Текст книги "Молить о Шрамах (ЛП)"

Автор книги: К. В. Роуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 12

Я нахожусь на пассажирском сиденье черного AMG моего брата, а у него разбито окно, его рука лежит на рычаге переключения передач, и он смотрит в окно. Мы припарковались у задней части жилого комплекса, и я не знаю, чего мы ждем. Я вообще не очень понимаю, как он собирается искать, что бы это ни было, поскольку здесь чертовски темно.

Уже почти полночь, а мы здесь уже целый час.

Я начинаю думать, что что бы он ни хотел мне показать, этого не будет.

Я провожу ладонями по своим черным джинсам, засовываю руки в карманы толстовки, одежду я купила в магазине, расположенном выше по улице от квартиры Николаса. Мы ели вместе, молчаливая трапеза, вкус которой был как пепел во рту. Воспоминания о том поганом ритуале, в который меня втянул Люцифер, так и норовили ворваться в мой разум, но я зажимала их, загоняла обратно.

Я не собираюсь идти по этому пути.

Джеремайя спросил, что случилось со мной, когда я была с Люцифером. Я отказалась отвечать. Он, шокированный, оставил все как есть.

Если там, в темных глубинах моего сознания, есть что-то, за что Несвятые хотят меня убить, то размышления об этом ничего не изменят. И это будет иметь последствия, с которыми я еще не готова столкнуться. И я не собираюсь с этим сталкиваться, никогда. Так что Люцифер может накачивать меня наркотиками и позволять своим друзьям класть свои руки на меня, внутри меня, вокруг моего горла, но они не могут залезть в мою голову.

Они могут трахать мое тело сколько угодно. Я убью их прежде, чем они проникнут в мой разум.

– Подожди здесь, – мягко говорит мне Джеремайя. Прежде чем я успеваю спросить его, куда он направляется, он выскакивает из машины и тихо закрывает за собой дверь.

Я окидываю взглядом парковку.

Я не вижу ничего, кроме моего брата в черном шерстяном пальто, под ним толстовка, капюшон натянут на воротник. Он засунул руки в карманы пальто и направляется к лестнице прямо вперед, но я все еще ничего не вижу. Не понимаю, какого хрена он там делает.

Я откидываюсь на сиденье, откидываю челку с лица.

И тут я слышу это.

Слабое хихиканье девушки, затем голос другой, и эхо женского смеха. Я сажусь прямо, руки сжимаются в кулаки в кармане.

Мой брат ждет внизу лестницы, скрытый в тени.

Я вижу, как он достает что-то из кармана, вижу, как он крепко сжимает пистолет обеими руками.

Мое сердце гулко стучит в груди, я тянусь к ручке двери, но не двигаюсь. Я просто жду, застыв. Шаги на лестнице становятся все тяжелее, и тут я вижу двух девушек, спускающихся вниз, бок о бок, улыбки на их красивых лицах, одна все еще смеется, а другая что-то говорит, ее темные кудрявые волосы разметались по лицу.

У смеющейся девушки волосы заплетены в одну косу, спускающуюся по спине, платье кремового цвета с длинными рукавами надето поверх коричневых сапог. И когда Натали и Риа ступают на предпоследнюю ступеньку, мой брат выходит из тени.

Девушки останавливаются, Риа протягивает руку, чтобы не дать Натали сделать еще один шаг. Их глаза расширены, и даже из машины я вижу, как напряжены их тела.

Какого хрена ты делаешь, Джеремайя?

Теперь я вижу только его спину, широкоплечую и расслабленную, как будто он держит все под контролем.

Возможно, так оно и есть.

К несчастью для меня и всех, кто находится поблизости, он почти всегда так делает.

Он выстраивает их перед собой, идя на шаг позади, пистолет, без сомнения, направлен им в спины, и они начинают идти к машине. Интересно, когда они заметят, что я здесь? Интересно, почему мне хочется опуститься на сиденье? Меня не должно волновать, что они думают обо мне. О нем.

Но мне, блядь, не все равно.

Глаза Рии находят мои через лобовое стекло, и ее брови удивленно поднимаются, за полсекунды до того, как на ее лице появляется глубокая гримаса.

Вот тебе и дружба с этим. Спасибо, брат.

Джеремайя открывает дверь машины и ждет, пока они обе заскочат внутрь, одна за другой.

