Текст книги "Не родись красивой, или Точка опоры"

Автор книги: Карина Тихонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– Уважаю! – пробормотала Элла.

Достала вешалку со строгим черным костюмом и аккуратно положила его на кровать. Склонила голову, полюбовалась, посмотрела на нас.

Мы застыли в ожидании руководящих указаний.

– Чего стоите? – спросила Элла сердито. – Несите сумки, чемоданы, что тут есть… Упаковывать будем!

* * *

Через час мы покинули гостиницу.

Администрация выразила искренние сожаления по поводу нашего отбытия, но вернуть деньги мы не смогли никаким образом.

Администратор, красивый холеный мужчина в черном похоронном костюме высказался предельно просто:

– Мы гостеприимством не торгуем!

Он строго посмотрел на нас, и нам немедленно стало стыдно за нашу провинциальную мелочность.

Бог с ними, с деньгами!

– Слушай, – сказала Ирка, которую внезапно осенила идея. – Давай заедем в ближайший банк!

– Зачем? – спросила я.

– Ты ленивая, – ответила подруга нелицеприятно. – Деньги отнесешь куда поближе, а не куда понадежней. Проверим?

– Давай! – азартно согласилась я.

Каково же было мое изумление, когда в ближайшем к отелю банке у меня оказался открытый лицевой счет на пять тысяч долларов!

Правда, пришлось пройти массу формальностей.

Поскольку я посеяла банковскую книжку, мне пришлось заполнить множество разнообразных документов. Скука страшная, не буду даже перечислять.

Мою подпись изучили под микроскопом и пришли к выводу, что она похожа на мою.

После чего менеджер отдела, суровая непреклонная женщина лет пятидесяти, выдала мне наличные.

– Где вы книжку потеряли? – спросила она строго.

– Не помню, – созналась я. – Я про эти деньги забыла, честно говоря…

Женщина пожала плечами и возвела глаза к потолку.

– Не представляю, – сказала она возвышенным тоном. – Не представляю, как можно забыть про такую сумму!

Ирка промолчала из человеколюбия. Представляю, какой удар по печени получила бы эта дама, узнав про какую сумму я забыла!

В общем, еще через час мы покинули банк. С деньгами в кармане я чувствовала себя гораздо уверенней, жизнь начала казаться мне упоительной.

Элла сверилась с часами.

– До конца уроков еще два с половиной часа, – проинформировала она нас. – Предлагаю поехать в нашу городскую квартиру и выпить чаю. Оттуда до школы пять минут езды.

Мы предложение бурно поддержали.

Квартира Эллы и Максима располагалась прямо на набережной, недалеко от английского посольства.

Нужно ли говорить, что это было многометровое, прекрасно оформленное помещение?

Думаю, и так понятно.

Гораздо больше, чем сама квартира, меня заинтересовал дом. Точнее говоря, вход и выход из него.

Не знаю почему, но у меня в голове занозой засело алиби Стефана. Конечно, я не собиралась его разоблачать, очень мне это нужно! Просто хотелось разобраться самой, каким образом он смог всех обмануть.

Решить головоломку, так сказать.

Я самым тщательным образом осмотрела место действий. Рассказать?

Значит, так. Дом представлял собой многоэтажную новостройку. Проект включал в себя парадную и черную дверь. Ага! – скажете вы.

Ничего не «ага».

Черный жильцы ход заколотили намертво с самого первого дня.

Почему?

Потому, что в доме жили люди состоятельные и известные. Они наняли добросовестную охрану, а добросовестным охранникам нужно хорошо платить.

Поэтому добросовестных охранников было всего четверо.

И дежурили они так: двое суток через двое суток. Скользящий график, называется.

Поскольку охранников было немного, находиться одновременно в двух разных точках они не могли. И посоветовали заколотить черный ход. Что и было сделано.

Дом был обнесен железной оградой. На въезде, возле ворот, постоянно дежурили эти самые добросовестные охранники в специальной будочке. Во двор пускали только «свои» машины, список которых за годы работы успели выучить наизусть. Если хозяева приглашали гостей, то на их машины выписывался отдельный пропуск.

