Текст книги "Ведьма и зеркало (СИ)"
Автор книги: Карина Пьянкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
ГЛАВА 2
Инспектор сидел в машине, увлеченно читая какие-то бумаги, и даже не сразу отреагировал на мой осторожный стук в стекло. Когда же мужчина поднял на меня взгляд, щелкнули замки, и я обошла автомобиль, чтобы устроиться рядом с водителем.
– Быстро вы, Софья Андреевна, – отметил спокойно и отстраненно Левин, сперва с педантичной аккуратностью убирая документы в папку, а потом перекладывая на заднее сидение.
Я бы не сочла почти часовое ожидание чем-то недолгим, но, верно, у нас с инспектором были разные представления о быстроте и медлительности.
– Только у меня неубрано, – обмолвилась я о главной причине своего смущения.
Мужчина только пожал плечами.
– Это все пустяки, не беспокойтесь, прошу вас.
Я кивнула молча. Говорить лишний раз с инспектором не хотелось. Именно о таких говорят: "отрицательный тип обаяния", рядом с ним становилось неспокойно, неуютно. Тот же Костик сиял как солнце в июле, к нему тянешься поневоле, инспектор же заставлял одним видом своим вжиматься в кресло и отодвигаться как можно дальше.
– Что же вы все так волнуетесь, любезная Софья Андреевна? – с подозрением осведомился Левин, на секунду отвлекаясь от дороги.
С ним я привыкла говорить честно, безо всякого лукавства. Инспектор обладал поистине дьявольским талантом цепляться к малейшей оговорке, к самой невинной лжи. А всем известно, солги хоть раз в малом, в большом веры тоже не будет. Поэтому я и говорила Левину одну только правду, даже если она ему могла оказаться неприятной.
– А кто рядом с вами не волнуется? – тихо спросила в свою очередь я. – Есть ли вообще те, у кого ваше общество не вызывает опасений?
Мужчина коротко хохотнул.
– Наверное, для вас это и удивительно, но существуют такие люди, для которых мое общество даже приятно. Однако мои должностные обязанности не позволяют мне проявлять излишнюю мягкость.
Разумеется, я не поверила словам Левина. Он не проявлял мягкости вовсе не из-за должности, которую занимал. Просто нельзя проявлять то, чего нет в твоей душе. Инспектор был справедливым человеком, возможно, даже и высокоморальным, вот только недобрым. Но этого я говорить вслух уже не стала.
Рабочий день уже закончился, и все парковочные места возле моего дома просто обязаны быть занятыми, но, конечно, одно дожидалось именно черного огромного автомобиля. Остальные водители проезжали мимо, даже не пытаясь поставить свою машину. Возможно, они даже не видели этого пустого места. Интересно, сам Левин задумывается над тем, как часто использует он магию, убирая с пути все те незначительные препятствия, что задерживают обычных людей каждую секунду?
Выбравшись из машины, я не стала оборачиваться и ждать, просто сразу пошла к подъезду, не сомневаясь, что спутник успеет догнать меня до того, как я скроюсь в доме. Разумеется, так и вышло.
– Хороший дом, спокойный, – отметил Левин, когда мы ждали лифта.
Я пожала плечами.
– Пожалуй. Временами даже слишком.
На последнем собрании жильцов одна дама с пятого этажа рассказывала, как же ей мешает спать, когда кто-то принимает ванну ночью. Посмотрели на нее, конечно, ошарашенно, но ничего говорить не стали.
– Переезжать не планируете? – уже в кабине лифта спросил инспектор.
Я замерла, пытаясь сообразить, это все еще светская беседа или уже допрос? Нет, все равно понять не удастся…
– Нет. Зачем? – ответила я спустя некоторое время недолгого молчания.
Тихий спальный район на самой окраине города меня полностью устраивал. Я не любила выбираться в город, все, чтобы ни потребовалось, можно было найти поблизости.
– Разве молодой женщине удобно жить в таком месте? – как будто удивился Левин.
Мерно гудел лифт.
– Вполне.
