Текст книги "Добро пожаловать домой (СИ)"

Автор книги: Карина Пьянкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Кто это мог сделать? – спросила я, обхватив голову руками.

Шарлотта опустила глаза, явно не желая отвечать. Значит, дядя Рене точно мог… Или даже сама Шарлотта Арно.

– Мама, Рене… – ответила с ухмылкой за тетю Лотту тетя Вирджини. – И, разумеется, Жаннет. У меня или Лотты силенок не хватит на такой фокус. Про мальчишек и говорить не стоит. Судя по тому, с каким перекошенным лицом выскочил отсюда Рене, то он явно думает на Жаннет. А судя по тому, как мнется наша дорогая Лотта, она сама думает на мужа. А ты как считаешь, адово отродье? Кто решил тебя «починить» без твоего ведома?

После такой новости очередная издевательская кличка от тети Вирджини меня даже не тронула.

– Не знаю. А зачем это вообще нужно было это делать?

Почему вообще кто-то решил покопаться в моей голове?

– Чтобы потом не тратиться на психоаналитика, – пожав плечами, ответила сестра моей матери. – Так ты точно не будешь орать по ночам и шарахаться от каждой тени. В общем, это могли сделать из родственной заботы. Хотя лезть в голову своего чокнутого братца Рене, к примеру, так и не решился. Побоялся не справиться. Одна ошибка – и человек уже пускает слюни до конца жизни.

Да уж… Перспектива жуткая.

– Я, наверное, тоже пойду… – пробормотала я и покинула столовую. Самым диким оказалось то, что все равно никак не получалось испугаться… Даже после слов тети Вирджини о «пускании слюней».

А на втором этаже оказалось непривычно оживленно. Родственники, мои благопристойные родственники, практически орали друг на друга. Казалось еще немного – и стекла начнут звенеть.

– Жаннет, как ты могла?!

В голосе дяди Рене было столько гнева, что стоило бы испугаться.

– Рене, дорогой, я тебе уже в десятый раз повторяю, что к девочке я ночью даже не подходила! Да я бы и не рискнула лезть в ее голову!

Тетя говорила спокойно и насмешливо. Либо она правда была не виновата, либо умело врала. Оба варианта были вероятны.

– Но только у тебя хватило бы сил сделать это! – не успокаивался мужчина.

– Рене…

А это уже бабушка. И она словно бы была напугана.

– Мадам, прошу вас, не надо мне лгать. Я знаю, подобное колдовство вам уже давно не по плечу. Я не слепой и не глухой. Меня вам не провести как Вирджини. Я не настолько легковерный.

Как это… но ведь бабушка Натали считается самой могущественной колдуньей Нового Орлеана? А теперь выходит, что это все ложь?

– Рене! – возмущенно воскликнула тетя Жаннет. – Опомнись! Ты говоришь с Мадам!

Разговор смолк. Ну, или, по крайней мере, родственники решили позаботиться о том, чтобы их ссору не услышали посторонние.

Значит, в моей голове могли копаться только два человека: дядя Рене и тетя Жаннет. И оба утверждают, будто ничего подобного не делали и делать не собирались. Врать могли оба.

Я вздохнула и ушла в свою комнату, где меня ждала еще одна чашка горячего шоколада с зефирками. Скорее всего, в комнате опять побывала Эмми…

Я уселась на кровать и принялась пить, когда заметила, что на ковре у кровати что-то поблескивает. Наклонившись, я увидела, что это запонка из какого-то белого металла. Серебро или платина. Наверняка, это дядя вчера вечером обронил. Такие пафосные вещи вполне в его духе. Надо бы отдать…

Запонка была изящной, с какой-то хитрой гравировкой. Неожиданно я поняла, что тоже хочу себе какие-нибудь украшения. Эта мысль точно была не моя.

Наверное, тот, кто избавил меня от ненужных воспоминаний? Решил еще и добавить мне… женственности. Так, как он или она понимали это качество.

Я знала, что новые родственники постараются меня переделать. Но не думала, что это будет… так.

