Текст книги "Не родись красивой, или Точка опоры"

Автор книги: Карина Тихонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Стефан посидел на бревне еще минут пять. Несколько раз хрустнул пальцами, сплюнул на чистый снег.

Поднялся и пошел следом за Викой.

Я проводила его взглядом.

Вот такой задушевный разговор удалось мне подслушать. Не любовь, а именины сердца!

Высокие, высокие отношения.

Выходит, красивая жизнь Стефана оплачивалась Викой не просто так. Она, как женщина умная и предусмотрительная, брала с любовника долговые расписки. И деньги давала не просто так, а под проценты.

Даже черный «Опель», на котором ездил Стефан, оказывается, принадлежит Вике. И сдан любовнику только напрокат. С помесячной оплатой, так сказать.

Молодец, ничего не скажешь!

У Стефана в запасе одна неделя. Сегодня суббота, а долги ему нужно вернуть не позже следующего воскресенья.

Я мысленно посчитала числа.

Что-то меня смутило. Какое-то странное ощущение нестыковки…

Ах, да!

Я вспомнила то, что было напечатано на глянцевой бумажке, которая лежала в кармане пиджака Стефана, и расхохоталась.

Права Вика!

У нашего сиятельного молодца всегда есть план «Б».

Получит Вика свои деньги, как же…

Да раньше она умрет!

Самое страшное было то, что эта мысль почти материализовалась.

Через три дня Вику увезли из ее городского офиса прямиком в реанимацию.

Диагноз – отравление.

Вот так.

О том, что Вика попала в больницу, в поселке узнали мгновенно. Естественно, не без помощи прислуги.

Мне эту новость сообщила моя добрая приятельница Марийка во вторник вечером. Буквально через два часа после того, как Вика оказалась в больнице.

Кто сообщил новость Элле, я не знаю, но она торжествовала так демонстративно, что это выглядело неприлично.

Максим воспринял новость сдержанно. Позвонил в больницу, узнал о состоянии здоровья пациентки Грачевой.

– Ну, что? – спросила Элла ликующим голосом. – Сдохла?

– Она поправится, – ответил Максим несколько натянутым тоном.

– А жаль! – свирепо заявила Элла и вышла из комнаты.

Мы с Максимом молча переглянулись.

Он растер ладонями небритые щеки и спросил:

– Аня, вы в Москве вместе гуляете?

– Нет, – ответила я с удивлением. – Зачем это? Элле было бы скучно со мной по банкам мотаться.

Сказать, что я мотаюсь не по банкам, а просто так, мне было стыдно.

– Думаете? – спросил Максим уныло.

И тут я догадалась, что его мучает.

– Она не могла это сделать, – сказала я тихо.

– Откуда вы знаете? – возразил Максим. – Вика получила по почте коробку шоколадных конфет с ликером. А в ликере оказался какой-то наркотик. По-моему, типично дамский способ убийства.

– Максим, если бы это сделала Элла, она бы так откровенно не радовалась, – сказала я. – Она же не дура!

– Думаете? – снова повторил Максим. Но я видела, что его не убедила.

– У вас, женщин, своя логика, – сказал он через минуту. – Элла Вику ненавидит. Об этой ненависти известно абсолютно всем.

Он посмотрел на меня и добавил:

– Вы, конечно, тоже знаете наши призрачные тайны?

Я неловко поежилась.

– Максим, я не могу не видеть очевидного…

Он печально кивнул головой.

Минут десять мы сидели молча. Максим думал о чем-то своем, невеселом, я не осмеливалась лезть к нему с советами и утешениями.

Да и чем я могла его утешить?

Рассказом о подслушанном разговоре Вики и Стефана?

Нет. Максу я этого рассказывать не стану. Не знаю почему, но в его присутствии я стесняюсь даже произносить имя Стефана.

Впрочем, вру. Прекрасно знаю, почему я стесняюсь произносить это имя.

Но разговор, который я услышала, представляет некоторый интерес для расследования. Правда, Вика отказалась писать заявление. И даже догадываюсь почему.

