Текст книги "Запечатанная (СИ)"

Автор книги: Карина Фейтли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Глава 3

В конце недели мы тем же составом сидели в кафешке в центре города – я, Лизка, Вовка и Михаил. Конец недели, и впереди выходные. И Лизке вдруг пришла идея, отправиться куда-нибудь потанцевать. Вовка ее поддержал. Я отказалась. И Михаил решил тоже никуда не ходить.

– Ирка, ну все, мы убежали. Пока. – Лизка торопливо обняла меня, поцеловала в щеку, и они с Вовкой ушли. Давно пора уже им куда-то вдвоем выходить, а то таскают нас с собой в качестве нагрузки. Только мешаем.

Мы же с Мишкой решили прогуляться по парку. Погода стояла замечательная. Я медленно шла, сцепив руки за спиной, и любовалась свежей, весенней листвой деревьев. Говорили обо всем на свете. Мишка рассказывал об интересных случаях с работы, я даже смеялась. Постепенно начинало смеркаться. Мишка приобнял меня за талию и шагал уже вплотную ко мне, прижимая меня к своему крепкому телу. Я вроде бы не испытывала неприятных ощущений, тем более, становилось прохладно, а идти в обнимку гораздо теплее. И нужно было бы быть благодарной за его заботу, но на меня неотвратимо накатывало напряжение. Я честно пыталась расслабиться всеми силами, но это было сильнее меня. Ожидание неловкого момента, когда Мишка решится на большее, превратилось в пытку. Я вдруг точно осознала, что не хочу этого. Я думала о том, что надо дать нам шанс, мне надо попробовать с ним построить отношения, просто попытаться. Но это было в голове, а вот сейчас, в реальности, мы идем рядом, и я понимаю, что не хочу. Не хочу даже пробовать. А он вдруг повернулся ко мне, обнял и начал медленно склоняться к моему лицу. Да, я знала, что не пылаю к нему чувствами, но даже при этом не предполагала, как отреагирую на его поцелуй. Его губы уже прижимались к моим, как вдруг паника охватила меня, тело мелко затряслось, и я отчаянно начала вырываться. Мишка испуганно остановился, не выпуская меня из рук, и даже начал поглаживать по спине, пытаясь успокоить. Но это не помогало, скорее наоборот, сильно раздражало. Нестерпимо хотелось сбросить с себя чужие руки, чужие прикосновения. Я начала рваться от него изо всех сил. Мишка, не понимая, смотрел на меня, пытаясь угадать, что случилось. Если бы я сама знала, что случилось. Я сама ничего уже не понимала, желая лишь бежать без оглядки, пока не начала кричать, как в моих снах от ужаса. Некстати всплыл в голове крик незнакомца – «Марине-е-е-т!!!», который мучил меня во сне всю последнюю неделю.

– Прости, прости меня, пожалуйста. Я лучше пойду домой, – когда меня отпустили, стало легче дышать, но стало нестерпимо стыдно перед Михаилом. Вот ведь реакция. Сейчас меня точно нельзя обвинить в равнодушии и слабых чувствах. Чувства были очень сильными, только совершенно не теми, каких ожидали от влюбленной девушки, или хотя бы той, что испытывала симпатию.

– Я провожу тебя, – растерянно прошептал Мишка. Но я отчаянно трясла головой.

– Не надо, я сама. Так будет лучше. Прости. – И, не оглядываясь, быстрым шагом практически побежала прочь. Вот сейчас мне было все равно, что будет между нами потом. Даже так, скорее всего ничего уже не будет, потому что я не хочу, не могу и не собираюсь себя заставлять. А зачем?

Я не останавливалась пока не дошла до конца парка. Только удалившись от Мишки на достаточное расстояние, немного успокоилась, привалилась к ближайшему дереву спиной, и застонала от непонимания и бессилия:

– Что же это со мной такое твориться? Я схожу с ума….

Развернулась к дереву лицом, уперлась кулаками и начала постукивать головой. Неужели нельзя было как-то помягче дать отпор парню. Ну, зачем я так? Просто дикость какая-то… Только я собой словно не владела. Может быть, все-таки у меня есть проблемы с мужчинами? И зря я не исследовала этот момент? Нет, я покачала головой, словно откидывая эти мысли, не может быть. В моей жизни точно не было никаких эксцессов, связанных с ними. Не было, и все. А неприятное чувство отвращения к Мишке все равно никуда не уходило.