Квартира изнутри заставила закрыть глаза и тяжело вздохнуть. Я бы постыдилась принимать гостей вот так. Но выхода не было.
– А вы живете одна, – констатировал очевидное мужчина, оглядываясь по сторонам.
Я же поспешно стянула с ног ботинки и метнулась сперва в ванную за пустым тазом, а потом на кухню, чтобы побыстрей собрать это чертово постиранное белье. Как же некстати. Почему именно сегодня захотелось инспектору у меня побывать? И почему именно сегодня мне понадобилось заняться стиркой?
Незваный гость милостиво отворачивался, позволяя мне прятать от него то, что ему бы не следовало видеть. Правда, в ванную заглянул, и взгляд его тут же напоролся на пустующее место, где еще с утра висело зеркало.
Секунду назад передо мной стоял живой человек – и вот словно каменное изваяние пронзает мертвым взглядом.
– И что за неприятность случилась здесь, Софья Андреевна?
Я замерла, пытаясь понять, в чем же дело.
– Зеркало треснуло, – ответила я, совершенно ничего не понимая.
Могут же они просто трескаться и биться, пусть даже и в доме у ведьмы. Не так уж часто приходится людям моего ремесла использовать зеркала, слишком уж капризные предметы, своевольные, так просто воле их не подчинить.
– И где теперь то зеркало? – никак не желал успокаиваться Левин, отчего я разволновалась еще больше.
Я махнула неопределенно в сторону кухни, чувствуя, как в груди поселился холод тревоги, заставлявший вздрагивать чуть ли не без причины.
– К мусорным бакам еще утром вынесла. Но что такое?
Левин только разулся и тут же вихрем пронесся по квартире, словно что-то выглядывая. Даже на лоджию не поленился выйти. Я только глаза прикрыла, прекрасно помня, какой там разгром. Все никак руки не доходили; успокаивала себя, что никому не понадобится туда заглядывать. И вот на тебе.
Моя однокомнатная квартира, которую я считала прежде достаточно просторной, тут же стала казаться совсем уж крохотной, и по ней сновало это чудовище в черном, норовя влезть в каждый угол. В точности как моя мать. Ей нравилось совать нос в любую щель, проверяя, насколько там чисто.
Сам Левин, кажется, мог по неосторожности сбить мне лбом дверные косяки, настолько высок он оказался. Почему-то раньше я не задумывалась. Но раньше мне и не доводилось видеть его в окружении тех предметов, которые вижу изо дня в день.
– К тем, сбоку от дома, на парковке? – зачем-то уточнил инспектор, кажется, недовольный еще чем-то, помимо отсутствия на положенном месте зеркала.
Я покачала головой, пытаясь понять, что же такое происходит.
– К дальним, тем, что через двор стоят, на соседней улице.
Ответ инспектору совершенно не понравился.
– Почему же вдруг вам понадобилось выбрасывать зеркало именно там?
Я растеряно выдавила:
– Так удобней.
Сама опешила, насколько нелепо звучало такое объяснение, но не объяснять же, что неудобно совать что-то настолько громоздкое в те баки, что возле дома, зато если пронести мусор через двор, то все станет куда проще.
– Окажите любезность, Софья Андреевна, проводите меня к тому месту, куда вы отнесли зеркало. Мне невероятно любопытно взглянуть на него.
Каждое слово было словно сталь, тяжелое и холодное. Таким просьбам не отказывают, тем более, когда просит подобный человек.
Идти никуда не хотелось, но я согласилась, внутренне сжимаясь от дурных предчувствий.
Должно быть, не стоило мне пускать в собственный дом этого человека.
– Конечно, Кирилл Александрович, только оденусь.
Я с изумлением смотрела на бак, возле которого собственными руками ставила злосчастное зеркало, и не понимало, куда оно могло запропаститься. Не забрали же его, в самом деле? Кому может понадобиться такой хлам в благополучном районе? Да и люди в России суеверны достаточно, чтобы не брать разбитые зеркала.
– И где оно? – спросил меня Левин так, будто я висела перед ним на дыбе, а он стоял рядом в рясе и с распятием.