– Сид, – быстро говорит Риа, после того как мой брат закрывает дверь, – что происходит? – она сохраняет ровный тон, и я восхищаюсь ею за это. Интересно, насколько сильно Мейхем испортил ее, чтобы в такой ситуации она могла говорить спокойно. Интересно, почему ее не было в Либере.

– Атлас, – задыхается Натали, – он сказал, что Люцифер ищет тебя…

Но прежде чем Нат успевает закончить, мой брат садится в машину, захлопывает дверь и протягивает мне пистолет.

– Держи его при себе.

Свободной рукой он нажимает на кнопку, чтобы запереть дверь, а я смотрю на рукоятку Глока, мои руки все еще в карманах.

– Что ты делаешь? – мой голос дрожит, и я слышу сзади учащенное дыхание Натали.

Интересно, что именно Атлас сказал ей. Знает ли она, что я сбежала.

Глаза Джеремайи сурово смотрят на меня, и он жестом показывает на пистолет.

– Возьми его.

Я качаю головой.

– Какое отношение они имеют ко всему этому?

Медленная улыбка кривится на губах Джеремайи.

– Я сказал тебе найти Рию, – тихо напомнил он мне.

– Говорил, – возражаю я, все еще не беря пистолет. Я поворачиваюсь на своем сиденье, чтобы следить за Джеремаей и девушками сзади. – Я нашла ее. Она ни черта не знала!

Это ложь, но мне не по себе от этого. Все это. Мейхем может трахать Рию снова и снова, но если это сделает кто-то другой… что ж, в этом смысле он мне как брат. Он этого так не оставит.

А Натали… Мне нравится Натали.

Но я должна знать лучше. Джеремайя всегда знает, как испортить то, что мне нравится.

Джеремайя выдохнул, одна рука на руле, другая все еще держит пистолет наготове.

– Возьми чертов пистолет, Сид, пока я, блядь, не вышиб им мозги на моем заднем сиденье.

Дрожащими пальцами я беру его.

– Держи его на прицеле, – говорит он, не глядя, сделаю ли я то, что он говорит. Вместо этого он переводит машину в режим Drive, и мы медленно начинаем выезжать с парковки.

– Куда ты едешь? – тихо спрашиваю я, все еще повернувшись на своем сиденье, не смея взглянуть на девушек. Я бессистемно держу пистолет направленным на них, стараясь не нажимать на спусковой крючок. – Что мы делаем?

– Спроси, куда они собирались.

– Нет.

Джеремайя хлопает по тормозам посреди этой чертовой дороги, и ремень безопасности ловит меня. Девушки вскрикивают, протягивая руки к спинкам наших сидений, чтобы не врезаться в них.

– Спроси. Их.

Это мой настоящий брат. Жестокий, агрессивный, не дающий ни единого шанса. Не тот мальчик, который протягивал мне свою порезанную руку у Николаса, показывая свою жертву. Нет, это актер. Манипулятор.

Мой настоящий брат – вот этот, в машине. Тот, который схватил меня за задницу, хотел сломать мне челюсть. Чтобы удержать меня при себе.

– Куда вы ехали? – спрашиваю я девушек, мои глаза медленно скользят к Риа на заднем сиденье. Джеремайя снова нажимает на газ, и мы снова начинаем движение.

Риа смотрит вниз на свои руки, сцепленные на коленях. Интересно, где их телефоны? У Натали на сиденье между ними лежит сумка с бахромой, и она старается не трогать ее. Чтобы не привлекать к ней внимания.

– К-к… – Риа качает головой, и я вижу, как она сглатывает. Ее золотистые глаза поднимаются и встречаются с моими. – К Люциферу, – шепчет она.

Я сглатываю комок в горле.

– Зачем?

Натали скрестила руки на груди, ее плечи ссутулились. Она смотрит на пистолет в моей руке, и ее нижняя губа дрожит, прежде чем она отвечает за Риа.

– Вечеринка.

Не знаю почему, но мне вдруг захотелось выбить этот пистолет из головы моего гребаного брата. Не то чтобы он имел какое-то отношение к этой вечеринке, к Люциферу, но кто-то должен пострадать, и это точно не девочки.

Но я не делаю этого. Я просто крепче сжимаю пистолет и стискиваю зубы. Люцифер снова пытался меня поиметь, позволил своему лучшему другу приковать меня к своей кровати, кормил наркотиками, спал с Офелией, а потом… устроил гребаную вечеринку?