Потому, что она надеется получить сатисфакцию наличными.

В четверг девочки уехали в город без меня. Максим, правда, попытался мне намекнуть, что сопровождение желательно, но я сослалась на головную боль.

На сегодня у меня были другие планы.

После завтрака я быстренько собралась, надела куртку, влезла в сапоги и прилипла к окну прихожей.

Дом отставного военного хирурга Саши просматривался отсюда великолепно.

Ровно в девять открылась калитка, и оттуда выскочил белоснежный Тобол.

За ним неторопливо вышел хозяин.

Я оторвалась от окна и судорожно рванула на себя ручку двери.

Выбежала во двор, моментально проскочила небольшое расстояние до калитки. Перед тем, как ее открыть, отдышалась и поправила волосы.

Открыла калитку и степенно вышла на улицу.

Саша с Тоболом опередили меня метров на пять, не больше.

Я медленно потянула на себя железную дверь.

Калитка в воротах Волоховых имела одну неприятную особенность: если ее закрывали медленно, она скрипела.

Толик уже раза два обещал ее смазать, но все как-то руки не доходили. И хорошо, что не доходили.

Калитка добросовестно заскрипела.

На этот противный звук первым отреагировал Тобол.

Навострил и без того острые уши, оглянулся и со всех лап рванулся ко мне.

Подбежал и ухватил меня зубами за край куртки. Потянул в сторону хозяина, словно хотел сказать:

– Присоединяйся!

– Тобол! – сурово окликнул пса Саша.

Тот выпустил куртку из пасти и виновато завилял хвостом.

– Не смей!

– Он играет, – вступилась я за пса и погладила мягкую шерсть между ушами.

– Ясно, что играет, – ответил Саша, приближаясь к нам. – Куртка порваться может.

– Нет, он осторожно тянет. Даже дырочек от клыков не оставляет.

Я снова погладила Тобола между ушами и похвалила:

– Умный пес…

Саша подошел ко мне и, улыбаясь, спросил:

– Вы на прогулку?

– Да, пойду пройдусь…

– Не хотите присоединиться к нам?

– С удовольствием.

Мы двинулись в сторону леса. Шли молча. Я прикидывала начало разговора. Саша думал о чем-то своем.

– Как ваши успехи? – спросил он внезапно.

– В каком смысле? – не поняла я.

– Деньги нашлись?

– А-а-а… Пока нет. Но я не теряю надежды.

– Тем более что эти деньги у вас не последние, – подсказал Саша предлог моего безразличия к такой огромной сумме.

– Да, – согласилась я небрежно. – Как выяснилось, не последние…

Он молча кивнул.

Мы дошли до опушки. Тропинка закончилась.

– Будьте осторожны, – предупредил Саша. – Здесь можно провалиться по пояс.

– Ничего, вы меня вытащите, – ответила я беззаботно.

– Вытащу, – покладисто согласился собеседник. – Не устали?

– Можно было бы присесть, – ответила я. – Тут недалеко есть полянка, а на ней поваленное дерево.

– Знаю, – ответил Саша. – Мы с Тоболом иногда там гуляем.

До полянки мы дошли быстро. Никаких следов на снегу, кроме старых, мне обнаружить не удалось, хотя осадков с той памятной субботы не выпадало.

– Садитесь, – предложил Саша.

Я села на холодный ствол.

– А вы?

Он присел рядом.

Тобол начал кружить по поляне, обнюхивая снег.

– Хорошо в лесу, – сказал Саша.

– Хорошо, – согласилась я.

– Вы часто здесь гуляете?

– Не очень. Последний раз гуляла в субботу.

Он никак не отреагировал на мое заявление. Да и с чего ему реагировать? Он же ничего не знает о том разговоре.

– Вы не в курсе, как здоровье Вики? – спросила я, начиная подвигать разговор к нужной мне теме.

– В курсе, – ответил он доброжелательно. – Вика поправляется.

– А заявление в милицию она написала?

– Нет, – ответил Саша после короткой паузы.

– Почему?

Он пожал плечами.

– Вы ее видели? – спросила я.

