Текст книги "Ведьма и зеркало (СИ)"

Автор книги: Карина Пьянкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– Потому что любовь – это дар чего-то, что нашему восприятию неподвластно. Люди верующие говорят подчас, что она от бога. А с ним равняться не выйдет и у экстрасенсов. Приворот… Это как подсадить человека на наркотик. Только наркотиком будете вы. Привороженный будет страдать с вами, страдать без вас, а уйти не сможет. В итоге, ненавидящая жертва останется с несчастным мучителем.

Вадим с каждым словом все больше походил на побитую собаку. И казалось, что в своем явно дорогом костюме он чувствует себя так же уютно, как мог почувствовать себя в гробу.

– Так вы мне отказываете?

Я кивнула.

– Не хочу разом ломать две жизни. Потом совесть мучить будет. Поверьте, Вадим, даже… экстрасенсы в любви не помогут. Попробуйте что-то сделать сами.

Когда за "хорошим мальчиком" захлопнулась дверь, Яна вышла ко мне и отчеканила:

– Ну и дура ты, Сонька.

ГЛАВА 6

– Ну хоть бы погадала ему. Или предложила на порчу проверить. Таких вот, убогих, проще всего раскрутить, – уже минут пять учила меня уму-разуму Яна.

Тут уже я не выдержала.

– Ни того, ни другого он не просил. Значит, гаданий ему не нужно, а приворота на Вадиме и так не было, – нахмурившись, ответила я.

Подруга распалилась еще больше.

– Да у тебя так все клиенты должны были разбежаться. С таким подходом к ремеслу можно и с голоду помереть.

Внезапно Яна замерла, уставившись на меня во все глаза.

– Что значит "приворота и так не было"? Откуда знаешь? Ты ведь даже яйцо не покатала.

Старый фокус с сырым яйцом, которым водят по голове предполагаемой жертвы черного колдовства. Старый и надежный. Но я им в жизни не пользовалась, не нужно было.

– Ну, вижу я, когда человек порченый, – со вздохом призналась я.

И снова Яна опешила от моего ответа.

– Ты же чужих чар не видишь, а теперь заявляешь, будто вот так, с ходу, способна увидеть есть порча или нет. Зачем завираешь? Даже Анна Георгиевна такой фокус не освоила.

Весь вид подруги выражал крайнюю степень недоверия.

– Я же сказала, что вижу, когда человек порченый, а не саму порчу, – еще раз повторила я. – Это другое совсем. Не причину вижу – последствия.

На несколько секунд повисло молчание, не напряженное, но какое-то странное.

– Сонька, ты что, сильна у нас, выходит? – совсем уж растерянно спросила Яна, вопрошающе вперившись в меня взглядом.

Этот вопрос я никогда себе не задавала и силами ни с кем не мерилась. Зачем? В Совет Ковена все равно не рвусь, а для жизни хватало и того, что есть. Вот и не интересовалась никогда, сколько этого "что есть".

– Понятия не имею, – тихо откликнулась я. – Какая разница-то? Все одно честолюбием не отличаюсь. Да и увечная я, сама знаешь.

Яна открыла рот… И смолчала. Потом пометалась по комнате и выдала:

– Никому больше не говори про то, что порченых видишь. Никому. Ни Левину, ни Стаховичу. Даже матери, возможно, не стоит, вдруг похвастается кому…

Я замерла, пытаясь осознать сказанное.

– Даже если мне и отмерено много, кому до этого дело? Кому может быть вообще до меня дело? Про меня вспоминают только из-за матери.

Личико подруги скривилось от досады.

– О, ты не поверишь, но многим есть дело до сильных ведьм. А уж до сильных и таких вот наивных, так и вовсе дело едва не каждому. Поэтому не рассказывай никому, Соня. Пусть и дальше думают, что ты сама по себе ничего и не стоишь.

В злокозненность окружающих меня людей я, конечно, не поверила, но все равно кивнула, соглашаясь. Может, Яна и права. В любом случае, будь я слабой или сильной, большой разницы нет.

Однако подруга еще полдня хмурилась, будто что-то прикидывала про себя, но это что-то в ее голове упорно не складывалось. Да и у меня тоже не складывалось. Сильная ведьма. Вот же захотелось Яне чушь смолоть.

