Текст книги "Не родись красивой, или Точка опоры"

Автор книги: Карина Тихонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

* * *

Выходные дни прошли суматошно.

Элла повезла меня в город, чтобы пополнить мой гардероб. И, как я ни сопротивлялась, набила багажник разноцветными пакетами, в который бутики упаковывают свой заманчивый товар.

Потом мы пообедали в каком-то ресторане, проехались по Москве.

– Что-нибудь узнаешь? – спрашивала Элла меня каждую минуту, но я только качала головой.

Увы! Город казался мне совершенно чужим.

Максим выполнил свое обещание, и в тот же день мои фотографии попали в нужную программу.

На фотографиях я выглядела гораздо хуже, чем в жизни, но была вполне узнаваемой.

И, тем не менее, никто на объявление пока не откликнулся.

– Ничего страшного, – утешал меня Максим каждый вечер. – Дадим еще раз. Потом еще раз.

– В общем, много-много раз, – грустно пошутила я.

– Ну, надеюсь, столько не понадобится, – оптимистично ответил Колобок.

Я тоже на это надеялась.

В понедельник меня неожиданно позвали к телефону. Сначала я удивилась, а потом обрадовалась. Схватила трубку, в надежде на хорошие новости, но услышала только насмешливый голос стервы Вики.

– Вечер добрый, ангел мой!

– Здравствуй, душенька! – ответила я так же нагло.

Не терплю фамильярности. Тем более такой безвкусной.

Вика рассмеялась.

– Кусаешься, моя зубастая?

– Угадала, моя глазастая, – ответила я злобно.

– Ого!

Вика расхохоталась еще громче.

– Ты мне нравишься, – объяснила она милостиво, кончав смеяться. – Не люблю кисломолочных дур вроде твоей домохозяйки.

– А я не люблю железобетонных мадам вроде тебя, – ответила я столь же недвусмысленно.

– Не беда! – совершенно не обиделась Вика. – Нам с тобой общих детей не крестить!

– К счастью.

– Так. Ладно.

Вика сменила тон на ледяной, и я поняла, что шутки закончились.

– Есть новости? – деловито поинтересовалась она.

– Пока нет, – ответила я против воли уныло.

– Я тебе еще раз предлагаю свою печатную площадь, – напомнила Вика. – В последний раз, между прочим. Мне тебя уговаривать некогда. Других дел полно.

– Не нужно меня уговаривать, – ответила я твердо. – Я не хочу пользоваться твоей добротой и бескорыстием.

– Ну, как угодно, – ответила Вика без паузы.

И положила трубку.

Почему я отказалась? Потому, что я ей не доверяла!

Вику интересовала вовсе не моя нелегкая судьба, а то, как эту жвачку воспримут скучающие дамочки, для которых и были предназначены ее глянцевые журналы. И ради того, чтобы эта жвачка лучше жевалась, Вика могла добавить в продукт все что угодно. Просто так, от себя.

А меня это не устраивало.

Мою скучную жизнь несколько разнообразили занятия музыкой с Генриэттой. Девочка оказалась не без способностей. Хотя скажу сразу: способностями она была обязана скорее хорошей голове, чем искре божьей.

Впрочем, такие люди гораздо большего добиваются в жизни, чем яркие природные таланты. Потому что прекрасно понимают предел своих способностей. И готовы компенсировать этот недостаток упорным многочасовым трудом.

Но в то время как талантливые слишком полагаются на свои способности, которые вроде бы должны их вывезти…

– Аня!

Я вздрогнула и посмотрела перед собой.

Элла протягивала мне телефонную трубку, и ее лицо было бледным.

– Только не волнуйся! – предупредила она.

Я встала с кресла и одернула на себе свитер.

Взяла трубку дрожащей рукой и сказала:

– Слушаю.

– Аня? – ударил мне в ухо резкий голос Максима.

– Да.

– Есть новости.

Ноги ослабели, и я снова плюхнулась в кресло.

– Надеюсь, не очень ужасные, – проговорила я неповинующимися губами.

Максим рассмеялся.

– Нет-нет, ничего криминального! Я просто хотел, чтобы вы знали: вечером я приеду не один.

– А с кем?

– Самому интересно, вы этого человека узнаете или нет?

– Вот даже как, – пробормотала я.

– Что-что? – переспросил Максим.

