленький, он укусил Маршу, когда та сжала его в своих объятиях, потому что ему не понравилась удушающая приторность ее духов. С тех самых пор Марша предпочитала держать дистанцию. На этот раз Рыбка только улыбнулся. Марша озадаченно посмотрела на него.

– Дорогое дитя, – пробормотала она.

– Как ты узнала? – спросила Сьюзан, снимая пальто и вешая его на перила лестницы.

– Это я тебя хотела спросить! Наверное, какая-то сестринская телепатия! Как замечательно! Но мы ведь всегда были так близки.

– Мы последний раз разговаривали месяц назад и видимся только на Рождество и дни рождения…

– Ох, дорогая, не нуди. Сестринская телепатия не строится на каких-то визитах!

Рыбка мягко подтолкнул маму вперед, в направлении гостиной. Ждать приглашения от Марши – это все равно что ждать, пока горы постареют и осыплются.

У Марши была красивая гостиная. Она была выполнена в светло-желтой палитре, от которой у Рыбки мурашки бежали по коже, потому что любое пятнышко грязи вызывало здесь неприятные ассоциации. Пока они были в пути, облака сгустились и успел пройти короткий, но сильный дождик. Рыбка надеялся, что не успел наступить в лужу, пока шел от машины до двери.

– Ковер не испачкайте, дорогуши, – сказала Марша, как будто они могли не ступать по нему.

– Все же, что именно случилось? – потребовала Сьюзан.

Рыбка направил ее к дивану. Она опустилась на него, и мальчик уселся рядом, немого успокоенный. Как только мама села, ее голос понизился и приобрел свою обычную мягкость.

– Марша, скажи, с тобой что-то случилось?

Лицо Марши дергалось в конвульсиях, голос не слушался ее.

Рыбка смотрел на нее и чувствовал, как его охватывает страх. Сейчас он узнает, почему люди так светятся, и он уже догадывался, что это что-то плохое. Он подался вперед, уставившись на нее, и ждал.

Марша провела рукой по лбу.

– Случилось самое страшное! Мой дорогой Реджинальд умер!

Когда она произнесла эти слова, бледно-голубые глаза Марши затуманились, на ее лице отразились шок и боль потери. Пока она говорила, свечение вокруг нее усилилось, и внезапно Рыбка все понял. Все эти люди, озаренные серебристым светом, которых он видел, потеряли кого-то из близких.

Затем глаза Марши увлажнились, она промокнула их кружевным платком, но только в уголках глаз, и это не дало никакого эффекта. Слезы грациозно текли по ее пухлым щекам.

Сьюзан ошеломленно смотрела на сестру:

– Редж умер! Ох, Марша! – Ее голубые глаза тоже наполнились слезами, да так, что покраснели веки, а из носа потекло.

Рыбка медленно вдохнул, он был охвачен страхом и скорбью. Реджинальд Пауэр был одним из немногих, с кем Рыбка чувствовал себя непринужденно, с кем можно было дружески помолчать и не ждать ненужных разговоров. Но сейчас нельзя было раскисать. У Рыбки было дурное предчувствие, что что-то происходит, что-то скрывается за этой трагедией. Он нервно озирался по сторонам, неосознанно ища демона. Никаких очевидных причин тому, что демон имел отношение к смерти Реджа и сносу их дома, не было, но Рыбка был уверен, что он причастен к этим событиям. Он вздрогнул, вспомнив о бедах, которые недавно приключились с их знакомыми. Например, смерть священника их прихода.

– Это произошло сегодня утром, – продолжила Марша. Она странно моргнула и отвела взгляд. – Как гром среди ясного неба. Страшно подумать, как одна секунда может навсегда изменить всю твою жизнь!

– Но что?..

– Я хотела тебе сразу же позвонить, дорогая, но я просто рассудок потеряла! Плакала, не могла остановиться! А потом я немного успокоилась и все звонила тебе и звонила, но ответа не было… – Она с укоризной посмотрела на Сьюзан.

