Текст книги "Туманян"

Автор книги: Камсар Григорьян

С восторгом смотрел он на близкие и дорогие сердцу места, но когда заметил, как все изменилось вокруг, он с грустью сказал своему спутнику о том, что исчезла навсегда дикая краса, что нет больше густых, девственных лесов, которые придавали Дорийскому ущелью невыразимое очарование.

При постройке железной дороги хищнически и варварски вырубили леса, в которых некогда утопали живописные окрестности родной деревни. Туманяну было больно смотреть на оголенное, пустынное ущелье, с которым у него были связаны самые дорогие воспоминания. Приехав в Дсех, целыми днями он бродил вокруг села по знакомым ему с детства местам. Однажды вечером, после длительной прогулки, он задумчиво остановился у группы вековых ветвистых дубов в открытом поле. Два огромных дерева были расколоты ударом молнии. По змееобразной широкой щели можно было судить о разрушительной силе небесного огня. И перед этим зрелищем долго стоял Туманян, освещенный лучами заходящего солнца.

Бесконечная влюбленность Туманяна в природу, обогатившую его мироощущение и воспитавшую в нем лирическое чувство, не могла не оказать влияние и на процесс формирования его поэтической индивидуальности. Уже в его раннем творчестве имеются такие образцы пейзажных стихотворений, как «Две черные тучи», «Концерт», «Перед картиной Айвазовского».

Пейзажам Туманяна свойственны лиризм и эмоциональная насыщенность. Образцом глубокого понимания Туманяном природы может служить его лирическое стихотворение «Две черные тучи»:

 
С зеленого трона спокойной вершины,
Поднявшись тревожно в темнеющий свод,
Гонимые бурей, по краю стремнины
Две тучки печальные мчались вперед.
 
 
Но даже и буря, в порыве жестоком,
Одну от другой оторвать не могла,
Хоть злобой дышала и в небе широком
Их, с места на место бросая, гнала.
 
 
И вместе, все дальше, по темной лазури,
Прижавшись друг к другу, в безбрежную высь,
Гонимые злобным дыханием бури,
Две тучки, две грустные тучки неслись.
 

(Пер. И. Ф. и Л. А. Тхоржевские)

Стихотворение «Две черные тучи» относится к 1894 году. К этому времени Туманян успел уже горячо полюбить поэзию Пушкина и Лермонтова. Туча, «гонимая ветром и бурей» у Пушкина, «тучки небесные – вечные странники» у Лермонтова произвели несомненно сильное впечатление на молодого Туманяна. В его «Двух черных тучах» ощущается влияние высоких образцов русской пейзажной лирики. Тем не менее, Туманян вполне самостоятельно разработал новую тему, создал оригинальное лирическое стихотворение. Он выбрал один из труднейших жанров поэзии, так называемый пейзаж в стихах. В стихотворении Туманяна не только правдиво изображена небесная буря, но и выражено вызванное этой картиной чувство поэта. Его две чернью тучи, напоминающие неразлучные тени Франчески да Римини и Паоло Малатеста, которых «мчит адский ветер», в «Божественной комедии» Данте, символизируют силу любви и дружбы. Даже буря жизни «в порыве жестоком» не может их оторвать и они несутся, «прижавшись друг к другу, по темной лазури».

Природа заняла достойное место и в рассказах, скатках, легендах и поэмах Туманяна, но ни в одном из спои к произведений он не достиг такого совершенства, гармоничного слияния пейзажа с другими художественными элементами, как в поэме «Ануш».

Туманян далек от натуралистического восприятия. В его поэзии природа не служит простым фоном, или украшением, пли местом действий, не выступает и в роли немой, равнодушной свидетельницы печальных событий.

Как у Пушкина «вьюга злится, вьюга плачет» («Бесы»), так и у Туманяна природа вместе с поэтом то радуется, то печалится.