– Я говорю, вы уверены, что этот человек меня ни с кем не перепутал? – сказала я, повысив голос.

– Этот человек утверждает, что вы умеете играть на рояле.

– А-а-а…

– Так как? – спросил Максим после небольшого молчания. – Привозить? Выслушаем?

Я откашлялась.

– Привозите, – ответила я торжественно. – Выслушаем.

Остаток дня прошел скомканно. Занималась с Генриэттой я невнимательно, все время путала ключевые и встречные знаки, а иногда просто умолкала, никак не реагируя на ее ошибки.

Наконец Генриэтте это надоело, и она, будучи девочкой прямой, высказалась откровенно:

– Ань, ты совсем о другом думаешь…

– Прости, – ответила я, приходя в себя. – Давай перенесем урок на завтра, ладно?

– Ладно, – ответила Генриэтта радостно. Сползла с кожаной банкетки и сочувственно спросила:

– Нервничаешь, да?

– Немного, – ответила я.

– Не ври! – укорила Генриэтта.

Я засмеялась.

– Нервничаю, нервничаю! Довольна?

– По крайней мере, все про себя узнаешь, – резонно заметила ученица.

– Думаешь, все? – спросила я.

– Ну не знаю…

– «Не знаю», – передразнила я. Вздохнула и добавила:

– Вот и я не знаю. Потому и нервничаю. Вдруг что-нибудь такое выяснится…

– Что «такое»? – не поняла Генриэтта.

– Не знаю, – повторила я в третий раз. – Может, я банки граблю?

Генриэтта даже взвизгнула от восхищения.

– Класс!

Я опешила.

– Дурочка! Ты чему радуешься?!

– Такая скукота везде, – пояснила Генриэтта. – И дома, и в школе… А тут такое приключение!

– Ох-хо-хо, – со вздохом подвела я итог. – Ладно, подождем до вечера.

В ожидании Максима я прилипла к окошку.

Интересно, кого он привезет с собой? Мужчину или женщину? Кто может меня узнать? Муж, родители? Нет. Максим говорил об «одном человеке».

Об одном.

Значит, муж.

Я порылась в памяти.

Никакого мужа я в упор не помню. И вообще, обручального кольца у меня не было. Хотя это еще не показатель. Возможно, мы живем в гражданском браке.

А может, у меня и дети есть?

Я облилась холодным потом.

Элла на такую вероятность мне намекала. Но я ее категорически отрицала. Вдруг напрасно?

– Ты не волнуйся, – успокаивала Элла, оттаскивая меня от окна. – Все будет нормально.

– Твоими бы устами, – отвечала я, меряя комнату большими шагами. – Максим тебе не сказал, кого привезет?

– Не сказал, – виновато ответила Элла в третий раз. – И как это я не настояла? Растерялась.

– А что сказал? Только дословно повтори!

Элла добросовестно морщила лоб.

– Сказал, что появились новости об Анне. И попросил передать тебе трубку. Вот и все.

– Вот и все, – повторяла я тупо и снова прилипала к окну.

В общем, филиал психушки.

Максим приехал довольно поздно. За окном уже стемнело, поэтому разглядеть, кто вышел из машины вместе с Колобком, мне не удалось.

Невысокий человек в брюках и куртке.

Дверь открылась, веселый голос Максима пригласил:

– Не стесняйтесь. Нет-нет, разуваться не нужно!

– Наслежу, – ответил молодой женский голос.

Мы с Эллой мгновенно переглянулись.

Женщина!

– Не наследите, – успокоил Максим. И громко позвал:

– Дамы! Где вы?

– Мы здесь, – откликнулась Элла хрипло. У меня от волнения пересохло в горле.

На лестнице послышались шаги двух поднимающихся людей. Мы ждали их появления в огромном холле, похожем на зимний сад.

Сначала показался Максим. Он поднимался первым, иногда оборачиваясь назад, и улыбался.

Я ждала.

Вот справа от Колобка обозначилась женская головка с хорошей стрижкой. Сверкнул драгоценный камень в мочке маленького уха. Свет люстры перелился на густом темном мехе полушубка.

Женщина поднялась на последнюю ступеньку и остановилась, растерянно озираясь.

Она была молода. Не старше меня. Стройная фигурка, облаченная в темные брюки и темный свитер. Поверх них переливающийся полушубок из черной норки.