В шесть вечера позвонила мама, решила убедиться, что драгоценная дочка жива, здорова и не пытается снова улететь подальше из страны.

– Нет, мама. Все хорошо. Да, я поела. Нет, Яна все еще на диете, и я не возражаю. Да, Левина предупредила. Нет, сам не звонил. Что? Костик может позвонить? Ну, может, так может. Ладно, пока. Да, я буду очень, очень осторожна.

Яна, слышавшая весь разговор от начала и до конца, подметила:

– Да Стаховича, как погляжу, тебе всерьез сватают.

Я кивнула.

– По всему выходит, что так.

Яна, казалось, понимала абсолютно все, и лишних вопросов задавать не стала.

– Ну, тут уж сама, Соня, думай. Только к себе Стаховича я не пущу, ты уж не сердись. Не люблю, когда в моем доме чужаки снуют. Выволакивай из углов потом всякую мерзость.

Слышать нечто подобное от Яны мне в новинку. Она всегда с радостью принимала гостей, закатывала шумные вечеринки, доводя соседей до стука по батареям и вызова полиции. Вот только Костика почему-то даже теоретически в свою квартиру пускать не желала.

– Яна, он что-то тебе сделал? – не удержалась от расспросов я, хотя старалась никогда не проявлять излишнего любопытства.

Подруга казалась немного растерянной.

– Стахович-то? Еще чего. Просто не хочу и возможности давать что-то сделать. Мой дом – моя крепость, и не стоит пускать в эту крепость всех подряд.

Этой ночью суженый не шел ко мне. Мы сидели с ним рядом на скамье под каким-то деревом, разглядеть которое в кромешной тьме не удавалось, как я ни старалось. Да и лица суженого тоже разглядеть не удавалось. Ночь новолуния, только звезды слабо мерцают на небе.

– Ты уже и ждать перестала, – произнес он. Его голос звучал спокойно, мягко, без тени укоризны.

Не спрашивал – и так все знал, без моего ответа.

– Я просто так устала, – вздохнула я, глядя прямо перед собой. – Ты даже не представляешь, насколько сильно я устала. А ты все не идешь и не идешь.

– Я всю жизнь к тебе иду, – ответили мне. – И тоже так устал. Мне тоже стоит сдаться? Но что же тогда будет?

Что будет? Не знаю. Но вряд ли будет хуже. Не может быть хуже.

– Мы тогда просто будем жить. Отпусти меня, пожалуйста. Не выдержу больше.

Суженый тихо вздохнул.

– Ты выдержишь. Только жди меня.

Утром я проснулась на удивление бодрой и посвежевшей, хотелось петь, танцевать, кажется, обнять весь мир.

Яна, классическая "сова", только недовольно щурилась.

– Что это за всплеск оптимизма с утра пораньше?

Мне и самой не удавалось понять, почему же вдруг на душе стало так легко.

– Просто настроение хорошее. Давай я завтрак приготовлю, и у тебя оно тоже поднимется.

Подруга мгновенно всполошилась и отогнала меня от плиты.

– Да я тебе в жизни не позволю готовить.

Тут я не могла не возмутиться.

– Эй, я хорошо готовлю, между прочим.

Яна закивала.

– Ага. Хорошо. Только много, вкусно и калорийно. Я после твоей еды потом месяц не вылезаю из спортзала и глотаю исключительно кефир. И к тому же обезжиренный.

Яна всегда следила за фигурой, еще со школы, кажется. Когда я бывала у нее, то приходилось питаться в том же режиме и чтить вечную диету подруги.

– Ну, готовь сама, раз так хочешь, – рассмеялась я и включила телевизор на любимом канале.

Андрей Панкратов жизнерадостно рассказывал об очередном своем путешествии, и казалось, будто мир обрел полную гармонию.

Пока телефон снова не зазвонил.

Торжественные звуки музыки Генделя разбили с первых тактов и мое отличное настроение, и прекрасное утро, скорее уж зимнее, чем осеннее.

– Левин? – спросила понятливая как всегда Яна. – Ну и жуть ты на него поставила. Лучше бы выбрала какую-нибудь позитивную попсу, тогда и вздрагивать, может, будешь меньше при звонке.

