Текст книги "Грубиян"
Автор книги: Карина Рейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
2. Максим
– С каким персонажем ты себя ассоциируешь? – услышал я голос Лёхи сквозь алкогольную дымку.
Я нахмурился.
– Чё за бред?
– Да что ты везде суть ищешь? – встревает Егор. – Просто ответь на вопрос!
Но мне сегодня почему-то было не до шутливых перебранок, хотя обычно я же первый их и затевал.
– Отвалите.
Опрокинул в себя очередную порцию рома и скосился в сторону светящегося от счастья Кирилла: даже трезвый он был доволен выше крыши, а уж пьяному сам Бог велел… Сегодня наша первая попойка со дня свадьбы лучшего друга, так что мы, можно сказать, продолжаем гулянку. Я ему искренне завидовал, потому что таких открытых и чистых девушек как Ксюша можно было по пальцам пересчитать. Вокруг в основном были охотницы за статусом или конкретные шлюхи, которым не нужно ничего, кроме денег и побрякушек.
– Тогда я скажу, с кем ты ассоциируешься у меня, – хмыкнул Костян. – Ты напоминаешь мне Стича: вроде прикольный, но злой – капец; чё говоришь – нихрена не понятно и вообще та ещё псина.
– А ещё постоянно синий, – добавляет Лёха.
Пару секунд мы переглядываемся, и на весь боулинг-клуб раздаётся наш дикий ржач. Меня слегка отпускает, и на это короткое время я позволяю себе не думать о том дерьме, которое в памяти всколыхнул своим появлением Никита.
Отсмеявшись, я поймал на себе внимательный взгляд Кирюхи и вопросительно приподнял бровь.
«Ты в порядке?», – спрашивали его глаза.
Я не привык врать друзьям, так что неопределённо передёрнул плечами, потому что и сам не знал, в порядке ли я.
– У тебя эмоциональное состояние как у рыбы, – бурчит недовольно Егор. – Совсем разучился веселиться.
Он обвинял меня в том, в чём я сам совсем недавно обвинял Кирилла.
– У рыб нет никаких эмоций, – возражаю в ответ.
Лёха усмехается.
– А вот и есть.
Я окинул нашу компанию скептическим взглядом: до чего мы докатились – обсуждаем ихтиологию…
– И какие же?
– А у них тоже всё плохо, – начинает Егор. – Рыбаки хитрые. Вода мутная. Поговорить не с кем. Крабы дерзят.
– Твоих детей жрут с бутербродами, – подключается Лёха.
– Мумией твоей бабки херачат об стол, – не остаётся в стороне Костян.
Моё лицо вытягивается от удивления, и я перевожу взгляд на Кирилла, который из последних сил сдерживается, чтобы не заржать.
Только сейчас до меня доходит, что всю эту херню парни выдумали лишь для того, чтобы вывести меня из застойного болота, в которое меня затянуло. В очередной раз не сдерживаюсь и начинаю ржать до рези в животе и брызжущих из глаз слёз. Наверно, нервное…
Парни подключаются, и мы дружно выпиваем ещё по паре стопок.
– А если серьёзно, – выдаёт вдруг Костян, смотря на меня. – Что с тобой происходит в последнее время?
Я не знал, что именно он хочет от меня услышать. Трагедии парней тоже были серьёзными, но только у меня, Лёхи и Кирилла они были непосредственно связаны со старшим братом последнего. Костяну с Егором просто не повезло. Хотя нет, Костян сам был виноват в своих бедах, потому что нехрен было садиться за руль в нетрезвом виде. На себя самого он уже давно перезлился, а вот я…
Это как в фильме «Ночь в музее»: были там лошади, которые останавливались, только услышав слово «Дакота». Так и я, – стоило услышать имя Никиты, как меня тут же накрыло, причём так, что до боли хотелось почесать об него кулаки.
– Всё со мной нормально, – бурчу в ответ.
Мы все, конечно, будущие психологи, хотя парни мне и без этого бы не поверили, но самокопание – это одно, и совсем другое, когда кто-то – пусть и лучшие друзья – хочет вытащить твою внутреннюю черноту наружу и рассмотреть её под микроскопом.