– Да, она вчера просила меня приехать.

– Наняла? – спросила я напрямик.

Саша задрал брови.

– С чего вы решили?

– Вы же сами сказали, что занимаетесь конфиденциальными семейными делами.

Он с интересом посмотрел на меня.

– Вы думаете, что это дело из разряда конфиденциальных?

– Уверена! – ответила я твердо.

Саша не задал вопроса, которого я ждала. Поэтому мне пришлось брать инициативу в свои руки.

Я взяла ее и рассказала о разговоре, который подслушала в субботу на этом самом месте.

Саша слушал внимательно, но особого удивления в конце рассказа не выразил. Похлопал перчатками по колену и спросил:

– А почему вы мне все это рассказали?

– Сами не понимаете? – спросила я злобно.

Он пожал плечами.

– Мне кажется, я догадываюсь. Во-первых, вам не нравится Стефан. А во-вторых, вам нравится Максим.

– Нравится, – ответила я. Поперхнулась и поправилась:

– Не в этом смысле, конечно…

– Конечно! – поспешно перебил Саша. – Я ничего такого не имел в виду. Он нравится вам как человек.

– Да, – подтвердила я благодарно. Как же это приятно, когда тебя понимают с полуслова!

– Максим боится, что это сделала Элла, – сказала я, открывая все карты. В конце концов, они с Максимом приятели.

– Вот как?

Я молча кивнула.

– Это он вам сказал? – снова спросил Саша.

– Он, – ответила я сухо.

– И вы хотите, чтобы я его успокоил?

– Хочу, – призналась я. – Максу и так несладко живется.

Саша задумчиво скривил рот.

– И как я, по-вашему, могу это сделать?

– Ну, не знаю, – спасовала я. – Скажите, что слышали этот разговор между Викой и Стефаном…

– И почему вы сами не хотите ему рассказать?

– Мне неудобно говорить с ним о Стефане, – ответила я, плюнув на дипломатию.

В конце концов, Максим сам сказал, что их семейные тайны довольно призрачные. И наверняка, известны не только мне.

– Представьте себе, мне тоже неудобно, – сухо ответил Саша.

– Вы же друзья!

– Именно поэтому и неудобно.

Я молча вздохнула.

– А зачем вас вызывала Вика? – спросила я робко.

Он с усмешкой посмотрел на меня.

– Такое ощущение, что чужие проблемы вас интересуют гораздо больше, чем собственные!

– Так и есть, – ответила я. – Ну? Откровенность за откровенность!

– Вика пожелала зафиксировать документально факт отравления, – ответил Саша.

– На всякий случай, – догадалась я.

– На всякий случай, – подтвердил Саша.

Я задумалась.

– Стефану это выльется в хорошую сумму, – сказала я.

Саша равнодушно пожал плечами.

– Вы думаете, что это работа Стефана?

– Чья же еще? – удивилась я.

– Мало ли, – туманно ответил Саша. – Вика женщина стервозная, удачливая… У таких женщин полно врагов.

– А разговор?

– Просто совпадение. Сами же говорите, что Стефан не хочет привлекать внимание к своей персоне. Значит, смерть Вики ему не нужна.

Он немного подумал и договорил:

– Да и не умерла бы она, даже если бы съела все конфеты. Там был сильный раствор опиума. Слишком слабый, чтобы убить.

– Напугать хотели? – предположила я.

– Возможно.

– Кто?

Саша снова посмотрел на меня с легкой улыбкой.

– Не знаю.

– Давайте расследуем, – предложила я.

Он удивился.

– Вы предлагаете мне совместную работу?

– Почему бы и нет?

– Потому, что с женщинами я в деловые отношения не вступаю, – холодно ответил Саша.

Я хотела спросить, в какие отношения он в таком случае вступает с женщинами, но вовремя прикусила язык.

– Принцип? – поинтересовалась я.

– И принцип тоже. Все, Аня, забыли. Спасибо, что удостоили доверием, но больше об этом говорить не будем. Занимайтесь своими делами, а остальное пускай идет своим чередом.