– Не знаю. Понятия не имею, – с трусливой поспешностью ответила я и отступила на шаг назад.
Инспектор сделал шаг вперед. В неверном свете уличных фонарей он казался еще громадней и страшней.
– Скажите правду, Софья Андреевна. Облегчите жизнь нам обоим.
Как же жутко звучали эти слова.
– Но я ведь на самом деле понятия не имею, – почти прошептала я, не зная, как же быть.
В чем бы ни подозревал меня Левин, оправдываться никак нельзя, хотя бы потому, что не подозревала, что мне ставят в вину.
– Да что вы? – как будто бы с дружеским участием произнес инспектор, и его глаза показались мне совершенно черными, непроглядными как самая глухая ночь. – Однако как вы побледнели. Вам нехорошо?
Сердце пропустило удар. Смогу ли я дать отпор, если Левин решит расправиться прямо здесь с нагрешившей ведьмой? А если смогу, не обернется ли все еще большей бедой?
– Вы, верно, замерзли?
Я сжала кулаки и выпалила:
– Замерзла. И устала. И если вы не можете сказать мне прямо сейчас, в чем моя вина, я иду домой. Всего доброго, Кирилл Александрович.
Поворачиваться к магу спиной я откровенно боялась, поэтому обходила его по дуге, пятясь. Колени мелко дрожали от страха, а в голову как назло лезли всяческие ужасы о том, на что способны подобные ему. И на что способен сам Левин. А ведь если застать ведьму врасплох, она не сможет дать должного отпора…
Еще не было настолько поздно, чтобы никого не встретить на улице, но по желанию инспектора все вокруг нас словно вымерло, ни единой души и неоткуда ждать помощи.
– Боюсь, наш разговор не окончен, – покачал головой маг и улыбнулся улыбкой такой жуткой и холодной, что я совершенно перестала надеяться, что меня просто отпустят с миром.
Господи, да что же тут творится такое?
И тут, словно глас с небес, донесся до меня чей-то оклик.
– Соня, – позвал меня какой-то мужчина, голос которого показался мне знакомым, но сейчас никак не удавалось вспомнить, кто же это.
Я замерла на месте, не решаясь даже шевельнуться. Так страшно было спугнуть нечаянную удачу. Но кому понадобилось навещать меня сейчас, так ко времени?
– Соня, что тут вообще происходит? – раздалось уже прямо за мной, и я осмелилась обернуться.
– Костик?
Костя стоял передо мной с какими-то пакетами в руках и растеряно переводил взгляд с меня на Левина.
– Что здесь творится? Кто это такой?
Я отступила поближе к Косте, который сейчас казался самим воплощением спасения.
– Это надзирающий инспектор нашего района, – тихо выдохнула я.
Голос позорно подрагивал, как и колени.
– Что-то случилось, инспектор? У вас есть к Соне претензии? – тут выступил Костя, а я спряталась за ним, тяжело дыша, словно пришлось долго бежать, и только теперь появился шанс перевести дух.
Голос Левина звучал гулко, будто из самой бездны ада.
– Представьтесь, будьте любезны.
Сразу стало так стыдно, что из-за меня и практически незнакомый человек может попасть в беду.
– Стахович Константин, – практически выплюнул собственное имя мой негаданный защитник. – Вся информация в вашем ведомстве имеется. Там и смотрите. А теперь я провожу Соню домой.
Мне все казалось, Левин нас не отпустит, что угодно сделает, но точно не отпустит, но тот молча позволил мне и Косте уйти, только спину мою до самого подъезда буквально пронзал его острый как нож, холодный взгляд.
Когда мы стояли в подъезде, и стало ясно, что на этот раз обошлось, все тело начала сотрясать крупная дрожь.
– Соня, что там такое случилось? И с чего у Инспекции к тебе вдруг вопросы? – спросил Костик, принявшись растирать мне руки.
Зубы выстукивали какой-то дьявольский ритм, даже заговорить удалось не сразу.
– Если бы я только знала.
