Текст книги "СССР: Бесконечная онлайн закупка (СИ)"

Автор книги: Карим Татуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

– И когда говорю огромный, это прям преуменьшение. Им можно людей охолащивать не хуже чем бейсбольной битой. Настоящее оружие, а не половой орган. – Глядя на выбитых из колеи сверхлюдей, Паша почувствовал себя немного неловко. «Если есть жалобы, обращайтесь к своей на башку двинутой дочери, выполняется ее просьба». – Даже не знаю, к физическим это мутациям относится, или к системе ментального контроля. Скорее к последнему, ведь на мужчин это оказывает подавляющее психологическое воздействие, в то время как на женщин порабощающее и подчиняющее.

Закончив с фарсом, Паша подмигнул Василисе, не знавшей, куда деть смущенное личико. Действуя настолько нагло он рисковал нарваться на проблемы с Юлианом, но разве не в этом цель? Прощупать мотивационную почву недостаточно, важно выяснить, обладает ли все семейство силами, похожими на Катины, или иными способностями. Если дело, в конце конов, примет скверный оборот, лучше знать, на что способны враги.

Размышления прервало едва заметное болезненное ощущение на бедре. Катя, севшая по соседству, ущипнула его со злобным, и одновременно смущенным видом.

«Ты ж сама блин об этом просила, хватит строить из себя непричастную!».

Одним взглядом и мимикой всего этого Павел выразить не мог, но постарался, заставив девушку с фырком отвернуться. Родители девушки заметили немую перебранку, но выяснить в чем дело не успели, озадаченные следящими словами гостя.

– Я ведь на разговор пришел, а не на допрос, верно? – Паша уже без ребячливости обратился к главе семейства, а когда тот кивнул, спросил: – Тогда развейте и вы мои сомнения. Как так вы узнали о том, что рядом с Катей был еще один эволюционист в тот вечер? Может ли быть, что она сама все рассказала, а для меня выдумала удобный предлог?

Несмотря на ровный и спокойный тон, не изменившийся на протяжении всей речи, глаза Павла становились холоднее с каждым словом. Он пристально глядел на Юлиана, не обращая внимания на девушку, крепко стиснувшую ручку вилки рядом с ним.

Глава 108

Биологические машины

Атмосфера за роскошным столом стала чрезвычайно напряженной. Катя выглядела так, будто сейчас встанет, и влепит парню пощечину. Василиса также одарила гостя неприятным взглядом.

– Зря сомневаешься в моей дочери. – После продолжительного молчания, Юлиан все же ответил на вопрос. И сразу перешел на «ты». – Она ничего преднамеренно не рассказывала. Но когда все раскрылось, была вынуждена сообщить личность другого эволюциониста.

Паша задумчиво кивнул, не ставя под сомнение слова альбиноса, но напряжение никуда не делось. Так же, как обида в глазах снежной королевы, не отпускавшей злосчастную вилку. Она не могла поверить, что была ложно обвинена, а после даже извинений не дождалась.

– Понимаю твои опасения, но можешь не переживать. Мы никогда не раскроем личность кого-то из своих. – Так и не увидев изменений на лице юноши, Юлиан решил немного улучшить его впечатление. – Наша семья скрывает не только свою тайну, но и тайны многих других эволюционистов. И если только не будет вопиющих нарушений правил, ты не пострадаешь.

Альбинос действовал удивительно дружелюбно и обходительно, подсекая юношу даже больше, чем он других своими «шуточками».

– Правила? А поконкретнее? – Паша не знал, о чем речь, но если подумать…

Существование многих связанных тайной эволюционистов, подразумевает какие-то регулирующие основы. Иначе общество, а это оно, попросту не функционирует.

– О, ничего сверх меры. – Юлиан попытался изобразить что-то наподобие улыбки, вышло приемлемо, но все равно насквозь фальшиво. – Не убивать своих, не предавать своих, не оставлять своих в беде.

