Текст книги "Запечатанная (СИ)"
Автор книги: Карина Фейтли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Князь начал присматриваться ко мне внимательнее, а затем сказал странное:
– К-х-м, от нашего общего знакомого – Косты, ты его лучшая находка, лучший мастер печати, – а затем он остановился, как-то прищуривая глаза и наблюдая, наверное, ошарашенное выражение моего лица, – о-о-о, надо же, да ты ещё до конца не проснулась? Сколько тебе лет?
– Семнадцать, – не знаю, почему я продолжала этот странный разговор, чем-то он меня зацепил.
– Странно, уже давно пора бы все вспомнить… – Арсен продолжал пугать меня непонятными фразами. Самое страшное, что я верила ему. Я знала, что он говорит правду. И образ Косты стоял перед глазами, я знала человека с таким именем. Мне вдруг стало нехорошо, а Арсен, поняв, что со мной происходит, отвел меня на балкон, прочь с танцевальной залы, чтобы не привлекать к нам внимания, все равно я уже не могла двигаться в такт музыке.
Воспоминания обрушились на меня потоком. Я знала, всегда знала, что со мной что-то не так. Я не такая, как все остальные, кто меня окружал. И это чувство, постоянно преследующее меня чувство, неправильности происходящего, что я занимаю не свое место, что у меня не должно быть так, не должно. И страх внутри, ожидание, когда все закончится. У таких, как я, не бывает семьи, не бывает любящего отца, не бывает мамы. Все это недоступно, а у меня почему-то есть.
– Прости меня, Маринетт. Я не должен был так резко напоминать тебе о том, кто ты. Я был уверен, что ты уже сама все вспомнила. Обычно, после перерождения это происходит гораздо раньше… Да и я не ощущаю каких-либо отклонений…
Арсен неловко замолчал, всем своим видом демонстрируя сожаление. Но я понимала, рано или поздно, я бы все равно все вспомнила. Мне иногда снились странные сны, всплывали какие-то образы, строения, которых я никогда не видела, люди, которых я никогда не знала. Но я гнала прочь все эти мысли и воспоминания, желая лишь одного – почувствовать себя настоящим человеком.
* * *
Я проснулась. Будильник как всегда уже давно прозвонил, и на работу я катастрофически опоздала. Такой реальный сон, и там был Арсений Петрович. И теперь я была уверенна, что точно знала его раньше. И он хотел, чтобы я вспомнила это. Уже было совершенно бесполезно подниматься с кровати и спешить, все равно уже рабочий день начался, а меня в офисе не наблюдается. Теперь какая разница, приду я часом позже или раньше, а потому я валялась на кровати, радуясь отсутствию Лизки, чтобы иметь возможность побыть одной и обдумать увиденное, и не приходится сейчас ей что-то объяснять.
Тут раздался звук смс, прочла: «Можешь сегодня на работе не появляться. Даю тебе отгул. Выспись». Ему не нужно было подписываться, чтобы я поняла, от кого сообщение. Конечно же, от моего странного боса, который снится мне в странных снах, которые очень сложно отделить от яви.
Где же происходили события во сне? Мы говорили точно не на русском. И не на английском. Такой жесткий, отрывистый, шипящий, но в то же время очень эмоциональный и красивый язык. Сильный язык. Это был немецки. Точно, хотя я от многих слышала, что этот язык сухой и грубый, мне же он казался совершенным, идеальным, точным. Или это от того, что так много приятных воспоминаний было связанно у меня с этой страной, эмоций, восторгов, любви. И да, о стране, события происходили в Австрии. Я была именно там, вот точно знаю, и все. Очень хотелось встать и что-нибудь найти на немецком, какой-нибудь текст или песню, чтобы проверить уровень своего понимания языка. В школе у меня был английский. Он мне легко давался, очень. О других языках я никогда не думала. Мне не приходило в голову, что такая легкость освоения языка у меня была из-за того, что я уже знала его, и что я так же могу знать еще и другие языки. Я тогда бы никогда не пошла на экономический факультет, поступила бы на переводчика. Сейчас бы работала в международной компании… Да, я размечталась.
