Текст книги "Ведьма и зеркало (СИ)"

Автор книги: Карина Пьянкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 19

Я не знала, что произойдет, даже не подозревала. Только чувство неминуемой беды все больше давило на грудь, мешая дышать. Руки сами собой начали складываться в защитные жесты, а с губ срывались слова обережных заклятий. Делалось все это совершенно бездумно, без участия мозга. Мной владел лишь инстинкт ведьмы, за которой стояло множество поколений таких ведьм, хитрых, умелых, выживавших вопреки всему. Следовало защитить себя и мужа.

Кирилл накидывал щит за щитом, но он словно бы и не чувствовал ничего. Ну да, маги глухи и слепы, они не ощущают колдовства, пока оно не ударит прямиком по ним.

Вот только откуда Кости и присным знать, что мы с мужем тут? Выследили? Догадались? Может быть… Вот только куда вероятней…

– Они хотят убить Ника и твоего отца, – воскликнула я, и, сдирая с себя защиту по-живому, начала спешно кутать в нее ничего не подозревающих магов.

Кирилл захрипел. Я не смотрела на него, было не до того, но отлично понимала, что и муж тоже сейчас прикладывает все усилия, все старания для того, чтобы уберечь двух дорогих ему людей: отца и лучшего, а возможно, и единственного, друга.

Но откуда должен прийти удар?

Судя по ощущениям, это была не действенная, но простая порча, которую я, кажется, вечность назад, собиралась наслать на Кирилла. Напротив, речь шла о чем-то невероятно сильном, о смертном проклятии великой мощи. Для него и требовался зрительный контакт.

Впрочем, далеко не всегда.

Я уставилась на замершую на скамье ведьму. Такую неподвижную, спокойную… Как будто бы Ольга находилась в глубоком трансе.

Вот оно.

Стаховичу и не требовалось являться сюда, чтобы добраться до Ника и Александра Васильевича. Достаточно просто, что здесь был кто-то из его прихвостней.

– Она проводник. Ольга – проводник заклинания, – внезапно дошло до меня. – Кости здесь нет, да и быть не могло. Он пропускает свою силу через нее.

Что делать, я уже и сама отлично знала. Сломать ее концентрацию, разорвать связь со Стаховичем. Пусть он захлебнется призванной силой.

Теперь уже было безразлично, увидит нас кто-то или нет, главное – заставить Ольгу потерять концентрацию.

Кинулась я на ведьму молча, с какой-то странной, дикой, почти первобытной яростью. Никогда не подозревала, что во мне скрывается нечто подобное, но теперь, когда угрожали жизни людей, которых я относила к своей семье…

Сбросить Ольгу со скамьи оказалось не сложно, она была худощавой, хрупкой, потом я для надежности приложила ее головой об асфальт, чтоб уже наверняка. Прохожие забеспокоились, но вяло, не осознавая в полной мере происходящее. Отвод глаз все еще работал, пусть и не в полную силу.

Ведьма как-то странно засипела и замерла. Глаза ее закатились, изо рта потекла кровь. Шестым или даже седьмым чувством я догадалась, что она умерла. И, видимо, из-за того, что мне удалось сбить концентрацию Ольги, прервать творимое заклинание.

Ее убило отдачей. А я с растерянностью поняла, что не в состоянии ни испугаться, ни расстроиться. Во мне не было никаких чувств. Совершенно никаких.

И я еще смела почитать себя человеком добрым…

– Софья, – окликнул меня Кирилл через несколько секунд, опускаясь рядом со мной и трупом Ольги на колени. – Что?..

Я вздохнула.

– Никита и твой отец пока в безопасности. А у Кости одним помощником меньше. Господи…

Сердце в груди билось спокойно, ровно, вот только как будто медленней обычного. И время, казалось, замедлилось в разы. Так, спокойствия терять нельзя, как и концентрации. Лучше бы сделать так, чтобы нас не заметили. Меня, Кирилла… и труп.