– Прости, нас дома не было, да и все равно его сносили… – Сьюзан высушила глаза салфеткой и заплаканно улыбнулась Марше.

– Так что, я тут ждала одна-одинешенька и думать не могла, что ты почувствуешь мою боль и приедешь! – Марша в исступлении сжала руки.

Сьюзан содрогнулась.

– Послушай, Марша, я хочу помочь тебе и очень рада, что мы приехали, но у меня не было никакого предчувствия. Мы приехали, потому что по ошибке снесли наш дом и нам негде жить.

Марша непонимающе посмотрела на сестру.

– Нам придется пожить у тебя, – решительно произнесла Сьюзан.

– Ох, дорогая! Это так благородно! Мне определенно не повредит компания, если, конечно, вы готовы мириться с несчастной рыдающей вдовой.

Сьюзан глубоко вздохнула.

– Что ж, тогда договорились, – сказала она успокаивающе. – Может, что-нибудь выпьем, ты наверняка за весь день ничего не съела. Рыбка с радостью заварит чай. – Она посмотрела на сына с улыбкой.

Рыбка тут же вскочил и направился в кухню. За какую-то минуту он вскипятил воду в чайнике, достал молоко из холодильника, нашел чашки и вернулся в гостиную с подносом в тот самый момент, когда Сьюзан сказала:

– Марша, ты ведь нам так и не рассказала, как Редж… что с Реджем случилось.

– Это был такой шок! Вот он здоровый и счастливый идет на соседнюю улицу купить газету, а через секунду он уже мертв! Вот так вот!

Опустив поднос рядом с мамой, Рыбка изучающе посмотрел на Маршу, его светло-карие глаза подмечали все детали. Марша снова моргнула и отвела взгляд. Мальчика осенило, что она не хотела рассказывать, как умер ее муж.

– Почему это мальчик на меня уставился? – внезапно спросила Марша. За жалобным тоном послышались резкие нотки.

– Рыбка, ты же знаешь, людей это расстраивает, – сказала Сьюзан, разливая чай и не поднимая головы.

Рыбка вздохнул и сосредоточился на подливании молока в чашки. Он разливал молоко прямо из бутылки, поленившись перелить его сначала в кувшин, это явно не понравилось его тете, которая поджала губы и недовольно на него посмотрела.

– Этому мальчику нужна помощь, – сказала Марша.

Чудно, но люди часто говорили о Рыбке так, как будто его не было рядом. Он не возражал, предпочитая, чтобы его не замечали.

– Он в порядке, – парировала Сьюзан.

– Он для своего возраста слишком маленький. И чего вы его Рыбкой зовете?

– Послушай, он умный, здоровый мальчик, и если он предпочитает не говорить без надобности, то я не вижу поводов для волнений, понятно? – произнесла Сьюзан озабоченно.

– Ладно, дорогая! – пожала плечами Марша.

– В школе он успевает, у него есть несколько хороших друзей…

Рыбка кивнул. Это была правда, у него был Джед, который любил яркие цвета и не расставался с любимой красной курткой, и Элис, она хотела стать репортером новостей. Они говорили в его присутствии и с ним тоже, хоть он и не отвечал, и были этим вполне довольны. А то, что Джед звезд с неба не хватал, а мама Элис все время забывала постирать ее одежду, к делу не относилось. Они вместе помогали Джеду с уроками, и Элис, как правило, не забывала помыться, так что пахла она не так уж плохо. А если и забывала, Рыбка ей напоминал, он не любил, когда демоны грязи висели, запутавшись в ее волосах, или взгромождались ей на плечи и пялились на него своими глазищами илистого цвета. Так как Элис знала, что именно в таких случаях видит Рыбка, она сразу же шла домой и принимала душ. Обычно она удалялась при этом с видом человека, которого слегка мутит.

Марша фыркнула, выражая несогласие, но ничего не сказала.

– Теперь, – продолжала Сьюзан, – так как мы даже свои вещи спасти не можем, нам понадобится какая-то одежда, зубные щетки, все в этом роде…

– Что же вам помешало вещи собрать, дорогая?