Давно не доводилось мне переживать такого панического ужаса. Страх часто приходил, но слабый, ненавязчивый, необъяснимой тревогой поселился он на самом краю сознания, не покидая, но и не мешая жить.
– Тебе бы чая выпить, – решительно сказал мне Костя и потянул к лифту. – Какой этаж?
Кажется, в этот день мне никак не обойтись без гостей…
– Десятый… Но у меня неубрано… – пробормотала я, а потом неожиданно для себя самой начала смеяться.
Именно эти слова я совсем недавно сказала Левину. И чем все обернулось…
– Велика беда, – махнул рукой Костик, перекладывая пакеты в одну руку.
Что же мама туда наложила такое? С нее станется и отправить чужого человека варенье драгоценной дочери завезти. И плевать, что оно тяжелое, и неудобно нагружать посторонних людей.
– Совсем распоясались эти чинуши. Чего тот упырь к тебе привязался? – продолжал расспросы Костя, выводя меня из лифта, забирая из дрожащих рук ключи, открывая дверь.
Я беспомощно развела руками, пытаясь вернуть хоть каплю самообладания.
– Самой бы понять. Зеркало треснуло… И Левин как с цепи сорвался. А еще что-то случилось возле дома этой ночью… Левин, он что-то у меня в квартире искал. В каждый угол сунул нос.
Страх постепенно отступал и хотелось разрыдаться от облегчения. Вместо этого я разделась и включила чайник. Такие простые, привычные действия, они сами по себе успокаивали.
– Ты мага еще и в квартиру пустила? – ужаснулся колдун и сам принялся осматривать мое жилище, отчитывая меня как маленького ребенка: – Как вообще так можно поступать, Соня? Неизвестно, что он здесь сотворил.
Колдуны и ведьмы были сильны тем, что имеют вокруг себя, а дом так и вовсе становился для нас самым священным местом, воплощением всей нашей силы… Но вопреки всему я так верила в справедливость Левина, что позволила ему расхаживать здесь.
Костя был совершенно прав, отчитывая меня. Но почему только он ведет себя так, словно имеет на это какое-то право? Неужели мама решила все же подобраться жениха под стать дочери и не размениваться на тех, кто не владеет колдовством? Но зачем Косте кто-то вроде меня?
– Ничего страшного не случилось, – тихо откликнулась я. – Мне не составит труда все исправить, а больше без ордера Левин ко мне не войдет. Не позволю.
На плечи навалилась такая усталость, что, кажется, я могла в любой момент упасть едва не замертво.
Зеркала трескаются к несчастью.
– И все-таки ты поступила слишком беспечно, – из комнаты сказал Костя и вышел ко мне на кухню. – Вроде бы пока все чисто, но, может, тебе стоит перебраться? Отвезти тебя к матери? Мне несложно.
От мысли, что придется провести рядом с мамой несколько часов, а то и дней, стало совсем уж дурно.
– Нет, – решительно заявила я. – Нет-нет-нет. Спасибо, но я справлюсь и сама. Это мой дом, здесь я в безопасности. Ты мне и так очень помог, утруждать себя не надо.
Таким ответом Костя, кажется, был удивлен, но хотя бы принял его, и мы попрощались.
Закрыв дверь за колдуном, я с облегчением выдохнула и сползла на пол.
За окном была непроглядная черная ночь, и такие же непроглядные черные мысли родились в моей голове. Никогда прежде у меня не появлялось желания вредить людям, своей силой и своей волей навлекая на кого-то беду, однако сегодня… сегодня захотелось открыть тот заветный сундучок, в котором, запертое на ключ, таилось зло.
Застигни ведьму врасплох – и она беззащитна. Но если же ведьма застигнет врасплох тебя – быть беде.
