Текст книги "Алиби Алисы"

Автор книги: К. Дж. Скьюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Глава третья

Четверг, 24 октября

По дороге на работу я оставляю возле калитки пакетик конфет для Альфи, а потом отвожу Эмили к няне. Проходя возле игровых автоматов, я ищу взглядом Мэтью, который в это время всегда поджидает школьный автобус, но его сегодня нет. Ах да, сейчас ведь каникулы!

Вчерашний поход в кафе с Кейденом придал мне храбрости, и теперь троица из салона красоты видится лишь далеким воспоминанием. Сегодняшний день в «Лалике» должен быть таким же мучительно обычным, как и предыдущие пятьдесят с чем-то дней: заправка постелей, чистка ковров, скобление раковин и раскладывание пакетиков с чаем и сахаром. А потом – поход домой вдоль набережной, и – в кровать до следующего такого же утра. Разнообразия добавляет лишь возможность столкнуться с ребенком, который забыл что-либо в номере. Иногда нам удается поболтать, а иногда они даже рассказывают мне о своих планах на день.

Но сегодня никого из детей не видно, зато Ванда просто рвет и мечет. Правда, со мной она всегда ведет себя как Золушкина мачеха и Баба-яга, вместе взятые, и боюсь я ее ничуть не меньше. Не успела я повесить в подсобке пальто, а она уже тут как тут. И ни тебе «здрасьте», ни «как дела?», а сразу:

– Так, Женевьева, тут у нас в трубе дерьмо, а ты опять где-то шляешься. Мы и так опаздываем. Иди и помоги Тревору на втором этаже.

– Дерьмо в трубе? – спрашиваю я.

– Затык. В двадцать девятом. Это значит, что мы должны перекрыть весь этаж, чтобы могла прийти полиция, а потом ждать, да еще убирать после них. А тут, как назло, это толстозадое отродье не пришло. У нее, видите ли, конъюнктивит.

– Окей. – Полиция? Я не понимаю, что она имеет в виду, но лучше прихватить с собой вантуз.

– Ну, как там инфекция у ляльки? – спрашивает Ванда, когда я направляюсь в сторону служебного лифта.

– Спасибо, сегодня все хорошо. Врач сказал, что это могли быть колики.

– Она ест из бутылки?

– Нет, я кормлю ее грудью.

– Тогда это аллергия на тебя. – Это не вопрос, это утверждение.

– Да нет, вроде все нормально.

– А как же днем? Сцеживаешь?

– Да.

– Рано было отдавать ее к няньке. Сколько ей? Месяц?

– Пять недель. Я не могу позволить себе не работать, Ванда.

В это время раздается звонок прибывшего лифта.

– И сколько она берет, эта нянька?

Но я уже в лифте, и прежде, чем успеваю что-либо ответить, двери закрываются. Перевожу дух. Просто какой-то допрос с пристрастием! И потом, вечно она лезет ко мне со своими советами насчет Эмили. Она из тех людей, которые думают, что знают все обо всем. И что бы ты ей ни сказал, у нее это уже было, причем на порядок больше. У тебя ребенок, у нее – четыре. У тебя проблемы с деньгами, а она ч₽г банкрот. Ты поссорилась с приятелем, а ее бывший пырнул ножом. Два раза.

Выхожу из лифта на втором этаже и вижу Тревора, стоящего возле двери двадцать девятого номера.

– Порядок, Жен? Не видно полиции или коронера?

– Коро?.. – произношу я, и тут до меня доходит, что имела в виду Ванда. – Так там кто-то умер?

– Угу. Молоденькая одна.

– Что случилось?

– Лежит в кровати, – Тревор втягивает носом воздух, – а кругом, судя по запаху, дерьмо.

– О господи!

– Это еще ничего, – говорит он, опираясь на мою тележку. – Я работаю тут уже четырнадцать лет, и за это время видел одиннадцать смертей. Так ведь ты тоже этого навидалась, когда работала в больнице?

Я в полном недоумении. Но тут в моем мозгу щелкает, и я переключаюсь на роль Женевьевы.

– Да, конечно. Почти каждую смену. Как она умерла?

– Откуда мне знать. Ни таблеток, ни спиртного не видно. Зайди, посмотри, если хочешь.

– Что?

– Так нет же никого. Глянь, пока они не пришли.

– Ты уверен?

