Текст книги "Не родись красивой, или Точка опоры"

Автор книги: Карина Тихонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

* * *

В субботу вечером я решила проведать Марийку. Она затеяла генеральную уборку, что, на мой взгляд, было совершенно излишне. В доме и так царила образцово-показательная чистота.

Но Марийка стояла на своем.

– У Стефана Викторовича аллергия на пыль, – твердила она упрямо.

– Это его проблемы, – отозвалась я непочтительно.

– Что-что? – удивилась Марийка.

– Ничего. Давай помогу.

Мы вытащили из дома немногочисленные коврики и разложили их на скамейке, стоявшей во дворе. Марийка вооружилась выбивалкой и принялась с ожесточением колотить по идеально чистой шерстяной поверхности.

– И полы в комнатах нужно перемыть, – говорила она в перерыве между двумя ударами. – Давно не мыла…

– Давай я помою, – предложила я.

– Не могу, – ответила Марийка, выколачивая коврик.

– Почему?

– Потому, что все комнаты закрыты на ключ.

– А ключи у кого?

– У меня.

– И в чем проблема? – не поняла я.

Марийка остановилась, перевела дух и ответила:

– Стефан Викторович запрещает мне давать ключи посторонним.

– А-а-а… Тогда конечно, – пошла я на попятный.

Полы Марийка все же перемыла.

Выколотив ковры, она развесила их во дворе проветриваться. Сбегала в свою комнату и принесла оттуда тяжелую связку ключей.

– Вот, – сказала она и потрясла ими. – От всех комнат…

– Серьезный подход! – ответила я. – А если ключ потеряется? Запасной есть?

– У Стефана Викторовича, – ответила Марийка. – У него все есть. А больше ни у кого.

Она перемыла полы, я от нечего делать приготовила ужин. Мы с Марийкой поели, немного потрепались, и я отправилась домой.

Через два часа меня попросили к телефону.

– Аня! – сказала Марийка больным голосом. – Мне плохо!

– Что с тобой? – испугалась я.

– Не знаю. Тошнит, – ответила собеседница и положила трубку.

Я быстренько влезла в сапоги и рванула в соседний дом.

Марийка сидела на полу в ванной. Ее лицо было зеленовато-бледным.

– Марганец есть? – спросила я деловито.

– На кухне, – ответила она слабым голосом. – В подвесном шкафу…

Я сбегала на кухню, отыскала банку с марганцем и быстренько сделала слабый раствор. Принесла его в ванную, протянула Марийке и велела:

– Пей!

Марийка скривилась.

– Не могу…

– Пей! – велела я еще суровей и сунула чашку ей под нос.

Она взяла чашку, сделала неуверенный глоток. Побледнела и нагнулась над унитазом.

Послышался характерный звук рвоты.

– Вот так, – сказала я удовлетворенно. – Говорила тебе: грибы плохо пахнут… Нет, ты же умнее всех!

– Мне показалось, что нормаль…

Договорить она не сумела и снова обхватила обеими руками белого друга.

– Ой, какой ужас! – сказала Марийка, отдышавшись. – Никогда в жизни так не тошнило!

– Скажи спасибо, что вовремя спохватилась, – ответила я с досадой, вытирая ей рот туалетной бумагой. – Отравление грибами – самая неприятная штука. Как ты?

Марийка прислушалась к себе.

– Вроде получше, – ответила она неуверенно.

– Все равно одной оставаться тебе сегодня нельзя. Пошли к нам.

Марийка пришла в ужас.

– Ты что! Стефан Викторович мне запрещает по соседям шляться!

– Да пошел он со своими запретами, – сказала я беспечно. – Переживет!

Но Марийка трясла головой, как загипнотизированная.

– Не-е-ет…

– Он не узнает! – убеждала я.

– Ну, да, не узнает! Я ему утром завтрак должна подать! В половине восьмого ровно!

Я вздохнула.

– Ладно, убедила. Тогда я здесь переночую.

Марийка в нерешительности уставилась на меня.

– Думаешь, надо?

– А если тебе ночью плохо станет? – спросила я. – Кто тебе марганец разводить будет? Стефан Викторович? Может, он и рядом постоит, пока тебя рвать будет?

Такая перспектива привела чувствительную Марийку в ужас.

– Ты что!..

– Вот и я говорю: или ты к нам, или я к вам. Ну, решай!

Марийка еще раз вытерла рот.

– Только ты утром незаметно уйдешь. Ладно? – попросила она виновато.

