Текст книги "Пушкинский Лицей"

Автор книги: К Грот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Промыслы народные.

Мануфактура. Токарные произведения достигли совершенства; довольно искусно выделывают различные вещи из картона; некоторые из граждан с успехом занимаются столярною работою; есть фабриканты, отлично производящие искусственный холод.

Торговля.

Внутренняя маловажна.

Внешняя. Торговля съестными припасами есть важнейшая и поглощает большую часть доходов граждан.

Правление. Монархическое неограниченное. Непосредственно управляют делами граждан два консула1, сменяющиеся каждые три месяца. Законодательная власть в руках Императора. Судопроизводство предоставлено консулам, кои в важных случаях относятся к Императору. Не

1 Разумеются гувернеры. 15*

451

смотря на кроткое и мудрое правление Монарха, личный характер консулов, а еще более дух свободы часто побуждали граждан производить мятежи. – Вообще история наша представляет беспрестанное борение между гражданами и консулами, прекращаемое обыкновенно посредничеством Императора. Внутренее управление имеет вид республиканский.

Описание города Малого Лицея.

Государство наше состоит из города Малого Лицея и земель, о коих упомянуто было при описании равнин.

Город разделяется на две части: на нижнюю и верхнюю (названную так по той причине, что находится на значительном возвышении). Нижняя часть есть обыкновенное местопребывание граждан; состоит из шести кварталов, в средине коих находится обширная площадь. Сии кварталы, начиная с северо-запада, суть следующие:

1. Квартал учебный, назван сим именем потому, что здесь собираются граждане для публичных лекций. Неоднократно стены сего квартала были безмолвными свидетелями республиканского духа граждан и неоднократно преподающие с трепетом смирялись пред пылкими Лицеянами.

Здесь же люди зажиточные часто угощают сограждан своих, и тогда бывает в сем квартале большое стечение народа. Постоянное же число жителей простирается от 6000 до 7000, между коими есть люди, отличные своими литературными произведениями.

2-ой квартал Политический к востоку от учебного. Получил сие название потому, что служит местопребыванием нашего Политика. Сей гражданин, побуждаемый корыстолюбием, под предлогом особенного надзора над некоторами малолетними гражданами, пользовался их имением. Неопытные клиенты, не примечая хитрости, ежедневно стекались беседовать с почтенным патроном, который речь обращал обыкновенно на любимый предмет свой – Политику. Тогда квартал сей был населеннейшим. В нем считалось до 10.000 жителей. Но обман не долго скрывался от проницательных глаз людей опытных; вскоре они открыли, что сей демагог стремился к верховной власти – посему, соединившись, вооружились против него, изобличили его хитрости; разуверенные клиенты оставили его и требовали их имения. – Политик не был в состоянии заплатить и старался умягчить жестокие их требования. Но тем не менее кредит его был потерян и виновная связь с консулом Пигмеем еще более утвердила нелюбовь граждан к нему, так что ныне всеми оставленный, он проводит жизнь уединенно в том самом доме, где некогда, окруженный многочисленными толпами покорных клиентов, он жил великолепно. Ныне в сем квартале только 3.000 жителей и ни один из них не признает власти Политика.

452

За сим кварталом следует площадь – место гимнастических упражнений граждан и место публичных празднеств их. Чтоб дать яснейшее об ней понятие, скажем, что она то же для Лицеян, что некогда Вадимова площадь для Новгородцев. Здесь неукротимый консул Ф... часто рассуждает с гражданами о делах касающихся до всего государства, и здесь громкий их смех дает почувствовать, что речь его нелепа; но тщетно: ни мало не смущаясь, он всегда продолжает свои рассуждения, и углы площади ознаменованы постыдною казнью дерзавших противоречить ему. Сколько воспоминаний для истинного Патриота при виде ее! – К югоза-падной ее части примыкает:

3-й квартал Музыкальный. Здесь находится Филармоническая зала, и любители музыки часто здесь пленяют пением своим Лицеян. Иногда же

Шумным хором Всем собором

граждане воспевают национальные песни их, при гласе коих они забывают свои горести, заботы и несогласия.

