Текст книги "Диалектический материализм"

Автор книги: Карл Генрих Маркс

Соавторы: Иосиф Сталин (Джугашвили),Фридрих Энгельс,Владимир Ленин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 73 (всего у книги 79 страниц)

Механистическая ревизия диалектического материализма

Отрицание марксистской философии механистами

Отчасти по привычке к обывательскому языку, отчасти под воздействием наших классовых врагов мы обычно под философией разумеем не что иное, как самое общее, цельное и стройное воззрение на мир, как что-то весьма мудрое, высокое, прекрасное и т. д. При этом, конечно, мы констатируем, что есть и так называемая «буржуазная философия», но что эта философия ложная, фальшивая, «не научная», а самая-де настоящая, научная, доподлинная философия, это – марксизм, это – «философия пролетариата». И мы создаем «философские» кружки, «философские» журналы, кафедры философии и т. п.

На самом же деле нельзя толковать о какой-то научной, революционной, коммунистической и т. д. философии, ибо такой философии нет и быть не может, как не может быть коммунистической, научной и т. д. религии, ибо философия – это не есть просто какое-то общее понятие для единого, цельного, стройного мировоззрения, а специфическое и очень определенное понятие буржуазного воззрения на мир, на человеческое общество и на познание. Всякая философия, как и всякая религия, в той или иной степени враждебна пролетариату и коммунизму...

Философия – это полувера в полуличного бога («абсолютная идея», «высший разум», «мировая воля» и т. п.) и это полунаука о полуматериальном мире (таковы основные типы новой философии, «метафизический материализм» XVIII века и «диалектический идеализм» XIX столетия).

Если выражение «религия социализма» нельзя иначе понять, как «деревянное железо», то смешивать науку и философию или называть марксизм философией это значит примерно то же, что не различать железа от железной руды или называть золото золотыми приисками.

Марксизм – это наука. Вот и все. Неужели этого мало?

А философию необходимо побороть и ликвидировать так же, как побороли мы и ликвидируем религию.

. . . . .

К. Маркс в XI тезисе о Фейербахе написал:

«Философы лишь объясняли мир так или иначе, но дело заключается в том, чтобы изменить его».

То есть: Маркс и Энгельс — не философы. Да они и быть таковыми не могли, как основатели науки в подлинном смысле этого слова...

В. И. Ленин, как и Плеханов, употребляет отжившую терминологию: «философия марксизма», «философские выводы естествознания» и т. д., однако такая терминология у Ленина, как и у Плеханова, является лишь рядом описок – не больше, так как все, что написал Ленин, есть не что иное, как, во-первых, беспощадная и сокрушительная борьба не только против религии, но и против философии во всех ее видах и формах, а, во-вторых, это плодотворнейшее развитие той самой науки, полный фундамент которой впервые в истории заложили Маркс и Энгельс...

И тем не менее, вопреки ясной сущности дела, вопреки ясным указаниям основателей марксизма, находятся коммунисты, которые во что бы то ни стало пытаются воскресить философию, дезинфицировать ее и подпереть ею марксизм. Но философия не только как система, но даже как термин, как «синоним» или «символ» опорочена и оскандалена нисколько не меньше, чем «социал-демократия», а потому вполне заслужила, чтобы и ее мы отбросили, как зараженное белье. (Минин, Журнал «Под знаменем марксизма» № 11 – 12 за 1922 г., стр. 185 – 187, 195. Курсив составителей.)

Исторический материализм продолжает то дело, которое в одной своей части выполнено философским материализмом, или, употребляя более ясное и прямое выражение, выполнено современным естествознанием; для марксистов не существует области какого-то «философствования», отдельной и обособленной от науки: материалистическая философия для марксистов – последние и наиболее общие выводы современной науки. (Степанов, Исторический материализм и современное естествознание, стр. 56 – 57, Гиз, 1924 г.)