Загнув три пальца, он закончил перечисление немногочисленных постулатов с докторским выражением: «Вот и все, а ты боялся».

Глядя на Павла, у которого лицо снова стало неестественно кукситься, как после литра концентрированного лимонного сока, альбинос переменился и мрачно спросил:

– Ты услышал что-то смешное? – Начиная потихоньку закипать, он уже представлял себе юношу в сознании. Почти так же, как жена, без одежды… разве что по кусочкам, и в канаве.

– Да не-не, я все понял. Брат за брата за основу взято. Ни один удар, кроме солнечного, не должен оставаться без ответа. – Успокоив эмоции, Паша сделал знак пальцами «О’кей». После чего спросил, также перейдя на неформальное обращение: – Но все же позволь уточнить, свои – это эволюционисты, а не свои – все остальные?

Дождавшись утвердительного кивка, Паша внутренне вздохнул. По крайней мере, если верить словам альбиноса, его не сдадут властям на эксперименты. Уже даже и не хотелось расстраивать приятных людей, которые умели держать язык за зубами.

Впрочем, для достижения Катиной цели, не обязательно хамить. Достаточно быть собой, чтобы разумные предки дали решительный отворот-поворот.

«Не то чтобы хвастался, но бывшие тесть с тещей тапками выгоняли меня во время знакомств четыре раза. А на пятой попытке установить контакт, деваться было уже некуда, так как „суженая“ находилась в положении. Шах и мат, епта! Вот только играл я тогда против самого себя…».

– Что-то не так с едой? – Заметив, что гость замер с ложкой в руках над горячим сырным супом, Василиса подала обеспокоенный голос.

Она не имела отношения к приготовлению всех этих блюд, прислуга-то на что? Однако все же являлась хозяйкой, и несла едва ли не юридическую ответственность за кухню.

– С едой все в порядке, выглядит просто потрясающе. Аппетитно, аж кишки отплясывают. Если бы не жуткая диарея, мучающая меня и соседей последние сутки, объел бы вас как тридцатилетний сынишка. – Паша отказался настолько вежливо, насколько мог. В действительности он просто не хотел прикасаться к еде, не исключая возможности отравления.

«Черт знает это высшее общество. Может у них вместо сахара мышьяк в почете? А показатель успешного ужина, вместо благодарных гостей, холодный труп на вынос?».

Лицо Василисы застыло, разморозившись только спустя несколько секунд. Она с кривой улыбкой кивнула, и больше не хотела задавать никаких вопросов. Да и есть тоже, желание напрочь отбило… Катя не подавала виду, пребывая во внутреннем мире. А вот Юлиан, совершенно не беспокоящийся о грязных словах Павла, просто внимательно продолжал следить за ним.

– Каких политических взглядов ты придерживаешься? – Неожиданно задал вопрос альбинос, видя, что гость не собирается притрагиваться ни к еде, ни к напиткам.

На самом деле, такая осторожность не оскорбляла, а приятно удивляла главу семьи. Он сам не понимал, как можно прийти в чужой дом, и спокойно трапезничать, не опасаясь, что тебя отравят? Попустительство и глупость! Кажется, несмотря на полудурошное строение мозгов юноши, в нем есть и достойные качества, включая бдительность.

– Я – анархист. – Наконец, получив возможность отложить ложку, Паша отодвинул суп, и сцепил руки в замок. Он ответил серьезно, после некоторого размышления. – Мне не нравится коммунизм, не нравится демократия, не нравится империализм, не нравится теократия, да и любая другая форма государственности, подразумевающая надо мной чью-либо власть, не нравится. Я как маленькая бунтующая тринадцатилетняя девочка, недовольная всем миром.

Последнее сравнение искренне позабавило Юлиана, заставив его впервые за долгое время по-настоящему улыбнуться. Хотя было это всего на мгновение, и неправда.

«Коновалов, похоже, весьма критичен не только в оценке окружающего мира, но и самого себя. Воспитание отвратительное, манеры никудышные, но самосознание в порядке».

