Текст книги "Сколько у тебя? 20 моих единственных!.."
Автор книги: Карин Боснак
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
– Вовсе нет, – фыркнула я. – В этом нет ничего смешного.
– Есть, Делайла. В ней все забавно.
– В чем это?
– В жизни. Жизнь – забавная штука.
Я раздраженно отвернулась – от него, от зеркала, от себя самой – и уставилась в окно.
– Я не сержусь на тебя, Делайла, – после короткой паузы сказал Кайл. – Мне все равно. Вообще-то я даже рад, что ты увела меня оттуда.
Неправильно, что в такой день он пытался утешить меня.
– Кайл, мне пора ехать, – проговорила я. И мне действительно пора – пора ехать домой. Мне нужно возвращаться в Нью-Йорк. Вся эта затея была одной большой ошибкой. Ну правда, чем я занимаюсь? Каждая следующая встреча оказывается сокрушительнее предыдущей.
– Конечно, – тихо произнес он. – Я понимаю. – Потом протянул мне руку. – У тебя есть мой номер телефона?
– Да, у меня есть и домашний, и рабочий номер, и адрес – у меня все есть.
– Позвони как-нибудь, ладно? – предложил он. – Нет, правда, позвони.
– Да, конечно, – кивнула я, но знала, что не позвоню.
Покинув кладбище, в полном изумлении я ехала по Десятому шоссе обратно в отель. Почти не замечала ни автомобилей вокруг, ни даже того, как Ева, сидящая на моих коленях, слизывала крошки чипсов с моей юбки. Наверное, из двадцати парней один вполне мог оказаться голубым, но Кайл? Никогда. Раздался сигнал мобильного телефона. Сообщение от Колина:
– Привет, это я. У меня для тебя пара новостей.
Хоть я и решила возвращаться домой, все равно обрадовалась: мне было необходимо отвлечься.
– Я нашел Оливера Лита и Шейна Мэрфи, – сообщил Колин. – Оливер живет в Лондоне, Шейн – в Миннеаполисе. Оба холосты, но – не хочется говорить тебе это, детка, – оба геи.
Геи? ГЕИ? Оба? Не может быть!
Все произошло одновременно. Я уронила телефон, рука соскользнула с руля, и я свернула в грозный левый ряд. Машины вокруг яростно сигналили, я испуганно закричала и тут же почувствовала мерзкий запах. Взглянув вниз, я поняла, что Ева какает прямо на меня. Машины продолжали сигналить, я продолжала истерически кричать, а Ева продолжала какать. Глядя в зеркало заднего вида, я потянулась за салфеткой и начала перестраиваться. Дальше, как понимаете, вырулила вправо, одновременно подбирая какашки и опуская стекло. Дальнейшее происходило словно в замедленной съемке. Высунув руку наружу, я выбросила салфетку с собачьим дерьмом. Она пролетела, как птичка, несколько секунд и шмякнулась в лобовое стекло полицейской машины, едущей позади. Сразу включились огни и сирена.
О Боже!
Меня посадят, никаких сомнений.
Поспешно припарковалась и сидела в машине, наблюдая, как полицейский выходит из своей. Все это время я молила о помощи Зака Холдена, бедняжку Зака Холдена, бедного сексуального красавчика Зака Холдена. Полицейский, здоровенный детина, по виду настоящий козел. Зеркальные очки, светло-коричневая форма, как у героев сериала, – подошел к ветровому стеклу своей машины. Вытащил из кармана ручку, ткнул в салфетку, содержимое вывалилось наружу. Не самое аппетитное зрелище. Какашки Евы, обычно напоминающие по виду маленькие коричневые ириски, сейчас выглядели как… как выглядел бы любой кусок дерьма после удара об автомобиль на скорости пятьдесят миль в час. Забрызгал все вокруг. С отвращением качнув головой, полицейский направился ко мне. Мне не видно было его глаз, но уверенно могу сказать, что он был зол. Нехорошо, совсем нехорошо.
– Как это, ради всего святого, называется? – гневно воскликнул он, указывая на свою машину. Итак, он не просто зол – он оскорблен. Высунув голову наружу, я обернулась на его машину и решила прикинуться дурочкой.
– Ну, не уверена, – кокетливо произнесла я. – Но выглядит как… собачьи какашки.
Полицейский одарил меня саркастическим взглядом, словно произнося: «Ну кто бы мог подумать?!» Он ни на миг не купился на мою невинность.
– Ах вот как это выглядит, да? – переспросил он. – И что же оно делает на моем ветровом стекле?