– Заходите, не стесняйтесь. – Он галантно отступает в сторону, оставляя дверь открытой. В голове у меня шумит. Тревор протягивает мне какую-то белую тряпку. – На твоем месте я бы этим воспользовался. Не беспокойся, он чистый.

Я не знаю, имеет ли он в виду носовой платок или труп. Захожу внутрь и уже с порога чувствую запах. Инстинктивно прикрываю нос и рот платком. За всю жизнь мне довелось увидеть мертвое тело лишь однажды, и выглядело оно совсем по-другому. Девушка на кровати кажется скорее спящей, ее простыня натянута до самого подбородка.

– Может, она умерла естественным образом, – слышу я голос Тревора. – Сердечный приступ или что-то вроде того.

Рыжие волосы разметались по подушке. Голубые глаза открыты.

– Чур меня, – шепчу я. – Чур меня.

– Ну, что ты видишь? – вопрошает Тревор. – Ничего в глаза не бросается?

– Нет, – отвечаю я, отняв на мгновение платок ото рта и тут же приложив его обратно. Но приглядевшись поближе, замечаю красные пятна вокруг одного глаза, а на шее и под ушами – небольшие синяки размером с отпечатки пальцев.

– Ты не знаешь, как ее зовут? – спрашиваю я.

– Какая-то Тесса, – отвечает Тревор. – Она здесь на конференции учителей. Кажется, учительница математики.

Замечаю в кресле открытую сумочку Тессы и, хоть я и знаю, что не должна этого делать, надеваю свои перчатки, выуживаю оттуда кошелек и нахожу водительские права: Тесса Шарп, двадцать восемь лет, волосы рыжие, глаза голубые, из Бристоля.

В моей груди что-то обрывается.

Когда я выхожу из номера, Тревор стоит, прислонившись к стене и сложив на груди руки. Я закрываю за собой дверь и протягиваю ему носовой платок.

– Ванда однажды нашла одного, повесившегося прямо на двери. – Он снова втягивает носом воздух. – Правда, Ван?

Появляется Ванда на своих умопомрачительных каблуках, с рулоном туалетной бумаги в каждой руке и торчащей из кармашка фартука электронной сигаретой.

– Я думала, это пальто. Переусердствовал с сексом, – Ванда кривится. – В отелях вообще умерла целая куча людей. Уитни Хьюстон, Джимми Хендрикс, Коко Шанель. Наркотики в основном.

– Мне кажется, ее убили, – говорю я.

– Кого, Коко Шанель?

– Нет, Тессу Шарп. Я думаю, ее задушили.

Следует длинная пауза, а потом Тревор и Ванда переглядываются, и оба издают смешок, от которого я покрываюсь гусиной кожей. Точно такой же смешок я слышу каждое утро, заходя в нашу подсобку. А еще он все годы преследовал меня по коридорам моей школы.

– Опять ты витаешь в облаках, Женевьева, – говорит Ванда. – Так, по-твоему, у нас тут в отеле убийца? И что прикажешь теперь делать? Позвать Пуаро? Или, может быть, ту старую леди с пишущей машинкой? А может, Кендалл Дженнер[4]4
  Американская супермодель, участница телевизионного шоу «Семейство Кардашьян».


[Закрыть]? Разве ты не сказала, что видела ее в городе? Интересно, знает ли она, как умерла эта из двадцать девятого номера?

– Не видела я никакой Кендалл Дженнер, – говорю я. – Это была женщина, похожая на нее.

– Нет, ты сказала, что это была она! — настаивает Ванда.

Тревор подмигивает с таким видом, будто ему все уже давно известно.

– Послушайте, давайте вернемся к нашим баранам. Я не вижу ничего подозрительного – дверь не взломана, окна были закрыты, она зарегистрировалась одна и должна была выписаться сегодня после окончания конференции. Некоторые люди знают, что должны умереть, и уходят в отель, чтобы избавить своих близких от неприятностей. Печально, но факт.

– Ее задушили, – повторяю я более настойчиво. – У нее на шее синяки.

– А ты кто вообще – горничная или патологоанатом? – смеется Тревор мне в лицо.

– И глаза у нее красные, – добавляю я, желая, чтобы лицо Ванды, наконец, смягчилось и она поверила тому, что я говорю. Они оба продолжают таращиться на меня. – Говорю вам, это убийство.