– Как маленькая бунтующая тринадцатилетняя девочка, удивительно точная метафора… – Юлиан покосился на навострившую ушки Катю, заставив ту в ответ злобно зыркнуть. – Но… анархист? Как какой-то панк?

Являясь политическим деятелем, Юлиан обладал обширными знаниями о народных движениях, в том числе и о панках. Этих недоумков с дурацкими прическами, и идиотскими идеями он на дух не переносил.

«Дурость, возведенная в куб, и помноженная на безвкусную музыку».

– Как панк? Нет, как тот, кто в хаотическом мире сможет извлечь большую выгоду, чем при любом структурированном государственном строе. – Паша ответил довольно быстро, так как уже обдумывал данный вопрос.

Он понимал, что анархизм – не какая-то стабильная структура, это всегда переходный этап из одной формы государственности к другой. Но так же период, в который происходит передел старой власти. Период, когда стены цивилизации, огораживающие общество от законов природы, рушатся.

В рамках абсолютной нерегулируемой свободы начинается очень быстрый и жестокий отбор наиболее приспособленных. Квинтэссенция ада для слабых, и рая для сильных. Это именно тот период, в который амбициозные люди как он, могли бы вознестись на самую высь, ну или подохнуть где-нибудь в канаве. Впрочем, Павел готов был рискнуть.

– Значит, все дело в выгоде? – Не скрывая разочарования, спросил альбинос.

Он явно ожидал… большего. Ценностей, идеологии, в конце концов, веры, стоящей за выбором.

– Всегда все дело в выгоде, размножении, и выживании. – Паша говорил открыто, ничуть не смущаясь своей утилитарной позиции.

Перед этими высокоидейными людьми он выглядел как проститутка, не смущающаяся позорного заработка.

– Это верно только для животных. – Хмурому Юлиану совсем не нравилось то, что юноша сводит всех под примитивные механизмы.

Катя, почувствовавшая недовольство отца, одновременно была и счастлива, и насторожена. Она знала, во что может вылиться его гнев…

– Мы и есть животные. Биологические машины для сохранения и передачи генов. Не более чем продвинутый результат борьбы самореплицирующихся организмов, ведущих гонку вооружений с момента появления в первичном бульоне. – Паша усмехнулся, поняв, что задел самомнение хозяина квартиры. Он и сам бы не прочь возвыситься над всем живым, да вот только реальность – сверхмашина для унизительных пощечин. – Быстрое размножение в ответ на долгую жизнь других саморепликаторов, успевающих за больший промежуток времени собрать большее количество копий самих себя, и соответственно захватить больше ресурсов. Защитная белковая оболочка в ответ на химическое оружие, позволяющее уничтожать конкурентов, и забирать из их тел строительные блоки для копирования самих себя. Хищные инструменты для преодоления белковой оболочки, и средства передвижения для улепётывания от обладателей этих средств. Слой за слоем, этап за этапом, эта гонка, в конце концов, породила сознание для биологических машин, которые за миллиарды лет усложнились до нашего уровня.

Откинувшись на неудобном стуле, Паша с довольным урчанием посмотрел на ошеломленные лица белобрысиков.

«Чистое наслаждение… Делиться положительными эмоциями и рядом не стояло. Полагаю, Санта функционирует вовсе не на силе кока-колы, и не на подарках детям, а на страданиях тех, кто плохо себя вел в прошедшем году. Ну и на рабском труде эльфов, куда же без рабочего класса?».