Я пыталась подыскать подходящий ответ.
– Видите ли, сэр… – Мельком я бросила взгляд на свое отражение в зеркале – лицо виноватое. Он видел, как я это бросила; знает, что это моих рук дело. К чему лгать? Я откинулась на сиденье. – Простите, но моя собачка покакала прямо на меня, – созналась я. – Вот я и собрала дерьмо и выбросила в окно, потому что не смогла придумать, что еще можно сделать.
Подхватила Еву на руки и подняла ее в качестве доказательства, одновременно пытаясь телепатически попросить ее улыбнуться, как она когда-то улыбнулась мне. Но она сигнал не приняла, попросту не сообразила. Уставившись на полицейского, она несколько секунд просто молчала, а потом оглушительно пукнула. Полицейский с отвращением покачал головой. В животе у собачки громко заурчало – кто-то съел слишком много «Читос».
– Простите, сэр, пожалуйста, простите, – взмолилась я, опуская Еву. – Просто здесь очень пахло, и я не хотела, чтобы это оставалось в моей машине.
– Правда? Ну, а я не хотел, чтобы это попало на мое стекло!
Полицейский перевел взгляд на переднее сиденье, и глаза его радостно вспыхнули. Когда я поняла, на что он смотрит, внутри у меня все оборвалось – на самом виду лежали несколько пустых бутылочек из-под ликера. Кайл… твою мать!
– Я все объясню, – обратилась я к полицейскому.
Но тот лишь покачал головой:
– Мэм, попрошу вас выйти из машины.
Глава 14
Немножко сладкого
Воскресенье, 8 мая
Уже два дня я валялась в кровати в отеле «Вайсрой», в ожидании, пока землетрясение разрушит Калифорнию, уничтожит крошечный пляж, на котором сам отель расположен, а меня волна унесет в океан. С моим везением именно так все и должно было случиться. Вдобавок к штрафу на тысячу долларов за открытые бутылки с алкоголем в машине я получила штраф на пятьсот долларов за то, что мусорила, еще на тысячу долларов – за неправильную утилизацию собачьих экскрементов, сто пятьдесят долларов – за неправомерное использование скоростной полосы и сто пятьдесят Долларов за превышение скорости. Да, меня оштрафовали за превышение скорости. Меня. Видимо, узнав, что трое из моих бывших оказались голубыми, я слегка нажала на газ. И ехала не только быстрее пятидесяти миль в час – быстрее восьмидесяти. Я получила штраф за скорость в восемьдесят одну милю в час.
Учитывая, что номер стоит четыреста долларов за ночь, мне, наверное, следовало съехать и переживать кризис в более доступном месте. Но, поразмыслив, я решила не двигаться с места. Соображения следующие: если вы на грани безумия, пребывание в «Холидэй инн» около аэропорта прикончит вас окончательно. Единственное, что помогло сохранить рассудок, – шелковое постельное белье. Ладно – марихуана, которую я купила у ребят около бассейна, тоже помогала.
Так же, как и видеоигры для «Плэй стейшн», которые мне дал консьерж, и, разумеется, сладостные песни любимых исполнителей 80-х. Все четыре пункта вместе действовали, как два комплекта «Чудо-Близнецов» [54]54
Супергерои – персонажи комикса.
[Закрыть], пробуждая… в некотором роде… очень-очень приблизительное чувство, что жизнь слишком приятна, слишком интересна и в ней слишком много кайфа, чтобы прыгать с балкона.
Я пребывала в ступоре, и не только из-за травки. Я в шоке. Поверить не могла, что Кайл оказался геем. Не могла поверить, что Шейн – гей. И не могу поверить, что Оливер – гей. Сделала еще одну затяжку, а затем прикрыла мордочку Евы, чтобы она не становилась пассивной курильщицей.
Шейн, моя первая любовь в колледже, был на год старше. Мы познакомились на вечеринке в студенческом клубе и встречались целую неделю. Его звали «Ковбой Шейнер», потому что он и в самом деле с ног до головы одевался во все «ковбойское». Он вовсе не рос на ранчо или что-то в этом роде, так что не знаю, откуда такая привязанность, но вечно носил ковбойские шляпы и жилетки. Если бы в то время мне сказали, что он окажется голубым, я бы расхохоталась вам в лицо. Шейн был настоящий жеребец. Боже, да у него были подлинные мохнатые ковбойские штаны, которые он таскал повсюду. Настоящий мачо.