Отрицание философского понимания материи механистами

...Мы теперь не можем согласиться с Энгельсом, который писал, что «материя как таковая, это – чистое создание мысли и абстракции». Точно так же я прямо признал, что мы уже не можем последовать за Энгельсом, который с большими сомнениями относится к стремлению естествознания отыскать единую материю как таковую и свести качественные различия к только количественным различиям состава тожественных мельчайших частиц».

В противоположность этому я писал, что в настоящее время «естествознание не стремится отыскать единую материю как таковую: оно уже находит ее... Материя как таковая чувственно существует для нас как отрицательные электроны и положительные ядра». (Степанов, Диалектический материализм и деборинская школа, стр. 39 – 40, Гиз, 1928 г. Курсив составителя.)

Энгельс и Ленин о философском понятии материи

Материализм и идеализм различаются тем или иным решением вопроса об источнике нашего познания, об отношении познания (и «психического» вообще) к физическому миру, а вопрос о строении материи, об атомах и электронах есть вопрос, касающийся только этого «физического мира». Когда физики говорят: «Материя исчезает», они хотят этим сказать, что до сих пор естествознание приводило все свои исследования физического мира к трем последним понятиям – материя, электричество, эфир; теперь же остаются только два последние, ибо материю удается свести к электричеству, атом удается объяснить как подобие бесконечно малой солнечной системы, внутри которой вокруг положительного электрона двигаются с определенной (и необъятно громадной, как мы видели) быстротой отрицательные электроны. Вместо десятков элементов удается, следовательно, свести физический мир к двум или трем (поскольку положительный и отрицательный электроны составляют «две материи, существенно различные», как говорит физик Пелла́, – Rey, I. с., р. 294 – 295). Естествознание ведет, следовательно, к «единству материи» (там же) – вот действительное содержание той фразы об исчезновении материи, о замене материи электричеством и т. д., которая сбивает с толку столь многих. «Материя исчезает» – это значит исчезает тот предел, до которого мы знали материю до сих пор, наше знание идет глубже; исчезают такие свойства материи, которые казались раньше абсолютными, неизменными, первоначальными (непроницаемость, инерция, масса и т. п.) и которые теперь обнаруживаются как относительные, присущие только некоторым состояниям материи. Ибо единственное «свойство» материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания. (Ленин, Материализм и эмпириокритицизм (1908 г.), Соч., т. XIII, стр. 213, изд. 3-е.)

Все приведенные нами философы, кто прямо, кто с ужимкой, заменяют основную философскую линию материализма (от бытия к мышлению, от материи к ощущению) обратной линией идеализма. Отрицание материи ими есть давным-давно известное решение теоретико-познавательных вопросов в смысле отрицания внешнего, объективного источника наших ощущений, объективной реальности, соответствующей нашим ощущениям. И, наоборот, признание той философской линии, которую отрицают идеалисты и агностики, выражается определениями: материя есть то, что́, действуя на наши органы чувств, производит ощущение; материя есть объективная реальность, данная нам в ощущении, и т. п. (Ленин, Материализм и эмпириокритицизм, Соч., т. XIII, стр. 119.)

Мы знаем, что такое час, метр, но не знаем, что такое время и пространство! Точно время есть нечто иное, чем сумма часов, а пространство нечто иное, чем сумма кубических метров! Разумеется, обе формы существования материи без этой материи представляют ничто, только пустое представление, абстракцию, существующую только в нашей голове. Но мы не способны познать, что такое материя и движение. Разумеется, не способны, ибо материю как таковую и движение как таковое никто еще не видел и не испытал каким-нибудь иным образом: люди имеют дело только с различными реально существующими материями и формами движения. Вещество, материя – не что иное, как совокупность всех чувственно воспринимаемых форм движения; слова, вроде «материя» и «движение», это – просто сокращения, в которых мы резюмируем, согласно их общим свойствам, различные чувственно воспринимаемые вещи. Поэтому материю и движение можно познать лишь путем изучения отдельных форм вещества и движения; поскольку мы познаем последние, постольку мы познаем материю и движение как таковые. Поэтому, когда Негели говорит, что мы не знаем, что такое время, пространство, движение, причина и следствие, то он этим лишь утверждает, что мы при помощи своей головы сочиняем себе сперва абстракции, отвлекая их из реального мира, а затем – не в состоянии познать этих сочиненных нами абстракций, ибо они умственные, а не чувственные вещи, между тем как всякое познание есть чувственное измерение. Это – точь-в-точь как встречающаяся у Гегеля трудность, что мы в состоянии есть вишни, сливы, но не в состоянии есть плода, потому что никто еще не ел плода как такового. (Энгельс, Анти-Дюринг, стр. 253.)