* * *

Сколько я так стояла – не знаю. Через некоторое время мне стало немного легче, да и стемнело. Одной в парке находиться было уже страшно. Я развернулась и зашагала уже более уверенно домой. Сейчас заварю себе крепкого чая, и полежу. Лизка вряд ли рано вернется, если вообще собирается возвращаться. Но это хорошо. Мне просто необходимо побыть одной. Но на этом день приключений не закончился. Около моего подъезда я обнаружила своего нового знакомого. Константин удобно устроился на лавочке и щелкал семечки. Я сначала оторопела, ну, вот за что мне все это. И как это понимать? Как он меня вообще нашел? И зачем? А потом решительно направилась к нему и, не давая опомниться, спросила:

– Кто такая эта Марина? Я хочу знать про нее все.

Да, я хотела выгнать его и с нашей лавочки, и из моей жизни. И сначала так и собиралась сделать. Константин с невозмутимым видом продолжал грызть семечки, аккуратно складывая кожуру в рядом стоящий мусорный бак, и никак не реагировал на мой грозный и решительный вид. Я подошла почти вплотную, когда обнаружила, что мой запал угас. А интерес и любопытство наоборот – разгорались с неимоверной силой. Как ни странно, по отношению к этому человеку я не испытывала какого-либо страха, и он мог просветит меня на счет этой Марины, с которой меня все путают. Почему бы и не поговорить?

Константин лениво потянулся, неторопливо поднялся с лавочки и спросил, улыбаясь:

– С другом гуляла? – Я кивнула. Он продолжил. – И как?

– Да никак, – такая усталость вдруг на меня навалилась и опустошение. Что можно сказать еще. Одно слово, но оно выражает абсолютно все, точно. Раздражение от всего происходящего тоже присутствовало. Я присела на лавочку и весь мой настрой выяснить все сейчас и немедленно куда-то пропал. Я просто сидела и смотрела на Константина, который начал ходить около меня взад-вперед. Он кивнул каким-то своим мыслям, даже не глядя на меня, лицо его выражало какое-то удовлетворение и что-то ещё такое неуловимое, словно убеждение в собственной правоте. Я ещё раз на него взглянула и опять отмела мысли о какой-то личной симпатии ко мне как к женщине. Он скорее напоминал врача, который внимательно рассматривал симптомы больного, решая, какое лекарство в данном случае необходимо назначить.

– Сны снятся? – продолжил задавать странные, но точные вопросы мой новый знакомый. Этот вопрос заставил меня напрячься и воскликнуть:

– Откуда ты ….

Не успела я договорить, столкнулась с его внимательным взглядом, он снова кивнул каким-то своим мыслям и сказал:

– Главное, мы нашли тебя, Марина. А память…. У тебя печать стоит вот тут – он начал водить руками где-то на уровне моих глаз и немного выше, – Я не могу ее сейчас убрать. Уже пробовал – не получается. Очень высокий уровень запечатывания воспоминаний, работал профессионал, просто не устранить.

Затем, сощурившись, он ещё раз внимательно начал вглядываться в меня и как-то растерянно прошептал:

– Или это ты сама сделала? – помедлив немного, по-прежнему рассматривая что-то у меня на лице, вдруг тряхнул головой:

– Ладно, разберемся. Скоро остальные подтянутся. Я позвоню.

Я растерянно хлопала глазами, вдруг до меня дошло, что он не спрашивал моего номера телефона. Я окликнула удаляющегося Константина:

– А номер?

Он на миг остановился, хитро улыбнувшись мне:

– Марина, твой номер и адрес не проблема, они уже у меня есть. Вот найти тебя было сложно, понадобилась целая вечность…. Если бы не наша случайная встреча в торговом центре…. Не знаю, сколько бы мы ещё тебя искали….