– Милая, ты ведь не виновата, – начал увещевать меня супруг, очевидно, боящийся, что у меня начнется приступ самобичевания. Словно бы для этого есть сейчас хоть сколько-то времени.

– Я знаю, что не виновата, – тихо и отрешенно отозвалась я, медленно поднимаясь на ноги.

Что может быть более правильным, чем спасение двух жизней? Я поступила совершенно верно.

Краем глаза я увидела, что к нам со всех ног спешат Левин-старший и Никита. Вряд ли они могли до конца понять, что произошло, но неладное несомненно почувствовали.

Мужчины замерли рядом с нами, но ничего и никого не увидели. Можно было только гордиться тем, как хорошо мне удается отводить глаза.

– Позови их. Пусть увидят, – попросила я Кирилла.

Оторвать взгляд от мертвой ведьмы просто не было сил. Так странно. Вот человек был – и вот его уже нет. Одно мгновение – и жизнь оборвалась.

Кирилл окликнул отца и друга, привлек их внимание, и тут для них открылось все, как оно было на самом деле.

– Ну вы только подумайте, – охнул Павлицкий, который пытался скрыть собственный шок и растерянность под привычной маской балагура. – Стоит только отвернуться – а эти двое уже уморили какую-то ведьму. А ведь это моя работа, разве нет?

Я искривила губы в горькой улыбке.

– Как всегда, само остроумие. Она была каналом. Я прервала заклятье.

Александр Васильевич опустился на колени рядом с телом и с деловитым видом проверил у Ольги пульс.

– Одно слово, спеклась, – констатировал без особых сожалений Левин-старший. – Остается только надеяться, что и исполнителя заклинания как следует приложило. Должна же существовать на земле какая-то высшая справедливость. Никита, а здесь хорошо бы убраться.

Павлицкий и без совета со стороны догадался вызвать труповозку Инспекции.

– Хорошо бы это пока немного замять, – подал голос Кирилл. – Пусть Стахович пока помучается немного неизвестностью, а заодно и отдачей. Кстати, если попробовать его прижать сейчас? Софья, можешь предположить, насколько этот твареныш сейчас потрепан?

Я лишь беспомощно развела руками.

– Зная Костика… Словом, мне думается, себя он всячески защитил, и в итоге все досталось именно ей, Ольге. Обычно посредника не так сильно задевает.

Александр Васильевич слушал меня с преувеличенным вниманием, будто впитывал каждое слово.

– Вы неплохо разбираетесь, Соня. Даже странно для такой тихой и добродушной девушки.

Пожала плечами.

– Странно, что в Инспекции постоянно забывают, что ведьму учат всему, и хорошему, и дурному. И уже после мы сами решаем, что использовать, а что нет.

Маги тут же принялись поносить воспитание в Ковене.

– Убить можно и кухонным ножом. Дело не в знаниях, а в злой воле, – отрезала я безапелляционно.

Никита закатил глаза и выдал:

– Если бы в руках у Стаховича был всего лишь кухонный нож, мой мир стал бы куда безоблачней.

Дискуссия о природе магии и колдовства и о том, как именно следует обучать тому и другому, могла затянуться надолго, а нам следовало как можно быстрей предпринять хоть что-то. Костя не идиот, он отлично понял, что его "канал", его помощница умерла не из-за того, что внезапно попала под машину.

– Нам нужно попробовать найти Стаховича, – решительно заявил Никита, повозившись сперва с трупом Ольги. – Я снял след магии с тела. Потом составлю протокол, когда подъедет наша группа. Если успеть взять гада в ближайшие часы, уже не отвертится.

Это было лучше, чем ничего, но я сильно сомневалась в том, что схватить Костю будет так уж легко. Он ведь и сам отлично понимает, что запачкался по самое не балуйся.

– У него есть квартира в городе и лачуга в Пашино, – произнес Кирилл с несвойственной для себя задумчивостью. Вероятно, мысленно он решал какую-то донельзя сложную задачу. – Лично я ставлю на Пашино. Там тихо и народ нелюбопытный.

Я же совершенно не была уверена в том, что Костя не бросил старую нору, едва только я скрылась вместе с Кириллом из дома.