– И вот, люди пытаются постичь смысл жизни, небеспричинно полагая, что инстинкты – далеко не все их естество. Это так, но не потому, что мы – не животные, отличающиеся от всех других. А потому что для создателей огромных сложных биологических машин – генов, немного отпустить уздечку контроля, и передать управление сверхроботу, оказалось гораздо выгоднее, чем самостоятельно контролировать каждый процесс. А что? Функции выполняются. Мы все так же размножаемся, расселяемся по миру с невероятной скоростью благодаря мозгам – великолепному эволюционному приспособлению для решения нестандартных задач. Но значит ли это, чтобы люди перестали быть животными? – Паша тут же покачал головой, не дожидаясь ответа со стороны выбитых из колеи Димченко. – О нет. Все, кто был по-настоящему свободен от животной природы, а такие наверняка возникали за долгую историю, попросту не передали свои гены потомству, и не закрепили «свободность». Человек, не обремененный жаждой размножения, как ни странно, не будет размножаться. Человек, свободный от желания конкурировать, не будет получать ресурсы, и не обретет доступ к размножению. И далее-далее-далее по списку. Мы с вами самые что ни на есть животные, просто потому, что являемся, чьими бы то ни было, детьми. Поверьте, как только наша природа животности начнет немного сбоить, препятствуя тому, чтобы возникали новые поколения, гаечки управления биологическими машинами тут же подкрутятся. Не сознательно, но методами естественного отбора. Два-три поколения и вопрос решится.

Глава 109

Белобрысый рейх

Семейство Демченко одинаково глупо хлопало глазками, недоверчиво глядя на Павла. Никто не ожидал, что грубиян, у которого разговоры проходят либо через причинное место, либо через задний проход, выдаст нечто подобное… Научное, равнодушное, и в то же время мрачное, едва ли не отчаянное.

Все погрузились в глубокую задумчивость. Назвать представителей светловолосой четы необразованными язык не повернется. Димченко серьезно подкованы, особенно, когда дело касалось вопросов эволюции, генетики, и теории происхождения.

Каждый эволюционист в той или иной степени искал ответы на вопросы: «Почему возник их род? Откуда взялись сверхспособности? Люди ли они все еще?».

Вопросы требовали ответов, и те, кто поупорней, находили их. Но каждый, как ни парадоксально, свой собственный, предпочитая отторгать иные.

– А как же это? Животные тоже на такое способны? – Неожиданно Юлиан поднял по-женски ухоженную ладонь, покрывшуюся трескучими белыми нитями, извивающимися в воздухе, словно шелк на ветру.

Зрачки Павла мгновенно сузились. Он повел ладонью, все фарфоровых тарелки со стеклянными бокалами растрескались, и стремительными острыми осколками собрались вокруг беззащитных шей. Еще немного, и мягкая человеческая плоть будет изрезана вдоль и поперек.

Василиса, вокруг которой начали подниматься видимые завихрения, испуганно уставилась на два осколка, зависших в сантиметре от серых глаз. Ветер тут же утих.

Катя перевела подавленный взгляд на Павла, который взял в заложники и ее.

– Какая… замечательная сила. Телекинез? – Несмотря на смертельную угрозу, альбинос расплылся в возбужденной улыбке, глядя на юношу как на сочный чизкейк. – Можешь не отвечать, если не хочешь. Я не пытался напасть, просто продемонстрировал свою силу. Получается… про огромный половой орган имело место быть преувеличение?

Шутка, которая должна была разрядить атмосферу, ушла в молоко.

Паша, крепко сжимающий жетон элементального абсорбатора, был готов порубить здесь всех. Но оглядев встревоженное семейство, явно не ожидавшее такого разворота событий, все же убрал осколки от их шей.

Дорогая посуда вернулась на свои места, однако собраться воедино ей было не суждено. С теми тарелками, что вмещали сухую еду, сильно повезло. Нарезанные овощи, фрукты, и конфеты с печеньями, просто осыпались на стол. А вот супы, и напитки, разлились по витиеватой скатерти, на платья женщин, и брюки мужчин.