– Послушай, я понимаю, что всё произошедшее – и то, через что мы прошли, и возвращение Никиты – не назовёшь эпизодом из хорошей жизни, но ведь минус на минус даёт плюс.
Костян действительно верил в то, что говорил, но…
– Это правило работает только в математике. Во всех остальных случаях получается просто двойной пиздец. – Я минутку подумал. – Мне бы очень хотелось расквасить его рожу.
Кирилл хмыкнул.
– Уже сделано. Но насилие умножает насилие. К тому же, не забывай тот факт, что всё в этой жизни возвращается бумерангом. Ну, кроме добра, оно чё-то не возвращается обычно, хер знает, почему.
Ещё несколько часов мы просидели в хорошей атмосфере пофигизма, а после друзей вновь потянуло пофилософствовать. В будущем я обязательно поделюсь с ними помоями своего отвратного настроения, но сейчас мне просто хотелось побыть одному.
– Я, наверно, уйду пораньше, – чуть заплетающимся языком донёс до парней информацию. Они недовольно нахмурились, и я поспешил объясниться. – У меня уважительная причина.
Парни переглянулись и посмотрели на меня заинтересованно.
– Это какая же? – поинтересовался Егор.
– Вы меня все заебали.
Лёха хмыкнул.
– Аргументный аргумент.
Допив остатки коньяка, я поднялся на ноги и двинул на выход. Уже у самых дверей меня стопорнул Кирилл, схватив за рукав аляски.
– Ты только глупостей не наделай, Макс, – серьёзный тон не вязался с его остекленевшими глазами. – И помни, что мы все по-прежнему друзья; нет нужды тянуть всю эту грязь в одиночку.
Я кивнул, крепко пожал протянутую руку и вышел на морозный воздух.
Всего через неделю мир будет отмечать Новый год; уже чуть ли не каждая витрина магазинов и кроны деревьев были увешаны украшениями и гирляндами, создавая праздничное настроение. А мне было совершенно плевать на всю эту мишуру, потому что ощущение праздника я потерял, ещё будучи учеником одиннадцатого класса, когда пришлось раньше времени повзрослеть и узнать, что в людях есть не только добро, но и много дерьма. А отдельные индивиды вообще состоят исключительно из грязи.
Подойдя к машине, я вытащил из кармана куртки сигарету и закурил, пуская в небо сизое облачко. Парни не знали об этой моей дурной привычке; я бросил курить еще четыре года назад, когда потихоньку начал приходить в себя, но с недавних пор возобновил эту привычку. Дым заволакивал мозги и лёгкие табачным коконом, который хотя бы немного притуплял регулярные приступы ярости. Я позволял себе курить везде, кроме салона автомобиля: парням пока рано знать о том, что я снова сорвался.
Оценив своё состояние, потянулся к телефону, чтобы вызвать такси. Оставлять машину на парковке «Конуса» не впервой; работники клуба уже привыкли и даже присматривали за нашими с парнями автомобилями. Пока ждал карету, в голове снова начали проноситься образы четырёхлетней давности, словно призраки по старому дому, и меня вновь накрыло желанием что-то в своей жизни поменять.
Или тушить всё нахуй, или подкинуть дров.
Затрудняюсь вспомнить, когда именно значение слова «погулять» превратилось в «ужраться в хлам и гибнуть с перепоя на полу посреди комнаты». Всё тело дико болело из-за позы йога, в которой я и проспал на полу половину ночи; по дорожке из моих собственных и женских шмоток можно было с лёгкостью отследить мой вчерашний пьяный маршрут по квартире. Не моей квартире, кстати.
Повернув голову, всмотрелся в лицо мерно сопевшей рядом девушки, которое показалось мне смутно знакомым, но вспомнить не получалось: через мою постель – да и не только постель – прошло столько баб, что мне жизни не хватит запомнить каждую. Да мне это и не было нужно: я ведь трахал их не для фотоальбома на память. От неё весьма ощутимо несло перегаром, и я брезгливо поморщился: терпеть не могу, когда от девушки за километр несёт табаком или ликёро-водочным заводом. А уж заниматься сексом с такой девушкой я мог исключительно под градусом не ниже пятидесяти процентов. Я бы сказал, что надо завязывать с пьянками, вот только не уверен, что в этом случае мои опорные балки смогут выдерживать реальность.
