Текст книги "Собрание сочинений, том 19"

Автор книги: Карл Генрих Маркс

Соавторы: Фридрих Энгельс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 47 страниц)

Ф. ЭНГЕЛЬС
ЖЕННИ ЛОНГЕ, УРОЖДЕННАЯ МАРКС

11 января умерла в Аржантёйе близ Парижа старшая дочь Карла Маркса, Женни, около восьми лет тому назад вышедшая замуж за бывшего члена Парижской Коммуны и нынешнего члена редакции газеты «Justice»[226]226
  «La Justice» («Справедливость») – французская ежедневная газета, орган партии радикалов; издавалась в Париже с 1880 по 1930 год; в 1880—1896 гг., когда газетой руководил ее основатель Ж. Клемансо, газета являлась органом так называемой «крайней левой» – левого крыла партии радикалов, отстаивавшей программу отдельных демократических и социальных реформ и выражавшей интересы мелкой и средней буржуазии.


[Закрыть]Шарля Лонге.

Родившись 1 мая 1844 г., она выросла в среде международного пролетарского движения и теснейшим образом срослась с ним. При всей своей сдержанности, которую можно было принять почти за робость, она проявляла, когда это было нужно, такое присутствие духа и такую энергию, которым мог бы позавидовать иной мужчина.

Когда ирландская пресса разоблачила позорное обращение, которому подвергались в тюрьме осужденные в 1866 г. и позднее фении, а английская пресса упорно замалчивала эти подлости; когда министерство Гладстона, вопреки обещаниям, данным при выборах, отказало осужденным в амнистии и даже ничем не облегчило их положения, – Женни Маркс нашла способ подхлестнуть благочестивого господина Гладстона. Она напечатала две статьи в «Marseillaise»[227]227
  «La Marseillaise» («Марсельеза») – французская ежедневная газета, орган левых республиканцев, издавалась в Париже с декабря 1869 по сентябрь 1870 года; газета помещала материалы о деятельности Интернационала и о рабочем движении.
  Статьи Женни Маркс по ирландскому вопросу были опубликованы в «Marseillaise» №№ 71, 79, 89, 91, 99, 113, 118 и 125 с 1 марта по 24 апреля 1870 г. (8 статей) (см. настоящее издание, т. 16, стр. 609– 635).


[Закрыть] Рошфора и в ярких красках изобразила, как обращаются в свободной Англии с политическими преступниками. Это подействовало. Разоблачения в большой парижской газете нельзя было стерпеть. Через несколько недель О'Донован-Росса и большинство других были освобождены и находились на пути в Америку.

Летом 1871 г. она с младшей сестрой посетила своего зятя Лафарга в Бордо. Лафарг, его жена, его больной ребенок и обе девушки уехали оттуда на воды в Баньерде-Люшон в Пиренеях. Однажды рано утром явился к Лафаргу какой-то господин и сказал: «Я полицейский чиновник, но республиканец; получено приказание арестовать вас; известно, что вы руководили сношениями между Бордо и Парижской Коммуной. В вашем распоряжении час времени, чтобы перебраться через границу».

Лафарг с женой и ребенком благополучно перебрались через перевал в Испанию; полиция отомстила за это обеим девушкам, арестовав их. В кармане у Женни было письмо павшего близ Парижа вождя Коммуны Гюстава Флуранса; будь оно найдено, оно оказалось бы для обеих надежным паспортом для путешествия в Новую Каледонию[228]228
  Новая Каледония – группа островов в юго-западной части Тихого океана, отличающихся крайне нездоровым климатом, – место ссылки парижских коммунаров.


[Закрыть]. Оставшись на минутку одна в канцелярии, она раскрыла старую, покрытую пылью регистрационную книгу, вложила в нее письмо и снова захлопнула ее. Может быть, оно еще лежит там. Когда обеих девушек привели в канцелярию префекта, то последний, благородный граф де Кератри, старый бонапартист, учинил двум девушкам строжайший допрос. Однако хитрость бывшего дипломата и грубость бывшего кавалерийского офицера разбились о спокойное благоразумие Женни. Сказав что-то злобное по поводу «энергии, видимо свойственной женщинам этой семьи», он в бешенстве вышел из комнаты. После многочисленных телеграмм в Париж и обратно он должен был наконец освободить обеих девушек из-под ареста, где они подвергались истинно прусскому обращению.