Ванда отворачивается к своей тележке и отсчитывает четыре пакетика с сахаром, чтобы отнести их в номер напротив. Пара в шлепках прениле-пывает мимо нас к лифту, и она приветствует их вежливым: «Доброе утро. Желаю хорошего дня». Не дождавшись ответа, она показывает им вслед средний палец. Раздается звонок, двери лифта закрываются, и Ванда снова поворачивается ко мне.

– Ты знаешь это, потому что прежде работала в больнице, а?

– Да.

– А что, ты там и задушенных видела, а?

– Да.

– А это было до или после того, как ты играла за сборную Англии?

– После. Я была в молодежной сборной.

Ванда издает неопределенное рычание и отворачивается, чтобы взять из тележки два свежих полотенца.

– Думаешь, я совсем дурочка, а? – Она кивает Тревору и исчезает в двадцать четвертом номере со стопкой постельного белья. Тревор продолжает охранять закрытую дверь Тессы Шарп, сложив руки на груди. Определенно, они оба считают, что я лгу.

Снова раздается звонок лифта, и из него выходят двое мужчин в пиджаках. Они подходят к двери номера Тессы и демонстрируют Тревору свои удостоверения. В этот момент Ванда выныривает из соседнего номера и отправляет меня убирать верхний этаж. Мне хочется посмотреть, что будет происходить дальше, но Ванда непреклонна, а уж когда она такая, всем приходится ходить по струнке.

Из окна третьего этажа я вижу, как тело Тессы везут на каталке к фургону, припаркованному на служебной стоянке, и не могу оторвать взгляда от мешка. Невольно вспоминаю, как видела другой мешок с телом, который вот так же закатывали на тележке в фургон. Мне надо начинать уборку, но прежде, чем постучать в дверь номера тридцать девять, я соображаю, что это мой последний шанс, бегу по лестнице на второй этаж и успеваю заметить, как в лифт входит женщина в полицейской форме с полиэтиленовым пакетом, полным вещей Тессы.

– Простите, дорогуша, но вам придется подождать следующий.

– Я только хотела узнать. Эта женщина с рыжими волосами – ее ведь убили, да?

– Сомневаюсь, что она могла сама себя задушить.

На мгновение я испытываю удовлетворение от того, что оказалась права, но как только двери лифта захлопываются, меня снова охватывает паника.

Всю смену я не переставая думаю о Тессе Шарп. На что бы я ни посмотрела, везде вижу ее рыжие волосы, взгляд ее открытых глаз и вспоминаю фотографию из водительских прав. Такой тихий приморский городок. Я живу здесь уже пару месяцев и не сталкивалась ни с какой преступностью. Ну, украли старую газонокосилку из сарая в саду. Ну, случались магазинные кражи. Но ведь тут убийство! И разве это могло быть случайным совпадением: рыжие волосы, голубые глаза и почти точно мой возраст? И она тоже из Бристоля.

Забираю в подсобке свою сумку и уже собираюсь уходить, и тут слышу, как Ванда выкрикивает мое имя. Ну, конечно, не настоящее имя.

– Женевьева! – спрашиваю я, оборачиваясь к ней. – Я собралась уходить.

– Ты была права, – произносит Ванда. – Так ты видела подобное, когда работала в больнице?

– Я знала человека, которого задушили. Видела, как это бывает.

Ванда не отвечает, продолжая смотреть мне под ноги’; Спустя какое-то время она поднимает глаза и кивает, и я воспринимаю ее жест как разрешение уйти. Скорее всего, она продолжает думать, что я ее обманываю, но это, увы, правда.

Я вся пропиталась запахом моющих средств и хочу, наконец, вдохнуть свежего воздуха. Прохожу через парадную дверь, почти пересекаю лужайку перед входом и тут слышу знакомые детские голоса.

– Мам, вот эта горничная! – Две маленькие девочки, с которыми я познакомилась на прошлой неделе за завтраком, бегут по траве в мою сторону. – Привет, Женевьева!

– Привет, – отвечаю я, моментально забыв о своем состоянии. На девочках майки, надетые прямо поверх купальников, а волосы Кики еще влажны. Наверное, они провели все утро на пляже. – Наслаждаетесь бабьим летом?.Ходили купаться?

– Ага, – отвечает Лола. – Мы нашли краба.

– Нет, это я нашла краба, – поправляет ее Кики.

– Ух ты! Можно мне посмотреть?

– Мама сказала, что мы должны отпустить его обратно в море.

– Она права. Его же там ждет подружка Ариэль, разве не так? – Они обе хихикают. – Как твоя коленка, Кики?