Свои волнения я тут же высказала мужчинам.

– Вполне возможно, Софья, вы правы, однако у нас не так и много зацепок. Поэтому в Пашино съездить нужно. Ну, тянем жребий? Никита, ради бога, не воодушевляйся ты так. Твое дело – дождаться труповозку и оперативную группу, чтобы все как следует оформить, – тут же взял командование в свои руки Александр Васильевич.

На удивление, у Левина-старшего неплохо получалось, но все равно на него с недовольством смотрели и его сын, и Павлицкий заодно.

– Но ведь действительно кто-то должен остаться здесь, или нам после просто нечего будет предъявить Косте, – решила я ради разнообразия встать на сторону свекра.

Нет, Александр Васильевич все также не вызывал у меня особой симпатии, просто я считала, что именно он прав в сложившейся ситуации.

Кирилл тут же нахмурился, Никита – тоже, но почему-то мой голос оказался для обоих мужчин решающим.

– А я-то почему должен здесь торчать? – попытался хотя бы в малом протестовать Ник.

Тут уже Кирилл подал голос.

– Так это вообще-то твой район, – возмутился муж.

Павлицкий едва не взвыл от расстройства.

– Да вот чтобы я еще раз связался с членами одной семьи. Можно было сразу предположить, что вы одним фронтом выступите.

Стоило только разобраться с одним вопросом, как возник другой: кто и куда поедет.

– Я в Пашино не хочу, – не стал строить из себя героя муж. – Был уже, совершенно не понравилось. Лучше в квартиру. И Софья со мной едет.

Ехать куда-то вместе со свекром я так и так никуда не собиралась. И потому, что не слишком любила нового родственника, и потому, что не желала выпускать из поля зрения драгоценного супруга. Один раз Косте уже удалось обвести вокруг пальца Кирилла. Не хотелось, чтобы на этот раз муж все-таки умер.

Нет, я все еще не сомневалась в силах и умениях суженого, просто мне было рядом с ним куда спокойней. На глазах – и то хлеб.

– Ну, муж и жена… – даже не попытался спорить Александр Васильевич. – Вы только оба поосторожней, хорошо?

По дороге к квартире Кости я только расстроенно вздыхала, пытаясь определить для себя, насколько верно мы с мужем поступили, позволив Левину-старшему поехать в Пашино одному, без поддержки. За свекра я переживала, но не как за кого-то мне приятного, а как за того, чья смерть или ранение точно не порадуют супруга.

– Там его не будет, – спокойно пресек мои метания Кирилл, который не собирался переживать вовсе. – Стаховича в том доме не будет совершенно точно. У нас с тобой больше шансов наткнуться на твоего бывшего ухажера, поверь.

Слова про ухажера резанули слух, из чего следовало, что Кирилла все-таки задели за живое попытки Костика за мной ухаживать. Можно было бы попытаться успокоить суженого и объяснить, что любить я могу только его, Стахович мне нужен не больше, чем пятая нога – собаке, но ревность – вещь, отрицающая любую логику. Так и смысл тратить время?

Я тяжело вздохнула и закатила глаза.

– А что, у магов теперь сильная сторона – это интуиция и предвидения? В конце концов, это же твой отец. Как можно за него не волноваться?

Кирилл только усмехнулся.

– Ну, не идиот же он. Не удивлюсь, если тот дом еще и сгорел дотла. А вот что с квартирой… Ее так легко не уничтожишь, к тому же вы, колдовская братия, всегда так трясетесь над всяческим хламом.

Магам для сотворения заклинаний не требовалось ничего, кроме самих магов. Колдуны и ведьмы использовали для своих чар бездну самых разнообразных предметов.

– Ты бы тоже трясся, если бы не мог использовать силу без этого хлама, – отозвалась я со вздохом.

По карманам у меня была и сейчас рассована куча всего, от поваренной соли до карманного зеркальца. И ведь все нужное.

– Но зато я могу при помощи хлама творить весьма интересные вещи.