– А вот и мы, – сказал Максим.

Женщина наконец повернулась ко мне лицом.

Хорошенькая.

И страшно знакомая…

– Это моя жена, Элла, – начал вежливо Колобок. Но женщина, не обращая на него внимания, сделала шаг вперед. Ее глаза расширились.

– Аня, – сказала она неуверенно. – Анечка… Не узнаешь?

Я тоже шагнула вперед, не отрывая взгляда от ее лица.

– Ира? – спросила я и сама не узнала собственный голос.

– Да, да! – радостно подтвердила женщина.

– Ириша! – вскричала я, как безумная, и бросилась к ней.

Господи, какое же это счастье, знать, кто ты такая!

Через два часа мы сидели за столом и ужинали. Но, честно говоря, это только называлось ужином, потому что ел один Колобок. Он, как человек здравомыслящий, не терял аппетита ни при каких ситуациях.

А мы втроем безостановочно говорили. Вернее, разговаривали, в основном, я и Ира, но Элла внимала нам так жадно, что тоже забыла про еду. Генриэтту отправили в ее комнату, но она подслушивала у дверей столовой. Я несколько раз засекла ее мордашку в приотворенной створке. Она поймала мой взгляд, приложила палец к губам. Я заговорщически кивнула.

Понятно, что и ребенку интересно.

– Значит, вы вместе учились в консерватории? – переспросила Элла.

– Да, – ответила я. – Учились. И в училище вместе учились, и соседками в детстве были. А потом Ириша переехала в другой дом.

– Ага! Я тебе говорила, что ты закончила консерваторию! – напомнила Элла торжественно.

– Ты просто ясновидящая, – ответила я.

– Ирочка, да вы ешьте! – засуетилась Элла. – Вы же совсем ничего не ели!

Ира приложила ладонь к груди.

– Спасибо, – сказала она с чувством. – Я просто переволновалась…

– Да уж представляю!

– Приехали вместе, у Анюты на руках куча денег, и она собирается жить в гостинице!

– В какой? – спросила я.

Ира потерла лоб.

– Кажется «Флора-отель», – ответила она неуверенно. – У меня записано.

– Утром позвоним, – вполголоса пообещала Элла. – Все выясним.

– А зачем я притащила кучу денег? – спросила я с любопытством.

Память возвращалась странно урывками. Просвет, темнота, просвет, темнота…

– Ты квартиру собиралась покупать, – укоризненно напомнила Ира. – Вот безголовая! Всю жизнь такая была!

– А почему наличные привезла? – вмешался Максим. – Почему не кредитку?

– У нас в Саратове кредиткам не очень доверяют, – ответила Ира. Откашлялась и добавила:

– Не знаю, как у вас в Москве.

– А квартиру я купила?

– Милая, ну откуда я знаю? – ответила Ира в сердцах. – Ты что, ничего не помнишь?

Я приложила руку к голове.

– Кое-что помню, – ответила я неуверенно. – Самолет помню, аэропорт…

– Так, правильно.

– Потом ты меня потащила с собой к родственникам…

– Точно!

– Мы пообедали, рассказали нашим местные новости…

– Точно!

– Потом я поехала в гостиницу.

– Хотя тебя все уговаривали остаться, – закончила Ира укоризненно. – Ты видишь, до чего самостоятельность доводит?

– Когда это было? – спросила я.

Ира подумала.

– Две недели назад. Да, точно…

– А здесь я уже девять дней…

Я сморщилась. Все напряженно наблюдали за мной.

– Нет, – сказала я обреченно. – Не помню, что в промежутке было.

– Про деньги-то помнишь что-нибудь? – не отставала Ира.

– Вот прилипла! – разозлилась я. – Не помню!

– Денег много было? – задал Максим очередной разумный вопрос.

Я пожала плечами.

Ира покрутила пальцем у виска и напомнила:

– Сто пятьдесят тысяч! Зелеными!

Элла присвистнула. Максим отодвинул от себя тарелку и с интересом осмотрел нас обеих.

– И вы все это тащили наличными? – спросил он недоверчиво.

Я вздохнула.

Не помню. Хоть убейте.

– М-да, – пессимистически резюмировал Колобок. В комнате повисла мрачная тишина.

Элла сочла своим долгом подставить мне плечо.