Нужно было чем-то себя занять, пока я не начала делать какую-нибудь чушь, и не удалось придумать ничего лучше, чем включить фильм. Как назло, первым под руку попался диск с «Некоторые любят погорячее». Такое старье любила Дженнифер, а вовсе не я. Мачеха обожала изображать из себя утонченную натуру, поэтому демонстративно смотрела старые фильмы, слушала джаз… вот только, когда я однажды залезла в ее прикроватную тумбочку, то обнаружила там потрепанные романы про трепетную и невинную деву и сурового горца. Мачеха не была интеллектуалкой с отличным вкусом. Просто очередная лицемерка, которая изображала из себя утонченную леди.

И мачеха никогда не стучалась, прежде чем войти, как делали мои родственники из Нового Орлеана.

Вот и сейчас дядя Рене сперва постучал и окликнул меня. И вошел он, только дождавшись ответа.

Двое переодетых мужчин на экране как раз ковыляли по перрону в туфлях на каблуках. Зрелище было на редкость комичное. Хотя Тони Кёртиса не испортил даже женский наряд.

Мужчина, казалось, был сильно встревожен.

– Тесса, как… как ты себя чувствуешь?

Сколько уже раз я слышала этот вопрос за сегодняшнее утро.

– Странно, – пожала плечами я и протянула запонку дяде. – Вы вчера потеряли.

Мистер Арно подошел ко мне и взял украшение в руку.

– С чего ты взяла, что это именно я потерял?

Пожала плечами. Дело не стоило выеденного яйца, так что я решила снова сосредоточиться на фильме.

– Ну, близнецы вряд ли пользуются запонками. Да и в комнату ко мне они не заходили вроде бы.

Рене Арно мрачнел на глазах. Как небо перед грозой.

– Но это не мое.

Я оторвалась от экрана и снова повернулась к родственнику.

– Разве? – удивилась я. – Тогда я не знаю, откуда эта вещь могла взяться на ковре у моей кровати.

Гроза вот-вот должна была хлынуть. Мне даже показалось, что я увидела в зеленых глазах дяди Рене отблески молний.

– Тесса, вспомни, ночью было что-то… странное? – подошел ко мне дядя Рене.

Удержаться от смешка не удалось. Проще было сказать, что ночью было не странным с моего приезда в Новый Орлеан.

Хотя… призраки уже для меня стали рутиной. А вот…

– Мне померещилось ночью, как будто бы кто-то пел… – произнесла я неуверенно. – Как будто кто-то пел рядом с моей постелью. Но… я не уверена, что все это мне не просто приснилось. Теперь эта колыбельная ко мне намертво прилипла.

Как ни странно, к моим словам родственник отнесся очень серьезно, и они его явно сильно встревожили. Он спросил, где лежала запонка, и едва ли не на коленях обползал там все, делая странные жесты и говоря непонятные слова. Никакого результата от действий Рене Арно я не увидела, но он, должно быть, все-таки имелся и явно не нравился моему дяде.

– Даже если здесь кто-то и был, следов он после себя не оставил, – с досадой произнес мужчина. Он снова посмотрел на запонку. На этот раз практически с отвращением. – Но откуда тогда в твоей комнате появилась эта вещица… Что за колыбельную ты слышала, Тесса?

Я напела мелодию.

Дядя Рене нахмурился.

– Это старинная французская колыбельная… Она довольно известна… Ты могла услышать ее где-то случайно. А голос был мужским или женским?

– Мужским. Молодым. Очень молодым.

Дядя взлохматил волосы и устало прикрыл глаза. Теперь он уже не казался настолько уж нудным сухарем.

– «Роза» не пускает чужаков… Даже мы с Лоттой и мальчиками можем жить здесь только потому, что это разрешила мадам Дюпон. Наше родство слишком дальнее.

– Я знаю, – вздохнула я и повторила уже заученную наизусть фразу: – В «Розу» не может войти чужак. Значит, мне просто померещилось.

Дядя подбросил на ладони запонку. Она упорно оставалась материальной и исчезать явно не собиралась.

– Но тогда откуда эта вещь появилась в твоей комнате? – скорее себя, чем меня, спросил мужчина. – Некто явился посреди ночи в «Белую розу», беспрепятственно прошел в твою комнату. Совершил манипуляции с твоим сознанием и после этого как будто растворился… Оставив после себя запонку, будто Золушка туфельку. Больше похоже на бред.

Я была полностью согласна с дядей.