Честное слово, в моей душе постепенно поднималось желание надуться, но я быстро передумала: не время, не место, да и причина слишком уж пустяковая. В конце концов, мне и самой маги казались, кажутся и будут казаться странными.

Когда Кирилл открыл дверь в квартиру Стаховича, я поневоле отшатнулась. Из квартиры пахло свежей кровью, той, что еще до конца не успела свернуться. Один раз почувствовав этот запах, уже ни с чем не спутаешь. Он кислый, тревожный и неуловимо гадкий.

А еще запах свежей крови пьянит как легкое вино, ударяет в голову и напоминает о том, как легко получить дармовую силу. Маги не могли черпать силы из чужой смерти, наверное, поэтому Кирилл ничего и не почувствовал, когда мы вошли в жилище Кости.

В прихожей все выглядело буднично, обыкновенно и никаких следов кровавых ритуалов не было заметно. Обычное жилище колдуна: картины, подставки, полки, крючки – и разберись еще, что просто милая вещица, а над чем хозяин сперва пошептал что-то полезное. Трогать ничего без особой надобности я в любом случае не собиралась. Кирилл тоже руками ни к чему не прикасался, что неудивительно после стольких лет службы.

– Он убил кого-то, – произнесла я потеряно и принялась вертеть головой по сторонам в поисках тела или хотя бы крови.

Придется идти внутрь и осматривать все.

Меня передергивало от омерзения и страха.

– Совсем страх потерял, тварь, – обозленным котом зашипел муж и первым двинулся вглубь квартиры.

Особого выбора не было, пришлось пойти вслед за ним, хотя на самом деле мне вовсе и не хотелось видеть следы человеческого жертвоприношения собственными глазами.

Тем более, Костя мог бросить труп прямо здесь, в квартире.

Первая дверь справа по коридору была жилой комнатой, вторая – гостиной. По логике дальше шла кухня. Ни в спальне, ни в гостиной ничего особенного углядеть не удавалось, просто квартира холостяка во всей красе, разве что вместо обычного для одинокого мужчины минимализма во всем я углядела захламленность. Бездна сувениров разной степени ценности: подсвечники, колокольчики, вазы, пепельницы, куклы… И практически каждый предмет мог принести множество неприятностей незваным гостям.

– Теперь понятно, почему так легко было вскрыть дверь, – пробормотал Кирилл, нервно передергивая плечами. – Не удивлюсь, если здесь найдутся и люди, превращенные в какой-то хлам.

Я покачала головой, потерянно глядя по сторонам.

– Нельзя обратить живое в неживое. Вот если будут лягушки или вороны…

Идти в кухню или ванную я не желала, категорически не желала. Но все равно проскользнула первой, мне подчас приходилось делать то, чего я не совершенно не желала. И ведьмино чутье заставило оттеснить в сторону мужа.

Дверь в ванную скрипела ужасно, словно кладбищенские ворота. Свет был выключен, поэтому я нашарила левой рукой на стене клавишу и нажала.

Как только зажегся свет, я увидела все и резко сделала шаг назад, а после и закрыла дверь, прижавшись к ней спиной. Представшую перед моим взором картину словно выжгли на внутренней стороне век. Я закрывала глаза – и видела все в малейших деталях. Я открывала глаза – и видела глаза собственного мужа, который не понимал, что же заставило меня так сильно переживать.

– Не ходи, – приказала я Кириллу тихо и твердо.

Тот смотрел на меня сперва с растерянностью, потом с раздражением, на место которого пришло понимание.

– Я… – произнес муж и осекся.

– Не пущу. Не нужно тебе видеть, – сказала я.

Если будет нужно – силу применю, но Кирилл не увидит то, что увидела я.

– Просто позвони в Инспекцию. Прямо сейчас. Стахович, верно, совсем помешался…

За моей спиной прямо в ванне лежало тело матери Кирилла. Муж, кажется, понимал, что я прячу от него что-то ужасное, шокирующее, болезненное в первую очередь для него самого, и позволял мне уберечь его, хотя и с каждой секундой он не бледнел даже – выцветал.