4-й квартал Токарный. Получил название от огромной токарной машины, где с особенным искусством выделываются различные полезные вещи. Сей же квартал есть вместе и гардероб Малого Лицея, и вдоль стен его висят длинные ряды одеяний граждан в таком порядке, что замешательства ни малейшего не бывает. При шуме точимого вещества толпы любопытных зевак стекаются смотреть на работу; и тогда сей квартал бывает весьма многолюден.

5-й квартал Католический. Есть жилище Французов и Поляков, последующих сей религии. Обитают в нем также и Русские, но число их не большое. Французы деятельно занимаются науками, и хотя имеют особенную склонность к Математике, но тем не менее обращают внимание и на другие части; подле Франкера часто случается видеть Виланда; возле описания путешествий, собранных Кампе, – Расина, подле Гиббона Жуковского и подле Корнелия Непота – Библию. Поляки особенно занимаются Ботаникою и Историек".

6-й квартал Пиитический или стихотворный. Здесь 4.000 жителей; большая часть поэты, хотя не все отличные, но все люди довольно образованные. Должно заметить, что они первые способствовали к унижению власти Политика и более всего воспрепятствовали ему снова восстановить ее. В первой половине нынешнего столетия был здесь всеобщий сейм, на котором присутствовали все граждане, исключая Политика и некоторых жителей отдаленного учебного квартала. Следствия его оказались довольно важными. Здесь же находится типография, где печатаются периодические издания наши, и здесь собираются все граждане при публичном чтении их.

Описав каждый квартал порознь, скажем несколько слов вообще о нижней части Малого Лицея. Хотя правительство весьма печется о соблюдении чистоты, при всем том не везде ее соблюдают. Освещение

453

посредственное, но горючие материалы оставляют по себе весьма неприятный запах, который часто еще более усиливается по причине разных физических опытов, производимых при горении.

Верхняя часть Лицея разделяется на четыре квартала. Хотя сии кварталы еще в прошедшем столетии были описаны искусным пером одного из лучших наших прозаиков; но при всем том вторичное описание не будет излишним, ибо tempera mutantur et nos in illis mutamur-времена переменяются, а с ними переменяется и все прочее.

1-й квартал Западный. Лежит на западе Лицейских владений. Некогда садоводство было здесь в самом цветущем состоянии; но ныне склонность граждан к сему искусству значительно уменьшилась. В сем квартале находится замок, служащий местопребыванием консулам во дни их начальства. В историческом отношении замечателен он по случаю ночного прения граждан с консулом Ф... Имеет 6000 жит.

2-й квартал Литературный, в коем столько же жителей, как в предыдущем; большая часть из них известны по своим литературным произведениям. Остальные же весьма ограниченных познаний; замечательны только по искусству клеить картоны и делать калейдоскопы. Впрочем, почти все они люди хорошей нравственности.

3-й квартал Певческий. Представляет большое разнообразие в рассуждении образованности и характера. Самый населенный; в нем 3.000 жителей. Часы отдохновения жители сего квартала посвящают пению и музыке. Самые великолепные домы Малого Лицея находятся в сем квартале, и роскошные пиршества происходят здесь чаще, нежели во всех других.

4-й квартал Немецкий. Весь заселен немцами, коих считается в нем не более 4.000; впрочем, и в сем квартале Российский язык есть господствующий. Почти никогда не бывает в нем большого стечения граждан, ибо не весь квартал принадлежит Малому Лицею, а часть его заселена древними обитателями.

Из журнала "Лицейский Аргус", No 1 (25 декабря 1820 года).

Взгляд на состояние любезного отечества

Внутренние смятения и долгие распри между народом и консулами, колебавшие более году наше отечество, наконец прекратились и уступили место всеобщему спокойствию и мирной деятельности. Власть – прежде столь страшная – консулов совершенно унизилась, хотя число их удвоилось: только один из них любим и уважаем большею частью граждан1; к другим они очень равнодушны, ибо не имеют причины ни любить их, ни опасаться. Множество прав, присвоенных народом законным или незаконным образом, уступлены им с большим или меньшим

Конечно здесь разумеется гувернере Г Чириков

454

ограничением, но от многих также требований они принуждены были отказаться.

