Текст книги "Не родись красивой, или Точка опоры"

Автор книги: Карина Тихонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

* * *

Спустились мы не через десять, а через двадцать минут. Но наш блистательный внешний вид вполне оправдывал эту задержку.

По лестнице мы шли молча, взявшись за руки. Внизу раздавался громкий уверенный женский голос, изредка переходящий в хороший заразительный хохот. Уже по одному голосу можно было сделать вывод: от комплекса неполноценности его обладательница не страдает.

Хозяин и гостья сидели на том же плетеном диванчике среди живых растений, на котором я видела в прошлый раз Максима с Сашей.

Нашего появления они не заметили, что и не удивительно: лестница находилась за их спиной.

Первое впечатление при виде гостьи у меня было таким: белокурые крашеные волосы, несколько жидковатые, распущены по плечам. Их кончики завернуты наружу, как у героини Барбары Брыльска в «Иронии судьбы». Стройная узкая спина. Тонкая талия. Даже очень тонкая, почти девчоночья.

Дальнейшие прелести мне предстояло увидеть через минуту.

─ Добрый вечер, ─ громко сказала Элла.

Они обернулись.

Забавно, что по иронии судьбы Виктория тоже была одета в черное платье. Но не в длинное, вечернее, а в то, что французы называют «маленьким черным платьем», которое должно быть в гардеробе каждой женщины.

Надо отдать гостье должное: при виде меня ее лицо дрогнуло только на одну секунду. После первого легкого шока она мгновенно сумела взять себя в руки.

Обычно появление более красивой, а главное, более молодой соперницы дамы встречают резко отрицательно. И только очень умные и очень взрослые женщины умеют эту недостойную первобытную эмоцию задавить на корню.

Вот и Вика сумела.

─ А! – сказала она приветливо, поднимаясь с места. – Принцесса в изгнании!

Я весело рассмеялась.

─ Давайте знакомиться, ─ предложила Вика, оглядывая меня цепким взглядом. – Вика.

─ Анна.

─ Это ваше настоящее имя?

─ Не помню, ─ ответила я лаконично.

Вика энергично кивнула.

─ Нужно прояснить этот вопрос! – посоветовала она все так же энергично.

─ Согласна.

─ Посотрудничаем?

Я внимательно осмотрела собеседницу.

Про таких, как Вика, говорят: «За одного битого двух небитых дают».

И, глядя на свою визави, я поняла почему.

Напротив меня стояла женщина, прошедшая в этой жизни все. Победы, поражения, предательство, взлеты и падения. Пройти все это и не сломаться могут очень немногие.

Вика сумела.

Такой уверенный взгляд бывает только у людей, знающих твердую цену всему на свете. И не склонных переплачивать.

Вас, конечно, интересует внешность дамы. Ну, что ж, попытаюсь ее описать…

Выглядела Вика просто превосходно. Ее настоящий возраст я поймала в тот момент, когда она, слегка опешив при виде меня, утратила самоконтроль.

Пятьдесят. Или около того.

Но через пять минут я уже не была уверена в правильности первоначального диагноза.

Идеальная гладкая кожа. Морщинки стыдливо притаились лишь в уголках глаз, ближе к переносице. И те были замаскированы превосходным тональным кремом.

Не думаю, что идеальным состоянием своей кожи Вика была обязана косметологам. Скажу больше: там не пахло и пластической хирургией.

Вика буквально источала запах, выраженный одним многократно повторенным четким словом: дисциплина.

Такая женщина не могла располнеть, а потом сбросить лишний вес. Ничего подобного!

Я уверена, что Вика всю свою сознательную жизнь весила не более пятидесяти килограмм. При росте сто семьдесят пять.

В общем, французский эталон.

Наверное, именно поэтому ее кожа, которая никогда не собиралась в складки после потери жировых отложений, сияла такой упругой победной свежестью.

Небольшой, чуть курносый нос. Маленький упругий рот. Ясные серые глаза. Идеально разлетающиеся брови. Лоб, лишенный морщин. (Впрочем, подозреваю, что совершенством лба Вика была обязана впрыскиванию).

О фигуре просто не говорю.

Красивая линия, сужающаяся от высокой груди (силикон?) к талии и снова расширяющаяся к бедрам.

Проще говоря: 90 ─ 60 ─ 90.