Б прологе поэмы «Ануш» к зеленым горам, которым он обязан лучшими днями своей жизни, обращается поэт со словами привета. Реки, горы, темные ущелья, поля и цветы под пером поэта оживают, обретают язык человеческих чувств. Вместе с ними оплакивают несчастную любовь и горные цветы, «сердца и глаза которых были полны слезами-росинками». Добрые феи, красавицы пери «на крыльях ветерка, на лучах луны» поют печальную песню Ануш, – и как только первые лучи озаряют вершины гор, они незримо исчезают, прячутся в стволах толстых дубов, в синих струях родников, в пене волн летящей со скал реки…

В поэме «Ануш» имеются блестящие образцы зрительного описательного пейзажа:

 
Рассвета лучом Чатиндаг[30]30
  Чатиндяг – гора в Лорийском районе Армянской ССР.


[Закрыть] озарен.
И, как с водопоя верблюды, на склон
Гуськом из ущелья идут облака
В долине блестит и дымится река…
 

Здесь объективность изображения сочетается с цельностью восприятия. Картина природы одухотворена поэтическим чувством.

Пейзаж в поэме Туманяна появляется не в форме лирического отступления, а как органическая необходимая часть художественного целого, как непосредственное звено сюжетного развития. Природа в «Ануш» выполняет сложную функцию. В отношениях героев поэмы к природе преобладает чувство близости, сквозит интимность и теплота непосредственного общения с ней. Девушки, шумной гурьбой с песнями идущие за водой, ведут как бы дружескую беседу с прозрачными струями родника, обращаясь к ним с сердечной тревогой: не видели ли они любимого, не напился ли он холодной воды и «не прошла ли боль в его груди?». И Саро в минуту тоски и одиночества обращается к родным горам, в которых видит он верных друзей, и рассказывает им о своем горе:

 
Когда ж на горах закат догорит,
И вечер дарит отрадную тьму,—
Его баяти [31]31
  Баяти – протяжная печальная песня.


[Закрыть] печально звучит,
И горы в дыму внимают ему…
 

эпитеты народной поэзии, образы, связанные с природой, становятся средством выражения душевного состояния старой одинокой матери, рыдающей над телом убитого сына:

 
«Ты солнцем за тучи упал – Саро-джан!
Ты с ветви цветущей упал – Саро-джан!
Тьма солнце убила мое – Саро-джан!
И ночь наступила моя – Саро-джан!..»
 

Печальна песня Ануш, в которой она свою судьбу уподобляет участи плакучей ивы:

 
Сказывают: ива
Девушкой была,
Долго, терпеливо
Милого ждала,
Не приходит милый,—
Ивою унылой
В бережок вросла.
Вся дрожит пугливо,
Сиротливо ива;
Лист плакучий клонит,
Счастье хоронит.
Зеленью омытой,
С тихой речкой ива
Шепчется стыдливо
О любви забытой…
 

(Пер. Вяч. Иванов)

Для Туманяна характерен лирический пейзаж. В поэме «Ануш» звуки и краски природы отражают и раскрывают мир чувствований и дум поэта. Вместе с автором скорбит река Дэвбет. Она оплакивает смерть пастуха:

 
…И ночь наступила. И пала роса.
И плачущих стали стихать голоса,
Устали, потухли… Лишь старый Девбед
Шумит, вспоминая о тысячах бед.
С грозной песней
Мчится в бездне,
И – гнева полн —
Бьет пеной волн
О стеньг скал.
За валом вал
Разбивает
И рыдает…⁴³
 

Пейзаж у Туманяна не мертвый снимок, а живое воспроизведение природы, где ощущается биение пульса ее жизни. Эти динамичные строки, где зрительные образы сочетаются со звуковыми, передают стремительное движение реки, ее гул и грохот в ночной тишине…

Туманян не сразу достиг высокого мастерства. В первоначальном варианте поэмы (1892 г.) описания природы были растянутыми и жили как-то обособленно, без органической связи с развитием сюжета и переживаниями действующих лиц. Позднее поэма подвергалась неоднократной переработке. Были устранены многословные отступления, вызванные главным образом желанием девятнадцатилетнего автора рассказать обо всем, что волновало его юную душу, а также некоторые натуралистические подробности, наличие которых в поэме противоречило принципу идейно-художественной цельности произведения.