Во двор не пускали не только чужие машины, но и посторонних людей. Дом, конечно, был большой, но у каждого постоянного жильца была своя специальная карточка. Впрочем, охранники уже знали всех их в лицо.

На этом охрана не заканчивалась.

Следующим барьером после ворот была наглухо запетая подъездная дверь. (Дом был одноподъездным). Здесь имелся в наличии и кодовый замок, и специальный ключ, и домофон.

А за дверью круглосуточно дежурили две консьержки. Не одновременно, конечно, по очереди.

Насколько я поняла, женщина, дежурившая в тот вечер, показала, что Стефан покинул дом в девять часов.

Не раньше.

Не мог же он всех подкупить?! Да у него просто денег бы на это не хватило!

Черт, какой-то заколдованный круг. Неужели Стефан сказал правду?

Не верю. Не верю просто потому, что он мерзавец.

Это, конечно, субъективное впечатление, но что-то подсказывает мне, что оно правильное.

Как же решается эта задачка?..

Неужели я глупее Стефана? Или Стефан умнее меня?

И то и другое было одинаково оскорбительно, и я решила докопаться до истины, чего бы мне это ни стоило.

Внимательно осмотрев дом, я получила пищу для размышлений. Но об этом позже.

Мы выпили чаю, еще немного посплетничали о том, о сем и стали собираться.

Нам с Эллой пора было забирать Генриэтту из школы. Элла предложила Ире поехать с нами, но Ирка предпочла откланяться.

Насколько я помню, любовь к детишкам никогда не была ее визитной карточкой.

Для Ирки дети начинались с четырнадцати-пятнадцати лет. То есть, с того возраста, как они поступают в музыкальное училище после восьмилетки.

Мы забрали Генриэтту и поехали домой в поселок. Багажник джипа был битком набит моими тряпками.

За обедом нас почтил своим присутствием глава дома. Вообще-то, такой поступок для Максима был нехарактерен. Обычно он уходил рано утром и возвращался ближе к девяти вечера.

Но для сегодняшнего дня Колобок сделал исключение. А почему – объяснил мне за обедом сам.

– Аня, – начал Максим, передвигая по столу солонку, – я хочу, чтобы вы знали. Я проверил вашу подругу и вас.

– Как это? – не поняла я.

Максим оторвался от лицезрения хрустальной башенки с солью и посмотрел на меня.

– Очень просто, – ответил он спокойно. – Послал запрос в Саратов. И получил ответ.

– Быстро получили, – констатировала я.

Максим махнул рукой.

– Знакомые помогли, – сказал он скромно. – В общем, я выяснил, что вы действительно те самые личности, за которые себя выдаете.

– Зачем ты это сделал? – начала Элла грозно, но я быстро ее перебила.

– Я очень рада, что все наконец встало на свои места.

– Я тоже, – искренне ответил Максим. – Честно говоря, присутствие постороннего человека в доме меня напрягало. Вы, наверняка, это чувствовали.

– Еще как!

Максим смутился.

– Перестаньте, – сказала я. – На вашем месте я бы вела себя точно так же.

– Я же не только за себя отвечаю, – пояснил Максим виновато.

– Вот именно! – ответила я.

– Мир?

– Мир!

Он протянул мне руку, я с готовностью ее приняла.

– Вы не возражаете, если я задержусь у вас еще немного? – спросила я, не выпуская его горячую ладонь.

– Я на этом даже настаиваю! – ответил Максим и в душевном порыве так стиснул моб ладонь, что чуть не сломал мои пальцы.

Я рассмеялась и отняла руку.

– Должен же я загладить свою невежливость! – договорил Колобок.

– Вы всегда были со мной очень вежливы.

– Я старался.

– Ладно, хватит реверансов, – вмешалась Элла в наш диалог. – Есть проблемы поважней. Ане нужно найти свои деньги.

