Текст книги "Запечатанная (СИ)"
Автор книги: Карина Фейтли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава 9
На работе я появилась несказанно рано, обнаружив на своем столе записку: «Зайди, как появишься». Сердце ускоренно застучало, неужели он был уже на месте. Встречу с Арсением я ждала, но одновременно и боялась ее. Я не знала, как себя вести и что говорить.
Я ещё не до конца понимала кто он. Если мои сны и правда воспоминания, то получается, что Арсений и я, да и Константин и все остальные мои новые знакомые, – спейшеры, они живут очень долго. А если и перерождаются, то помнят прошлое воплощение, абсолютно. Страшно представить, сколько Арсению Петровичу лет. На вид так ему было не больше тридцати пяти. Что я ещё узнала о спейшерах? То, что все они обладают какими-то способностями. Я, например, могла каким-то образом запечатывать воспоминания. Максим, наоборот, – распечатывать. Арсений, как я уже поняла, мог улавливать мысли, а если сон – не обман, то и стирать часть воспоминаний из сознания. Какой именно способностью обладал Константин, я пока точно не могла бы ответить. Но мне кажется, он каким-то образом находил перерожденных спейшеров.
Волнуясь, я все же поднялась и пошла по направлению к кабинету шефа. Секретарши Наденьки еще не было, пришлось самой стучать, без доклада.
– Заходи, – прозвучал тихий ровный голос из-за двери.
Вот как он угадал, что это я. Я прикрыла за собой дверь, несмело остановившись у порога.
– Проходи, садись, – его голос звучал спокойно, и лишь подергивание вены на шее выдавало волнение шефа. Я осторожно прошла и села на стул. И мы молча уставились друг на друга. Первым прервал молчание Арсений:
– Что-нибудь вспомнила? – хорошо, что мы больше не играем в игры с непониманием и не узнаванием. Он с надеждой вглядывался в мое лицо. Я не пыталась скрывать свои мысли.
– Мне кое-что снилось. Я знала Вас раньше, – от моего Вы он поморщился, но ничего не сказал. Медленно поднялся и не спеша подошел ко мне, присел на корточки около моего стула, взял мои руки, которые до этого располагались на моих коленях, и поднес их к своим губам. Я замерла в ожидании ласки, немного вжимаясь в спинку стула. Арсений легонько коснулся моих ладошек. Поцеловал одну, вторую, затем отпустил их, положив обратно на мои колени, а руками обвил мою талию, прислоняя свою голову к моей груди:
– Я так соскучился, Марина, – прошептал он срывающимся хриплым голосом. А мне стало неловко. Словно я обманываю его. Потому что я уже совершенно не та Маринетт, что снилась мне. Девушка из моего сна была смелая, решительная, дерзкая, жизнь в ней словно бурлила. Она умела смеяться, веселиться, радоваться и печалиться. А я. Я совсем не такая. Я вообще до встречи с Арсением не испытывала ярких эмоций, кроме, разве что, страха и ужаса во сне.
– Я не все вспомнила, только какие-то кусочки, – не смело начала было я, а он меня перебил:
– Ты обязательно все вспомнишь, Марина, – с чувством произнес Арсений, обнимая меня крепче и собираясь поцеловать. Он практически уже приблизился своими губами к моим, я чувствовала его теплое дыхание на своем лице, его пальцы скользили по моей спине. И скажу честно, я много раз представляла, как он меня целует. Эти мысли казались такими совершенно нереальными. И я желала этого. Во сне вообще все происходило легко, естественно. И вот все это сейчас могло бы свершиться на яву. Но я не выдержала, вскочив со стула и отталкивая мужчину от себя:
– Простите, все то, что мне приснилось, кажется таким не реальным… Как будто это все не со мной было. Я совсем не та девушка. Я словно фильм посмотрела, фильм про меня, но все-таки фильм. Он не имеет ничего общего с моей настоящей жизнью.
На лице Арсения отразилась борьба чувств, он пытался взять себя в руки, но ему это давалось с трудом. Это длилось всего лишь несколько секунд. И вот уже передо мной снова сидел непробиваемый суровый шеф, который ледяным голосом произнес:
– Хорошо, я понял. Возвращайся к работе. Я вызову тебя чуть позднее.