И ушел. А я так и осталась сидеть на скамье. И чувствовала я себя при этом такой счастливой. Так спокойно мне уже давно не было. Нет, я не скажу, что жила не интересной жизнью. Я жила так, как жила. И даже не оценивала и не сравнивала, какова моя жизнь. Мне было просто как-то тоскливо и больно временами. А от чего, я даже не знала, не понимала, чего мне не хватает. Словно я где-то потеряла часть себя, чувствовала некую пустоту, которую ничто не могло заполнить. И вот впервые за долгое время я вдруг ощутила, что ответы где-то рядом, что я могу обрести некую цельность. Не достающие кусочки сложатся, и все будет хорошо. Не знаю почему, я верила Константину, его появление в моей жизни было словно лучик света. Это было необъяснимо, но я просто знала, что он мой друг и поможет мне. И все встанет на свои места.

Все эти разговоры о печатях. Меня не удивили. Даже наоборот. Я словно почувствовала что-то на уровне лба. И внутренне согласилась с Константином. Точно, стоит печать. Качественная и добротная, сделала профессионал. А когда мужчина предположил, что это я сделала, то я тоже внутри про себя отметила, что да, я бы могла. Кто же он такой, этот Константин, и эти загадочные остальные? Кто я такая, черт возьми?

Посидев ещё немного, все же пришлось подняться домой. Лизка появилась только под утро и, судя по ее счастливой физиономии, ночь прошла не зря. Она без умолку болтала, а я почему-то решила умолчать о своем новом знакомом и нашей встрече. Я ещё сама не разобралась толком, что происходит, вопросов было больше, чем ответов. Но я точно понимала, что Лизке об этом знать не стоит.

Глава 4

Таких чудесных выходных у меня уже давно не было. Я выспалась. И даже кошмары меня не беспокоили. Я практически порхала, и мое хорошее настроение ничем невозможно было испортить. Быстрее бы уже позвонил Константин, с нетерпением я ожидала встречи с ним и загадочными остальными. Внутри все было в ожидании чего-то… волшебного.

Мы гуляли с Лизкой по парку, ели мороженое, смеялись, говорили о всяких пустяках. И я чувствовала себя нормальной. Обычным человеком без странностей. И это было замечательно.

Но все хорошее быстро заканчивается. Понедельник, я проспала. Так давно я так крепко не спала, что не нашла в себе силы встать вовремя.

Забегаю в свой рабочий кабинет, а меня уже все ждут. Наталья Ивановна, моя сослуживица, а так же руководитель нашего отдела, огорошила меня:

– Ну, где тебя носит, Ильева? На фирму прислали инспекцию из головного офиса. Шеф нервный, злой, трясется. Уже освободил свой кабинет для временного начальства, чтобы тому удобнее было. Сам переехал в архив как бедный родственник. Через десять минут будет совещание, на котором нам представят временного директора и обрисуют ситуацию, а ты опаздываешь. Так подставляешься….

Я растерянно хлопала глазами. Мне чудом повезло. Как же хорошо, что я все же успела. Мне нужна эта работа, и не хотелось бы из-за разового опоздания ее потерять. Я вообще никогда не опаздываю, а сегодня так получилось некстати.

Да, действительно, последнее время квартальные отчеты все сложнее было сводить, постоянно натыкалась на какие-то не стыковки. Ясно, что нашим филиалом заинтересовались наверху. Что ж, возможно, шеф действительно что-то провернул незаконное, и его снимут. Ничего страшного – поставят другого директора. Привыкнем, приспособимся. Главное, чтобы филиал остался, а кто им будет руководить – совершенно не важно. Мне так точно. Я облегченно вздохнула, радуясь, что все же успела до совещания. Практически тут же нас пригласили в конференц-зал.