Тяжело вздохнув, все же поднялась с постели. Включила наш общий старенький компьютер, который мы использовали только ради интернета. Набрала в поиске фильмы на немецком. И начала просматривать, вслушиваясь в эту до боли знакомую речь. Сначала что-то понять было сложно, но! Я понимала. Пусть не так естественно, как русский, но понимала. Я никогда не изучала немецкого, ни в каком виде, но я могла понять суть фильма, примерно, о чем говорили герои. Я хочу ещё что-нибудь вспомнить. Если сейчас ко мне воспоминания возвращаются во сне, то я буду спать.
Я снова залезла под одеяло, закрыла глаза, тщетно пытаясь уснуть. Мысли об Арсене не выходили у меня из головы. Если он такой же, как Константин и остальные, если он их знает, меня знает, так почему он не был с ними в тот день? Или таких, как они – наверное, уже стоит говорить, как мы – вообще много, и они как-то определяют себе подобных, узнают… Он узнал меня в торговом центре, не смотря на то, что я запечатанная. Он постоянно что-то подсовывает мне такое, что вызывает во мне бурю эмоций, тревожит мой покой, мне снятся сны. Кто он для меня? Интересно, он ответит, если я прямо спрошу? Но почему-то у меня было ощущение, что нет. Скажет, что-то вроде того, что мне сказал Константин, что я сама должна буду это вспомнить.
Я пока отогнала эти мысли. Что выдумывать, я скоро сама все вспомню. Если не сейчас, то, надеюсь, завтра-послезавтра вернется Константин, и мы еще раз проведем необходимую процедуру. И тогда точно все получится, я не буду сопротивляться, соберусь. Как же мне надоели все эти загадки и неясности.
* * *
Я собралась и вышла на улицу, пройтись, раз все равно не получается уснуть. Сейчас усиленно похожу, чтобы несколько утомить свое тело, а потом в обед предприниму еще одну попытку провалиться в сон.
Я ходила по парку, любуясь молодой зеленой листвой. Еще месяц, и ее цвет будет более насыщенным, темным. А сейчас она такая чистая, светлая. В парке гуляли мамочки с колясками, на детской площадке слышался детский смех. А я быстро ходила по тропинкам, вспоминая свой сон. Теплый восхищенный взгляд Арсена не шел у меня из головы, его улыбка, его комплименты. Отрицать больше не буду, мне он нравился, что в моем сне, что в роли моего шефа. Смущал, пугал, но был очень симпатичен. И внутри разгоралась надежда, что и он ко мне небезразличен, иначе, зачем ему нужно, чтобы я все вспомнила?
* * *
Я уже подходила к своему подъезду, когда оттуда выходил Вовка. Я замерла от удивления – что ему тут делать, Лиза уезжала вчера с ним, а сейчас на работе. Он тоже заметил меня, растерялся, но быстро взял себя в руки:
– Привет, – приветливая улыбка расползлась на его губах.
– Лизка на работе, – очень сухо сказала ему я, помня о предупреждении Арсения Петровича.
– Я знаю, я к тебе, – он присел на лавочку, жестом предлагая присоединиться к нему.
Мне совершенно не хотелось останавливаться и говорить с ним, да и не о чем. Но я все же притормозила. На лавочку я не села, но стояла рядом и ждала, что же он мне скажет.
– Мне Лизка сказала, что у тебя в пригороде есть дом, который остался тебе от бабушки. Это правда?
– Да, – произнесла я, совершенно не понимая, причем здесь бабушкин дом.
– Ты не думала его продать?
– Кому? Тебе? – я растерялась. Хотя, зачем ему старый дом, тем более, в пригороде. Но сам разговор и предположение казались мне неприятными.
– Нет, не мне, но я мог бы в этом помочь, – Вовка снова широко улыбнулся, выказывая расположение и заинтересованность. Я же напряглась. Мне не нравился он вообще, тем более, не собиралась я иметь с ним каких-либо дел, а уж о бабушкином доме даже упоминать не хотелось. Зачем, спрашивается, Лизка ему это доложила? С какой радости? Поговорить им, что ли, больше не о чем?