Максим откинулся на спинку стула и принялся постукивать по скатерти рукояткой ножа. Эта его привычка всегда раздражала Эллу, но сегодня она промолчала.

– Сумма того стоит, – признал Максим уважительно. – Вы совсем не помните, что с вами произошло в тот день?

Я молча развела руками. Как же мне надоел это вопрос!

– К врачу пойдем?

– Позже, – ответила я лаконично. – Сначала я хочу обзвонить все московские банки. У вас есть справочник?

– У меня на работе есть специальный справочник с телефонами банков, – ответил Максим. – Завтра сделаю ксерокопию и привезу. Кстати!

Он достал из кармана мое кольцо и положил на скатерть.

– Насколько я понимаю, продавать его пока нет необходимости?

– Пока нет, – согласилась я. Взяла кольцо и надела его на указательный палец. – У меня наметилась некоторая финансовая стабильность.

– Отлично.

После обеда я позанималась с Генриэттой, невзирая ни на какие уговоры Эллы перенести урок на другой день.

Занятия должны быть регулярными. Иначе в них нет никакого смысла.

Зато потом мы с Эллой поднялись в мою комнату и принялись с наслаждением копаться в груде самых разных тряпок, которые были разбросаны по кровати.

Один костюмчик Элле настолько приглянулся, что я тут же его ей подарила.

– Не влезу! – горестно констатировала Элла, приложив к себе юбку.

– Худей! – велела я. – Добивайся! Знаешь, что? Назовем костюмчик «стимул». У меня были такие брюки. Я в них помещалась только тогда, когда хорошо сбрасывала. Кстати, по ним я проверяла свой вес, пока они до дыр не сносились. Вот пускай и у тебя будет свой «стимул».

– Ладно, – ответила Элла. Приняла костюмчик и с интересом пробормотала:

– Интересно, получится или нет?

– Получится! – заверила я. – Было бы желание!

Элла присела на край кровати.

– Знаешь, Ань, я думаю о том, чтобы устроиться на работу, – сказала она робко.

– Умница! – поддержала я.

– Да?

Элла расцвела. Она немного стеснялась своего нездорового желания. Согласно ее установкам, работать могли только женщины «другого круга».

Кстати, Викторию Грачеву, несмотря на все ее деньги, Элла равной себе не считала. Удачливая Вика относилась к категории разбогатевших плебеев, и в Элькином табеле о рангах стояла на ступеньку ниже.

– Симпатичная кофточка, – сказала Элла, рассматривая белую рубашку с обилием кружев на груди и манжетах. – Похоже на мужскую, из «прошлой жизни». Ну, знаешь, такую носили джентльмены под камзолами.

– Ага, – ответила я рассеянно.

– Не вешай на одну вешалку белое и цветное! – осадила меня Элла.

– Да какая разница?!

– Большая! Полиняет!

– Такие вещи не линяют, – напомнила я ей о качестве своих шмоток.

– Все равно! – непреклонно ответила Элла и перевесила пестрый костюм на другую вешалку.

В дверь деликатно постучали.

– Да! – откликнулась я.

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Марья Гавриловна.

– Простите, Элла Сергеевна, – начала она как всегда корректно. – Вы не распорядились, что готовить на ужин…

– Все равно, – нетерпеливо отмахнулась Элла. – Пускай повар решает сам.

– Я передам, – ответила Марья Гавриловна и скрылась.

– Железная леди, – сказала я.

– Да, – согласилась Элла рассеянно. – Такая жизнь. Поневоле станешь железной.

– У нее что, какая-то проблема? – спросила я деликатно.

– Самая страшная проблема, – ответила Элла. – У нее дочь… не совсем нормальная.

– Как это? – не поняла я.

Прелестная Женя совершенно не производила такого впечатления!

– У девочки год назад родился мертвый ребенок, – хмуро сказала Элла.

– Боже мой!

Я испуганно перекрестилась. Элла машинально повторила мой жест.

– Вот девочка и тронулась… Ее зациклило на том, что ребенок жив. Растет и развивается. Представляешь, она всем рассказывает о его детских болезнях…

– Она мне говорила, – перебила я.