– Ну что ж, – сказала я со вздохом. – Хотелось как лучше…

Саша посмотрел на меня, прищурив злые зеленые глаза.

– Почему мне все время кажется, что в ваших словах есть какой-то подтекст? – спросил он.

Я почесала уголок рта.

– Наверное, потому что подтекст есть в ваших словах, – ответила я рассудительно.

Он невольно фыркнул.

– Один-один…

– Вот и хорошо, – резюмировала я и поднялась с бревна. – Будем возвращаться?

– Вы идите, – ответил Саша, задумчиво наматывая на руку поводок. – Мы еще немного погуляем.

– Желаю удачи, – сказала я и перешагнула через бревно.

– И вам того же, – негромко ответил Саша.

Я остановилась и недоверчиво оглянулась.

Ну почему и в этих невинных словах мне почудился нехороший скрытый смысл?!

Загадка!

Дальнейшие события покатились стремительно, как ком с горы.

В суматохе последних событий я почти забыла про подслушанный на кухне разговор железной леди Марьи Гавриловны и неизвестного мне абонента.

Его номер, к сожалению, не определился.

А ведь этот разговор тоже содержал ряд интересных подробностей.

Ну, к примеру: состоялся он в ночь со вторника на среду. И завершила его Марья Гавриловна довольно ясной фразой.

Она сказала: «Даю тебе ровно одну неделю».

Вику отравили во вторник.

Очень интересно.

Требовала домоправительница, конечно же, денег. Здесь вообще все друг у друга требовали денег. Кроме Тобола, который ни к кому финансовых претензий не имел.

Предположим, что Марья Гавриловна в ту ночь разговаривала именно с Викой. Вика не заплатила, и железная леди ее отравила.

Интересно, могла такая версия иметь право на существование?

В общем, почему бы и нет, но существуют два серьезных «но».

Во-первых, неясен мотив. За что требовала денег сухопарая домоправительница Волоховых от удачливой и блистательной бизнес-вумен? Что между ними вообще могло быть общего? За что Марья Гавриловна могла так ненавидеть Вику?

А она ненавидела человека, с которым говорила по телефону! Недаром после разговора Марья Гавриловна под завязку накачалась коньяком, чтобы успокоиться!

И второе «но».

Вику хотели не убить, а только напугать. Саша сказал, что раствор опиума был слишком слабым. И что Вика, даже съев всю коробку, вряд ли покинула бы этот мир.

Конечно, этот пункт можно как-то вразумительно объяснить.

Возможно, Марья Гавриловна хотела попугать Вику для того, чтобы она заплатила…

«Нет! – решительно возразила я самой себе. – Не такая дура Марья Гавриловна!»

Потому что ни один человек в здравом уме и твердой памяти пугать Вику для своей пользы не станет! Себе дороже выйдет!

Я вздохнула.

Кто же мог это сделать?

Может, Саша прав, и это отравление не имеет никакого отношения к обитателям поселка? Может, Вике по-бабьи отомстила какая-нибудь менее удачливая соперница?

Может, Вика обзавелась новым любовником взамен отставленного Стефана, забыв поинтересоваться, есть ли у него жена?

Насколько я знаю Вику, подобные человеколюбивые вопросы не в ее духе.

Вот ревнивая жена и отомстила. Очень по-женски отомстила, как заметил Саша. Убивать не хотела, хотела только дать понять, что способна это сделать.

Что ж, вполне логично.

Как бы там ни было, в пятницу утром Вика вернулась домой.

Привезли ее на обычной машине, но за рулем сидел незнакомый мне молодой человек. Надо полагать, новое приобретение взамен выдохшегося Стефана.

Стефан в течение этой недели дома почти не появлялся. Рано утром его черный «Опель», вернее, «Опель» Вики, покидал поселок и возвращался обратно далеко за полночь.

Как я узнала из дружеских бесед с Марийкой, возвращался хозяин почти под утро. Настроение у него, как показалось Марийке, было не ахти, но и не очень плохое. Хозяин спал не больше четырех часов, торопливо глотал завтрак и вновь исчезал из дома до глубокой ночи. Похоже было, что Стефан находился в элементарной запарке.