– Хорошо, если я соберусь продавать дом, я буду знать, к кому обращаться, – очень сухо сказала я, резко развернулась и зашла в подъезд.
Дверь в квартиру оказалась открытой. Странно. Вот я точно помню, что закрывала ее. И Вовка, вышедший из нашего подъезда, не мог же он к нам заходить? Не могла же Лиза дать ему ключи? Я огляделась, вроде бы ничего не пропало. Да и пропадать-то было особо нечему. Квартира съемная, вся мебель в ней старая, ее только на свалку вынести, да и только, она даром никому не нужна. Денег мы здесь не держали. А если точнее, то у нас никогда и не было больших сумм денег. Я, конечно, немного откладывала, но все накопления держала на карте. А у Близки средств всегда едва хватало до зарплаты. Драгоценностей я не носила, у Лизки было несколько золотых колец и цепочек, но они всегда были на ней. Да и договоренность у нас была с подругой, что все встречи с мужчинами не на нашей территории, она не могла дать ключи Вовке. Если только она так поступила из-за того, что я вчера с мужчиной заявилась. Так он даже не переступил порог подъезда, не то чтобы квартиры. Все же не думаю, что Лизка на такое способна. Наверное, все же это я забыла запереть дверь. Я немного успокоилась, хотя до этого я была несколько взволнованна, когда уходила, слишком многое мне пришлось пережить за последнее время. Да, точно, я могла забыть.
Я быстренько пообедала и легла в кровать, закрывая глаза и расслабляясь.
Глава 8
Я быстрым шагом прочесывала дорожки в парке, моя компаньонка еле поспевала за мной. Прочесывала – самое подходящее слово для определения моих действий. Я металась по парку, выглядывая по сторонам князя. Ну, где же он? Я с нетерпением ждала нашей встречи. Мы назначили свидание здесь, потому что это было безопасно, здесь было людно, женщины и мужчины не спеша прогуливались вдоль клумб и зеленых лужаек. Солнце палило нещадно, но на этот случай имелись зонтики. Я свой зонтик тоже уже давно раскрыла, и, по правде, он сильно мешал передвигаться, а чужие перекрывали мне обзор.
И вот на дорожке я увидела его. Чего мне стоило удержаться на месте, а не броситься ему на встречу. Князь Арсен Лобковиц. Он улыбался. Поравнявшись с нами, он поклонился в приветственном жесте. И не спеша пошел рядом снами, ведя непринужденную светскую беседу.
– Сегодня необычайно солнечный день, не правда ли? – Он всеми силами старался придать голосу незаинтересованный тон и показную обычную вежливость, хотя я знала, что он, как и я, мечтает поскорее сбежать от надоевших наблюдателей и побыть со мной хоть немножко наедине. Почему-то в доме моих родственников все были абсолютно против моего знакомства с чешским князем. Все приглашения на балы и приемы, на которых, возможно, мог бы присутствовать Арсен, для меня отменялись, то есть самые престижные места оказались для меня под запретом. Но вот князь почему-то всегда появлялся там, где его совершенно не ждали. В нашем доме постоянно ссылались на чью-либо болезнь, чтобы вежливо отказать в приеме «дорогого гостя». Лукас был постоянно злым и раздраженным. И я не совсем понимала, почему все так происходит. Если цель – выдать меня удачно замуж, а именно для этого мы прибыли в столицу, – то князь подходил для этого более, чем на сто процентов. Он был и богат, и знатен. И мне нравился, что лично для меня было самым важным.
Нас с Арсеном тянуло друг к другу с непреодолимой силой, и уже никто не мог помешать возникшему сильному чувству между нами, хотя нам и приходилось постараться, чтобы встретиться, преодолевая многочисленные препятствия, что выстраивали на нашем пути.
Вот и сегодня, мне пришлось с большой неохотой согласиться на прогулку в парке, а до этого несколько раз упомянуть о том, как я не люблю дневные прогулки на свежем воздухе, что было, естественно, ложью. Но зато я здесь, и мы «случайно» встретились с князем. Мои щеки залились румянцем, а в районе груди разливалось счастье. Как же я рада его видеть, и как тяжело скрывать это от окружающих. Моя сопровождающая приходилась мне какой-то дальней родственницей по отцу и считала своим долгом приглядывать за мной. Она была уже довольно преклонного возраста и довольно пышных размеров, она медленно перемещалась, то и дело поправляя свой парик.