Вы меня поняли.

Единственным слабым звеном во внешности дамы-победительницы были жидковатые волосы. Впрочем, Вика пользовалась услугами великолепного парикмахера. Так что это слабое звено могла углядеть только женщина. Вернее, ревнивая женщина.

Такая, как Элла, например.

Коротко говоря, скелет Вики был сделан из того же металла, который идет на создание космических кораблей.

То есть из самого прочного из всех известных нам сплавов.

─ Так что? – повторила Вика, задержав мою руку в своей. – Посотрудничаем?

─ Не знаю, ─ ответила я осторожно.

Вика опустила мою руку и сделала досадливый жест.

─ Не терплю этого слова! Каждый человек обязан знать, чего он хочет. Вы знаете, чего хотите?

─ В глобальном смысле? – уточнила я.

─ Ну, пусть будет в глобальном…

Я немного подумала.

─ Честности и справедливости.

Вика опешила. Переглянулась с Максимом и рассмеялась своим резким уверенным смехом.

─ Дорогуша, да вы утопистка! Почитываете Томаса Мора? Или Кампанеллу? Бросьте, моя образованная! Они оба плохо кончили.

─ Правда? – спросила я вежливо.

─ А вы не помните?

Вика снова расхохоталась. Мне нравилось, как она смеется. Это был полнокровный искренний смех человека, умеющего получать от этой жизни все самое лучшее.

─ Мору отрубили голову, ─ пояснила Вика, отсмеявшись. – А Кампанеллу выбросили из тюрьмы инквизиции с раздробленными ногами. И спасло от костра его только одно: то, что он сумел дьявольски хитро притвориться сумасшедшим. Сумасшедших тогда не сжигали… А вы умеете притворяться?

Серые глаза с прозрачными белками уперлись в меня с жутковатой проницательностью.

─ Не знаю, ─ ответила я, смутившись.

─ Ну да, вы же ничего не помните, ─ спохватилась Вика.

Обернулась к Элле и приветливо сказала:

─ Прости дорогуша, заболталась… Ты прекрасно выглядишь!

─ Спасибо, ─ ответила Элла, сохраняя каменное выражение лица.

─ Поправилась, похорошела, ─ продолжала гостья свои двусмысленные комплименты. – Тьфу-тьфу!

И стерва Вика демонстративно сплюнула в сторону.

Элла побледнела, но гордо промолчала.

─ Ну, так как? – продолжала Вика непринужденно, оборачиваясь ко мне. – Даем интервью на развернутую полосу? С фотографией, разумеется, ─ насмешливо уточнила она.

─ Я подумаю, ─ пообещала я.

─ Только до понедельника, ─ быстро загнала меня Вика в свои временные рамки. – Сегодня пятница… Да, в понедельник мне нужно знать расклад.

Я молча кивнула.

Минуту Вика рассматривала меня насмешливыми серыми глазами. Потом разомкнула губы и спросила:

─ В чем проблема? Ты – девочка фотогеничная, история у тебя слезливая, бабы такие истории любят… Чего ты жмешься, как невеста на смотринах?

─ Я вам в понедельник все скажу, ─ пообещала я.

─ Ну-ну, ─ пропела Вика.

Обернулась к Колобку и добавила:

─ Значит, мы договорились. Завтра ровно в двенадцать мои репортеры будут на студии.

─ Ты не забудешь время? – встревожился Колобок. – Может, лучше все записать?

─ Фешенебельный мой! – с чувством сказала Вика. – Я никогда ничего не забываю!

─ Вот и отлично! – подытожил Максим. – Значит, договорились.

─ Договорились, ─ согласилась Вика.

─ Поужинаешь с нами? – предложил Колобок.

─ Вряд ли Вику устроит наше меню, ─ сказала Элла холодным голосом. – Ничего диетического на ужин не предусмотрено.

Вика окинула Эллу пренебрежительным оценивающим взглядом и ядовито ухмыльнулась.

«Стерва», ─ подумала я.

─ А жаль, ─ высказалась Вика с хамской откровенностью. – В твоем положении, дорогая, не грех подумать о чем-нибудь… диетическом. Как вы считаете, Анна?

На меня одновременно уставились три пары глаз.

Карие глаза Колобка, выражения которых я понять не могла.