– Аня могла положить эти деньги в банк, – заявила она. – Пять дней все-таки по Москве ходила! Не оставлять же такие деньги в номере? Кстати! В некоторых гостиницах тоже есть сейфы, может, деньги там… Завтра позвоним и все узнаем.

Ира торопливо порылась в своей сумочке.

– Вот, – сказала она. – Нашла. «Флора-отель», и номер телефона. Все есть.

– Слава богу! – сказала я с чувством.

– Это довольно дорогая гостиница, – снова вклинился Максим с практической репликой. – Вас цены не смутили? После Саратова?

– Аньке, слава богу, деньги считать не приходится, – ответила Ира небрежно.

– Кстати, просвети меня, – попросила я стыдливо. – В упор не помню, откуда у меня столько денег.

– И бабушку не помнишь? Правда, не помнишь?

Я молча потрясла головой. Стыдно, но не помню. Помню надпись на кольце: «Анюте от бабушки». Саму бабушку не помню.

– Молодец! – похвалила Ира. И, сменив тон, укорила:

– Знала бы Анна Львовна, что ты такая сволочь неблагодарная, она бы тебя наследницей не сделала.

– Наследство! – ахнула Элла и нервно стиснула руки. – Как в кино!

Она повернулась ко мне и с надеждой спросила:

– А дом? Дом тебе не завещали? Где-нибудь в Ницце? Или на Лазурном берегу? Вот было бы здорово: мы бы с Риткой приехали в гости…

– Дом есть, – оборвала Ира море восторгов. – Только не во Франции, а в Израиле.

Восторг в глазах Эллы сменился разочарованием.

– В Израиле? – переспросила она. Сделала над собой героическое усилие и добавила:

– Ну, тоже неплохо… для астматиков…

– И склеротиков, – поддержала ее моя старая подруга. – Теперь вспомнила, ворона?

– Нет, – ответила я.

И попросила:

– Не давите на меня. Ладно? Я все вспомню. Обязательно.

Максим осторожно дотронулся краем своего бокала до моего.

– За вашу память, – сказал он негромко.

– Спасибо.

Максим допил вино и встал из-за стола.

– Девочки, вы меня извините, – сказал он. – Мне нужно еще поработать. Ира, в город уже поздно возвращаться, я предлагаю переночевать у нас.

Подруга бросила на меня растерянный взгляд.

– Ну, если не стесню…

– Нет, нет! – подхватила Элла предложение мужа с такой радостной готовностью, что я поняла: спать сегодня нам не придется. Слишком много невыясненных вопросов осталось впереди.

– Не стесните! У нас есть свободные гостевые комнаты.

– Ну, тогда спасибо.

– А утром все вместе поедем в город, – с воодушевлением продолжала Элла. – В гостиницу наведаемся, и вообще… Правда?

– Правда, – ответил Максим.

Промокнул губы льняной открахмаленной салфеткой, бросил ее на стол, еще раз повторил:

– Извините.

И пошел вниз по лестнице.

Хлопнула входная дверь. Я вылезла из-за стола, и, пользуясь тем, что Элла вовлекла Иру в разговор, неторопливо подошла к окну.

Из калитки вышел Максим в своей походной куртке и перешел через дорогу. Остановился у ворот соседнего дома, поднял руку, надавил на кнопку звонка.

Через минуту дверь открылась. Максим скрылся за высоким забором дома бывшего военного хирурга. Совет в Филях, надо полагать.

Так я и знала.

Почему-то меня терзали мрачные предчувствия.

* * *

На следующее утро Толик вез в Москву трех непрерывно зевающих дам.

Зрелище было мало эстетичным, и Толик с удивлением посматривал на нас в зеркальце.

Как я и предполагала, мы проговорили всю ночь. По своим спальням разошлись в районе четырех утра, а в восемь уже ехали в город.

Генриэтта опаздывала в школу.

Не знаю, интересует ли вас моя биография, но меня она по понятным причинам крайне интересовала.

Выяснилось следующее.

Меня действительно зовут Анной. Имя мне дали в честь моей бабушки с отцовской стороны, которая меня нежно любила за то, что я была на нее очень похожа. Только не внешностью, а характером.

И еще за то, что я была неглупым ребенком и всю жизнь прекрасно училась.