– Вызову. Сейчас вызову.

Кирилл набрал нужный номер, сухо сообщил адрес в трубку, а после пошел к выходу, словно бы пошатываясь. Я двинулась следом. Дождаться опергруппу можно было и на лестничной клетке.

– Мама или Катя? – тихо, почти шепотом спросил он.

Жизнь словно покинула его лицо, глаза. Передо мной стоял оживший мертвец.

– Мама, – произнесла я.

В душе поселилась ощущение гадливости: я радовалась тому, что умерла свекровь, а не сестра мужа. А ведь нужно было просто скорбеть, без каких бы то ни было оговорок.

– Отец… Он не выдержит такого… Как она вообще тут оказалась? Господи боже ты мой…

Мужчины тоже плачут. И тогда утешать нужно именно женщине.

Я обнимала Кирилла, едва не укачивала его в объятиях вплоть до самого приезда опергруппы. Думалось, стоит выпустить мужа хотя бы на секунду – и потеряю его, ведь смерть подошла так близко.

А еще с каждой секундой все отчетливой становилось ясно: Костя собирается совершить что-то одновременно великое и ужасное, если принялся убивать так открыто и бесстрашно. Он нашел источник силы и без меня.

Еще до приезда опергруппы из Инспекции явился Левин-старший. Понятия не имела, как он узнал обо всем, да еще так рано, Кирилл ему не звонил точно, однако Александр Васильевич, с момента последней встречи словно прибавивший десять лет и изрядно поседевший, приехал в квартиру Костика.

Он вошел внутрь, не задавая никаких вопросов ни сыну, ни мне. Молча сел рядом с Кириллом на ступени и сжал его руку.

Через несколько минут Левин-старший просипел:

– Давить их надо было, тварей. Всех. До единого. Дьяволово семя.

На язык так и просилась ответная колкость, но из уважения к мертвой я сдержалась. Хотя как ведьме мне было чудовищно мерзко.

– Не нужно всех под одну гребенку, – безо всякого выражения произнес Кирилл, но я понимала, что он просто старается не ранить мои чувства, а сам… сам, скорее всего, считает так же, как его отец.

За это тоже стоило возненавидеть Костика: пропасть между магами и колдунами стала еще шире. Из-за таких, как Стахович, столько людей начнут считать нас чудовищами, невоздержанными в жажде власти и злости своей.

– Катя знает? – тихо спросил муж, не глядя на меня.

На какую-то долю мгновения показалось, будто теперь я ему просто противна, но потом рука Кирилла обхватила мою талию. Мир снова стал целым.

– Нет еще. Не знаю даже, как ей сказать. Они с Машей в гостях были, оказывается. У Одинцовых. А потом мелкой нашей надоело, решила забежать к старым подружкам, а вот Маша у любимой своей Лизоньки осталась. Что Лешка, что Лизка ревут белугами и клянутся, что Машенька от них ушла живая и здоровая… Только как им верить?

Кирилл опустил голову и тихо, спокойно, пожалуй, ненормально спокойно произнес:

– Я их убью. Обоих.

Господи… Самым ужасным было то, что он действительно мог так поступить, и сил бы хватило, и злости, вот только…

– Думать не смей, – рыкнул на сына Александр Васильевич. – Сам знаешь, что бывает за самосуд. Мы с Катей второй смерти уже не переживем. И о Софье своей подумай. Только поженились – и тут же овдовела?

В этот момент Кирилл не сдержался и все-таки беззвучно расплакался. А я… Я решительно выпуталась из его рук и спустилась на этаж ниже. Там, где маги могут растеряться, ведьмы всегда что-нибудь, да измыслят.

Я позвонила своей матери, ни капли не сомневаясь, что она поможет. Даже если забыть, что я ее единственная дочь, удавить Стаховича, который змеей прополз в ее дом, для мамы теперь в каком-то роде дело чести.

– Мама, – даже не поздоровавшись начала я, – Костя убил мать Кирилла. Кажется, в жертву принес…

Голос так жалко дрожал, что сама его не узнавала.