– Но возможно, что в дом просто вошел Дюпон? – предположила я, садясь на пол напротив мужчины. – Ведь Дюпонов должно быть много.

Рене Арно улыбнулся мне. Почти тепло. Почти по-родственному. Или, может быть, не почти. Что я помнила – неизвестный ночной визитер заботливо сохранил это воспоминание – так это то, как встревожен был дядя Рене, когда приехал за мною. Он так волновался за меня…

– Дюпонов, Тесса, в Новом Орлеане достаточно много… Но «Роза» не приняла никого из них. Она предпочитает только прямых наследников и их ближайших кровных родственников. Я лично наблюдал, как Оливье Дюпон получил по лицу дверью, когда пытался войти без приглашения. Бедняга едва не остался без зубов. Он троюродный племянник Грегори Дюпона, твоего родного деда.

Да уж… У «Розы» действительно был крутой нрав.

– Но кто-то же… кто-то же поработал с моей памятью, дядя. Может быть, это все-таки были вы? – спросила я с надеждой.

Если бы оказалось, что мои воспоминания убрал именно дядя Рене, то мне, по крайней мере, стало бы спокойней. Хотя на родственника я наверняка буду дико зла.

– Нет, Тесса, – ответил он, глядя прямо мне в глаза. – Я не сделал бы ничего подобного, даже если бы ты сама попросила. Память – самое драгоценное, что есть у человека. И нельзя понять, какое же воспоминание в итоге окажется самым важным.

Меня так и подмывало спросить, какое же воспоминание стало самым дорогим для дяди, но я не осмелилась.

После того, как дядя Рене ушел, я постаралась выбросить всю эту историю про ночного гостя из головы. Хотя она, если честно, она казалась скорее увлекательной, чем пугающей. Колыбельная посреди ночи… все-таки это было так… романтично, таинственно. Прямо как в книгах моей тети, только лучше, потому что происходящее со мной было настоящим.

Но вскоре мне в любом случае пришлось отвлечься…

Пришли псы. Внешне они ничем не отличались от людей, но теперь, кажется, псов я буду отличать среди толпы даже с завязанными глазами. Они были другие. И на этот раз не те, кого дядя Рене презрительно называл щенками. Нет. Взрослые мужчины. Трое. Через окно я увидела, как они вошли в ворота «Белой розы», направились прямо к парадному входу дома… Поднялись по крыльцу… Даже из окна свой комнаты я могла разглядеть, как они недовольно хмурятся. Псы были злы. В них было столько ярости, что, казалось, ее можно было руками пощупать…

К мужчинам вышла бабушка. Она обменялась с незваными гостями парой фраз, после чего все они вместе вошли в «Розу». В этот момент меня стало колотить от страха. Они ведь явились… за мной? Наверняка за мной. Иначе и просто быть не может.

– Тесса, детка, спустись, пожалуйста, вниз! – услышала я голос бабушки.

Несмотря на страстное желание забаррикадироваться у себя в комнате, я все-таки вышла. Пусть и на негнущихся ногах.

Бабушка Натали не пустила псов дальше прихожей. Как до этого не пустила и Андре Арно. Рядом с ней стоял напряженный дядя Рене.

– Так вот она, дочь Анаис Дюпон, – произнес имя моей матери как приговор один из явившихся. Он был светловолос и худ, как и Кройц.

Мужчина разглядывал меня так, словно желал с живой содрать кожу. Он тоже хотел моей смерти, мучительной смерти, и даже не пытался этого скрывать.

– Это моя внучка Тесса Уайт, – с недовольством поправила пса бабушка. – И я хочу знать, что вам понадобилось от этого ребенка!

– Вчера ночью мы нашли тела троих наших детей! – подал голос второй явившийся, седой, с уродливым шрамом поперек лица.

Дядя Рене нехорошо улыбнулся.

– Ваши щенки временами дохнут. Так с чего вы решили прийти теперь к нам?

Светловолосый едва не оскалился. Верхняя губа у него начала мелко подрагивать.

– Они шли за этой девчонкой! А после мы находим их растерзанные тела!

Я дара речи лишилась после таких слов.

Они что, решили, будто это я… убила тех троих? Мне и в голову не могло прийти, что кто-то станет подозревать меня в убийствах. Как я вообще по мнению этих странных типов могла справиться с тремя здоровенными парнями?