Впрочем и среди всеобщего спокойствия происходят часто небольшие неудовольствия между гражданами и нынешним начальником их, который против воли своей принужден ограничивать свободу Лицеян. Против воли своей: ибо верховное правительство ограничивает власть, – правительство, которое ныне заражено ужасным духом нетерпимости и где властвуют неограниченно набожные лицемеры', враги нашего начальника и следственно враги Лицеян, -люди низкие и коварные, которые, прикрывая виды свои личиною Божественности, грозят уничтожить свободу мыслей, и объявляя личных врагов своих врагами религии (а быть врагом религии по их мнению значит не соблюдать суеверных обрядов их), находят удобное средство погубить их и делать зло ужасное, не подвергаясь опасности потерять доброе имя в свете, где надобна только наружность добродетели. И чтобы лучше успеть в злобных своих намерениях, чтобы лучше вредить нам, они стараются вводить в нашем отечестве разные новости, совершенно несообразные с духом Лицеян, в твердой надежде, что они не будут точно исполнять их, и подадут им способ обвинить их в своевольстве и вольнодумстве. – Сии низкие люди тайно окружают нас своими верными агентами, которые, будучи прельщены их золотом или обещанием вечного блаженства, доносят почтенным членам библейского общества о всех наших и нашего начальника поступках; а святые отцы, зная все у нас происходящее, умеют все толковать в худую сторону, и под видом ревности к религии чернят нас самыми неблестящими красками, ибо твердо уверены, что худая слава заведения падет на начальника, которого они ненавидят.

В таком-то отношении находятся Лицеяне с верховным правительством. Из сего ясно можно видеть, почему начальник их часто старается ограничить свободу их: он не желает подать способа врагам своим обвинять его в излишней снисходительности, в слабости и малом почтении к религии. Впрочем он ревностно покровительствует свободе мыслей, свободной цензуре, наукам, художествам и вообще просвещению. Лицеяне умеют ценить сего человека; все уважают его дарования, и многие его праводушие; любят его и чувствуют кротость его правления; они наслаждаются им с беспечностью и только сквозь пальцы глядят на будущность; только редко думают о том, что их ожидает, ежели враги восторжествуют, ежели начальника сменят... и вместо его дадут нового, который без сомнения будет слепое орудие бедных мистиков, мистиков, которые столько ненавистны всякому Лицеянину... Эта мысль редко приходит в голову народу, – но тем сильнее действует на его воображение; с ужасом видят они приближение грозной тучи невежества и суеверия, готовой обрушиться на них вместе с новым начальником; с ужасом и негодованием смотрят они друг на друга и спрашивают друг друга: неужели возвратились средние времена?...

Конечно, разумеется министр кн. А. Н. Голицын со своими приспешниками

455

Но возвратимся к их беспечности. Они беспрестанно занимаются настоящим, ищут рассеяния, и пользуясь своим богатством веселятся на пиршествах, на горах и на гульбищах, – и часто – хотя любят свое отечество, – скучают уединением, на которое они осуждены в стенах своего города. – Зато у них цветут науки и художества, – следствие таковой тихой и трудолюбивой жизни. Все почти отрасли наук находят у них страстных любителей. Есть историки, что граждане увидят, когда выйдет несколько номеров сего журнала; есть философы, химики – в чем удостоверяются ежедневным опытом; есть политики, которые удивляют всех своими обширными планами и проницательностью; есть люди опытные в военной и гражданской службе (хотя ни те, ни другие не знают хорошенько, в чем состоит их служба), которые не менее поражают граждан своими основательными суждениями, остроумными мыслями и страстью спорить; одного только недостает, поэтов. – Напрасно Педант с накладкой ищет их меж нашими рядами: напрасно взоры его останавливаются на некоторых: унылое безмолвие всегда служило ему ясным ответом.

Заметим еще, что Лицеяне живут между собою в братском согласии; только между некоторыми из них продолжаются к несчастью старинные ссоры, иногда же происходят поединки. – Все это не мешает им стремиться к одной цели. Все они одинаково любят свое отечество и желают его пользы: увеличить его славу и быть достойным его сыном – есть искреннее желание всякого доброго Лицеянина.

Во 2-м No "Лицейского Аргуса" помещена следующая статья, обозревающая первые журналы 111-го курса (в младшем трехлетии).