– Прошу прощения, рефлекс. – Заметив учащенное сердцебиение Кати, от горла которой отхлынули осколки, Паша извинился. Он не собирался объяснять природу своих сил, и рассказывать о соединениях кремния, лежащих в основе стекла и фарфора. Вместо этого постарался свести воздействие опасной ситуации к минимуму, вернувшись к прежней теме: – Что до того, способны ли животные на такое… Как видите, да. Разве мы не пример? Животные могут впадать в спячку на долгие месяцы, или даже годы, справляться с безвоздушной атмосферой, выживать под радиацией открытого космоса, и приобретать иные механизмы, позволяющие с большей вероятностью доживать до передачи генов следующему поколению. В том числе и механизмы, которые мы с вами описываем как сверхспособности. Они лишь потому сверх, что не встречаются у других представителей нашего вида. В остальном это просто… наследуемое приспособление, вроде ароматного спрея скунсов.

На самом деле, Паша не был серьезным экспертом в биологии, химии, и уж тем более генетике. Так, прочел несколько интересных книжек. И он вообще не понимал, каким образом появилась могущественнее сверхсилы. Не говоря уже о том, что вообще подвигло к этому, в смысле, какие изменения среды вынудили НАСТОЛКО приспосабливаться, огромная проблема лежала и в самих способностях.

«Чтобы поддерживать новый гомеостаз, и ненормальный расход энергии при контроле кремния, мне приходится не только жрать как не в себя, но и каждый день закидываться новыми порциями титанида. Боюсь, таблетки, даже если не будут использоваться для тренировок, со мною на всю жизнь, как дополнение к питанию. Иначе я попросту окочусь с голоду. Но откуда у естественных эволюционистов столько энергии? Из чего она берется, не понимаю».

На все эти вопросы он не мог ни дать, ни получить ответа. Хотя насчет последнего точно неизвестно.

Когда эволюционисты перестали использовать способности, раскаленная докрасна атмосфера немного остыла. Тревожность сохранилась, но уже не такая интенсивная, как раньше.

Обе стороны начали избавляться от пятен на одежде салфетками, а Василиса, как ни в чем не бывало, начала прибирать на столе. Кажется, вспышки силы в этом семействе не редкость.

– У нас разные взгляды на то, кто является животным, а кто нет. Но даже в твоем понимании эволюционисты – более приспособленные и совершенные существа, нежели простые люди, верно? – Увидев силу и решительную безжалостность Павла, Юлиан проявил гораздо больше уважения. – Справедливо ли будет сказать, что мы по праву рождения должны занимать более высокую «экологическую нишу».

Раньше это была просто вежливость и учтивость к представителю своего вида, который, потенциально, мог бы стать зятем семьи. Но после вспышки силы статус Павла мгновенно вырос на несколько пунктов.

– Мне сейчас кричать зих хайль? – Паша усмехнулся, откидывая испачканную салфетку.

Он не относился с предубеждением к нацизму… он относился с предубеждением к любым идеологиям, коверкающим объективную действительность в угоду собственным желаниям. То есть к ЛЮБЫМ идеологиям. И приобщаться к ним не имел ни малейшего желания.

– Не путай нас с идиотами, верившими в фантомные грезы Гитлера и Муссолини. Они делили людей на правильных и неправильных, при том, что отличия между ними, как на генетическом, так и на физиологическом уровне, меньше одного процента. – Юлиан стал гораздо более эмоциональным, чем в начале. Набирая обороты в попытке убедить Павла, или, может, перетянуть на свою сторону? – Мы лучше, и это не выдумка. Это можно увидеть глазами, ощутить кожей, услышать, и почувствовать запах. Просто представь страну, где на вершине находится именно те, кто должен быть, а не фальшивые акулы, доплывшие до верхних слоев в результате искусственного разделения. Мы – высшая ступень эволюции, по праву рождения нам уготован престол, и власть над простыми смертными.

Как говорится: «Начали за здравие, закончили за упокой». Юлиан распалился настолько, что встал из-за стола, и начал активно жестикулировать, едва не выпустив негативную энергию. Однако припомнив об опасных осколках, мгновенно передумал.

Катя слушала и смотрела на все это с нескрываемым отвращением. Она то и дело бросала взгляд на взгляд Павла, сохранявшего равнодушие, и не выражавшего какое-либо отношение к речам сумасшедшего отца.