С Ирой мы жили в одном дворе, и наши родители некоторое время поддерживали приятельские отношения.

Затем родители Иры разошлись и разменяли квартиру. Но мы с подружкой не потерялись.

Мало того, что мы ходили в одну и ту же школу и учились в одном и том же классе. Оказывается, мы даже сидели за одной партой!

– Не узнать меня после этого было бы с твоей стороны просто свинством! – сказала Ира, подводя итог нашей встрече.

– Еще бы! – огрызнулась я. – Ты мне глаза намозолила! За столько-то лет!

Окончив восемь классов общеобразовательной школы, мы с Иркой дружно поступили в саратовское музыкальное училище.

Правда, здесь наши пути-дорожки разошлись.

Я поступила на фортепианное отделение, а Ирка на отделение струнных инструментов. Она была скрипачкой.

Впрочем, наша дружба не распалась. И после училища мы решили поступать в консерваторию.

Что и сделали, выбрав для себя славный город Питер.

Консерваторию мы закончили, вернулись домой и стали преподавать в родном музыкальном училище.

Так прошло три года.

Замуж мы не вышли и катастрофой это не считали.

Какие могут быть личные катастрофы в двадцать пять лет?!

Личные катастрофы в моем понимании случаются только после сорока! У женщин, разумеется.

Мужчина, как ни обидно это признавать, пожизненный потенциальный жених.

Объединяла нас с Иркой не только детская дружба, но и схожие семейные обстоятельства.

Мой папаша, так же, как и Иркин, слинял в неизвестном направлении, когда мне было лет десять.

Мама, преподававшая в школе литературу и русский язык, ударилась в религию.

Конечно, это не очень красиво, но маму я почти не помню. Надеюсь, что в будущем этот пробел каким-то образом восполнится. Правда, сделать это теперь будет непросто, потому что моя мама год назад вышла замуж за англичанина и переехала на постоянное место жительства в графство Кент.

Это обстоятельство сильно возвысило меня в глазах Эллы, и почти компенсировало мою еврейскую фамилию «Беркович».

Но в моем еврейском происхождении оказались и некоторые плюсы.

Плюсы были связаны с бабушкой, уехавшей в Израиль в начале девяностых.

Нужно сказать, что моя бабушка, Анна Львовна Беркович, была профессиональной художницей. В Саратове она преподавала в Педагогическом училище, почему-то на отделении народного костюма. Выставок не устраивала, но писала много. В основном, для души.

Уехав в Израиль, бабушка прихватила все свои картины.

Сначала она попыталась устроиться на какую-нибудь государственную службу. Хотя странное государство Израиль и платило пенсии российским иммигрантам, не работавшим на страну Израиль ни одного дня, бабушка моя была особой колоритной, жизнерадостной, полной сил, и сидеть на шее у новой родины не пожелала.

Однако все ее попытки найти работу позорно провалились.

Во-первых, бабушка очень плохо владела государственным языком, ивритом. А это довольно важный пункт при заполнении рабочей анкеты, несмотря на то, что по-русски в Израиле говорит шестьдесят процентов населения.

Во-вторых, подкачал возраст. Найти работу в шестьдесят лет трудно в любой стране мира.

Бабушка походила-походила по разным учреждениям, плюнула и с горя устроила выставку собственных работ.

Устроила, как вы понимаете, не в государственном музее изобразительных искусств, а прямо на улице.

И что вы думаете?

Картины раскупили в течение одной недели!

Мало того. Бабушкины работы привлекли внимание экспертов, которые признали их высокохудожественными. О творчестве бабушки написал известный искусствовед во влиятельном художественном журнале, мелькнуло несколько сообщений по телевидению.

И покатило.

Бабушка стала модной художницей. Свою основную профессию она чрезвычайно удачно совмещала с консультациями по дизайну. Нужно сказать, что вкус у бабушки всегда был прекрасный, и скоро иметь квартиру, офис или дом, оформленной Анной Беркович, стало у богатеньких хорошим тоном.

В общем, к семидесяти годам моя бабушка была богатой женщиной. И в завещании разделила состояние между мной и моим непутевым отцом.

Кстати, где он теперь, не знает никто.

Я свою часть получила полгода назад и решила переехать в столицу. Обналичила сто пятьдесят тысяч долларов и двинулась в путь.