С нервным смехом я ответила:

– Да я буду вздрагивать, даже если поставлю на звонок "От улыбки хмурый день светлей".

– Добрый день, Софья Андреевна, – поприветствовал меня совершенно буднично инспектор. И голос его звучал как и всегда. Вот только почему-то все равно стало не по себе.

– Здравствуйте, Кирилл Александрович, – ответила я с обычной вежливостью и замерла, ожидая продолжения.

– Будьте так любезны, скажите, где вы были этой ночью?

Вопрос мне не понравился совершенно. По спине потек холодный пот.

– В квартире моей подруги. Адрес вам известен. Никуда не выходила.

Хорошо хотя бы, что ответить удалось с обычным для меня спокойствием.

– И точно никуда не выходили? Две молодые женщины – и никак не разнообразили свой досуг?

Клубы, рестораны и прочие веселые места, в которых принято проводить время тем, кто еще не обзавелся семьей или хоть какими-то обязательствами? Никогда не любила подобного времяпрепровождения. Яна – другое дело, но у нее сейчас был перерыв между мужьями, да и подруга меня щадила и не пыталась никуда затащить.

– Я веду скучную жизнь, Кирилл Александрович, и редко куда выбираюсь.

Собеседник недоверчиво хмыкнул.

– Может, вы ходите во сне?

Какое нелепое предположение.

– Уж простите, что разочаровываю, но я точно не сомнамбула.

Помолчали.

– Мне нужно поговорить с вами лично, Софья Андреевна, – через несколько секунд произнес надзирающий инспектор.

Значит, дело совсем уж плохо, раз Левину нужно непременно увидеть меня.

– Хорошо, встретимся… – тут я замешкалась, пытаясь понять, где возле Яниного дома можно посидеть без размаха, но с некоторым комфортом. – Здесь на Королева есть кафе "Улыбка"…

Тут подруга не выдержала и вмешалась:

– Ты Левина собираешься в столовку затащить? Этого еще не хватало. Совсем опозоришься. Пусть сюда идет. Переживу я его визит.

Инспектор неожиданно быстро согласился, а я только глазами растерянно хлопала.

То есть Костика в дом Яна не пустит ни под каким видом, а Левина со скрипом, но привести все-таки позволила. И где логика?

С Левиным мы договорились на одиннадцать часов, и он, как обычно, был точен, ровно в назначенное время постучав в дверь. Открывать пошла Яна, которая при всем этом нарядилась так, будто собиралась в экстренном порядке уложить надзирающего инспектора в постель и составить ему компанию. Декольте на блузке подруги было настолько глубоким, что, как по мне, честней было вообще ее снять.

Когда я спросила Яну, зачем она так вырядилась, та со смешком ответила, что гораздо удобней вести с мужчиной переговоры, когда произвела на него правильное впечатление. Уточнять, какое же именно впечатление Яна считает правильным, я уже не стала.

– Добрый день, Яна Валерьевна, – услышала я голос Левина.

Сама я предпочла остаться в комнате, а не выскакивать к инспектору. В конце концов, не я хозяйка в доме, значит, не мне и встречать гостя, пусть пришли и ко мне.

– Добрый, Кирилл Александрович, – промурлыкала моя подруга так, как обычно делала при встрече с потенциальным еще одним мужем.

Наверняка еще и прогнулась поэффектней. После такого напора мужчины или стремглав убегали, или задерживались на несколько лет.

– Софья Андреевна?.. – совершенно обыденным тоном осведомился инспектор.

– Сонечка в комнате. Раздевайтесь, проходите, – все также по-кошачьи произнесла подруга.

Сонечкой она меня никогда в жизни не звала, а слово "раздевайтесь" в исполнении Яны прозвучало невероятно двусмысленно.

Левин вошел в комнату, и в ней сразу стало как будто тесно.

– Добрый день, – поприветствовал он и устроился в кресле.

– Здравствуйте, – тихо ответила я и посмотрела Левину в глаза, ожидая продолжения.

Маг разглядывал меня долго, пристально, будто найти что-то пытался в моем облике, но вроде бы не находил.

– Кофе? Чай? – спросила возникшая в дверях Яна.

Левин хмыкнул и покачал головой.