– Незаметно, незаметно, – согласилась я. – Не трусь.

– Стефан Викторович приезжает поздно, – рассуждала Марийка вслух. – Мы в это время уже спать будем. Я утречком я тебя разбужу пораньше…

– Сама проснусь, – ответила я. – Главное, чтобы ты не свалилась. Как самочувствие?

Марийка прислушалась к себе и побледнела.

– Тошнит, – сказала она слабым голосом.

Я молча сунула ей остатки марганца и побежала на кухню за второй порцией.

В общем, вечерок мы скоротали дивно. Марийку тошнило с промежутком в час, я беспрерывно разводила марганец.

Часов в одиннадцать тошнота, наконец, отступила, и я уложила ее в кровать.

– Чаю хочешь? – спросила я.

Марийка скривилась.

– Не хочешь, не надо, – пошла я на попятный. – Вот телефон. Кладу его рядом с тобой на столик. Видишь?

– Вижу, – ответила Марийка слабым голосом. – Зачем он мне?

Я набрала номер своего мобильника и сказала:

– Мой номер в памяти твоего аппарата. Если станет плохо, нажми на кнопочку автоматического набора. Я сразу прибегу. Кстати, где мне можно лечь?

– В гостевой спальне, – ответила Марийка слабым голосом. И попросила:

– Связку подай…

Я протянула ей ключи.

Марийка поискала нужный, сняла его с кольца и отдала мне.

– Утром заберу, – сделала она себе зарубку на память. – Помнишь, где гостевая спальня? Я в ней первой полы помыла…

– Помню, – ответила я. Поправила на Марийке одеяло и сказала:

– Ну, что? Спокойной ночи?

– Ага, – ответила Марийка.

– Как себя чувствуешь?

– Слабость…

– Утром пройдет, – пообещала я.

Подошла к двери, оглянулась на Марийку и погасила свет.

Спустилась по узкой круглой лесенке и перешла в парадную половину дома.

Гостевая спальня располагалась на втором этаже напротив хозяйской.

Спальня, как спальня, ничего особенного… Просто нормальная типовая мебель. Гораздо интересней было бы заглянуть в спальню Стефана, но Марийка не стала ее открывать при мне. Подозреваю, что хозяин запретил ей пускать в его комнату посторонних.

Я отперла дверь своей комнаты. Вошла, вынула ключ из замка и закрылась изнутри.

Свет включать не стала.

Проснулась я под утро от громкого неприятного хлопка.

Села на постели и прислушалась.

Показалось?

Минуту сидела неподвижно, и тут в комнате громко затрезвонил телефон.

Нервы мои были напряжены до такой степени, что я чуть не заорала.

«Дура! Чего пугаться? Это же мой мобильник!» – отругала я себя и соскочила с кровати.

Порылась в небрежно брошенных на пол джинсах, выудила из кармана маленький прямоугольник.

– Да!

– Ты слышала? – спросила Марийка испуганно.

– Хлопок?

– Да.

– Слышала, – ответила я, возвращаясь обратно под теплое одеяло. В комнате было прохладно. – Только не поняла, что это такое.

– Похоже на выстрел, – сказала она по-прежнему испуганно.

– Ну, да! – не поверила я. – Не может быть!

– А что тогда?

– Пробка от шампанского! – ответила я веско. – Соседи опять гуляют! Сегодня воскресенье!

– Нет, это в нашем доме, – настаивала Марийка. – Когда у них бутылки хлопают, звук глухой…

Я тяжело вздохнула.

– Паникерша, – сказала я недовольно. – Что предлагаешь?

– Предлагаю постучать к Стефану Викторовичу…

– Ты же не хотела, чтобы он меня засек! – укорила я.

– Я сама постучу, а ты в спальне посидишь, – настаивала Марийка. – Если он ответит, значит, все в порядке…

– Ладно, – согласилась я. – Давай так и сделаем. Хотя он, наверняка, спит и оттого, что ты его разбудила, в восторг не придет.

– Все равно, – упрямо ответила Марийка и отключилась.

– Рабыня Изаура! – пробормотала я. – Невольница долга!

Ничего не поделаешь, придется вставать.

Я вылезла из кровати. Поднесла к глазам часы и посмотрела на циферблат. Половина пятого.

В дверь негромко стукнули. Я повернула ключ в замке и приоткрыла створку. Увидела Марийку в цветастом цыганском халате и распахнула дверь шире.

– Я постучу, – сказала она шепотом. Глаза у барышни были совершенно круглые.

– Постучи.

