Текст книги "Грубиян"
Автор книги: Карина Рейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Макс чуть отодвигается и хмуро смотрит в мои глаза.
– То есть, обнимая меня, ты считала, что я буду просто стоять? – Он прислоняется своим лбом к моему. – Чёрт, ты бессердечная.
– Макс… – начала было я, но мне, как всегда, не дали закончить.
– Молчи.
Парень целует меня в лоб, как ребёнка, и усаживается за стол. Тяжело вздыхаю и поворачиваюсь к электрическому чайнику, с которым я точно справлюсь – когда-то у нас тоже было такое чудо техники. Пока вода закипает, я гипнотизирую взглядом шкалу измерения уровня воды и прислушиваюсь, как Макс за спиной поглощает завтрак с усердием кашалота. Будто из голодного края приехал, честное слово…
Характерный щелчок извещает о готовности воды, и я поворачиваюсь к парню.
– Что ты хочешь? – спрашиваю. Он недвусмысленно окидывает меня взглядом, и из меня вырывается нервный смешок. – Макс, я серьёзно.
– Какая ты… – вздыхает он. – Уж и помечтать нельзя. Наплевать. Из твоих рук я даже яд готов выпить.
От такой перспективы меня передёргивает: почему-то не могла представить себе мир без Макса. Даже мысленно.
Завариваю обоим чёрный чай и подсаживаюсь за стол. Мы молча уплетаем завтрак, я мою посуду под чересчур внимательным взглядом парня и поворачиваюсь к нему лицом.
– Я хочу в душ, но боюсь что-нибудь сломать, так что мне нужна твоя помощь.
Вот ничему меня жизнь не учит. Знаю ведь, что он любую фразу вывернет наизнанку и расшифрует для себя так, как удобно ему, и всё равно говорю вещи, которые можно понять двояко.
Макс с хищной улыбкой поднимается на ноги и прижимает меня к стене.
– Могу даже спинку потереть, – довольно мурлычет он куда-то в изгиб моей шеи.
Я психологически погибаю, когда одна его рука стискивает моё бедро, а вторая сжимает талию, притягивая ближе к своему обладателю.
– Вообще-то, я имела в виду, что ты просто покажешь мне, что где включается… – бессвязно бормочу я, и мои мысли разлетаются испуганными птичками, когда я чувствую его губы в том месте, где шея соединяется с плечом. – Максим…
Хотелось произнести это недовольным голосом, но вместо этого вышел полувздох-полустон, и, кажется, я только что всё усугубила, потому что его лицо резко перемещается к моему, и он сминает мои губы в грубом требовательном поцелуе, которому я просто не в состоянии противостоять.
– Ты понятия не имеешь, как сильно я тебя хочу, – хрипит парень, пока я пытаюсь восстановить функцию дыхания. – Не знаю, сколько ещё смогу сдерживаться, но, на всякий случай будь готова к тому, что выдержка меня подведёт.
Я молчу, потому что в голове совершенно нет мыслей, а если бы и были – не знаю, что можно на такое ответить. «Держи себя в руках»? «Ты справишься»? «Я в тебя верю»?
«Не сдерживайся!» – упрямо вопит сердце, и мне приходится приложить все усилия, чтобы заставить его замолчать.
– Макс, нам ещё на пары нужно, – отрывисто произношу я. – И мне бы очень не хотелось ехать в универ грязной.
Парень тяжело вздыхает, выпускает меня и ведёт в ванную, в которой сам регулирует для меня температуру воды, сказав, что с одного раза я всё равно не запомню, а времени учить меня, как следует, у него нет. Скорее всего, он просто таким образом издевался надо мной, но я решила не обижаться, потому что в какой-то степени парень был прав.
Тёплая вода приятно снимает усталость и позволяет расслабиться – впервые за последние несколько дней. Мне немного непривычно, что не приходится думать о том, что сегодня будет очередной выматывающий душу вечер, и не нужно никого бояться – почему-то чисто интуитивно чувствую, что Макс меня ни за что не обидит. Может смутить, соблазнить или подшутить надо мной, но сделать больно – никогда.