На чужой кухне в холодильнике отыскал минералку среди обезжиренных йогуртов и веганских салатов, состоящих из одной травы. Ясно, очередная Барби на бессмысленных диетах в погоне за идеальной фигурой. Только понятие идеала у всех разное. Я вот не люблю спать с палкой от швабры; мне нравятся девушки с хорошими формами, способностью отличить пылесос от тостера и осознанием того, для чего в квартире имеется кухня. Память услужливо подсунула воспоминание о завтраках в доме Кирилла: Ксюха готовит такие умопомрачительные блинчики, что начисто забываешь имя родной матери. А что ждёт нормального мужика с тёлкой вроде той, которая спит в соседней комнате? Преждевременный загибон от истощения в квартире, по внешнему виду напоминающей свалку! Но зато у неё «идеальная» фигура…
Курить на голодный желудок тоже было весьма вредно, но собственное здоровье сейчас волновало меня меньше всего; и я даже не мог сказать, из-за чего со мной начался весь этот сыр-бор… Ну, объявился ненадолго этот мудила, которого не иначе как по ошибке выпустили из тюрьмы; ну, завалился он к Кирюхе в дом, но ведь, как ни прискорбно признавать, это и его дом тоже. Я ведь даже не видел этого выродка, однако стоило просто вспомнить, через что прошла моя семья, и я просто слетаю с катушек. Столько лет пытался выветрить прошлое из головы; думал, что надёжно похоронил все воспоминания… Наивный. Цунами по имени Никита смыло к херам ту ненадёжную дамбу, которая защищала память от выжигающих напалмом мозг воспоминаний и мыслей. А, раз плотину прорвало, значит, ничего хорошего от меня не стоит ждать даже мне самому.
Мне до рези в глазах хочется отомстить, но возможности добраться до Никиты в ближайшее время не предвидится, так как, по словам Кирилла, Громов – весьма серьёзный мужик. Я может и не стал бы ничего предпринимать, но что-то мне слабо верится в то, что он накажет собственного сына так, как Никита того заслуживает.
Затушив сигарету о край раковины, швыряю её в урну и слышу, как живот надрывно и весьма настырно поёт мне отнюдь не дифирамбы. Я не привык, чтобы желудок прилипал к позвоночнику. Поэтому одеваюсь и бесшумно выскальзываю из квартиры, даже не потрудившись разбудить девушку. Если не дура, то сама поймёт, почему я свалил, не попрощавшись, а если дура… то мне тем более нечего тут делать.
Порадовавшись, что сегодня воскресенье, я вывалился из подъезда и вызвал такси: нужно было забрать от «Конуса» свою тачку и свозить её на мойку наконец, а то уже на чёрта похожа, а потом раздобыть какой-нибудь еды. Руки вновь потянулись к пачке сигарет, но мне пришлось сжать их в кулаки, потому что скоро мой желудок начнёт переваривать сам себя. Машина приехала через пару минут и на удивление быстро домчала до пункта моего назначения. Тачки парней всё ещё стояли на парковке, значит, я пил вчера меньше всех, ну или, по крайней мере, раньше пришёл в себя.
Я медленно ехал по оживлённым улицам города, изредка посматривая по сторонам и пытаясь понять, в какой именно момент жизни мы загнали себя в эти шаблоны: отмечать день рождения раз в году, праздновать наступление нового года… День рождения можно смело праздновать каждый день, потому что если ты всё же проснулся утром, а не сдох во сне – это уже повод для праздника. Ну а новый год – всего лишь очередной календарь со сместившимися днями недели. Почему тогда мы не отмечаем каждый новый месяц? Надеяться на то, что следующий год будет лучше, и при этом нихера для этого не делать – по меньшей мере характеризуется человеческой тупостью.
Стоя в пробке, я рассматривал прохожих, многие из которых прогуливались с детьми, и меня совершенно не радовало то, что я видел. У большинства современных детей – Айфоны, Айподы, макбуки, икс-бокс, фейсбук… Когда я был мелким, я пиздил крапиву палкой, и мне было заебись. Правда, теперь вот не знаю, чем именно мне больше всего гордиться: тем, что не сел в тюрьму, пока что не сдох или до сих пор не спился… Аж глаза разбегаются.
