Текст книги "Любовь на острове (ЛП)"

Автор книги: Карина Халле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Глава 1

Дейзи

Вы когданибудь хотели ударить человека ножом для масла?

Потому что именно это я и собираюсь сделать.

Конечно, моя рука дрожит, и я едва могу разрезать помидор для сэндвича. И не думаю, что этот нож причинит реальную боль человеку, – легкий синяк, возможно, да, или царапину.

Но даже в этом случае стоит попытаться.

Мой парень, Крис, стоит передо мной совершенно голый, подушка зажата перед его промежностью, на лице паника. За ним, в нашей спальне, стоит моя подруга – Мишель. Одетая в кружевной бюстгальтер и стринги. Такой комплект нижнего белья не носят каждый день, а только для того, чтобы раздеться перед кем-то.

В данном случае перед моим парнем.

Я должна была догадаться, что что-то не так, как только пришла домой на обед. Я сказала Крису, что собираюсь на долгую прогулку в парк «Золотые ворота». Обычно мы ходили вместе, но в последнее время он был странным и угрюмым, поэтому я решила пойти одна. Я

прошлась по магазинам, а потом проголодалась. Ненавижу есть в ресторанах в одиночестве, поэтому вернулась домой, а потом хотела снова отправиться в путь.

Я не заметила ее туфель у входной двери, хотя теперь вижу их краем глаза. Мне не показалось странным, что дверь спальни была закрыта, хотя теперь понятно почему.

Я думала, что Крис ушел. И думала так до тех пор, пока не закончила готовить сэндвич и не услышала приглушенное чихание.

Схватив нож для масла, я распахнула дверь спальни и в ужасе попятилась к кухонному столу, глядя на них обоих.

Они пытались скрыть это, надеясь, что если не будут шуметь, то я не замечу.

– Я могу объяснить, – кричит Крис, подходя ближе.

Я тычу ножом в пространство между нами, яростно встряхивая его.

– Не подходи, придурок! – мой голос разрывается между истерикой, вызванной гневом, и слезами, которые я сдерживаю.

Я надеюсь, что слезы не прольются, иначе потеряю всю гордость.

Обе руки Криса поднимаются вверх, как будто я держу его на мушке, и подушка падает на пол. Я чуть не смеюсь. Его эрекция упала, и выглядит как печальный мешок. Забавно, как кто-то может превратиться из любви всей твоей жизни в отвратительного врага за считанные секунды.

Ладно, может быть, Крис и не был любовью всей моей жизни. Но он все еще был первым парнем, которого я понастоящему любила, первым, за кого я хотела выйти замуж.

И вот как все вышло.

Он спит с моей подругой.

О, на нее я тоже злюсь. Не могу сказать, что я была слишком близка с Мишель. Тем не менее, я считала ее хорошей подругой, так как работала с ней, и мы часто проводили обеденные часы, поедая устриц в «Embarcadero». Мы вместе занимались йогой по четвергам перед работой, а по понедельникам пили «Маргариту» в баре. Наши разговоры обычно были поверхностными, но иногда я жаловалась на Криса, а она жаловалась на свои скучные свидания.

Никогда я не думала, что она попытается помочь мне, обратив свой взор на него.

– Как это вообще могло случиться? – восклицаю я, снова тряся ножом.

– Просто положи нож, и мы поговорим, – говорит Крис. Он делает шаг вперед, останавливается и торопливо поднимает подушку.

– Послушай, это была ошибка.

– Ошибка? – говорю я, и в то же время Мишель издает насмешливый звук.

Я направляю на нее нож.

– Смешно, сука?

– Да, ошибка, – умоляюще говорит Крис.

Я смотрю в его голубые глаза, но это уже не глаза парня, которого я любила. Это глаза незнакомца. Которого я хочу убить ножом для масла.

– Ага. Ошибка. Я вижу. Значит, она поскользнулась и упала на твой член? – спрашиваю я. – Или ты поскользнулся и угодил ей во влагалище?

– Это ничего не значит!

Почему-то от этого становится только хуже. Моя кровь начинает закипать.

– Ты перечеркнул все ради какого-то секса, который ничего не значит?!

Я делаю нерешительную попытку успокоиться, но ничего не получается. Поворачиваюсь и беру нарезанный помидор, держа его в ладони, как бейсбольный мяч, семена скользят между пальцами.