– Гораздо лучше, – отвечает она, показывая мне пластырь, который я ей приклеила. – Крови уже нет.

– Хорошо, что он у меня был, правда?

– Ага. Мама не носит их с собой.

– Столько было крови, – застенчиво говорит Лола. – Просто ужас.

– Я была медсестрой, – гордо говорю я. – Привыкла.

– А еще мы нашли вот это, – Лола снимает с пальца серебряное колечко к красным камнем в виде сердечка. Оно совсем простенькое, но они смотрят на него так, будто это обручальное кольцо Меган Маркл.

– Какое красивое, – говорю я. Кики кладет кольцо на мою ладонь, я разглядываю его некоторое время и протягиваю обратно.

– Это вам, – говорит Лола.

– Я не могу взять его, – отвечаю я, возвращая кольцо.

– Мы бы хотели, чтобы оно было у вас, потому что ваш приятель еще не подарил вам кольцо. Пусть пока будет это.

– Просто не знаю, что сказать. Можно мне вас обнять?

Они бросаются ко мне, и я вдыхаю исходящий от Лолы запах – морская соль вперемешку с кремом от загара.

– Спасибо. Это так мило с вашей стороны. Интересно, как оно попало на берег? Может, случилось кораблекрушение?

– Ага! – загорается Кики. – А может, оно принадлежало принцессе, которая упала за борт…

– …когда ее пытались похитить кровожадные пираты.

– Точно! – подхватывает Лола. – А принцесса теперь пытается доплыть до берега.

– Но она еще не доплыла. Она устала, и ей пришлось остановиться на необитаемом острове, где ее захватил в плен дракон.

– А дракон…

– Привет, Женевьева. Извиняюсь за то, что они тебя задерживают. – Вырисовывается позади девочек силуэт их бодрой мамаши. – Тебя не было несколько дней?

– Это ничего, у меня всегда найдется для них время.

Девочки просто сияют от счастья, и я снова хочу обнять их так сильно, что на глазах у меня выступают слезы, и мне приходится делать вид, что это просто ветер с моря.

– Спасибо еще раз, что заклеила ей коленку.

– Это было совсем не трудно.

– Я пожаловалась в администрацию отеля на бутылки, валяющиеся на берегу, но не уверена, что они что-нибудь смогут сделать. – Она оборачивается к девочкам. – Смотрите, не забудьте вымыть ноги, прежде чем залезать в бассейн!

– Окей, – выпевают они в унисон.

Я гримасничаю и закатываю глаза, и они понимающе хихикают вслед удаляющейся спине их матери.

– Что вы собираетесь сейчас делать? Хотите пойти со мной на причал и поиграть на автоматах? Я могу спросить вашу маму.

– Она не даст нам сегодня больше денег, потому что купила нам новые туфли для школы.

– Мы должны найти возле бассейна папу и дядю Рэя, а потом пойдем ужинать в кафе.

– Ну ладно. А как насчет завтра?

– Завтра мы возвращаемся домой, – отвечает Кики. – Так что мы больше с вами не увидимся.

Мне внезапно становится очень грустно, но я не хочу, чтобы они это увидели.

– Тетушка Сади собирается заплести мне косички, – добавляет Лола.

– Косички? Да ну! А ты знаешь, что подходит к косичкам? – Она отрицательно мотает головой. Я вытягиваю перед ней обе сжатые в кулак руки. – Выбирай.

Она указывает на правую руку, я разжимаю кулак и протягиваю ей пакетик с заколками с фигуркой единорога.

– Как классно!

– Тебя я тоже не забыла, – говорю я Кики и протягиваю ей другую руку. Она разжимает мой кулак и с застенчивой улыбкой берет пакетик с цветными резинками для волос. – Ну вот. Теперь вы пойдете в кафе настоящими красавицами.

– Спасибо, Женевьева, – снова выпевают они.

– На здоровье, – отвечаю я и легонько дергаю Кики за мокрый хвостик. – Ну, вам пора.

Только когда девочки исчезают из виду, я снова чувствую, что мне нехорошо. Мне опять чудится, будто из окна двадцать девятого номера до меня доносится запах Тессы Шарп. Чем дальше я иду по набережной, тем острее ощущаю свое одиночество. Каждые несколько шагов оборачиваюсь и смотрю назад. Перехожу через дорогу и прохожу возле игровых автоматов, надеясь увидеть Альфи, Джеймса или Чарли, играющих в баскетбол или гоняющих на ярко раскрашенных машинах по пустынным дорогам. Но все они, видимо, куда-то уехали.