Оглядываясь назад, я припоминаю, что порой Шейн действительно говорил нечто, что можно было бы истолковать как склонность к гомосексуализму, обрати я на это внимание. Он рассказывал, что влюблен в одного из своих приятелей. Ага, «влюблен». Натуралы бывают влюблены в своих приятелей? Я всегда думала, что запросто, но, возможно, ошибалась.
Что касается Оливера, № 8, должна признать, что всегда подозревала в нем некоторую «голубизну», если можно так сказать. В основном потому, что как раз перед нашим разрывом он был на свадьбе и…
Зазвонил телефон. Это Колин. Разговаривать не хотелось, но к тому моменту, когда мозг дал команду рукам не трогать трубку, они ее уже взяли. Из-за Т.Г.К. [55]55
Тетрагидроканнабинол – основное действующее вещество марихуаны.
[Закрыть]в Т.Р.А.В.К.Е. я Т.О.Р.М.О.Ж.У. (Интересно, что по этому поводу сказал бы Р.О.Д.?)
– Позднего утра-а-а тебе-е-е, – приветствовала я Колина.
– Э-э… ты ведь знаешь, что ирландцы так не говорят, правда?
– Нет? Какая жалость! – огорчилась я.
– И ты ведь знаешь, что уже давно день, а?
– Правда? Какая жалость! – вновь огорчилась я.
Колин почувствовал неладное.
– Эй, ты в порядке?
– Зависит от того, что считать «порядком».
– Для начала голос у тебя слегка хрипловат.
– А, это потому, что я пела… – Я принялась напевать. – Всю ночь напролет! (Всю ночь!) Bay о! Ночь напролет! (Всю ночь!) Ого-го-о-о!
– О Бо…
– Пускай моя музыка звучит… звучит… звучит…
– Господи Иисусе…
– Слушай, а вот у меня вопрос. Ты когда-нибудь был влюблен в парня?
– Влюблен в парня? О чем ты, черт побери?
– Влюблен. В парня. Любил парня.
– Делайла, я не гей.
– Да. Я знаю. Мне просто интересно, влюбляются ли натуралы в других парней.
– А-а-а… тогда могу уверенно сказать «нет».
– Хм. Интересно. Тогда позволь еще один вопрос. Ты можешь с первого взгляда опознать, какой фирмы чулки на женщине?
– А, теперь понимаю, – успокоился Колин. – И кто из них был влюблен в парня?
– Ковбой, – призналась я.
– А который разбирался в чулках?
– Британец. Он изменил мне с другой, потому что, как признался, пришел в восторг от ее блестящих чулок.
С Оливером я встречалась, когда переехала в Чикаго и поступила в Школу института искусств. Оливер был родом из Лондона и говорил с заметным британским акцентом. Что бы он ни произносил, это звучало необыкновенно изысканно. Боже, как я любила его слушать! Иногда, когда он говорил, я прикрывала глаза и воображала, что он Хью Грант [56]56
Сейчас я воображала бы принца Уильяма. Или, скорее, принца Гарри. С ним, кажется, гораздо веселее проводить время. – Примеч. авт.
[Закрыть]. Ласковый голос звучал музыкой для моего слуха. И он так хорошо одевался, так элегантно и стильно. Всегда носил великолепные костюмы в тонкую полоску, как будто прямо с Сэвилроу. Нам с Оливером было так славно вместе. Мы ходили по магазинам, гуляли в парке. Он был отличным любовником. Но потом изменил мне с женщиной, которую встретил на чьей-то свадьбе.
– Он не сказал, что пришел в восторг от ее ног в блестящих чулках? – уточнил Колин.
– Нет, я в точности помню его слова. Он сказал, цитирую: «Ее чулки от «Живанши» были восхитительны! Я пришел в такой восторг, что едва не съел их!»
– Он действительно сказал «восхитительны»?
– Ага.
– И это не насторожило тебя?
– Нет, только тот факт, что ему известен такой брэнд.
– Если тебя не настораживает такой факт, как использование слова «восхитительный», что-то мне подсказывает, что ты и остальные сигналы пропускаешь мимо ушей.
– Вовсе нет, клянусь. Чулки были единственным намеком, честно.
– Ладно, тогда позволь узнать… где вы познакомились?
– В солярии.
– Делайла…
– Нет, нет, это совсем не то! Он пришел туда не загорать – он там работал!
– Делайла! – чуть громче повторил Колин. – И ты заплатила мне, чтобы я подтвердил очевидное? Не могла сама выяснить?