Ранняя редакция поэмы «Ануш» все же сохраняет свое значение не только для уяснения эволюции замысла и изучения творческой лаборатории писателя; она служит также материалом для более углубленного осмысления отдельных эпизодов поэмы. Так, например, читатель ничего не знает о детстве Ануш и Саро, потому что этих сведений в окончательном тексте нет, а в первоначальном варианте рассказывалось о том, как росли они под одним кровом. Здесь же раскрывалась характерная подробность быта старой деревни. Дети были всегда вместе, играли, резвились, и матери благословляли их. Но вот они подросли, Ануш стала девушкой, – и пришла разлука. Теперь Ануш должна была постоянно находиться около матери, под ее строгим надзором, а Саро ушел в горы, стал пастухом.

В первоначальном тексте поэмы автор, влюбленный в красоту своей героини, с нескрываемым восторгом описывал ее внешность, ее достоинства: «Если тебе незнакомо еще чувство любви, – говорил Туманян в обращении к своему другу Анушавану Абовяну, которому он вначале задумал посвятить свою поэму, – иди в наши горы, где живет прекрасная Ануш. И когда она взглянет на тебя своими черными глазами из-под черных бровей, тогда ты только познаешь радость и затем, страдая, полюбишь жизнь». Эти описания красоты Ануш в окончательной редакции поэмы исчезли. Читатель узнает об ее облике лишь из страстной песни пастуха Саро и сам дорисовывает портрет.

В первой редакции поэмы Туманян подробно рассказывал об обычае похищения любимой девушки, бытовавшем у кавказских народов и, что важно отметить, рассказывал об этом не без оттенка романтизма. Саро мог бы свататься с согласия брата Ануш, мог просить руки любимой, но у игита-храбреца неугасимое чувство любви крепко замкнуто в сердце. Ему не к лицу упрашивать. Если Саро действительно храбрец, пусть он похитит, умчит на коне свою возлюбленную. Тогда все скажут: «Вот колодец, теперь достоин он и любви и чести!» Так рассуждали в старой деревне. Когда Саро темной ночью похитил Ануш и целый месяц отряд деревенских парней искал и не нашел беглецов, – все похвалили Саро за смелость и удальство, за то, что он сумел увезти свою возлюбленную.

Сцена из оперы «Ануш».

(Ереванский Гос. театр оперы и балета им. А. А. Спендиарова).

Ованес Туманян. С фотогр. 1900 г.

Творческая история «Ануш» показывает, как долго и упорно работал Туманян над своими произведениями, как часто прибегал он к тщательной переработке текста, иногда коренным образом меняя структуру отдельных глав в поисках более экономной, точной формы и художественной выразительности. Для Туманяна характерна высокая требовательность к писательскому труду. Когда в 1892 году вышел из печати второй сборник его стихотворений, содержавший множество типографских опечаток, Туманян написал своему издателю «Нужно понимать, какое значение имеет для автора, а для поэта в особенности, каждое слово!».

Поэма «Ануш» по своему построению не отличается сложностью, и сила ее не в композиционных приемах. Туманян и здесь верен принципам простоты и народности. Особенности композиции поэмы родственны традициям народной музыкальной драмы. В детстве Туманян слушал и любил «Кёр-оглы», «Асли Кярам» и другие народные музыкальные драмы. Старинные их формы встречаются и в наши дни в исполнении народных певцов-ашугов. В свое время автору этих строк довелось слушать «Кёр-оглы». Восьмидесятилетний старик-ашуг изображал всех действующих лиц, меняя голос, мимику, используя богатые возможности народной мелодии. Временами он пел, местами рассказывал или патетически декламировал под аккомпанемент своего неизменного друга, простого саза.[32]32
  Саз – народный музыкальный инструмент.


[Закрыть]

Основным композиционным принципом «Ануш» явилось песенное начало. И дело не в том, что главы поэмы автором названы «песнями» (она состоит из шести таких «песен»), а в самой напевности и музыкальности всей поэмы.

Песни в «Ануш» чередуются с повествованием, что является также характерной чертой старинной народной музыкальной драмы. Хор горных фей в прологе, песня Саро, хор идущих за водою девушек, песня Ануш, хор девушек на весеннем празднике цветов, снова песня Саро, песня прохожего странника и, наконец, песня обезумевшей Ануш, – все эти песни составляют необходимый элемент, присутствие которого строго обусловлено единством образов и художественной цельностью.