Марийка отвернулась от меня и подошла к двери напротив. Осторожно повернула ручку, надавила на дверь плечом.

Дверь не поддалась.

Марийка два раза стукнула кулаком по деревянному косяку.

Тишина.

Марийка оглянулась на меня. Глаза у нее были затравленные.

– И вещей внизу нет, – сказала она.

– Каких вещей? – удивилась я.

– Ни пальто, ни перчаток, – перечислила Марийка. – Он обычно их прямо на кресло бросает…

Она снова повернулась к двери хозяйской спальни и стукнула еще раз. Настойчивей.

Мы замерли.

Тишина…

– Стефан Викторович! – тревожно окликнула Марийка и звезданула по двери кулаком. – Вы меня слышите?

Тишина.

Марийка оглянулась на меня.

– Что делать? – спросила она.

Я сочла своим долгом вмешаться. Подошла к двери напротив и с размаху грохнула по ней пяткой.

– Стефан! – строго позвала я. – Это уже не смешно!

Тишина.

– А он вообще вернулся? – спросила я. – А то ломимся в пустую комнату…

– Машина во дворе, – ответила Марийка.

Я снова посмотрела на закрытую дверь. Происходящее мне сильно не нравилось.

– Где ключи? – спросила я.

– Какие ключи?

– От хозяйской спальни.

– В моей комнате…

– Так неси их! – повысила я голос, не сдержав эмоций.

Марийка торопливо затрусила вниз по лестнице.

Обратно она вернулась уже не в халате, а полностью одетая.

«Разумно», – отметила я. Аляпистый цыганский халат, безусловно, не вписывался в серьезность ситуации.

Марийка подала мне связку и шепнула:

– Я боюсь…

– Не бойся, – ответила я, вставляя ключ в замок. – Все будет хорошо.

Но, честно говоря, сама себе не поверила.

Ключ дважды повернулся в замке.

Я выкрутила ручку вправо и толкнула дверь плечом. Дверь дрогнула и поддалась. На нас пахнуло неприятным горелым запахом.

– Чувствуешь? – шепнула Марийка.

Отчего-то у меня зашевелились волосы на голове.

– Мы входим! – предупредила я Стефана строгим голосом.

И снова не получила ответа.

Я толкнула дверь от себя, и она медленно поплыла в сторону. Моим глазам открылось окно с хорошим фирменным стеклопакетом.

У левой стороны стоял деревянный комод, похожий на тот, что находится в моей комнате. На комоде небрежной горкой были свалены увесистые пачки долларов.

Правую, основную часть комнаты, скрывала от меня распахнутая дверь. Неприятный запах горелого усилился.

Марийка подтолкнула меня в спину.

– Входи…

Я сделал шаг вперед на негнущихся, деревянных ногах и повернула голову.

Марийка шагнула следом.

Справа стояла кровать. Большая, двуспальная, накрытая шелковым покрывалом. Поперек покрывала, в пальто и черном вечернем костюме, лежал Стефан.

Он был в черных кожаных перчатках, правая рука, поднятая вверх, сжимала пистолет. На правом виске Стефана кто-то нарисовал кровью и копотью небольшой грязный кружок. Такими же алыми брызгами пестрело светлое шелковое покрывало.

Глаза Стефана смотрели в потолок, на губах играла неприятная дерзкая ухмылка.

А на полу возле кровати стоял открытый кожаный кейс. Его драгоценное содержание сияло и переливалось в бледных лучах мартовского рассвета.

Минут пять мы стояли, оцепенев.

Потом Марийка привалилась к стене и съехала по ней вниз.

– А-а-а, – сказала она.

И повторила уже громче, заводясь как сирена.

– А-а-а!

– Успокойся, – велела я резиновыми, неповинующимися губами.

Но Марийка меня не послушалась:

– А-а-а!!

Этот крик помог мне оторвать глаза от страшной картинки. Я с усилием повернулась спиной к кровати с лежащим на ней трупом и сделала шаг к Марийке.

– А-а-а!! – голосила Марийка, и глаза у нее были совершенно стеклянные. Черный зрачок увеличился вдвое и занял половину глаза.

– Замолчи! – сказала я резко и тряхнула ее за плечо.

– А-а-а!!

Я размахнулась и сильно ударила ее по щеке.

Марийка икнула и умолкла.

– Прости, – сказала я. – По-другому не получилось.

– Ни… Ничего, – ответила Марийка. Истерика прекратилась, но теперь у нее резко застучали зубы.