– Я же сказала, иных признаков не было.
– Почему-то я сомневаюсь. Что вы делали на первом свидании?
– Он пригласил меня пообедать и в кино.
– Какое кино?
– «На пляже» [57]57
Фильм по феминистскому роману Айрис Райнер Дарт, о крепкой многолетней дружбе двух женщин.
[Закрыть].
– Остаюсь при своем мнении.
Раз уж Колин так уверен, что он несколько проницательнее, чем я, я решила держать при себе, что свидание проходило в день финала суперкубка и Оливер смотрел фильм во второй раз, а на следующий день мы оба купили саундтрек Бетт Мидлер.
– Зачем ты звонишь? – сварливо пробурчала я. Не хочу больше разговаривать.
– Ну, у меня есть для тебя новости, но они довольно печальны.
– Уверена, я смогу выдержать.
– Ладно. – Тон Колина стал серьезнее. – Я нашел Зубина Хана, и…
– Погоди, дай я угадаю – он голубой! – саркастически перебила я.
– Нет, он не голубой, – медленно проговорил Колин. – Он…
– Сейчас, сейчас, поняла – он в тюрьме!
– Нет, он не в тюрьме. Послушай, Делайла…
– Ну, тогда он, должно быть, мертв!
Колин молчал.
О нет! О нет, о нет, о нет!
– Он умер? – осторожно переспросила я.
– Да, прости, – участливо произнес Колин. – Но он скончался быстро, ничего не почувствовал. – Неловкая пауза. – Гм… вы были очень близки?
– Вообще-то нет…
Зубин Хан, № 4, появился в моей жизни сразу после Ковбоя Шейнера, что забавно, учитывая, что он был индейцем. На первом курсе он был нашим куратором в общежитии и одновременно преподавателем антропологии. Моя мама, познакомившись с ним, тут же пожелала, чтобы мы подружились, потому что он был очень умен. Она надеялась, что часть его блестящего интеллекта перейдет ко мне. Отчасти ее желание осуществилось – нечто от Зубина действительно перешло ко мне. Только это не был блестящий интеллект.
И вот теперь он мертв. Да уж… нечего сказать.
– Ну, тогда, полагаю, – после короткой паузы продолжал Колин, – я закончил.
– Что значит «закончил»? – удивилась я.
– «Закончил» – значит я нашел всех твоих приятелей.
Нашел всех моих приятелей? Всех пятнадцать? Не может быть.
– Нет, не может быть, неужели?
– Да. За исключением парня по прозвищу Ньюкс, но я тебе говорил, что это невозможно.
Я мысленно подводила итоги. Нэйт в тюрьме, Дэниэл – священник, Шейн – гей, Зубин умер, Тим – гопник, Йен предпочитает потеть со старушками, Генри женат, Оливер Лит – симпатичный голубой милашка, прозвище «Ньюкс» – не производное от фамилии, Том – гопник, Блондин – в наркологической лечебнице, доктор Пеппер – в космосе, Алекс женат, Уэйд – кукольник, Род торгует косметикой, Абогадо не забыл и не простил, Горди все такой же гнусный, Кайл – гей, Грег – по-прежнему идиот, а Роджер любит чесать задницу, а потом нюхать руку.
Господи… двадцать.
Невероятно. Поверить не могу, но это все.
Не ожидала, что все закончится так внезапно. Я была в шоке.
У меня вырвался короткий смешок. Боже правый, Кайл был прав.
– Что смешного? – недоумевал Колин.
– Жизнь, – отозвалась я. – Просто жизнь.
И начала истерически хохотать. Смеялась над игрушками и куклами, сучками и кобелями, макаронами с сыром, ковбоями и индейцами, Тампер и моим бампером, Нифти и ее прыщами. Хохотала, и хохотала, и хохотала. Я могла бы умереть от смеха.
– Дел, ты в порядке? – заволновался Колин.
– Да – я – в – порядке, – сумела выдавить я сквозь хохот, хихиканье, гогот и фырканье. – В – полном – порядке…
Осталось 65 долларов, 11 дней, О парней.
Глава 15
Лили Понд
Центр лечения зависимости от наркотических веществ
98543 Лили-стрит – Рокфорд, Иллинойс 61101
Понедельник, 9 мая. Сумма к оплате: 5324 доллара
Китти Кэннон
1632 Блюберд-драйв
Нью-Ханаан, Коннектикут 06840
Дорогая мисс Кэннон!