Князь незаметно направлял нашу троицу в дальнюю, более заросшую и менее людимую, часть парка. Я не знаю, как он это делал, но дама совершенно не возражала, очарованно глядя на мужчину. Затем князь галантно помог женщине присесть на лавочку, поддерживая ее за локоток, а дальше быстро прислонил свою руку к ее лбу, и женщина прикрыла глаза и близлежащие окрестности огласили громовые раскаты храпа.
Я, все ещё не веря, что свободна, широко раскрытыми глазами рассматривала эту мирную картину, искренне восхищаясь Арсеном. Он же, не теряя времени, потянул меня за руку, быстро увлекая за собой в небольшую чащу. Затем, когда мы скрылись с любопытных глаз, он остановился и сразу же приник к моим губам. Он целовал меня жадно, страстно, сминая мои губы и сильнее прижимая к себе. Чувствовалось, как сильно он скучал. Мои ноги стали ватными, и если бы не широкий ствол дерева, к которому уже прижималось мое тело и сильные руки Арсена, которые меня поддерживали, то я непременно бы упала. Глаза мужчины помутнели от страсти, мои руки обвились вокруг его шеи, а его поползли вниз по моим бедрам. Все мое тело реагировало на этого мужчину, становясь гибким и податливым. Но тут князь резко отстранился от меня, а я разочарованно застонала:
– Прости, малышка, я так не могу, чувствую себя грязным совратителем, хотя и понимаю, что это только твоему телу семнадцать… Но ты так медленно просыпаешься после перерождения, что кажешься такой молоденькой, такой наивной, как ребенок. А я, тысячелетний спейшер.
И он снова уже более нежно поцеловал меня в губы. А я поняла, что я знаю, о чем он. Он и я – не люди, мы спейшеры. Я ещё до конца не понимаю, что это означает, действительно, воспоминания совершенно не желали возвращаться ко мне. Но знаю точно одно, спейшер – это тот, кто помнит. Но это ни коим образом не влияло на мое отношение к Арсену. Он был необходим мне как воздух.
– Не представляешь, чего стоит мне сдерживаться. Ты такая сладкая, такая искренняя, ты так подходишь мне, Мари. Я, кажется, люблю тебя до безумия.
– Тебе так только кажется? – я разочарованно надула свои губки, а он рассмеялся, сильнее прижимая меня к себе и покрывая поцелуями мою открытую грудь, нагло выпирающую над затянутым корсетом.
– Я люблю тебя, моя малышка, и нам, наверное, нужно пожениться…
Он смотрел на меня так серьезно, что я не выдержала и перестала дуться, целуя его в губы и обвивая его шею руками.
– Зачем? Разве для спейшеров свадьба имеет какое-либо значение?
Да, я мало еще, что помнила, но я прекрасно понимала, что никакая человеческая церемония не может иметь значения для того, кто живет более тысячи лет, а если и умирает, то просто перерождается в другом теле, не забывая о том, кем он был до этого.
– Да, для спейшеров совершенно не имеет значения. Но для тебя сейчас имеет. А я не хочу ждать, пока ты проснешься окончательно. Я просто не выдержу, – и он снова руками обжег мое тело, подбирая выше полы моего платья и зарываясь в ворохе нижних юбок.
– Так, может быть, и не стоит ждать? – я подалась вперед к нему, прогибаясь и призывно заглядывая в лицо Арсена. Хотелось послать куда подальше все условности высшего света, когда я находилась рядом с этим мужчиной, все правила, этикет.
– Ты провоцируешь меня, моя маленькая соблазнительница.
Он все же нехотя отпустил меня, убирая свои руки и многозначительно заявил:
– Решено, поженимся. А то твои родственники доведут меня до убийства, не давая нам видеться, – шутливо говорил мне князь, хотя я чувствовала, что мои родственники раздражают его совсем не шуточное. Еще бы, ведь я, по сути, была спейшером, хотя ещё и не до конца проснувшимся, но все же. И такое количество родни, которая жаждала нам помешать, было просто возмутительно. Но Арсен держался, ради меня.