Эти два эпизода из жизни Женни вполне характеризуют ее. Пролетариат утратил в ее лице героического борца. Но у ее убитого горем отца осталось по крайней мере то утешение, что сотни тысяч рабочих в Европе и в Америке разделяют его горе. Лондон, 13 января 1883 г.

Написано Ф. Энгельсом.

Печатается по тексту газеты

Ф. ЭНГЕЛЬС
НАБРОСОК НАДГРОБНОЙ РЕЧИ НА МОГИЛЕ МАРКСА

Каких-нибудь 15 месяцев тому назад большинство из нас собралось вокруг этой могилы, которая должна была тогда стать последним местом успокоения возвышенной и благородной женщины. Сегодня мы снова должны раскрыть эту могилу, чтобы опустить туда останки ее мужа.

Карл Маркс был одним из тех выдающихся людей, каких немного рождается в течение столетия. Чарлз Дарвин открыл закон развития органического мира на нашей планете. Маркс открыл основной закон, определяющий движение и развитие человеческой истории, закон, до такой степени простой и самоочевидный, что почти достаточно простого его изложения, чтобы обеспечить его признание. Мало того, Маркс открыл также закон, по которому создан наш нынешний общественный строй с его великим классовым делением на капиталистов и наемных рабочих; закон, по которому это общество сорганизовалось, росло, пока почти не переросло самого себя; закон, в силу которого оно должно, в конце концов, погибнуть, подобно всем предыдущим историческим фазам общества. Такие результаты делают особенно тягостным сознание, что он отнят у нас в разгар своей работы и что, как ни много им сделано, еще больше оставил он незавершенным.

Но наука, как ни был он ей предан, далеко не поглощала его полностью. Не было человека, который испытывал бы более чистую радость, чем он, при виде каждого достижения науки в любой области, независимо от того, было ли оно практически применимо или нет. Но на науку он смотрел прежде всего как на могущественный рычаг истории, как на революционную силу в самом высоком значении этого слова. И в качестве такой именно силы он ею пользовался, в этом именно видел он назначение тех огромных знаний, особенно во всех областях истории, какими он обладал.

Ибо он действительно был, как сам он себя называл, революционером. Борьба за освобождение класса наемных рабочих от оков современной капиталистической системы экономического производства была его подлинной стихией, и никогда не было борца активнее, чем он. Венцом этой части его деятельности было создание Международного Товарищества Рабочих, признанным вождем которого он был с 1864 до 1872 года. Товарищество это, поскольку речь идет о внешних признаках, прекратило свое существование; но братская связь союза рабочих всех цивилизованных стран Европы и Америки установлена раз навсегда и все время продолжает существовать без всяких уз внешнего формального союза.

Кто борется за какое-либо дело, тот не может не нажить себе врагов. И он имел много врагов. В течение большей части своей политической жизни он был в Европе тем человеком, которого больше всего ненавидели и на которого больше всего клеветали. Но он почти не обращал внимания на клевету. Если кто-либо на земле преодолел клевету, то это именно он, и в час своей смерти он с гордостью мог оглянуться на миллионы своих последователей в сибирских рудниках и в мастерских Европы и Америки; он видел, что его экономические теории были приняты как неоспоримые основы социализма во всем мире, и если у него было еще много противников, то едва ли остался хоть один личный враг [В газете «La Justice» (от 20 марта 1883 г.) во французском переводе этой речи под заголовком «Речь Фридриха Энгельса» в конце добавлено: «Чем был Маркс в своей частной жизни, для своей семьи и своих друзей, – в данный момент нет у меня сил выразить это. И не к чему, так как это знаете все вы, пришедшие сюда сказать ему последнее прости.

Прощай, Маркс! Твое дело и твое имя будут жить века». Ред.].

Написано Ф. Энгельсом 17 марта 1883 г.

Печатается по рукописи,

сверенной с текстом газеты

Напечатано в газете «La Justice»,

20 марта 1883 г.

Перевод с английского

Ф. ЭНГЕЛЬС
ПОХОРОНЫ КАРЛА МАРКСА

В субботу, 17 марта, на Хайгетском кладбище был похоронен Маркс в той же могиле, в которой пятнадцать месяцев тому назад была погребена его жена.