Механистическая трактовка движения

Маркс, как известно, освободил диалектику от мистической оболочки, выставив положение, что диалектика как мыслительная категория есть отражение диалектики в процессе реального, материального становления, ибо «идеальное» есть лишь переведенное в человеческом мозгу на специфический язык материальное. Однако до сих пор – и притом в возрастающей степени – делаются попытки оторвать мыслительный процесс от процесса материального, – попытки превратить диалектику в исключительно мыслительную конструкцию, в некоторый метод, которому не соответствует какая бы то ни было реальность. Типичным является в этом отношении «австромарксизм» с Максом Адлером во главе. Как нужно бороться с этим извращением марксизма, – извращением явно антиматериалистическим? Совершенно очевидно, что нужно вскрывать материальный корень диалектики, т. е. в формах движущейся материи находить то, чему «соответствует» диалектическая формула Гегеля. Непрестанное столкновение сил, распад, рост систем, образование новых и их собственное движение, – другими словами, процесс постоянного нарушения равновесия, его восстановления на другой основе; нового нарушения и т. д. – вот что реально соответствует гегелевской триединой формуле. Что «нового» вносит это толкование? По существу это то же самое. Но здесь указывается на материальный процесс и на движение материальной формы. Другими словами, здесь – диалектика материального становления, идеально выражаемая гегелевской триадой.

Совершенно неправильным является упрек в механичности такой формулировки. Неправильным он является потому, что нельзя современную механику противопоставлять диалектике. Если механика недиалектична, т. е. недиалектично и все движение, то что же остается от диалектики? Наоборот. Движение составляет, если так можно выразиться, материальную душу диалектического метода и его объективную основу. (Бухарин, Теория исторического материализма, стр. 361 – 362, Гиз, 1929 г.)

...Дело идет не о том, чтобы как-то «частично» принять физико-химические методы объяснения явлений жизни, а о том, чтобы эти методы, уже давшие такие блестящие результаты, признать «единственно научным» приемом объяснения жизни, о том, чтобы вообще поставить приемы объяснения жизни на научную высоту. Спор между нами давно решен практикой, всей практикой научной биологии...

...Мы имеем все основания признать последовательное применение физико-химических методов, употребляя выражение Маркса и Ленина, «единственно научным» приемом объяснения жизни. Всякая попытка их дополнения поведет к беспомощному эклектизму. Все предшествующее развитие научной биологии не дает никаких оснований для малодушной измены методам сведения жизни организма к физико-химическим процессам. (Степанов, Диалектический материализм и деборинская школа, стр. 14, 18, Гиз, 1928 г. – Подчеркнуто сост.)

В биологии до сих пор боролись и до сих пор борются только два основных течения: идеалистическое, называемое витализмом и отвергающее сводимость явлений жизни к физико-химическим процессам, и материалистическое, утверждающее эту сводимость и до сих пор блестяще демонстрировавшее эту сводимость практикой, экспериментом. Не мешает отметить, что это единственно материалистическое течение в биологии давным-давно называется механистическим. (Степанов, Диалектический материализм и деборинская школа, стр. 52, Гиз, 1928 г.)