Хотя Рыбка редко им пользовался, но сегодняшний день был исключением, и мальчик посмотрел на Маршу своим особенным взглядом. Он поверить не мог, какая она бестолковая, даже принимая во внимание смерть мужа. Взгляд Рыбки подействовал: Марша вздрогнула.

Сьюзан поморщилась:

– Я же тебе объяснила. Наш дом снесли…

Впервые за день Марша покинула свой воображаемый мир и услышала, что ей говорила Сьюзан. В то же мгновение вернулась прежняя Марша, которая скрывалась под всеми этими оборками, Марша, которая знала, как заботиться о своей младшей сестре.

– Господи Иисусе, Сью! Это как же?

– Они адресом ошиблись, представь себе. – На мгновение голос Сьюзан задрожал.

– Подай на них в суд, – жестко сказала Марша, – у меня хороший адвокат. Можете жить здесь сколько хотите. – Она послушно посмотрела на Рыбку. Он улыбнулся в надежде утешить ее. Должно быть, это сработало, потому что она едва заметно улыбнулась в ответ.

– Спасибо, Марша. Мы обе многое пережили сегодня. – Сьюзан печально улыбнулась. – Но то, через что ты прошла, просто ужасно. – Она нежно дотронулась до руки Рыбки, мальчик понимал, что она была бы рада потерять только дом, а не близкого человека. – Но ты ведь так и не рассказала, что произошло.

В этот раз Марша не стала отводить взгляд. Она замолчала и уставилась в чашку, ее лицо медленно наливалось румянцем.

– На него овца упала, – наконец произнесла она.

– Прости?

– Овца. Упала на него. – Несколько секунд она боролась с эмоциями и наконец выпалила: – Это все так… так… НЕЛЕПО! – Теперь, когда они знали правду, Марше не терпелось выговориться, слова вылетали прежде, чем она успевала подумать. – Он пошел за газетой, как всегда по утрам делает, а они там посреди проспекта дом строят с дорогими апартаментами, там в лесах все. И Редж, наверное, срезал путь и прямо через стройку пошел. А кто-то, как выяснилось, ворота в выгоне не запер, одна овца-то и выбежала и каким-то образом забралась на эту платформу, и ее вместе с ней и подняли! Ну и она запаниковала, конечно, попыталась слезть вниз и… свалилась.

Все молчали. Цвет лица Марши от красного перешел в мертвенно-бледный, она сидела выпрямившись, сложив свои пухлые руки в кольцах на коленях.

– Я… мне… так жаль!

– Упала с высоты нескольких этажей. Реджа сразу убило. Овца тоже, конечно, погибла.

– Конечно, – слабо прошептала Сьюзан.

Опять воцарилось молчание.

Рыбка сел рядом с тетей и сжал ее руку в своей. К этому времени сияние вокруг нее усилилось.

– Спасибо, дорогой, – сказала она и залилась слезами.

* * *

Вечером, когда Рыбка был один в своей спальне – у Марши было несколько свободных, – он осторожно осмотрелся в поисках демона, но так, чтобы тот ничего не заподозрил, если бы и впрямь оказался в комнате.

В поисках какой-нибудь пижамы Реджа Рыбка заглянул в шкаф и заодно обнюхал каждую полку. Закрывая окно, он проверил, нет ли кого за занавесками. Потом он уронил часы и нагнулся, чтобы поднять их, а заодно глянул под кровать и как бы невзначай посмотрел, не прячется ли демон там.

Он там не прятался, к облегчению мальчика.

Теперь можно было ложиться спать. Рыбка забрался на кровать, с опаской выключил свет и уставился в сумраке в потолок. В комнате было не совсем темно, потому что Рыбка никогда не занавешивал шторы, чтобы внутрь проникал свет и не собирались шепоты. Хотя сегодня его беспокоили не они.

Пока демона не было видно, но Рыбка не сомневался, что он еще объявится. Он размышлял, видел ли демон, как овца оступилась и свалилась со строительных лесов и погубила его дядю. Если это существо приносило с собой беду, где оно было сейчас, не страдал ли из-за него еще какой-нибудь бедняга, пока оно наблюдало и делало заметки?