Я действительно желала поцелуя и его ласк, меня тянуло к нему, но что-то непреодолимой стеной стояло между нами. Это сложно объяснить даже самой себе, не то, что ему. Мне что-то мешало, у меня внутри словно что-то срабатывало, не давая мне расслабиться и принять его объятия. Возможно, это от того, что действительно, я еще мало что вспомнила. А, может быть, между нами что-то произошло, что влияет на мое отношение к нему? Я не знаю, не помню. Но чувствую, что между нами что-то есть. Есть чувства, и есть эта преграда. И я пока не понимаю ее природу.
Я неловко поднялась. Ноги, оказалось, дрожали. Еле добралась до своего рабочего места, уткнулась в монитор и некоторое время просто сидела, всматриваясь, думая о своем. Я не могу точно сказать, почему я оттолкнула Арсения. Мне хотелось этого поцелуя, но эти сны. Я не знаю, что случилось с той Маринетт, почему я сейчас здесь и ничего не помню, но точно, что ничего хорошего тогда не произошло. Во мне боролось столько чувств – тревога, не понимание, страх, любопытство, желание. Меня и влекло к этому мужчине и отталкивало от него одновременно. Я и жаждала близости с ним и одновременно боялась ее. Чего-то в этой истории не хватает. Мне просто необходимо вспомнить все, по – настоящему, а не эти кусочки, чтобы представлять картину происходящего целиком.
* * *
Вывел меня из этого состояния телефонный звонок.
– Привет, – раздался в трубке знакомый голос Константина. Он сделал как всегда небольшую паузу, давая мне осознать, кто звонит. Номер был незнакомый, но я все равно узнала голос. Сколько же у него телефонных номеров. Каждый раз, когда он звонил, это был новый номер. Но я почему-то все равно узнавала его сразу же, по первому слову, по манере говорить, по интонации.
– Приходи завтра, в центр, будем решать вопрос с твоей памятью, – продолжил он. Константин говорил так уверенно, словно я не могла не прийти. В общем-то, так и было.
– Хорошо. Знаешь, мне все время снятся сны, я что-то вспоминаю… – решила поделиться я важной информацией. В трубке некоторое время раздавалось молчание, а потом короткое:
– Это хорошо, Марина, хорошо, – мне показалось, что на том конце улыбаются, хотя я точно не могла этого знать, просто ощущение. – У нас все получится.
И положил трубку, и сразу же раздался другой звонок, Наталья Ивановна отошла, а я ближе всех остальных находилась к телефонному аппарату. К тому же у меня было стойкое ощущение, что это меня. Я подошла к телефону, на том конце шеф сухим голосом бросил:
– Зайди.
И все. Наверное, у меня были такие испуганные глаза, что все окружающие сразу же невольно мне посочувствовали и ободряюще виновато заулыбались.
Шеф сидел за своим столом, перебирая бумажки и не поднимая на меня глаз. Словно не было с утра нашей встречи, не было нашего разговора. Я жутко нервничала целый день, не зная, чего ожидать от Арсения Петровича.
– Завтра мы едем на неделю в ещё один филиал, в область. Скорее всего, корни нестыковок находятся там.
– Я не поеду, – воскликнула я, испуганно округляя глаза.
– Ты поедешь, Марина, – очень спокойно и уверенно произнес шеф, вглядываясь в мое лицо и морщась. Конечно, в моей голове была каша. Я перебирала предлоги, какие могла бы придумать, чтобы только никуда не ехать, от похода к врачу до употребления слабительного.
– Марина, это шанс оправдать твоего шефа, Бориса Сергеевича, доказать, что его вины в происходящем нет, и в целом положительно скажется на будущем всего филиала. Неужели тебе все равно, что будет со всеми работающими здесь людьми?
Арсений Петрович говорил спокойно, объясняя. Внутри меня начала просыпаться совесть и чувство ответственности, которая переживала за наш дружный коллектив, за бывшего шефа. Если от меня зависело положение всего филиала, если я могла помочь, то я должна была это сделать. Сомнение отразилось на моем лице. Наш филиал, моя работа, люди, с которыми я столько лет работала, или попытка вспомнить прошлое, себя, шанс все понять. Я не могла выбрать. Один день, мне нужен всего один день. Я с мольбой посмотрела на Арсения:
– Пожалуйста, только не завтра. Я поеду, я сделаю все, что нужно, только не завтра.