С выключением воды проблем не возникает, и я выбираюсь на прохладный кафель, вытираясь пушистым махровым полотенцем. Жаль, что у меня нет других вещей кроме тех, что были на мне последние сутки; почему-то именно сейчас хотелось почувствовать чистоту каждой клеточкой тела.
Я успеваю надеть на влажное тело бельё, когда дверь в ванную неожиданно распахивается, и на пороге появляется Макс. Его глаза моментально темнеют, напоминая грозовое облако, а я покрываюсь красными пятнами стыда с головы до пят и нервно прикрываюсь полотенцем.
Больше книг на сайте – Knigoed.net
– Тебя стучаться не учили?!
Парень медленно подходит ко мне, и я чувствую его внимательный взгляд на своих неприкрытых ногах.
– Меня учили многим вещам, но, к счастью, я благополучно забыл половину из них, – тихо отвечает он, и его взгляд проходится по мне до самого лица. – Иначе не смог бы увидеть такое.
– Насмотрелся? – недовольно бурчу. – Ты за этим пришёл?
Макс на автомате поднимает руку, в которой я замечаю его белую футболку.
– У тебя нет другой одежды, и я подумал, что тебе захочется одеть хотя бы чистую футболку.
Удивлённо распахиваю глаза.
– Что?
– Оденешь её под свой свитер – никто ничего не заметит. – Он насмешливо смотрит на меня. – И я не понимаю, почему ты прячешься, если у нас уже был секс.
Я вспыхиваю сильнее и, наверно, об меня при желании можно зажечь спичку.
– Верх ты точно не видел.
Я всё ещё помню, что сверху на мне была одежда, когда в клубе мы оба потеряли над собой контроль.
Ну, вот я опять – говорю прежде, чем успеваю обдумать свои слова. Макс щурится и подходит почти вплотную; настолько близко, что мне становится нечем дышать.
– Мы можем это исправить, – слышу его тихий шёпот.
Сильнее стискиваю пальцами края полотенца и вместо ответа качаю головой, потому что в горле пересохло, а язык прилип к нёбу. Парень закатывает глаза и сгребает футболку.
– Подними руки, детка.
Я ошарашенно смотрю в его лицо и понимаю, что он совершенно не шутит.
– Я сама могу одеться! – возмущённо возражаю.
– Тогда я никуда отсюда не уйду, – нагло отвечает брюнет и складывает руки на груди.
Боже… Ну за что моей ранимой психике такие испытания? Мне было стыдно самой видеть собственное тело, поэтому я никогда не переодевалась перед зеркалом, а уж позволить увидеть его Максу… Но ведь он не уйдёт и в конечном итоге всё равно найдёт способ заставить меня подчиниться.
С обречённым вздохом прикрываю глаза, заранее боясь его реакции, и отпускаю края полотенца, которое кулем летит на пол. При этом от любопытства сдержаться не удаётся, и я всё же открываю глаза обратно.
Выражение лица Макса из игривого резко превращается в донельзя разозлённое; может, это из-за того, что я чересчур худая, а может, потому, что мои рёбра покрыты уже маленькими, но всё-таки заметными желтеющими синяками. Кажется, парень даже дышать перестаёт, только сильнее стискивает футболку кулаками, что аж костяшки пальцев белеют. Теперь настаёт его очередь прикрывать глаза, но ненадолго: когда я тянусь обратно к полотенцу, он перехватывает мои руки и тянет меня на себя.
– Когда-нибудь я нахер сломаю ему руки за то, что он вообще посмел к тебе прикоснуться, – гневно выдыхает Макс, и по коже проносится холодная волна мурашек.
– Не нужно, – печально качаю головой. – И пожалуйста, Максим, перестань ругаться, ты мне этим очень его напоминаешь.
Его губы вновь прикасаются к моему лбу.
– Я постараюсь, детка. А теперь будь хорошей девочкой и подними руки.
Выполняю его просьбу и позволяю натянуть на меня футболку, которая прячет от взгляда Макса самые стратегически важные места. Но парень меня не отпускает; притягивает к себе и впервые не пытается приставать – просто обнимает, словно пытается защитить или успокоить. Но мне спокойно и тогда, когда он просто находится рядом.