5
Тот, кто помог

– Овца! – возмущался Лампвик. – Овца!

Было раннее утро следующего дня. Гримшо только что закончил докладывать о своих достижениях. Лампвик всегда требовал подробный отчет обо всем, вплоть до выражений лиц участников и точной передачи звуковых эффектов.

– Так все и было, нравится вам это или нет, – раздраженно ворчал Гримшо, мотая хвостом.

Лампвик фыркнул:

– Уроки, что ли, бери у этого друга твоего. Тин или как там его?

– Тан, – пробормотал Гримшо. – Он Тан. Вы специально всегда путаете!

– Я говорю, – Лампвик отмахнулся от замечания демона и продолжал, – это он забирал жизни Страдальцев, вырывая их бьющиеся сердца? Уж такой демон не стал бы прибегать к помощи сельскохозяйственного животного, чтобы кого-нибудь убить!

Гримшо пришлось согласиться. Среди демонов проклятий ходила легенда, что последнюю жертву Тана нашли вжатой в стену с выражением такого ужаса на лице, что никто не решался посмотреть ему в глаза из страха, что его мученический взгляд будет потом сниться по ночам.

– Другой еще есть, с головой, как у собаки, который своих жертв таким ужасным пыткам подвергает…

– …шакал он, Ханутом звать… – пробубнил Гримшо.

– …прямо наизнанку их выворачивает!

– Они – другое дело, – огрызнулся Гримшо, выпуская когти.

Лампвик отвернулся от него и неловко зашагал по склепу, сложив руки за спиной, полы его ветхой мантии колыхались от движения. Он был мертв уже так долго, что почти утратил чувствительность в ногах.

– Они – Демоны первого класса, – продолжал Гримшо, надеясь, что Лампвик споткнется и упадет. Он не мог без смеха смотреть, как его Создатель барахтается на полу, все равно что жук, упавший лапками кверху. – Ханут был создан могущественной египетской царицей, ей целая династия помогала. А Создатель Тана – настоящий маг, реальный! К тому же древнего и благородного рода. А я? Я всего лишь третьесортный демон, созданный фальшивым магом, в котором знатности не больше, чем в кочане капусты! – Он сердито смотрел на Лампвика, дошедшего до дальней стены склепа. – И если вы больше чем за век полужизни не заметили, сообщаю, что существуют Правила, которые запрещают демонам третьего класса являться своим Страдальцам, не говоря уже о том, чтобы лично карать их смертью!

Правила касались Воплощений всех типов (созданий духа, лишенных плоти), будь то демон или ангел. Даже высшего ранга, таких как Помпа. Гримшо считал, что самые несправедливые правила распространялись на демонов проклятий третьего класса.

– Демонам третьего класса, как я, – угрюмо продолжил демон, – созданным третьесортными людишками, как вы, приходится довольствоваться всеми доступными средствами, чтобы накликать Смерть несчастным случаем. Можно, к примеру, воспользоваться ОВЦОЙ!

– Опять тебя дергает. – Лампвик презрительно поморщился. – Возьми себя в руки и веди себя как следует. Когда ты тут прыгаешь, как уж на сковородке, невозможно сосредоточиться и спокойно совершать полуденный променад.

Гримшо заорал.

– До вас что, не доходит?! – вопил он. – Это ВСЕ ВЫ ВИНОВАТЫ, что я такой! – Подступала новая конвульсия, и демон замолк, закрыл глаза и сделал глубокий вдох. – Как бы то ни было, – твердо сказал он, посмотрев на хронометр, – время бежит, я не могу тут с вами целый день торчать, у меня работа стоит.

– Будешь тут торчать ровно столько, сколько я скажу, – глумливо сказал Лампвик. – Я хочу, чтобы ты еще раз все доложил, с того момента, как…

Гримшо едва подавил вопль.

– Позволите мне пойти, – сказал он сквозь зубы, – и у меня будет свежий рапорт.