Хотя, если вспомнить события четырёхлетней давности, можно с уверенностью сказать, что тогда было хуже. В основном из-за того, что многие хвастались, где побывали: в Барселоне, Таиланде, Турции… А я? Я всё это время был в ахуе, депрессии и запое. Впрочем, сейчас ситуация мало чем отличается от той, так что мне срочно нужен кто-то, кто пришёл бы и сказал «Бросай всё нахуй, и поехали отсюда!». И, видит Бог, я бы уже через пять минут собирал чемоданы.
Я вовремя вынырнул из размышлений: прямо передо мной словно из ниоткуда появился худенький паренёк. Затормозить успел буквально в сантиметре от его ноги. Он испуганно вскинул своё лицо на моё лобовое стекло и повертел головой по сторонам, как будто сам не понимал, как оказался на проезжей части.
Слегка высовываюсь в окно и пытаюсь сдержать раздражение.
– Смотри, куда прёшь, сынок, – беззлобно выдаю с лёгкой издёвкой.
– Простите, – испуганно пищит в ответ ребёнок и скрывается из вида на противоположной стороне улицы.
Выпустив воздух сквозь плотно сжатые зубы, выжимаю педаль газа и еду в сторону автомойки, которая находится в аккурат возле моего дома. А я уж и забыл, каково это – быть безмозглым пешеходом. Только сев за руль, я смог понять простую истину: даже самую толстую жопу остановить проще, чем самую лёгкую машину. Секунда тупости – водитель в «клетке», пешеход в «ящике», оба на «Ютубе». Тонна металла не различает никого по расе, религии, полу, заработку, длине и глубине принадлежностей, – все кости хрустят одинаково мелодично.
Вздохнув, я включаю магнитолу, чтобы разбавить эту грёбаную тишину, которая наталкивает на гнетущие мозг мысли. Сейчас, когда тебе грустно или херово, ты просто включаешь любимую музыку, а в восемнадцатом веке тебе пришлось бы звать Моцарта в свой дворец. И, скорее всего, он послал бы тебя нахуй.
По радио играла песня Алексеева «Океанами стали». Я нахмурился, потому что редко слушал всякую попсу, хотя и все другие жанры мне было глубоко похрену, потому что музыка так и осталась в разделе «не для меня». Моё – это бухло. Бесконечные реки алкоголя, желательно покрепче и в хорошей компании, но иногда могу нахуяриться и один. Костян был абсолютно прав, когда сказал, что по моим венам вместо крови течёт бухло; мне иногда даже кажется, что я ещё в процессе зачатия был запрограммирован на то, чтобы беспросветно бухать всю свою сознательную жизнь.
Но эта песня меня почему-то зацепила. Я почувствовал какое-то противоестественное родство душ с человеком, который в этой песне делился своими внутренними переживаниями и мыслями. Грёбаную тантрическую связь, если можно так назвать моё временное помутнение рассудка. Хотелось бы верить, что временное.
От греха подальше выключил радио совсем, потому что воображение уже услужливо подсовывало картинки моего преображения в гея.
Едва я успел затормозить возле автомойки, как телефон пиликнул звуком пришедшего сообщения. Судя по всему, парни наконец проснулись и собирались у «Конуса», чтобы сгонять на денёк на дачу Лёхи. Я вспомнил, что пару месяцев назад мы действительно планировали поездку, чтобы покататься на лыжах и немного отдохнуть. Вздохнув оттого, что, скорее всего, испорчу парням своей кислой рожей сегодняшний отдых, захожу в общий чат.
«Я ещё в собственном доме не был. Не ждите, подкачу на дачу сам».
«Опять какую-то бабу полночи трахал?» – осведомляется Лёха.
Пару секунд пялюсь на экран и усмехаюсь.
«Я-то хоть живую бабу трахал, а ты, Шастинский, скоро вообще забудешь, что это такое. Ладонь свою ещё не стёр?»
«Иди к чёрту!:)» – получаю в ответ и ржу ещё громче.
«Э, парни, хватит эфир засорять! – «злится» Костян. – Макс, приезжай, как сможешь, мы будем на спуске».