– Он лжет, – говорит Мишель, сверкая глазами. – Он сказал, что любит меня.

Я даже не думая кидаю помидор и попадаю Крису прямо между глаз. С грязным шлепком, помидор разбрызгивается повсюду. Подушка снова падает на пол.

– Ты засранец! – вскрикиваю я.

Разворачиваюсь, беру ломтик поджаренного хлеба и взмахиваю им, как летающей тарелкой. Он ударяется об руку Криса, и падает на линолеум с глухим звуком. В детстве я играла с бумерангом в саду, и, по-видимому, мой прицел так же хорош, как и тогда.

– Дейзи! – Мишель вскрикивает, а я тянусь за остатком сэндвича.

Швыряю его в нее. Ломтик индейки стремительно пролетает над слоями бутербродов и шлепает ее по щеке, а другие куски пропитанного майонезом хлеба и помидоры летят в воздухе.

– Убирайтесь отсюда! – я кричу на них обоих. – Сейчас же! – снова угрожаю ножом. – Я еще могу чтонибудь кинуть!

Мишель бежит к противоположной стороне кровати, натягивает джинсы и свитер. Она быстро проскальзывает мимо меня, избегая встречаться взглядом. Я не жестокий человек, я действительно терплю, чтобы не открыть холодильник и не найти другую еду.

Пока она натягивает туфли у входной двери, я поворачиваюсь к Крису. Он стонет, снова тянется к подушке, как будто ему вдруг стало стыдно.

– Пожалуйста, просто… выслушай меня.

Мои глаза расширяются.

– Что, черт возьми, ты можешь сказать? Крис, я только что застукала тебя со своей подругой!

– Я не люблю ее. Я люблю тебя… только что понял… я запутался.

– Запутался? – повторяю я, мой голос уже не такой пронзительный. – Запутался?

Он снова театрально морщится и прикладывает руку к уху.

– Ты можешь не истерить?

– Может, я тебе ухо отрежу, как в «Бешеных псах»? – я ухмыляюсь ему, снова размахивая ножом. – С тупым ножом будет нелегко, но поверь мне, я буду стараться.

Он свирепо смотрит на меня.

– Знаешь, с тех пор как ты потеряла работу, с тобой было нелегко общаться.

О боже мой. Он же… он же не говорит, что это моя вина?

Должно быть, он прочитал выражение моего лица, потому что в его глазах пробежал страх, и он быстро говорит: – Это не твоя вина. Я не это имею ввиду. Я знаю, что тебя никогда раньше не увольняли, знаю, что ты проработала в этой компании целую вечность, знаю, что это сильно ударило по тебе. Ты просто… не такая, как была раньше.

Я могу только смотреть на него, разинув рот. Мои эмоции перескакивают от возмущения к разочарованию, и мне хочется плакать.

– Извини, что я не всегда такая веселая, – говорю ему. – И, кстати, я нормально пережила увольнение. Я хандрю и сосредотачиваюсь на негативе, а не сплю с чужими парнями.

Он тупо смотрит на меня.

– Мишель тоже уволили! – кричу я ему. – И пошел ты на хер за то, что вообще поднял эту тему. Это делает все еще хуже, ведь ты предал меня в самый трудный период жизни, когда я на дне.

Он сухо смеется, и мне хочется врезать ему прямо по носу.

– На дне? За те два года, что мы вместе, ты ни разу не была на дне. Все тебе подается как на блюдечке.

Я фыркаю. Он не первый, кто это говорит.

– Ну, теперь все не так, да? Сначала я потеряла работу, а потом и своего парня.

Ох, теперь он выглядит грустным.

– Дейзи… это еще не конец.…

– Чушь собачья, и ты это прекрасно знаешь. Все кончено. И это уже давно закончилось, не так ли? Еще до того, как я потеряла работу.

Ты уже отстранялся. Я не хотела этого видеть, не хотела признавать, но ведь это правда, да? Ты будто хотел, чтобы тебя застукали.

Крис отворачивается и рассеянно вытирает с лица помидорное семечко. Я бы рассмеялась, если бы не чувствовала себя такой разбитой.