– Какого хрена тебе от них надо? – рычу я на брата, поворачиваясь к нему лицом, пистолет по-прежнему нацелен на девушек.

Я вижу, как уголок его губ дергается в улыбке, пока он ведет машину, не глядя на меня.

– Скажи ей, Риа. Расскажи ей все, что ты знаешь.

Я слышу, как у Риа перехватило дыхание. Интересно, насколько хорошо они знакомы, ведь она была девушкой Мейхема на Смерти Любовника в прошлом году. Но тогда она, похоже, мало что знала. Атлас пригласил ее, насколько я поняла. Но что, черт возьми, я знаю?

Ее взгляд метнулся к Нат, потом снова ко мне.

То, что знает Риа, Натали, похоже, не знает.

– Я не знаю, что ты…

Джеремайя поворачивает и смеется. Мы едем по темной, пустой грунтовой дороге, которая ведет хрен знает куда. Я понятия не имею, что он планирует делать с девочками, когда мы доберемся до места, и мне страшно об этом думать.

– Риа, эта херня может сработать с Мавериком, но со мной она не сработает, – я вижу, как его глаза находят ее глаза в зеркале заднего вида. Ее лицо погружено в темноту. – Если ты не скажешь моей сестре…

– Она не, – задыхаясь, говорит Риа.

Машина моего брата останавливается. Он ставит ее на парковку. Мы находимся посреди поля. Здесь чертова кромешная тьма. Он не поворачивается на своем сиденье. Он просто держит взгляд Рии в зеркале.

– Она не твоя сестра, – бросается Риа. – По крайней мере, я не думаю… – она прерывается. Качает головой. – Может быть. Я не знаю, ладно, я просто… – она замолкает, как будто знает, что сейчас проболтается.

Мои пальцы немеют. Я едва не роняю пистолет.

– Заткнись, блядь, – рычит на нее Джеремайя.

Натали обхватывает голову руками и начинает хныкать про себя.

– И если ты не сможешь заставить эту суку замолчать…

– Что ты имеешь в виду? – быстро спрашиваю я Риа, пистолет дрожит в моей руке. Он кажется таким чертовски тяжелым. – Что значит, я не… его сестра?

Глаза Риа переходят на мои, большие и умоляющие.

– Она бредит, – говорит Джеремайя, прежде чем она успевает произнести хоть слово. – Скажи ей правду, – он выхватывает пистолет из моей руки и, наконец, поворачивается на своем месте лицом к ней. Я почти чувствую, как от него исходит гнев. – Скажи ей, что ты сказала Маверику, прежде чем встать на колени и отсосать ему.

Лицо Риа бледнеет, ее губы расходятся.

– Я всегда слушал, – рычит Джеремайя. – Ты и все остальные, возможно, хотели притвориться, что меня не существует, когда ты была занята тем, что трахалась с Атласом и Мавериком, но я выжил благодаря вниманию. И я обратил внимание на тебя. Теперь расскажи ей. Что ты узнала?

– О чем он говорит? – спрашиваю я Риа.

Джеремайя держит пистолет направленным ей в лицо.

Она смотрит вниз на свои колени, качая головой.

– Я… я просто… В отделе истории были некоторые документы о городе, запертые под замок, и я просто…

– У тебя есть две секунды, – говорит Джеремайя так тихо, что у меня волосы на руке встают дыбом. – У тебя есть две секунды, прежде чем я заляпаю тебя кровью Натали.

Натали испускает страдальческий крик, ее голова все еще зарыта в руки.

– 6… Лазар… он управлял… – Риа продолжает качать головой, смотрит на свои колени, ее руки бегают вверх и вниз по джинсам, как будто она не может усидеть на месте. – Проституцией, и ходили слухи, что он снабжал ее… детьми.

– Что? – тихо спрашиваю я, глядя на Джеремайю. Он все еще смотрит на Риа.

– Я не знаю, в файлах было так много всего. Я даже не знаю, что это за файлы… не судебные документы. Я не знаю. Например… протокол собрания, – она впадает в истерику, ее голос повышается вместе с хныканьем Натали. Ее глаза встречаются с моими, они широкие и дикие, как будто она хочет, чтобы я спасла ее от этого. Но я даже не знаю, что это такое.

– Я пошла к М-Мейхему, Маверику, я пошла к нему. Он был в моем классе английского, и я познакомилась с ним через Атласа, и… и когда я вернулась, чтобы забрать файлы из AU, чтобы принести ему, они… исчезли.