– И по какой причине ваши щенки увязались за моей племянницей? – с явной угрозой спросил Рене Арно. – Гнать ее через половину района. Избивать сопровождавшего ее мальчика.

Дядя словно обвинительный приговор зачитывал. Строчка за строчкой.

Меня никому не отдадут. Псы это тоже очень ясно поняли.

– Ну, так вы можете мне что-то объяснить, мистер Кройц?

Так вот почему он мне настолько сильно напоминал того Кройца. Наверняка они родственники. Может быть, даже отец с сыном. По крайней мере, сходство было явное.

– Это дочь Анаис Дюпон! – сказал пес так, будто это должно было объяснить все.

Взгляд у дяди стал таким… ледяным, что, кажется, даже в прихожей похолодало. Но не он гневно напустился на явившихся по мою душу мужчин. Не он. Бабушка. Мадам Дюпон. Глава Ковена.

– И это единственная причина, по которой ваш сын пытается убить мою внучку? – уже даже не пыталась сдержать собственного гнева бабушка Натали. – И теперь смеете являться сюда и обвинять девочку без дара в жестоком тройном убийстве?

Старший Кройц поймал мой взгляд, и отвести глаза стало уже невозможно…

– В ней нет вашего дара, но Анаис была такой же бесталанной. И все равно убивала, – упрямо повторил мужчина.

По телу прошла волна озноба, а потом дядя просто засунул меня себе за спину, закрывая от чужих злых взглядов.

– Не надо взваливать на плечи дочери материнские грехи. Я знаю только, что прихвостни твоего щенка пытались убить беззащитного ребенка. И если бы я был там, то свернул бы шею ублюдкам сам. Но собаки ответят перед хозяином, только если раньше не встретят тигра. Те сопляки встретили тигра.

– Который не тронул почему-то девчонку! Почему?! – перебил дядю Кройц. И все-таки оскалился. Я с оторопью разглядывала пса из-за спины дяди Рене. У Кройца клыки были! Настоящие! Длинные! Как будто он вампир…

– А этот вопрос извольте задать «тигру», джентльмены. Когда найдете его, – царственно изрекла бабушка, указав рукой в сторону двери. Та немедленно открылась. – Более не задерживайтесь. И советую уйти как можно быстрее, «Роза» не любит чужаков. Особенно, если они не получили приглашения.

Незваным гостям после этого не оставалось ничего другого, как развернуться и уйти.

– Они не отстанут… – задумчиво произнес дядя Рене, положив руку на мое плечо. – И явно собираются не пугать… Проклятие… Я не могу начинать войну сразу со всей сворой. И мальчишку не урезонить, если отец на его стороне и тоже жаждет крови ребенка.

Бабушка вздохнула и посмотрела на того, кто займет ее место, с укоризной.

– Тебе все-таки не стоило их провоцировать, Рене. Отношения у нас и так…

Если она надеялась устыдить так Рене Арно, то зря. Тот, похоже, считал, будто он абсолютно прав и говорить с псами стоило только так. И никак иначе. Он считал, что на удар нужно отвечать только ударом.

– Собаки должно видеть силу, а не страх, Мадам. Иначе они бросятся. Мы защищаем ребенка, который находится на нашем попечении, здесь нельзя ошибиться. Но и нападать первыми нам нельзя…

Тут бабушка… внезапно погладила меня по голове. А после даже обняла. Чего не делала ни разу с моего приезда. Как будто я и правда ее внучка, ее родная внучка, а не пугало, воспоминание об умершей дочери.

– Не бойся, моя девочка. Мы никому не позволим тебя обидеть. Мы тебя защитим, – тихо произнесла Натали Дюпон, чуть укачивая меня в объятиях. – Эти мерзавцы тебя и пальцем не тронут, я обещаю. Никто тебя больше не обидит.

– Я не боюсь, бабушка, – благодарно улыбнулась я. – Спасибо…

– Моя девочка, – повторила Натали Дюпон, прижимая меня к себе еще крепче. – Моя хорошая, добрая девочка.

Какого труда стоило не вздрогнуть, когда рядом раздался едкий злобный смех.