– Моя очередь принимать душ, – бормочет он в мою макушку. – И если ты не хочешь посмотреть, как я моюсь, то…
Закончить ему не даю; просто прихватываю свои вещи и пулей вылетаю из ванной, слыша за спиной его призрачный хохот.
В спальне, в которой мы с Максом спали, привожу себя в порядок и каким-то шестым чувством ощущаю, что это именно его комната, а не одна из гостевых. Когда одежда надета, а волосы заплетены в косу, выхожу в коридор одновременно с Максом, который покидает ванную, и вот я уже сама готова помянуть его крепким словечком.
Матерь Божья.
Верхняя часть его тела оказывается обнажена, как в моём самом непотребном сне. Соблазнительное, словно грех, оно притягивает мой взгляд и, кажется, Максим прекрасно знает об этом и нагло пользуется своей властью надо мной.
Вот же чёрт!
– Макс… – срывается с губ.
Не знаю, что именно я хотела сказать: насколько он сексуален, бессердечен или просто попросить его одеться, – но как итог в голове полная каша, а мысли крутятся исключительно вокруг его родинок.
– Не трясись, – усмехается парень. – Сейчас оденусь, и поедем на учёбу.
Он уверенно обходит меня и как бы случайно задевает пальцами тыльную сторону моей ладони. Казалось бы, обычный жест, но с участием Макса даже такое нехитрое действие приобретает невероятно интимный подтекст.
Пока он приводит себя в порядок, я опускаюсь на колени и поглаживаю кота, который довольно мурчит и доверчиво трётся головой об мою руку.
В машине по дороге в универ царит абсолютная тишина, и я вновь начинаю думать о своих родителях. Что такого я сделала почти пятнадцать лет назад, что их отношение ко мне резко поменялось? Я ведь всегда и во всём старалась быть идеальной дочерью: помогала по дому, вместо того, чтобы гулять с подружками; хорошо училась и никогда ничего не просила, кроме любви, которая и так сама собой разумелась. Я вовсе не хвастаюсь, но ровно в то же самое время большинство моих ровесниц уж делали своим родителям внуков по заброшенным стройкам, курили или принимали наркотики в замызганных подъездах. И самым обидным во всём этом было то, что родители не бросали своих непутёвых детей на произвол судьбы, не поднимали на них руку и не относились к ним как к вещам. Поддерживали, несмотря ни на что. А я за все свои достижения лишь удостаивалась очередного звания «неблагодарной твари» и получала очередной «тату» на рёбра, спину или щёку. Почему именно я и за что, понять так и не получилось, хотя ещё в самом начале я пыталась узнать у родителей, что именно делаю не так. Ответ был очевиден: оскорбление и побои. Больше я эту тему не затрагивала, потому что потеряла надежду на то, что их «ответы» когда-то изменятся.
– Ты хочешь заехать домой за вещами? – вклинивается в мои мысли голос Макса.
Я устало смотрю в окно, искренне желая проснуться и очутиться в параллельной вселенной, где родители меня любят.
– Они сожгли все мои вещи, – тихо отвечаю. – Алиса купила мне новые, могу заехать к ней, наверно, если она не поступила с ними так же.
– Какого чёрта им понадобилось сжигать их?
Недоумение в его голосе звучало как-то комично, поэтому я позволила своим губам растянуться в улыбке.
– Должно быть, было противно смотреть на всё то, что напоминало им о неблагодарной дочери.
– Это же просто… дикость, – вспоминает о своём обещании не ругаться, и я чувствую внутреннее тепло. Я протягиваю руку к его голове и запускаю пальцы в волосы, слегка массируя его затылок, отчего Макс довольно щурится. – Осторожно, а то ещё привыкну.
Я снова улыбаюсь, но руку не убираю: мне нравится, что я тоже имею над ним маленькую власть, судя по тому, что его голос слегка охрип.
– Расскажи мне о своих друзьях, – неожиданно даже для самой себя прошу я и непроизвольно замираю в ожидании ответа.
Но парня мой вопрос, кажется, совершенно не смущает.
– Мы знакомы почти с рождения; ходили в один детский сад, учились в одной школе, теперь вот вместе учимся. Парни, в общем-то, неплохие ребята, несмотря на то, что иногда несут полную чушь.