Делайла Дарлинг поступила в Центр лечения зависимости от наркотических веществ «Лили Понд» 20 апреля сего года с хронической склонностью к тому, что она назвала «куколки».
По причинам, известным мисс Дарлинг, мы не могли выставить счет ее страховой компании за пятидневное пребывание в лечебнице. Мы пытались связаться с ней, чтобы урегулировать данную проблему, но все время попадали на даму, требовавшую говорить лишь на «хебоникс»… что бы это ни означало.
Поскольку ваше имя указано в ее страховом свидетельстве в списке тех, с кем можно связаться, мы просим вас помочь разыскать ее. У нас есть несколько вариантов оплаты услуг, и мы были бы очень признательны, если бы вы были столь любезны и перезвонили нам.
Искренне Ваша 
Джен Моран (815) 555 – ХЕЛП
– Би-и-ип —
Дел, это Мишель… Я получила ее! Я получила работу в «Винтаж Вог»! Невероятно – я в таком восторге! Знаешь, я так рада, что ты вернулась, и больше не сержусь, так что позвони, ладно?
– Би-и-ип —
Привет, Милашка… Это дедушка. Только что прослушал твое сообщение. Какая жалость! Ужасно, что мы не встретились! Если бы я знал, что ты приедешь, перенес бы наше путешествие. Слушай… извини, что шепотом, но мне нужно спросить тебя кое о чем деликатном. Чувствую себя глупо, но мне больше не к кому обратиться – я собираюсь сделать эпиляцию груди, и в связи с этим есть пара вопросов. Можешь перезвонить? Люблю тебя. Пока.
– Би-и-ип —
Делайла, это Пэтси, я звоню по поручению твоей мамы. Она сейчас немного не в себе после полученного письма – уверена, ты знаешь, о чем речь. Она просила напомнить, что после дегустации ты должна забрать платье у портного. Надеюсь, оно будет впору. Дейзи настаивала на восьмом размере, хотя мы с твоей мамой убеждали заказать для тебя двенадцатый. Пока!
Вкус грядущего
Понедельник, 16 мая
Я все еще была в кровати, но уже дома. Я попыталась оставить машину в Лос-Анджелесе и вернуться самолетом, но это обошлось бы в пару тысяч долларов, поэтому пришлось ехать. У меня нет двух тысяч долларов. И вообще ничего нет. У меня нет собственной компании. И даже работы. У меня нет лофта в Трайбеке. И даже нечем платить за квартиру. У меня нет ни мужа, ни семьи. И даже любовника.
У меня есть только собака.
Но очень хорошая собака, самая лучшая. По пути из Лос-Анджелеса я призналась Еве Габор, что она мой лучший друг. В тот момент мы находились где-то в Оклахоме, слушали Барри Манилоу, песню «Мэнди», написанную, кажется, по поводу кончины чьей-то собачки. Голос Барри звучал в динамиках, а я думала, что было бы, не будь со мной Евы. «О, Мэнди! Ты приходила и отдавала, не требуя ничего взамен! О, Мэнди! Ты целовала меня и успокаивала!» Когда песня закончилась, слезы заливали мое лицо. Я повернулась к Еве и сказала, как много она для меня значит, а она мигнула в ответ, как всегда, и улыбнулась, впервые с того дня, как мы встретились. Тут-то я и сказала ей, что она мой лучший друг. Чтобы отпраздновать новый статус, я спела в ее честь песню Кэта Стивенса «Я люблю свою собаку» и угостила сырными палочками. От которых у нее случился запор.
Кэт Стивенс пробудил воспоминания о Нэйте, что погрузило меня в еще более глубокую депрессию, поскольку он так и не перезвонил. Какая я несчастная! Мне даже парень не может позвонить, потому что сидит в тюрьме.
Я-то считала себя такой умной. Думала, что оригинальным образом следую совету Дэниэла, навещая всех своих мужиков. Но на деле оказалось, что я довела до абсурда его рекомендации. Вместо того чтобы просто исследовать отношения с каждым, сидя дома, я очертя голову бросилась их разыскивать. О чем я только думала? Дэниэл надеялся, что переосмысление привнесет в мою жизнь ясность, но ничего подобного не произошло. Напротив, я еще больше запуталась и впала в уныние. В уныние – потому что каждый парень из моего списка оказался ошибкой. Я сожалела обо всех. Запуталась – потому что не могла найти ни единой причины, по которой я переспала с ними и по которой отношения все-таки прервались. Как же я могу учиться на ошибках, если даже не понимаю, в чем они заключаются?