– Откажусь, Яна Валерьевна, но спасибо за заботу.

Кажется, мужчина подразумевал, что есть или пить что-либо, врученное моей подругой он не станет при любом раскладе. Разумеется, Яна это поняла и только плечами возмущенно передернула, снова удаляясь.

– Так вы никуда ночью не выходили? – снова задал мне тот же вопрос, что и по телефону, инспектор.

Я кивнула, подтверждая свои слова.

– Вот только вас, Софья Андреевна, в городе видели.

Мне было нечего сказать на это.

– Как вы это объясните мне?

Я растерянно развела руками.

– Никак. Я не покидала квартиры практически сутки. Все это время провела вместе с Яной, мы не разлучались ни на секунду. Меня не могло быть в городе. Поэтому сами объясняйте, как меня могли видеть в городе.

Левин достал мобильный, что-то понажимал пальцами, а потом продемонстрировал мне какое-то видео, кажется с камер наблюдения в каком-то баре. И вот на видео… была я? Вот только где я? И почему я так странно держусь. Вот этих жестов у меня не водилось, держалась "я" из видео совершенно не так, как это делала я в реальности. И я не пила алкоголь, в одиночестве – так точно не пила никогда. Не стоит заводить дурные привычки.

– Это не я, – спокойно ответила я, возвращая смартфон владельцу. – Лицо – мое, в остальном ничего похожего. Ни один мой знакомый не опознает.

Левин с ехидцей протянул, что и не ожидал услышать от меня что-то другое.

– И как вы тогда это объясните? – спросил меня надзирающий инспектор.

Я тяжело вздохнула и пожала плечами.

– Это вы мне объясните, Кирилл Александрович. Я всю ночь провела в квартире подруги. Она это подтвердит. Так что еще вам нужно, чтобы мне поверить? – с усталым спокойствием поинтересовалась я.

После этих моих слов мужчина нахмурился так, будто я задала вопрос, ответ на который найти очень сложно, вероятно, даже и невозможно.

– То есть вы никогда мне не поверите? Кто бы и что ни сказал в мою защиту, вы все равно никогда мне не поверите?

Левин хмыкнул и покачал головой.

– Выходит, что не поверю.

Я расстроенно понурилась.

– Тогда мы в замкнутом круге. И никогда не вырвемся из него. Вы ведь никому не верите.

Инспектор призадумался на несколько секунд, а потом выпалил:

– Я верю только себе. И если бы за вами следил я…

У меня даже слов для ответа не нашлось сперва. Зато они имелись у Яны, которая снова возникла в дверях.

– У меня нет свободных мест для работников Инспекции. Кирилл Александрович, вы, кажется, последний стыд потеряли. А если так уж сильно хочется проследить за Соней, милости просим на лестничную площадку, обживетесь там, может, еще и понравится. Если соседи полицию не вызовут.

У меня совсем уж голова кругом шла от того, куда клонят эти двое. Отлично, просто отлично. Левин жаждет следить за мной круглосуточно. Причем с моего же собственного благословения. Но мне воспитание не позволяет подпустить его так близко, да и с чего мне доверять надзирающему инспектору? Вдруг он подбирается с какой-то дурной целью?

– Позвольте, но это вообще невозможно, чтобы две женщины оставались на ночь с мужчиной. Вы же… – принялась я возмущаться, давясь словами.

Левин на меня смотрел с иронией и недоверием, Яна – просто с иронией. Уж подруга-то знала с полной уверенностью, что я не лукавлю и не набиваю себе цену.

– Какая стыдливость. И это в нашем циничном двадцать первом веке, – со смешком произнес надзирающий инспектор. – Действительно выставите меня на лестничную клетку?

Поступать так с человеком, конечно, было совестно, но не настолько сильно, чтобы наступить на горло собственным принципам.

– Квартира моя, значит я и главная, – заявила Яна, возмущенно сверкнув глазами. – И я говорю, что не будет у меня посторонних мужиков ночью.

Если честно, я надеялась, что Левин после такого резкого отказа оскорбится и уберется восвояси. Но Кирилл Александрович, пусть и скривившись, но кивнул, принимая наш с Яной отказ, как неизбежное зло.