Он о чем-то рассуждал, затем, приняв решение, легонько кивнул головой, соглашаясь:
– Хорошо. Будь готова послезавтра. Оформляй командировку.
Глава 10
На следующий день после работы я ехала на встречу с Константином. Я подошла к уже знакомому мне зданию центра, заходила внутрь я уже более уверенно, чем в предыдущие мои посещения. Торопливо натянула бахилы, прошмыгнув на лестничный проем, поднялась в уже знакомый мне кабинет. Компания была в том же составе, плюс еще один странный человек. Это была невысокая плотная женщина с широкой спиной и пышной грудью, наверное, пятого или шестого размера. Если бы не эта грудь, ее вообще было бы легко принять за мужчину. Над верхней губой наблюдались темные толстые волоски усов, а так же на подбородке присутствовали волосы, а руки вообще были покрыты длинными и густыми зарослями. Если все остальные – Макс, Петр и даже Кати – приветливо поздоровались, то эта дама осматривала меня придирчиво, внимательно, обходя со всех сторон, а Константин ждал ее вердикта. Заговорила она низким басом, приводя меня в легкое замешательство. Может быть, это действительно мужчина, только с грудью, а не сильно волосатая женщина с гормональными нарушениями?
– Н-да, интересный случай… – протянула дама мужским голосом. – Но вполне, я думаю, мне по силам.
– Жек, ты видишь, ее печать как решето, появились тонкие места? Готов поклясться, что во время нашей последней встречи их не было. Даже наоборот, Марина закрыла даже то одно слабое место, что мы обнаружили, – спросил Константин этого субъекта.
– Марина, я – Жек, – подмигнул мне этот непонятного пола человек, представляясь. И, видя мое замешательство, пояснил. – Сбой программы при перерождении. Я – мужчина!
Чуть ли не ударил он себя по груди, выпячивая ее все больше вперед. А все остальные тщетно пытались скрыть улыбки. Мне даже стало несколько жалко его или ее.
– Марина, Жек обычно мужчина, – все же решил пояснить мне Константин. – Ты вспомнила что-нибудь о спейшерах? – я утвердительно кивнула. – Так вот, обычно сущность при перерождении склонна рождаться всегда одного и того же пола. И Жек всегда был мужчиной. Но иногда случается непредвиденное, происходят сбои. И в этот раз произошел какой-то сбой, что-то пошло не так. И Жек родился женщиной. Но только снаружи. Сущность же как всегда неизменна.
– Я мужчина, – упорствовала это мужеподобное существо, сдвигая брови и готовясь наброситься на любого, кто будет доказывать обратное. Но желающих оспорить данный факт не нашлось. Все молчали.
– Сейчас он нам слишком нужен, чтобы мы могли потерять даже лет десять на его перерождение ради точного определения его половой принадлежности.
Дальше все согласились, что не стоит терять время и необходимо сразу же приниматься за дело, ради которого все здесь и собрались, – попытки восстановить мою память. Все заняли свои позиции, как и в нашу предыдущую встречу. Кати подключила ко мне различные приборы и устройства, от меня тянулись тонкие проводочки, а на экране монитора начали отображаться данные. На соседней кушетке расположился или расположилась Жек, нас соединили между собой проводами. Петр восхищенно бурчал, «до чего дошел прогресс», и как он облегчает нам, спейшерам, наши манипуляции. Из чего я сделала вывод, что приборы, в общем-то, самые что ни на есть обычные. То есть, простой человек при всем желании не сможет добиться с помощью них каких-либо результатов, для людей это просто груда электроники и металла. Все сверх возможности появляются благодаря способностям спейшеров, они как бы расширяют потенциал приборов. Кати наблюдала за дисплеями. Константин сидел рядом со мной, разместив свои руки на моем лбу. Петр с Максом расположились рядом и просто наблюдали. Константин давал последние инструкции:
– Марина, ничего не бойся. Твоя печать ослабла, ты начала вспоминать о том, кто ты. Жек протащит тебя сквозь стену. У него огромный опыт по взлому печатей, – усмехнулся Костя.