Обозрение наших журналов

Первый журнал вышел у нас в конце 1817 года, но гораздо позже сделался известен публике. Ежели судить беспристрастно, то надобно признаться, что сим началом словесности нашей мы во многом обязаны своим образованным соседям. Говоря словами историка Оххота, мы тогда были еще в младенчестве и хотя просвещение некоторым образом бросало на нас благодетельные лучи свои, но сии лучи не могли вдруг рассеять тьмы заблуждений и предрассудков, который принесли мы с собою из унылых степей Софии. Еще понятия наши не были развиты, еще не было общего духа, который (по крайней мере как говорят) теперь соединяет нас в одно целое, неразрывное, – еще граждане не занимались ревностно науками, изящными искусствами и проч..., не было ни поэтов, ни библиотек, ни минералогических кабинетов; впрочем, видно было некоторое желание усовершиться, желание заслужить имя просвещенного народа – и надобно было только одного человека, который бы умными советами дал лучшее направление доброй воли их. – Сей человек нашелся в

456

особе одного из образованных соседей наших. Ободряя везде науки и художества, он был почтен от них именем Мецената, – и скоро мы увидели, сколько человек сей оного был достоин. Он явился в нашем городе, приобрел доверенность некоторых граждан и своими советами, силою своего красноречия убедил нас предпринять великое дело... издавать журнал еженедельный или ежемесячный. Его велеречие так сильно на нас подействовало, что триумвиры, не теряя ни минуты, принялись за дело, учредили свою типографию и собрали конференцию, чтобы рассуждать о названии будущего журнала. Уселись, наморщили лбы, думали, думали, спорили, – наконец один из них, вдохновенный каким-то божеством, воскликнул с восторгом: есть название – "Весна" и привел то самое доказательство, которое читатель найдет на второй страничке сего журнала, в письме от Издателей. Скоро первый нумер был почти весь наполнен прозою; но стихов1 увы!., не являлось. Напрасно увещевали они друг друга писать стихи... никто не был столь дерзок; наконец (спустя месяц), какой-то великодушный поэт, из числа самих же издателей, решил их недоумение, и журнал явился; а через 2 месяца вышел и другой No оного. Читатель, не брани меня, ежели слишком долго занимал тебя происхождением журнала нашего; в награждение обещаю разбор его сделать гораздо кратче: одно извиняет другое.

Скажем вообще, что "Весна" отзывается духом своего времени: не видно еще большого знания в словесности, правильного вкуса, счастливого выбора предметов, и слога приятного, занимательного. В Утре и Прогулке находим почти одно и то же под разными названиями и описанное различными авторами; в Мартышке видим неудачный перевод; стихи Могила друга были читаны с большим одобрением, может быть более по своей новости, нежели по достоинству; теперь они показались бы очень обыкновенными, хотя впрочем есть мысли хорошие и стихосложение верное.

Во 2-м No заслуживает внимания повесть Зюлимей, довольно занимательная и написанная довольно приятным и везде ровным слогом, который превосходит слог прочих прозаических сочинений сего журнала; стихи Ночь в Новгороде были приняты с рукоплесканием и кажется обязаны тем необразованному вкусу тогдашних Лицеян и ужасной длине своей, которая всех приводила в изумление и заменяла недостаток красоты. – Видно, однако ж, что поэт писал и чувствовал – есть местами стихи удачные и даже целые строфы: так например, последняя и некоторые другие; но вообще мысли набросаны без всякой между собою связи, часто одно и то же повторяется несколько раз другими только словами, – и по сей одной причине половину из них можно выбросить. – Сей No заключился небольшим прозаическим сочинением (Усыпление), которым начинается тот длинный ряд сатир и насмешек на Консулов, которыми были наполнены все наши журналы.

На следующий лицейский год (т. е. последнюю половину 1818 и первую 1819 гг.) издаваем был журнал под названием "Свободных часов" теми же самыми издателями, которые трудились над "Весною", но кото

457

рые сделались уже гораздо опытнее; – один только из них, не успев покрыть себя лаврами, оставил поприще словесности; новый автор (Катон) заступил его место и был великим приобретением для нашего журнала, как по своим дарованиям, так и по трудолюбию.