– Может быть, я отстранялся, чтобы посмотреть, притянешь ли ты меня обратно. Посмотреть, нужен ли я тебе, – Крис смотрит на меня, и теперь он больше похож на человека, в которого я влюбилась, хотя я знаю, что он никогда больше не будет прежним для меня. – Я

отступил назад, но ты так и не вышла вперед.

Я не хочу это слушать. Он все выставляет таким образом, будто это моя вина.

– Есть такое слово «взаимодействие», – говорю ему. Я все еще киплю, но это начинает сливаться во что-то другое, что-то более печальное, то, что мне не нравится. – Ты мог бы поговорить со мной, а не играть в дурацкую игру. Вместо того, чтобы изменять. Если бы ты хотел покончить с этим, ты мог бы просто сделать это, как настоящий мужчина, которого я знала. Это все из-за тебя, Крис. Не смей выставлять меня виноватой, – я делаю паузу, призвав всё свое мужество. – Я пойду на улицу. И когда вернусь, хочу, чтобы ты и все твои вещи исчезли.

– Дейзи, – жалобно кричит он, жестикулируя. – Я живу здесь!

Куда мне идти?

Я скрещиваю руки на груди.

– Не знаю. Может быть, к Мишель? И ты должен был подумать об этом, прежде чем приводить ее сюда, чтобы трахнуть в нашей постели.

– Ты ведешь себя неразумно.

– Ну и мудак же ты! И даже не думай качать права на квартиру, потому что Большой Джим всего в двух шагах отсюда.

Да, у меня есть друг по имени Большой Джим – вышибала. Мы с ним подружились тогда, когда я тайком пробиралась в клубы с поддельным удостоверением личности, и он никогда не любил Криса.

Глаза моего бывшего сужаются.

– Так вот оно что, а? Ты меня просто вычеркнешь из жизни?

Вот так просто?

– Вот так просто, – говорю я ему.

Я беру свою сумочку со стула и перекидываю ее через плечо, иду по коридору к входной двери.

– Дейзи, – кричит он мне вслед.

Я останавливаюсь, но не оборачиваюсь.

– На следующей неделе мы должны лететь в Новую Зеландию, – напоминает он. – Твоя сестра будет очень разочарована, если ты появишься без кавалера, и я знаю, что ты стесняешься быть на публике одна. Давай просто поедем вместе и посмотрим, что получится. Если потом захочешь расстаться, то хорошо. Билеты ведь уже куплены.

Мое сердце замерло. Какаято часть меня хочет его поддержать.

Я ненавижу саму мысль о том, что полечу туда одна, ненавижу мысль о том, что поеду на свадьбу сестры без него. Черт, я ни на какую свадьбу не хочу идти в одиночку.

Но как бы сильно я ни нуждалась в нем, я знаю, что это будет ошибкой.

Мне придется лететь одной.

Я смотрю на него через плечо и слегка улыбаюсь, наверное, потому что знаю, что это, надеюсь, последний раз, когда я его вижу.

– Я вернусь в десять вечера. У тебя будет достаточно времени собраться. Береги себя, Крис, – я делаю паузу. – И пожри дерьма.

С этими словами я выхожу за дверь от человека, которого, как мне казалось, я любила.

~

Неделю спустя

– Добро пожаловать на борт, – говорит мне загорелая стюардесса с потрясающим оттенком красной помады, когда я захожу в самолет. – Какой у вас ряд?

Я машу ей билетом.

– Я из эконом-класса «Скайкоуч», – радостно отвечаю я.

Она кивает и грациозно указывает вдаль.

– Отлично. Идите в заднюю часть.

Я благодарю ее и тащу свою розово-золотой чемодан за собой по всему самолету до самого конца. Обычно я избегаю задней части самолетов, боясь того, что он развалится во время полета и нижняя половина приземлится на каком-нибудь острове, потому что пересмотрела «Остаться в живых». Но для этого рейса из СанФранциско в Окленд, я выбрала «Скайкоуч», потому что тут каждое сиденье раскладывается в кровать.

В теперешние дни я перестала зацикливаться на чем-то подобном.

На прошлой неделе я жила своей обычной жизнью, на этой неделе все изменилось.

Ладно, все пошло крахом еще четыре недели назад. У меня был парень, друзья, работа. Я была счастлива… Наверное. Как бы то ни было, я с нетерпением хотела полететь с Крисом в Новую Зеландию на свадьбу сестры Лейси.