А ветер такой пронзительный! Он режет мне щеки, жалит глаза и хлещет меня моими черными волосами.

Но это не мои волосы.

Мои волосы рыжие, такие же, как и у Тессы Шарп. Рыжие волосы и голубые глаза. Она приехала одна и собиралась уехать одна. Убийца заметил ее в отеле. Я не могу не думать об этом. Я больше не могу делать вид, что ничего не происходит.

Кто бы ни убил ее, думал, что это я. Значит, я права. Они вычислили меня. Они точно знают, где я. А когда поймут, что убили не ту, то доберутся и до меня.

Глава четвертая

Первый день пасхальных каникул, восемнадцать лет назад...

Я сижу, болтая ногами, на сиденье в вагоне поезда. Рядом со мной лежат мой маленький чемоданчик, пакетик конфет, книжки и Мисс Вискерс. Напротив, уткнувшись в свой мобильник, сидит отец. Если закрыть глаза, можно представить, что я возвращаюсь к началу учебного года на Хогвартс-экспрессе. Ревущий красный паровоз мчит нас мимо покрытых туманом холмов и полей, а Мисс Вискерс – это волшебный кот Гермионы, Живоглот. Впечатление портит постоянно бубнящий папин голос – ведь взрослых на Хогвартс-экспресс не пускают.

– Предвкушаешь? – спрашивает он, безостановочно вертя в руках телефон. Я киваю и продолжаю заниматься раскраской. – Что вы с Фой собираетесь делать на Пасху?

– Сначала мы будем искать пасхальные яйца с дядюшкой Стью. Потом Айзек собирается научить меня ездить на его велосипеде. Тетушка Челле обещала заплести мне косички, а еще мы пойдем на кладбище и будем играть в нашем замке.

– В замке?

– В нашем замке на дереве.

– Разве это не дом Пэдди?

– Он ему больше не нужен, и он сказал, что мы можем его забрать. Так что теперь это наш замок.

– Понимаю.

Мужчина с черным ящичком на бедре останавливается возле нас и просит предъявить билеты. Я с гордостью достаю мой билет из розовой сумочки, болтающейся у меня на шее, и протягиваю ему.

– Ты останешься со мной на этот раз? – спрашиваю я папу, когда мужчина проходит.

– Нет, дорогая, мне надо работать.

– Ты ведь говорил, что у тебя нет работы.

– Я как раз ее нашел.

– Там, где телефоны?

– Нет, она мне не понравилась.

– Тогда у того продавца на рынке?

– Та мне тоже не понравилась.

– Ну тогда с теми мужчинами, что приходили к нам вчера вечером?

– С какими мужчинами? – Он хмурится. Облом: я ведь уже должна была спать. – Это были три поросенка. Они просили меня построить им настоящие дома, а то волк все время сдувает их хлипкие домики.

– Вруша, вруша, дядя Хрюша!

– Правда, лапкин. Они обещают заплатить мне кучу денег, так что в этом году мы сможем замечательно отпраздновать Рождество.

– А я думала, что тебе нравится там, где телефоны.

– Не-а. Там начальница просто людоед.

– Что, настоящий людоед?

– Угу, настоящий. Запросто может на ланч съесть целого человека.

– Бр-р.

– И живет она тоже под мостом. – Он снова смотрит на экран своего мобильника.

– Пап, под мостом живут тролли. – В этот момент поезд заезжает под мост, и на мгновение становится темно. – А почему мы в этот раз поехали на поезде?

Я отдал машину на техобслуживание.

– Можно мне что-нибудь поесть? Вон идет леди с тележкой.

– Подожди, пока мы приедем. Тетушка Челле наверняка поведет вас куда-нибудь в городе.

Не успевает поезд подъехать к станции, как я уже стою в проходе, держа в руке чемоданчик. Мои колени подрагивают от нетерпения. Смотрю на мелькающие в окне лица в поисках тетушки Челле, и вот, наконец, замечаю ее. На ней красное платье, синий кардиган и такие же синие туфли с застежками. Но я не вижу Фой и ужасно расстраиваюсь. Она ведь сказала, что придет. И где же она?