Трактовка движения у Энгельса

Называя физику механикой молекул, химию – физикой атомов и далее биологию – химией белков... я желаю этим выразить переход одной из этих наук в другую и, значит, связь, непрерывность, а также различие, разрыв между обеими областями. Идти же дальше этого, называть химию своего рода механикой, по-моему, нерационально. Механика — в более широком или узком смысле слова — знает только количества, она оперирует скоростями и массами и, в лучшем случае, объемами. Там, где на пути у нее стоит качество, — как, например, в гидростатике и аэростатике, – она не может придти к удовлетворительным результатам, не вдаваясь в рассмотрение молекулярных состояний и молекулярного движения; она сама только простая вспомогательная наука, предпосылка физики. Но в физике, а еще более в химии, не только происходит постоянное качественное изменение в результате количественного изменения, не только наблюдается переход количества в качество, но приходится также рассматривать множество изменений качества, относительно которых совершенно не доказано, что они обусловлены <сведены> количественными изменениями. Можно охотно согласиться с тем, что современная наука движется в этом направлении, но это вовсе не доказывает, что это направление единственно правильное, что, идя этим путем, мы исчерпаем до конца физику и химию. Всякое движение заключает в себе механическое движение и перемещение больших или мельчайших частей материи; познать эти механические движения является первой задачей науки, однако лишь первой. Само же это механическое движение вовсе не исчерпывает движения вообще. Движение вовсе не есть простое перемещение, простое изменение места, в надмеханических областях оно является также и изменением качества. <Мышление есть тоже движение>. Открытие, что теплота представляет собой молекулярное движение, составило эпоху в науке. Но если я не имею ничего другого сказать о теплоте, кроме того, что она представляет собою известное перемещение молекул, то лучше мне замолчать. Химия находится на пороге того, чтобы из отношения атомных объемов к атомным весам объяснить целый ряд химических и физических свойств элементов. Но ни один химик не решится утверждать, будто все свойства какого-нибудь элемента выражаются исчерпывающим образом его положением на кривой Лотара Мейера, что этим одним определяются, например, специфические свойства углерода, делающие его главным носителем органической жизни, или же необходимость фосфора в мозгу. Между тем механическая концепция сводится именно к этому; она объясняет всякие изменения из изменений места, все качественные различия из количественных и не замечает, что отношение между качеством и количеством взаимно, что качество так же переходит в количество, как количество в качество, что здесь имеется взаимодействие. Если мы должны сводить все различия и изменения качества к количественным различиям и изменениям, к механическим перемещениям, то мы с необходимостью приходим к тому положению, что вся материя состоит из тождественных мельчайших частиц и что все качественные различия химических элементов материи вызываются количественными различиями в числе и пространственной группировке этих мельчайших частиц при их объединении в атомы. Но до этого нам еще далеко.

Только незнакомство современных естествоиспытателей с иной философией, кроме той ординарнейшей вульгарной философии, которая процветает ныне в немецких университетах, позволяет им оперировать таким образом выражениями вроде «механический», причем они не отдают себе отчета и даже не догадываются, какие из этого вытекают необходимые выводы. У теории абсолютной качественной тождественности материи имеются свои приверженцы; эмпирически ее так же нельзя опровергнуть, как и нельзя доказать. Но если спросить людей, желающих объяснить все «механическим образом», сознают ли они неизбежность этого вывода и признают ли тождественность материи, то какие при этом получаются различные ответы!

Самое комичное – это то, что приравнение «материалистического» и «механического» имеет своим родоначальником Гегеля, который хотел унизить материализм эпитетом «механический». Но дело в том, что критикуемый Гегелем материализм – французский материализм XVIII столетия – был действительно исключительно механическим, и по той простой причине, что физика, химия и биология были тогда еще в зачаточном состоянии, далеко не являясь основой общего мировоззрения. (Энгельс, Диалектика природы, стр. 80 – 81.)