На могиле Г. Лемке возложил на гроб два венка с красными лентами от имени редакции и экспедиции газеты «Sozialdemokrat» и от имени лондонского Коммунистического просветительного рабочего общества.

Затем Ф. Энгельс произнес на английском языке речь приблизительно следующего содержания:

«14 марта, без четверти три пополудни, перестал мыслить величайший из современных мыслителей. Его оставили одного всего лишь на две минуты; войдя в комнату, мы нашли его в кресле спокойно уснувшим – но уже навеки.

Для борющегося пролетариата Европы и Америки, для исторической науки смерть этого человека – неизмеримая потеря. Уже в ближайшее время станет ощутительной та брешь, которая образовалась после смерти этого гиганта.

Подобно тому как Дарвин открыл закон развития органического мира, Маркс открыл закон развития человеческой истории: тот, до последнего времени скрытый под идеологическими наслоениями, простой факт, что люди в первую очередь должны есть, пить, иметь жилище и одеваться, прежде чем быть в состоянии заниматься политикой, наукой, искусством, религией и т. д.; что, следовательно, производство непосредственных материальных средств к жизни и тем самым каждая данная ступень экономического развития народа или эпохи образуют основу, из которой развиваются государственные учреждения, правовые воззрения, искусство и даже религиозные представления данных людей и из которой они поэтому должны быть объяснены, – а не наоборот, как это делалось до сих пор.

Но это не все. Маркс открыл также особый закон движения современного капиталистического способа производства и порожденного им буржуазного общества. С открытием прибавочной стоимости в эту область была сразу внесена ясность, в то время как все прежние исследования как буржуазных экономистов, так и социалистических критиков были блужданием в потемках.

Двух таких открытий было бы достаточно для одной жизни. Счастлив был бы тот, кому удалось сделать даже одно такое открытие. Но Маркс делал самостоятельные открытия в каждой области, которую он исследовал, – даже в области математики, – а таких областей было очень много, и ни одной из них он не занимался поверхностно.

Таков был этот муж науки. Но это в нем было далеко не главным. Наука была для Маркса исторически движущей, революционной силой. Какую бы живую радость ни доставляло ему каждое новое открытие в любой теоретической науке, практическое применение которого подчас нельзя было даже и предвидеть, – его радость была совсем иной, когда дело шло об открытии, немедленно оказывающем революционное воздействие на промышленность, на историческое развитие вообще. Так, он следил во всех подробностях за развитием открытий в области электричества и еще в последнее время за открытиями Марселя Депре.

Ибо Маркс был прежде всего революционер. Принимать тем или иным образом участие в ниспровержении капиталистического общества и созданных им государственных учреждений, участвовать в деле освобождения современного пролетариата, которому он впервые дал сознание его собственного положения и его потребностей, сознание условий его освобождения, – вот что было в действительности его жизненным призванием. Его стихией была борьба. И он боролся с такой страстью, с таким упорством, с таким успехом, как борются немногие. Первая «Rheinische Zeitung» 1842 г., парижский «Vorwarts!» 1844 г.[229]229
  «Vorwarts!» («Вперед!») – немецкая газета, выходила в Париже с января по декабрь 1844 г. два раза в неделю. В газете печатали свои статьи Маркс и Энгельс. Под влиянием Маркса, который с лета 1844 г. стал принимать близкое участие в редактировании газеты, она начала приобретать коммунистический характер; газета развернула острую критику реакционных порядков в Пруссии. По требованию прусского правительства министерство Гизо в январе 1845 г. издало распоряжение о высылке Маркса и некоторых других сотрудников газеты из Франции, после чего издание «Vorwarts!» прекратилось.


[Закрыть], «Deutsche-Brusseler-Zeitung» 1847 г., «Neue Rheinische Zeitung» 1848—1849 гг., «New-York Daily Tribune» 1852—1861 гг. и помимо того множество боевых брошюр, работа в организациях в Париже, Брюсселе и Лондоне, пока, наконец, не возникло, как венец всего этого, великое Международное Товарищество Рабочих, – поистине это было делом, которым мог гордиться тот, кто его создал, даже если бы он не создал ничего больше.