– Да. В общем, кошмар.

Я немного подумала.

– Слушай, Элла, ей семнадцать?

– Семнадцать, – подтвердила Элла.

– Выходит, она забеременела в пятнадцать лет?

Элла молча вздохнула.

– И кто этот подонок? – спросила я.

– Понятия не имею! Наверное, какой-нибудь одноклассник.

– Она школу закончила?

– Да нет! Только успела в десятый класс перейти, как залетела. Обидно. Девчонка способная была. С шести лет в школу пошла, уже и читать, и писать умела.

Я молча покачала головой. Да и что тут можно было сказать?

– Она и раньше у нас подрабатывала, – рассказывала Элла. – Летом, на каникулах. А сейчас мы ее совсем на работу взяли.

– А чем она занимается?

Элла пожала плечами.

– Придумываем работу попроще. Посуду моет, например, пыль вытирает, на стол подает, убирает со стола… Что она еще может?

– А ты не пробовала у нее выяснить, кто отец ребенка?

– Господи! – испугалась Элла. – Ты что?! Я вообще боюсь с ней разговаривать! Особенно на эту тему! Меня просто мороз по коже продирает, когда она с улыбочкой начинает распространяться про своего ребеночка!

Она демонстративно передернулась.

– Б-р-р!

– Все равно нужно было выяснить, – сказала я. – Мало ли… Может, девчонку изнасиловали!

– Макс разговаривал с Марьей Гавриловной, – ответила Элла равнодушно. – Предлагал любую помощь.

– А она?

– Она поблагодарила и отказалась. Сказала, что знает, кто это сделал. И сама разберется.

– Понятно.

Я взяла пакет с нижним бельем, подошла к комоду и подергала нижний ящик.

– Опять заедает? – спросила Элла.

– Немного.

– Странно, Стефан его чинил…

– Стефан умеет делать такие вещи? – не поверила я.

– Стефан все умеет, – с гордостью ответила Элла. – У него в подвале специальная мастерская.

– Какая мастерская?

– Столярная.

Несколько минут мы молча пялились друг на друга.

Представить себе рафинированного, выхоленного Стефана за верстаком у меня не получалось.

– А тебе не кажется, что это работа не для людей нашего круга? – спросила я ядовито.

Элла вспыхнула, в запальчивости открыла рот, но в дверь снова постучала Марья Гавриловна и позвала Эллу к телефону. Звонил врач, у которого Генриэтта проходила месячное обследование.

Элла тут же забыла про меня, вскочила с кровати и унеслась, не попрощавшись.

Я проводила ее взглядом.

На душе было муторно. У меня не выходила из головы прелестная девочка Женя, помешавшаяся после рождения мертвого ребенка.

Интересно, какая сволочь сломала девчонке жизнь?

И почему Марья Гавриловна не предпринимает никаких шагов, чтобы эту падаль наказать?

Загадка…

Утро следующего дня началось для меня как обычно.

Проснулась я поздно, и еще некоторое время валялась в кровати, наслаждаясь бездельем.

Не подумайте, что я лентяйка. Скорее, наоборот. Безделье для меня такая редкость, что можно им немного понаслаждаться.

Ровно в девять в мою дверь тихо постучали.

Я приподнялась на постели и сунула под спину вторую подушку.

– Войдите!

Дверь открылась, и в комнату боком протиснулась очаровательная Женя с большим подносом в руках.

Только сегодня ее очарование приобрело для меня совершенно иной, трагический оттенок.

– Добрый день, – сказала Женя со своей обычной приветливой улыбкой.

– Здравствуй, Женя, – ответила я.

– Завтрак.

И Женя опустила поднос на журнальный столик рядом с кроватью.

– Спасибо.

Я посмотрела в лицо девушки чуть пристальней. Интересно, замечу ли я в ней какую-нибудь странность? Теперь, когда я все знаю?

Кажется, ничего особенного. Ребенок. Прелестный ребенок. Хотя нет, есть в ней кое-что… пугающее.