Несколько секунд просто смотрю на Макса.
– Они тебе очень дороги, – делаю очевидный вывод.
Макс усмехается.
– Жизнь заставила уяснить, кто твой истинный друг. Именно поэтому, чтобы ни случилось, ни один из нас не оставит остальных в беде.
Если бы он только знал, как в этот самый момент я ему завидовала… Мне казалось, что у меня тоже была подруга, которой я доверяла и на которую всегда могла положиться, а Алиса поступила со мной в духе моих родителей: некоторое время пожалела, а потом сделал больно. Мне до сих пор не верилось, что всё это происходит на самом деле.
– О чём ты задумалась, детка? – спрашивает Макс, изредка пробегая глазами по моему лицу. – На будущее: мне не нравится, когда ты хмуришься.
Я долго и очень внимательно смотрю на Макса, пока тот уверенно ведёт машину по бесконечному полотну городской дороги и не отводит от неё глаз. Потом резко, не давая себе времени передумать, наклоняюсь к нему и быстро целую его в щёку: мне просто хочется хоть как-то отблагодарить его за всё, что он для меня делает.
Макс никак не реагирует; ну, точнее, почти никак: сжимает зубы и впивается пальцами в руль.
До самой университетской парковки мы не произносим ни слова; даже в моей голове пусто, несмотря на то, что возможностей прокрутить заново всю свою жизнь хоть отбавляй. Когда машина тормозит, я отстёгиваю ремень безопасности и тянусь к ручке дверцы, но слышу уже такой привычный звук блокировки и обречённо вздыхаю.
– Теперь моя очередь, – слышу за спиной напряжённый голос и поворачиваюсь к Максу, который манит меня к себе пальцем – в точности как тогда в клубе. – Иди сюда.
Вжимаюсь спиной в дверцу и категорично качаю головой. Макса моё мнение ожидаемо не волнует, потому что он хватает меня за руку и медленно тянет к себе. Настолько медленно, чтобы до меня точно дошло, что выбора у меня нет, и он всё равно сделает то, что собирается.
Его требовательные и жадные губы встречают мои на полпути, и я напрочь теряю себя. Из головы вылетают мысли даже о том, что мы находимся в общественном месте, и нас могут увидеть не только студенты, но и преподаватели. И если я об этом забыла, то Максим и вовсе не думал.
– Жду – не дождусь вечера, Бемби, – часто дышит парень, пока я оглядываюсь по сторонам и замечаю внимательные взгляды четверых парней, стоявших в аккурат напротив машины Максима.
У одного из них – того, что с чёлкой – дёргался глаз.
– А что будет вечером? – дрожу я в ответ.
Он наклоняется к моему уху, словно здесь есть кто-то, кто мог бы подслушать всё, что он собирается сказать.
– Мы.
Одно-единственное слово. Местоимение, если не ошибаюсь. Две безобидные буквы. Но, произнесённые вместе и губами Макса, они кажутся мне слишком многообещающими, и я пытаюсь прикинуть, куда можно сбежать этим самым вечером. Потому что по поводу парня всё ещё не решила ничего конкретного, но уже сейчас чувствую невероятную тягу к нему. А под воздействием эмоций нельзя принимать решения.
Но как вообще можно думать о чём-то серьёзном, когда он смотрит на меня ТАКИМ взглядом?
По капоту его машины кто-то стучит кулаком, и Макс недовольно поворачивается к лобовому стеклу, чтобы послать нарушителю свой убийственный взгляд; при этом ладони Макса всё ещё сжимают мою талию в своём стальном капкане. Парень тяжело вздыхает и быстро целует меня в губы.
– Идём знакомиться, – бурчит он.
Моё сердце почему-то начинает быстро биться от страха, но я всё же выбираюсь на улицу вслед за парнем.
– Ну наконец-то! – восклицает один из парней. – Я уж думал, ты окончательно потерян для общества! Знаешь, друг, от тебя я такой подставы меньше всего ожидал…
Мои щёки начинают смущённо полыхать, грозя превратиться в два кусочка угля.