С тех пор как вернулась домой, я не виделась с Мишель и Колином. Мишель я позвонила, поздравила с получением работы, мы поболтали с минутку, но потом ей нужно было бежать. Ее завалили поручениями в «Винтаж Вог». Что до Колина, то он пару раз стучал ко мне и даже звонил как-то, но я не ответила. Не хотелось его видеть. Мне было слишком неловко. Не нужно нанимать соседа для такого деликатного дела. О чем я только думала?
Когда на прошлой неделе мама получила письмо из «Лили Понд» (надо же, Джен оказалась способна на такое – где только научилась таким штучкам? Наверняка Карл надоумил), она примчалась к Колину в слезах, причитая: «Колин, что нам делать с нашей девочкой?» Видимо, Пэтси посоветовала не нервировать меня под предлогом того, что новый стресс может вызвать рецидив. Я, конечно, терпеть ее не могу, но впервые была признательна, что она сует нос в мои дела. Колин сказал, что его застали врасплох. Поэтому он запаниковал и свалил все на Йоши, моего выдуманного возлюбленного, сообщив, что тот приучил меня к наркотикам.
– Ты что, не мог сказать, что это недоразумение? – возмутилась я.
– Собирался, – оправдывался он. – Но уже начал рассказывать, какой идиот этот Йоши, дальше – больше, и еще сказал, что набил ему морду. Вместо того чтобы обвинять, ты бы лучше поблагодарила меня.
– Он воображаемый персонаж, – напомнила я.
– Не важно, – возразил Колин. – Важно, что я защитил твою честь и впредь буду это делать.
Меня тронули слова Колина, но вместе с тем я рассердилась, поскольку теперь у меня не было воображаемого приятеля, а с мамой придется встретиться уже сегодня на дегустации.
Я выбралась из постели, приняла душ, доковыляла до гардероба, вытащила оттуда трикотажное узкое черное платье и черные туфли. Я в трауре. Платье оказалось мне велико. Я мало ела в дороге, разве что «Читос» в Эл-Эй, и, должно быть, похудела. Хоть что-то хорошее вышло из этой поездки, помимо Евы.
«Уолдорф-Астория» – громадный отель, расположенный на Парк-авеню к северу от Сентрал-Стейшн. Спросив у портье, куда идти, через роскошный вестибюль я направилась в зал свадебных церемоний, где меня уже ждали Дейзи и Эдвард. Дейзи, как всегда изумительная даже в простом желтом платье, широко улыбнулась при виде меня и еще шире – завидев Еву. Я не хотела, чтобы сестра сердилась за мои идеи с «Аве Мария», и нарядила Еву в собачье платьице из розовой тафты, собачьи туфельки типа «Мэри Джейн» [58]58
Известная в Америке модель, напоминающая типичные советские детские сандалии: плоский каблук, широкий носок, застежка.
[Закрыть], надела ей бусы из фальшивого жемчуга и блестящую тиару со стразами – чтобы таким образом сказать «прости» [59]59
Подходящий наряд является еще одним предметом жизненной необходимости. – Примеч. авт.
[Закрыть]. Еву было почти не видно под всеми этими аксессуарами, но смело могу утверждать, что она яростно сверкала глазами и злилась, что я выставляю ее в таком дурацком виде. Телепатически я сообщила, что костюм необходим, Ева оживилась и осыпала Дейзи поцелуями.
– Святые небеса! – завизжала Дейзи, поднимая Еву повыше. – Я хочу такую! – Она обернулась к Эдварду и захлопала ресницами. – Пожа-а-алуйста!
Вместо того чтобы ответить, Эдвард, поджав губы, обратился ко мне:
– Спасибо, Делайла, огромное спасибо.
Я рассказала Дейзи несколько модифицированную историю Евы (мы встретились в Нью-Йорке, а не в Филадельфии, неделю – а не пять – назад), она кляла мифический магазин, в котором я якобы купила Еву, и попросила записать адрес, чтобы она могла наорать на гадкую старуху, запершую собачку в подвале.
– Позже. – Но тут я услышала чье-то шумное дыхание за спиной.
– Делайла…
О нет, это мама! Нехотя я повернулась, она смотрела на меня с состраданием. Волосы подкрашены и идеально уложены, голова чуть склонена. Рядом с ней Пэтси.
– Мама! – воскликнула я. Голос взлетел на октаву – я старалась продемонстрировать радость от встречи. – Как ты?
– Как я – не важно. – Она разгладила складки на моем платье. – Ты. Как ты?