А потом я потеряла работу. Ничего не предвещало беды.

Однажды пасмурным утром, генеральный директор Гарольд объявил, что должно состояться слияние с «Йогалитой», другой еще более успешной компанией по производству спортивной одежды, и что массовые увольнения будут неизбежны.

Все в офисе были в панике. То есть все, кроме меня. Видите ли, мне как-то повезло с этой работой, я работала в компании сразу после

окончания школы. В течение нескольких лет я продвигалась все выше и выше, пока не заняла должность главы отдела маркетинга. Когда «Дешут» стал слишком большим для офиса в Бивертоне, компания переехала в СанФранциско, и я поехала вместе с ними. Я была в какой-то степени жизненно важна для общего брендинга компании и, не слишком утруждая себя, помогала продвигать их на новый уровень успеха.

Теперь вы понимаете, почему я решила, что меня не уволят. Как они могли это сделать, если я работаю на них уже десять лет? Я была трудолюбивой и преданной.

Но, видимо, этого было недостаточно.

Они решили, что главу отдела маркетинга легко заменить, в конце концов, они успешнее, выкупили нас, и на этом все закончилось.

Я осталась без работы. Работы, которая стала моей жизнью.

Впервые я не знала, что делать с собой. Не знала, кто я вообще такая.

Да, у меня есть деньги, накопленные за эти годы, и я знаю, что лучше начать искать другую работу. Но пока не могу заставить себя сделать это. Как будто я в трауре, хотя отчаянно стараюсь не зацикливаться на этом, и использовать это как хорошую возможность для перемен. Я всегда пыталась видеть солнечную сторону жизни.

Но эта солнечная сторона скрыта слоем облаков, сквозь которые я ничего не вижу. Как бы я ни старалась, я не вижу света.

Затем я поймала Криса, изменяющего мне с подругой. Оба этих человека исчезли так быстро, что я поняла, насколько ненадежными и пустыми они были с самого начала.

– Извините, – говорю я паре, которая загораживает проход, болтает, и слишком долго не может убрать свои вещи и сесть на места.

Парень поворачивается ко мне и виновато улыбается. Он симпатичный, уверен в себе, и эта улыбка слишком дружелюбна для

занятого парня. Он извиняется и отходит в сторону, и, клянусь богом, подмигивает мне.

Фу. Даже в свои лучшие дни я презираю таких парней, но с тех пор, как мы расстались с Крисом, моя терпимость находится на рекордно низком уровне.

Я наклоняюсь и хватаю свой чемодан, поднимаю его над головой, чтобы положить наверх.

– Давай я помогу, – говорит он, двигаясь ближе, хотя очевидно, что мне не нужна помощь. Работа в компании со спортивной одеждой обеспечила мне много тренировок, и я намного сильнее, чем выгляжу.

Тем временем я невольно бросаю взгляд на его подружку, которая сидит на своем месте и смотрит так, словно мне нельзя доверять. Я

отвлекаюсь настолько, что чемодан выскальзывает у меня из рук, и прежде чем я успеваю его поймать, он падает и бьет парня прямо в голову.

Ой.

Это было больно.

– Мне так жаль! – кричу я, неловко пытаясь поймать чемодан.

Парень держится за голову в том месте, где его ударило колесо, морщится от боли, пытаясь улыбнуться. Я быстро запихиваю чемодан на полку и снова извиняюсь, как раз в тот момент, когда его подружка самодовольно говорит:

– Так тебе и надо, – говорит она, повышая голос.

– Я всего-то пытался помочь, – он отвечает так, будто ее слова ранили его больнее, чем мой чемодан.

Ох, паренёк…

Я быстро сажусь на свое место у окна, пихаю сумочку рядом с собой и достаю наушники с шумоподавлением. Вижу, что это парочка сейчас поссорится, и я не хочу в это вмешиваться. Мои собственные раны слишком свежи.

Тринадцатичасовой перелет через тихий океан – самый долгий из всех, что я помню. После того, как подают ужин, я выпиваю немного бесплатного красного вина и смотрю фильмы, отдыхая.

Свет уже приглушен. Я вынимаю наушники и достаю информационную бумажку, где написано, как разложить кровать.