Насмешливые серые глаза гостьи, предлагающие добить слабого.

И голубые глаза Эллы, смотревшие на меня с тревожным ожиданием.

Я понимала, что мне предложили выбор.

Выбор между сомнительной дружбой стервозной дамы, добившейся в этой жизни благополучия собственными силами, и дружбой скромной мужней жены, не имеющей за душой ничего, кроме неопределенных перспектив семейного благополучия. Дамы, со смешными придуманными установками великосветского круга.

Однако на мне было платье этой самой мужней жены, буквально подобравшей меня на улице. Я жила в ее доме, я ела ее хлеб, и именно мне она доверила занятия со своей дочерью.

Поэтому я не стала колебаться ни одной минуты:

─ В вашем возрасте, действительно, нужно выбирать между лицом и фигурой, ─ ответила я, интимно понизив голос. – А в возрасте Эллы об этом пока можно не думать.

Надо отдать Вике должное: она отлично держала удар. После минутного замешательства гостья вновь сумела взять себя в руки, рассмеялась и небрежно бросила:

─ Пока…

─ Будь здорова, ─ пропела Элла безмятежным голосом.

Вика оглядела нас, ухмыльнулась и двинулась к лестнице.

Колобок пошел следом, изредка бросая на нас заговорщические взгляды.

─ Анечка! – сказала Элла с чувством, но договорить не успела.

Вернулся Колобок. Кинул на меня загадочный взгляд, усмехнулся и вполголоса предупредил:

─ Не знаю, как у вас обстояло дело в прошлой жизни, но в этой вы приобрели еще одного настоящего врага.

Элла отважно ринулась вперед. Взяла меня под руку и отпарировала:

─ И еще одного настоящего друга.

Я положила ладонь на ее теплые пальцы, повернулась к Колобку и заметила:

─ Вот видите? Вселенная в равновесии!

Колобок посмотрел на меня одобрительным взглядом и слегка улыбнулся.

─ Что ж, дамы, ─ начал он. – Вы так ослепительны, что не смею предлагать вам руку.

─ Ну, и переоделся бы сам, ─ начала было Элла, но тут же спохватилась, поймав мой предостерегающий взгляд.

─ Но вообще-то не стоит, ─ быстро вывернулась она. – Ужинаем в своем кругу, гостей не ждем…

В глазах Колобка мелькнули удивленные и веселые искры.

─ Да, я тоже так подумал, ─ ответил он.

За столом Элла изо всех сил старалась вести себя доброжелательно. Точнее говоря, ее усилия были направлены только в сторону мужа. Со мной это получилось как-то само собой.

Интересно, чем так не угодил добропорядочный семьянин Максим своей жене?

Деньги зарабатывает. Дочь обожает. То, что жену любит, видно невооруженным глазом…

Что еще нужно человеку?

Впрочем, вопрос из серии риторических. Такой избалованной и благополучной женщине обычно не хватает только одного: большой неразделенной любви. Такой, как в романе.

Хотя что-то подсказывает мне, что Элла эту любовь получила. И я даже догадываюсь, с чьей помощью.

В общем, ужин катился спокойно и скучно, Генриэтта к нам не присоединилась, и мы сидели за огромным красиво сервированным столом втроем.

Я мысленно благословляла себя за то, что не удержалась от откровенного разговора с Эллой. Как хорошо, когда все хорошо, простите за плоский каламбур!

И не успела я это подумать, как грянула буря.

Началась она, как и большинство бурь, с пустяка.

─ Аня, ─ сказал Максим, поворачиваясь ко мне. – Если хотите, оставьте мне ваше кольцо или одну сережку. Завтра я буду в городе, заеду к хорошему ювелиру и попрошу оценить.

─ Конечно! – ответила я с готовностью.

Сняла с пальца кольцо и протянула его Колобку.

─ А зачем так далеко ходить? – небрежно спросила Элла. При этом она смотрела в скатерть и старалась не встречаться взглядом ни со мной, ни с мужем. – В поселке есть хороший ювелир, достаточно показать драгоценности ему.

Колобок промолчал. Отвечать пришлось мне.

─ Мне бы хотелось, чтобы это сделал человек со стороны, ─ ответила я вполне дипломатично, как мне показалось.

И началось.

Элла со стуком бросила на стол нож.