Вот почему Маркс был тем человеком, которого больше всего ненавидели и на которого больше всего клеветали. Правительства – и самодержавные и республиканские – высылали его, буржуа – и консервативные и ультрадемократические – наперебой осыпали его клеветой и проклятиями. Он сметал все это, как паутину, со своего пути, не уделяя этому внимания, отвечая лишь при крайней необходимости. И он умер, почитаемый, любимый, оплакиваемый миллионами революционных соратников во всей Европе и Америке, от сибирских рудников до Калифорнии, и я смело могу сказать: у него могло быть много противников, но вряд ли был хоть один личный враг.

И имя его и дело переживут века!»

Затем Лонге, зять Маркса, прочел следующие обращения, полученные на французском языке.

I. НА МОГИЛУ КАРЛА МАРКСА ОТ РУССКИХ СОЦИАЛИСТОВ

«От имени всех русских социалистов шлю последний прощальный привет самому выдающемуся из всех социалистов нашего времени. Угас один из величайших умов; умер один из энергичнейших борцов против эксплуататоров пролетариата.

Русские социалисты склоняются пред могилой человека, сочувствовавшего их стремлениям во всех превратностях их страшной борьбы, борьбы, которую они продолжают и будут продолжать, пока не восторжествуют окончательно принципы социальной революции. Русский язык был первым, на котором появился перевод «Капитала» – этого евангелия современного социализма. Студенты русских университетов были первыми, кому довелось услышать сочувственное изложение теорий могучего мыслителя, которого мы теперь потеряли. Даже те, кто расходился с основателем Международного Товарищества Рабочих в практических организационных вопросах, всегда бывали вынуждены все же склониться пред всеобъемлющими знаниями и высокой силой мысли, сумевшей глубоко вскрыть сущность современного капитала, эволюцию экономических форм общества и зависимость всей человеческой истории от этой эволюции. Даже самые яростные противники, которых он встретил в рядах революционных социалистов, не могли, однако, не внять великому революционному призыву, который Маркс и Ф. Энгельс [В своем переводе обращения на немецкий язык Энгельс опустил свою фамилию. Ред.], друг всей его жизни, бросили тридцать пять лет тому назад:

«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Смерть Карла Маркса пробудит скорбь у всех, сумевших понять его мысли и оценить его влияние на нашу эпоху.

Я позволю себе прибавить, что эта смерть пробудит еще более тяжкую скорбь у тех, кто знал этого человека в его личной жизни, а особенно у тех, кто любил его как друга.

Париж, 15 марта 1883 г.

П. Лавров».

II. ТЕЛЕГРАММА

«Парижское объединение французской Рабочей партии выражает свою скорбь в связи с утратой мыслителя, чье материалистическое понимание истории и чей анализ капиталистического производства создали научный социализм и современное революционное коммунистическое движение; оно выражает свое глубокое уважение к Марксу как к человеку и свое полное согласие с его учением.

Париж, 16 марта 1883 г.

Секретарь Лепин».

III. ТЕЛЕГРАММА

«От себя лично и в качестве делегата испанской рабочей партии (мадридское объединение) разделяю глубочайшую скорбь друзей и дочерей Маркса при столь тяжкой утрате великого социалиста, нашего общего учителя.

Париж, 16 марта 1883 г.

Хосе Меса-и-Леомпарт».

Вслед за тем Либкнехт произнес следующую речь на немецком языке:

«Я прибыл из Германии, чтобы выразить свою любовь и благодарность незабвенному учителю и верному другу. Верному другу! Его старейший друг и соратник только что назвал Карла Маркса тем человеком нашего столетия, которого больше всего ненавидели. Это так. Его больше всего ненавидели, но его также больше всего и любили. Больше всего ненавидели угнетатели и эксплуататоры народа, больше всего любили угнетенные и эксплуатируемые, поскольку они сознавали свое положение. Масса угнетенных и эксплуатируемых любит его, ибо он их любил. Человек, утрату которого мы оплакиваем, был велик в своей любви так же, как и в своей ненависти. Его ненависть вытекала из любви. У него был не только великий ум, но и великое сердце. Это знают все, кто знал его.

Но я стою здесь не только как ученик и друг; я стою здесь также как представитель германской социал-демократии, поручившей мне выразить те чувства, которые она испытывает к своему учителю, к тому человеку, который создал нашу партию, поскольку в этом отношении можно говорить о создании.