– Заткнись, Шастинский, – ворчит Макс и обнимает меня за талию. От этого жеста мне становится лишь ещё более неловко, но всё же немного спокойнее. – Нина, это мои лучшие друзья – Егор, Костя, Лёха, Кирилл и Ксения. Ребята, это Нина.
– Привет, – застенчиво бормочу в ответ и вспыхиваю ещё больше, хотя куда уже.
Присутствующие нестройным хором приветствуют меня в ответ, хотя при этом их лица выглядели довольно-таки… удивлёнными. Окидываю неуверенным взглядом всех и замираю на лице девушки, которая улыбается мне настолько открыто и дружелюбно, что я не могу сдержаться от ответной улыбки. Девушка – Ксения – прижимается к боку Кирилла, и на её безымянном пальце правой руки я с удивлением замечаю обручальное кольцо. Чтобы подтвердить свою догадку, перевожу взгляд на правую руку парня, которой он обнимает девушку за плечи, и вижу точно такое же кольцо.
Выходит…
– Да, мы с этим оболтусом женаты, – улыбается Ксения, заметив мой интерес.
– Не понял, – притворно возмущается Кирилл. – Это кто здесь оболтус?
– Ты, конечно, – смеётся девушка в ответ и посылает мужу полный обожания взгляд. – Но за это я тебя и люблю.
Парень улыбается и целует девушку по-настоящему. Чувства между ними настолько искренние, что мне невольно становится завидно.
– Ну чё, Ёжик, теперь наша очередь искать невест? – спрашивает Лёша у друга, стоявшего рядом.
– Ёжик? – удивлённо переспрашиваю я.
Парни переглядываются и фыркают в унисон.
– Да уж, наградил кличкой твой благоверный, хрен отвертишься теперь, – отвечает Егор и выразительно смотрит на Макса.
Мой благоверный?
– Кстати, приятно познакомиться, – улыбается Лёша во все тридцать два.
Прежде чем я успеваю сообразить, Лёша хватает мою руку и подносит к своим губам, отчего я, наверно, становлюсь точной репродукцией свеклы. Но коснуться тыльной стороны моей ладони парень не успевает: Макс сгребает его за шиворот и отпихивает в сторону, одновременно другой рукой пряча меня за свою спину.
– Только не её, – произносит он, и в его голосе при этом звучит неприкрытая угроза. – Видит Бог, я за тебя под поезд лягу, но до неё не смей дотрагиваться.
Я удивлённо роняю на пол челюсть и выглядываю из-за его руки, потому что до плеча не дотягиваюсь. Егор, Лёша и Костя смотрят на Максима, словно перед ними пришелец; брови Ксении удивлённо взлетели вверх, но вместе с тем в глазах светится плохо скрытая радость; а вот Кирилл выглядит каким-то… самодовольным, что ли.
– Даже не знаю, позлорадствовать или пожалеть тебя… – выдаёт он только парням понятные слова, потому что я уж точно ничего не понимаю.
Максим морщится от его слов.
– Я же уже извинился, чего ещё ты хочешь?
Кирилл усмехается.
– Да ладно, это я так, для проформы. Рад за тебя.
Теперь уже мои брови подтягиваются до самых корней волос, как совсем недавно у Ксении. Что вообще происходит?
Перевожу вопросительный взгляд на затылок Максима.
– Я чего-то не знаю?
Я определённо чего-то не знаю.
Макс поворачивает ко мне голову и пару минут просто смотрит на меня так, словно видит впервые, а потом сгребает меня в охапку под свою левую руку.
– Ничего особенного, детка. Потом как-нибудь расскажу.
Слышу весёлый смех Ксении и поворачиваюсь к ней.
– У нас с Кириллом всё точно так же начиналось, – поясняет она. – Особенное прозвище, эти долгие обжигающие взгляды, говорящие без слов…
Прячу смущённое окончательно лицо на груди Максима.
– Она просто чудо, Макс, – вновь слышу голос Ксении, но уже гораздо ближе, и чувствую её руку на своём плече. – Мне бы очень хотелось, чтобы мы подружились.
«Знала бы ты, как мне хочется иметь настоящих друзей…» – мысленно вздыхаю я.
Лицо девушки ни капли не фальшивит и выглядит очень даже открытым.