«Добро».
«А что будем из еды брать? – вклинивается Егор. – У Лёхи в холодильнике наверняка уже мыши сдохли от голода. Но мышей жрать я не согласен».
«Я хочу стейк, – пишет Лёха, и я закатываю глаза. – Пусть Макс на правах опоздавшего заскочит в какой-нить рестик».
Мои глаза лезут на лоб от осознания уровня его «скромности», но потом соображаю, что этот хлыщ всю поездку будет ныть о том, какой я херовый друг…
«Какой прожарки?» – спрашиваю.
«Да я не шарю…»
Вновь закатываю глаза. Аристократ недоделанный. Сразу видно, что для него тут главное – пустить пыль в глаза.
«Ну, по шкале от «привезу кусок угля» до «куплю живую корову, и ты укусишь её за жопу» тебе ближе куда?»
Пока набираю сообщение, на глазах выступают слёзы от дикого и безудержного ржача, останавливать который я даже не собираюсь.
«Давай без каннибализма», – снова умничает Лёха.
Когда-нибудь он точно схлопочет от меня по морде, а пока я останавливаюсь на словесном поединке.
«Каннибализм – это когда людей жрут, придурок», – вновь встревает Егор.
«Пожалуй, надо ебануть вас обоих по голове толковым словарём Даля… – быстро печатаю ответ, пока Костян снова не «перекрыл канал», и беру на себя негласную роль просветителя, чтобы объяснить этим олухам значение двух совершенно разных понятий. – Каннибализм – это когда одно существо жрёт существо своего же вида. То есть, когда люди жрут людей – это людоедство и каннибализм; когда собаки жрут людей – это только людоедство, но не каннибализм. Когда собаки жрут собак – это каннибализм, но не людоедство. А если люди жрут собак – это корейская народная кухня».
Под конец своей поучительной лекции снова ржу, как ненормальный, впервые за долгое время получая возможность расслабиться. Всё-таки, пока у меня есть четыре лучших друга, я вытяну любое дерьмо, которое решит, что затопить мою жизнь – хорошая идея.
«Лол:), – присылает Костян. – Кстати, словарь тут вряд ли способен что-то исправить…»
«Вот не туда ты учиться пошёл!:)» – ржёт «проснувшийся» Кир.
«Да идите вы нахрен, незапатентованные философы!:), – отвечает Егор. – Уже бы за едой сгонял, вместо того, чтобы выёбываться».
«Незапатентованные» или «Неимпотентные»?:), – хохочет Лёха. – В любом случае, не думаю, что эта лекция относится к философии… Должно быть, это из раздела мифологии».
«Я бы сказал, что это ближе к социологии, – решил нужным пояснить, оставив его подкол без внимания: у меня ещё будет возможность вернуть ему стёб. – Почитайте в инете про «Окно Овертона».
Я буквально представил себе, как Лёха брезгливо морщится.
«Не, я лучше на порно сайтах полажу», – получаю ожидаемый ответ и снова громко усмехаюсь.
«Я ж и говорю: до мозолей свой кулак затрахал:)».
«Ладно, парни, посмеялись – и хватит, – вновь вклинивается Костян. – Я тут развлекательную программу на вечер приготовил, там и будете меряться… интеллектами».
Мои глаза округляются.
«Ты либо молчал бы совсем, либо договаривай, – хмуро набираю текст. – Фантазия-то дикая».
«В натуре, Костян, как-то двусмысленно прозвучало», – пишет Кир.
И я вновь не могу сдержаться от подъебона.
«Ты там, как Лёха, застрял, только со своей женой? – печатаю. – Пишешь как будто в перерывах между сексом:)».
«Какое же ты трепло, Соколовский:), – моментально отзывается Кирилл. – Вам с Лёхой можно смело спарринги проводить по идиотизму».
Громко фыркаю и, закрыв чат, срываюсь с места в сторону дома, потому что если я сейчас продолжу эту полемику, то до дачи Лёхи сегодня не доедет никто.