Было бы неуместно произносить здесь красивые речи. Ведь не было более страстного врага фразы, чем Карл Маркс. Ведь в том и состоит его бессмертная заслуга, что он освободил от фразы пролетариат, партию трудящегося народа, и дал ей твердую, несокрушимую основу науки. Революционер науки, революционер с помощью науки, он достиг высочайших вершин науки, чтобы спуститься оттуда к народу и сделать науку общим достоянием народа.

Наука – освободительница человечества.

Наука о природе освобождает нас от бога. Но бог небесный продолжает жить и после того, как его убила наука.

Наука об обществе, которую Маркс раскрыл для народа, убивает капитализм, а вместе с ним тех кумиров и господ земли, которые, пока они живы, не дают богу умереть.

Наука – не немецкая наука. Она не знает никаких границ, прежде всего – границ национальности. И поэтому творец «Капитала» естественно должен был стать создателем Международного Товарищества Рабочих.

Фундамент науки, которым мы обязаны Марксу, дает нам возможность сопротивляться всяким нападениям врага и продолжать начатую нами борьбу со все более возрастающими силами.

Маркс превратил социал-демократию из секты, из школы – в партию, в партию, которая уже сейчас борется победоносно и которая достигнет победы.

И это относится не только к нам, немцам. Марке принадлежит пролетариату. Пролетариям всех стран была посвящена вся его жизнь. Способные мыслить, мыслящие пролетарии всех стран относятся к нему с благодарностью и с уважением.

Нас постиг тяжелый удар. Но мы не предаемся горю. Покойный не мертв. Он живет в сердце, он живет в сознании пролетариата. Память о нем не изгладится, его учение будет распространяться все шире и шире.

Вместо того чтобы предаваться горю, будем действовать в духе великого павшего бойца; будем стремиться всеми силами к тому, чтобы как можно скорее осуществилось то, чему он учил и к чему он стремился. Так мы лучше всего почтим его память.

Почивший, живущий друг! Мы будем идти указанным тобой путем, пока не достигнем цели. Мы клянемся в этом на твоей могиле!»

На похоронах, кроме названных выше, присутствовали: другой зять Маркса – Поль Лафарг, Фридрих Лесснер, присужденный в 1852 г. по кёльнскому процессу коммунистов к пяти годам заключения, Г. Лохнер, тоже старый член Союза коммунистов. Естествознание было представлено двумя знаменитостями первого ранга: профессором зоологии Реем Ланкестером и профессором химии Шорлеммером; оба они члены Лондонской академии наук (Royal Society).

Написано Ф. Энгельсом около 18 марта 1883 г.

Ф. ЭНГЕЛЬС К СМЕРТИ КАРЛА МАРКСА

 I

 По случаю этого печального события я получил еще несколько выражений сочувствия, показывающих, какой широкий отклик оно встретило, и моя обязанность – сообщить об этом.

20 марта г-жа Элеонора Маркс получила от редакции «Daily News» следующую телеграмму на французском языке:

«Москва, 18 марта. Редакция «Daily News», Лондон. Благоволите передать господину Энгельсу, автору «Положения рабочего класса в Англии» и близкому другу покойного Карла Маркса, нашу просьбу возложить на гроб незабвенного автора «Капитала» венок со следующей надписью:

«Защитнику прав труда в теории и борцу за их осуществление в жизни – от студентов Петровской земледельческой академии в Москве».

Г-на Энгельса просят сообщить свой адрес и стоимость венка; расходы будут ему немедленно возмещены.

Студенты Петровской академии в Москве».

К похоронам, которые состоялись 17 марта, телеграмма, конечно, запоздала.

Далее, друг П. Лавров перевел мне 31 марта из Парижа 124,50 фр. = 4.18.9 ф. ст., присланных студентами Петербургского технологического института и русскими курсистками – также для венка на могилу Карла Маркса.

В-третьих, «Sozialdemokrat» сообщил на прошлой неделе, что одесские студенты тоже изъявили желание возложить от своего имени венок на могилу Маркса.

Так как полученных из Петербурга денег с избытком хватало на все три венка, то я позволил себе купить на них и венки от Москвы и Одессы[230]230
  Сообщение о том, что студенты Одесского университета хотят возложить венок на могилу Маркса, было опубликовано в газете «Sozialdemokrat» № 17,19 апреля 1883 года. Надпись на венке согласно их просьбе должна была гласить: «Карлу Марксу, создателю «Капитала» и основателю Международного Товарищества Рабочих, от группы социалистов Одесского университета, его учеников и последователей».