Глава 110

Не выйдет

После пламенной речи Юлиана, Павел, не обращая внимания на эмоциональную девушку, долго молчал. Он почесывал квадратный подбородок, из-под кожи которого пробивалась грубая щетина, размышляя обо всем, что услышал. В конце концов, он ответил:

– Если при всех своих способностях, вы до сих пор не на той вершине, на которой хотите находиться, то расслоение не искусственное. Оно вполне естественное. – От слов Павла, сказанных отрешенным тоном, у собеседника дернулось веко. А вот Катя едва заметно улыбнулась. – Хомо сапиенс и правда, не самое совершенное существо. Отправьте человека голышом в лес, его загрызут все кому не лень. От блох до тигров. Значит ли это, что блохи и тигры совершеннее? В некотором смысле да, однако, преимущество людей вовсе не в оборонительных, или атакующих способностях. Преимущество заключается в комплексе факторов, вроде социальности, компоновки нейромедиаторов в мозгах, мысленно-языковой модели мира, креативности, как ни странно, удобных конечностях, и некоторых других не менее важных вещах.

Перечислив все то, что он запомнил из книг по биологии, Паша ковырнул мизинцем в носу, сводя на нет возвышенное впечатление от ранее сказанного.

«Животное…»

«Грязное животное!»

«Ну что за дикарь. Ах… каков же он без одежды?..».

Вся троица Димченко оказалась относительно солидарна в мыслях об австралопитекоподобном госте.

– Короче говоря, мы, как подвид, имеющий те же сильные стороны, но с плюсиком, можем быть лучше обычных людей… Но толпой нас все равно запинают. И это не будет типа: «ай-яй-яй, нельзя так». Мы таких пиздюляузеров выхватим, староверы перекрестятся. Система распознавания свой-чужой не зря сформировала расы, нации, религиозные и государственные противостояния, со всем остальным мироустройством. Эволюционисты че за типы ваще, спору нет, и поэтому отличаются, не вписываются, а значит, заслуживают истребления. Хотите поджечь запал? Ну, удачи. – Паша был бы лицемером, если бы сказал, что не понравились речи Димченко. Хоть он и не являлся природным эволюционистом, а получил силы в результате принятия препаратов, какое это имеет значение? Доминирование – стремление всего живого, и он – не исключение. Однако при всем при этом нежелание присоединяться к какой-либо идеологической группировке отрезвляло Павла. Он обладал достаточными средствами, чтобы попытаться самостоятельно взобраться на вершину. – Вот когда встанете у руля мирового господства, тогда и поговорим. А пока эти идеи звучат довольно садомазохично. Да и речь ведь не ведется о господстве в коммунистическом государстве. Подтекст явно империалистический. Возрождение Российской империи? Это не ко мне.

Паша не строил иллюзий по поводу государственностей. Власть всегда находилась в руках элиты, независимо от формы правления. Но империализм… Это наименее приемлемый из всех вариантов для достижения его целей. Даже коммунизм при всей своей нелюбви к «особенным», вполне себе комфортная среда. Идеи идеями, а люди, реализующие их, остаются людьми:

Взятки, угрозы, договоренности, все это прекрасно работает во взаимосвязанной, на всех уровнях, системе. Любой, кроме гребаной монархии. Там, если венценосному барану что-то взбредет в башку, он действительно может перевернуть стол. Разрушить все ступеньки и лазейки, по которым амбициозные люди карабкаются наверх, и даже элита может не справиться с регулированием ситуации.

– Российской, Римской, Английской, Испанской, есть ли между ними разница? Я говорю о настоящей империи, империи нас с тобой, империи, где разницу в сословиях не будут маскировать под демократию, и социализм, продолжая жить все в тех же абсолютно разных условиях. Нет, это будет расслоение, но справедливое, основанное хоть на чем-то действительно важном, а не на желании одних приматов, отличаться от других. И прежде чем ты скажешь, что мы – такие же приматы. Можешь в это и дальше верить, но мы – шимпанзе в сравнении с капуцинами, гориллы в сравнении с лемурами. Что плохого, что лес будет принадлежать нам? – На этот раз Юлиан разразился не крошечными белыми нитями, а колоссальным количеством негативной энергии, в мгновение ока заполнившей огромное пространство объединенных квартир.