Меня учили не только прорицать, лечить и морочить, но и проклясть на смерть я могла тоже. И те слова, каждое из которых было смертью, остались со мной, ждали своего часа. Имя обидчика известно, и если сейчас провести обряд и вложить всю свою силу, страх и обиду, то Кирилл Левин скоро покинет землю. Не требуется волос или ногтей жертвы, если известно имя. Наверняка ведь Кириллом и крещен…
Я сжала зубы и заставила себя встать на ноги. Там, на антресолях, в самом дальнем углу лежало все, что нужно. Свечи, полынь, а нашептать можно даже на кусок хлеба. Скормить собакам черствую корку – и…
Уже разложив нехитрую утварь на кухонном столе, я тихо всхлипнула и схватилась за голову.
– Господи, что творю?.. – выдохнула я и беспомощно расплакалась, кусая до крови губы.
Страх от того, что готова была сделать, перевесил ужас после разговора с Левиным.
Я ведь собиралась… убить человека? Я собиралась убить человека. Я едва не сделала это сама. И радовалась грядущей чужой смерти… Квартиру словно затопило ледяным холодом.
Люди сейчас не верили ни в Бога, ни в дьявола, даже если и ходили в церковь. Но как не верить в высшие силы, если дьявол только что заглянул тебе прямо в глаза?
Часы показывали час ночи, а я с маниакальным упорством драила свое жилище, надеясь, что и мысли удастся отмыть добела. Первый раз за всю мою жизнь появилось желание убить, и теперь на душе было мерзко, гадко от себя самой. Были и черные ведьмы, и колдуны, куда без них, эти не гнушались совершенно ничем, их воле были покорны и болезни, и смерть, и чужая воля. Порой такие люди скрывались от Инспекции, порой творили свои дела исподтишка, живя в городах прямо под носом у незадачливых чинуш. Можно было прожить в богатстве и комфорте и творя зло, но вот только с душой что? Сколько раз уже закладывались те души?
Перед сном я старательно зашторила портьеры и завесила плотной тканью единственное зеркало, висевшее в прихожей. Не стоило оставлять лишнюю лазейку. Телефон я выключила и даже отложила подальше. На завтра у меня назначено только после обеда, так и нечего беспокоить меня раньше.
Чернота вокруг казалась густой, беспроглядной, и словно бы кто-то глазел на меня отовсюду. Хотелось помолиться. Встать и просто помолиться, прося помощи у кого-то, кто сильней и мудрей.
Я натянула одеяло практически на голову и провалилась в сон.
Утром солнце светило через тяжелые осенние тучи так неохотно, что даже на улице царили сумерки. Я вышла на балкон и посмотрела вниз, на двор, пустую детскую площадку, пожелтевшую от времени траву. На стоящий едва ли не под самыми моими окнами черный автомобиль. Он замер хищным зверем напротив подъезда, и оставалось только гадать, внутри ли хозяин.
Что же, Кирилл Александрович, воля ваша. Хотите разбить лагерь у моего дома – так не мне мешать. А продукты можно и на дом заказать. За доставку, конечно, придется заплатить, но еще не бедствую.
Сейчас, при свете дня, ритуал, который едва не провела вчера, казался чем-то совершенно невозможным, нереальным. Как же хорошо, что не совершила никакой глупости. И все равно мучительный стыд никак не желал оставлять.
Включенный телефон тут же разродился пулеметной очередью из сообщений. Часть укоряла о пропущенных звонках, в оставшихся множество людей требовало и просило моего внимания. Как будто мир не мог пережить несколько часов моего отсутствия.
Или все-таки уехать на время? Не к матери, разумеется, этого мне просто не пережить, но, к примеру, к подруге. Та же Яна меня приютит с удовольствием, у нее как раз "свободный период", как она сама иронично называла перерывы между мужьями.
Яна была с самого начала девушкой видной и во внимании просто купалась. Мама моя все никак не могла определиться, как относится к Яне: она и ругала подругу, и ставила ее мне в пример. Та была моей ровесницей, но замужем успела побывать уже пять раз, и наверняка счет в будущем только увеличится. При этом каждый раз инициатором развода оказывалась сама Яна: она наслаждалась периодом пламенной влюбленности, но стоило только растаять под напором быта романтическому флеру, как мужу давалась решительная отставка, а Яна отправлялась на поиски нового возлюбленного. Детьми Яна не обзавелась и пока не планировала, не желая брать на себя лишние заботы. Последнее почему-то доводило мою маму едва не до ярости, хотя она и никак не была связана с Яной.