─ Наговорил уже! – сказала она свистящим шепотом, оборачиваясь к мужу. – Исполнил свой гражданский долг!

Колобок бросил на нее быстрый взгляд и тут же снова опустил глаза.

– Элла! – попыталась вмешаться я.

Но ее уже понесло.

– Помолчи! – отмахнулась она от меня так же небрежно, как от мужа.

Развернулась к Максиму и страстно вопросила:

– Когда это закончится?! Когда ты перестанешь настраивать людей против Стефана?!

Максим смотрел в стол. Его лицо моментально осунулось и окаменело в суровом молчании.

– Ты думаешь, я ничего не знаю, да? – задыхаясь, продолжала Элла. – Все я знаю! Знаю даже то, что ты помешал Стефану получить нормальную работу! Ты на все готов, чтобы его утопить! За что, господи, за что?! Что он тебе сделал?!

Колобок медленно поднял глаза на жену. Минуту они смотрели друг на друга, как дуэлянты, стоящие у барьера. Затем Максим разомкнул твердо сжатые губы и ответил с демонстративным спокойствием:

– Я не мешал Стефану получить нормальную работу. Не знаю, с чего ты это выдумала.

– Выдумала, да? – с напором переспросила Элла. На ее щеках рдели багровые неровные островки.

– Значит, я все выдумала? – продолжала она с ненавистью. – А что ты ответил твоему приятелю, который собирался предложить Стефану место директора Ювелирторга?! А?!

– Я посоветовал ему поинтересоваться подробностями прошлогоднего ограбления, – все так же спокойно ответил Колобок, но это спокойствие стало выглядеть зловеще. – Никаких других советов я своему приятелю не давал. Он поинтересовался и раздумал предлагать Стефану эту работу. Вот и все.

Элла вскочила с места и швырнула на стол скомканную салфетку.

– И все! – закричала она. – Конечно, чего же еще?! Ограбили человека, втоптали его в грязь, лишили работы, а теперь ты лишаешь его возможности подняться на поверхность! Объясни мне: почему?!

Она наклонилась к мужу, оперлась обеими руками о стол и с ненавистью повторила:

– Почему?!

Минуту Колобок, не отрываясь, смотрел ей в глаза. На его щеках тоже проступили пятна неровного румянца, но он все еще держал себя в руках.

─ Уж, конечно, не по той причине, о которой ты думаешь, – ответил он все так же, не повышая голоса.

Ответ оказался сокрушительным.

Его содержание для постороннего человека, которым являлась я, должно было быть тайной. Но то, что для Эллы он звучал оскорбительно, сомнений не было.

Она как-то странно всхлипнула, в смятении перебрала на столе приборы, словно собиралась швырнуть их в мужа, отбросила все в сторону и кинулась прочь из комнаты.

Поле битвы осталось за нами. Скажу честно: я не знаю более безрадостного поля.

Мы сидела молча. Я теребила салфетку, разложенную на коленях, и не смела поднять глаза на хозяина дома.

Максим молчал, и это молчание было тяжелым и мрачным. Он забыл о моем присутствии, забыл вообще обо всем. Просто сидел во главе огромного пустого стола, уставившись в скатерть мрачным взглядом, а в углу, возле резного буфета, громко тикали большие напольные часы.

Этот звук через десять минут стал для меня невыносимым. Но я сидела тихо и не осмеливалась привлечь к себе внимание.

Наконец Максим очнулся, тяжело вздохнул. Повернул голову в мою сторону.

Я скорчилась на своем стуле, как на горячих угольях.

– Прошу прощения, – произнес Максим учтивым безжизненным тоном.

Я промолчала.

Колобок встал и вышел из комнаты.

Я осталась одна за огромным роскошным столом, уставленным деликатесами. Попробовала доесть то, что было на тарелке, но еда оказалась золой и пеплом.

Господи, до чего тоскливо!

Минут десять я сидела за столом одна. В роскошном вечернем платье, в дорогих бриллиантовых серьгах, возможно, старинной работы.

Но радости от осознания этого в душе не было никакой.

Я повертела перед глазами серебряную вилку. На ее ручке были затейливо выгравированы хозяйские инициалы: переплетенные буквы «Э», «М» и «В».

В дверь сунулась голова горничной.