Раздался оглушительный треск, трехэтажное здание задрожало. Стены и окна покрылись инеем, все жидкости застыли, белые нити разрушали все, чего касались: Мебель, произведения искусства, стены. Нити даже на бетонном полу оставляли глубокие борозды, и лишь потому не пробивали его насквозь, что контролировались Юлианом.

Паша отскочил назад, к самой стене. В напряженных руках со звоном появилась двусторонняя глефа, из которой вылетело облако песка.

«Ох ты ж мля…».

Он широко раскрытыми глазами смотрел на то, как песчинки буквально стираются в пыль на границе столкновения с белыми нитями.

Если сравнить собственную силу, и силу альбиноса, то это будто столкновение коляски с танком. Огромная разница, без всяких преувеличений.

– Не переживай, я же говорил, что не вредим своим. Без причины… – С многозначительной ухмылкой Димченко старший отозвал разрушительную силу, однако последствия ее применения ужасным холодом остались в «квартире».

За ее пределами жильцы трехэтажного дома так же столкнулись с проблемами: Тряска, грохот, заметное похолодание, и перемерзшие трубы, готовые лопнуть от внутреннего давления. Но все они являлись вассалами Юлиана. Так что шума не поднимали, и принялись молча устранять повреждения.

Катя ничуть не пострадала, окружив себя более тонкими белыми нитями. А вот Василиса, окутавшаяся барьером ветра, вся продрогла.

Юлиан воспользовался своей силой не просто для устрашения, или возвращения потерянного лица. Он дал понять Павлу «У меня предостаточно оснований для высокомерия, и сил для захвата власти».

– Так чего ты хочешь от меня? – Не торопясь отзывать глефу и песок, сконцентрировавшийся в виде вращающихся сверл, Паша настороженно спросил. Он готов был в любой момент совершить рывок к противнику. Единственный шанс победить, если такой вообще существовал – добраться до белобрысого, и навязать ближний бой. По крайней мере, эволюционист не выглядел слишком развитым физически. – Не предупредить же, чтобы подучивал высокий этикет, и готовил сюртуки для выходов в будущей империи?

Юлиан усмехнулся, и как ни в чем не бывало сел за обледеневший стол.

– Для начала, разберись в отношениях с моей дочерью. – Он выглядел довольным произведенным эффектом, и реакцией Павла.

Однако самоуверенного альбиноса ждал неприятный сюрприз:

– Нечего разбираться. Никаких отношений нет. – Сквозь пар изо рта отвечал Паша, не ослабляя хватки глефы, на случай, если эволюционист взбесится. – Вся наша ситуация не более чем фарс, вызванный моим неприятием к совершенно другому человеку. На короткий промежуток, во время развития этого фарса, мне почудилось, что по-настоящему влюбляюсь… Что дышать без нее не могу… оказалось насморк.

Заглянув в серые глаза Кати, дрогнувшей от последних слов, и почувствовавшей, как в уголках глаз собираются слезы, Паша снова сосредоточился на главе семейства.

– Чувства… забавное явление. – Неожиданно альбинос не разозлился, а весело рассмеялся, похлопывая ладонью по ледяному столу. Василиса, пытавшаяся согреться растиранием плеч, поджала губы, но ничего не возразила. – Важны ли они, когда речь заходит о долге сохранения и распространение своего вида?

Вопрос был скорректирован с учетом приверженности Павла к определенным научным воззрениям, иначе, Юлиан сформировал бы свою позицию совершенно на других принципах.