Демон и Создатель уставились друг на друга.

– Тогда иди, – весело сказал Лампвик. – За работу. И чтобы крови побольше.

* * *

Примерно в тот момент, когда Гримшо давал обещания Лампвику, Рыбка спустился на кухню и обнаружил там маму. Она готовила чай и тосты. Газ не работал, так что хлеб поджаривался в тостере. Марша уже сидела за столом, она тепло и немного устало улыбнулась ему.

– Любимая футболка Реджа, – сказала она нежно, оценив выбор племянника, хоть футболка и была ему велика. Мальчик выбрал ее, потому что на ней был схематический рисунок Рыбки и надпись «Рыбка» под ним. – Я рада, что она теперь твоя.

Прежде чем он успел улыбнуться в знак благодарности, в дверь позвонили.

Все замерли. После вчерашних травмирующих событий каждый подумал про себя, что звонок в дверь в половине девятого утра может принести только дурные вести.

Сьюзан медленно вдохнула. Марша побледнела.

– Это не из газовой компании, – с сомнением сказала Сьюзан. – Я им только что звонила.

Рыбка встал из-за стола и помчался в коридор, его мама и тетя провожали его встревоженным взглядом.

За входной дверью Рыбка обнаружил крепкого мужчину в джинсах и помятой рубашке. По его виду можно было подумать, что он бодрствовал всю ночь; мальчику его лицо показалось знакомым, но первое, что он заметил, было серебристое свечение, исходившее от него. Сердце Рыбки похолодело. Этот мужчина тоже потерял кого-то из близких. Вокруг них повсеместно творились плохие вещи, и это не предвещало ничего хорошего.

Мужчина улыбнулся, но его лицо оставалось серьезным.

– Рыбка Джонс? – спросил он.

Рыбка кивнул.

– Твоя мама здесь? Мне поговорить с ней надо. Это важно.

Его голубые глаза посмотрели в карие глаза мальчика, оба молчали. От взгляда незнакомца у Рыбки душа ушла в пятки. Что бы ни хотел сообщить мужчина его маме, это было не просто важно, это касалось жизни и смерти. Рыбка вдруг узнал в посетителе Джона Фигга.

Он протянул руку. Джон Фигг удивленно пожал ее. Рыбка на мгновение сжал его ладонь в своей, его лицо было серьезным.

Джон Фигг сглотнул.

– Спасибо, – сказал он, поняв взгляд мальчика, – но… Откуда ты знаешь, что Эмили умерла ночью? – Он замолчал, по его лицу читалось, что он едва сдерживает эмоции.

Рыбка сделал шаг назад и позволил Джону войти внутрь, грузное тело мужчины заполнило весь коридор. Мальчик провел гостя в кухню. Тишину нарушил свист четырех подрумяненных тостов, выскочивших из тостера.

– А я вас знаю! – тут же воскликнула Сьюзан. Ее голос приобрел странную резкость. – Конечно, это же мистер Фигг! Я вас узнала и без желтой каски и комбинезона.

Он выступил вперед и протянул руку:

– Простите за вчерашнее, мэм. У меня были личные проблемы, это так, но я должен был все внимание уделить работе или просто остаться дома. Из-за меня вы попали в такое положение, и я хотел бы вам помочь.

Сьюзан улыбнулась и протянула ему руку. Последовало торжественное рукопожатие.

– Ваше извинение принято. И не волнуйтесь, моя сестра о нас позаботится. Мистер Фигг…

– Просто Джон.

– …Джон, позавтракаете?

– Спасибо, я с удовольствием выпил бы чайку, мне вам нужно еще что-то сказать.

Он уселся между Рыбкой и Маршей, и Сьюзан налила всем чаю. Она положила тосты на тарелку в центре стола, а в тостер загрузила новую порцию.

Джон сделал большой глоток. Он пил с жадностью, как в пустыне пьют воду, и, напившись, сделал глубокий вдох.

– Дело в том, миссис Джонс…

– Сьюзан!