– Жек, а ты не пытайся идти легким путем, мы в прошлый раз так действовали с Максом. Там что-то есть, в той жизни, что вспоминается и ослабляет печать. Не смотря на кажущуюся прозрачность, эти воспоминания очень болезненные, Марина очень не хочет что-то вспоминать, а потому она непроизвольно начнет сопротивляться. Увидишь прорехи, не лезь туда, лучше как-то обойди их. Ты меня понял?
Жек утвердительно кивнул:
– Разберемся…
Я же, волнуясь, схватила Костю за руку и рассказала:
– Я вспомнила тебя, ты приходил за мной в той жизни, ты нашел меня. Но я не пошла. Расскажи мне, что было дальше…
Костя, почесал рукой свою небольшую бородку, раздумывая, что мне сказать.
– Х-м-м, я нашел тебя, Марина. Но в твоей жизни произошел какой-то сбой, обычно у спейшеров не бывает семьи, они рождаются в таких условиях, чтобы не было родственных привязок. А у тебя в семнадцать лет все ещё была семья, и я надеялся, что когда ты все вспомнишь, ты оставишь ее. Но, видно, семейные связи все же очень сильны, не спроста провиденье, само мироздание их не допускает. Ты со мной не пошла. Я дал тебе время на раздумья. Но оно вышло, а ты так и не появилась. Я расспрашивал в деревне о тебе, о дочери барона, и люди охотно рассказывали. Я узнал от крестьян, что ты собираешься замуж.
– Замуж? – я заинтересовалась этим моментом. Все-таки я вышла замуж за Арсена? Моя мама дала согласие? Странно, почему тогда я все-таки здесь, и что же случилось… Почему мне потребовалось перерождение? Причем такое странное, с печатью…
– Да, за своего кузена. Я тогда понял, что ты так вжилась в свою человеческую роль, что точно не поедешь со мной. Пока, во всяком случае… Я решил, что у тебя есть право на то, чтобы прожить так, как тебе хотелось. Побыть дочерью, женой. Я не знаю, чтобы я делал на твоем месте, мне никогда такого на мою долю не выподало… Наверное, я поступил бы точно так же, как ты… А потому я отпустил тебя. И я уехал, желая тебе быть счастливой. Когда ты стала бы готовой, ты всегда бы смогла найти меня. Конечно, я потерял лучшего запечатывающего, но я знал, что это не навсегда. Человеческая жизнь, к сожалению, так скоротечна….
Я так опешила от этой новости, что всю остальную речь Константина воспринимала уже плохо. Я собиралась выйти замуж за Лукаса? Вот это да. Почему? За своего троюродного брата. Хотя, наверное, в те временя браки между кузенами вполне были допустимы и даже желанны. Только я точно знаю, что любви к Лукасу я не питала, я вообще не воспринимала его как мужчину. Да и он относился ко мне как к сестре, как мне казалось. Или все было не так? Отрывки памяти не дают полной картины того, что происходило. Костя говорил еще что-то, но я так растерялась из-за этой новости, что никак не могла сложить все воедино.
– А потом я узнал, что ты умерла…
Так. Похоже, я прослушала что-то важное.
– Умерла? – Как я поняла, спейшеры живут гораздо дольше людей, хотя, если умирают, то потом помнят. А мне тогда было только семнадцать, то есть я только переродилась. И я умерла. А теперь я ничего не помню. Вся гамма чувств и сомнений отразилась у меня на лице, Костя ободряюще сжал мне ладонь. – Сбой программы?
– О, нет! – покачал головой Костя. – Может быть, в той жизни и был сбой из-за наличия родственных связей. Но не в этой. Твоя печать не случайность. Ее поставил лучший мастер печати. А лучшая – это ты. Это твоя работа, это точно, Марина, ты поставила себя печать.