Глаза.

У Жени были абсолютно пустые непроницаемые глаза. При взгляде в них возникало чувство, что девочка пребывает за толстым пуленепробиваемым стеклом, отгородившем ее от этого жестокого и несправедливого мира.

Женя выпрямилась и застыла возле кровати, ожидая распоряжений.

Мне стало неловко. Тоже мне, барыня…

– Спасибо, Женечка, – повторила я. – Элла Сергеевна уже уехала?

– Все уехали, – безмятежно ответила девочка.

Оно и понятно. У всех есть свои дела. Одна я валяюсь на кровати так, словно кто-то решит мои проблемы за меня.

– Больше ничего не нужно, – неловко произнесла я. Женя не уходила, и я не знала, как правильно ее отослать.

– Хорошо, – все так же безмятежно ответила девушка. Немного поколебалась, бросая на меня короткие смущенные взгляды, и спросила:

– А это правда, что вы ничего не помните?

Я подавила вздох.

Если меня еще раз об этом спросят, я просто взвою!

– Правда. А почему тебя это интересует?

Женя пожала плечами.

– Просто так. Мама говорит, это ненормально, но вы на них не похожи…

– На кого не похожа? – не поняла я.

– На ненормальных, – объяснила Женя с улыбкой. – Мне вы кажетесь нормальным человеком.

Я была тронута. Девочка явно хотела меня поддержать.

– Спасибо, детка, – сказала я мягко.

– Не за что.

Женя повернулась ко мне спиной и вышла из комнаты.

Я осмотрела яства, разложенные на подносе. И ни одно из них не вызвало у меня аппетита.

Почему жизнь такая жестокая? Впрочем, вопрос из серии риторических.

Я выпила чашку несладкого чая, торопливо прожевала один бутерброд с сыром и вылезла из кровати.

Подошла к окну, отодвинула штору. Осмотрела блеклый размытый пейзаж, безжалостно выставленный на посмешище ярким солнцем, и широко потянулась от полноты чувств.

Вид за окном напоминал акварельную картину, на которую выплеснули щедрую порцию воды. Грязно-бурый снег растекался по земле, как плохо разведенная краска. Такими же разводами были покрыты стволы деревьев, забор, скамейка, стоявшая во дворе, крыши соседних домов, подоконники…

Зимний мир плавился и исчезал под радостным взглядом ясноглазой девочки-весны, которой никогда не суждено повзрослеть.

Я открыла створку окна и с упоением вздохнула воздух.

Он пах ожиданием будущего. В нем было обещание тепла, аромат набухающих молодых весенних почек, сладкое воспоминание об ушедшем лете и предчувствие счастья.

Было все, за что я люблю весну.

Зазвонил телефон. Я вздрогнула и оглянулась.

Маленький мобильный аппарат фирмы «Сименс» мы купили вчера по дороге домой. Как сказала Элла, «по крайней мере, будет возможность тебя контролировать».

Я закрыла окно, подошла к телефону. Включила его и поднесла к уху:

– Да…

– Аня, привет…

Голос у Ирки был довольно хмурый. Не удивительно, учитывая, какая она зануда.

– Что тебе еще не слава богу? – спросила я насмешливо.

Ирка тяжело вздохнула.

– Каникулы кончаются, – напомнила она.

– И что с того?

– На работу пора возвращаться…

– Это тебе пора, – возразила я. – А я женщина богатая, работать не обязана.

– Вот и я говорю: мне пора домой возвращаться.

– В добрый путь, – ответила я легко.

Ирка немного посопела в трубку.

– Ты довольна? – спросила она наконец.

Я удивилась.

– В смысле, жизнью? Конечно! Покажи мне дуру, которая на моем месте была бы недовольна!

– Мне не хочется оставлять тебя здесь одну…

– Хватит! – оборвала я. – Я здесь не одна. Есть, кому присмотреть и отшлепать в случае чего.

– Эля – женщина надежная, – неохотно признала Ирка. – Но все равно на душе кошки скребут.