Музыкальность «Ануш» придают не только песни, но и общие принципы построения, в которых элегическое вступление гармонирует с трагическим финалом. Именно поэтому поэма Туманяна привлекла внимание замечательного композитора армянского народа Комитаса⁴⁴.

Когда в 1903 году были изданы избранные сочинения поэта в одном томе, Мария Марковна Туманян послала книгу в Эчмиадзин Комитасу с просьбой ознакомиться с «Ануш» и написать по мотивам поэмы оперу. Спустя несколько месяцев, в конце февраля 1904 года, композитор в письме восторженно отозвался о достоинствах поэмы, но со своей стороны просил автора несколько изменить текст для большего усиления цельности и музыкальности. Он предложил написать заново отдельные песни, дополнить и сократить другие, и вообще приспособить более текст поэмы к условиям оперной постановки. В заключение Комитас просил по возможности скорее подготовить текст, чтобы у него было достаточно времени для его изучения и составления программы музыки. «Не могу сказать, когда она будет готова, потому что я один, и все дела лежат на мне», – писал Комитас к Марии Марковне. При этом указывал на свою чрезмерную занятость (уроки в духовной академии, руководство хором, работа над исследованием для сборника Международного музыкального общества, составление учебников, редактирование словаря народных песен и т. д.). «Главная беда в том, – добавлял Комитас с огорчением, – что нет у меня музыкального инструмента, чтобы мог я написанное довести до конца. В келье стоит у меня лишь маленький Harmonium».

Мария Марковна тотчас же передала Туманяну содержание этого письма. Вскоре Комитас и Туманян познакомились. Композитор долго и упорно работал над оперой. Весною 1908 года он писал Туманяну: «Давно я начал музыку к твоей «Ануш» и порядочно написал. Но еще недостает многого, чтобы получилось, наконец, целое». Есть основание предполагать, что Комитас закончил оперу, но партитура ее исчезла бесследно. В его бумагах остался лишь титульный лист.

Поэма Туманяна заинтересовала не одного только Комитаса. «Не говоря о высокой художественности поэмы, – писал композитор Армен Тигранян⁴⁵, – сама конструкция ее, замечательный пролог, скорбь фей и беззаветно влюбленных, серенада Саро (на рассвете) и т. д. – все это требовало облечь прелестную поэму в музыкальную форму, переложить ее в оперу.»

С большим воодушевлением Тигранян приступил к работе. В 1908 году он создал первую хоровую песню («Амбарцум яйла») своей будущей оперы «Ануш». Тема поэмы оказалась настолько ему близкой и созвучной, что ему легко удалось составить либретто, в котором с замечательным тактом и мастерством он сохранил особенности поэтического стиля Туманяна.

Опера «Ануш» Армена Тиграняна впервые была поставлена (в отрывках) в 1912 году силами учащихся в городе Александрополе[33]33
  Ныне гор, Ленинакан, Армянской ССР,


[Закрыть] и вскоре получила всенародное признание. Музыкальные достоинства поэмы Туманяна облегчили задачу композитора, который опирался на богатые традиции армянской народной мелодии и достиг полной гармонии между текстом и музыкальной формой. Композитору удалось настолько близко подойти к истокам народной мелодии, что многие песни из оперы были восприняты широкой массой как собственные творения. «Ануш» Тиграняна стала первой армянской национальной оперой.

Опера была создана, но не так легко было в условиях старой Армении добиться ее сценического осуществления. Не было оперного театра, профессиональных исполнителей, не было, наконец, нужных материальных средств. Лишь после победы Советской власти в Армении, после того, как были созданы условия для большой творческой работы и был основан Государственный театр оперы и балета им. А. Спендиарова, в столице Армянской ССР городе Ереване опера «Ануш» прозвучала с полной силой. Она заслужила любовь народных масс и вошла в золотой фонд советской музыкальной культуры.

IX

Думы о судьбе парода, мысли о его вековой борьбе за свободу и счастье привели Туманяна к армянскому героическому эпосу. Им овладело желание написать поэму, опираясь на богатую фольклорную традицию сказа о сасунских богатырях. Какими же материалами располагал Туманян, приступая к осуществлению своего творческого замысла?