Джой явился, чтобы полюбоваться семейной идиллией… И видела его одна я. Да и слышала тоже. Ни дядя, ни бабушка даже не подозревали, что рядом с нами находится еще кто-то.

– Вы только посмотрите, как старушка стала сентиментальна… Ты думаешь, будто она говорит это тебе, малышка Тесса? – практически в самое ухо говорил мне Джой. – Вовсе нет. Для нее ты тоже Анаис. Но Анаис раскаявшаяся, Анаис любящая. Такая, какой она мечтала увидеть свою драгоценную младшенькую… И какой Анаис так и не стала. Потому что такие как она не способны на раскаяние.

– Изыди! – одними губами произнесла я, чтобы бабушка не услышала.

Даже если так, даже если она видит во мне только исправившуюся маму… пусть. Если эта небольшая ложь сделает нас обеих счастливыми, то пусть она будет.

– Дурочка, – на прощание бросил издевательски Джой, но и правда ушел. Просто растворился также внезапно, как и появился.

Я обняла бабушку в ответ.

Она ведь поймет однажды, что я – это просто я.

Не может не понять.

После визита псов на семейном совете постановили, что из дома я теперь ни ногой, и неважно, одна я буду или с кем-то. И я даже не сказала ни слова против. Тощая фигура младшего Кройца так и маячила у ограды «Белой розы», словно он пустил корни. Он ждал, терпеливо ждал шанса добраться до меня.

– Но Тессе же нужно какое-то общение помимо нас… – неуверенно заметила тетя Лотта, когда запрет выхода наружу был принят единогласно.

– Тогда пусть эта… Мари… так ведь зовут эту девочка? Пусть Мари Смит приходит сюда, – обреченно произнесла бабушка Натали. Эта идея ей явно не слишком нравилось, но ради меня хозяйка «Белой розы» готова была поступиться своими принципами. – Что скажешь, Рене?

Семейный совет проходил в гостиной, на стенах которой висели фамильные портреты. Как будто мою судьбу решали все Дюпоны разом. И пока старшие обсуждали сложившуюся ситуацию, дядя Рене лениво разглядывал изображения моих предков.

Услышав вопрос хозяйки дома, он только пожал плечами.

– Почему бы и нет?

Тетя Жаннет, которая непонятно каким образом без пандуса спустилась на первый этаж, тоже кивнула. Ее ни капли не смущало то, что под сень дома славной семьи Дюпон ступит внучка главной жрицы вуду Нового Орлеана.

И только тетя Вирджини разозлилась, услышав такое предложение.

– Мама! О чем ты только думаешь… Этот… черный сброд! – подорвалась она на ноги и заметалась по комнате. – Ее предки работали на наших плантациях… И теперь… теперь потомок рабов войдет в «Белую розу» как равная! Да небеса Нового Орлеана обрушатся на землю!

От такого откровенного расизма я онемела.

Взгляд, который тетя Жаннет обратила на младшую сестру, был как удар кнута.

– Вирджини, расовые предрассудки давно не в моде, – отрезала старшая из сестер Дюпон. – К тому же, смею заметить, твои способности куда скромней, чем те, которые демонстрирует Мари Смит. Не удивлюсь, если она в будущем станет следующей королевой вуду.

Чем срезать писательницу на этот раз, Вирджини Дюпон явно не знала.

– Но это… это скомпрометирует нас в глазах Ковена, – неуверенно заметила тетя Лотта. Она нервно теребила в руках кружевной белоснежный платочек, словно хотела его разорвать. – Достаточно и того, что многих Рене не устраивает как будущий глава Ковена… А уж теперь…

– Мари не приняла ассон. Слишком молода. Сейчас она просто подросток, Лотта, которому до конца обучения еще очень и очень далеко. Не драматизируй. Тем более… – но тут тетя Жаннет смолкла. Только бросила взгляд искоса в сторону дядя Рене.

Это явно была не случайная оговорка. Тетя Жаннет не из тех, кто говорит, не подумав. Она дала понять дяде Рене, что она знает.

А тот даже бровью не повел.

– Решено, – подвела итог бабушка. – Тесса, ты пока побудешь дома. В школу я позвоню сама и скажу, что ты больна. Твои друзья смогут навещать тебя прямо здесь, в «Розе». Но я надеюсь, они не станут кричать об этом на всех перекрестках. И… им не стоит ходить по особняку без тебя. Ради их же собственного блага.