– Я – не эксперт, но разве потомкам обычного человека и эволюциониста не достаются гены последнего? – Паша не шибко разбирался в сверхлюдях, но по логике вещей, доминирующие гены должны с большей вероятностью передаваться потомству. – Было бы гораздо эффективнее, если бы мы все спаривались с простыми людьми, и делали много детишек, а не губили браками друг с другом потенциальных распространителей генов. Писюн туда, писюн сюда, и вот вам армия.

Наконец, отозвав глефу обратно в жетон, чем немало удивил белобрысое семейство, Паша вернулся за стол. Повсюду блестел лед, с потолка, освещенного удивительно устойчивыми, к перепадам температур, лампами, свисали снежные образования. Было холодно, очень, но изменившийся гомеостаз, и плотная подкладка из кевлара, позволяли находиться в квартире без зубной дрожи.

– Если бы все обстояло так, думаешь, нас осталось бы так мало? – Юлиан также отбросил ненормальные для своего обычного состояния эмоции, вернувшись к ровному тону. – Эвоген не только передается потомкам первого поколения лишь с пятидесятипроцентной вероятностью, его влияние становится все более незначительным с каждым последующим поколением. Пока окончательно не сходит к каким-то жалким фокусом. Наша семья сохранила свои силы благодаря долгу, и ответственному подходу, а не какой-то там любви. Если не желаешь своим потомкам жалкой участи простого человека, тебе тоже стоит подумать об этом.

Неожиданно альбинос сообщил по-настоящему ценную информацию. В журналах о таком не пишут, а пособий по эволюционистам в библиотеках не наблюдалось. Паша хотел бы узнать побольше, однако до конца не был уверен, является ли сам настоящим эволюционистом. И распространяются ли на него правила наследственности.

К тому же, Павел здесь совершенно с другой целью. Первая – получить уверенность, что его не сдадут. И ориентируясь на услышанное, беспокоится о стукачестве Юлиана вообще не стоит. Альбинос сам по себе как террорист-отморозок. Стал бы он сдавать мелкого магазинного воришку?

– Может, вы правы… – Паша ответил с задумчивым видом, уловив, как лицо собеседника просветлело, а глаза Кати расширились. – Но боюсь, с вашей дочерью у нас все равно ничего не выйдет. Я испытываю интерес к другой особе. Спасибо за ужин, было очень-очень вкусно, но мне пора.

Поблагодарив хозяйку квартиры за вкусное ничего, Паша направился к двери под ошеломленными взглядами семейства. После демонстрации сил альбиноса, он больше не намеревался испытывать его терпение, и свою судьбу.

Юлиан и Василиса странно переглянулись, а затем одновременно повернулись к Кате. Они явно что-то заподозрили, но девушка, не желая объясняться, бросилась вслед за гостем.

Как только двери квартиры за ними захлопнулась, снежная королева вдруг прижалась к спине одноклассника.

– Парни идут на подвиги ради дам, а ради не дам – не идут. – Не оборачиваясь, Паша продолжил вечер пацанских цитат, а затем расцепил тоненькие ручки, сомкнувшаяся вокруг массивного торса. – Я сделал все что мог, сдержал слово, дальше как-нибудь сама.

Сказав все это, Паша через одну ступеньку спустился по лестнице. Он даже не обернулся к девушке, по щекам которой, подобно следам первой ледниковой оттепели, катились горячие слезы.

Глава 111

Визит капитана

– Фух… это было потно. – Усевшись в машину такси, и не обращая внимания на любопытный взгляд Вениамина, проторчавшего на набережной около получаса, Паша откинул голову назад.

Из-за высокого роста он тут же лбом уперся в заднее стекло, ощущая прохладу заснеженной прозрачной изгороди.

«Кто бы мог подумать, что слащавый Адольф обладает такой огромной силой».

Паша поежился, вспоминая извивающиеся белые дуги. При втором высвобождении они перестали напоминать шелковые нити, достигнув толщины практически одного сантиметра. Если бы настолько мощная негативная энергия шарахнула по нему, то никакие стальные пластины и кевлар не смогли защитить тело от мгновенного разрушения.