Ирка с самого начала боялась, что со мной может что-то произойти. Оказывается, я обладаю удивительной способностью попадать в разные неприятности. Поэтому Ирка велела мне дождаться зимних каникул, и поехала вместе со мной.

Предложение поселится вместе с ее московскими родственниками, я отклонила. Самое странное, я помню, почему это сделала. Родственников было пять человек, с Иркой – шесть. Со мной нас было бы семь. А комнат в квартире всего три.

Согласитесь, тесновато.

Тем более, если учесть, что у меня в Саратове была роскошная четырехкомнатная квартира, которую я перед отъездом продала вместе с мебелью.

В общем, боялась я зря. Ничего особенно пугающего в моем темном прошлом не было. Были даже приятные моменты, вроде финансовой независимости.

– Ты куда деньги дела? – спросила Ирка в очередной раз с дружеской прямотой.

– Не помню! – отрезала я. – Отстань от меня!

Ирка возвела глаза к потолку машины.

– Посеяла, – сказала она обреченно. – Так я и знала! Посеяла, блин, такую сумму!

– Мои деньги! – огрызнулась я. – Что хочу, то и делаю!

– Девочки, не ссорьтесь, – примирительно воззвала к нам Элла. – Сейчас приедем в гостиницу и все выясним. Может, деньги там.

В гостинице нас встретили с распростертыми объятиями.

Оказывается, свой одноместный номер я оплатила на месяц вперед, и мое внезапное исчезновение поставило администрацию перед неприятным выбором:

Сообщать в милицию или не сообщать?

Конечно, они предпочли бы обойтись без милиции, но на них наседала настырная Ирка, которая не могла до меня дозвониться.

Потеряв терпение, моя подруга прибыла в гостиницу. По ее требованию номер открыли в присутствии администратора и двух горничных.

Вещи были на месте. В номере царил образцовый порядок. Постель не разбиралась несколько дней, полотенцами в ванной никто не пользовался.

Ирка встревожилась окончательно. Кроме нее никто не знал о том, с какой суммой наличных я прибыла в город-герой Москву, но она очень боялась, что я впишусь в очередную неприятность по собственной дурости.

Что и произошло. Только я не помнила, как именно это произошло.

По словам дежурной, она видела меня выходившей из гостиницы в тот самый злополучный день, когда я потеряла память и попала в дачный поселок.

Уходила я утром, в доме Волоховых оказалась ближе к вечеру. Часов примерно в пять.

Что же случилось в промежутке?

Тайна, покрытая мраком.

Меня утешало только одно. По Москве я расхаживала пять дней, значит, имела время пристроить деньги в какой-нибудь банк. Очень надеюсь, что именно так я и поступила.

Очень надеюсь.

– Интересно, сколько банков в Москве? – риторически спросила Элла, и я поняла, что приятельница думает о том же.

– Двести-триста, не больше, – успокоила ехидная Элла.

– Змея подколодная, – расстроилась я. – Вечно какую-нибудь гадость ляпнешь! Триста их было до дефолта, а после дефолта…

– До дефолта их было восемьсот, – невозмутимо поправила Ира.

– Восемьсот?! – ужаснулась Элла. – Кошмар какой! С чего вы это взяли?

– «Коммерсант» почитываю, – объяснила Ира свою информированность.

– Да?

И Элла с уважением посмотрела на мою подругу.

Конечно, почитывает. Только она забыла уточнить, что почитывает в этой газете раздел ресторанного меню. А так же раздел, посвященный фирменным бутикам. Цены, фасоны, расцветки и так далее… А информацию о количестве банков попалась ей случайно. Что называется, глаз зацепился по пути к ресторанам и бутикам.

Но я отвлеклась.

Итак, не получив от администрации отеля вразумительного ответа, Ирка забеспокоилась и собралась написать заявление в милицию.

И именно в тот день, когда она окончательно решилась это сделать, увидела по телевизору мою физиономию.

– Хоть бы накрасилась, – сказала Ирка презрительно. – На привидение была похожа. Тень отца Гамлета…

Я промолчала.

К моему безумному восторгу, в номере нашелся мой паспорт, а так же все мои дипломы. Вернее, диплом Питерской консерватории и копии училищного диплома. С отличием, между прочим.

– Я уж собиралась с твоей мамулей созваниваться, – сказала Ирка.

Я покрутила пальцем у виска. Ирка покивала.