Мы с Натальей Ивановной расположились на соседних стульях, все остальные сотрудники так же заняли свободные места. По залу стоял тревожный гул голосов, все обсуждали новости и прогнозировали предстоящие перемены. И тут зашел наш шеф, остановился около входа, пропуская вперед себя высокого мужчину в дорогом костюме. Воцарилась мертвая тишина. Все замерли в ожидании, когда нам представят нашего временного шефа и по совместительству того, в чьих руках будет находиться наша судьба. Я и до этого момента особо не жаждала вести разговоров, хмуро сидела рядом с начальницей в дальнем углу помещения, а, увидев вошедшего мужчину, и вовсе дар речи потеряла. Вошел мой незнакомец из торгового центра, который снился мне всю последнюю неделю, точнее его голос и душераздирающий крик: «Марине-е-е-т». Я даже последнее время перестала понимать, кто кричит у меня во сне – он или я. Или мы вместе. Кровь отлила от моего лица, и я порадовалась, что сижу и с краю ото всех, не так бросаюсь в глаза. Иначе, наверное, упала бы в обморок. А так, расплылась на стуле и судорожно сжимала подлокотник побледневшими костяшками пальцев. Может быть, он меня не заметит? Захотелось сползти по стулу и спрятаться за впереди сидящими сотрудниками.

– Позвольте всем вам представить Арсения Петровича, на время проверки он будет исполнять обязанности генерального директора нашего филиала. Прошу любить и жаловать, – как-то чересчур бодренько и заискивающе проговорил наш шеф. Или теперь уже бывший шеф? Чувствовалось, что сам он его уже не любит и не жалует, а если и мы этого делать не будем, особо не расстроится.

Дальше шла обычная процедура представления, объяснения сложившейся ситуации, но я уже практически ничего не слушала. Периодически поглядывала на Арсения Петровича, на его поджатые губы и сосредоточенное лицо, и думала, помнит ли он о нашей встрече. Он обвел нас всех взглядом, когда представляли меня, медленно кивнул, на мгновение задержал на мне взгляд, не дольше, чем на других. Я попыталась расслабиться и улыбнуться, когда произносили мое имя и занимаемую должность, но так и не смогла, еле сдерживая челюсти, чтобы зубы не начали стучать. Наверное, у меня был очень загнаный вид, потому что даже Наталья Ивановна начала коситься на меня. Чего уж удивляться, что Арсений Петрович так же периодически возвращал свое внимание ко мне, но ничего не говорил, а по его виду я не могла определить, что он думает. Я мысленно себя успокаивала, все же мы на работе, а не на официальном приеме, чтобы улыбаться. Ничего страшного не произошло. Представление коллег продолжалось, и новый шеф на меня больше не смотрел. Я попыталась взять себя в руки. Мало ли, как бывает. Может быть, он спутал меня с кем-то. И, возможно, даже не рассмотрел. Наша встреча длилась мгновение, и он меня даже не запомнил – пыталась убедить я себя. Но я же запомнила и узнала. И он мог. Мог, только зачем ему это. Это же у меня проблемы с психикой. Я очень-очень надеялась, что он меня не узнал. Еще не хватало мне, чтобы на работе оживали мои кошмары.

Если бы не встреча в тот же день с Константином, если бы Костя тоже не назвал меня Мариной, то я бы с легкостью списала все на случайность и забыла. Но теперь червячок сомнения грыз мою душу, не давая расслабиться и заставляя перебирать варианты, настороженно наблюдая за Арсением. Если все же он меня не перепутал, то кто он? Я еще даже не успела узнать о Косте, и о Марине. И если Костя вызывал во мне чувство спокойствия и веры в лучшее, то Арсений Петрович настораживал, и внутри начинала разливаться тревога, мне хотелось бежать без оглядки, куда глаза глядят. И имя-то какое – Арсений, слишком мягкое для его сурового внешнего вида. Нет, он не был страшным или отталкивающим, вполне приятной наружности, чисто выбритый, приятные черты лица, дорогой костюм, светлая рубашка была видна из-под пиджака, строгий галстук, широкий разворот прямой спины. Весь такой аккуратный. Но этот пронизывающий взгляд черный очей, поджатые губы и поза хищника, который всегда готов к прыжку – это пугало.

Он казался опасным. Опасным для нашего филиала, сотрудники которого напряженно сидели, боясь поднять глаза на нового шефа и судорожно прикидывая в уме, чем каждому из них грозит появления инспекции. Опасным для нашего шефа, который с тоской поглядывал на нас и дрожащими руками теребил полы своего пиджака. И опасным для меня лично, даже если он меня не запомнил, и наша встреча была случайной, он будоражил во мне тревогу и беспокойство, и ставил под сомнение мою работу на этой фирме. А мне платить за съемное жилье нужно, да и здесь я заслужила определенное уважение, и менять работу сейчас в мои планы не входило совершенно.