– Но откуда вдруг у вас эта запись? – полюбопытствовала я. – В городе больше полутора миллионов жителей, и это не считая туристов и прочих незарегистрированных приезжих. Допустим, вы на меня повесили какое-нибудь следящее плетение…

Губы инспектора дернулись, будто бы от досады. Значит, или не сработало, или не додумался до такого. Причем, скорее уж первое. Ведь не мог допустить такую грубую ошибку тот, кто уже много лет работает в Инспекции.

– Один мой… знакомый заметил вас в баре. И так как в курсе случившегося не так давно инцидента, сообщил мне. Я в свою очередь взял записи с камер внутреннего слежения, чтобы иметь аргументы для разговора с вами. Кстати, в том баре ночью засекли применение приворота.

А приворот по собственному почину – это дело достаточно серьезное.

Тут Яна не выдержала и захохотала, едва пополам не сложившись.

Левин недовольно уставился на нее, но это никак не помешало веселью моей подруги.

В итоге инспектор не выдержал и спросил:

– Чем же я так развлек вас, Яна Валерьевна?

Яна отдышалась и ответила:

– Да чтобы Сонька – и по барам пошла? Да большей глупости я в жизни не слышала. Она даже будучи студенткой считалась скучной. Ни вечеринок тебе, ни клубов, а сейчас так вообще редкостная зануда. А привораживать она отказывается даже для клиентов. Вам подсунули грубую подделку, Кирилл Александрович. Очень грубую.

Левин просто молчал, обдумывая все услышанное. При этом он разглядывал меня так, словно читал что-то написанное мелким шрифтом. При этом на китайском языке как минимум.

– Так вы не привораживаете, Софья Андреевна? – в итоге уточнил инспектор, с едва различимой растерянностью в голосе.

– Не привораживаю, – кивнула я и подозрительно сощурилась. – А что, вам нужно кого-то приворожить?

На секунду в глазах надзирающего инспектора молнией сверкнул гнев, разумеется, он понял, что я насмешничаю, но взял в руки себя Левин за считанные доли секунды.

– Упаси боже. Сам справляюсь. Просто странно, что ведьме пришло в голову отказываться от чего-то настолько доходного.

За приворот действительно готовы были платить много, очень много. Люди не знали до конца, о чем просят, и далеко не все колдуны и ведьмы спешили объяснять, чем именно обернется наведенная страсть. А порой даже подробное объяснение не останавливало тех, кто желал получить взаимность от предмета своей страсти.

– Случается и такое, – просто ответила я, не добавив больше ни единого слова. Все равно на Левина тратить красноречие бесполезно.

Если честно, мне до последнего думалось, что угрозы надзирающего инспектора по поводу того, что он займет пост на лестничной клетке, – это пустое. На практике же выяснилось, Левин слов на ветер не бросает. Он действительно решил совершить своего рода подвиг и провести ночь на подоконнике рядом с Яниной дверью.

– Сумасшедший, совершенно сумасшедший, – пробормотала я, выглянув наружу, чтобы удостовериться в присутствии под дверью недреманного стража.

Яна пожала плечами без особого удивления.

– Ничего, однажды он надорвется все-таки и сдохнет, – предрекла она, довольно щурясь. – И я наемся от всей души на его поминках.

Лично мне казалось, что надорваться мужчине молодому, возмутительно здоровому, да еще и таких габаритов – дело практически невозможное, но расстраивать Яну я не стала.

Когда в десять вечера я снова выглянула наружу, и убедилась, что Левин так и не оставил свой пост и упорно бдит, мое человеколюбие поднялось в полный рост и заставило действовать.

Яна только головой покачала, озадаченно глядя на то, как я завариваю кофе и сооружаю бутерброды.

– Сонька, глупостями занимаешься, – сказал в итоге подруга. – Левин не собака, а волк, его не прикормишь.

Как будто я за пять лет этого еще не успела понять.

– А я его и не прикармливаю, – откликнулась я, ставя нехитрую снедь на поднос. – Дверь мне откроешь? Руки заняты.

Яна принялась ворчать, но с дверью все-таки помогла, смирившись с тем, что я собираюсь накормить надзирающего инспектора.

Левин на еду отреагировал примерно так же, как и моя подруга. Разве что пальцем у виска не покрутил.