– Исчезли? – повторяю я, сведя брови.

Она кивает, ее глаза загораются, как будто мой простой вопрос означает, что я понимаю, к чему она клонит. Но я не понимаю. Совсем не понимаю.

– Какое отношение все это имеет ко мне? – спрашиваю я ее, но при этом смотрю на брата. – Какое отношение все это имеет ко мне?

Тишина.

Даже Натали перестала бормотать себе под нос, хотя ее голова все еще лежит на руках.

– Я не знаю! – Риа вскидывает руки, и я вижу, что она говорит искренне. – Я не знаю, ясно? Ты должна поверить в это, хорошо, Сид? – она снова начинает качать головой, а потом смотрит на моего брата.

– Я знаю, что они причинили тебе боль, Джеремайя, – мягко говорит она, и я вижу, как у моего брата отвисает челюсть. – Я знаю, что они причинили тебе боль, но я не… мальчики не знали…

Джеремайя смеется, но в этом нет юмора.

Натали поднимает голову, ее глаза смотрят на пистолет.

– Чушь, Риа, – рычит Джеремайя. – Он знал. И я знаю, что ты тоже все это собрала, – он улыбается, и это чертовски холодно. Риа прижимается спиной к сиденью, как будто она может оставить больше места между собой и моим братом. Боже, я слишком хорошо знаю это желание.

– Я слышала, как ты шепталась с этим гребаным психом в темноте.

Мейхем.

– Ты знала, что есть какая-то причина, по которой они оставили меня в живых, после того, что я сделал. Ты ведь не просто хотела его член, верно? Ты не могла заниматься своими гребаными делами, и тебе нужны были ответы.

– По какой причине? – резко спрашиваю я Риа. – Зачем? Что ты думаешь?

Она скрещивает руки над собой, выглядя так, будто хочет заползти в свой свитер и исчезнуть нахрен.

– Я понятия не имею, – судорожно говорит она, глядя на меня умоляющими глазами, как будто я могу ей помочь. – Я понятия не имею, я просто знаю, что 6… они не позволят людям уйти от ответственности за такое… – она смотрит на Джеремайю, и ее голос смягчается. – Что-то вроде этого.

В машине на минуту воцаряется тишина, и Джеремия смотрит на Рию, а Рия смотрит на него в ответ.

– Ты знаешь, почему? – я нажимаю на брата. – Почему они позволили тебе…

Он все еще смотрит на Рию, в его глазах ненависть, но он медленно качает головой. Он не знает.

Я прочищаю горло.

– Это… это все? – тихо спрашиваю я.

– Нет, – отвечает Джеремайя, его глаза все еще смотрят на Рию. – Расскажи ей о той ночи. Расскажи ей гребаную правду о Люцифере, чертовом Маликове.

Риа сглатывает, опускает руки, натягивает на них рукава. Она не поднимает глаз, шепча: – Он знал.

Я чувствую, как сжимается моя грудь.

– Я узнала позже… он знал, что 6 хотела тебя, – её глаза медленно находят мои, её брови сжаты вместе, как будто то, что она говорит, на самом деле причиняет ей боль, но она ни хрена не понимает. – Он знал. Его отец… сказал ему прийти за тобой.

Но нет.

Я качаю головой.

– Он не знал моего имени, – указываю я. Он называл меня Лилит. Он узнал мое имя только после того, как Николас произнес его в доме Джули. – Он… он сказал, что не знал.

Риа кивает.

– Он не знал. Он знал твое лицо. Твой адрес. Где тебя найти, – она смеется, и это звучит так неуместно в этой машине. – Лазарь Маликов не любит привязанностей, – она снова смотрит вниз на свои колени. – Имя – это привязанность.

Я думаю, ты должна пойти со мной сегодня вечером.

Он выглядел таким чертовски злым из-за того, что Джеремайя Рейн поимел меня той ночью. Что он накачал их всех наркотиками. Что Джеремайя напал на меня. Он был так чертовски зол, но все это время… после того, как он взял от меня то, что хотел, он бы оставил меня умирать со своим отцом.

– Зачем я им нужна? – спрашиваю я Риа, мой голос окреп.

– Я не знаю, Сид, – у нее перехватывает дыхание, когда она сглатывает рыдания. – Я действительно не знаю.

Я смотрю на Джеремайю, который встречает мой взгляд.

– Дай мне пистолет.