Родительница моя помянула Стаховича, его родителей и всех ближайших родственниках в таких выражениях, что оставалось только потрясенно охнуть.

– А девчушка-то как? Кириллова сестра? – тут же спросила мама.

– Цела Катя, цела. Хоть до нее не добрались. Александр Васильевич думает, тут Одинцовы замешаны, но даже не в этом суть… Мам, Костя за собой мосты сжигает как нечего делать, даже и не пытается изображать из себя невинность. Значит, у него в рукаве такой козырь, против которого нам и противопоставить-то нечего… Что он мог замыслить?

Матушка призадумалась, и несколько минут между нами было лишь молчание.

Затем она произнесла:

– Вот если бы мне пришло на ум настолько пойти вразнос, я бы, Соня, сделала так…

Когда мама стала в подробностях, обстоятельно высказывать свои предположения, мне стало отчаянно страшно. Не за себя, точней не столько за себя.

– Мама… А чем это отличается от апокалипсиса? – едва слышным шепотом задала я свой самый главный вопрос.

Последовала изрядно подзатянувшаяся пауза.

– Ну, как же чем? С четырьмя всадниками будет промашка, в царствие небесное праведники тоже вряд ли войдут… А в остальном Костя оторвется со всем размахом. Он у нас мальчик с выдумкой. Так что, дочка, ноги в руки и давай ко мне. С мужем или без, тут уж сама решай. Как по мне, так лучше, чтобы это горюшко оставалось при тебе. Ты же у нас та еще трусиха, сама в драку не полезешь ни за что.

Очень хотелось напомнить о спасении Кирилла, очень. Но я давно привыкла к молчанию, тем более, повод пустячный, не стоит ни внимания, ни споров. Не тогда, когда в квартире по соседству лежит мертвая Мария Левина.

– Я бы и Александра Васильевича, и Катю, и Никиту привезла, – осторожно заикнулась я, понимая, что каждый из этих троих получил на законных правах место в сердце моего мужа, а значит, гибель их окажется новым ударом.

А я не знала, сколько ударов способен вынести Кирилл до того, как окончательно сломается.

Но все же речь идет о делах Ковена, магов примешивать тут вроде бы и не следует… Ладно муж, ближе него и быть не может, но свекор, золовка и – совсем уж дурно, – Павлицкий, который вовсе сбоку припека. Голова шла кругом, пытаясь придумать, как же остаться, как и всегда, ведьмою, но и сохранить при том новых родственников в целости и сохранности.

– Ладно уж, – смилостивилась мать после недолгих раздумий. – Тащи сюда всех, до кого дотянетесь. Александра свет Васильевича сейчас валерьянкой отпаивать и отпаивать, в его годы и сердце может прихватить от таких-то событий. И девчонка тоже материной смерти не порадуется. А Павлицкий… Если уж заявится в итоге, то и его не погоню, тот еще жук майский, конечно, ну да и черт с ним. Заодно полюбуются, что как одни колдуны вредят, так и другие тот вред исправляют.

Что-то мне подсказывало, что вряд ли Левин-старший сейчас способен поверить в благие намерения Ковена. И даже упрекать его в этом язык не поворачивается.

До квартиры моих родителей добрались уже поздним вечером, причем позже освободившегося Павлицкого, который на добровольных началах самолично привез опухшую от слез, поминутно всхлипывающую Катю. И это после всех травяных отваров девочка так реагировала. Страшно представить, в каком состоянии она явилась. Увидев отца, Катя вцепилась в него намертво, как будто боясь, что и он в любой момент может ее оставить.

Свекор смотрит на всех волком, едва не скалится. Не доверяет. А в просторной двушке моих родителей собралось слишком уж много колдовской братии, чтобы маг мог оставаться спокойным. Двенадцать человек, весь Совет Ковена. Как только влезли? Уму непостижимо.