– Да, бабушка, спасибо.

Все обернулась не так чтобы и слишком плохо. Да, я была заперта в «Белой розе», но понимала, что это действительно мне на благо. Наверное, мне не следовало выходить из дома и вчера. Тогда бы те трое остались живы. Убитых псов мне было на самом деле даже жаль. Они ненавидели меня и боялись из-за моей матери. Но слишком многие в городе ненавидели и боялись меня из-за Анаис… Наверное, у них даже имелись на это причины.

И теперь я жива, а те трое парней – нет.

– Но мы не знаем главного… – задумчиво произнесла Жаннет, подъехав на своем кресле к окну. Мотор работал очень тихо, почти беззвучно.

Тетя отвела тюль и недовольно поморщилась. Должно быть, увидела псов.

– Чего? – спросила у дочери бабушка Натали.

Жаннет повернулась, обвела всех спокойными ясными глазами и сказала:

– «Собаки ответят перед хозяином, если не встретят тигра». Но кто был тигром? Кто убил псов прошлой ночью? Кройц был готов поспорить на свою голову, что это дело рук моей племянницы. Но я полностью уверена, что если бы эту ставку кто-то принял, то вожак лишился бы своей пустой головы. Так кто же был нашим тигром?

Меня тоже волновал этот вопрос. То существо казалось опасным, очень опасным. Пусть даже я не помнила чувства страха, который испытала, я знала, что страх я ночью испытала. Да что там страх – почти что смертный ужас.

– Что бы это ни было, его силы оказалось достаточно, чтобы практически разорвать тела на куски, – произнес Рене. – Зрелище действительно тошнотворное… Это не похоже на работу кого-то из Ковена.

– Быть может, зомби? – предположил тетя Лотта, поморщившись. – Кто-то из вуду мог создать зомби. Тесса вроде бы у них принята…

У меня голова шла кругом.

О Господи… Неужели зомби – это тоже реальность? Как же хотелось назад, в мою настоящую жизнь, реальную жизнь, где самым страшным монстром была моя собственная мачеха… Будто бы меня затянуло в другую реальность, призрачную, зыбкую, неправильную…

Дядя Рене повернулся ко мне. Я поймала его взгляд и словно обрела в нем якорь, иллюзию спокойствия и защищенности, в которую хотелось верить.

А еще снова в голове зазвучал тихий мягкий голос. «Au clair de la lune…» И стало не страшно. Кто бы ни приходил ко мне ночью, был он настоящим или нет, все равно. Потому что он остался со мной.

– Тесса, то существо… что осталось в твоей памяти о нем?

Я напряглась, пытаясь выудить из воспоминаний хоть что-то.

– Оно было быстрым… Очень быстрым. Я даже не могла различить его движений. И глаза… Они светились в темноте. Больше я не помню совершенно ничего.

– Не зомби, – констатировала тетя Вирджини с кривой усмешкой. – Эти твари сильны, но не настолько быстры. Да и вряд ли миссис Смит потерпит на своей земле бокора, который промышлял бы подобным. Она слишком… чистоплотна.

Дядя Рене кивнул, соглашаясь с моей тетей.

– Кто-то из Ковена призвал демона? – выдвинула в свою очередь предположение Жаннет. И тут же сама его опровергла: – Нет, чушь. Даже если бы кто-то решился провести такой опасный ритуал, то скорее уж для того, чтобы убить Тессу, а не защитить ее.

Демон. Что ж, пусть будет на этот раз демон. Я уже устала удивляться. И размышлять, реально это или просто затянувшийся кошмар, который затянул глубоко в себя.

– Если это был не Андре, – тихо сказал тетя Лотта.

И в комнате повисла тишина. Мертвая тишина.

– Он недостаточно силен для подобного… – попытался было возразить дядя Арно, но его жена перебила его.

– Ты уже много лет толком с ним не общаешься, дорогой, – произнесла она с горечью. – Душевные потрясения порой могут странным образом повлиять на силу колдуна. Могут заставить ее увеличиться… А его любовь к Анаис… Кажется, она только выросла после ее смерти.

– Мертвецов легче любить, – зло бросила Вирджини.