И тут я вижу ее стоящей позади тети Челле – в голубой балетной пачке и голубых колготках. Вот теперь каникулы действительно начинаются: бегу по платформе к тетушке Челле и падаю в ее объятия, она поднимает меня и крепко-крепко прижимает к себе, а я вдыхаю запах жасмина, исходящий от ее волос.

– Как поживает моя любимая девочка? – спрашивает она, поглаживая мои щеки большими пальцами. Глаза ее полны слез. – Как мы скучали по тебе, Алиса! Мы все так по тебе соскучились!

Она снова заключает меня в объятия.

– Я тоже скучала по тебе.

Тетя Челле ставит меня на землю, и тогда ко мне подходит Фой и тоже обнимает меня.

– У меня для тебя сюрприз, – говорит она и протягивает мне сжатые в кулаки руки. Я выбираю кулак, в котором виднеется насадка на карандаш в виде котенка. Тогда она разжимает другую руку и показывает свернутый в несколько раз листок бумаги. На листке нарисован замок, а над ним стоим мы с Фой, подняв вверх мечи. Рядом с нами наша гвардия: рыцари Понедельник, Вторник, Среда и самый главный – Суббота.

– Это мы, – хихикает она.

– Как здорово! – говорю я. – Слушай, а я беспокоилась. Ветер не сдул наш замок на землю?

– Нет, он только снес крышу, но папа и Айзек ее уже починили. Папа нашел нам кусок пластика, чтобы прикрыть замок сверху. Пойдем.

Пока тетя Челле разговаривает с моим отцом, Фой ведет меня туда, где припаркованы велосипеды. Я не прислушиваюсь к разговору – обычно это просто скучные семейные дела. И они никогда не обнимаются.

Мы сидим на заднем сиденье тетушкиного автомобиля и представляем себе, что нас везет в город персональный шофер. Фой – это герцогиня Фоуи (потому что ее имя образовано от названия этого места), а я – леди Кемп из Аштон-гейт. Мы такие богатые, чтоу нас есть собственный замок и все животные, о которых можно только мечтать. Мы едем покупать новые сед ла для единорогов и бамбук для панд.

– Поверните тут, Дживс, – Фой небрежно взмахивает рукой, и машина тети Челле сворачивает на стоянку позади церкви, где мы обычно оставляем ее. Папа тоже поехал с нами: он сказал, что хочет перекусить перед тем, как отправиться обратно в Бристоль.

– Пап, разве ты не можешь зайти и посидеть с нами в пабе? – спрашиваю я.

– Не могу, лапкин, – отвечает он. – Я же сказал тебе, что у меня есть дело.

– Что за дело? – спрашивает тетя Челле.

– Да вот нашел возможность подзаработать немного наличных.

– Звучит неплохо, – отвечает она, и больше они этой темы не касаются.

– Папа работает на трех поросят, – вставляю я. – Строит им новые домики.

Никто не смеется. Мы выходим из машины.

– Мы можем пойти вперед, мам? – спрашивает Фой.

– Идите-идите и начинайте заказывать. Мне только колу.

– Мне тоже колу и чипсы, – добавляет отец. – Вообще-то мне надо выполнить одно порученьице, так что встретимся внутри попозже.

– Что еще за порученьице? – спрашивает тетя Челле.

Отец смотрит на экран телефона и кладет его в карман.

– Видишь ли, лапкин, – говорит он, обращаясь ко мне, – есть одна принцесса, которая проспала уже тысячу лет, и если я сейчас не поднимусь на высокую башню и не поцелую ее, она так никогда и не проснется. Так что мне надо бежать, но я скоро вернусь.

Он дергает меня за косичку, и мы с Фой начинаем смеяться. Тогда он поворачивается и убегает, делая вид, что скачет на лошади. Мы смеемся еще сильнее, и лишь тетя Челле сохраняет серьезное выражение лица.

Мы с Фой заказываем чизбургеры с жареной картошкой и клубничные коктейли и с жадностью набрасываемся на них, а тетя Челле угрюмо достает из стакана с колой кубики льда и перекладывает их в пепельницу.

– Сколько у тебя пасхальных яиц? – спрашивает Фой перепачканным кетчупом ртом.

– Не знаю. Папа положил их в чемодан, чтобы я отдала их тете Челле.

– Нам придется их купить, Алиса, – говорит тетя Челле. – У него опять не хватило времени. Как всегда.

– Уф-ф.

– Мы прихватим их в «Вулвортсе» по пути в машину. А еще мне надо зайти в банк.

– Может быть, это то, что он имел в виду под своим поручением?