– Вы меня бутербродами подкупить решили? Или все-таки отравить планируете? Если второе, то я предупредил Никиту, где я, и труп мой так легко спрятать не удастся.

Если быть совсем уж честной, в этот момент захотелось бросить поднос, причем желательно так, чтобы все еще горячий кофе оказался на мужчине. Но силы воли и воспитания хватило на то, чтобы поставить свою ношу рядом с Левиным на подоконник и молча уйти обратно в квартиру. Боялась, что если открою рот – наговорю ужасных дерзостей, а потом сама пожалею о том, что дала волю языку.

– Доброй ночи, Софья Андреевна, – все-таки решил проявить хоть какую-то вежливость инспектор.

Я замерла в дверях и, не оборачиваясь, откликнулась:

– Доброй ночи, Кирилл Александрович.

Хотя как ночь может быть доброй, когда буквально за стеной находится надзирающий инспектор? Никак. Наверное, всю ночь кошмары сниться будут.

Яна перед сном старательно запирала дверь на все замки, а потом еще и пару наговоров от греха подальше добавила. Прежде за ней такой дотошности я не замечала. Наверное, тоже не ожидала ничего хорошего от засевшего так близко Левина.

Против ожиданий не снилось мне ничего. Совершенно ничего. Спала я крепко, и суженый не нарушал моего покоя до самого утра. Поднявшись утром, я даже позволила себе надежду: быть может, мучившее меня столько лет наваждение, наконец, отпустило? Вдруг теперь смогу жить как все люди? Нормальные, обычные люди.

Яна на этот раз подскочила раньше меня и уже суетилась на кухне, когда я туда вошла, влекомая аппетитными запахами съестного.

– А Левин так и сидит, – сообщила мне подруга не без ехидства. – Иди, покажись ему, что ли. Пусть убедится, что ты никуда за ночь не испарилась.

Я поспешно накинула поверх пижамы халат, надела тапки и пошла к двери.

Мужчина действительно все также сидел на подоконнике. Бессонная ночь для него даром не прошла, выглядел Левин несколько бледно, но мечта Яны не осуществится еще минимум лет пятьдесят.

Лохматая и заспанная, в домашнем халате, я инспектора явно повеселила, чего он даже не соизволил попытаться скрыть.

– Доброе утро, – пробормотала я и снова скрылась за дверью.

Правда сразу запираться, не стала, замерла на пороге, вслушиваясь в то, что творится снаружи.

– Да, Ник, всю ночь проторчал под дверями. Никогда бы не подумал, что в моем возрасте может так болеть спина. И голоден как волк. Нет, на завтрак меня вряд ли пригласят. И что? Кто-то видел Таволгину в городе? Нет? Выходит, ничего мы не доказали… Вот и как теперь быть? Под стражу взять? Да кто мне это позволит? Чтобы закрыть дочку Анны Таволгиной основания нужны просто железобетонные. Да, все плохо. Еду.

Когда шаги Левина смолкли в подъезде, я тяжело вздохнула и закрыла дверь.

Ничего не кончилось, и, если так пойдет дальше, никогда и не кончится. Левин будет вечно преследовать меня из-за преступлений, которые ко мне вообще никакого отношения не имеют.

Стоило войти в квартиру, как Яна крикнула с кухни, что мне Костик звонил и просил его набрать как можно скорее.

– А? Да… Конечно, я ему перезвоню, – пробормотала я, хотя мне было точно не до Кости.

Яна тут же заподозрила неладное.

– Этот упырь тебя чем-то расстроил? – с подозрением спросила подруга, уперев руки в бока.

На людях Яне нравилось выглядеть хрупкой, нежной и совершенно беззащитной, но на самом деле такой она вовсе не была. Возникни необходимость – трепетная и воздушная блондинка обращалась в гневную фурию и без раздумий кидалась в бой. Сейчас, видимо, Яна собиралась устроить трепку Левину или хотя бы попытаться.

– Успокойся, ничего такого мне он не сказал, – поспешно сказала я. – Да и ушел Левин уже. Успокойся.

Подруга шумно выдохнула и снова заулыбалась.

– Надеюсь, одной бессонной ночи этому гаду хватило, чтобы поверить в твою невиновность.