– Думаю, можно попробовать, – неуверенно отвечаю, и Ксения улыбается.
– Надо обязательно встретиться как-нибудь без мальчишек и поболтать, как ты на это смотришь?
– Отлично, но не в ближайшем будущем, извини, – отвечает вместо меня Макс, и мой рот удивлённо распахивается.
– Ну точно влюбился, – ворчит Лёша.
Влюбился?
– Он, конечно, будет всё отрицать, но ты его не слушай, – перебивает Кирилл, обращаясь явно ко мне, но при этом смотря на Макса.
Мне почему-то начало казаться, что над головами начали собираться грозовые тучи, которые вот-вот выльются во что-то серьёзное.
– Ну что вы девочку пугаете? – недовольно ворчит Ксения. – Она же не в курсе, что это ваша обычная манера общения; на ней вон лица нет.
Все шесть пар глаз устремились на меня, и, непривыкшая к такому повышенному вниманию, я вновь краснею.
– Не обращай внимания, детка, – усмехается Макс. – Я ж говорил, мы друг за друга горой, даже если кто-то иногда несёт хе… полную чушь.
Вот честно, мне очень приятно, что ради меня он старается исправить свою речь, но вот его парни отчего-то испытывают противоположные чувства.
Лёша, например, подозрительно щуриться.
– Не понял, а ты с каких это пор начал свой привычный лексикон менять? Я так тебя скоро совсем понимать перестану.
– С тех самых, – вызывающе отвечает Макс и прижимает меня к себе ещё сильнее.
Егор закатил глаза.
– Вот ничего не имею против вас, девочки, – бросает он на нас с Ксенией выразительный взгляд, – но Боже упаси меня от такого геморроя.
– Это с твоей-то Олей? – скептически интересуется Кирилл. – На что поспорим, что через месяц ты влюбишься?
– Знаешь что? Иди-ка ты…
Договорить Егор не успевает, потому что Макс взмахом руки просит его замолчать.
– Не ругайся при девочках.
У всех присутствующих коллективно взлетают брови, но от комментариев воздерживаются.
– Пошли уже на пары. Раньше сядем – раньше выйдем, – избито шутит Лёша.
Компания дружно трогается с места; я на буксире у Макса, потому что от количества пережитых эмоций едва передвигаю ноги. Но не успеваю сделать и пары шагов, когда на локоть опускается чья-то рука.
– Могу я украсть твою девушку на пару минут? – мягко спрашивает Макса Ксения.
Он неуверенно кивает и позволяет ей утащить меня в сторону, но при этом сам застывает на месте.
– Послушай, Нина, Макс рассказал мне, что тебе через многое пришлось пройти… – Я ошарашенно уставилась на девушку, которая тут же успокаивающе покачала головой. – Нет-нет, он не сказал, через что именно, просто упомянул, что было нелегко. Послушай, мальчики иногда бывают немного… агрессивными и грубыми, но они вовсе не плохие. Мне тоже сначала было немного непривычно видеть Кирилла пьяным, но…
– Пьяным?
Мои глаза широко распахиваются, когда до меня доходит смысл сказанного девушкой: парни пьют, а, значит, и Макс тоже. Внутри густой чёрной смолой начал разливаться первобытный страх, потому что с пьяными у меня был только один опыт – весьма неприятный и очень болезненный.
– Нет-нет, они совершенно не буянят, – улыбается Ксения. – Я даже не помню, что бы меня ещё что-то смешило так сильно, как эта нестоящая на ногах пятёрка.
Недоверчиво хмурюсь.
– Что же здесь смешного?
До меня действительно не доходит, потому что всякий раз как отец напивался, впору было рыть окопы и прятаться где-то поглубже. Желательно в другом городе. Но и трезвый он тоже был не особенно со мной любезен, разве что реже поднимал на меня руку, но и такое тоже случалось.
Ксения внимательно изучает моё лицо, пока я героически сражаюсь с собственными страхами в голове.
– Кто-то, будучи пьяным, тебя обидел, не так ли?
Я понуро опускаю голову.
– Родители.
Ответ выходит тихим и нерешительным, потому что Ксения – единственный пока ещё чужой мне человек, которому я решилась открыться. Алиса была моей подругой, поэтому знала о моей ситуации, а Макс узнал о ней случайно – когда проследил за мной до самого дома и застал всё это нелицеприятное действо.