Наш шеф, или уже, наверное, более правильно называть его бывший шеф, стоя рядом с Арсением, весь сник и мысленно оценивал масштабы своих грядущих неприятностей. Арсений был немногословен, он даже не пытался вдаваться в какие-либо подробные объяснения. И даже не спросил, есть ли у кого-либо вопросы. Хотя, судя по всеобщему настроению, вопросов, даже если они имелись, задавать никто не собирался.

На меня новый шеф так больше и не взглянул, и к концу совещания я уже практически пришла в себя и лелеяла мечту, что я большая выдумщица, никто меня не узнал, и даже узнавать-то и нечего. Все ерунда. Меня отпустило и даже немного поднялось настроение, на сколько оно вообще могло подняться в сложившейся ситуации.

* * *

На следующий день я снова опоздала. Да я всегда была пунктуальной и за все время моей работы в этой компании, а это целых пять лет, ни разу не опаздывала. Вчера и сегодня были исключительно невезучие дни. Неделя с самого начала не задалась. Да, то мои кошмары спать мне не дают, то теперь так сплю, что проснуться не могу, и Лизка уже который день дома не ночует. Даже разбудить меня вовремя некому.

Наталья Ивановна, пока я впопыхах включала компьютер и разбирала принесенные на подпись договора, ходила кругами по кабинету и причитала:

– Ирин, ну ты даешь, ты чем думаешь, когда опаздываешь в такие времена. Да кто же знает, что у этого нового шефа на уме. Может быть, ему только повод дай, чтобы всех нас уволить…

Мне нечего было ответить, и Наталья Ивановка, конечно, права. Я и сама себя уже пилила вовсю. Вот как я могла? Причем, когда просыпаешься, смотришь на часы и понимаешь, что ты уже безнадежно опоздала, то и сделать ничего уже не можешь с этим, и чувствуешь себя уже практически самоубийцей.

– Ильева, он уже, кстати, вызывал тебя….

Меня сразу же бросило в холодный пот. Начинается. Бумажки снова рассыпались по моему столу, а руки опустились.

– Меня? Зачем? Из-за опоздания? – измученным голосом пробормотала я. Мне снова стало ужасно страшно, вдруг он все же меня вспомнил и…. Я даже не могла придумать, что означает это и… Но паника захлестывала. Уж лучше бы меня за опоздания отругали. Хотя в таком случае возникает опасность попасть в немилость, а так и до увольнения недалеко. С любой стороны ужасно.

– Зачем-зачем? Отчеты ему какие-то нужны, работает. Он, когда звонил, еще не знал, что ты опаздываешь, – начальница перевела взгляд на меня. – Ты что, Ильева, тебе плохо? Смотри, ты белая как полотно стала.

Я отрицательно помахала головой и пошла навстречу неприятностям. Нет смысла оттягивать неизбежное. В приемной у нового шефа сидела все та же старая секретарша Надя. То есть сама-то Надежда была очень даже молодой, но работала ещё при нашем бывшем шефе. Похоже, этот Арсений Петрович, кроме себя, больше никаких кадровых перестановок не сделал. Я подошла к ней и полушепотом спросила:

– Вызывал?

Надя потянулась ко мне и словно по секрету начала шептать в ответ:

– Вызывал – вызывал. Сейчас доложу о тебе. Я так рада, так рада, такой у нас теперь шеф интересный, – она многозначительно повела глазами. – Такой представительный! То ли наш Борис Сергеевич, что с ним ловить, и возраст, и внешность не супер, и поговорить не о чем. А Арсений такой милашка! – она умышленно опустила отчество и, похоже, уже парила в облаках, представляя, как будет соблазнять нового шефа. – Представляешь, сколько стоят одни его часы?

Меня от этой мысли все похолодело внутри. Я, конечно, знала, что у некоторых людей отсутствует чувство самосохранения, но вот чтобы настолько не чувствовать опасности. Ага, тоже мне, нашла интересного и представительного.