– Да, я тоже решила, что ты вполне могла уйти в загул. И не стала ее волновать.

– Кстати, а как моя мамочка оказалась в Англии? – спросила я с интересом.

– Так же, как моя оказалась в Японии, – веско ответила Ирка.

– Твоя мамочка в Японии? – поразилась я.

– Там, – весело подтвердила подруга. – Сиротки мы с тобой. Забыла?

Элла молча переводила почтительный взгляд с меня на Ирку. Ничего удивительного: она принадлежала к тому поколению, когда брак российской женщины с любым иностранцев казался окружающим большой жизненной удачей. А на женщину, приехавшую «оттуда» навестить родных, смотрели так, словно она побывала в космосе.

– Наши мамочки после разводов ударились в религию, – рассказывала Ирка. – Неужели не помнишь?

– Не-а.

– Ну вот, а кто дома воспитательную работу проводил? Кто братьев и сестер по вере пинками из квартиры выставлял и водой обливал?

– Я?! – ужаснулась я.

– И я тоже, – успокоила меня Ирка.

– Зачем мне это делать? Мы что, атеистки?

Ирка посопела.

– Наши мамаши ударились в сайентологию. Помнишь, что это такое?

Я задумчиво поскребла пальцем нос.

– Ну, примерно то же самое, что «Сенрикё», – подсказала Ирка. – Только пока не разоблаченная.

– Секта? – спросила я неуверенно.

– Вот именно.

Я содрогнулась.

– Боже мой!

– Все кончилось хорошо, – успокоила меня Ирка. – Поскольку мы с тобой домой сектантов не пускали, мамаши начала общаться с братьями и сестрами через интернет. Твоя мамашка обрела свою духовную половину в лице англичанина, моя мамашка – в лице японца.

– И на каком языке они общались? – почтительно спросила Элла.

– На английском, – легко ответила подруга. – Наши мамашки – дамы образованные.

– А-а-а…

И Элла пристыженно умолкла.

– В общем, духовные братья прислали приглашения, и наши мамашки отбыли за море. Там и обосновались.

Я вытерла вспотевший лоб.

– Ничего себе! А мы хоть раз съездили, проверили, как они там?

– Пока нет, – ответила Ира безмятежно.

– А письма получали?

– Получали, получали, – успокоила подруга. – У них там все, как полагается: распевают псалмы, медитируют, счастливы до потери пульса.

– Ну, слава богу…

Я немного успокоилась.

– Все-таки нужно их проведать, – сказала я.

– Нужно, – согласилась Ирка. – Вот придешь в себя, вспомнишь, где деньги, и сразу поедем.

– Змея! – повторила я.

Ирка радостно рассмеялась.

– Так, ладно, – вернула нас Элла на грешную землю. – Девочки, давайте вещи уложим.

– Зачем? – не поняла я.

– Вот тупая! – высказалась Ирка с обычной непочтительностью. – Да кто ж тебя одну оставит?! Уж точно не я!

– И не я, – так же решительно поддержала Элла.

– Заплачено за месяц!

– Ничего, переживешь, – решила Ирка. – Ты у нас богатая девочка.

– Вопрос в другом, – сказала Элла. – У кого ты жить будешь? У меня или у Иры? Я считаю, что у меня удобней.

– Это почему? – обиделась Ирка.

– Ириша, пойми меня правильно, – мягко начала Элла. – Вы сами живете в гостях. Если бы это был ваш дом, то и разговоров бы не было! Но вы уверены, что ваши родственники не будут… немного недовольны? Все же семь человек на три комнаты. А у нас большой дом, никаких проблем с площадью… К тому же, мы все Аню полюбили: и я, и Генриэтта…

– А Максим? – перебила я.

– Максим – человек подозрительный, – признала Элла неохотно. – Но ты ему очень нравишься. А теперь, когда точно выяснилось, кто ты, он будет рад твоему обществу.

– Уверена? – спросила я.

– Уверена! – подтвердила Элла.

Я вспомнила вчерашний визит Максима к другу Саше. Визит затянулся до полуночи. Видимо, совещание было нелегким.

Я вздохнула, но промолчала.

– Зато у меня есть одно преимущество, – вмешалась Ирка.

– Конечно, вы старые подруги, – сказала Элла кислым тоном. – Это солидное преимущество.