Как говорят шахматисты, «в цейтноте».

Я сидела в библиотеке с книжкой в руках и размышляла, чем все это может кончиться. Почему-то меня не оставляло скверное предчувствие. Напряжение сгущалось, и я точно знала, что разрядиться атмосфера сама собой не сможет.

Должна пройти гроза.

Зазвонил телефон. Я очнулась от своих невеселых раздумий, подошла и взяла трубку.

– Да.

– Аня? – спросил меня знакомый голос.

– Да, – ответила я.

– Это Вика.

– Я узнала. Как ты себя чувствуешь?

Она рассмеялась.

– Нормально, прости за плохую новость.

– Почему же плохую? – возразила я из вежливости. – Я рада, что ты поправляешься.

– А у тебя как дела? – поинтересовалась Вика. – Денежки отыскала?

– Откуда ты знаешь про деньги?

– Откуда мы вообще все знаем? – туманно ответила Вика. – Слухами земля полнится! Ладно, не будем об этом… Твоя подруга-плакса дома?

– Ты про Эллу?

– Про кого же еще!

Я вздохнула, но решила простить больного человека и не ввязываться в драку. Силы у нас сейчас были не равные.

– Элла в городе.

– И Максим?

– И Максим, – подтвердила я. Не удержалась и добавила:

– А то ты сама не знаешь!

– Я на всякий пожарный спрашиваю, – быстро сказала Вика. – У меня к тебе дело.

– Ко мне? – не поверила я.

– К тебе, к тебе, – нетерпеливо подтвердила Вика. – Зайти можно?

Я растерялась:

– Не знаю…

– Господи, – пробормотала Вика себе под нос. И добавила уже громче:

– Да не украду я ваш китайский фарфор!

– Обещаешь?

– Клянусь!

– Тогда заходи, – разрешила я.

В ухо понеслись короткие гудки. Я положила трубку на место и пожала плечами. Какое у меня с Викой может быть общее дело?

Фантастика!

И я стала ждать появления театральной злодейки с интересом, к которому примешивалось некоторое беспокойство.

Вика явилась через десять минут. Выглядела она как обычно хорошо, только немного похудела.

– Я ненадолго, – предупредила она меня с порога. – Давай присядем где-нибудь здесь.

И мы присели на диванчик в овальной прихожей.

Минуту Вика рассматривала меня, закусив губу.

– Ну? – не выдержала я.

– Странная ты, все-таки, – сказала Вика отвлеченно.

– Кто бы говорил, – заметила я. – Не будем отвлекаться.

– Не будем, – согласилась Вика.

Сунула руку за пазуху и вытащила оттуда пачку конвертов, перетянутых резинкой. Помедлила, постучала конвертами по ладони, что-то прикинула в уме.

Наконец решилась и протянула их мне.

– Бери.

– Что это? – не поняла я.

– Бери, говорю! А то передумаю!

И она сердито сунула мне в руки стопку писем.

Я посмотрела на конверты с ненаписанным адресом и отсутствием штампов.

Разгадка пришла сама собой.

– Это то, что я думаю? – спросила я, не веря своим глазам.

– То, то, – сердито поддакнула Вика. – Письма этой влюбленной дуры.

– Откуда они у тебя?

– Стефан продал, – ответила Вика коротко.

– Продал?

– Продал, – подтвердила она нетерпеливо. И ехидно уточнила:

– Тебя это удивляет?

Я немного подумала и честно ответила:

– Не удивляет. Меня удивляет другое: зачем ты их купила?

Вика недовольно пожала плечами:

– Хрен его знает. Сначала хотела их опубликовать. Без имен, конечно. Там столько соплей, что дамочки в осадок выпадут. А что? Хорошая идея была, между прочим! Открыла бы рублику «Несчастная любовь». И публиковала бы там всякие слезливые истории… Бабы такое любят.

– Почему передумала? – спросила я.

– Потому, что потом у меня возникла более практичная идея, – ответила Вика рассудительно. – Не догадываешься какая?