И тут этот «милашка» открыл дверь своего кабинета, метнул на нас совсем не милый взгляд, которым можно было бы убить:

– Ильева, заходи, – от его низкого знакомого голоса я что-то опять начала волноваться. Быстро убрала руки за спину, чтобы не было видно, как они дрожат. Но вроде бы мой ночной кошмар никак себя не проявлял. Никоим образом не давал понять, что мы уже встречались. Я про себя твердила, как молитву, что я просто фантазерка?

Я прошла в кабинет, присела на стул около стола. Он практически на меня не смотрел, и мне стало легче дышать. Разложил бумаги на столе, что-то перебирал, записывал. Я сначала напряженно ждала, потом немного расслабилась. И тут он поднял на меня взгляд, словно почувствовав изменение моего состояния:

– Мне нужны отчеты за второй и третий квартал, – и начал разглядывать мое лицо. А мне сразу же стало не по себе, но пришлось кивнуть:

– Хорошо. Я все сделаю.

Он сухо продолжил, все так же изучая меня:

– Сегодня.

– Сегодня? Но… Я до пяти не успею, – я растерянно моргала.

Арсений невозмутимо продолжил:

– Ничего страшного, я подожду. Как сделаешь – приноси.

Я попробовала вновь возразить:

– Но….

Он не дал мне продолжить:

– У тебя какие-то планы на вечер? – я промолчала, планов у меня не было, но и работать допоздна мне не хотелось. Моя бы воля, я бы прямо сейчас бросилась бежать отсюда куда подальше, и бежала бы до тех пор, пока сил не осталось, но не могу. Новый шеф поджал губы и жестко сказал:

– Все понимаю – молодость, вечером хочется погулять, утром поспать. На работу бы и вовсе не ходить… – последнюю фразу он уже с сарказмом растягивал, а взгляд обжигал, и я почувствовала скрытую угрозу. Доложили уже, что я опоздала. Все же он прав, я сама виновата, ну, ничего – поработаю сегодня подольше, не убудет.

Тут дверь открылась и зашла Надя, томным голосом пытаясь флиртовать с шефом. Меня от ее смелости снова в холодный пот бросило. Это надо же до такой степени не понимать, с кем ты имеешь дело.

– Арсений, я вам кофе принесла. Вы с самого утра еще ничего не пили. Если что, у меня и конфетки есть – вы только скажите, и я принесу, и кофе ещё сделаю… – если бы взглядом можно было убивать, то Арсений Петрович Надежду уже убил бы. Надя же была не убиваема, но и ее пробрало, и она словно подавилась последними словами, начала заикаться под ледяным взглядом шефа и замолкла.

Шеф же, не повышая голоса, медленно, подчеркивая каждое слово, ледяным голосом, которым можно было заморозить, произнес:

– Будьте добры стучать в мой кабинет – это раз, я не пью кофе – это два, для вас я – Арсений Петрович – это три. И завтра будьте добры одеться приличнее, если, конечно, хотите продолжить здесь работать. – И он отвернулся от нее, давая понять, что все сказал. Надежда никак не могла прийти в себя от шока и продолжала растеряно стоять на месте.

Шеф раздраженно передернул плечами:

– У Вас что-то еще? Если нет, то выйдите, – и Надя пулей выскочила за дверь. Я поднялась и хотела последовать ее примеру. На меня вопросительно глянули. Я торопливо замахала головой, горло пересохло. Слова не шли из горла. Все же, ну, очень суров, хочется побыстрее приступить к выполнению задания, чтобы не остаться на работе до утра.

– Так что, Ильева? Я жду отчет? – он вопросительно приподнял бровь. А я поняла, что так и не ответила. От меня ждут положительного ответа. Я быстро замахала головой. А какой еще у меня мог быть ответ.

– Конечно, Арсений Петрович, – на всякий случай я озвучила свой ответ дрожащим голосом, уже мысленно приступая к выполнению задания.

Он удовлетворенно кивнул, и мне показалось, что у него на губах наметилась улыбка. Но, наверное, показалось. Так как через мгновение его лицо было таким же непроницаемо мрачным и суровым.

Я выскочила, как и Надя, облегченно выдохнув, оказавшись по ту сторону от двери. Надя сидела, поджав губы.