– Мне очень жаль, – искренне произносит она, и в её голосе я не слышу ни капли фальши или отвращения: в конце концов, многие, узнав, что я дочь неблагополучных родителей, могли бы запросто потерять желание со мной общаться. – Но эти ребята не такие. Да, у них срывает словесные тормоза, и они начинают нести всякий бред, но при этом никогда не делают глупостей, – ну, по крайней мере, в масштабном смысле.
– А бывает и не масштабный?
Ксения улыбается.
– Ещё как. Жаль, что ты не застала аэрографию на их машинах – в свой последний большой загул они сделали себе татуировки и разрисовали свои машины.
– В каком именно месте они сделали тату? – нахмурившись, спрашиваю я.
Что-то я не припомню, чтобы видела что-то такое у Макса. Разве что она находится где-то в труднодоступном месте…
– На правом предплечье.
Мои брови удивлённо поползли вверх: как я могла не заметить на его руке тату?
«Очень просто, – отвечает внутренний голос. – Ты была настолько занята его родинками, что вообще больше ничего не видела».
С этим я не могу не согласиться: всякий раз при взгляде на них мозги словно отключаются. Думаю, если у меня в тот момент спросить моё имя, я вряд ли отвечу.
Поворачиваю голову в сторону Макса и натыкаюсь на его изучающий взгляд. Даже отсюда, хмурый и задумчивый, он выглядит таким красивым, что я просто теряюсь и никак не могу взять в толк, что он во мне нашёл. Разве что я, как и все ущербные, вызываю у него чувство жалости…
– В общем, если вдруг они решат собраться вместе, не паникуй и не торопись сбегать он него, – продолжает девушка, пока мы с Максом играем в «гляделки». – Судя по тому, что я сегодня видела, ты ему очень дорога, и он ни за что тебя не обидит.
– Я знаю, что не обидит, – тихо выдыхаю я, потому что в первом утверждении Ксении слишком сомневаюсь.
Девушка тепло мне улыбается и бредёт в сторону входа, предоставив мне возможность идти с Максом.
– О чём вы говорили? – как будто без интереса спрашивает он, хотя я вижу его хмурый вид.
– Да так, ни о чём, – бормочу в ответ.
Пока что я не хочу делиться с Максом тем, что знаю о его развлечениях. Мне бы очень хотелось верить, что я никогда не увижу его в таком состоянии, но если всё-таки увижу, мне сначала надо подготовить свою психику к тому, что Макс – не мой отец.
Парень уверенно берёт меня за руку, пока мы вместе шагаем на факультет психологии, и только сейчас я начинаю осознавать, какой подвиг мне предстоит совершить: после того, как я узнала о двуличии Алисы, мы впервые столкнёмся с ней, и она, скорее всего, даже не в курсе того, что мне всё известно. Притворяться я никогда не умела, и она сразу догадается, что что-то не так, поэтому лучше сразу расставить все точки над «и» и оградить себя от ненужной нервотрёпки.
В просторном фойе Максим останавливается, потому что мы должны разойтись в разные коридоры и не увидимся до самого конца учебного дня: на переменах у меня нет времени праздно болтать ни о чём – то, что я больше не живу с родителями, никак не влияет на мою цель окончить университет с достоинством.
– Не слушай её, что бы она ни говорила, – твёрдо произносит он. – Ради собственной шкуры она готова сказать и сделать всё что угодно. Не думай, что я говорю это лишь для того, чтобы спасти свою шкуру – это не так. Просто однажды я уже проигнорировал её преследования, и после попал в неприятную ситуацию; не хочу, чтобы с тобой случилось то же самое. – Он целует мою ладонь и прижимает её к своей щеке. – И пожалуйста, хотя бы в этот раз не сбегай и дождись меня.
Я уверенно киваю головой: в конце концов, я живу в его квартире и без него туда попасть всё равно не смогу. Но Максу моего кивка явно недостаточно.
– Обещай.
В его глазах полыхает огонь, который гипнотизирует меня как безвольную куклу, и я слышу собственный голос как сквозь вату.