– Вряд ли, – говорит тетя Челле, отправив в рот несколько ломтиков картошки из папиного заказа. – «Вулвортс» совсем не в той стороне, где букмекерская контора, разве не так?

– Я не знаю.

– Неважно, хватит уже о нем. Что вы собираетесь делать на каникулах, мисс?

Наступает моя любимая часть каникул – обсуждение того, что будет происходить дальше. Тетушка наклоняется к нам, словно собирается поделиться страшным секретом.

– Все, – отвечаю я, слизывая кончиком языка засохший на губе кетчуп. – Я хочу делать все!

– Ну хорошо. В воскресенье мы будем искать пасхальные яйца, а потом поедем в деревню – помнишь то место, где дают такой вкусный чай? – и позавтракаем яйцами всмятку и гренками…

– Ага! – перебивает ее Фой. – А еще у них есть собаки, с которыми мы играли в прошлый раз, помнишь?

Конечно, прекрасно помню. Одна из собак загнала в лапу занозу, мы сказали об этом хозяйке и получили по пирожку.

– В понедельник мы поедем на ферму собирать спаржу, потому что в городе все будет закрыто. А мальчишки могут взять вас с собой пускать воздушных змеев или рыбачить. Как тебе такой план?

Я просто сгораю от нетерпения и стучу по стулу каблуками туфель.

– А в кино они могут с нами сходить? – спрашивает Фой.

– Ну конечно, – отвечает тетя Челле, потягивая колу и поглядывая на часы.

– А еще мы можем сходить с ними в ресторан, – говорю я, – где нам в прошлый раз дали бесплатные фрисби, а то они все время перелетают через стену и попадают в пруд, и Айзеку приходится каждый раз перелезать через нее и вылавливать их.

Пэдди и Айзек – два самых лучших кузена на свете. Айзеку уже пятнадцать, он любит спорт и постоянно занимается на тренажерах, установленных в старой конюшне. Пэдди двенадцать, он целыми днями причесывает волосы, а еще интересуется искусством. Айзек скоро вплотную начнет заниматься своим аттестатом, и мне остается только надеяться, что у него останется время, чтобы погоняться за нами на велосипеде вокруг стоянки.

– А ты сделаешь нам пирог с курицей и пюре, тетушка Челле?

– Почему бы и нет?

Мне нравится этот ее ответ.

– А шоколадный торт? – спрашивает Фой.

– Конечно, детка! Ах да, ты напомнила мне, что я должна зайти в книжный магазин и купить Стюарту подарок на день рождения.

– А какой?

– Его любимый ТАРДИС[5]5
  Машина времени и космический корабль из британского телесериала «Доктор Кто».


[Закрыть], – говорит тетя Челле, закатывая глаза.

– Только не большой, а маленький, – добавляет Фой. – Тот, где внутри Доктор Кто, и который играет мелодию, если открыть дверь.

– Он уже так давно его ждет.

– Можно я тоже куплю ему что-нибудь? – спрашиваю я. – Например, книгу комиксов про Доктора Кто.

– Да, ему это точно понравится. Ты хочешь, чтобы я взяла на хранение твои деньги?

– Они сейчас у папы.

– Окей, – смеется она и смотрит на дверь, через которую внутрь протискивается семья с колясками. – Как он сейчас, дорогая?

– Ничего.

– Сколько он получил за свою машину, ты не знаешь? Это ведь поэтому вы приехали на поезде?

– Он сказал, что отдал машину на техобслуживание.

– Ну хорошо. Значит, я ошиблась. Доедай свой бургер.

Картошка, которую мы заказали отцу, давно остыла, а весь лед в его коле растаял. Он послал тете Челле СМС, что не придет есть, а встретится с нами у машины в 15:00, поэтому мы идем в «Вулвортс» покупать яйца, а потом тетя Челле заходит в банк, где мы с Фой набираем полные руки рекламных буклетов для своего банка, в который время от времени превращается наш замок.

В 14:55 мы подходим к машине, но отца там нет. К 15:15 мы с Фой успеваем перебрать все дела, которыми собираемся заниматься в нашем замке: сначала мы должны покрасить стены, затем почистить ковер, потом поиграть в банк, а еще сходить в супермаркет за кормом для динозавров.

В 15:25 тетя Челле платит еще за один час стоянки, потому что отца все еще не видно.

– Я извиняюсь, крошка. Он, конечно, твой папа, но иногда он так меня доводит! Почему на него никогда нельзя положиться? – дуется она.