Дядя Рене наклонился, обхватив голову руками так, будто боялся, что она взорвется.

– Вирджини! – умоляюще воскликнула тетя Шарлотта. Губы у нее мелко задрожали.

– Она права, Лотта, – со странным выражением прервал жену Рене Арно, выпрямившись. Его лицо походило на фарфоровую маску: белое и безэмоциональное. – Она совершенно права. Мертвецов легче и любить, и прощать… Это наваждение уже не отпустит.

Бабушка сидела застывшая, безмолвная, как надгробный памятник. Живое воплощение скорби.

В комнате повисла такая гнетущая, душащая тишина, словно кто-то умер. И ведь действительно умер. Двенадцать лет назад.

– В любом случае, кто-то должен поговорить с Андре, – прервала тягостное молчание тетя Жаннет. Ее самообладание оказалось самым крепким. – Не дело, чтобы по городу расхаживало подобное чудовище. Даже если оно создано для того, чтобы защитить Тессу. Если он действительно призвал демона, то следует отослать его обратно, пока не произошло еще что-то непоправимое. Иначе конфликт с псами будем наименьшим злом для нас.

Все взгляды были устремлены на дядю Рене.

А он молчал.

– Я могу поехать к Андре, – вызвалась тогда тетя Лотта.

Рене Арно тяжело вздохнул.

– Нет, – воспротивился такому решению жены дядя. – Ты не добьешься ничего. Ты слишком мягкая и доверчивая.

Вирджини согласно хмыкнула.

– Это мой младший брат. Стало быть, это и моя ответственность… – в конечном итоге принял решение мистер Арно. И в его голосе зазвучала сталь.

Тетя Жаннет развела руками.

– Я бы заменила тебя, Рене, mon cher, но мне несколько… неудобно путешествовать в моем положении.

– Мне всегда импонировала твоя ирония, Жаннет, – криво улыбнулся Рене Арно.

Старшая из дочерей Натали Дюпон ответила такой же улыбкой.

– И самоирония, Рене. И самоирония тоже. Поезжай. Потом расскажешь.

Бабушка молчала и, вообще, казалось, что мыслями она далеко. А тетя Жаннет была здесь всегда, держала жизнь дома в своих изящных руках, следила за каждой мелочью… и приказывала. Бабушка считалась главой Ковена, ее почтительно звали Мадам. Но кто на самом деле управлял всем?

– Отправлюсь прямо сейчас. Не хочу затягивать, – произнес дядя и стремительно вышел из комнаты.

Когда смолкли звуки его шагов, бабушка Натали недоверчиво спросила:

– Жаннет, ты и правда думаешь, будто это дело рук Андре? Все же мальчик никогда не демонстрировал выдающихся способностей. Так неужели смерть Анаис могла настолько повлиять на него…

Писательница усмехнулась и произнесла:

– Ни на минуту не сомневалась… что Андре тут непричастен. Как бы Лотте ни хотелось обратного, Андре был, есть и останется никем. Но лучше, если мы лишний раз убедимся в этом.

Разгневанная Шарлотта Арно подскочила на ноги и бросила яростный взгляд на тетю Жаннет.

– Не смей… Не смей говорить так об Андре!

Словами в адрес деверя она была возмущена до глубины души. Даже сжала руки в кулаки. И казалось, что готова была кинуться на писательницу. А та только снисходительно улыбалась, как будто ни капли не сомневалась, что сможет в любом случае дать отпор.

– Лотта, уймись! – шикнула на Шарлотту старшая из сестер Дюпон. В ее голосе было столько властности, что хватило бы на десяток королев. – Твои страдания уже достаточно утомили всех в этом доме. Ты по собственной воле предпочла сильного и здравомыслящего старшего брата, а не разбитого на части младшего. Так перестань так демонстративно страдать! Рене уж точно не виноват в твоем выборе. Или ты думаешь, будто ему в радость видеть твой мученический лик каждый раз, когда речь заходит о его брате? Ты так хочешь разрушить собственный брак? Так не честней ли тогда просто подать на развод?

Руки тети Лотты повисли плетьми, а в глазах застыла обида и боль.

– Тебе не понять! – почти выкрикнула она и выбежала из комнаты.