– Я…
– Иди, – не дала она мне закончить. – Иди к маме.
Мама, как всегда, обняла меня очень крепко, стиснула так, что с трудом удалось дышать. Я пыталась отодвинуться, но не могла, так что следующую минуту хватала ртом воздух, а она молча покачивала меня взад-вперед. Когда она наконец (слава Богу) выпустила меня, то прошептала прямо в ухо: «Ты должна пройти через это, чтобы исцелиться, Делайла!» Понятия не имею, что она имела в виду, но, судя по тому, что Пэтси одобрительно вскинула большой палец, это, видимо, какое-то мудрое изречение наркологов.
Обернувшись поприветствовать Дейзи, мама буквально отпрыгнула при виде Евы в ее руках.
– О Господи! – Она явно была напугана. – Кто это?
– У Делайлы есть собака! – радостно сообщила Дейзи. Затем повертела Еву: – Мама, поздоровайся с Евой, а ты, Ева, поздоровайся с бабулей.
– Бабулей? – Выражение маминого лица мгновенно изменилось. – Я бы предпочла, чтоб она звала меня Лола.
– Лола? – поразилась Дейзи.
– Да, это «бабушка» на тагалог, языке, на котором говорят на Филиппинах.
Мы с Дейзи недоуменно переглянулись.
– Э-э… здорово, мам, – пробормотала Дейзи. – Но мы же не филиппинцы.
– Но мы же пока и не «бабушка», – обиженно фыркнула мама. – Так что следи за своим языком!
Но как только в зале появился Сол, свадебный распорядитель, ее лицо вновь озарила улыбка.
– Сол! – бросилась она к нему. – Как я рада вас видеть!
– О, я тоже, мисс Китти! – Он взял ее за руки, и, пока они обменивались воздушными поцелуями, Дейзи пихнула меня локтем.
– Лола? – одними губами переспросила она.
Я лишь пожала плечами.
Поприветствовав остальных с таким же пафосом, Сол заметил Еву и замер.
– О нет… – жалобно обратился он к Дейзи, которая все еще держала собачку на руках. – Мы не можем допустить собаку в кухню, где проходит дегустация. Это нарушение санитарных норм.
Нарушение санитарных норм? У-упс! Об этом я не подумала.
Сол предложил оставить Еву в его кабинете, но это была плохая идея (в ее прошлом есть истории о сгрызенных углах столов), и я собралась отвезти ее домой, раз уж нам все равно приходится ждать матушку Эдварда.
– Нет-нет, что за ерунда, – возразила мама и решительно вытащила телефон: – Позвони Мишель, узнай, не сможет ли она ее забрать.
– Я бы рада, но Мишель работает, – объяснила я. – Она никак не сможет прийти – слишком занята.
– А Ко-олин? – предложила мама.
– У меня нет его номера, – соврала я.
– А где работает Мишель? – встряла в разговор Дейзи. Я рассказала ей про «Винтаж Вог» и тут краем глаза заметила, как мама прижала к уху телефон. Я не придала этому особого значения, пока не услышала радостное «Колин? Это ты?».
– Мама! – Резко обернувшись, я попыталась выхватить у нее телефон. – Дай сюда!
Мама небрежно отмахнулась, прижимая пальчиком свободное ухо, чтобы заглушить мои вопли, и отошла в сторонку. У меня мгновенно свело живот. Не хочу встречаться с Колином. Проклятие!
Пока я дожидалась ее возвращения, вознося мольбы, чтоб Колин не смог приехать, появилась Рут, матушка Эдварда.
В момент помолвки она делала подтяжку лица, поэтому ни я, ни мама еще не видели ее. Не успела я представиться, как вернулась мама.
– Ко-олин уже едет, – с улыбкой сообщила она. Черт! Потом повернулась к Рут. Выразив восхищение ее гладкой смуглой кожей, мама попыталась пошутить: – Мне казалось, Эдвард говорил, что придет его мать… а не сестра!
Мамочка улыбалась, Рут хохотала, обе вели себя как закадычные подружки.
– Поскольку нам придется подождать Ко-олина, – обратился ко всем собравшимся Сол, – предлагаю ознакомиться с нашим отелем и осмотреть «Звездную крышу».
– О, матзох тов [60]60
Искаженное восклицание «мазел тов» (иврит) – пожелание удачи, поздравление со счастливым и значительным событием.