Я нашла в телефоне номер подруги и нажала на "вызов". Сколько бы ни было у нее мужей, для меня главным оставалось то, что я могла позвонить Яне в любое время дня и ночи и попросить любой помощи. Если это было в ее силах, подруга всегда выручала, а если не в ее – искала того, кто может помочь.
Ответили на мой звонок мгновенно, что верней верного говорило, что сегодня Яна не занята ничем важным.
– Сонечка, что случилось, дорогая моя? – прощебетала Яна как счастливая канарейка.
Я вздохнула и пересказала, какие беды обрушились на меня буквально за один день.
Подруга так присвистнула, что я едва не оглохла – так резанул по ушам звук.
– Связываться с Левиным себе дороже, уж поверь. Наверное, решил за твой счет карьеру поправить, вот и рвет из-под себя. Мать твоя высоко взлетела, и если тебя прижать…
Я слушала Яну и не понимала, причем тут карьера Левина и моя мать.
– Ну, ты вечно ничего не знаешь. Районный твой несколько лет назад напортачил с одной из наших, прикрыл глаза на кое-какие делишки. А потом она возьми – и отправь на тот свет трех человек разом. Все вскрылось, и вместо повышения и отбытия в столицу он теперь прозябает районным и скрипит зубами от злости. Если ему удастся добраться до дочери Анны Таволгиной, шансы вырваться из наших холодов в Златоглавую или хотя бы в Питер для Левина возрастут в разы.
Так вот чего ради он столько лет караулил меня как одержимый…
Устало прикрыв глаза, я спросила:
– Мне следует звонить маме, как считаешь?
С одной стороны, ей стоило узнать, с другой… мама была слишком уж деятельной натурой, и я не сомневалась, что она вмешается. И неясно, не станет ли все куда хуже, в первую очередь для нее самой. Вдруг все же инспектор поймет, что я не совершила ничего дурного и успокоится сам? Ведь прежде так случалось не раз и не два.
Яна задумалась.
– На твоем месте я бы подождала. Ну, и ты же ко мне хотела напроситься погостить? Собирай сумку, через полчаса приеду.
Тяжело вздохнув, сообщила об еще одной беде:
– Кажется, Левин меня у подъезда караулит.
Яна только фыркнула как возмущенная кошка.
– Ну, придумай, как его провести. Мне тебе учить нужно, что ли?
Через полчаса… Верно, тянуть не стоит. И нужно отменить сегодняшние встречи тоже. Не самый красивый поступок, но деваться некуда.
Отказать клиентам – дело нехитрое, но что же делать с магом, который только и ждет, когда я выйду из подъезда, чтобы сцапать, как кот мышь? Не так и легко заморочить того, кто ждет подвоха. К тому же, отведя глаза Левину, не сделаю ли я только хуже?
Выглянув с лоджии во двор, я убедилась, что машина и не подумала испаряться куда-то.
– Вот же упырь, – в сердцах бросила я, и торжествующе улыбнулась появившейся идее.
Почему бы и не пшено? Раз считаю упырем, то и поступлю, как с упырем. А сработать должно, не может не сработать.
Я метнулась на кухню, высыпала на блюдце немного крупы и принялась приговаривать над ней, всем сердцем желая заморочить инспектора, не дать заметить меня.
Когда Яна позвонила мне, сказав, что уже припарковалась рядом с моим домом, я боязливо подошла к двери и нажала на кнопку, открывая подъезд. Против ожиданий, никто на меня не бросился. Стояла недвижно черная машина, осыпанная мною сверху крупой, и никто не спешил из нее выходить. Ждать, когда же водитель соблаговолит обратить на меня свое внимание, я не собиралась, со всего духа побежав прочь из двора, к подруге, которая ждала меня в своем «жуке».