До семидесятых годов прошлого века армянские филологи мало интересовались фольклором. Лишь в 1874 году один из неутомимых собирателей памятников устного народного творчества Гарегин Сырвандзтян впервые записал и опубликовал один из эпизодов народного сказа о Давиде Сасунском. Через год изучением этого эпического памятника занялся проф. К. П. Патканов⁴⁶. В 1891 году появился первый русский перевод с предисловием и примечаниями Гр. Халатянца⁴⁷, указавшего на родство образа Давида Сасунского с образами героев русских былин: Святогором, Ильей Муромцем, Алешей Поповичем и другими.

В 1889 году армянский ученый-филолог Манук Абегян записал и издал новый полный вариант «Давида Сасунского», появление которого было событием в культурной жизни Армении.

В течение последующих десятилетий было записано и издано множество новых вариантов, число которых ко времени празднования тысячелетнего юбилея героического эпоса армянского народа (в 1939 году) достигло шестидесяти. Тогда же возник вопрос об издании сводного текста, что и было выполнено научной редакцией во главе с проф. М. Абегяном⁴⁸.

Еще предшественники Туманяна пытались воссоздать в литературе эпический сказ о Давиде Сасунском. Однако стоило появиться поэме Туманяна, как все более ранние попытки были забыты и его «Давид Сасунский» полностью овладел вниманием читателей.

Поэма Туманяна «Давид Сасунский» была завершена осенью 1902 года и появилась в печати спустя несколько месяцев на страницах издававшегося в Тифлисе журнала «Мурч» («Молот»). В примечании автора указывались четыре печатных варианта, на которые он опирался в работе над поэмой. В том же году Туманян подверг журнальный текст коренной переработке. В 1904 году поэма была издана отдельной книжкой. Для новой редакции Туманян использовал уже шестнадцать печатных вариантов эпического памятника.

Первоначальный журнальный текст был освобожден от второстепенных эпизодов, ненужных подробностей, и поэма получила стройную, строгую форму. К «Давиду Сасунскому» Туманян возвращался и в более поздние годы. Он интересовался и новыми вариантами и новыми исследованиями памятника, собирал материал для второй части поэмы.[34]34
  Сохранились черновики первых четырех строф второй части поэмы (около 80 строк).


[Закрыть]

Армянский героический эпос в передаче народных сказителей распадается на четыре группы повестей о славных делах четырех поколений богатырей. Первое поколение сасунских храбрецов – Санасар и Багдасар, второе – Мгер старший или Мгер, подобный льву, отец Давида; третье – Давид и Мгер младший, которым и завершается эпический сказ.

Темой для своей поэмы Туманян выбрал деяния Давида Сасунского, центральной фигуры эпического памятника. Давид изгнал врагов, восстановил армянское государство, и остался в народной памяти благородным, бесстрашным богатырем.

В работе над поэмой автор стремился оставаться как можно ближе к народным вариантам, послужившим для него материалом и источником вдохновения. Отвергая и принимая те или иные элементы и отдельные эпизоды, Туманян поэтическим чутьем, основываясь на глубоком знании множества вариантов, правильно определял основные линии эпоса и создавал свои картины, не противоречащие идейной и художественной правде народной поэзии.

В армянском героическом эпосе нашли отражение конкретные исторические события: порабощение Армении арабским халифом, ограбление и разорение страны, борьба народа против завоевателей, изгнание врага и восстановление независимости армянского государства. Упоминаемые в эпосе географические названия – реальны.

Не отрицая наличия исторических элементов в армянском эпосе, Туманян считал, что эпический образ Давида Сасунского не является воплощением какого-либо армянского средневекового князя-нахарара. «Ошибаются наши филологи, – писал Туманян, – когда хотят ключом армянской истории отомкнуть большой замок армянского эпоса или национальным светильником хотят осветить его темные уголки, предполагая, что это дворец того или иного армянского князя или царя.»

В «Давиде Сасунском» Туманян видел «собирательный образ армянского народа», запечатленный в национальном эпосе. Последний представлялся поэту, как огромный, освещаемый солнцем самобытный мир, где он искал выражение общенародных идеалов.