Он хмурится.

– Сид, что…

– Дай мне чертову пушку.

Он поворачивается на своем месте, положив одну руку на руль, и протягивает его мне с опаской на лице.

Я проверяю его вес в своей руке, а затем вздыхаю.

И направляю его на брата.

– Выходи из машины.

Все его тело напрягается, обе руки лежат на руле.

– Сид, подумай, что ты говоришь…

Я улыбаюсь ему.

– Я точно знаю, что говорю, – я наклоняюсь ближе, через центральную консоль, прижимаю ствол пистолета к его голове. – Вылезай на хрен из машины.

Он качает головой, ничуть меня не боясь.

– Что ты собираешься делать, Сид? – спрашивает он, не в силах смотреть на меня, так как я прижимаю пистолет к его виску.

Я втыкаю его чуть глубже, заставляя его отпрянуть.

– Если тебе хоть раз было на меня не наплевать, убирайся из этой машины, пока я не нажала на курок и не покончила с этим дерьмом между нами навсегда.

Молчание.

Он опускает руки с руля. Медленно тянется к ручке двери.

Он действительно делает это.

Он открывает дверь.

Он выходит.

Я тоже.

Я бросаю взгляд на девушек, предупреждая их оставаться в машине, не говоря ни слова.

Я встречаю Джеремайю у капота, двигатель гудит, пистолет все еще в моей руке.

– Дай мне ключи.

Он лезет в карман пальто, и я напрягаюсь, ожидая, что он меня сейчас наебет. Но он достает ключ от машины, и я протягиваю ладонь. Он опускает его внутрь, не касаясь меня, и возвращает руки на бок.

– Я собираюсь найти тебя. Как только ты уедешь, я найду тебя, сестренка, – он улыбается мне, и в его улыбке нет ни страха, ни злости, ни разочарования. Только холодный расчет. – Я всегда найду тебя, ты поняла?

Я проталкиваюсь мимо него и иду к водительской стороне.

– Ты начинаешь говорить прямо как Люцифер.

Я сажусь в машину, закрываю дверь и разворачиваю ее в поле, направляясь обратно тем путем, которым мы приехали. Включается Canals группы Highly Suspect, и я включаю ее так громко, как только могу выдержать. Я смотрю на девушек в зеркало заднего вида.

– Скажите мне, как добраться до дома Люцифера. Нам нужно попасть на гребаную вечеринку.

Глава 13

В доме, относительно говоря, не так много людей. Мы все живем в глухом переулке, и перед моим домом припарковано всего десять машин или около того. В одной из них я узнаю нашу охрану – черный внедорожник, к нему прислонился мужчина, курящий сигарету, с пистолетом на бедре. Я киваю ему, когда въезжаю на свою подъездную дорожку после встречи с отцом.

Мой отец, может быть, засранец самого худшего сорта, но он также очень суеверен. И это суеверие означает, что в Санктуме нет камер (мешают ритуалам). Это значит, что он либо не знает, что Сид Рейн была у меня в руках и сбежала, либо уверен, что я притащу ее к нему на Sacrificium, ежегодное мероприятие 6, на котором предателей очищают. Еще один способ для них сохранить свои секреты.

Он также не опускается до моего уровня, разговаривая с моими друзьями. Мои охранники знают, что если они заговорят с ним, то им конец. Мои базы прикрыты.

Но время уходит.

И когда Sacrificium наступит, у меня не будет выбора. Но пока… я позволю Сид поиграть.

Я въезжаю в гараж и закрываю его за собой нажатием кнопки.

Черт.

Я не хочу этого делать. Я хочу спать. Но даже если бы мой дом был пуст, я бы не смог. А с тем дерьмом, которое происходит, моим братьям плевать, хочу ли я спать. Они доверяют мне, когда дело касается их.

Они не доверяют мне самому.

Я выхожу из машины, провожу рукой по волосам и прохожу через дверь, которая ведет в маленький коридорчик, соединяющий мой гараж с домом, и отпираю дверь в конце коридора. Я слышу музыку внутри, 11 Minutes от YUNGBLUD и Halsey, и кто-то должен выключить это дерьмо, пока я не убил его на хрен.

Я закрываю за собой дверь. Я в подвале, бас гремит над моей головой. Я прислоняюсь к стене в темноте, закрываю глаза. Мгновение покоя.