Никогда бы не подумала, что тетя Шарлотта может так себя вести. Она мне всегда казалась доброй феей, светлой и радостной.

– Ну да, куда уж мне… – тихо произнесла ей вслед тетя Жаннет.

Вирджини забралась на диван с ногами и захохотала. Ее вся эта сцена явно порадовала и сильно.

– Все думала, когда же ты не выдержишь и отчитаешь ее. Но ты терпелива как аллигатор, сестрица. Долго терпела нашу святошу.

Тетя Жаннет выехала на центр комнаты. Она улыбалась спокойно и удовлетворенно.

– А я удивляюсь терпению Рене.

Бабушка Натали только вздохнула. Ее свары в доме не радовали.

– Твое ли это дело, Жаннет? Это их жизнь. К тому же, не думаю, будто Рене так уж сильно переживает из-за чувств жены. Он не такой человек.

Тетя Жаннет покачала головой.

– Как будто бы вы знаете, какой человек Рене.

Сказав это, она выехала из гостиной.

ГЛАВА 8

Старая кровь

Посидев еще немного в гостиной, я поднялась на второй этаж. К себе идти комнату не хотелось… Еще немного – и я ее уже возненавижу. Но выбор у меня был на самом деле невелик – либо общество призраков, либо общество тети Жаннет. Разумеется, я предпочла живую родственницу мертвым и отправилась в кабинет писательницы, попутно забрав из моей спальни распечатки с романом. Говорить с тетей не хотелось. Но зато с ней можно было прекрасно помолчать, разделив на двоих одну книгу.

Увидев меня в дверях, женщина с улыбкой кивнула в сторону дивана, ни на минуту не отрываясь от работы. Ее пальцы порхали над клавиатурой, беспрерывно создавая чудо. Только в отличие от других чудес этого города, то, что творила тетя, было по-настоящему добрым.

– Тот, кто стер твою память, Тесса… Это ведь был не Рене? – произнесла между делом тетя Жаннет.

Это не особо походило на вопрос. Скорее женщина утверждала. И ее пальцы не сбились с ритма ни на мгновение. Тетя Жаннет была полностью уверена, что не Рене Арно изменил мои воспоминания.

– Не думаю, – ответила я, заканчивая очередную страницу.

Энн опять влезла в драку. И ей в очередной раз как следует наваляли. Жизнь её так ничему и не учит. Но этим она мне, наверное, и нравилась. Никогда не сдавалась, как бы больно и страшно не было.

– Но это и не я сделала… – задумчиво протянула писательница. Звук клавиш стал звонче, теперь по ним били куда сильней. – Выходит, кто-то вошел в «Розу»? Вошел в дом, куда можно войти только по приглашению хозяев…

В голосе тети звучало недоумение и растерянность. Она явно была не из тех, кто любил неразгаданные загадки.

– Наверное, – согласилась я со своим кумиром.

– Ты не волнуешься? Не волнуешься из-за того, что чужак ходил по дому, был в твоей комнате? – спросила меня тетя, вскинув на меня острый как бритва взгляд.

Да, если поставить вопрос именно так, то действительно мое спокойствие казалось странным.

Задумавшись, на мгновение, я покачала головой.

– Сложно бояться того, кто пел тебе колыбельную. Пусть мне и не нравится, что кто-то стал меня… переделывать. И забирать мои воспоминания.

Лицо тети побелело как простыни в «Белой розе». И даже губы посинели… Бабушка говорила, так бывает при сердечных приступах…

– Тетя! – бросилась я к писательнице и схватила ее за руку. – Тетя тебе плохо! Я вызову скорую!

Женщина выдавила «нет» и покачала головой. Кажется, с ней случился приступ. И это напугало меня практически до полусмерти. Меня. Но не тетю.

– Не надо, детка. Не надо… Сейчас все пройдет. Я куда крепче, чем кажется….

Тетя Жаннет прикрыла глаза и начала дышать очень медленно, медленно и глубоко… Краска постепенно возвращалась на ее щеки… Через минуту Жаннет Дюпон вновь взглянула на меня и, казалось, будто все в порядке, ничего не произошло…

Эта женщина приказывала не только всем вокруг, но и собственному телу.

– Голос был красивый, верно? – с горьким смешком спросила родственница.