Читаю только первое предложение, когда замечаю, что ряд передо мной начинает трястись.

Остатки вина на дне моего бокала плескаются туда-сюда на подносе.

Может-быть турбулентность… но сиденья не двигаются вместе с турбулентностью.

Подождите…

Неужели они…?

А потом я слышу это.

Низкий стон.

О боже мой.

Не может быть…

– О боже, да, – доносится задыхающийся голос девушки, и через крошечную щель между сиденьями я вижу движущиеся тела.

О боже мой. Они занимаются сексом прямо у меня на глазах!

Хотя я знаю, что они меня не видят, я чувствую, как мои щеки сразу же краснеют, переходя в Томатную стадию № 1 и сливаются со светло-рыжими волосам, скрывая веснушки.

Что же мне делать?

Я оглядываюсь, пытаясь понять, видит ли это (или слышит) ктонибудь еще, но все крепко спят. Поворачиваю голову, надеясь увидеть стюардессу, но там никого. И что я сделаю? Пожалуюсь на них?

Наверное…надо?

– Еще, еще, – говорит девушка. – Да!

О, черт возьми, нет.

Я снова надеваю наушники и откидываюсь на спинку сиденья, пытаясь посмотреть еще один фильм. Но, конечно, всё продолжает трястись. Турбулентность тут не причем.

Как долго это будет продолжаться?

Я переживаю расставание, направляюсь через океан на свадьбу в полном одиночестве, неужели я не могу отдохнуть? Но нет, сиденья продолжают трястись, и я клянусь, что слышу стоны через наушники.

И не похоже, что они скоро закончат.

Это ад.

Мне остается только одно.

Я расстегиваю ремень и поднимаю подлокотники, медленно выбираясь из своего ряда. Знаю, что не должна смотреть на них, знаю, что должна просто игнорировать это.

И правда говорят: «любопытной Варваре на базаре нос оторвали».

Подхожу к их местам ближе, ничего не вижу, они под одеялами, как-то странно двигаются, будто один из них что-то трет. И, кажется, трет в отличном темпе.

Я уже разворачиваюсь, как вдруг самолет попадает в воздушную яму, и я теряю равновесие, меня бросает вперед.

Прямо на эту парочку, лицом вниз, да еще и туда, где мало кто хочет видеть чужое лицо.

О. Мой. Бог.

– Эй! – вскрикивает девушка.

– Простите! – говорю я, кладя руки на их бедра и другие части тела, пытаясь подняться. – Извините!

Я даже смотреть на них не могу, кое-как выпрямляюсь, а затем, чувствуя панику, направляюсь прямо на камбуз в задней части самолета.

Там сидят и болтают две стюардессы. Они обе смотрят на меня с усталыми улыбками, которые говорят, что они не хотели бы разговаривать с пассажирами, особенно с кем-то вроде меня, которая выглядит раскрасневшейся и с дикими глазами.

Я испытываю искушение рассказать им о сексе в 50-м ряду, но решаю, что они, вероятно, не нуждаются в дополнительном стрессе.

Поэтому прошу бокал вина и спрашиваю, можно ли тут посидеть, потому что я не собираюсь возвращаться на свое место.

Они видят, что я отчаянно нуждаюсь в компании или что-то в этом роде, потому что говорят «да».

Я выпиваю еще один бокал вина.

А потом начинаю говорить о своей старой работе, а потом о Крисе. И они начинают меня жалеть. Вино все льется и льется в мой бокал.

Глава 2

Дейзи

В детстве я очень любила семейные поездки в Портленд, и ездили мы всего несколько раз в год. Но любила я не блеск и гламур большого города, (хотя, для меня все было блестяще и гламурно, ведь я жила на ферме в Орегоне, у черта на куличках). Что мне больше всего запомнилось, так это поездки на машине домой. Мы уезжали в сумерках, когда городские огни мерцали позади нас, а затем часами ехали по шоссе I5 на юг. Мы с сестрой какое-то время препирались на заднем сиденье, но вскоре я засыпала. В те дни я так крепко спала, что не просыпалась всю дорогу. Родители не будили меня, папа либо относил меня в кровать, либо, когда я стала старше, тихонько будил.