Где ты, Лилит? Так я спрашиваю, когда чувствую себя спокойным. За тот год, что мы были в разлуке. Потом две недели. Теперь один день.

Блядь, верни мне свою красивую задницу. Это то, что я говорю, когда я не спокоен. Хватит, блядь, бегать.

Это не имеет значения. Она никогда не слушает. Даже если бы она слушала, если она приблизится ко мне, мой отец узнает. И если он найдет ее…

Я открываю глаза, задыхаясь.

Кто-то стоит передо мной, а я даже не слышал, как она спускалась по лестнице.

Офелия.

Она хмурится на меня из-за ободка своего пластикового стаканчика.

– Что ты здесь делаешь?

Я притворно улыбаюсь.

– Просто зашёл, – я отстраняюсь от стены и провожу рукой по волосам. – Мав все это спланировал?

Она кивает, ее зеленые глаза ярко светятся, когда она заправляет прядь длинных светлых волос за ухо.

– Конечно. Мав любит планировать.

Я смеюсь, качая головой, и поворачиваюсь, чтобы направиться вверх по лестнице.

– Нет, Мав любит быть под кайфом.

О прочищает горло, и я оглядываюсь на нее.

– Что случилось?

Мы знаем друг друга с детства. Жили на одной улице. Смотрели мультики у нее дома по утрам за хлопьями, прежде чем ее мама отвозила нас в школу, потому что мой отец был слишком занят, а моя мачеха любила возиться со мной после обеда. Или брала меня на дрэг-стрип по выходным и просовывала руки в мои штаны в своей машине.

Ты хочешь этого, Люцифер, – говорила она, поглаживая меня. Я всегда буду здесь, чтобы дать тебе то, что ты хочешь, хорошо, малыш?

Теперь никто, блядь, не может говорить мне, чего я хочу. Особенно не гребаная Пэмми.

Я прогоняю эти воспоминания, удивляясь, насколько хуже воспоминания Сид, что она никогда не хочет их вспоминать.

– Люци? – мягко спрашивает О, возвращая меня в настоящее.

Мы с ней все еще друзья, но уже не такие близкие, как раньше. Она заканчивает последний год в AU и собирается поступать в фармацевтическую школу. Она уедет. Я могу скучать по ней, но сейчас у меня нет времени думать о ком-то еще. Я вообще не должен ни по кому скучать.

Это не первый раз, когда мне хочется не чувствовать ни черта.

– В последнее время ты выглядишь отстраненным, – она сглатывает, играет с подолом своей клетчатой рубашки. – После… отеля.

Она не знает. Не совсем. Но она может подозревать. Там, где есть огонь, обычно есть и Несвятые. В частности, Эзра.

Я прочищаю горло, засовываю руки в карманы и вожусь там с ключами. Мы не трахались в Либере, как думает Сид. Но сейчас… я хочу зарыть свою боль в кого-то, кто не Сид Рейн.

– Просто занят, – говорю я О. Это не совсем ложь.

Она делает несколько шагов ко мне, вздыхает, отставляет стаканчик и отпивает. Ее глаза задерживаются на моих.

– Пойдем расслабимся? – она вскидывает бровь, на ее губах появляется улыбка.

Я рассматриваю ее в течение минуты. Ее молчаливое предложение.

Мы трахались раньше. До Сид. Несколько раз. Между нами это ничего не значит. Но, черт, мне бы не помешало отвлечься. Очень.

Я протягиваю ей руку, и она берет мою, хихикая. Вместе мы поднимаемся по лестнице. Она не Сид. Но, честно говоря, мне плевать.

Мы паркуемся внизу, мимо ряда машин перед домом Люцифера. Я выпрыгиваю, забираю с собой пистолет. Натали и Риа, спотыкаясь, тоже выходят, выглядят ошеломленными, когда я встречаю их на заднем сиденье машины моего брата.

Глаза Риа бросаются на пистолет.

– Нет, – тихо шепчет она, оглядываясь через плечо, как будто кто-то может увидеть нас в темноте.

Я слышу музыку, доносящуюся изнутри дома Люцифера – серый камень и железные ворота вокруг. Те самые, из которых я только что, блядь, сбежала.

По шкале от 1 до 10, насколько охуенно глупа эта идея? Я никогда не был хороша в математике.

Каждая машина на этой улице – роскошный автомобиль, и я хочу поджечь их все нахрен. Моего брата в том числе.

– Ты под кайфом, – говорю я Риа, поднимая пистолет. – Я этого так не оставлю.