– Обещаю.
Он тут же накидывается на меня с поцелуем, от которого я едва могу стоять, и, если бы не сильные руки Макса, обнимающие меня, я бы точно упала на пол как куль с мукой.
С трудом вспоминая, как переставлять ноги, я направляюсь в сторону своей аудитории под зорким наблюдением Максима, и, по мере моего приближения, ноги начинают трястись всё сильнее. На душе было так муторно, словно это я сделала гадость Алисе, и сейчас меня за это будут линчевать. И почему мне досталась эта дурацкая черта характера, из-за которой я чувствую себя виноватой даже в чужих грехах?
В аудитории царит привычный шум и гам, потому что, несмотря на то, что пара уже началась, преподаватель ещё не пришёл, и группа пользовалась лишней возможностью поболтать и повеселиться. Алиса уже сидит на нашем привычном месте – третий стол в центральном ряду – и чему-то улыбается, глядя в экран телефона. Сегодня мне её улыбка кажется какой-то ядовитой и ненастоящей: должно быть, потому, что к самой девушке я теперь отношусь предвзято. Вот она вскидывает голову, натыкается на моё взгляд, и её лицо как-то меняется: на нём одновременно отражаются и недовольство, и страх. Почему-то именно её страх придаёт мне сил и сметает чувство неуверенности, которое я обычно испытывала в её присутствии: человек не будет так явно бояться, зная, что он не виноват. А если её лицо практически пошло стыдливыми пятнами, значит, рыльце её в пушку, как любит говорить бабушка.
А вот её недовольство меня обескураживает: разве она имеет право на это чувство, когда так подло пыталась отвадить меня от Макса? Ведь она сама заметила, что он мне понравился; разве она не должна была, на правах подруги, поддержать меня и вселить уверенность в том, что однажды Максим заметит меня не только как девушку на пару ночей? И, если она действительно называла себя моей подругой и желала мне счастья, то не должна ли была отступить от парня, который к ней явно безразличен? В конце концов, она никогда не рассказывала мне о том, что Макс ей нравится, а я не специально выбрала именно его. Или он – меня.
Алиса как-то наигранно радостно улыбается, но ровно до тех пор, пока я не прохожу мимо, чтобы сесть в самом конце аудитории за стол в самом углу. И, если поначалу она удивилась моему поведению, то теперь метала глазами молнии, и я изо всех сил старалась подавить в себе желание привычно сжаться в комочек. И от этого мне стало лишь ещё больнее: она знала, как именно я реагирую на подобные «выпады» и пользовалась этим. А ведь я искренне считала её не только лучшей подругой, но и единственным на всём свете человеком, которому можно безоговорочно доверять. Это после неудачного-то опыта с родителями… Хотелось бы думать, что это – слепая вера в добро, но на поверку оказывается обычной наивностью неподготовленной к взрослой жизни глупой девочки.
Все три пары я сижу как на иголках, и даже на переменах не получаю возможности расслабиться, потому что Алиса хоть и сидит впереди, всё-таки умудряется посылать мне испепеляющие душу ядовитые взгляды. Мне очень хочется заплакать, но, во-первых, при всех проявлять такие эмоции я не могу, а во-вторых, не должна позволять ей увидеть мою слабость.
Когда звенит звонок с последней пары, я собираю вещи как можно быстрее и буквально несусь по коридорам в сторону выхода, к парковке, где, как я очень надеюсь, меня будет ждать Макс. Алиса следует буквально за мной по пятам, и я стараюсь не оборачиваться словно жертва, которую преследует охотник.
Целиком погрузившись в свои невесёлые мысли, я совершенно не замечаю ничего вокруг и врезаюсь в чьё-то крепкое тело.
– Эй, детка, ты в порядке? – спрашивает Макс, хватая меня за плечи и спасая от падения, и я облегчённо выдыхаю.
Поворачиваю голову в сторону Алисы, которая столбом застыла в десяти метрах от нас и с удивлением и ужасом смотрит на то, как меня обнимают руки Макса. У меня просто психологически больше нет сил смотреть на неё, так что я прячу лицо на груди парня и обхватываю его за талию руками так, как утопающий хватается за спасательный круг.