– Может быть, все же кто-то меня запечатал? – не понимала я, зачем мне понадобилось это странное действо. Столько новостей за один раз – и Лукас в качестве жениха, и скорая непонятная смерть, и эта печать…
– Нет, Марина. Это твоя работа, – покачал головой Костя. – Если бы не эта печать, мы бы давно тебя нашли. Даже простого переродившегося человека можно отыскать без особых проблемм, а спейшера тем более. Но ты теперь стала нечто среднее, ты не спейшер, тебя не вычислить как спейшера, но и как человек ранее твоя сущность не была замечена, то есть твоя печать абсолютно новая. Ты больше похожа на молодую сущность, только-только родившуюся на этой земле. На твоей печати отпечатки всего лишь пары жизней.
Я молчала. Все запутывалось только сильнее. Получается, я проживаю уже несколько жизней как обычный человек? Я зачем-то поставила на себе печать. Для чего? Чтобы меня не нашли? Но если так, то кто? От кого я скрывалась? Или это было нужно специально для того, чтобы все забыть? И именно поэтому я так сопротивляюсь и не хочу вспоминать?
– Костя, – я даже приподнялась на локтях. Конечно, уже давно пора начинать, а не задавать дурацких вопросов. Но я очень хотела спросить. – А при нашей первой встрече ты спросил меня про сны и про друга… Ты почему-то уверен был, что по этой части у меня все плохо… Почему?
– Про сны, чтобы убедиться, что ты – Марина, – терпеливо растолковывал мне все Константин. – Через сны в наше сознание прорываются воспоминания из прошлого. Я уже рассказывал тебе об этом. Обычно при перерождении пробуждение спейшера начинается со снов, – да, я помнила разговор о снах. И соглашалась, у меня все происходило именно так. А Константин продолжил. – А на счет друга… Ты собиралась замуж, а вместо этого умерла. Мне показалось это подозрительным. Сначала я не переживал. Ты знаешь, спейшеры вообще по поводу смерти не переживают, потому что она, в общем-то, не имеет значения. Может быть, первый раз умирать страшно, может быть, больно, и все. А когда ты в очередной раз пробуждаешься, осознаешь себя, вспоминаешь, смерть сама по себе, как факт, она перестает быть страшной, скорее неприятной, дискомфортной. Даже люди боятся, в общем-то, не смерти как таковой, а неизвестности. Они не уверенны в том, что их ждет после нее, есть ли что-то дальше или это конец. Для нас эти вопросы определены. В общем-то, это только потеря нескольких десятков лет, которые уходят на взросление тела, да и только. Конечно, это вызывает ряд трудностей. Но что значат десятки лет для тех, у кого за плечами тысячелетия… А потом шло время, а ты не проявлялась. Ты словно исчезла. Я не мог тебя найти, не мог вычислить. Вот тогда я и заволновался. Понял, что случилось что-то странное. И это связанно с этой не состоявшейся свадьбой и тем мужчиной. А раз произошло что-то такое, из-за чего моя Маринетт умерла, пожелала скрыться, чтобы ее никто не нашел, вряд ли это прошло бесследно. Я просто в очередной раз убедился в правильности своих выводов.
Кати уже давно бросала на нас нетерпеливые взгляды, а после этого откровения Константина так и вообще сникла. Определенно, она к нему неравнодушна. А он даже не замечает этого. Но, действительно, достаточно разговоров. Я сама уже была готова начинать. Хватит задавать вопросы, ответов на которые ни у кого нет, кроме меня. Эти ответы хранятся в моей памяти. Я могу найти их сама, главное, нужно вспомнить. Я попыталась удобнее устроиться на кушетке, немного поерзав, собравшись и запасаясь твердой решимостью непременно все вспомнить. Я не отступлю. Закрыла глаза и начала ждать.
– Готовы? Пульс – в норме, давление – в норме, частота сердечных сокращений – в норме, – монотонным голосом начала отчитываться Кати, а Костя снова вернул свои ладони мне на лоб, и я начала проваливаться в небытие. И тут раздался тревожный звук телефонного звонка. Я почувствовала, как руки у меня на лбу напряглись, затем Константин резко убрал их у меня со лба, а я перестала уплывать.
– Простите, должен взять. Это главный, – объяснил Константин скорее мне одной, так как остальные, похоже, данный факт уже поняли. Потому что даже Кати не возмущалась и не поджимала нервно свои губы как обычно, а терпеливо ждала и даже бросала на Костю волнительные взгляды. Все телефонные звонки на наших встречах отключались. Но этот, видно, мог звонить в любое время. И ему обязательно Константин должен был ответить. Все понимающе махнули головой и стоически ждали. Костя говорил отрывисто:
– Да, нашли … Я хотел сначала убедиться… Но… Но… Я понял.