Для меня это были тетя Тома, дядя Слава и прочие дяди-тети. Все многомудрые и многосильные члены совета с детства нянчились со мной и видели перед собой только слабого и наивного ребенка без всякого проблеска амбиций, да и способностей – тоже. Поэтому меня можно было просто любить и чуточку баловать под настроение.

Окажись я в свою очередь кем-то деятельным и властолюбивым, относились бы иначе. Пожалуй, мне никогда не хотелось, чтобы во мне видели кого-то опасного, серьезного, того, кто может начать грызню за место в совете.

– Как по мне, так и сомневаться не приходится в том, что Стахович хочет замкнуть круг. Если он действительно обнаглел настолько, что убивал людей десятками… – задумчиво начал излагать свою теорию дядя Коля. По силе он был равен маме или даже чуть превосходил ее, так сразу и не разобраться.

Замкнуть круг… Тринадцать смертей, чертова дюжина. И заключение непосредственного договора с тем, кто предпочитает в уплату душу. Преисподняя дает огромную силу, просто невероятную. А уж за души тех, кто наделен силой, и вовсе могут расщедриться. И печать преисподней уже не спрятать и не снять никакими силами. Все будут видеть, кому принадлежит Костик, и вариантов для отступления не останется ни в жизни, ни после смерти.

Неудивительно, что он так старательно оттягивал заключение договора, пытаясь использовать меня. С той стороной не шутят. И мама ни капли не сомневалась, что после получения желанной силы Костик уж точно не станет мелочиться и устроит локальный конец света, уничтожая и меняя все, что его хоть сколько-то не устроит.

Павлицкий вспыхнул соломой.

– Если? Да какое к чертям собачьим "если"? – возмутился Ник, сжимая кулаки. Он практически кричал на члена Совета Ковена. Как по мне, так редкостная самонадеянность. Дядя Коля… Словом, у него была отличная память, и добрым его назвать, пожалуй, никто бы не рискнул.

Да и свекор выглядел так, словно только и ждал повода, чтобы броситься на колдуна, плевать какого. Видимо, горе Александра Васильевича оказалось слишком велико, вытеснив всякое подобие здравого смысла. Теперь все до единого ведьмы и колдуны для Левина-старшего стали врагами. Возможно, что даже и я теперь вызывала в отце Кирилла исключительно черную глухую ярость.

А если начнется драка, и Катя, и Кирилл, и, разумеется, и без того пышущий от негодования Павлицкий включатся. Ник так еще и со всем возможным энтузиазмом. Можно было только подозревать, чего ему стоило докопаться до махинаций Кости и Одинцовых, поэтому и неудивительно, что Никита так сильно взбеленился.

– Тише, молодой человек, тише, – произнесла мягко, вкрадчиво и чрезвычайно опасно тетя Тома. – Денек у вас был, разумеется, нервным, но не стоит забывать о приличиях.

Ник на секунду замолчал, глядя на ведьму так, словно она его проткнула насквозь и просит при этом вести себя потише и не закапать кровью ковер.

– Сегодня у моего лучшего друга мать убили. Я ее с детства знал. Мне тетя Маша еще коленки зеленкой мазала и кашей кормила. А вы мне про приличия говорите? И вы мне о приличиях напоминаете?

Ходили слухи, что однажды тетя Тома отравила ученицу, которая решила пошпионить за наставницей. Вранье или нет, здесь каждый решал за себя, доказать, разумеется, никто ничего не смог, даже если пытался. И, кажется, сейчас она оскорбилась из-за поведения Павлицкого.

Да уж, плохая была идея, собрать всех этих людей вместе. Но переигрывать поздно, нужно заставить их как-то… Ну, взять себя в руки.

– Ради всего святого, прекратите, – рыкнула уже я сама, немного смущаясь грозных повелительных нот в собственном голосе.

Все присутствующие замерли и с недоверием уставились на меня.

Следовало воспользоваться моментом и напомнить, зачем же мы собрались вместе.

– У нас есть проблема. Стахович. Так что личные счеты, претензии и предубеждения оставьте при себе.