Сердце стучало тревожно, грозя выскочить из горла, но беды все не случалось и не случалось, а мне так и не удавалось поверить в свою удачу. И даже оказавшись в машине подруги, я не могла успокоиться, как ни пыталась.
– Что дрожишь, как перепуганный цыпленок? – со смешком спросила Яна, поворачивая ключ зажигания.
Машина заворчала надрывно, недовольно, давно пора менять, но к желтому автомобилю подруга испытывала сильное и постоянное чувство, которое пока не сумел вызвать ни один мужчина.
– На тебя бы посмотрела… – выдавила я, пристегиваясь ремнем и устало прикрывая глаза. – Левин вчера выглядел как сама смерть, явившаяся по мою душу…
– Вот и обгоним мы эту смерть, – фыркнула весело Яна, и мы поехали прочь. – Хорошо еще, тебе Стахович тебе подвернулся. Он хотя бы силой не обделен.
Прозвучало странно, как будто Яна Костика не совсем одобряла.
– А Стахович тебе чем не угодил? – спросила я, пытаясь понять, какой изъян отыскала в моем то ли новом, то ли забытом старом знакомом подруга.
Яна пожала плечами.
– Не знаю. Быть может, тем, что твоя мать в нем души не чает. Или тем, что чересчур уж много хочет. Просто не лежит сердце – и все тут, Соня. Словом, за него бы я замуж не пошла.
В супругах Яны за все годы побывали мужчин различные, с самыми разнообразными достоинствами и недостатками, так что оставалось только гадать, является ли такая характеристика отрицательной или все-таки положительной.
Говорить про то, что я сама едва не натворила ночью, я не стала. И вряд ли вообще кому-то решусь рассказать про то, какие мысли, оказывается, могут родиться в моей голове.
– Чего замолчала? – обратился ко мне подруга, когда мы уже проехали минут пятнадцать.
Я вздохнула.
– Гадаю, какая чертовщина могла случиться прошлой ночью рядом с моим домом, что Левин словно с цепи сорвался. Не мог же он так обезуметь из-за мелочи, ведь так? Вот только как узнать?
Яна выразительно вздохнула.
– Ох уж эта твоя… нечувствительность. Повезло тебе как утопленнице, Сонька. Ведь и не поверит никто в такие россказни. Особенно инспекторы. Тем более, если даже непонятно, как ты потеряла эту способность.
Непонятно.
Я грустно улыбнулась. Еще как понятно. Все мои несчастья начались с зеркал и гаданий, зеркалом они теперь продолжились.
– И то зеркало, которое ты выкинула. Кому могло понадобиться битое стекло с помойки забирать? Не голодный год, поди.
Зеркало Яну тоже встревожило, я видела это в ее потемневших глазах. Обычно просто серые, сейчас они стали едва ли не кобальтовыми. Волнуется, не иначе. Не хотелось беспокоить одного из самых близких друзей своими проблемами, наверняка ей и так есть, чем занять свое время. Но к кому же еще было обращаться за помощью?
– Если бы только найти его, – вздохнула я, привалившись в оконному стеклу. – Тогда бы все наверняка решилось.
Яна со мной не согласилась.
– Наивная. Просто нашелся бы другой повод добраться до тебя. И все. Вопрос времени, не больше. Впрочем, продолжай верить в лучшее, Соня, рядом с тобой жизнь кажется не такой гадкой штукой, как обычно.
Я тихо рассмеялась.
В кармане заиграла "Сарабанда", и я замолчала, будто мне горло перерезали. Вот только на этот раз отвечать на звонок не было ни желания, ни причин.
– Спохватился? – заинтересованно спросила Яна, заезжая в свой двор.
Я кивнула.
– Молодец, вовремя очнулся. А ты хороша, стоит сказать. Дала нам достаточно времени, чтобы унести ноги. И зачем ты заперлась с такими талантами в четырех стенах?
Я искоса посмотрела на Яну.
– Ты же знаешь, такие вопросы мне не по душе. Кому-то блистать, кому-то запираться в четырех стенах.