– Простите…

Я быстро обернулась.

– Можно убираться? – спросила девица смущенно. Из чего я заключила, что произошедший разговор донесся до ушей прислуги.

Впрочем, скорее всего, такие разговоры между хозяевами прислугу уже не удивляют.

– Можно, – ответила я со вздохом.

Встала из-за стола и покинула неуютную мрачную столовую.

* * *

Я вернулась к себе. Не раздеваясь, присела на кровать, сложила руки на коленях и задумалась.

«Горек чужой хлеб, – говорил Данте, – и тяжелы ступеньки чужого крыльца…»

Тут я вздрогнула и спохватилась.

Данте? Я знаю, кто такой Данте?

«Хотя ничего удивительного, – успокоила я себя через минуту. – Если я обладаю такой интеллигентной профессией, как пианистка, то ничего удивительного в том, что я знаю итальянскую поэзию. Так о чем я?»

Ах, да!

Подумайте сами: хотели бы вы оказаться приживалкой в роскошном комфортном доме, хозяева которого находятся между собой в состоянии необъявленной войны?

Подумайте хорошо!

Путей для отступления у вас нет! Только улица!

Ну, как? Заманчиво? Вот я и говорю: лучше улица.

Уйти, что ли?

Я осмотрела комнату.

Гостевая спальня была оформлена в ненавязчиво дорогом духе английского деревенского дома. Деревянная кровать с плетеным изголовьем, обманчиво небольшой комод, в котором можно было разместить массу вещей, большое зеркальное трюмо, плетеные кресла с мягкими подушками…

Да. Жить в такой комнате было бы приятно. Если бы она принадлежала счастливым, любящим друг друга людям.

Сейчас весь этот комфорт выглядел насмешкой над истинным положением вещей. И, честно скажу, стоял мне поперек горла.

Может, и правда уйти?

Я задумчиво осмотрела свои руки. Чего-то не хватает. И через минуту я вспомнила.

Кольцо! У Колобка осталось мое кольцо!

Собственно, не в кольце дело. Побрякушки мне не жаль. Но это дополнительные деньги, а в моем положении деньги лишними не бывают.

Да. Колобок прав. Сначала нужно продать мой гарнитур, причем выгодно продать, а потом посмотрим.

В дверь осторожно постучали.

– Войдите, – сказала я, поднимая голову.

Дверь открылась, и на пороге комнаты появилась Элла.

Если я и злилась на нее за устроенный бенефис, то недолго. Сейчас, при виде ее красных заплаканных глаз и неряшливо расплывшейся косметики, мою злость как рукой сняло.

– Можно? – робко спросила она.

– Входи, – ответила я, не вставая.

Элла вошла в комнату.

Вечернее платье было помятым, волосы растрепались… Да, это вам не Рио-де-Жанейро.

«Что ж тебе нужно, девочка моя? – подумала я снисходительно. – Ведь все уже имеешь! Чем ты недовольна?»

«Что имеем, не храним, потерявши, плачем», – откликнулась память потертой цитатой.

Вот именно.

– Не спишь? – спросила Элла, пряча глаза.

– Еще нет, – ответила я. – А ты почему не ложишься?

Элла минуту постояла передо мной. И вдруг упала на коврик, уронила голову на мои колени и разразилась самыми настоящими и искренними рыданиями, которые я когда-либо слышала.

Я опешила.

Одернула руки, в замешательстве осмотрела пепельно-белокурые волосы, разметавшиеся на черном трикотаже моего вечернего платья.

Элла продолжала рыдать. Не плакать, а именно рыдать: глухо и скорбно.

Я опустила руки на ее растрепанную прическу и осторожно вытащила ненужные шпильки.

Отложила их в сторону и принялась мягко массировать голову рыдающей приятельницы:

– Ну, ну… Хватит. Хватит.

Элла не внимала моим уговорам.

Рыдания дошли до своего пика и медленно покатились на убыль.

Через десять минут она уже не плакала. Только судорожно всхлипывала, цепляясь за меня, как утопающий цепляется за бесполезную соломинку.

– Успокойся, – мягко велела я в последний раз.

Элла коротко всхлипнула и кивнула.

– Уже… все…

– Молодец.

Я поискала глазами что-нибудь вроде носового платка. Но он не понадобился.