Я просыпалась с чувством удивления, как возможно заснуть в одном месте, а проснуться в другом, как будто я путешествовала во времени.

Сейчас у меня опять такое же чувство.

Но вместо того, чтобы проснуться в полном блаженстве, у меня бешеная головная боль, и вместо отца меня трясет стюардесса.

– Мисс? – мягко произносит она, положив руку мне на плечо.

– Мы скоро приземлимся.

Я открываю рот, чтобы сказать «спасибо», но внутри так пересохло, что слова вырываются из меня скрипучим стоном. Я

открываю глаза, сильно моргая от яркого света, проникающего через окна.

Боже милостивый, я чувствую себя ужасно.

Медленно, и довольно неуклюже, я сажусь, флисовое одеяло прилипает к телу. Мир кружится, желудок скручивает. Не помню, когда в последний раз у меня было такое похмелье.

Хотя, ничего удивительного.

Одна из стюардесс дала мне две маленькие бутылочки вина и проводила обратно на место, но только после того, как я два часа разговаривала с ними и выпила большую часть их запасов. К счастью, к тому времени парочка уже спала, хотя мне было уже плевать, я была пьяна в стельку.

Кстати говоря, сейчас парочка сидит на своих местах, потягивает кофе и интимно хихикает, видимо, радуясь примирению.

Это могли быть мы с Крисом.

Эта мысль проносится у меня в голове, уже в миллионный раз за последнюю неделю.

Может быть, я слишком поспешила расстаться с ним?

Большинство людей на моем месте вышвырнули бы его на улицу и никогда не оглядывались назад. Но было ли между нами что-то такое, что стоило бы спасти?

По правде говоря, нет. Я знаю, что поступила правильно. Но это все равно давит на меня, как будто жизнь разделилась на две части в

тот день, и у меня был выбор: либо продолжать жить с Крисом, либо послать его и уйти.

И вот я здесь, совсем одна.

Я вздыхаю, ощущая боль разбитого сердца.

М-да, вот и добро пожаловать в другую страну.

Я медленно складываю кровать и иду в туалет, чтобы умыться, почистить зубы, затем возвращаюсь на свое место и провожу добрых двадцать минут, делая макияж, надеясь скрыть все следы похмелья.

Последнее, чего я хочу, – показаться семье в таком виде.

Вскоре колеса самолета начинают подпрыгивать на асфальте, и мой желудок делает то же самое.

О… нет.

Пожалуйста, нет, нет, нет, нет.

Ненавижу, когда меня тошнит. Если я когда-то болела или страдала от похмелья в прошлом, я делала все возможное, чтобы содержимое моего желудка прочно оставалось внутри меня, где ему и место.

Я отчаянно пытаюсь сделать это сейчас, но когда самолет снова подпрыгивает, готовясь к худшей посадке, я знаю, что остановиться невозможно. Тянусь к бумажному пакету в кармане сиденья, делая очень тщетную попытку опустошить желудок как можно тише.

Но не тут-то было.

Когда шум от тормозов самолета затихает, я начинаю блевать так громко, что напоминаю медведя.

– О боже, мерзость, – говорит девушка передо мной, несколько других людей в самолете издают звуки отвращения.

Меня это даже не волнует. Я бы посмеялась над тем, как нелепо это звучит, если бы только все не было так ужасно.

Наконец, самолет останавливается, мешок с блевотиной полон, и я никогда в жизни не чувствовала себя такой смущенной. Одно дело – блевать в самолете, и совсем другое – издавать звуки, похожие на блеяние козла. Моя кожа покраснела до Второй Томатной стадии, полностью сливаясь с рыжими волосами.

Я просто сижу, осторожно держась за край пакета с блевотиной, отчаянно желая пойти в туалет и выбросить его, но в ту минуту, когда появляется знак расстегнуться, все встают, преграждая мне путь. У

меня нет другого выбора, кроме как сидеть на своем месте и ждать, пока все пройдут.

Поэтому я скрываю лицо за волосами, чтобы не встречаться ни с кем взглядом, и жду.

Затем бегу в туалет и выбрасываю пакет.

Когда я выхожу, стюардесса, которая всю ночь приносила мне выпивку, смотрит на меня с чрезмерно сочувственным выражением лица.