– Поскребут и перестанут, – успокоила я. – Привет Саратову.

– Передам.

Мы помолчали еще немного.

– Я буду звонить, – сказала Ирка. Мне в ухо понеслись короткие гудки.

Я отключила телефон и положила его на место. Хорошо, что Ирка не стала рассусоливать прощание. Честно говоря, я изрядно волновалась и не смогла бы этого скрыть.

А если бы Ирка почувствовала, что я волнуюсь, она никуда бы не вернулась. Так и сидела бы возле меня, как мать Тереза возле тяжелобольного…

Ни к чему все это.

Тем не менее, мне стало немного грустно. Странно, но я вдруг почувствовала себя одинокой.

Глупости!

Я встряхнулась и отправилась в ванную, смывать с души и тела неприятные раздумья.

Через полчаса, одевшись в джинсы, теплый свитер и походную куртку для прогулок, я вышла из железной калитки и направилась в сторону леса.

По дороге задумчиво оглядела крыши симпатичных домов, торчавшие по обе стороны заборов.

Интересно, почему темной личностью в поселке считаюсь только я?

По-моему, здесь их полно! Пример?

Пожалуйста!

На какие деньги, к примеру, отставной афганец построил себе теремок в два этажа? Внутри не была, но, думаю, что отделочные работы там тоже сделаны на достойном уровне.

Или, к примеру, этот дом, в котором время от времени происходят странные ночные оргии. Почему его хозяин предпочитает приезжать и уезжать, прикрывшись тонированными стеклами автомобиля? Может быть, его разыскивает милиция?

Или, к примеру, великолепный Стефан. То, что он смог построить себе нехилый особнячок, еще можно как-то объяснить. Работа в солидной компании, достойная зарплата и так далее…

Но великолепный Стефан вот уже год как безработный. Интересно, на какие деньги он поддерживает свой шикарный уровень жизни?

Конечно, Виктория Васильевна, несомненно, приложила здесь свою золотую ручку.

Но возникает следующий вопрос:

На фиг он стался Виктории Васильевне?

Может быть, вы думаете, что дело в большой и чистой любви? Ну, значит, мне не удалось достойно описать вам Викторию Васильевну.

Такая женщина никогда не станет вкладывать деньги в рефлексы и ощущения, которые нельзя взвесить, просчитать, предсказать или, на худой конец, положить в банк под проценты.

Конечно, Стефан мужчина красивый, видный. Возможно, что он великолепный любовник. Но связывает их с Викой что-то совершенно другое. А что может связывать подобных людей столь долгое время?

Выгода!

И тут возникает другой вопрос.

Чего может ожидать успешная и богатая издательница от отставного директора ювелирного магазина с практически нулевыми перспективами карьеры?

Нет ответа?

То-то и оно!

«Мы живем в уникальном государстве, – думала я, выбираясь из очередного талого сугроба. – В государстве, где не принято спрашивать у людей, на какие деньги они живут. Более того, этот вопрос, совершенно естественный в цивилизованном мире, в России почитается неприличным».

Почему?

А потому, что ответ на него давно прописан в Уголовном Кодексе! В статье, заканчивающейся мудрыми словами: «…сроком до десяти лет с конфискацией имущества».

Я задумалась так глубоко, что не заметила, как удалилась довольно далеко от поселка. Идти по рыхлому снегу было неприятно, ноги увязали и проваливались в грязные разлагающиеся сугробы.

Да. Конец зимы выглядит не эстетично.

Впрочем, за городом он еще не так отвратителен. Ходить по Москве в это время года приходится по колено в собачьих фекалиях. Вот интересно, наши люди когда-нибудь научатся брать на себя ответственность за домашних питомцев? Когда-нибудь они поймут, что собака – это не милая игрушка, а живое существо, за которое нужно отвечать?

Никогда не забуду одну маленькую деталь моей прогулки по столице. Случилось это давно, года три назад.

Я шла по полуосвещенной вечерней улице и размышляла о чем-то приятном. Вдруг из-за угла дома выскочил здоровенный бультерьер и бросился прямо на меня.