Элла поднялась с коврика перед моей кроватью и отправилась в ванную. Послышался негромкий шум воды.

Я встала и подошла к зеркалу. Минуту разглядывала свое отражение, потом подняла руки и неторопливо собрала волосы в ракушку. Вернулась назад, подняла с покрывала шпильки и закрепила прическу.

Что-то подсказывало мне, что лечь спать пораньше сегодня не получится.

Шум воды смолк. Я уселась на кровать, выжидательно глядя на дверь ванной.

Через минуту Элла вернулась в комнату. Ее лицо безо всякой косметики было предательски бледным.

– Все нормально? – спросила я участливо.

Элла кинула на меня быстрый взгляд и медленно покачала головой.

– Я могу тебе чем-то помочь? – спросила я после минутной паузы.

Она молча пожала плечами.

Я тихонько вздохнула и похлопала ладонью по покрывалу рядом с собой.

– Садись…

Элла подошла ко мне и тяжело упала на кровать.

Уложила руки на колени, согнулась и стразу стала похожа на древнюю, уставшую от жизни бабку.

– Да что с тобой? – сказала я с досадой. – Чего тебе не хватает? Романтической любви?

Элла искоса посмотрела на меня мрачным больным взглядом.

─ Это так заметно? – спросила она наконец.

– Это незаметно только слепому, – ответила я, немного понизив голос.

Элла горько усмехнулась.

– Что ты делаешь, глупая? – продолжала я так же тихо и внушительно. – Сама разрушаешь свою жизнь!

– Пускай, – ответила Элла. Ее лицо стало упрямым. – Пускай все разрушится. Не могу так больше.

– Он того не стоит, – сказала я. – Прости за откровенность.

Элла быстро посмотрела на меня.

– Это Максим тебе сказал? – спросила она, иронически усмехаясь.

– Максим мне ничего не говорил, – ответила я резко. – Он порядочный человек. Чтобы все понять, достаточно посмотреть на твое лицо.

Элла глубоко вздохнула.

– Я люблю его, – сказала она просто.

– Он того не стоит, – повторила я упрямо.

– Ты-то откуда знаешь? – вспылила Элла и на мгновение вновь стала властной хозяйкой дома, какой я привыкла ее видеть. – Ты его в глаза не видела!

– Видела, – ответила я.

Элла моментально осеклась.

– Когда? – спросила она трепетным голосом.

– Сегодня утром…

Она помолчала. Ее лицо прояснилось, словно озаренное солнцем. Интересно, почему хороших женщин всегда тянет к дерьмовым мужчинам?

Тоже закон вселенского равновесия?

– Он красивый, – мечтательно протянула Элла.

Я промолчала.

– Правда? – настойчиво потребовала Элла моего одобрения.

– Смазлив, – ответила я небрежно.

– «Смазлив»!

Элла раздраженно задохнулась и умолкла. Минуты две мы молчали.

– Ты себе не представляешь, какая у нас была любовь, – сказала Элла мечтательно.

– Давно была? – поинтересовалась я.

– До прошлого года, – ответила Элла. – До того, как магазин Стефана ограбили.

– А потом? – спросила я с любопытством.

Элла пожала плечами.

– Сама не поняла. Стефана затаскали по всяким очным ставкам, потом швейцарцы решили его уволить, возникла масса проблем… В общем, стало не до меня.

– И появилась Вика, – договорила я насмешливо.

Элла дернулась и вспыхнула.

– Не смей!

– Почему? – не поняла я. – Не хочешь посмотреть правде в глаза?

Элла тяжело задышала.

– Она его содержит, да? – спросила я прямо.

Элла молчала.

– Ну, конечно! – продолжала я безмятежно. – Мальчик привык к красивой жизни. А у тебя, как у неработающей замужней дамы, своих денег нет. Только то, что дает муж. А твой муж, моя милая, умный человек. И содержать такого Альфонса, как Стефан, оказывается, не намерен. Так?

Элла снова дернулась, хотела что-то ответить, но закусила губу и промолчала.

– Вот тогда между вами и пробежала черная кошка, – подытожила я философски. – А Вика для Стефана оказалась просто удачей. Сильная, успешная, богатая, самостоятельная баба, которая ни перед кем не отчитывается в собственных тратах… И он тебя просто выставил за дверь. Так?