Заскочив домой – в собственную квартиру, а не родительский особняк, потому что до него тащиться аж на окраину – быстро принимаю душ, перехватываю пару бутербродов и закидываю в спортивную сумку несколько вещей. В огромной кладовке, заваленной хламом, который уже лет десять просится на помойку, царит невообразимый кавардак, но мне не составляет труда отыскать в нём лыжи и сноуборд, потому что великий и могучий русский мат способен преодолеть любые преграды на пути, даже материальные.
В багажник запихнул оба инвентаря, потому что, хоть лыжи мы любим всей компанией, я с недавних пор начал увлекаться ещё и сноубордом, но обижать парней и «отбиваться от стаи» не хотел. Лёха наверняка воспользуется случаем и начнёт свои разглагольствования на тему «Макс-предатель». Ему бы быть деканом на кафедре охуевших от безнаказанности пиздаболов…
По пути заезжаю в «Старбакс» за мегабольшим стаканчиком кофе, потому что в глаза хоть подпорки вставляй. Всё-таки, секс после бухла явно был лишним, потому что в тандеме получается просто убойная смесь. Даже для меня. А если я сегодня въеду на своей детке в дерево или дорожное заграждение – сделаю себе харакири.
Девочка-кассир мило улыбается и строит мне глазки, но я упорно оставляю её знаки внимания без внимания. Даже салфетку с её номером телефона комкаю в шарик, не глядя, и трёхочковым броском демонстративно отправляю в урну. Для пущего эффекта хочется назвать её вслух блядиной, но решаю, что пар спустить можно будет и на своих парнях сегодня вечером, так что просто ухожу.
Вовремя вспоминаю, что народ просил затовариться едой, поэтому приходиться сделать небольшой крюк и заехать в приличный ресторан. Решил не мелочиться и набрать столько еды, чтобы потом даже внуки моих друзей вспоминали моё эпичное появление на даче Лёхи. Заказал бефстроганов, картофель, фаршированный курицей и грибами, чесночные гренки, ассорти «Большой гриль» и блинчики с шоколадом. Всё это было взято с расчётом на пять человек, потому что я хз, что именно парни захотят съесть. Подумав ещё пару минут, прихватываю из местного бара несколько бутылок коньяка и вишнёвой водки: какое бы там развлечение ни придумал Костян, вряд ли оно сможет достаточно расслабить.
И да, голодного меня категорически запрещено отправлять за едой, потому что я готов скупить всю округу.
Вообще-то, можно было бы просто купить продуктов и приготовить что-то самим, но мой верх кулинарии – пожарить яичницу, а у парней – сварить воду, так что готовая еда из ресторана в помощь.
Внезапно меня посещает идея, и я, закинув еду в багажник, усаживаюсь в салон и снова захожу в общий чат, где Егор с Лёхой вовсю спорят на тему возрастного кризиса.
«Да вся жизнь человека – бег от кризиса к кризису, – заявляет Лёха. – Взять хотя бы тебя, Корсаков: у тебя до сих пор подростковый кризис не прошёл, а уже среднего возраста начинается!:)»
Если я столько буду закатывать глаза, когда-нибудь они там и останутся.
«Кто бы говорил, Шастинский!:), – встреваю в разговор. – У тебя самого ещё кризис трёх лет в самом разгаре!»
«О, кто объявился! – тут же реагирует друг на моё появление. – Ты взял мне стейк?»
«Не-а, будешь жрать то же, что и остальные».
«Ну ты и лошара, – возмущается Лёха. – Такое партзадание провалил…»
Игнорирую его выпад и обращаюсь к другому собеседнику.
«Слушай, Романов, а какого хрена я вообще покупал еду, когда у тебя жена есть? Мог бы попросить её, чтобы она сварганила чего-нибудь для любимого мужа и его друзей!»
«А ты не охренел, Максимка? – отвечает Кирюха. – Моя жена только мне готовит! Заведи себе свою и командуй».
Я пару секунд подумал над его предложением: чистая квартира, приготовленный ужин, постиранное бельё…
«Да ну нахуй! – возмущаюсь. – Мне и так проблем хватает, чтоб ещё и с бабой связываться».
«Так ты когда приедешь?» – вновь спрашивает Лёха.
«Мой желудок просит пищи,
В нём танцует аппетит,
В нём голодный ветер свищет
И кишками шевелит», – подключается Егор.