В устном повествовании о сасунских богатырях сын Давида Мгер младший упорно борется со злом, чтобы восторжествовала, наконец, на земле справедливость. Но зло продолжает существовать. Не находя другого выхода, не захотев больше видеть черные дела на земле, Мгер, похоронив свою подругу, удаляется от мира и скрывается в далекой пещере. Рассказывают, что, когда однажды раздвинулась скала Мгера, увидели люди:

 
Вошел пастух, глядит:
В пещере исполин сидит.
Спросил пастух:
«Когда отсюда выйдешь, Мгер?»
Ответил Мгер:
«Если встану, выйду на свет,—
Не удержит меня земля.
Пока этот мир полон зла.
Пока будет лжива земля,
На свете мне не жить.
Когда разрушится мир и воздвигнется вновь…
Тогда придет мой день.
Отсюда я выйду в тот день!»
Ушел пастух —
Вновь сдвинулись камни, друг в друга вросли!
 

(Пер. А. Кочетков)

В новой поэме, в основе которой лежит историческая тема, Туманян остался верен реалистическим принципам своего творческого метода. Он усилил жизненно правдивые элементы эпического памятника, внося в повествование отдельные штрихи, подробности и детали, придав ему в целом реалистическое звучание. Этому немало способствует и язык поэмы, показывающий, как автор широко пользовался сокровищницей живой народной речи.

В «Давиде Сасунском» Туманян, считаясь с эпическим характером сюжета, стремится к объективизации рассказа. Он последовательно излагает ход событий, не выражая ни свое восхищение, ни свое негодование. Тем не менее, присутствие автора – патриота, демократа и гуманиста – постоянно ощущается, что придает поэме особую теплоту и лиризм.

В понимании Туманяна «Давид Сасунский» не только заключает в себе богатый опыт большого исторического пространства, но и воплощает в себе духовную силу, высокие человеческие идеалы, вековые думы и чаяния армянского народа. Однако поэт не увлекается заманчивой перспективой охвата эпического памятника в целом со всей многосложностью и многоплановостью его идейно-сюжетного развития. Он ограничился определенным тематическим кругом, выделив, со своей точки зрения, наиболее важное и существенное, характеризующее народный дух эпоса, его демократические элементы.

Работая над поэмой и добиваясь наибольшей силы выразительности, Туманян довел до минимума число действующих лиц: Мгер старший, подобный льву, он же сын Санасара и отец Давида; картиной его старческих лет и смерти начинается поэма Туманяна; Давид – образ народного героя, освободителя родины от ига завоевателей; Мсра-Мелик [35]35
  Мсыр – название египетско-сионйского халифата (ХII–XIII вв.). Мсра-Мелик – правитель Мсыра.


[Закрыть] – враг Давида, грабитель и завоеватель земли Сасунской; Дзенов Ован – дядя Давида. Таковы главные действующие лица поэмы. Затем следуют эпизодические персонажи: старик-воин, Торос – дядя Давида, бедная. старушка, мать и сестра Мсра-Мелика и, наконец, Бадин, Козбадин, Судин, Чархадин – сборщики дани Мсерского царя.

Центральное место в поэме Туманяна занял образ Давида. Он обладает не только невероятной физической силой, в нем не только воплощен символ могущества, твердости, непоколебимости и веры в правое дело народа; в его характере заложены высокие нравственные качества. Он простое и вместе с тем необыкновенное существо. В нем сочетаются элементы реального человеческого характера с чертами мифического героя. Биография его необыкновенна. В течение сорока лет правил страной Мгер старший, и за долгие годы его царствования даже птицы из чужой стороны не осмеливались перелетать через Сасунские горы. Гремела слава Мгера. Но вот он состарился и впал в уныние, потому что у него не было наследника, – кто же после его смерти будет защищать страну и народ от хищных соседей? Его страстное желание сбылось: у Мгера родился сын. Уже в мальчике в Давиде можно было узнать будущего богатыря:

 
Хоть мал был Давид, – силен до того,
Что всяк человек – комар для него.
 

(Пер. С. Шервинский)

Когда Давид был еще мальчиком, Мгер умер. Мсра-Мелик узнал, что нет больше в живых могучего Мгера и пошел войной на Сасун [36]36
  Сасун – область в Западной Армении. «Город Сасун» в эпическом памятнике – собирательное название области.