Элла закрыла лицо руками. Я смотрела на нее одновременно со злостью и сочувствием.

– Бедная девочка, – сказала я с искренним участием. – Неужели ты не видишь, что из себя представляет твой Стефан?

– Ты ничего не знаешь, – глухо ответила Элла, не отнимая рук от лица. – Не смей его судить. Ему так досталось, что мало не покажется. Он просто до сих пор не пришел в себя. Он опомнится.

– Правда? – спросила я вежливо. И попросила:

– Расскажи ты мне, пожалуйста, что такого трагичного произошло с этим сытым гладким котярой?

Элла резко опустила руки и уставилась на меня тяжелым взглядом. Но я вынесла этот взгляд, не сморгнув.

Элла отвела глаза в сторону.

– Его ограбили, – сказала она глухо. – Подчистую.

– Так-так, – поощрила я с интересом.

– Год назад. Ограбил не кто-нибудь, а его собственный бухгалтер. Забыла, как его звали…

– Звали? – переспросила я, намекая на прошедшее время.

– Он удрал, – ответила Элла. – Со всеми драгоценностями.

– Расскажи по порядку, – попросила я. – У меня уже и сон прошел.

Элла вздохнула и поерзала на кровати, устраиваясь поудобней.

– В общем, так. Стефан был директором швейцарского магазина «Лонжин». Знаешь эту марку? – спросила она.

– Я понимаю, что это очень дорогая и престижная продукция, – ответила я нетерпеливо.

– Вот и работа у Стефана была такая же дорогая и престижная. Высокая зарплата, отдельный фонд на представительские расходы, служебное «Вольво»…

Элла развела руками и добавила, словно оправдывая бывшего любовника:

– Он привык к определенному уровню!

Я промолчала.

– В тот день в магазине был переучет. Бухгалтер должен был произвести оценку непроданного товара, на кое-какие модели часов фирма разрешила сделать скидку… В общем, точно не знаю, но что-то в этом роде. Сначала бухгалтер работал один. Охранника в этот день отпустили. Охранная система в магазине была надежная, просто так вломиться никто не мог. Дверь открывалась только изнутри. К тому же в зале работала видеокамера. Она и зафиксировала, как бухгалтер открывал витрины и доставал оттуда все драгоценности. Там были дамские часики, стоимостью в полмиллиона долларов. Белое золото с бриллиантами… Всего было украдено украшений на три миллиона долларов. Это по самым скромным оценкам, считая только золото, платину и драгоценные камни.

– Значит, Стефана ограбил бухгалтер? – уточнила я.

– Да, – ответила Элла, качая ногой.

– Это явствовало из киносъемки?

– Не только. В этот день у продавщиц был выходной. Но одна из них оказалась в магазине. Позже выяснилось, что бухгалтер звонил ей домой со своего мобильника. Очевидно, они все провернули на пару.

– Так-так, – произнесла я с интересом. – И что говорит эта девушка?

– Девушка ничего не говорит, – ответила Элла сухо. – Девушку нашли в магазине застреленной. А бухгалтер испарился вместе с драгоценностями. Хороший человек. Пристрелил женщину, чтобы под ногами не мешалась.

Я откинулась назад и чуть не повалилась на спину, забыв, что сижу на кровати, а не на стуле.

– Из чего ее убили? – спросила я.

– Из пистолета.

– Ясно, что не из гранатомета. Что это было за оружие?

Элла зевнула. Рассказ ей явно наскучил.

– Это было официально зарегистрированное оружие, которое Стефан купил для охранника. Пистолет с глушителем, лежал обычно в сейфе, охранник брал его только тогда, когда работал в зале.

– С глушителем? – переспросила я удивленно.

– Ну да, – нетерпеливо подтвердила Элла.

Я задумчиво выпятила губы.

– Очень интересно… Я думала, что это оружие киллеров, а не добропорядочных бизнесменов…

– Стефан очень деликатный человек, – объяснила Элла.

– И потому ему понадобился пистолет с глушителем? – уточнила я.

– Прекрати!

Она вспыхнула, но быстро взяла себя в руки.

– Он не хотел пугать прохожих пальбой, если в зале начнут происходить… незапланированные события, – объяснила Элла.