У меня собаки этой породы и раньше вызывали неприятные ассоциации. Их бело-розовая расцветка казалась мне похожей на кожу альбиноса, а морды наводили на мысль о помеси свиньи и крысы. И, конечно, мне было прекрасно известно об их агрессивности. Более того, об их непредсказуемой агрессивности.

В общем, пока собака неслась ко мне, я успела вспомнить все страшные истории, связанные с бультерьерами, из-за которых порода стала запрещенной во многих западных странах.

Я остановилась, как вкопанная, и с усилием отвела глаза в сторону. Лучше не видеть того, что сейчас произойдет.

До горла этот кошмарный пес не дотянется, но ног я, видимо, лишусь…

Собака подлетела ко мне и резко затормозила возле самых носков моих туфель. Остановилась, с интересом обнюхала мои ноги, дружески повиляла тонким крысиным хвостом и неторопливо отошла.

Колени мои дрогнули, и я чуть не свалилась прямо на асфальт.

Тут со мной поравнялся владелец пса, молодой беспечный юноша, который шел следом, помахивая отстегнутым поводком.

Не вцепилась в него я только по одной причине: струсила. Я даже постаралась не повышать голос и прошипела сквозь стиснутые зубы:

– Почему собака без поводка и намордника?!!

Юноша остановился и оглядел меня с изумлением.

А зачем?..

Я задышала, как закипающий самовар.

– Он добрый! – заверил меня юноша снисходительным тоном и двинулся дальше.

Скажу вам честно: я бы таких владельцев расстреливала. Без суда и следствия.

Хорошо, предположим, что пес, действительно, не агрессивен. Но мне-то откуда об этом знать?!

А если предположить, что на моем месте оказался бы человек с больным сердцем?!

Приступ обеспечен!

Я сплюнула в сторону и вдруг застыла на месте.

Боже мой! Я начинаю вспоминать свое прошлое!

Но насладиться этим ощущением не успела. В мою ладонь ткнулось что-то мокрое и холодное. Я вздрогнула и отдернула руку.

Рядом со мной стоял белоснежный Тобол. Его хвост, закрученный в колечко, дружески дернулся.

– Привет, – сказала я.

– Здравствуйте, прекрасная Анна! – ответил мне насмешливый голос.

Я повернула голову.

Отставной военный хирург стоял в трех шагах от меня, закрывая глаза ладонью от яркого света.

И улыбался.

– Чему радуемся? – спросила я, не отвечая на приветствие.

Саша повел руками вокруг.

– Весна идет! – ответил он словами из популярного романса.

Я вспомнила свою встречу с бультерьером, и раздраженно спросила:

– Почему пса на поводок не берете?

Саша искренне удивился:

– Зачем это?

– Чтобы не бросился на кого-нибудь!

– На кого?

– Мало ли, – ответила я неопределенно.

Саша снова заслонил глаза козырьком из ладони.

– Да вы не в духе! – заметил он проницательно.

Я молча пожала плечами.

– Прогуляетесь с нами? – пригласил Саша.

– Прогуляюсь, – согласилась я. – Только недолго. Скоро Элла с Ритой вернутся.

– Ах, да! – вспомнил мой собеседник. – Вы же учительница музыки!

Мне показалось, что в его голосе скрывается иронический подтекст. Только, какой именно, я не поняла.

– Учительница, – согласилась я.

– И как долго вы намерены здесь оставаться?

Я так поразилась хамской прямоте вопроса, что даже остановилась.

– Вам-то какое дело? – сказала я наконец, не найдя более жестких слов.

– Просто интересуюсь…

Я посмотрела на собеседника с уже неприкрытым раздражением.

– Ну, да… все забываю. Я же темная личность!

– Макс так уже не считает, – подбодрил меня Саша.

– А вы?

Минуту он молчал, разглядывая бурую талую жижу под ногами.

– Скажем так: я был бы полностью удовлетворен, если бы вы вспомнили, как сюда попали.