Я снова ржу. Но тут же затыкаюсь, потому что у самого желудок ревёт как подводная субмарина при столкновении с айсбергом.
Снова закрываю чат и выруливаю на трассу, ведущую к выезду из города. До Лёхиной дачи добираться примерно минут двадцать, так что было время сделать то, чего я весь день пытаюсь избегать – подумать.
В данный момент я «наслаждался» самым дебильным состоянием, которое только может быть у человека: то погулять хочется, то любить, то на пенсию, то в запой уйти. Бросало из крайности в крайность по сорок раз на дню, как беременную бабу, и никак не удавалось задержаться в одном состоянии надолго. В большинстве случаев просто хотелось удавиться от накатывающей тоски и злости. Или спалить квартиру. Или ограбить банк. Пиздец полный, короче.
Так что я не особенно удивился, когда весь мой эмоциональный спектр оценки действительности сузился до одного долгого и протяжного «бляяяя». Если карма действительно существует, то судя по тому, что со мной происходит, в прошлой жизни я был одним из всадников апокалипсиса. Жаль, что вместе с наступлением нового года не происходит сброс настроек до заводских и не обновляются проги, отвечающие за память. Я бы отформатировал пару секторов…
К тому моменту, как на горизонте появился Лёхин дом, я уже был близок к тому, чтобы послать всё нахрен, повернуть домой и в гордом одиночестве нахуяриться до полного беспамятства. Но что-то подсказывало мне, что парни ни за что не простят мне такой подставы.
К слову сказать, вся четвёрка в полном составе как раз вставала на лыжи, когда я завернул на территорию дачи.
– О, наш дворецкий явился! – тут же последовал комментарий от хозяина дома. – Еду подавать когда будешь?
Беззлобно усмехаюсь в ответ.
– Я бы на твоём месте поостерёгся задавать такие вопросы.
Он недоумённо нахмурился.
– Эт ещё почему?
– Потому что твой отец – банковский консультант, а не пластический хирург. Ты сегодня целый день напрашиваешься, так что считаю нужным предупредить, что, если продолжишь в том же духе, собирать твоё ебало обратно будет некому. – На коллективный ржач парней только хмурюсь. – Ну вот, только я решил перестать материться, как кто-то из вас начинает вести себя, как мразь. Да вы заебали. Никакой с вами культуры.
– Ты и без мата?! – ещё больше угарает Егор. – Да раньше небо на землю свалится!
В общем-то, так и есть. Владеть нецензурщиной я научился ещё раньше, чем просто разговаривать, потому что в моё детство родители частенько ругались из-за маминого пьянства (сразу видно, в кого у меня такое пристрастие к бухлу). Короче, всё самое важное в этой жизни я в прямом смысле слова впитал в себя с материнским молоком, потому что даже когда она кормила меня грудью, умудрялась хлестать пиво и заставляла Шнурова завистливо вслушиваться в симфонию матерных слов из собственных уст.
Перед спуском я всё же решил сначала приговорить свою порцию еды, потому что долго держаться на ногах на пустой желудок не смогу. Так что, прихватив из багажника пакеты, устремляюсь в сторону дома.
– Ты куда? – спрашивает Костян.
– Эй, не все из нас проснулись в мясном отделе, – отшучиваюсь в ответ. – Меня угораздило наскочить на овощной прилавок…
Егор скептически осмотрел пакеты.
– Снова тёлка на диете?
– Да, чёрт возьми. Так что если не хотите коллективно получить от меня пизды, валите на спуск. Ну, или подключайтесь, но без подъёба. Шастинский, к тебе обращаюсь!
Лёха счастливо скалится, словно я только что отвесил ему комплимент, и открывает рот явно не для восхищения моим высокопарным слогом, так что я не даю ему возможности сделать задуманное.
– Ещё раз повторяю для особо распиздевшихся: слово – не воробей. Вылетит – береги, сука, скворечник!
Лёха ржёт и закидывает руку мне на плечо.
– Тебе, друг мой, реально надо забить желудок едой, а то ты уже на людей кидаешься.