– Арси, а ты не можешь воздействовать на них как-то? Как на фрау Катарину. Внушить им мысль, что все нормально, чтобы они изменили к тебе свое отношение… – я с надеждой посмотрела на любимого. С тех пор как мы встречаемся, он проделывал кучу различных фокусов, каждый раз поражая мое воображение. Лукас приходил в бешенство, когда разыскивал меня на очередном балу, и никто совершенно не видел, куда я могла пойти. Арсен каким-то образом стирал мой образ из памяти тех, мимо кого мы проходили. Сначала мой кузен решил, что нас покрывают друзья князя. Вельможи словно сходили с ума, как только дело касалось баронессы фон Шолль, то есть меня. Иначе, как мог Лукас объяснить такое массовое помешательство и мое укрывательство. Он злился, но ничего поделать не мог. На самом деле, князя забавляли эти его проделки, он наслаждался ими как ребенок новой игрушкой, прекрасно понимая, что никто ему ничего не может противопоставить, да и эти проделки ему, в общем-то, были не нужны, только ради меня, моего стремления не покинуть родственников, он все это поворачивал. А если бы не это, то мы могли бы уже давно исчезнуть из этого мира людей без каких-либо объяснений. Достаточно того, что мы любили друг друга и хотели быть вместе. Но я так не могла. А Арсен ради меня все терпел.
– Я-то, конечно, могу, принцесса. Только ты ведь мне этого потом не простишь. Ты же хочешь, чтобы твои родственники одобрили наши отношения официально, без каких-либо воздействий на их решение с моей стороны. А для этого мне необходимо хотя бы встретиться с твоими родителями, чтобы меня, по крайней мере, подпустили поближе. Но мне отказывают даже в простом светском визите. К сожалению, очаровывать на расстоянии я не умею, – он рассмеялся. А я вздохнула с облегчением. Все-таки это так важно, что он меня понимает, понимает мои чувства, как важна для меня семья, и что мне хотелось бы, чтобы мои родители приняли Арсена.
– Кстати, об этом. Завтра, наверное, мы с мамой уедем домой. Сегодня письмо пришло, что отцу нездоровится, – я испытала чувство вины, что не сразу вспомнила об этом, когда таяла из-за поцелуев князя. Арсен задумался, а затем произнес:
– Х-м-м, может быть, оно и к лучшему. Я завершу здесь одно дело и поскачу вслед за вами. Думаю, в доме твоего отца мне не откажут в приеме. И мы найдем с ним общий язык, – очень хитро ухмыльнулся князь.
* * *
Карета подпрыгивала на кочках, раскачиваясь из стороны в сторону и не давая мне уснуть. Я с тоской поглядывала в окно, прощаясь с Веной, с этим городом, где нашла свое счастье. Мама спала на моем плече, а напротив расположился мой кузен Лукас, который вознамерился непременно проводить нас до поместья. Никакие отговорки на него не подействовали, да и мама сильно не сопротивлялась. Моего мнения никто вообще не спрашивал. Я ожесточенно обмахивалась веером, пытаясь хоть как-то спастись от жары. Солнце палило нещадно, мы вот уже несколько часов тряслись в дороге, и становилось все более душно.
Лукас молча сидел, поджав губы, да и мне не хотелось с ним разговаривать.
Чтобы скоротать путь, я решила думать об Арсене. Он приедет за мной, попросит моей руки у отца, мы официально поженимся, и все у нас будет хорошо. А пока я буду вспоминать его сильные руки, его улыбку, поцелуи, которые сводят меня с ума. Наверное, я начала улыбаться, неловко попыталась прикрыть улыбку веером, но Лукас все равно ее заметил. Он ничего не сказал, но сжал губы сильнее в тонкую линию. Он опять сердился.