– Догадываюсь, – ответила я, пристально глядя ей в глаза. – Ты решила попридержать письма в качестве орудия давления на Максима.

Вика одобрительно кивнула.

– Я так и думала, что ты догадаешься, – сказала она. – Ты такая же практичная особа, как и я. Не пойму, с чего ты от меня нос воротишь.

– Почему передумала? – снова повторила я, не отвечая на ее монолог.

Вика пожала плечами.

– Не знаю… Просто этот Стефан такая скотина…

– …что ты решила объединиться с Максом против него, – договорила я. И похвалила:

– Умница!

– В общем, так, – не стала углубляться Вика. – Письма я отдаю этой плаксе безо всяких условий. Передашь сама.

– Очень благородно! – сказала я. – Представляю, что тебе стоило твое благородство!

Вика тяжело вздохнула.

– Нет, – ответила он откровенно. – Ты себе этого даже представить не можешь.

Она встала с диванчика, посмотрела на меня и задумчиво сказала:

– Убей бог, но я тебя где-то видела. Где? Не подскажешь?

– В прошлой жизни, – подсказала я.

Вика снова прикусила губу.

– Поставим вопрос иначе, – сказала она. – Ты меня раньше видела?

– Первый раз в жизни я увидела тебя в этом доме, – ответила я твердо. – И никогда раньше мы с тобой не встречались.

– Точно?

– Абсолютно!

Вика немного потопталась на месте.

– Черт, не могу отделаться от мысли, что твое лицо мне знакомо, – с досадой сказала она. И добавила:

– Ладно. На этом наши совместные дела закончены. Привет плаксе.

– Передам, – пообещала я.

Вика вышла из дома, а я осталась сидеть на месте. Письма Эллы, неожиданно и благородно возвращенные Викой, отчего-то жгли мне руки.

Я поднялась в свою комнату, открыла нижний ящик комода, который все время заедал, и спрятала пачку конвертов под стопкой нераспечатанных чулок.

До приезда Эллы.

Долго думала, как бы потактичней совершить передачу писем, ничего не придумала, плюнула и поступила просто.

Сунула Элле в руку стопку конвертов, перевязанных резинкой, и коротко сказала:

– Тебе!

– Что это? – не поняла Элла. Присмотрелась и судорожно выдохнула:

– Откуда они у тебя?

– От Вики, – ответила я честно.

– От Вики?

Элла побледнела.

Я молчала, потому что добивать ее мне не хотелось.

– Она сама их принесла? – спросила Элла после мучительной паузы.

– Сама.

– Просто так? Взяла и отдала?

– Взяла и отдала, – повторила я.

Элла поправила прядь волос, выбившуюся из прически.

– А… откуда…

Она не договорила.

– Ты, правда, хочешь знать? – спросила я.

Элла пытливо посмотрела на меня и побледнела еще больше.

– Хочу, – ответила она тихо.

– Стефан ей их продал, – сказала я жестко.

– Нет!

– Да!

Еще минуту Элла смотрела на меня, широко раскрыв глаза. Потом закрыла лицо руками и опустилась в кресло. Письма упали на пол.

Я подошла к приятельнице, присела перед ней на корточки. Положила руку на ее плечо и попросила:

– Не плачь. Он этого не стоит.

– Я не плачу, – ответила Элла ровным голосом. Отняла руки от лица, и я увидела, что глаза у нее совершенно сухие.

– Я не плачу, – повторила она. И с ожесточением добавила:

– Подонок…

– Еще какой! – не стала спорить я.

– Он еще об этом пожалеет, – сказала Элла сквозь зубы. На ее лице проступили красные пятна.

– Не делай глупостей, – посоветовала я. – Избавилась от ублюдка – и слава богу!

– Так просто он не отделается, – сказала Элла со странной жесткой усмешкой.

– Наймешь киллера? – спросила я.

Она посмотрела на меня совершенно безумными от ярости глазами.

– Сама справлюсь…

Я испугалась.

– Не говори ерунды!

Элла молча поднялась с кресла и вышла из библиотеки.

Вот уж воистину, от любви до ненависти…