– Нужно позвонить в милицию, – сказала я.

– И… в… «Скорую»…

– В «Скорую» зачем? – хмуро спросила я.

– Мо… Может, Стефан Викторович жив? – предположила Марийка нерешительно. Но посмотреть на хозяина еще раз не осмелилась.

Я обернулась. Сделала несколько осторожных шагов по комнате и склонилась над телом Стефана. Осмотрела черно-багровый кружок на его виске.

«Не может быть жив человек, у которого в голове такая дырка», – рассудительно сказал внутренний голос.

Собственно, дырку можно было и не рассматривать. Достаточно было просто заглянуть в пустые стеклянные глаза, устремленные в никуда.

Глаза, из которых улетучилась душа.

«Если она там вообще когда-нибудь была», – снова влез внутренний голос со своими непрошенными комментариями.

– Он мертв, – сухо проинформировала я Марийку.

Она всхлипнула и закрыла лицо руками.

– Ты-то чего ревешь? – укорила я. – Он мертвый, а ты живая! Радоваться нужно!

– Жалко…

– Кого жалко? Стефана? – не поверила я

Марийка молча кивнула головой и заревела в полный голос.

– Он… добрый… был, – рыдала она. – Триста долларов… мне… платил… А теперь что будет?

Я молча пожала плечами.

Ясно. Ей жаль не столько Стефана, сколько себя. Действительно, полная неопределенность будущего.

– Не реви, – сказала я. – Я попрошу Максима Леонидовича тебя пристроить.

Марийка тут же перестала плакать.

– Правда? – спросила она с надеждой. – Но сначала надо сообщить в милицию. Или нет!

Меня осенило вдохновение:

– Нужно позвать Сашу.

– Как… Какого Сашу? – не поняла Марийка.

– Ну, этого… Бывшего афганца.

Только сейчас я сообразила, что не знаю фамилии нашего соседа.

– А-а-а… Александра Николаевича, – протянула Марийка. И тут же насторожилась:

– Зачем его звать? Он Стефана Викторовича не любил. Они даже подрались…

– Помню, – ответила я коротко. – Но позвать его нужно. Он сам сообщит куда следует. Он в этих вещах человек опытный.

– Я за ним не пойду, – отказалась Марийка.

– Почему?

– Боюсь!

Мне стало смешно.

– Ладно, схожу сама, – сказала я, подумав о том, что нужно заскочить к Волоховым и предупредить их о том, что одним жильцом в нашем поселке стало меньше. Лучше, если они узнают это от меня, чем от следователя.

– А я? – спросила Марийка беспомощно.

Я немного подумала.

– А ты выйди из комнаты, запри ее на ключ и положи его в карман, – проинструктировала я приятельницу. – И ничего тут не трогай. Понятно?

– Понятно, – ответила она растерянно. – А потом?

– Суп с котом! – ответила я сердито.

Терпеть не могу беспомощных людей. Но тут у Марийки задрожала нижняя губа, и я смягчилась.

– Умоляю, не реви! Лучше сделай вот что: поставь чайник и завари чай. Или свари кофе.

– Зачем? – не поняла Марийка.

– Затем, что он умер, а мы живы, – ответила я сердито, кивнув в сторону кровати. – И нам придется завтракать, обедать и ужинать. При всей трагичности положения. Понятно?

– Я есть не буду, – быстро открестилась Марийка от моей бесчеловечности.

– А я буду! Давай, шевелись.

Я помогла ей встать на ноги. Вывела из комнаты, плотно прикрыла дверь и скомандовала:

– Запирай!

Марийка послушно загремела связкой. Заперла дверь спальни и посмотрела на меня в ожидании распоряжений.

– Ключи в карман спрячь, – велела я.

Марийка вынула ключ из замка и сунула связку в карман.

– А теперь иди вниз, на кухню.

– А ты?

– А я за Сашей.

– Ты не долго?

– Не долго.

– А то я боюсь…

– Чайник поставь! – рявкнула я свирепо.

Мой грубый тон наконец привел ее в чувство. Марийка торопливо затрусила вниз по лестнице.

А я влезла в сапоги, накинула на себя куртку и отправилась сообщать Александру Николаевичу сногсшибательные последние новости.

На улице царили светлые сумерки. Фонари, горевшие во дворах, разливали вокруг тусклый ненужный свет.

Вот и закончилась зима.