– Все же не нравится мне наш новый шеф, – прошептала мне как бы по секрету она. – То ли Борис Сергеевич, такой вежливый и внимательный всегда. А этот грубиян… «Оденьтесь поприличнее…» – передразнила она Арсения. – Вот ведь….

Не успела она договорить, как шеф собственной персоной появился около двери. Надежда резко выпрямилась, собралась и сделала умное сосредоточенное лицо, усиленно что-то разглядывающее в собственном компьютере.

– Ты все еще здесь, Ильева?

Я испуганно развернулась и бросилась прочь. Если эта Надя не понимает, что нас ожидают очень серьезные перемены, то я уже все по полной осознала и прониклась. И из-за некоторых, лишенных чувства собственного самосохранения, страдать не хочу.

Все же, страх перед реальным шефом пересилил ужас от ночных кошмаров. Ночь прошла, и сны развеялись, все забылось. А шеф тут и ждет результат – и это пострашнее будет, и не так-то просто забыть, тем более, что внутри зародилось невольное уважение к нему. С этими мыслями уже более уверенная я пошла к себе и приступила к работе.

* * *

– Ирочка, до завтра, – Наталья Ивановна уже собралась домой, сочувствующе поглядывая на меня. – Эх, милая, держись! – К концу дня уже все на фирме с трепетом относились к Арсению Петровичу и для себя твердо решили, что лучше его ничем не злить и постараться дисциплинироваться.

– Да я уже почти все закончила, Наталья Ивановна, не переживайте, скоро и я пойду, – улыбнулась я женщине и переключилась на работу.

Когда я шла к шефу с отчетами, коридоры фирмы были уже пусты. Все же избаловал нас предыдущий шеф – никаких задержек, время пять – и всех работников как ветром сдуло.

Я постучала и вошла. Потом испугалась – вдруг нужно было сначала дождаться разрешения. С широко распахнутыми глазами я так и застыла в дверях, не зная, что лучше сделать, выйти или уж пройти, раз зашла. Он сделал приглашающий жест, а я облегченно выдохнула, подходя к его столу. Протянула бумаги, он их взял и отложил в сторону, а сам поднял взгляд на меня.

– Ильева, ты сейчас домой? Подожди меня, я тебя подброшу… Все же из-за меня тебе пришлось задержаться. Должен же я как-то это компенсировать…

Он что сказал? Подбросит меня? И это компенсация мне за переработку? Да лучшая награда была бы для меня – это отпустить меня и позволить самой добраться до дому. Я лучше буду трястись в переполненном общественном транспорте, чем рядом с ним.

– А отчеты? – растерянно залепетала я, судорожно пытаясь придумать что-то еще, чтобы отказаться от сомнительного предложения. Но как назло ни одна причина в голову не пришла. Просто чистый лист перед глазами и ни одной мысли. Шеф как-то странно вглядывался в меня, и, удостоверившись, что я не отказываюсь, отмахнулся:

– Дома придется посмотреть. Пошли. – Подхватил мои отчеты и направился к выходу.

Вот как отказаться? Что я могла сказать? Вы меня так пугаете, что я боюсь, умру от страха, пока до дому доедем? Думаю, он и так прекрасно понимает, какое производит впечатление на людей.

Опустив голову, я медленно вышла и направилась к своему кабинету за вещами, надеясь, что он все же не дождется меня и уедет.

* * *

Но не тут-то было. Арсений Петрович догнал меня в коридоре, он упорно шел рядом со мной, придерживая за локоть. От его прикосновений было дико. Именно дико. Слишком близко он находился, и эта близость была волнующе-ужасной. Дошел до моего кабинета, подождал, пока я поставлю его на сигнализацию и закрою дверь. И опять, подхватив меня под локоть, направился к выходу из здания. Вырваться и пуститься бегом мне показалось невежливым, да и после тяжелого дня работы с новым необычайно строгим шефом, я испытывала чуть ли не благоговение к нему, и грубить не решилась. Да и выглядело бы это странно и непонятно. Поэтому я шла молча и уже практически без надежды на спасение.