Он все время морщился, было ясно, что ему неприятен разговор. Он положил трубку, обращаясь к ребятам мрачным тоном.
– Главный приказал все отменить, – все молчали. Константин тоже молчал какое-то время, а я нетерпеливо шевелилась на кушетке. Я не понимала, в чем сложность, что такое случилось, чего все ждут. Но чувствовала, что это касается меня, и как-то не по себе стало от неопределенности. А затем Костя, приняв какое-то решение, обратился к остальным:
– Мы так долго искали Марину, мы не можем отступить на полпути. Кто за то, чтобы завершить начатое, – и смотрел он больше на Кати, потому что у той весь вид выражал сопротивление, губы были снова поджаты, глаза недовольно сужены. Повисла пауза, а Костя продолжил убеждение:
– Главный сказал, что это дело больше не в нашей компетенции. Но Марина – это не просто дело, это наш друг, член нашей команды. Я не могу оставить все как есть. Мы уже здесь, собрались, давайте попробуем еще раз. Всего один только раз. Если не получится – тогда отстранимся.
Петр и Макс подняли руки, голосуя за решение Кости. Жек бросил:
– Я что, зря оторвался от нежной крошки и приехал сюда? Давайте сделаем это.
А я ужаснулась от мысли, что то, о чем он сказал, правда. Меня просто передернуло от этой картинки.
– Кати, я никогда тебя ни о чем не просил. Сделай это для меня… Пожалуйста… – обратил свое внимание Константин на девушку, которая на этих словах задумалась, а потом медленно все же кивнула головой. И все вновь пришло в движение. Все началось.
* * *
Я чувствовала теплые ладони в районе глаз все слабее, мое сознание уплывало. Вскоре все телесные ощущения и вовсе исчезли. Я медленно растворялась, теряя ощущение своего тела, теряя ощущения пространства и времени. Я словно находилась в пустоте, не понимая, где верх, где низ. Моя сущность вновь переместилась в какое-то небытие, где я была и в прошлую попытку восстановления памяти. Я оглядывалась, ища хоть что-то, за что можно зацепиться взглядом. Пустота.
Где-то далеко слышался монотонный голос Кати:
– Пульс … Давление … Показатели…
Я сделала шаг, потом ещё один. И наткнулась на нее, стену. Звенит как стекло. И холодная как лед. Я ладонями ощупывала ее, ища хоть какое-то менее плотное место. Я помнила с того раза, что в стене есть где-то более вязкие области. Я перемещалась по ней выше, ниже, влево, вправо.
И тут за стеной я увидела в тумане силуэт, ещё пока не четкий размытый. И пошла, перемещаясь вдоль стены, по направлению к этому силуэту. Там стоял мужчина, невысокий, крупный, с выступающим животиком и короткими волосатыми руками. Жек. Почему-то в таком виде он выглядел привычнее. Более знакомым, что ли. «Жек!» – хотелось крикнуть мне, но сквозь стену не было слышно моего голоса. Я замолотила по ней, привлекая к себе внимание. Но Жек не реагировал на меня, он что-то рассматривал перед собой, оглядывался, ощупывал. Таким образом он вел себя некоторое время, потом поднял голову и посмотрел прямо на меня, поманил пальцем. Я попробовала шагнуть к нему, но уперлась в стену, которая не пускала меня. Я ещё раз ломанулась, но результат был тот же. Жек отошел немного в сторону и снова поманил меня. Я шла к нему, но каждый раз меня не пускала стена. Тогда Жек подошел к вязкому месту, моя рука погрузилась в туман, вскоре и я сама уже была поглощена вязким туманом. Где-то отдаленно слышала голос:
– Жек, ты сейчас наступишь на те же грабли, не ломись через прорехи.