[Закрыть]. Изготовление надписей – дело здесь довольно необычное – вызвало некоторую задержку, но все же в начале будущей недели венки будут возложены, и тогда я буду иметь возможность дать на страницах «Sozialdemokrat» отчет об израсходовании полученных денег.

Из Золингена нами получен через посредство здешнего Коммунистического просветительного рабочего общества красивый большой венок: «На могилу Карла Маркса от рабочих, занятых в производстве ножниц, ножей и шпаг в Золингене». Когда мы 24 марта возложили этот венок, мы увидели, что чьей-то святотатственной рукой отрезаны и похищены длинные шелковые красные ленты с венков от «Sozialdemokrat» и от Коммунистического просветительного рабочего общества. Жалоба, поданная в Совет управления, не помогла делу, но обеспечит, вероятно, охрану на будущее время.

Одно славянское общество в Швейцарии[231]231
  Речь идет о союзе «Славия», в который входила молодежь славянских стран, проживавшая в Цюрихе.


[Закрыть]

«выражает надежду, что в память Карла Маркса будет учрежден особый международный фонд его имени для оказания помощи жертвам великой освободительной борьбы, а также для поддержки самой этой борьбы»,

и посылает свой первый взнос, который я пока сохраняю у себя. Судьба этого предложения зависит, разумеется, прежде всего от того, встретит ли оно сочувствие, и поэтому я сообщаю о нем здесь.

Чтобы циркулирующим в газетах ложным слухам противопоставить факты, я сообщаю следующие краткие сведения о ходе болезни и о смерти нашего великого теоретика и вождя.

Почти совершенно излечившись благодаря троекратному курсу лечения в Карлсбаде от застарелой болезни печени, Маркс страдал только хронической болезнью желудка и нервным переутомлением, выражавшимся в головных болях и особенно – в упорной бессоннице. Оба эти недуга в той или иной мере исчезали после посещения летом морских купаний или климатического курорта и возобновлялись в более острой форме только после нового года. Хроническая болезнь горла, кашель, также, способствовавший бессоннице, и хронический бронхит беспокоили в общем меньше. Но именно от них суждено было ему изнемочь. За четыре или пять недель до смерти своей жены он схватил вдруг жестокое воспаление плевры (плеврит), осложненное бронхитом и начинавшимся воспалением легких (пневмонией). Болезнь была очень опасна, но протекала благоприятно. Затем его отправили сначала на остров Уайт (в начале 1882 г.), а потом в Алжир. Во время путешествия была холодная погода, и он прибыл в Алжир с новым плевритом. При обычных обстоятельствах в этом не было бы ничего особенного. Но зима и весна были в Алжире холодными и дождливыми, как никогда: в апреле тщетно пытались протопить столовую! Таким образом, вместо улучшения общего состояния в итоге получилось ухудшение.