Натали прислонилась к машине, ее глаза плотно закрыты. Я знаю, что как только мы войдем в дом, она расскажет Атласу о том, что только что произошло, и я ее не виню.

– Ты не можешь войти с этим, – шипит на меня Риа, засунув руки в карманы джинсов. Сейчас, без Джеремайи, она выглядит гораздо спокойнее.

Я могу ее понять.

– Не можешь войти? – спрашиваю я, вскидывая бровь. – Ты, кажется, часто здесь бываешь, – я киваю в сторону дома. – Кто, блядь, остановит меня?

Риа снова оглядывается через плечо, а я пытаюсь подавить свой гнев, свое желание добраться до Люцифера. Мои руки чертовски чешутся, я хочу, чтобы они обхватили его горло, впились в эту жилку на его красивой шее.

– Там охрана, Сид. Оставь это в машине, – она поворачивается, чтобы уйти, как будто она оставит меня здесь. – Тебе и так повезет, если ты попадешь внутрь.

Где, блядь, вчера были охранники? Я думаю, но ничего не говорю.

Я тяжело вздыхаю, бросаю пистолет в машину, открываю центральную консоль. Я роюсь в каких-то бумагах, салфетках, пластиковом пакете с белым порошком, который я недолго думая нюхаю на хуй, а потом вижу это. Маленький нож.

Я кладу его в карман, закрываю дверь, киваю Риа.

Она поворачивается к Натали, протягивает руку.

– Пойдем, – говорит она ей, ее голос мягкий.

Натали медленно берет ее за руку, и мы втроем идем по дороге.

Ворота в особняк Люцифера открыты, и мы идем по каменной дорожке. Я вижу гараж на три машины, который закрыт, а у входа стоят два охранника, одетые во все черное, с оружием на бедрах.

Тот, что пониже ростом, наклоняет голову к Риа, а тот, что повыше, затягиваясь сигаретой, разглядывает меня с ног до головы.

Мы останавливаемся перед ними, и Риа бросает взгляд в мою сторону.

– Сид Рейн? – спрашивает парень с легким смешком. У меня по позвоночнику пробегает холодок от мысли, что он знает, кто я. Он качает головой. – Я не уверен, что тебе здесь рады…

– Да, – отрезает Риа, ее голос полон авторитета. – Люцифер хочет, чтобы она была здесь.

Нет, блядь, не хочет.

Я улыбаюсь, вероятно, неубедительно, охраннику. Он хмурится на меня, выдыхает дым в прохладную ночь, но потом пожимает плечами.

– Неважно.

Я сопротивляюсь желанию перерезать его чертову глотку, и мы проходим мимо них под каменной аркой, ведущей к черным двойным дверям.

Риа открывает одну из них и оглядывается на меня.

– Тебе осталось недолго.

Затем она и Риа спешат в дом.

Я проскальзываю внутрь за ними, прежде чем дверь закрывается, музыка – Breaking Down, I Prevail – звучит так чертовски громко, что я не слышу даже своих мыслей, не говоря уже о попытках услышать хриплый голос Люцифера.

Я вижу людей в коридоре, толпящихся в гостиной. Вижу Эзру с бутылкой в руке, который наблюдает за чем-то вне поля моего зрения. Я вижу спину Кейна, девушку, прижавшуюся к стене напротив него, его руки в ее волосах.

Я слышу, как Атлас радостно зовет Натали: – Привет, детка, и вижу, как Мейхем выходит из кухни, его глаза находят глаза Риа. Она загораживает им вид на меня, и я пользуюсь этим как раз перед тем, как руки Мейхема обхватывают Рию, притягивая ее к себе по-хозяйски. Я направляюсь к лестнице, тихая, как чертова мышь.

Не знаю, есть ли там Люцифер, но я видела всех его парней, так что я могла бы осмотреть все остальное место, прежде чем объявлять о своем присутствии. Или до того, как одна из девушек настучит на меня, что может произойти буквально в любую секунду.

Я сжимаю нож в кулаке, останавливаюсь на верхней площадке лестницы, окидываю взглядом коридор и вспоминаю спальню Люцифера.

Я направляюсь к ней, вижу тусклый свет под дверью.

Спрятался?

Я делаю один медленный шаг за другим, но потом мне приходит в голову, в то же самое время, когда я слышу тихий стон, что, конечно же, Люцифер Маликов ни хрена не прячется.