– Ага! – сообразила я и тут же нахмурилась: – Постой! Обычно бывает наоборот! Люди, которых грабят, стараются привлечь к себе внимание!

Элла мученически вздохнула.

– Слушай, ты часом не из милиции? – спросила она. – Они тоже Стефана этим вопросом задолбали.

– Год прошел! – напомнила я. – Дело-то уже закрыто, наверное.

– Закрыто, – согласилась Элла неохотно. Встрепенулась и добавила:

– Но сколько крови оно Стефану стоило!

– Так какова развязка? – спросила я. – Похищенное нашли?

– Нет, – ответила Элла. – Испарились драгоценности вместе с бухгалтером.

– И куда все делось?

Элла снова пожала плечами.

– Загадка.

Я подумала и спросила:

– А где в это время был Стефан?

– Стефан был со мной, – отчеканила Элла злобно.

– Как это предусмотрительно с его стороны! – не удержалась я от иронии.

Элла набрала в грудь побольше воздуха, и я в ужасе зажмурилась.

Буря. Скоро грянет буря.

Но буря не грянула.

Элла почему-то передумала, выпустила часть воздуха и терпеливо объяснила:

– Все вышло случайно. Макса не было в Москве, Генриэтту я отвезла к маме… Ну, и позвонила Стефану. Сама позвонила! – вызывающе уточнила Элла, подняв вверх указательный палец. – Он не напрашивался!

– Вы встречались здесь?

– Ну, что ты!

Элла неловко передернула плечами.

– Здесь слишком много людей, которым нечего делать.

– Ты про Сашу? – догадалась я.

– Про него, – злобно подтвердила Элла. – У меня такое отвратительное чувство, будто он за мной следит. Шныряет поблизости, как кот…

– Значит, вы встречались не здесь, – оборвала я ее непочтительно.

– В нашей городской квартире.

– А время помнишь?

– То-то и оно, что помню, – ответила Элла твердо. – Стефан в тот день был без часов. И перед уходом спросил у меня, который час. Было без пяти девять. А девушку убили не позже половины девятого вечера.

Я немного подумала и небрежно спросила:

– Слушай, а ты ему часом алиби не создаешь?

– Прекрати! – взвилась Элла. – Если хочешь знать, Стефан в милиции даже не упомянул, что был со мной! Сказал, что ездил по городу, катался… Конечно, его и так подозревали, а после такого ерундового объяснения стали подозревать еще сильней! Если хочешь знать, я сама пошла к следователю и все рассказала. Вот!

– Джентльмен! – похвалила я.

– А что, нет?! Кстати, следователь мне тоже не поверил…

– Очень разумно с его стороны!

– …и допросил консьержку, – договорила Элла торжествующе. – И она подтвердила, что видела Стефана, выходящим из лифта ровно в девять вечера. Они даже парой слов перекинулись…

– Консьержке можно заплатить, – предположила я, глядя в потолок.

Элла вспыхнула.

– А соседям, с которыми он столкнулся во дворе?

– Ах, были еще соседи, – пробормотала я.

– Да, представь себе!

Я не посмела выспрашивать дальше. Всякому любопытству есть предел. Как и всякой откровенности.

Несколько минут мы молчали. Потом Элла робко дотронулась до моей руки и попросила:

– Не уподобляйся Максиму, хорошо? Он ненавидит Стефана. Просто за то, что он красивый, умный, обаятельный мужчина.

– Знаешь, я думаю, что ты недооцениваешь собственного мужа, – откровенно высказалась я. – Максим не баба, чтобы питать антипатию к смазливому сопернику. Максим умный и дальновидный человек. Скажу откровенно: мне тебя жаль. Ты не видишь, что рядом с тобой достойный мужчина, который, к тому же, тебя любит. Впрочем, это не мое дело. Извини.

Элла вздохнула, глядя перед собой остановившимся взглядом.

– Ладно, – сказала она наконец и поднялась с кровати. – Давай спать.

– Давай, – не стала возражать я.

– Спокойной ночи.

– Тебе того же, – ответила я с некоторым подтекстом.

Подтекст был такой: «Хорошо подумай, девочка моя!»

Но Элла, похоже, никакого подтекста не заметила.

Кивнула мне растрепанной головой и, тяжело ступая, двинулась к выходу.

Вышла из комнаты и тщательно притворила за собой дверь.