Я тихонько вздохнула и не стала ни о чем рассказывать Яне. Зачем расстраивать ее лишний раз? А то действительно кинется на надзирающего инспектора при следующей встрече.

– Совсем ты смурная стала, – отметила перемены в моем настроении подруга. – Давай, звони скорей Стаховичу. Может, он на свидание позовет. Ничто так не помогает прийти в себя, как удачно прошедшее свидание.

На свидание мне не хотелось, да и вообще не было ни малейшего желания выходить из дома, но номер Костика я набрала, чтобы отвязаться от подруги, которая буквально фонтанировала энергией и желанием сплавить меня из дома. Ну да, Костя тоже послужит отличным алиби, а Яна хотя бы немного от меня передохнет.

Когда я набрала номер Кости, тот ответил тут же, словно только и ждал, когда я позвоню ему. Даже стало чуточку легче от мысли, что кому-то так важно мое внимание.

– Соня, как ты там? – первым делом спросил с заботой в голосе Костя. – Яна сказала, опять вам Левин покоя не давал? Хочешь, подниму связи в Совете Ковена, и этого гада сошлют в такую дыру, что он из нее до гроба не вылезет?

Если честно, соблазн был велик, но поступить так я все-таки посчитала невозможным, бесчестным.

– Левин просто делает свою работу так, как может. Пусть он доставляет некоторые неудобства, но ничего страшного ведь не случилось на самом деле. Так что спасибо, Костя, но не нужно.

Стахович недоуменно хмыкнул.

– Редко увидишь такую доброту, особенно по отношению к работникам Инспекции.

Разумеется, никто в Ковене не любит Инспекционных. Они надзирают, они карают, если кто-то оступится. Я и сама называла про себя Левина инквизитором. Но подлость мне претила и в отношении других служащих Инспекции.

– Словно бы они чем-то отличаются от прочих людей. Левин просто человек, Костя. Даже если он ошибается, ничего страшного. И не нужно наказывать за ошибки жестоко.

Костик еле слышно вздохнул, он-то, кажется, вовсе не хотел так легко оставлять Левина в покое. Вот только я принципа "око за око, зуб за зуб" не приемлела совершенно.

– Ладно, черт с ним, с гадом этим. Лучше скажи, ты вечером занята?

Из груди вырвалось невесело фырканье.

– Ты же понимаешь, с этой безумной катавасией у меня теперь не может быть планов на вечер. Боюсь отойти от Яны даже на десяток шагов, чтобы не дать шансов обвинить меня в чем-то.

Костя рассмеялся.

– Тогда твоими планами на сегодня буду я. И поверь уж, я смогу обеспечить тебе алиби не хуже, чем Яна. Ну и не только алиби.

Веселье мужчины оказалось на редкость заразительным. У меня даже на сердце полегчало немного. Что, в конце концов, плохого в том, чтобы провести вечер с молодым симпатичным мужчиной? Даже если этого очень хотела моя матушка. Ведь не все потенциальные ухажеры, которых подсовывают родители, безнадежны?

– Ну, раз ты так настаиваешь, так и быть. Стань моими планами на этот вечер.

Яна недовольно скривилась.

– Я за тобой заеду. В шесть тебе удобно? – не стал терять время Костик.

– Разумеется.

Когда разговор был окончен, подруга подошла вплотную и отвесила мне прекрасный такой подзатыльник.

– Бестолочь, кто так легко соглашается на свидания? Никогда не облегчай мужику задачу, иначе он тебя ни в грош ставить не будет. Ты всегда занята, пусть помучается.

В ответ на такую проповедь, я только горько улыбнулась.

– Но сейчас я совершенно свободна, о чем Косте уж точно известно.

До самого вечера я бесцельно прослонялась по квартире, не зная, чем себя занять. Яна приставала с выбором наряда, подсовывая то одно, то другое свое платье, благо, платья оверсайз у Яны имелись и вполне подходили и мне, но я к этим сборам относилась с преступным, по мнению подруги, безразличием. Аргументы насчет первого впечатления на меня вообще не действовали, хотя бы потому, что Костику уже довелось видеть меня во всех ракурсах и в обычной одежде, и безо всякого намека на макияж. А второго первого впечатления, как известно, не бывает.