Так мы вышли из офиса, и я уже было открыла рот, чтобы попрощаться, как Арсений Петрович настоял:

– Я тебя подброшу, – безапелляционным голосом твердо произнес он. А мне оставалось только подчиниться. – Все же по моей вине ты так поздно уходишь, – повторил он объяснение и улыбнулся, практически затолкав в открытую дверь огромного джипа. От удивления и растерянности я не успела воспротивиться. Растерялась, надо же – этот мрачный тип умеет улыбаться. И почему-то захотелось улыбнуться в ответ. Ладно, что ж теперь, если он довезет меня до дома – мне же только лучше будет. Я пристегнулась и косо поглядывала на Арсения, разглядывая его. Смуглый, большие глаза, обрамленные такими длинными ресницами, что любая бы барышня испытала бы приступ зависти. В общем, надо согласиться с Надеждой, что наш шеф очень даже симпатичный мужчина, особенно когда улыбается, сразу смягчаются резкие и суровые черты лица, и он не кажется таким уж опасным. Темные волосы и такие большие сильные руки. Да и то, что мы сели именно в джип, я нисколечко не удивилась, такая большая машина подходила ему как нельзя лучше.

– Сама? – я вздрогнула, потеряв нить разговора, пока рассматривала шефа. И сразу же испугалась, что он мог застукать меня на разглядывании своей персоны. Широко раскрытыми от ужаса глазами посмотрела на него:

– Что, простите? – наверное, я покраснела, потому что так увлеклась. Мне стало неловко, но Арсений почему-то весело улыбнулся и повторил:

– Сама? – и махнул головой в сторону моей юбки. Я невольно отдернула юбку пониже, но, увидев, что шеф не смотрит на мои ноги, успокоилась и кивнула:

– Почти, только кружева по краю, саму юбку в магазине купила.

Эту юбку я купила уже давно, но чего-то в ней явно не хватало, и она лежала в шкафу. А недавно я поняла чего. Узор кружев пришел как вдохновение. Бабушка ещё в детстве научила меня вязать. Но я не очень любила это занятие, себе, во всяком случае, я ничего не вязала. Пока была жива бабуля – ей я связала шаль и кофту, чтобы пока я учусь, она помнила обо мне, и ей было тепло. А с тех пор как ее не стало, вообще крючок в руки не брала. Сама я не люблю носить вязаные вещи, да и себе вязать как-то не интересно, а кроме бабушки у меня никого не осталось.

Но к этой юбке вдохновение само собой придумало узор кружева, такую симпатичную широкую кружевную полосу. Я ее прикрепила по краю и в тот злосчастный день, когда меня назвали «Мариной», юбочку, наконец-то, первый раз одела. В голове мелькнуло словно озарение, я почти ухватила мысль, как машина резко повернула, и я увидела, что мы приближаемся к дому. Моему. Надо же, а я ведь даже адрес не называла. Похоже, в этом городе все, кому не лень, знают, где я живу. Шеф был в хорошем расположении духа, и я не решилась спросить, откуда он знал куда ехать, чтобы не испортить ему, а, значит, потом и себе, настроение.

– Ильева, завтра, надеюсь, без опозданий? – он говорил серьезно, но губы слегка улыбались, а в глазах плясали искорки. Я даже не успела испугаться намеку на мое сегодняшнее нарушение дисциплины. Неужели он, правда, шутит? Улыбающийся шеф настораживал меня ещё больше, чем суровый и убивающий взглядом.

– Есть, шеф! – приложила я руку к голове, на прощание ещё раз глянув на него. Он притормозил около подъезда и, прощаясь, развернулся ко мне. И если пока мы ехали, я видела только одну его половину – правую, то теперь была доступна взгляду и вторая. В частности, я просто зацепилась взглядом за его левое ухо, точнее на отверстие в нем. Небольшая дырочка под серьгу. Наверное… Нет, конечно, весь образ шефа, серьезного и очень мрачного и опасного, в строгом костюме и с пронизывающим взглядом, целый день приводящий в трепет все наше подразделение, просто не вязался с серьгой в ухе. Но почему-то мое воображение дорисовало именно серьгу. Я просто застыла, так и не сказав «до свидания», расширившимися глазами глядя на ухо шефа. Никак не могла справиться с накатившими на меня чувствами и воспоминаниями? Такая буря понималась в душе, я таращилась на шефа и уже практически не дышала.