Он подпихивает меня в сторону кухни, выхватывает один пакет из рук – тот, в котором призывно громыхают бутылки – и рассовывает его содержимое по полкам холодильника. Парни по одному входят в комнату и с подозрением поглядывают в мою сторону, словно я в любой момент могу сорваться и расхуярить Лёхе рожу. Но так как последний больше не делает опрометчивых поступков, а именно перестаёт меня бесить, все расслабляются и принимаются уплетать обед за обе щеки.
Я как-то упустил из вида момент, когда за едой в употребление пошёл коньяк. Очнулся только тогда, когда понял, что слишком уж лёгкой стала окружающая атмосфера. С подозрением понюхав чашку, подтверждаю свои опасения: какой-то осёл воспользовался моим собственным приёмом и подлил выпивку в мой кофе. И, судя по тому, что такой номер я проворачивал лишь с одним человеком, устремляю взгляд на Кирилла. Тот даже не думает отпираться и выдаёт себя довольной ухмылкой
– Чёрт, а я только собирался сказать «нет» алкоголю, – притворно расстроился я, рассматривая кофейную жидкость в чашке. – Оказалось, коньяк вообще нихуя не слышит…
На плечо опустилась тяжёлая рука Костяна.
– Не слишком ли много ограничений и запретов для одного дня?
Я внимательно посмотрел на своих друзей и даже сквозь алкогольный туман осознал, что на самом деле никто из них не переживает так остро, как это делаю я. А потому я вновь позволяю себе отключить мозги и забыться в спасительном дурмане бухла.
Когда обе бутылки коньяка были приговорены и «случайно» разбиты, потому что не всем удаются идеальные трёхочковые, я извлекаю из холодильника три бутылки вишнёвой водки, и банкет продолжается. Бубнящий что-то под нос Егор вытаскивает из кармана джинсов телефон и набирает чей-то номер.
– Ты куда звонишь, придурок? – отвешивает ему подзатыльник Кирилл.
Егор машет на него рукой.
– Один раз ведь живём, – отвечает, и по его взгляду я понимаю, что сейчас он сделает какую-нибудь херанину, от которой наши шансы дожить до утра резко сократятся.
Так и оказалось: Корсакову явно не хватило жидкости на нашем столе, так что он заказал целый ящик старого-доброго «Блю Курасао».
– А что за развлекательную программу ты там придумал? – спросил Кирилл, обращаясь к Костяну.
Я смекнул, что если бы он пил столько же, сколько я, к примеру, он бы про эту самую программу вспомнил бы только в день свадьбы собственного ребёнка.
Костян хмыкнул и, пошатываясь, направился куда-то вглубь дома.
– Не расхерачь там где-нибудь свою морду, – «каркаю» я, потому что из-за двери доноситься характерный звук целующегося с паркетом тела, свидетельствующий о том, что мой друган не дошёл до пункта своего назначения.
Поднимаюсь на ноги и выхожу в коридор, наблюдая, как Костян цепляется за стену, пытаясь подняться. Я обречённо вздыхаю, так как сам едва стою на ногах, но не бросать же друга в беде… Короче, ёбаная моя доброта, потому что через пару секунд на полу сидим мы оба.
– Хули ты попёрся сюда в одиночку, пьянь? – ворчу на друга, а самому хочется тупо ржать во весь голос. – Ты сидел-то с трудом, шатался во все стороны, как холодец на тарелке. А ещё МЕНЯ долбоёбом называют…
– Хлеба народу хватило, теперь ему зрелищ подавай, – жалуется Костян.
– Понедельник будет тяжёлым… – вздыхаю.
– Об этом предлагаю подумать завтра, – возражает возникший в коридоре Кирилл. – Там Лёха на спуск собрался.
Кидаю на Костяна удивлённый взгляд.
– А я думал, ты – верхушка неудачной ветви эволюции.
Когда мы наконец-то снова смогли стоять на ногах и вышли на улицу, Лёха уже нетвёрдой походкой тащился в сторону холма, волоча по земле лыжи и палки от них.
– Я пришлю цветов на твою могилку, – кричу ему в спину, на ходу натягивая аляску.
Рука никак не желала впихиваться в куртку, и я уже собирался спросить, какое чмо её зашило, когда понял, что всё это время вместо рукава пытался всунуть руку в капюшон.
Лёха на секунду тормозит и оборачивается.