* * *
Я вылетела из кареты, чтобы быстрее размять затекшие ноги и броситься к отцу, не дожидаясь помощи. Это в Вене я была великосветской дамой, но у меня больше не было сил притворяться. Поскорее хочется снять это ужасно неудобное платье, и забыть про этот ужасный парик, который скрывает мои натуральные волосы. Оседлать моего любимого скакуна, надеть простые брюки и мчаться галопом в чистом поле до тех пор, пока не почувствую усталость и счастье от свободы. Лукас с осуждением посмотрел на меня, помогая выбраться из экипажа моей маме. Я же уже вовсю неслась к замку. Но отчий дом встретил непривычной тишиной. Сердце сжалось от плохого предчувствия, которое и подтвердил старый слуга, вышедший мне на встречу.
– Господин барон скончался, – произнес он загробным голосом, опуская голову. Я оглянулась на маму и поддерживающего ее Лукаса. Они тоже все слышали. Баронессе стало плохо, мой кузен еле успел поймать ее.
А мне стало страшно. И это странное ощущение, что такой исход – смерть барона – более вероятное развитие событий, чем какое-либо другое. Все происходит закономерно. У таких, как я, никого не бывает. Боль потери разрывала сердце. Баронесса слегла, все заботы о подготовке похорон взял на себя Лукас.
В замке стояла мрачная атмосфера, в коридорах витал густой сладковатый запах смерти, и стояла зловещая тишина. Баронессе не становилось лучше, я целыми днями находилась у ее кровати, но внутри у меня все сжималось от приближения неминуемого несчастья. Сами похороны прошли как во сне, да и вообще, все дальнейшие события я наблюдала словно сквозь пелену. Погода резко испортилась, лил дождь, раздавались раскаты грома, соединяясь с ударами моего сердца, которое отсчитывало минуты.
Я сидела у себя в комнате и пыталась плести кружево, чтобы хоть как-то отвлечься от тяжелых дум, когда раздался стук в дверь:
– Фройлен Маринетт, Вас спрашивает какой-то господин, – поклонившись, доложил слуга. Я же, бросив все, схватила руками свои юбки и бросилась вниз по лестнице.
– Где он? – нетерпеливо потребовала я ответа у чуть поспевающего за мной слуги. Я оглядывалась по сторонам, не наблюдая никого в приемной. Он приехал, я так ждала его. Сейчас он мне так нужен. Так, где же Арсен?
– Фройлен, он ждет вас около ворот. Попросил позвать, и сам проходить дальше отказался.
Я смутилась, что это еще за причуды? Возможно, Арсен уже знает о нашей беде, а потому остерегается приближаться. А сама ускорилась, пролетая мимо Лукаса, который недовольно нахмурился, но ничего не сказал. Я пронеслась через весь двор, через сад, направляясь к ограде. Около ворот действительно стоял мужчина, опираясь боком на изгородь, огромные поля шляпы скрывали его лицо, а темный плащ его фигуру. Но даже так я уже понимала, что это не Арсен. Мужчина был ниже ростом и более коренастым. Я замедлила свой шаг, внимательно вглядываясь. Кто бы он ни был, но я, кажется, знала его. Не сейчас, когда-то давно, в другой жизни. В голове начали мелькать какие-то образы, обрывки воспоминаний. Подойдя ближе, я замерла, уже зная, кого я увижу. Мужчина медленно повернулся ко мне, поднимая рукой поля шляпы.
– Привет, – Одно слово и многозначительная пауза на то, чтобы я могла осознать, кто передо мной. Хитрый прищур знакомых глаз, и улыбка растеклась по его лицу. Он был действительно рад нашей встрече и не скрывал этого. Сложно было рассмотреть черты его лицо за небольшой бородой, которая покрывала всю нижнюю часть лица. Но я все равно вздрогнула.
– Коста? – Я испуганно смотрела на своего друга. Я словно очнулась после долгого сна. Но ощущение у меня было такое, что я не хочу просыпаться.