[Закрыть]. Испуганный Дзенов Ован, дядя Давида, умолял Мсра-Мелика не разрушать страну. Тогда Мсра-Мелик потребовал, чтоб весь народ прошел под его мечом и дал клятву остаться под его властью. Все покорно последовали за Дзенов Ованом, и лишь один Давид, мальчик семи-восьми лет, отказался исполнить волю врага. Когда его захотели силой заставить пройти под мечом Мсра-Мелика, Давид:

 
… Людей разнес, раскидал всех врозь.
Мизинцем Давид коснулся кремня,—
Из кремня взвились вдруг искры огня!..
Не покорился он воле завоевателя.
 

Давид стоит на страже чести и благосостояния своего народа. Когда он узнал, что к дяде явились посланцы Мсра-Мелика: Бадин, Козбадин, Судии, Чархадин и требуют дань за семь лет, Давид поспешил туда, где трусливый дядя открыл отцовскую казну перед Козбадином.

 
Осерчал Давид, он мерку схватил,
Он меркою лоб Козбади разбил.
И стену пробил осколком Давид, —
И осколок тот доныне летит.
 

Мсра-Мелик тоже обладает фантастической физической силой. Палица его весит три тысячи лидров [37]37
  Лидр – мера веса, приблизительно 5 кг.


[Закрыть]. От ее ударов колеблется весь земной шар Какой необыкновенной силой обладал Мсра-Мелик показывает сцена, в которой арабы по требованию Давида начали будить великана, – он «привык семь дней без просыпу спать». Арабы

 
… Прут накалили на огне,
Царя по пяткам стали бить,
А царь лишь охает во сне:
 
 
«Ох! Невозможно час один
Забыться от проклятых блох!» —
Лишь глухо крякнул исполин.
Был царский безмятежен вздох.
 
 
Лемех достали от сохи,
Его калили на огне
И, раскаленным добела,
Царя хватили по спине.
 
 
«Ох! Не уснешь и час один
От трижды клятых комаров!» —
Вновь глухо крякнул исполин,
Зевнув опять, уснуть готов…
 

Но стоило ему увидеть перед собою Давида, как он быстро пришел в себя, вскочил и

 
… начал дуть изо всех сил,
Чтоб великана прочь умчать.
 
 
Глядит – тот с места ни ногой.
Он в страхе – подошла гроза! —
И взор свой, кровью налитой,
Вперил в давыдовы глаза.
 
 
Как увидал, – так мощи в нем
На десять убыло волов.
Присел на ложе, – а потом
Поток полился льстивых слов…
 

В противоположность открытой благородной натуре народного героя – Мсра-Мелик тщеславен, коварен и лжив. Зная, что в честном единоборстве ему не победить Давида, он прибегает к хитрости, нести. Он заманивает сасунского богатыря в свой дом; войдя, Давид падает в глубокую яму. Враг могуч и коварен, но Давид сильнее. На его стороне вера и правда; молния-меч в его руках творит чудеса. В единоборстве с врагом Давид перенес страшные удары Мсра-Мелика, от силы и тяжести палицы которого «заколебался шар земной». Давид обладает благородством и великодушием. Он дважды пощадил Мсра-Мелика. Первый раз по просьбе матери мсерского царя, второй раз – сестры. Третий удар он сохранил за собой. Чтобы спастись от удара сасунского храбреца, Мсра-Мелик

 
… вырыл яму…
Под земляной забрался кров,—
Забился он под сорок шкур,
Залег под сорок жерновов.
 

Но ничто не спасло Мсра-Мелика. Могучий удар меча-молнии Давида

 
Сквозь сорок буйволовых кож.
Сквозь сорок мельничных камней
Он пополам рассек царя
И вглубь прошел на семь локтей.
 

Не сразу Давид осознает свою богатырскую силу. Она как бы дремлет до той поры, когда наступает час расплаты с врагом, когда решается судьба родины. О своем могуществе Давид узнает от бедной одинокой старушки, открывшей тайны, тщательно скрываемые от Давида его трусливым дядей Дзенов Ованом. Она говорит герою об отцовском коне, о его доспехах, мече-молнии и ратном кресте. Не случайным является то обстоятельство, что глаза Давиду открывает бедная старушка. В тяжелый момент испытания для отчизны она выступает как представитель народной массы.