– Скажем так: если бы я это вспомнила, я бы тоже была полностью удовлетворена.

Саша тихо засмеялся.

– Язва! – заметил он укоризненно.

Я пожала плечами.

– Вот интересно, почему все так озабочены подробностями моей жизни? Почему бы не заняться собственной? «Чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя, кума, оборотиться?»

– Это вы обо мне? – догадался Саша.

– И о вас…

– И что же во мне такого подозрительного?

– Честно?

– Честно.

Я прикусила нижнюю губу. Говорить или нет?

– Мне непонятно, на что вы живете, – все-таки не удержалась я.

– Ах, вот как!

– Да. Вы не работаете, однако ведете приятный рассеянный образ жизни. Вот я и думаю: на какие доходы?

– А вдруг я наследство получил? – серьезно спросил Саша.

Краска бросилась мне в лицо.

– Не смейте надо мной смеяться! – сказала я ровным голосом.

– И не думал!

– Вам Максим рассказал, да?

Саша промолчал.

– Конечно, он, – с горечью резюмировала я. – Позавчера. Я видела, как он к вам потопал. На производственное совещание, надо полагать.

Саша молчал.

– Ну? – спросила я. – Чего молчите?

– Прикидываю, – наконец соблаговолил раскрыть рот собеседник.

– Что прикидываете?

– Действительно ли я так подозрительно выгляжу. Да, пожалуй, вы правы.

Саша с интересом посмотрел на меня.

– Знаете, Аня, а вы довольно проницательный человек.

– Угадали.

Саша помолчал еще немного. Усмехнулся в усы и примирительно сказал:

– Вы правы. Официально я не работаю.

– Работаете неофициально?

– Точно.

– Консультантом в какой-нибудь хлебной структуре?

– Да нет, – ответил Саша. Присел на корточки и повозил Тобола за уши в разные стороны. – Я сам структура.

Тобол вырвался из его рук и удрал подальше. Саша поднялся на ноги.

– Вы? Структура?

Он молча улыбнулся.

– Заинтригована, – признала я с интересом. – Подробней нельзя?

Саша вздохнул.

– В общем, ничего криминального. Я занимаюсь конфиденциальными домашними делами.

– Частный сыщик?

– Не только. К примеру, недавно ко мне обратился один мой знакомый. Его племянник ходит в школу, возле которой продают наркотики. Причем никакая милиция никаких мер не принимает.

– Почему? – не поняла я.

Минуту Саша молча смотрел на меня.

– Да, – ответил он отвлеченно. – Здорово вам память отшибло…

И насмешливо пояснил:

– В доле, наверное!

Я поперхнулась. Действительно, глупый вопрос.

– И что вы сделали?

– У меня остались выходы на старых сослуживцев. Вот мы собрали ребят, приехали на точку и переломали дилерам ноги.

Я захлопала ресницами, но продолжения не последовало.

– И все?

– Пока все, – миролюбиво подтвердил Саша.

– А если они вернутся? – спросила я почему-то шепотом. – Убьете, да?

Саша оглянулся вокруг, придвинулся ближе и поманил меня пальцем. Холодея от любопытства, я подставила ухо.

– И на органы разберем! – шепотом пообещал собеседник. – Чего добру пропадать?

Я обиделась и отодвинулась в сторону. Саша расхохотался.

– Не задавайте глупых вопросов, и не будете получать глупых ответов, – сказал он наставительно.

– Я запомню, – пообещала я.

За этим увлекательным разговором время прошло незаметно, и я спохватилась только тогда, когда заметила на дороге приближающийся джип.

– Ой! Девочки возвращаются.

– Вам уже пора? – выразил Саша вежливое формальное огорчение.

– Да, я побежала.

– Не упадите, – пожелал он мне вдогонку.

Я сделала несколько неторопливых шагов в сторону поселка и вдруг остановилась.

Почему в его словах мне вечно мерещится скрытый смысл?

Не знаю…

Но надо признать, что речи отставного военного хирурга кажутся мне такими же двойными, как его лицемерные зелено-карие глаза.