Жек протягивал мне руку с другой стороны, я тянулась к нему своей. В какой-то момент на меня обрушился поток образов. Стало сначала так шумно, голова загудела от переполняющих ее голосов, закружилась. Я вжала плечи, чтобы продолжать руками решительно тянуться к Жеку. Начали перед глазами мелькать картинки, лица. И вдруг одна картинка стала ярче, чем другие. Я видела бегущую по полю девушку, кружащего ее мужчину с сережкой в ухе, смех, радость счастье. Жек уже коснулся кончиком пальца моего. И сразу же картинка сменилась на другую, полил дождь, хмурое небо и ветер, который пробирал до дрожи, тело трясло, по лицу ударяли капли воды, волосы свисали как сосульки, с них капало, и мне вдруг резко расхотелось продолжать свое движение. Жек схватил меня за руку, а я начала вырываться, я передумала. Это нежелание вспоминать было сильнее меня, сильнее моей решимости. Оно было как инстинкт самосохранения, я билась, как могла, давай отпор мужчине, крепко держащему меня за руку. Откуда только у меня взялось столько сил. Но Жек был очень крепким, его хват был железный и доставлял болезненные ощущения. Я попыталась упасть на пол, но пола не было, а Жек настойчиво тянул меня к себе, вот уже и второй рукой хватаясь за первую. Я сопротивлялась. Видение рисовало меня на смотровой площадке замка. Вокруг серые стены башен, я подхожу к краю и смотрю вниз – высоко. Мне страшно, очень страшно. Жек держит за руки и резко дергает меня сквозь вязкость тумана. И я как в замедленной съемке медленно приближаюсь к нему, вот уже его руки охватывают мою талию, он делает последний рывок, и мы вместе оказываемся по другую сторону от стены. Девушка из видения кричит, ее тело падает вниз на камни. Ее крик соединяется с моим, жутким, душераздирающим. Она летит вниз, испытывая боль и отчаяние. Ужас, страх – все сливается в одно невыносимое чувство – необходимо это забыть. И она быстро выстраивает на себе печать, выстраивает стену, сквозь которую даже она не сможет вспомнить того, что сейчас случилось. Умирать всегда страшно, а так особенно. Не мгновенно, есть несколько секунд до ее неминуемой смерти. За эти мгновения она испытала столько эмоций, приняла решение и запечатала ужас этой жизни. Она знает, что сейчас умрет, но родится вновь. И только печать поможет ей забыть. Я говорю о девушке, но я понимаю, что она – это я, я из прошлой такой счастливой, но с таким ужасным концом жизни. Неужели меня убили? Поэтому я так боюсь это вспоминать?
Меня приводили в чувство. По лицу текли слезы, тело била мелкая дрожь. Константин обнимал, поздравляя с тем, что все прошло успешно. Я чувствовала себя словно опьяненной. Перед глазами мелькала куча образов, сменяя одни другими. Окружающий мир плыл, вспоминались какие-то события, голоса, лица. Мне было плохо, все кружилось, звуки были неестественными – громкими, и отдавались словно эхом. Зрение подводило, силуэты ребят троились, и словно отдалялись от меня. Даже запахи и те, казались слишком сильными. Мне становилось то душно, то холодно. Бросало то в жар, то в холод. Я никак не могла понять, кто я, где я, кто рядом. Я находилась словно в лихорадке.
Мне помогли перебраться на диван. Под голову положили подушку и укрыли одеялом. Что-то влили в рот. Сложно было разобрать слова, что мне говорили, но я поняла, что мне нужно полежать, чтобы воспоминания улеглись. Нужно время. Звуки голоса, словно эхом, отдавались у меня в голове, и я желала лишь одного – чтобы они замолчали, и не произносили больше ни слова, чтобы не причинять мне этой жуткой головной боли. Для моего сознания – это стресс, долгое время у него не было всех воспоминаний, а теперь они вернулись, и ему нужно разложить все по полочкам, упорядочить. Оно сейчас взволновано, но вскоре успокоится. На это нужно время. Мне нужен отдых, сон. Мое состояние было похоже на бред. Не удивлюсь, если у меня подскочила температура. Иногда меня трясло. Я чувствовала, что кто-то сидит рядом и заботливо укутывает меня одеялом, меняет мокрую тряпку на моем лбу и ободряюще поглаживает по спине. Костя это был или все по очереди – я не знаю, мне сейчас было не до них.