Не то, чтобы я не была рада его видеть. Или совершенно не ожидала. Ожидала, конечно, он всегда меня находил после перерождения, непременно. Обычно, я даже ждала встречи. С нетерпением ждала. Только не в этот раз. В этот раз все было по-другому. У меня была семья. Ни один спейшер не знает, что такое отец и мать. И я не знала. Но в этот раз мне почему-то повезло. И я не хочу это терять. Родственная связь, оказывается, такая сильная. На столько, что даже воспоминания о прежней жизни не спешили возвращаться. До сегодняшнего дня, я даже ни разу не вспомнила Косту. Но теперь он появился, и уже ничего не вернуть назад, ничего не будет так, как прежде. Перемены наступали неотвратимо.
Я растерянно смотрела на Косту, а тот не понимал, что не так. Почему его Маринетт не бросается к нему на шею, не радуется встрече с ним. Я даже несколько попятилась назад, как будто это могло спасти меня от меня самой.
Встреча с ним говорила только об одном. Как бы долго ни длилась моя человеческая жизнь, все имеет конец, а, значит, скоро все рассыпется, как карточный домик.
– Коста, прости, я не могу, – на глаза навернулись слезы. Я знала, что у меня, в общем-то, нет выбора, воспоминания уже потоком возвращались ко мне. И Коста приехал за мной. Но сейчас я не готова уехать с ним и оставить свою больную мать одну в горе. Она потеряла отца и не может потерять еще и меня. – Не сейчас.
– Маринетт, ты нужна нам, – он протягивал ко мне руку, ожидая, что я сделаю шаг на встречу, но я как от огня отстранилась, отходя еще на несколько шагов назад. Его рука безвольно упала, и он, пытаясь скрыть разочарование, произнес:
– Что ж, это твой выбор. Я еще неделю буду жить по этому адресу, на случай, если ты передумаешь, – он протянул мне клочок бумаги, – А потом уеду. Но если ты захочешь, ты всегда сможешь меня найти, Маринетт.
Он еще какое-то время стоял, чего-то ожидая. Возможно того, что я одумаюсь, брошусь к нему, обниму, но я не могла сдвинуться с места, как будто от одного моего шага могло что-то измениться. У меня сердце разрывалось на части. Я знала, что мое место рядом с Костей и командой, но не сейчас. Я боялась, если обниму его, то просто расплачусь от невыносимой безвыходности. Мое место не здесь, я знаю это, Коста знает это. Но не сейчас. Сейчас я остаюсь.
А еще есть Арсен, который не заставлял меня выбирать. Он понимал меня, как никто другой.
Коста медленно двинулся прочь от нашего замка, а я бросилась в противоположную сторону с такой скоростью, словно боялась не успеть добраться до дома, боялась, что пока я бегу, он разрушиться, исчезнет, пропадет, как сон. А вместе с ним и моя прежняя жизнь.
Я бежала, спотыкаясь и падая, поднимаясь и снова переходя на бег. Сколько я уже так бегу? Окружающий мир почему-то начал рассыпаться на осколки, я всеми силами цеплялась за него, пытаясь бежать быстрее к замку, который почему-то становился все дальше.
А где-то совсем рядом знакомый голос произнес:
– Вставай, соня!
* * *
Лизка! Кто же ещё мог меня разбудить?!
– Лиза, неужели уже пора ужинать, – проворчала я недовольным голосом. Ощущение было такое, что я только прилегла после активной прогулки по парку, и вот меня уже будят.
– Уже пора на работу собираться. А то опять опоздаешь, – рассмеялась подруга. А я резко вскочила, осознавая, как долго я спала. Действительно, пора просыпаться. На сегодняшний день мне, к сожалению, отгула никто не предлагал.
– Я вчера пришла, а ты уже спишь, даже поговорить не с кем, – сетовала Лизка, разливая чай и приступая к завтраку. – Рассказывай, что это за великолепный образец представителя мужского племени, что я с тобой видела? Кто он?
Неужели я действительно рассчитывала, что подруга забудет о встрече с Арсением Петровичем? Да ни за что. Теперь пока не узнает подробностей – не успокоится. Эх, и вот что мне ей рассказывать?
– Лиз, давай только не сейчас. А то меня уволят, если я опоздаю, – с сожалением пришлось отложить свой бутерброд и направиться к выходу. Приходилось выбирать – допрос с пристрастием и сытный завтрак или же отсрочка в разговоре и голодный желудок. Я выбрала второе.