В Свободных Часах видно более вкуса, более знания, более чистоты и приятности слога, более занимательности, – нежели в предыдущем журнале. Есть однако ж пьесы, которые напоминают времена Обезьяны и Прогулок. Стихи заслуживают особенное внимание: известный баснописец наш помешал здесь часто произведения своей музы, и некоторые из басней его (как то: Ворона и Лисица, Овца и Собака, Желудок и Члены) имеют много достоинства: рассказ довольно жив и развязен; слог басенный, – но есть ошибки против языка и стихи, которые читать очень трудно. Романы и Эпиграммы не слишком удачны. – Прочие стихотворения, как то: Исповедь, Плач на могиле супруги и отчасти Послание к Эрасту были довольно одобрены публикою и не без причины. В первых есть забавные мысли, счастливые выражения, характеры Ф...я и Мотягина представлены верно; стихи довольно легкие, – но виден еще неопытный поэт, который, стараясь, писал еще дрожащею рукой. В Плаче на могиле супруги есть пиитические описания, воображение; но стихи довольно растянуты и неровны! Между прозаическими сочинениями замечательны: Нечто о жителях Лицея, Окрестности Турина, Пробуждение, Наш опекун, Неожиданное нападение, повесть Великодушные друзья и некоторые отрывки, помещаемые в Смеси. В них виден талант, плодовитость, – в некоторых плавность и легкость; в других недостаток последних качеств, но в замену живые, забавные мысли, разнообразие; в повести О великодушных друзьях найдем много чувства и поэзии.

Вообще в Свободных часах более шуточного и веселого, нежели важного и рассудительного; более насмешек и сатир, нежели истинного и поучительного рода, и к несчастью жертвою сих насмешек были большею частью свои же товарищи. Несмотря на то журнал сей далеко подвинул нас к отечественной словесности и служил к развитию талантов юных и неопытных Лицеян.

Из журнала "Лицейский Аргус" No 3 (15 марта 1821г.):

Дух нашей истории.

Историю нашу, кажется мне, очень удобно разделить на 6 периодов по особенному, отличительному характеру и духу времени, который каждый из них в себе заключает.

1-й период, заключающий в себе первый год пребывания нашего в Малом Лицее, можно назвать Софийским, ибо времена сии слишком отзываются духом обитателей Софии1. Подобно им Лицеяне в сие время

1 Т. е. Лицейского Благородного Пансиона.

458

не представляли ничего общего в характере своем, т. е. не было общего мнения (1'opinion pubtique), с которым бы всякий соображал свои поступки, не было общей цели, общих любимых разговоров, одним словом не было общего духа. Всякий жил сам по себе, и от того мы терпели много невзгод и притеснений, от которых нас избавило бы тесное соединение между собою. Видно было какое-то детство, ребячество, которое примечаем только в одном или двух из наших граждан и которое есть несомненно следствие недостатка образования. Оттого примечали большое разнообразие в характерах Лицеян: ибо, как говорит Карамзин, "просвещение сближает свойства народов и людей, равняя их как древа в саду регулярном". Впрочем и народ необразованный заключает в членах своих некоторое, хотя малое, сходство. Так напр, и у нас есть некоторые общие увеселения, даже изредка общие разговоры. Шашки, воланы, ловля рыбы, собирание ягод, разведение цветов, некоторые книги, как то: Modele des jeunes gens, ' Анекдоты и Друг детей и проч. были обыкновенными занятиями Лицеян. Они часто приходили в восторг, когда Фотий2 с ласковым видом предлагал итти на загон играть в лапту, или в зверинец – играть в прятки, или к обитателям Софии – плясать и слушать музыку и проч. Часто, когда один из них подвергался суду консулов, – они приходили в смятение и уныние, тихонько роптали, но не смели еще противиться – и покорялись. Все были очень набожны, сохраняли строго обряды греческой церкви и ужасались о нарушении оных обитателями Софии. – Сначала жили дружно с консулами, любили играть с ними и часто разрывали консульскую одежду Фотия, который прощал им великодушно. Диктатор3 был всеми любим и уважаем, – он входил часто в наши занятия и помогал прилежным. В конце сего года дружелюбная связь с консулами понемногу разрывалась; – по прежде открытой с ними брани, начали граждане тихонько и издали над ними смеяться. – В сие время уже замечена страсть Лицеян к насмешкам и шуткам. Это доказывает журнал, который тогда издавали под именем "Весны", где осмелились дурачить Фотия. Но сей самый журнал доказывает худое наше согласие в то время и худую доверенность друг к другу, ибо "Весна" читана была немногим.