Я подошла к забору Сашиного дома. Немного поколебалась и нажала кнопку звонка. Насколько я знаю, Саша живет один, без прислуги. Горничная Эллы раз в две недели проворачивает у него уборку. Но в отличие от Вики, которая любит пользоваться Марийкиными услугами на халяву, Саша эти услуги оплачивает.

Кстати! Можно было бы пристроить Марийку в дом к двум закоренелым холостякам, Саше и Тоболу! Правда, Саша не переносит женского общества, даже в виде прислуги, но если поговорить с Макси…

– Да! – резко ответил мне Сашин голос, хриплый спросонья.

– Саша, – залепетала я. – Это я, Аня… У нас неприятность.

– Какая неприятность?

Только сейчас я поняла, что называть смерть человека этим словом как-то не очень красиво.

– Точнее говоря, несчастье, – поправилась я.

– Иду, – коротко ответил мне невидимый собеседник. Динамик щелкнул и отключился.

«А двери не открыл!» – подумала я злобно.

Через минуту Саша появился передо мной: аккуратно одетый, собранный, подтянутый.

– Говорите! – велел он сухо.

– Стефан застрелился, – ответила я так же коротко.

Зрачки глаз собеседника дрогнули и расширились.

– Вот как? – произнес он с расстановкой. И опустил взгляд.

Помолчал еще немного и велел:

– Рассказывайте. Только подробно.

И я рассказала все, что могла рассказать. Рассказала все с самого начала: про Марийкино грибное отравление, про то, как я позвала ее к Волоховым, но она отказалась…

– Поэтому вы решили ночевать там? – уточнил Саша.

– Естественно!

Он посмотрел на меня со странной усмешкой.

– Дальше!

Я поведала о хлопке, который разбудил нас с Марийкой под утро, и о том, что она встревожилась, услышав этот звук. Рассказала о том, как мы стучали в дверь и звали Стефана. Как открыли спальню и увидели мертвого хозяина дома.

– Там запах был отвратительный, – сказала я с досадой. – Горелым пахло…

– Что-нибудь трогали? – быстро спросил Саша.

– Ничего. Я велела Марийке запереть дверь. Что она и сделала.

– Понятно.

Саша подумал еще немного.

– Давай сверимся еще раз, – сказал он наконец. – Вы спали в разных комнатах?

– Естественно! – ответила я сухо.

– Ключи от помещений были у Марийки?

– Да.

– Она вчера плохо себя почувствовала?

– Да!

– И она отказалась идти с вами к Волоховым?

– Отказалась.

– Поэтому вы остались в доме?

– Именно так.

Саша прикусил нижнюю губу.

– Давайте пойдем посмотрим еще раз, – сказал он.

– Вы идите, – ответила я. – Я домой зайду. Нужно их предупредить…

– А, ну конечно! – спохватился Саша. – Идите. Только потом непременно приходите обратно.

– Хорошо, – пообещала я.

Он кивнул и направился к открытой калитке бывшего дома Стефана.

Я проводила его взглядом.

Странный он все-таки… Что за глупые вопросы насчет Марийки? Неужели Саша ее подозревает в убийстве хозяина? Чушь какая! Но все равно досадно. Из-за этих глупых подозрений он может не взять ее на работу. Тогда Марийка останется на улице, потому что идти ей некуда. Хотя, она и сама не рвется работать у Саши. Боится его, глупая…

Ничего, придумаем что-нибудь.

Я немного потопталась на месте и отправилась выполнять неприятный долг.

Дома все еще спали: и Элла, и Максим, и Генриэтта. Не спала только железная леди Марья Гавриловна, руководившая поваром и горничной.

– Доброе утро, – сказала я ей.

– Доброе, – ответила железная леди. – Вы сегодня рано проснулись.

– Да уж, – пробормотала я. Неожиданно мне захотелось посмотреть, какое лицо будет у моей собеседницы, когда она узнает свеженькую новость.

– Я ночевала у Стефана, – сказала я. – То есть, – поправилась я, почувствовав двусмысленность предложения, – в его доме.

Домоправительница чуть-чуть подняла брови.

«Ну и что? – говорил ее насмешливый и выразительный взгляд. – Мне-то зачем об этом сообщать? Это ваши личные дела!»

– Он умер, – сказала я без экивоков.

– Что?

Впервые за все время пребывания в доме Волоховых, я увидела, как железная домоправительница растерялась.

– Умер? – переспросила она.

– Умер, – подтвердила я охотно.

– От чего?

– От пистолета.

Она быстро отвернулась, чтобы скрыть свои чувства. Но в зеркале, висевшем напротив, я увидела, как на ее лице последовательно сменили друг друга выражения ярости, ненависти, растерянности, сожаления и мрачного торжества.