Посланный из Алжира в Монте-Карло (Монако), Маркс, из-за холодной и сырой погоды во время переезда, прибыл туда с третьим, но более легким плевритом. При этом упорно держалась скверная погода, которую он, казалось, привез с собой из Африки. Таким образом, и здесь вместо поправки – борьба с новой болезнью. В начале лета он отправился к своей дочери, г-же Лонге, в Аржантёй, и там лечился от своего хронического бронхита серными ваннами в расположенном по соседству Энгиене. Несмотря на непрерывно дождливое лето, лечение, к удовлетворению врачей, хотя и медленно, но продвигалось вперед. Врачи отправили его затем в Веве, на Женевское озеро; здесь он поправился настолько, что ему разрешили провести зиму, правда, не в Лондоне, но все же на южном побережье Англии. Здесь он собирался, наконец, снова приступить к своим работам. Когда в сентябре он вернулся в Лондон, он выглядел здоровым и, ни на что не жалуясь, часто взбирался со мной на Хэмпстедские холмы (примерно на 300 футов выше его дома). Когда стали надвигаться ноябрьские туманы, его отправили в Вентнор, на юге острова Уайт. И здесь снова дождливая и туманная погода; неизбежный результат – новая простуда, кашель и т. д., словом, расслабляющий здоровье домашний арест вместо укрепляющего движения на свежем воздухе. В это время умерла г-жа Лонге. На следующий день (12 января) Маркс приехал в Лондон уже с настоящим бронхитом. Вскоре к этому присоединилось воспаление гортани, которое почти лишило его возможности глотать. Он, умевший со стоическим равнодушием переносить величайшие страдания, предпочитал выпивать литр молока (к которому всю жизнь питал отвращение), чем принимать соответствующую твердую пищу. В феврале обнаружился нарыв в легком. Лекарства перестали оказывать действие на этот организм, напичканный за последние 15 месяцев всякого рода медицинскими снадобьями. Они вызывали лишь ослабление аппетита и пищеварения. Он худел на глазах, чуть ли не с каждым днем. Тем не менее болезнь в общем протекала сравнительно благоприятно. Бронхит почти прошел, глотать стало легче. Врачи подавали самые лучшие надежды. Но однажды между двумя и тремя часами – это было самое удобное для него время посещений – я застал внезапно весь дом в слезах: он очень плох, наступает, видимо, конец. И все же в это утро, рассказывали мне, он с аппетитом выпил вино, молоко, поел супа. Старая верная Ленхен Демут, воспитавшая всех его детей с колыбели и живущая в доме сорок лет, поднимается в его комнату и тотчас же возвращается: «Пойдемте, он в полусне». Когда мы вошли, он уже спал, но спал вечным сном. Более легкой смерти, чем та, которую нашел Карл Маркс в своем кресле, нельзя и пожелать.

Теперь, в заключение, хорошее известие:

Рукопись второго тома «Капитала» целиком сохранилась. Насколько она в данном виде пригодна для печати, я еще не могу судить, – в ней больше 1000 страниц большого формата. Но «процесс обращения капитала» как и «формы процесса, взятого в целом» – закончены в обработке, относящейся к 1867—1870 годам. Имеется начало более поздней обработки, а также обильный материал в виде критических извлечений, особенно об отношениях земельной собственности в России; из этих извлечений, вероятно, многое удастся использовать.

Согласно устному распоряжению, он назначил свою младшую дочь Элеонору и меня своими литературными душеприказчиками. Лондон, 28 апреля 1883 г.

II

 От эрфуртских социал-демократов в Аржантёйе получен красивый венок с надписью на красных лентах; к счастью, нашлось одно лицо, по случаю доставившее его; когда его возлагали на могилу, оказалось, что красные шелковые ленты золингенского венка опять украдены.

Между тем три венка от Москвы, Петербурга и Одессы были уже готовы. Чтобы воспрепятствовать похищению лент, мы были вынуждены посредством небольших надрезов по краям сделать их непригодными для дальнейшего употребления. Венки возложены были вчера. Ливень сделал эрфуртский бант непригодным для каких-либо других целей, и его благодаря этому не похитили.

Эти три венка стоили каждый по 1.1.8 ф. ст., итого, стало быть, 3.5.0 ф. ст. Таким образом, из присланных мне 4.18.9 ф. ст. осталось 1.13.9 ф. ст., которые я переслал П. Лаврову, чтобы он распорядился ими по воле жертвователей.

Смерть великого человека является прекрасным поводом для маленьких людей сколотить себе политический, литературный, да и наличный капитал. Приведу здесь лишь несколько примеров, которые должны быть преданы гласности; о многих других, относящихся к области частной переписки, не стоит и говорить.

Филипп Ван-Паттен, секретарь Центрального рабочего союза в Нью-Йорке[232]232
  Центральный рабочий союз Нью-Йорка – объединение профессиональных союзов Нью-Йорка, возникшее в 1882 г. и являвшееся в 80-х годах массовой рабочей организацией, объединявшей в своих рядах белых и негров, рабочих американского и иностранного происхождения. Во главе Центрального рабочего союза стояли социалисты, признававшие необходимость в целях успешного руководства классовой борьбой пролетариат как профессиональной, так и политической организации рабочего класса.