2-ой период заключает в себе первую треть второго года. Его можно назвать любовным: почти все влюблены – действительно или воображаемо. Это подавало много пищи некоторым страстным охотникам смеяться. Гражданин Катон, Мотягин и многие другие играли здесь главную роль. В сие время дух народный начал образоваться, и общее мнение начало иметь некоторое влияние на поступки каждого. Консула Фотия уже не терпели; – но спорить с ним редко дерзали. Пигмей был очень любим и делал с народом частые утренние путешествия в кружные мес

1 Пример молодым людям (франц.).

2 Гувернер Ф. П. Калинин.

3 Т. е. директор (Е. А. Энгельгардт).

459

та, где граждане очень веселились и где некоторые из них делали важные приобретения в цветах и овощах всякого рода.

3-й период занимает середину и конец второго года. Он может назваться временем острот и поэтов. Любовники были оставлены в покое. Все насмешки на счет их истощились: – надобно было что-нибудь новое, и на нашей сцене явились в самом деле совершенно новые существа, известные под именем остряков; они целый день и ночью даже осыпали нас остротами, разного рода эпиграммами, каламбурами, эпитафиями; их было так много, что они всегда заставляли молчать людей благоразумных. – Во всех кварталах, на площади, на улицах, на гульбищах раздавались голоса остряков и торжественные клики их обожателей. Некоторые люди образованные, любители всего хорошего и изящного, решились сделать бессмертыми творения острых умов наших, и собрали изустные стихотворения их в одну книгу, которую и теперь хранят как прекрасный памятник прежнего образования, который служит упреком нынешнего невежества и варварства. Тогда многие Лицеяне, ободренные сим поступком и желая, подобно им, увенчать себя парнасскими лаврами, сделались ревностными последователями нашего Тредьяковского и Урбана. Всякую неделю являлся новый питомец Аполлона, превосходивший своих предшественников и удивлявший гением своим веселую публику. Посреди сих важных литературных занятий происходили частные, но не жаркие и не дерзкие споры с консулами; спокойствие было восстановляемо, и часто на долгое время. Граждане действовали общими силами, но без большой ревности и без упорства.

4-й период заключает в себе все остальное время до славного пожара1 и может назваться эпохою просвещения и броней. В конце прошедшего периода случилось знаменитое происшествие (игра в мячики), которое имело весьма важные последствия Умы народа воспламенились ненавистью против Пигмея и Фотия – и сия ненависть обнаружилась в долгих, междоусобных битвах, которые продолжались между ими и консулами в течение всего периода. Остряки все еще не умолкали, но число обожателей их уменьшилось. Многие из них очень искусно умели подражать карикатурным телодвижениям Фотия и в каждой комнате можно было найти подобных живых портретов консула, забавляющих товарищей, которые никак не могли насытиться сими зрелищами, всякий день наслаждались ими и всякий день громче смеялись. Граждане показывали большое упорство, твердость и единодушие в бранях с консулами; часто падали, но восставали с большею силою и с большею опасностью для неприятелей, которые хотя не были побеждаемы, но часто принуждены были оставить свои злобные покушения на свободу нашу. Журналы в сие время издаваемые, особливо "Беседа в Пиитическом квартале" служат тому верным доказательством. Образованность делала в сие время быстрые между нами успехи и служила к тесному соединению всех граждан Малого Лицея. С сей стороны и междоусобия были для них весьма

В 1820г. (летом).

460

благодетельны: ибо доказано, что величие народного характера наиболее там видимо, где народ сей окружен опасностями, трудностями и угро-жается близкою гибелью.