Механистическая теория сведения

Современная наука по своему общему характеру является последовательной продолжательницей научных воззрений XVIII века. Строго критические наблюдение и опыт (эксперимент) являются в ее глазах единственными средствами познания мира. Понять какую-нибудь группу явлений означает для нее истолковать ее как непрерывно текущий процесс, в котором одна стадия или ступень (рассматриваемая как причина) неизбежно порождает другую (являющуюся следствием). Таким образом, объяснить какую-нибудь группу явлений значит раскрыть причинную связь между ними. При этом мы должны расчленять, разбивать сложные явления и спускаться от них к более простым, сводить их к этим более простым явлениям. Так, например, наука останавливалась в полном недоумении перед процессом жизни, перед процессами, протекающими в живой материи, пока она не стала сводить их к более простым явлениям, совершающимся в мертвом, минеральном веществе и составляющим предмет изучения физики и химии. (Степанов, Исторический материализм и современное естествознание, стр. 24 – 25, Гиз, 1924 г. – Подчеркнуто бригадой.)

* * *

Наука уверенно идет в том направлении, чтобы и под психическими процессами вскрыть превращение одних форм энергии в другие и чтобы свести их к таким простейшим явлениям, как рефлексы, механизм и формы которых осложняются с развитием и усложнением нервно-мозговой системы. Несмотря на все свои осложнения, рефлексы так же и в таком же смысле остаются основным элементом психической жизни, включительно до самых сложных ее проявлений, как клеточка – основной элемент всех тканей, составляющих человеческое тело.

Механистическое понимание природы, раскрывая, что и область психической жизни не дает исключений из закона сохранения энергии, идет к своему завершению и вместе с тем к величайшему торжеству...

Каждая ступень в развитии мира и его элементов, его мертвых и живых форм, является необходимым следствием предыдущей ступени и с строгой причинной необходимостью, не знающей исключений, изъятий и пробелов, обусловливает следующую ступень. Современная наука неуклонно идет в том направлении, чтобы истолковать все это развертывание мира как развитие относительно простых физических и химических процессов. (Степанов, Исторический материализм и современное естествознание, стр. 67 – 68, Гиз, 1924 г. – Подчеркнуто составителями.)

* * *

Наша задача – превращать случайные явления посредством вскрытия их причинностей в явления необходимые. В естествознании наша задача – вскрывать физико-химичность всех процессов и тем самым срывать с них таинственность.

Почему же мы как бы останавливаемся на полпути, не доходя последовательно до механичности всех процессов?

Только потому, что механика старого времени, объяснявшая все ударом, нажимом, трением, сцеплением неизменных тел, не изменяющихся в порядке «самодвижения», потерпела фиаско и вынуждена была констатировать наличие механики также и внутренней системы.

Механика встала на правильный путь, говоря не только о взаимных столкновениях, нажимах и т. п. частиц, но также и о процессах трения, притяжения, отталкивания в каждой из последних, но эта область разработана химией. Науки все время превращаются одна в другую, сливаются, дифференцируются.

Химия уже поглощена физикой, в чем мы лично видим торжество механики, поднявшейся до физики. Объяснять мир физически – это значит объяснять его с точки зрения механики, переросшей себя и вынужденной стать физикой.

Могут, конечно, сказать, что мы тем самым отвергаем механику, существующую в виде самостоятельной науки.

Нет, ее мы не отвергаем, но считаем то, что ныне носит название механики, механикой в узком смысле слова, механикой тяжести, трения, сцепления и т. п. тел, от самодвижения которых она отвлекается, считая его однако существующим.

Свести вещь или процесс к физическим процессам означает объяснить эту вещь во всех ее проявлениях движением последних известных нам самодвижущихся частиц, из которых она состоит. (Сарабьянов, В защиту философии марксизма, стр. 153 – 154, Гиз, 1929 г. – Подчеркнуто составителями, кроме последней фразы.)