Как и большинство, подруга решительно не понимала моей нелюдимости, но все-таки старалась не обсуждать ее слишком уж часто. Честь и хвала.
– Может, если бы не запиралась в четырех, сейчас бы всего этого не случилось. Сложно обвинять человека, который на виду, вокруг которого достаточно людей, что могут подтвердить его невиновность.
Это я и сама уже понимала. Вот только уже и не изменить ничего.
– Ладно, горе луковое, выгружаемся, – скомандовала Яна, припарковавшись рядом со своим домом. – Отсидишься у меня, а там, глядишь, все как-нибудь разрешится.
У Яны в квартире все было белым, желтым или золотым, ярким, словно бы сияющим, под стать золотоволосой и белокожей хозяйке. Пристрастиям в интерьере подруга тоже оставалась верна уже много лет, избегая каких бы то ни было перемен.
– Заходи, чувствуй себя, как дома, – втолкнула меня внутрь с моими нехитрыми пожитками подруга. – Твой диван тебя ждет и готов принять в объятия. А то выглядишь так, словно за всю ночь глаз не сомкнула.
Я бросила взгляд в зеркало, висевшее на стене в прихожей. На меня взирал поистине скорбный лик, бледный и измученный. Возможно, конечно, я и до всей этой истории выглядела так же, но почему-то не верилось.
– Всегда рада встрече с диваном в твоем доме, – улыбнулась я и пошла в ту комнату, которую считала своей, чтобы переодеться в домашнюю одежду. После этого нехитрого действа как будто стало легче.
Хорошо бы еще и душ принять. Вода смывает дурные мысли, ненужные чувства и, подчас, даже слабые сглазы, если по неосторожности не убереглись от чужой злой воли. Но занимать с порога ванную я посчитала слишком уж бесцеремонным поступком.
– Я сейчас накормлю тебя, – крикнула с кухни Яна.
И тут же до меня донеслись ароматы еды, наверняка вкусной и полезной, другой в доме подруги не водилось, фигуру она блюла со всей возможной строгостью.
– Как раз опробую на тебе пару новых рецептов, перед тем, как кормить нового претендента на руку и сердце.
Официально свободной женщиной Яна стала где-то два месяца назад.
– Хорош хоть? – уточнила я, стараясь в зародыше задушить так и рвущуюся иронию.
Не мое это дело – судить кого-то только потому, что живет не так, как я могу или хочу.
– Вполне мил, – довольной кошкой промурлыкала подруга, – но в дом пока пускать рано.
Забавная характеристика.
Хозяйкой Яна была от бога, иначе не сказать. Вещи в ее присутствии словно бы сами занимали положенное место, пыль отказывалась оседать, а приготовить что-то невкусно Яне не удалось бы даже на спор.
– Я написала одной своей приятельнице, она секретарь в городской Инспекции, – сообщила мне между делом Яна. – Осторожно порасспрашивает, что да как. Так и Анну Георгиевну не побеспокоим без необходимости. А ты ешь больше, одни глаза на лице светятся, смотреть страшно.
Комментировать, что Яна приятельствует с магичкой, я не стала. Не знала, что вообще следует говорить по этому поводу. Все же и маги и колдуны были одинаково далеки от людей, и нас разделяла бездонная пропасть, через которую вот уже много веков мало кто пытался перебросить мост. Маги по праву силы стали надсмотрщиками над такими, как я и Яна, они признавали лишь порядок и, кажется, даже саму силу пытались измерить.
– Как ты умудрилась завести такое знакомство? – все-таки решилась поинтересоваться я у подруги.
– В школе с Ирой за одной партой сидели, – отозвалась Яна, очевидно, не придавая значения этому факту. – Компанейская она, тоже с шилом в заднице живет.
Я попыталась узнать, не навредим ли мы Ирине такой просьбе, но подруга только закатила глаза и заявила, что еще не начали в нашей стране увольнять женщин за сплетни. Говорила это Яна с такой уверенностью, что поневоле ей хотелось верить. Пусть мне и продолжало казаться, что за такие "сплетни" с ведьмой магичку по головке могут и не погладить.