На меня странно посмотрел весь совет разом, даже мама и Павлицкий слегка подрастерялись, очевидно, не ожидая от меня такого неприкрытого напора. Александр Васильевич и Катя не поняли, что не так, а Кирилл так довольно улыбнулся, будто властная жена – это предел его мечтаний.

Впрочем, плевать на все. Главное, не поубивали друг друга – уже хорошо.

– Ну подумать только, – охнула тетя Тома, – а мы-то все говорили, Соня у тебя домашняя девочка, бесхребетная. И тут в итоге зубы показывает. Не боишься, девочка, старших-то осаживать?

Наверное, вот так открыто указывать совету и было бы страшно, если бы Костик и его планы не пугали меня куда больше.

– А стоит? – безо всякого трепета поинтересовалась я у ведьмы, которая, как поговаривали, могла одним взглядом в пепел обратить.

Хотя меня столько лет прожигал взглядом мой нынешний супруг, что наверняка уже стала огнеупорной.

– Не зарывалась бы ты, деточка, – укоризненно вздохнула тетя Лена, которая была моей крестной матерью, но об этом, кажется, помнила лишь я сама. – Или все-таки решила в совет рваться?

Вот куда-куда, а в совет меня как не тянуло, так и не тянет. И вряд ли когда-то в мою бедовую голову забредет такое дикое желание.

– Чего ради? – неподдельно удивилась я. – У меня муж. Я детей хочу и нормальной жизни. А ваша паучья возня как не привлекала, так и не привлекает. Но с Костей точно нужно решать все быстро.

– Желательно прямо сейчас, – произнесла матушка и, охнув, схватилась за сердце. – Ишь ты, засранец какой. Совсем стыд потерял.

Я без просьбы принялась шептать, ограждая свою родительницу от чужого злого колдовства. Затем подключился и папа. Тетя Тома тоже решила было принять участие и помочь, но мама рыкнула.

– Тамара, мне этих двоих за глаза хватает. Лучше ему что-то пошли в ответ от меня. С наилучшими пожеланиями, как говорится. Он, погань такая, поди думал, не нашла я его дарочки в доме. А вот черта с два.

Одно стало ясно окончательно: Костик Стахович потерял всяческую осторожность и играет в открытую.

Ник тихо выругался и принялся отзваниваться начальству, чтобы поведать обо всем происходящем кошмаре и еще большем кошмаре ожидаемом. К его разговору жадно прислушивались все, причем особенно совет Ковена. В итоге Павлицкий не выдержал и сбежал в туалет, и продолжил беседу с вышестоящими уже там. Разумеется, подслушивать это не особо-то и помешало, все наши гости, да и мама, просто переместились в коридор, но, видимо, Никите стало легче только из-за того, что на него хотя бы не пялились.

– Инспекция впряжется? – поинтересовалась тетя Лена, не сводя напряженного взгляда с запертой двери туалета.

– Куда она денется? – хмыкнул дядя Коля. – Это уже не Аннину девчонку ведь прибрать к рукам хотят. Игра по-крупному. Здесь Инспекция будет задницу рвать, только чтобы избавиться от такой угрозы. Да и Павлицкий – та еще заноза в заду. Он привлечет внимание нужных людей, можете не сомневаться.

Никита тем временем буквально орал на кого-то по телефону. Некоторые выражения оказались очень уж… экспрессивными и выразительными. С кем бы ни разговаривал Ник, его собеседник точно осознал, насколько серьезны наши проблемы.

Когда Павлицкий договорился со всеми, с кем хотел, и выбрался из своего убежища, я задалась вопросом:

– Если мы все еще живы, значит, круг незамкнут. Но ведь кого-то же Костя собирается убить? Инспекция вот-вот начнет действовать, здесь не развернуться. Члены Ковена тоже настороже. А ведь для круга он наверняка не хочет использовать обычных людей, не тот масштаб.

Почему-то Кирилл, Ник и Александр Васильевич начали странно переглядываться, словно они-то прекрасно знали, кого пустит на убой Костик на этот раз. Впрочем… Впрочем, я тоже начала догадываться.