– Так Анна Георгиевна внуков никогда не дождется, – причитала Янка, которую мое отношение к собственной внешности, мужчинам и жизни в целом оскорбляло до глубины души.

Я хмыкнула.

– Ну, так внуков мама не получит, чего ты-то расстраиваешься? – спросила я у подруги, ожидая, какие же аргументы она выберет на этот раз.

Девушка тряхнула головой, словно пыталась избавиться от каких-то ненужных мыслей.

– Сонька, не глупи. Потом появится тот, кто понравится, а ты даже впечатления на него не сможешь произвести. Имей в виду, чтобы оценили твой глубокий внутренний мир, нужно быть как минимум Жанной Д'Арк. Но она очень плохо кончила.

Самое смешное, я понимала, что подруга говорит мне сущую правду. Вот только…

– Костику я любая буду по душе. Для него не внешность моя важна, и даже не глубокий внутренний мир, а исключительно родственные связи.

Яна только вздохнула и махнула рукой, признавая поражение в этом словесном поединке.

– Ну, поступай тогда, когда знаешь. Точней, я тебя сама одену и накрашу. Возражения не принимаются.

Ну я же не самоубийца, чтобы спорить с Яной, когда та вошла в раж.

Костик позвонил в дверь ровно в шесть. К неудовольствию Яны явился он без цветов, хотя та говорила, что Стахович просто обязан принести мне букет. Однако сам Костик, похоже, так не считал.

Войти в квартиру Косте подруга не позволила, встав таким образом, чтобы не дать ему даже порога переступить. И ведь не поймешь, чем настолько сильно не угодил ей Стахович. Даже к Кириллу Александровичу Яна отнеслась не настолько настороженно.

Впрочем, магу сложно быстро подстроить какую-то долгоиграющую гадость в чужом жилище. Тут именно колдуны мастера. Подложить что-то или, напротив, унести, к примеру, волос с расчески – это по части людей нашего ремесла.

Но почему тогда сам Костя так запаниковал, когда узнал, что Левин ходил по моей квартире? Непонятно.

– Яна, я верну Соню самое позднее в десять вечера, – сообщил мамин потенциальный ученик. – Так что не скучай. Если явится Левин, передавай ему привет.

Подруга посмотрела на Стаховича с откровенной насмешкой.

– Сам с ним поздороваешься. Готова поспорить, он наверняка явится, чтобы посмотреть лишний раз на Соню.

Костик скривился и под недовольное сопение Яны сплюнул через плечо, после чего с деловитым видом постучал по деревянным перилам.

– Не сработает, – вполголоса прокомментировала я.

Мой кавалер недоуменно нахмурился.

– В смысле?

– Я пять лет так пыталась предотвратить встречу с Левиным, никогда не срабатывало.

В качестве конечной точки нашего небольшого путешествия Костя, не мудрствуя лукаво, выбрал суши-бар на площади Ленина. Место не самое романтичное по моим меркам, но у меня всю жизнь с романтикой как-то не ладилось, а суши я любила. Так что… и так сойдет, в конце концов. Да и дело ведь не в месте, а в компании.

А Костя лишний раз доказал, что собеседник он замечательный, с отличным чувством юмора, эрудированный. Неловких пауз в разговоре не возникало, а та тень флирта, которую Стахович себе позволял, не доставляла неудобства и ни капли не смущала. За те полчаса, которые мы провели в дороге, я поняла, что Яна, пожалуй, была права, когда предлагала присмотреться к Костику. Да, в глубине души все также таилось чувство, что я совершаю предательство. Но сколько можно ждать? Сколько свечей уже сгорело дотла, а он, тот, кого нужно было дождаться, так и не пришел. Может, никогда и не придет. Но я жива, а живые не должны хоронить себя заживо, пусть даже в четырех стенах, а не в гробу.

Ведь так?

– Надеюсь, ты хотя бы умеешь пользоваться палочками? – со смехом спросил Костя, паркуясь.

И разумеется, место для него нашлось, хотя в центре города после рабочего дня все забито автомобилями. Видимо, я одна не решаюсь лишний раз пользоваться преимуществами колдовства, остальные наши не забивают голову подобными мелочами.