– …Сьюзан, мы с нами уже встречались. В смысле, еще до того, как я наш дом снес, хотя вы этого, наверное, не помните. Я когда вас вчера увидел, мне показалось, что у вас лицо знакомое, а вчера ночью до меня вдруг дошло.

Рыбка повернулся, чтобы видеть Джона, и в поле его бокового зрения попал угол кухни, то место, где была раковина. Его сердце чуть не выскочило из груди, когда он увидел демона: он сидел на полу, зажав карандаш в лапе, перед ним лежал блокнот. Он внимательно следил за ними, и Рыбка отвернулся, надеясь, что демон не заметил его удивления и ужаса.

Сьюзан кивала:

– Мне и самой так показалось.

– Несколько недель назад, – объяснил Джон, – я помогал одному другу. У него масштабная работа намечалась, нужны были помощники. Он, так сказать, ритуальные услуги оказывает…

– Марбл-хил!

– Именно. Кладбище Марбл-хил. Бывшее кладбище, по крайней мере. Только церковь Святого Михаила продали, и компания, ее купившая, собирается там дом престарелых построить. Они и кладбище выкупили, тут-то мой товарищ и понадобился.

– Верно. Они выкопали могилы и перезахоронили их на кладбище Кроскис у Святого Петра.

– Не всех еще перезахоронили, я сейчас скажу почему. Пока что осталось еще немного гробов, их оставили в склепе церкви Святых Петра и Павла, их туда отвезли сразу после эксгумации.

– Бог мой, Сью! – тихо сказала Марша. – А ты ко всему этому какое имеешь отношение?

– Ну, я иногда выполняю волонтерскую работу в церкви Святого Петра. Вот священник и попросил меня помочь… гробы… разместить.

– Вот тогда мы и встречались. Я с моим другом Стивом перетаскивал гробы в склеп, а вы вели учет, говорили, куда гробы ставить, все такое. И чаем угостили. Вы только со Стивом разговаривали, а я как раз за ним стоял.

Сьюзан снова кивнула:

– Да! Вспоминаю. Вы тот, кто помог.

Рыбка отважился бросить взгляд на существо в углу. Оно с большим вниманием наблюдало за Сьюзан и Джоном. Теперь, когда оно было так близко, Рыбку невольно передернуло, когда он увидел его черные глазницы. На демоне были надеты брюки в заплатах с проделанной сзади дырой для хвоста, а на его костлявом запястье красовались мудреные часы. То, что Рыбка поначалу принял за горб, на самом деле оказалось старым запачканным рюкзаком из поношенной кожи с потускневшими застежками и парой прочного вида карманов. Внезапно существо подняло голову, как будто почувствовав взгляд мальчика. Рыбка быстро переключил внимание на разговор взрослых.

Голос Джона был печален.

– Дело в том, что Стив мертв, отчасти из-за этого те гробы не захоронили – не нашли ему замену пока. Он в озере утонул после того, как сгорел его дом, его жена упала с крыши прямо на ограду, сын погиб из-за ужасного несчастного случая с пожарной лошадью, а дочь раздавило вращающимися дверьми.

Марша и Сьюзан в ужасе уставились на Джона. Рыбка почувствовал холодок, пробежавший по спине. Час от часу не легче. Сеть смертей и разрушений раскинулась дальше, чем он думал. В который раз он опять вспомнил, какой страшной смертью умер священник.

– А потом, точнее, сразу после смерти Стива моя собака взорвалась, крыша моего дома обрушилась из-за упавшего дерева, и Эмили досталось по голове, она в больницу попала. Удар по голове не убил ее сразу, но прошлой ночью… Она так и не пришла в себя, ни на миг.

Джон опустил голову, по его щекам текли слезы. Он не пытался остановить их или вытереть. Сьюзан дотронулась до его руки.

Рыбка с яростью посмотрел на существо, он не сомневался, что демон так или иначе виновен во всех этих ужасах. Он писал что-то в блокноте и, к счастью, не заметил взгляда Рыбки, иначе сразу бы понял, что мальчик его видит.