Минуту длилось напряженное молчание. Затем лицо Марьи Гавриловны разгладилось, на него вернулось обычное корректное выражение.

Она повернулась ко мне и сказала высушенным пресным тоном:

– Нужно сообщить об этом в соответствующие инстанции…

– Нужно, – подтвердила я. – Этим занимается Александр Николаевич.

– Понимаю, – ответила Марья Гавриловна, не меняясь в лице. – В таком случае, нужно поставить в известность Максима Леонидовича.

– И я так думаю.

– Придется его разбудить.

– Придется.

Она развернулась ко мне спиной, собираясь направиться в комнату Колобка. Но вдруг споткнулась, остановилась и нерешительно спросила:

– А… Элла Сергеевна? Ее тоже разбудить?

– Это сделаю я сама, – ответила я мрачно.

– Да, – с облегчением согласилась домоправительница. – Я тоже думаю, что так будет лучше.

Я она неторопливо удалилась. Я проводила ее долгим взглядом.

Да уж. Тайны этого дома весьма прозрачны.

Я пошла в комнату Эллы. Как вы сами понимаете, спальни у них с Максимом были разные. Поэтому стучаться я не стала.

Вошла в комнату, подошла к окну и раздернула плотные шторы, которые горничная всегда закрывала на ночь.

Тусклые лучи раннего мартовского рассвета упали на лицо спящей Эллы. Ее ресницы чуть дрогнули.

– Эля! – позвала я.

Молчание.

– Просыпайся! – снова позвала я, не отрывая спины от подоконника. Господи, как же я не выспалась!

Элла недовольно пожевала губами, пробормотала что-то маловразумительное и перевернулась на другой бок.

Понятно. Без резких мер не обойтись.

Я подошла к кровати и бесцеремонно тряхнула подругу за плечо:

– Проснись!

Недовольное бормотание.

Я посмотрела на ночной столик. Там стояла чашка с водой и лежала упаковка снотворного.

Ясно. Сидим на барбитуратах.

– Стефан умер, – сказала я негромко.

Сначала она никак не отреагировала. Потом медленно перевернулась на спину. Открыла глаза и уставилась в потолок. Их выражение напомнило мне мертвые глаза человека, оставшегося лежать в соседнем доме.

– Повтори, – попросила Элла трезвым голосом. – Ты сейчас что-то сказала…

– Стефан умер, – повторила я очень внятно.

Еще минуту она лежала неподвижно. Потом завозилась и приподнялась на постели.

– Еще раз повтори, – потребовала она.

– Стефан умер.

Она стиснула зубы. Протянула руку в сторону, не глядя, пошарила по тумбочке. Наткнулась на чашку с водой, поднесла к губам.

Машинально допила оставшуюся воду, вернула чашку на место.

Я стояла молча, ожидая истерики.

Но истерики не последовало.

Элла посмотрела на меня абсолютно сухими глазами и рассудительно сказала:

– Тогда нужно подниматься…

– Нужно, – согласилась я, не смея поверить в такое везение. Обошлось!

– И одеваться.

– И одеваться, – согласилась я, чуть ли ни радостно.

– Встаю.

– А я пойду к себе. Умоюсь, – ответила я и направилась к двери.

Элла спросила вслед:

– Максим знает?

– Марья Гавриловна отправилась его будить, – ответила я на ходу.

Вышла из спальни приятельницы и пошла в свою.

Предстоит долгий и, видимо, неприятный разговор со следователем. Нужно хотя бы для приличия зубы почистить. Да и умыться не помешало бы.

Я открыла дверь своей комнаты и остолбенела.

В спальне царил ужасающий разгром. Ящики комода были вытащены, их содержимое разбросано по всей комнате.

Тот же кошмарный бардак творился и в гардеробе.

Спортивная сумка, в которую я запихала часть своих шмоток, стояла посреди комнаты. Ее содержимое небрежно свалили рядом.

– Ничего себе! – сказала я вслух.

Перешагнула через порог и остановилась.

Наверное, здесь ничего нельзя трогать. Я и не буду. Возьму только зубную щетку.

Я сделала один шаг вдоль стены, и нога моя наткнулась на что-то твердое.

Я шарахнулась в сторону.

У стены валялся обычный одноразовый шприц, наполненный каким-то лекарством.

Впрочем, возможно, это было не лекарство.

Возможно, это был яд.

Мне-то откуда знать? Это не мое!