[Закрыть]за это! – довольно воскликнула мама. Хотя она и перепутала слова, Дейзи, Эдвард и Рут с улыбкой переглянулись, обрадованные самой попыткой. Все устремились за Солом, а мама чуть отстала. Убедившись, что никто не может нас услышать, она обратилась ко мне: – Делайла, гляди! – Она поспешно расстегнула три верхние пуговки блузки и показала украшение на шее: – Как думаешь, не великовато?
Глаза мои расширились – я никогда в жизни не видела такого большого золотого распятия, усыпанного бриллиантами.
– Да нет, если ты сумеешь постоять за себя, – пошутила я.
– Будь серьезнее! – шлепнула меня по руке мама.
– Красиво, мам. Очень красиво.
Следующие полчаса, проходя мимо шелковых занавесей и аллегорических стенных росписей, я думала только о предстоящем свидании с Колином. Он не представляет, что я по-прежнему смущена, что он в курсе моих дел. А еще я боялась, что история с Кайлом и электронной почтой может повториться, уже с Колином и телефоном, за исключением, разумеется, романтической части. Пока я ехала из «Лили Понд» в Лос-Анджелес, он звонил каждые несколько часов, убедиться, что со мной все в порядке. Та же история повторилась и по пути в Нью-Йорк. Последние две недели мы много говорили по телефону и, боюсь, при личной встрече будем чувствовать себя неловко. Мы вроде хорошо знакомы, но вместе с тем почти не знаем друг друга. Я считаю его своим другом, но на самом деле все не так.
К счастью, наблюдение за тем, как мама пытается произвести впечатление на Рут, помогало отвлечься. Каждый раз, как мне становилось не по себе, она выдавала очередное заявление, и невозможно было удержаться от смеха. К примеру, когда Сол сообщил, что мозаичный пол в вестибюле выложен из ста сорока восьми тысяч кусочков, она воскликнула: «Сой Вэй!» Нашего дедушку она описывала как мужчину, исполненного «шитспах» [61]61
Дерзость, наглость, бесстыдство (идиш).
[Закрыть]. Единственное слово она употребила правильно – после того как я в шутку спросила, почему она не говорит на «тагалог», – когда тихонько попросила меня не быть такой «шмук» [62]62
Глупый, тупой, вредный, неприятный, надоедливый (идиш).
[Закрыть].
«Звездная крыша» находится на восемнадцатом этаже отдельного корпуса, где располагаются только самые роскошные номера и апартаменты – «Башни Уолдорф». Мы вошли в изысканно украшенный бальный зал и хором ахнули – дух захватывало. Кремовые шторы дамасского шелка каскадом струились по стенам, прикрывая огромные окна, выходившие на Парк-авеню. Хрустальные люстры подсвечивали позолоченный потолок, прежде открывавшийся навстречу звездам.
– Мы его больше не открываем, – пояснил Сол, когда все смотрели вверх. – Но вы об этом даже не догадаетесь.
Он щелкнул выключателем, и на потолке замерцали тысячи крошечных огоньков – как настоящие звезды. Взглянув на Дейзи и Эдварда, на то, как они любуются рукотворным лунным светом, я приуныла. Они такие счастливые. У них все так идеально.
Спустившись на лифте в вестибюль, все направились в зал свадебных церемоний. В дверях я заметила Колина – он был в темно-синей футболке, поношенных «ливайсах», кроссовках.
– Ко-олин! – радостно воскликнула мама. – Спасибо, спасибо, спасибо, что пришел!
Мы все подошли к нему.
– А, нет проблем, – улыбнулся он. Он посмотрел на меня. Я неожиданно покраснела.
Черт! Я и забыла, какой он привлекательный. Поспешно отворачиваюсь.
– Мама, это Ко-олин, – представила я его родне.
– Я знаю. Я ласково называю его Колин, – игриво подмигнула мамочка.
Мне осталось только развести руками. Господи, за что? Ну за что?
Поздоровавшись со всеми, Колин опустил взгляд и заметил Еву, наполовину высунувшуюся из сумки.
– Это, должно быть, и есть венгерский импорт, – произнес он, приседая на корточки. При виде собачьего наряда лицо его озадаченно вытянулось. – Что это на ней?
– Платье подружки невесты, – пояснила я.
– И туфельки, – добавила Дейзи.
– И ожерелье, – добавил Эдвард.
– И тиара, – прибавил Сол.
Колин сочувственно взглянул на меня:
– Я, кажется, должен ее забрать.
Сол громко хлопнул в ладоши:
– Итак, нам пора! – И добавил, обернувшись ко мне: – Делайла, мы ждем вас у лифта.