– Да нет! – отмахнулась Ирка. – Я на Аньку за двадцать пять лет успела так насмотреться, что спокойно переживу без нее месяц-другой!.. Я про другое. Аньке придется шататься по банкам, искать свои деньги. А это удобней делать, имея базовый лагерь в городе.

– У нас есть машина! – несколько высокомерно возразила Элла. – И потом, я каждое утро вожу ребенка в школу! А после слоняюсь одна по городу до конца уроков! Теперь буду слоняться не просто так, а со смыслом!

Ирка подумала, не нашла, что возразить, и пожала плечами.

– Впрочем, – спохватилась Элла, – Ане решать. Конечно, я не обижусь, если она решит жить со старой подругой.

Я посмотрела на нее. Элла старательно прятала глаза. Конечно, ей ужасно не хотелось лишаться единственного человека, с которым она могла общаться.

С другой стороны, Элла права. Ирка здесь в гостях, а не дома. Квартира ее московских родственников и так перенаселена. Если они терпят Ирку, то совсем не факт, что готовы терпеть и меня.

Во-вторых, я очень мало занималась с Генриэттой. Девочка славная. Не хотелось бы прерывать занятия, толком не начав их.

И, наконец, самое главное.

Мне самой не хочется оставлять Эллу одну. Конечно, некоторые ее жизненные установки меня смешат, но сама Элла мне нравится. Она славная и добрая женщина. Похоже только, не очень счастливая…

Я посмотрела на Ирку. Ирка посмотрела на меня.

– Не обидишься? – спросила я.

– Конечно, нет! – тут же ответила Ирка. – Я бы и сама так поступила!

Элла вздохнула.

– Что значит старая дружба, – сказала она грустно. – Похоже, вы друг с другом без слов общаетесь.

– И с тобой так же будем! – бодро пообещала я. – Годиков через десяток-другой…

Элла натянуто улыбнулась.

– Ладно, давайте собирать мои шмотки, – сменила я тему. – Элла, ты уверена, что Максим не будет против моего присутствия?

Элла посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.

– Если Макс не будет против, – снова уточнила я.

Элла бросилась мне на шею.

– Не будет, не будет! – пообещала она радостно. Отодвинулась и хлопнула в ладоши, как девочка. Поискала слова и радостно сказала:

– Я так рада! Девочки, я столько лет ни с кем не общаюсь! А вы такие славные обе…

Тут Элла запнулась и смутилась. Ей очень хотелось сделать так, чтобы все были довольны и счастливы, включая мою подругу.

– Знаете, что? – сказала она, оборачиваясь к Ире. – Переезжайте и вы к нам! А? По-моему, я здорово придумала! Девочки, да мы втроем такое устроим!

– Элла, давай на «ты», – перебила ее Ирка.

– Согласна!

– Во-первых, родственники обидятся, если я от них уеду. Только не говори, чтобы я их с собой привезла! – предупредила Ира, уловив движение, сделанное Эллой. – Их у меня много, и твой бедный муж тогда точно из дома сбежит… А во-вторых, каникулы скоро закончатся. Мне на работу пора возвращаться. Как это ни прискорбно.

– Жаль, – сказала Элла совершенно искренне.

– Ты уж присмотри за этой вороной, – попросила Ира.

– Не волнуйся, – заверила Элла.

Мне надоело получать заочные шпильки, и я распахнула створки шифоньера.

– Господи! – сказала я невольно.

Гардероб был битком набит разноцветными тряпками.

– А чего ты хотела? – спросила Ирка, возникая за моей спиной. – Ты в Саратов возвращаться не собиралась! Вот и перевезла все свои вещи в Москву!

– Можно посмотреть? – спросила Элла, показывая рукой на мои тряпки.

– Ради бога! – ответила я.

Элла порылась среди плотно пригнанных вешалок.

– Вот это да, – бормотала она, вытаскивая то одну, то другую вешалку. – Шанель, последний показ… две с половиной тысячи евро, не меньше… А это джинса от Кляйна… Славная штучка, я в «Охотном ряду» такой костюмчик видела…

Обернулась ко мне и сказала:

– Ничего себе магазины у вас в Саратове! Такой эксклюзив и в столице мало где сыщешь!

– Мы шмотки по каталогу выписываем, – объяснила Ирка.