– Наверное, не следовало вчера давать алкоголь, – тихо говорит она мне. – Тебе не очень-то повезло.

Это преуменьшение года.

Я кротко улыбаюсь ей, а затем спешу к своему месту, чтобы собрать вещи и взять чемодан.

Я никогда раньше не была в Новой Зеландии. Черт возьми, я никогда не выезжала за пределы Северной Америки, только один раз в Чили, и большинство других поездок были по работе. И я должна радоваться, но в связи с последними событиями, не получается испытать нужных эмоций.

Каким-то образом, я прошла таможню без каких-либо проблем, хотя охранник внимательно изучал меня, вероятно, потому, что я все еще выглядела немного бледной и нервной.

Я здесь всего на одну неделю, и это самый большой отпуск, который я могла бы взять на работе. Я вообще редко брала выходные,

думала, что работа важнее, чем поездка на Гавайи или что-то в этом роде. Теперь, с визой в паспорте, мне разрешено остаться на срок до трех месяцев. Я, конечно, не буду здесь три месяца, но есть что-то странное в новообретенной свободе. Всё это не кажется реальным. Я

все еще думаю, что у меня есть работа и парень, к которому я должна вернуться.

Я никогда особо не задумывалась о Новой Зеландии, если не считать того, что именно туда моя сестра отправилась, чтобы получить докторскую степень по ботанике. Когда она сказала, что выходит замуж за Ричарда, своего давнего бойфренда, с которым познакомилась в колледже, я радовалась, что наконец-то получу шанс навестить ее. Я не видела ее уже лет пять, а родителей около года. Они приехали сюда неделю назад.

Возможно, за все это время разлуки сестра забыла обо мне, потому что она не отвечает на сообщение, которое я послала ей, когда вышла из самолета, и я стою здесь в зоне прилета в течение добрых тридцати минут, сканируя толпу в поисках её лица.

Меня охватывает страх, и я снова пишу ей, гадая, где она. Я

могла бы написать родителям, ведь они тоже тут, но не хочу их беспокоить.

Самое паршивое, что я даже не знаю, куда мне идти. Обычно я всегда на высоте, планирую все до мельчайших деталей, но на этот раз я действительно облажалась. Может быть, нужно поехать в отель? Или в дом кузена Ричарда? Или в какой-то город на букву «П»… Мне кажется, что все города в Новой Зеландии начинаются на эту букву.

Моя сестра все еще не отвечает, я открываю электронные письма и пытаюсь придумать какой-то план. Долго листаю их, пытаясь разобраться во всем, надеясь, что сестра приедет, прежде чем я правда начну паниковать, но потом слышу, как у меня за спиной кто-то прочищает горло.

Резко оборачиваюсь и вижу, что передо мной стоит, наверное, самый красивый мужчина, которого я когдалибо видела.

Он высокий, по сравнению со мной. Широкие плечи, грудь, похожая на кирпичную стену, сильные руки, загорелая кожа. Все это прекрасно подчеркивается темно-синей футболкой с надписью «Аренда Яхт Deep Blue».

И потом, его лицо.

Как бы великолепен он ни был – темные глаза цвета красного дерева, нахмуренные брови, густые черные волосы и сильная челюсть, – он хмурится. Чуть позже я замечаю, что его глаза прищурены не соблазнительно, а раздраженно.

– Ты Дейзи Льюис? – спрашивает мужчина с сильным новозеландским акцентом. Хриплый и грубый голос, который обычно заставляет меня краснеть (голос и руки у мужчин – это мой фетиш), но я пытаюсь успокоиться, потому что понятия не имею, кто этот парень, или откуда он меня знает, и почему он кажется злым.

– Это я, – говорю ему осторожно. – А ты кто такой?

– Твой водитель, – ворчит он.

Мои брови поднимаются.

– Водитель? А где Лейси?

Он пристально смотрит на меня, как будто ждет, что я сама догадаюсь, но у меня похмелье, и голова не варит.

– Твоя сестра занята, – говорит он, – Я тоже был занят, но когда она позвонила, умоляя меня приехать в Окленд, чтобы забрать тебя, я не смог отказать будущей невестке.

– Я ничего не понимаю, – качаю головой. – Она писала, что заберет меня.

– Ты приехала на день раньше.