Он…

Я делаю шаг назад, тошнота накатывает на меня.

Нет.

Нет.

Это была гребаная ошибка.

Я делаю еще один шаг назад, пульс учащается, кожа становится горячей. Мне нужно снять эту гребаную толстовку. Мне нужно, блядь, снять его с себя.

Мне нужно убираться отсюда.

Что, по-моему, должно было произойти? Я расскажу ему о том, что он со мной сделал? О том, как он мне лгал? А потом… что именно? Ему плевать на меня, и я его ненавижу.

Я просто сбежала от него.

И вот я в его доме, как проклятая идиотка, и все потому, что позволила своим эмоциям взять верх над собой.

А потом девичий голос кричит: – Люцифер, и я думаю, что меня сейчас стошнит на весь его полированный деревянный пол. Я, спотыкаясь, отступаю еще на шаг.

– Так, так, так. Ангел во плоти.

Я поворачиваюсь, крепко сжимаю нож в потной руке, мои глаза расширяются при виде Мейхема. Его бледно-голубые глаза смотрят на мои, и медленная, коварная улыбка кривится на его губах. В одной руке у него косяк, другая в кармане темных джинсов.

Где, блядь, Риа? Это она послала его сюда?

Я сглатываю, опускаю нож, стараясь выглядеть неугрожающе. Пытаюсь найти выход из этого дерьма. Я выпрямляю позвоночник.

– Я уже ухожу.

Он смеется, качая головой. Он вдыхает, и край его косяка загорается в темноте зала вокруг нас. Затем он выдыхает облако дыма, и этот жест так напоминает мне Люцифера, что в груди все снова сжимается, и я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы.

Нет.

Я сглатываю, заставляя печаль вернуться.

– Я так не думаю, Ангел, – он делает шаг ко мне, и я делаю шаг назад. – Кто-то в этом доме очень, очень хочет заполучить тебя в свои руки.

На это я смеюсь. Я больше не слышу стонов девушки, но все равно говорю: – Люцифер сейчас немного занят своими руками.

Мейхем держит косяк рядом с собой, не сводя с меня глаз.

– Так ведь? – спрашивает он, ухмыляясь.

Я поднимаю подбородок.

– Я ухожу.

Он делает еще один шаг. На этот раз я не отступаю.

– Нет, – тихо говорит он. – Ты останешься здесь, Ангел. Я знаю, что ты злишься. И это как раз то, что ему нравится.

Риа.

Я поднимаю нож.

– Я ухожу, – повторяю я, сжимая горло.

Он делает еще один шаг, пока мы не оказываемся почти лицом к лицу. Он протягивает руку к моему лицу, и я почти дрожу от его прикосновения. Не потому, что это он. И не потому, что я боюсь.

Но потому что мне нужен кто-то. Прямо сейчас мне очень, очень нужен кто-то, и вот он здесь.

– Почему ты плачешь, Ангел? – тихо спрашивает он, наклоняясь ко мне. Мое лицо пылает, когда я понимаю, что мои глаза наполняются слезами, которые я изо всех сил пытаюсь сдержать. – Ты знаешь, что Люцифер хочет только тебя.

Я снова смеюсь, отворачиваюсь от его прикосновения, но он берет меня за подбородок, притягивает мой взгляд к себе, выражение его лица не поддается прочтению.

– Его член в другой девушке прямо сейчас заставляет меня думать иначе, – заставляю я себя сказать, глядя вниз.

Его рука прослеживает путь к моему горлу.

– Я держал свои пальцы в тебе той ночью. Я напрягаюсь. – У всех нас есть свои пороки.

Мои глаза встречаются с его глазами, и он подходит ближе, пока его грудь не касается моего плеча. Его рука обхватывает мое горло, но это нежное прикосновение. Он протягивает ко мне другую руку, ту, что с косяком, и обхватывает меня за талию, притягивая к себе.

Несмотря на себя, несмотря на осознание того, что это плохая, мать ее, идея, я поднимаю подбородок, наклоняю голову. Неужели я такая же ужасная, как мой брат? Риа прямо внизу.

Но Риа только что меня наебала.

И когда Мейхем наклоняется ближе, его губы нависают над моими, у меня перехватывает дыхание.

Я чувствую привкус марихуаны, кожаный запах, из которого он, кажется, сделан. Кожа и плохие решения, вероятно, не слишком отличающийся от моего собственного запаха.