5-й период заключает в себе пространство времени от пожара до нынешней зимы и может назваться революционным. В начале весны споры с консулами начали утихать понемногу, – все приходило в спокойствие. Но наступило время ужасное: – пламя истребило жилище Лицеян – и все пришло в волнение. Беспорядок и неустройство, причиненные пожаром, сделали то, что многие прежние узаконения и обязанности были некоторое время не исполняемы гражданами; они невинно воспользовались обстоятельствами, чтобы увеличить свободу свою, – свободу, которая так прелестна сердцам юным и пылким, свободу, которая тем более показалась им восхитительной, что предшественники их уже наслаждались оною. По восстановлении прежнего устройства – консулы и Диктатор хотели восстановить прежний порядок в управлении; но Лицеяне сильно воспротивились. "С старым жилищем, говорили они, остались и старые обязанности; с новым жилищем – новая жизнь и законы". Мысль о старшем курсе сильно поддерживала сие мнение, – и брань жестокая, кровопролитная, беспримерная возгорелась в областях наших. В пылу битвы, пламенея ненавистью к консулам, мы часто обвиняли самого Диктатора, часто оскорбляли его благородное и доброе сердце. Везде – дома, на прогулках, на собраниях слышны были одни шумные политические суждения и толкования о нынешнем нашем положении, о мерах, которые должно предпринять для отвращения вводимых постановлений, несовместных с свободою граждан и проч. Некоторые граждане с удивительным красноречием и ясными доводами предсказывали будущую нашу горестную участь, от чего у слушателей волоса становились дыбом и очи сверкали яростью. Все спорили, кричали, сердились, были недовольны своею судьбою, проклинали Лицей, и все теперь признаются, что никогда не было такого несносного, скучного и несчастного времени. Но мало-помалу к осени умы начали успокаиваться и после краткой, но сильной бури небо прояснилось на лицейском горизонте,-только изредка показывались на нем черные облака: остатки туч революции; революции, которая многое переменила в нашем политическом состоянии. Консулы потеряли всю власть и влияние свое на граждан, Фотий не находил более пищи своему велеречию, ибо граждане не внимали оному, и часто весельчаки смеялись в глаза и дурачили грозного консула, того, который два года назад одним мановением руки приводил их в трепет и послушание. Всю ненависть свою они обратили на верховное правительство, – и беспрестанно были слышны проклятия и колкости на мистиков и лицемеров.

6-й период и последний простирается от начала зимы до наших времен; может назваться военным; нет нужды доказывать почему. Мы еще живо помним времена, когда споры о военной и статской службах обращали на себя особенное наше внимание. Наконец поборники последней

461

оставили поле битвы – и люди военные свободно поносят и ругают статских. Титулярный советник сделался бранным словом, – и ежели имя сие произнесется громким голосом, то все бегут к окошку, надеясь увидеть карикатуру в изорванном фраке, в зеленых очках и боливарской шляпе. Только некоторые из военных отдают хотя немного уважения сей службе; зато отчаянные товарищи в отмщение называют их титулярными советниками. Но чтобы короче познакомиться с духом нашего времени; чтобы лучше узнать, в чем полагаем мы достоинство и важность военного человека, – надобно войти в 1-ой квартал Полотняной части и послушать разговоры наших воинов, которые в большом числе там собираются в свободные от классов часы, чтобы заниматься важными исследованиями и размышлениями по военной части, между тем как другие тратят золотое время на пустые занятия, на чтение, на науки и проч. – Постояв и послушав, вы узнаете, что такой-то гусар купил себе новую лошадь, гнедую, серую или вороную, и что у нее зад дурной, голова красивая и проч.; узнаете имя ее и породу; узнаете все модные названия всех частей и нарядов конских; узнаете по имени и качеству всех жеребцов гусарских; услышите острые насмешки на счет офицеров и лошадей, отличившихся сегодня в манеже, – и порадуетесь, узнав в один день так много вещей достойных примечания и удивления, приобрев много познаний важных для ума и для сердца. Ступайте туда всякий день – и всякий день вы услышите такие занимательные разговоры, достойные внимания Лицеян; вы приметите также между ними любимца их, любезного ребенка П...а, который всякое воскресение занимает их любопытными рассказами и новостями, происшедшими в мире лошадином, и доставляет им на целую неделю обильную материю для разборов, для критических исследований, для споров и т. д. Зато наши уланы осыпают ласками нашего ребенка и позволяют ему задавать тон в их собраниях. Вы вспомните прошедшее и скажете с удивлением: неужели это те самые Лицеяне, кои за несколько времени тому назад осмеивали пансионеров, услышав, что они пред выпуском беспрестанно занимаются своими будущими мундирами...

Что ж делать? tempora mutantur et nos mutamur in illis1.

Из журнала 1821 года "Муза возобновленного Лицея" (No 1-й, 15 ноября).