[Закрыть], писал мне (2 апреля сего года) следующее:

«В связи с недавней демонстрацией в честь Карла Маркса, в которой объединились все фракции, чтобы выразить свое уважение к покойному мыслителю, Иоганн Мост и его друзья заявили во всеуслышание, что он, Мост, был лично близок с Карлом Марксом, что он сделал популярным в Германии его сочинение «Капитал» и что Маркс одобрял проводившуюся Мостом пропаганду. – Мы очень высокого мнения о талантах и о деятельности Маркса, и мы не можем поверить, чтобы он сочувствовал анархистскому, дезорганизаторскому образу мыслей и действий Моста. Нельзя ли поэтому узнать ваше мнение об отношении Маркса к вопросу: анархия и социал-демократия? Несвоевременная и нелепая болтовня Моста уже вызвала большое замешательство, и для нас крайне неприятно слышать, что столь высокоавторитетное лицо, как Маркс, одобряло подобную тактику».

Я ответил на это 18 апреля следующим письмом, которое перевожу здесь на немецкий язык[233]233
  Письмо Энгельса Ван-Паттену от 18 апреля 1883 г. было написано по-английски.


[Закрыть]:

«Мой ответ на ваш вопрос от 2 апреля об отношении Карла Маркса к анархистам вообще и к Иоганну Мосту в частности будет краток и ясен.

Маркс и я с 1845 г.[234]234
  Указывая 1845 год, Энгельс имеет в виду изложение своих и Маркса взглядов в работе «Немецкая идеология» (написана в 1845—1846 гг.) (см. настоящее издание, т. 3).


[Закрыть] держались того взгляда, что одним из конечных результатов грядущей пролетарской революции будет постепенное отмирание политической организации, носящей название государство. Главной целью этой организации всегда было обеспечивать при помощи вооруженной силы экономическое угнетение трудящегося большинства особо привилегированным меньшинством. С исчезновением этого особо привилегированного меньшинства исчезнет и необходимость в вооруженной силе угнетения, в государственной власти. Но в то же время мы всегда держались того взгляда, что для достижения этой и других, гораздо более важных целей грядущей социальной революции рабочий класс должен прежде всего овладеть организованной политической властью государства и с ее помощью подавить сопротивление класса капиталистов и организовать общество по-новому. Это можно прочесть уже в «Коммунистическом манифесте», написанном в 1847 г., глава вторая, заключительная часть[235]235
  См. настоящее издание, т. 4, стр. 447.


[Закрыть].

Анархисты ставят все на голову. Они заявляют, что пролетарская революция должна начать с упразднения политической организации государства. Но единственная организация, которую пролетариат застает в готовом виде после своей победы, – это именно государство. Правда, эти государство требует очень значительных изменений, прежде чем оно сможет выполнять свои новые функции. Но разрушить его в такой момент – значило бы разрушить то единственное орудие, посредством которого победоносный пролетариат может использовать только что завоеванную им власть, подавить своих капиталистических противников и провести ту экономическую революцию общества, без которой вся победа должна была бы закончиться новым поражением и массовым убийством рабочих, как то было после Парижской Коммуны.

Надо ли мне специально заявлять, что Маркс выступал против этого анархистского вздора с первого же дня, как только его преподнес в нынешней форме Бакунин? Об этом свидетельствует вся внутренняя история Международного Товарищества Рабочих. Начиная с 1867 г. анархисты стремились при помощи самых гнусных средств захватить руководство Интернационалом; Маркс был главным препятствием на их пути. На Гаагском конгрессе, в сентябре 1872 г., пятилетняя борьба закончилась исключением анархистов из Интернационала; и человеком, который больше всего способствовал этому исключению, был Маркс. Наш старый друг Ф. А. Зорге из Хобокена, присутствовавший там в качестве делегата, может сообщить вам, если вы пожелаете, дальнейшие подробности.

Теперь об Иоганне Мосте.

Кто утверждает, будто Мост, с тех пор как он стал анархистом, имел какую бы то ни было связь с Марксом или получал от Маркса какую-нибудь поддержку, тот либо обманут, либо сам заведомо лжет. После появления первого номера лондонской «Freiheit» Мост не более одного-двух раз заходил к Марксу или ко мне. Мы у него тоже не бывали, а также никак и нигде не встречались даже случайно. В конце концов мы даже вовсе перестали подписываться на его газету, потому что в ней «решительно вовсе уж ничего» не было. К его анархизму и к его анархистской тактике мы относились с таким же презрением, как и к людям, у которых он тому и другому научился.