Я несколько мгновений моргаю, глядя на него. Бредятина какаято.

– Нет… – я прижимаю руки к вискам, пытаясь собраться с мыслями. Это все равно что пытаться перелезть через бетонную стену.

– Я сказала, что приеду двадцать второго числа.

Когда открываю глаза, вижу, что он смотрит на меня, как на полную идиотку. Не могу сказать, что мне нравится этот взгляд. Мне хочется вспомнить все хорошее, что я о нем подумала изначально, хотя все эти приятные вещи относились к его телу, которое, к сожалению, до сих пор выглядит сексуальным. Особенно когда он складывает руки на груди, и мама миа, какие восхитительные предплечья.

– Ты смотрела на сегодняшнюю дату? – спрашивает он. – Либо в телефоне, либо в бланке, который заполняла на таможне?

Обратила внимание на штамп в паспорте?

Божечки, какой высокомерный тон.

Я не могу удержаться, чтобы злобно не посмотреть на него, прежде чем схватить телефон, ожидая увидеть 22 на экране блокировки.

Но это не так. Конечно, это не так. В последнее время мне правда не везет.

Там написано, что сегодня 21 февраля.

– Как это случилось? – спрашиваю я больше себя, чем его.

– Твоя сестра не удивилась, – говорит он усталым тоном.

Мой взгляд резко останавливается на нем.

– Что ты хочешь этим сказать?

Его смуглое красивое лицо не выражает ничего, кроме презрения.

– Послушай, – говорю я, начиная волноваться, надеясь, что мое лицо не краснеет. – Я не могла пропустить целый день. Я просто учла тот факт, что Новая Зеландия находится как-бы в будущем. Ну, знаешь, разница во времени.

– Что бы ты там не рассчитала, ты промахнулась, – его взгляд скользит по моему телу, как будто ища какой-то признак, почему я такая глупая. Они останавливаются на моем розовом чемодане. Затем

на сандалиях «Тори Берч», штанах для йоги, гигантском пушистом кардигане, и сумки «Луи Виттон» на сгибе моей руки.

Я знаю, что выгляжу как богатая сучка по сравнению с его поношенными джинсами и футболкой.

– Вот дерьмо, – говорю я, злясь, что добавила дополнительный стресс сестре. И почему-то мне плевать, что этому парню тоже. Кто бы он ни был.

– Кстати, как тебя зовут? – спрашиваю я. – Или мне называть тебя просто своим водителем?

Вау. Его темные глаза практически сверкают, пухлые губы сжаты в тонкую линию, мышцы на челюсти напряжены.

– Тай, – говорит он, практически выплевывая слова. – И я не твой водитель. Я делаю одолжение твоей сестре. Когда она позвонила, я уже был в Вангапараоа.

Вангачто?

– Я вообще не поняла, что ты сейчас сказал.

– Это… – он останавливается и прищуривается. – Не важно.

Дело в том, что мне пришлось развернуться и проделать весь путь обратно. А теперь я должен доставить тебя прямо к Расселу.

– Кто такой Рассел?

Он пристально смотрит на меня.

– Рассел – это не он. Это город, – и кажется, что он про себяя добавляет: «идиотка».

– Я думала, город начинается с буквы «П».

Он закатывает глаза.

– Пахия. Там можно сесть на паром до Рассела, – он делает паузу. – Ты хоть понимаешь, куда едешь?

Да. Правда понимала, когда сестра приглашала. Просто все пошло наперекосяк, ведь Крис обещал все организовать…

Тай приподнимает бровь, и я понимаю, что он изучает мои поникшие плечи, растерянность и печаль, которые, должно быть, запечатлелись на моем лице. На секунду мне кажется, что он меня жалеет.

Я расправляю плечи и натягиваю на лицо свою беззаботную улыбку.

– Извини за то, что я ничего не заучила на зубок. У меня был тяжелый полет. Спасибо, что спросил.

Кажется, в его голове загорается лампочка, когда он бросает на меня сочувственный взгляд.

– Твоя сестра предупредила меня, что с тобой должен прилететь парень, – он смотрит через мое плечо, ища. – Похоже, он не поехал.

– Ты имеешь в виду моего бывшего парня? – говорю я, напрягаясь. – Нет, он не поехал. И не поэтому мой полет был таким тяжелым.