Фой берет Мисс Вискерс и подносит ее к шее тети Челле, издавая грозное рычание, пока та не оборачивается и не отталкивает ее.

– Перестань, пожалуйста! Я сейчас не в настроении.

И тут мы видим приближающегося отца.

– Ой-ей-ей, – произносит Фой, а тетя Челле выбирается из машины и захлопывает за собой дверь. Мы начинаем смеяться, но затем видим, как она набрасывается на него, словно собака, отгоняющая незнакомца от своих ворот. Фой приспускает стекло на задней двери, чтобы было слышно, о чем они говорят. Тетя Челле вырывает из рук отца какие-то маленькие бумажки и принимается их разглядывать.

– Ты что, на хрен, не можешь завязать? Лузер несчастный.

Мы перестаем смеяться. Услышав ругательство, Фой начинает плакать. Я беру ее за руку, и она крепко сжимает мою ладонь.

– Она купила Стюарту подарок на день рождения, – говорит тетя. – Так что ты должен мне пятерку.

– У меня ее нет, Челле.

– Так ты профукал даже карманные деньги своей дочери? Господи!

– Не люблю, когда мама ругается. – Фой снова поднимает стекло.

Тетя Челле забирается в машину, тяжело дыша. Отец тоже садится, и она заводит мотор. До самой станции никто из нас не произносит ни слова. Выйдя из машины, отец просовывает голову в окно, касается кулаком кулака Фой, а потом целует меня в нос.

– Веди себя хорошо, лапкин, ладно? Звони мне каждый вечер.

К тому моменту, когда мы, наконец, выбираемся из города и машина несется среди зеленых полей, я уже забываю о ссоре отца с тетей Челле – мой мозг полностью занят тем, что ждет меня впереди. Мы въезжаем в Карю, а потом заворачиваем на обширную стоянку позади «Бесом инн», и я вижу Айзека и Пэдди, совершающих разные трюки на своих велосипедах.

– У Айзека новый велосипед! – кричу я, желая поскорее выбраться из машины.

– Угу, – отвечает тетя Челле. – Какой-то там «Хелкат» с титановой рамой. Он получил его в подарок на день рождения и говорит, что теперь ты можешь ездить на его старом.

– Правда?! – кричу я и тут же замечаю прислоненный к стене серебряно-красный сверкающий велосипед с надписью «Аполло» на раме.

– Он специально подкачал для тебя шины, – говорит Фой.

Я выскакиваю из машины, бегу к моему «Аполло» и веду его к Айзеку.

– Привет, Алиса. Тебе нравится твой новый велосипед?

– Ужасно! А что, я правда могу его взять?

– Нет проблем. Я накачал тебе колеса.

– Привет, Алиска-редиска. – К нам подкатывает Пэдди, щекочет меня и начинает гоняться за мной вокруг площадки, как всегда, позволяя мне обогнать его.

После часа догонялок мы заходим в паб и видим дадюшку Стью, закрывающего бар на перерыв. Паб представляет собой настоящую кроличью нору с низкими потолками и дубовыми балками, освещаемую теплым оранжевым светом, проникающим внутрь через маленькие окошки в свинцовых переплетах. Здесь стоит вечный запах сгоревших в камине поленьев и пролитого на столы пива.

Наверху находятся четыре основные спальни и две запасные, где обычно хранятся старые игрушки и прочие полузабытые вещи, а также запасные пивные кружки, подстаканники и ведерки для льда. Я провожу рукой по стене, ощущая под пальцами каждую выбоину. Мне хочется, чтобы эти каникулы никогда не кончались.

Фой меняет балетный костюм на домашнюю одежду, и мы вчетвером отправляемся на природу. Время от времени мы с Фой останавливаемся, чтобы запастись пищей для динозавров, бензином для наших «Ламборгини» и «Феррари» или прикупить новую обувь для наших деток. Их у нас с Фой целых сорок, но мы ведь живем в замке, так что места хватает на всех.

Все мое естество настоятельно требует перерыва от тревог за отца, сердитых разговоров по телефону и его исчезновений по ночам. Чтобы забыть об. этом, мне понадобятся недели ужаленных крапивой ног, мокрой вечерней травы под босыми ступнями, настольных игр, в которые мы играем без всяких правил, бега до разрыва легких от нехватки воздуха и уроков танцев с Фой под музыку Мадонны.