В «Давиде Сасунском» Туманян рассказал об одном из интереснейших периодов истории армянского народа, нашедшем своеобразное преломление и широкое обобщение в эпическом памятнике. Обращаясь к далекому прошлому, к событиям тысячелетней давности, автор поэмы, сохранив дух народного образца, насытил ее современной социальной проблематикой. Война всегда волновала Туманяна. В его ранней незавершенной поэме «Стенания» старик крестьянин в беседе с юным гостем делится своими мыслями:

 
Болтают у нас, будто три государства,—
Однако, не верится что-то мне,—
Решили, чтоб тот, кто войною ударит,
Престола лишился в своей стране.
 
 
Кто слышал, чтоб чудо случилось такое?
В природе ли царской, в природе ль князей,
Чтоб в страны чужие не шел он войною,
Не грабил бы земли, не резал людей?
 

(Пер Б. Серебряков)

В этих словах с позиции простого народа осуждаются грабительские войны, которые затевают цари и феодалы. Старику не верится, что они могут сговориться между собою. Он не верит в их «миролюбие».

Давид вышел из недр народа, который наделил его чертами, свойственными народным героям. Он – правдив, честен, благороден, великодушен. Он человек добродушный, наивный и простой. Как справедливо отмечает Мартуни «мужицкие свойства крепко сидят в нем, хотя он и «благородного» происхождения». Его «мужицкие свойства» сказались в глубоком сочувствии к простому народу, к трудовому крестьянству. Демократизм Давида с наибольшей яркостью проявился в описании эпизода кровавого боя, когда он напал на вражеское войско и стал беспощадно истреблять его. Тогда из среды вражеских солдат выступает вперед старик и обращается к Давиду со словами:

 
Чем провинился этот люд?
Его ты губишь – почему?
Они – все дети матерям,
Они – светильники в дому,
Иной – супругу бросил там,—
Вдаль тяжело глядеть ему,—
Иной – младенцев полон дом,
Двух стариков и всю семью,
А кто – с завешенным лицом
Жену недавнюю свою.
 

(Пер. С. Шервинский)

Старик говорил о том, что пришли они в Сасун не по своей доброй воле, они «бедные земледельцы и царь силой собрал и погнал» их на войну. «У нас нет вражды к тебе, – говорит старик-воин, – царь – твой враг, хочешь воевать – воюй с ним. Зачем избиваешь бедный народ своим мечом-молнией. И меч-молния богатыря повисает в воздухе», – писал Туманян, поясняя идею своей поэмы. – «Правду молвишь ты, старик, – отвечает Давид Сасунский, – и, оставив простой народ, он поворачивает своего коня, направляя его к царскому шатру.»

Бедная старушка, которая открыла глаза Давиду, рассказала ему об отцовском коне и доспехах, в поэме Туманяна не случайно осталась без имени, так же как не имеет имени старик-воин, который своей смелой правдивой речью останавливает кровопролитие.

Нужно полагать, что по идее Туманяна и бедная старушка и старик-воин представители народной массы. Они появляются в определенные решающие моменты и своими советами помогают Давиду понять, кто враг и против кого следует направить удар.

После победы над Мсра-Меликом Давид обращается к солдатам противника со следующими словами:

 
Жизнь ваша, пахари, темна!
Голодный, голый вы народ.
. . . . . . . . . . . . .
Что взяли стрелы, взяли лук,
Пришли – в чужих полях засесть?
У нас ведь тоже дом и плуг,
И старики и дети есть.
 
 
Иль опостылел вам покои
И ваши сельские труды…
 

Основная тема поэмы – изгнание чужеземных завоевателей, борьба за свободу и независимость родины. Но у Туманяна нет духа национализма и идеи национальной исключительности. В солдатах противника он не видит врага. Виновники войны – это правящие верхи, цари, феодалы, жаждущие завоеваний и богатств ценою крови и страданий трудящегося люда. Туманян знал цену их миролюбивым речам. Он знал, что под многословными елейными речами и рассуждениями о человечности и всеобщем мире скрываются разбойничьи замыслы захватчика.