Текст книги "Алиби Алисы"

Автор книги: К. Дж. Скьюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Глава двадцать шестая

Сижу возле кровати Алисы и время от времени отключаюсь. Периодически в палату забегает женщина-врач, которую зовут Шелли Бухари, и хоть ее имя лишь отдаленно напоминает имя моей матери, мне кажется, что мама каким-то мистическим образом тоже здесь, с нами. А еще у Шелли такой же цвет кожи и похожие вьющиеся волосы. Я уже раза три спрашивала ее, когда Алиса поправится, но она снова и снова повторяет одно и то же:

«Потерпите. Мы сообщим вам, если в ее состоянии наметятся изменения».

«Мы постоянно наблюдаем за ней, но тут требуется время».

«Ее организм реагирует на лечение правильно, пульс уже пришел в норму, но надо подождать».

Короче, сплошные любезности и правильные слова. В палату постоянно забегают медсестры, чтобы проверить капельницу и поправить одеяло, но ничего нового я не узнаю. Остается только ждать, что я и делаю. Держу Алису, которая дышит через толстую синюю трубку, за руку и все время говорю с ней. Несмотря на то что Алиса укрыта одеялом, а тело обложено грелками, ее кожа все еще холодная на ощупь. Смотрю телевизор, гладя ее руку, поправляю ее черные волосы и жду. Читаю газету, сплю, покупаю в автомате что-нибудь перекусить, снова смотрю телевизор и продолжаю ждать.

Возвращаясь в очередной раз от автоматов с шоколадным батончиком и пакетом чипсов в руках, обращаю внимание на какое-то движение и доносящиеся из палаты звуки: две медсестры склонились над Алисой и убирают ее трубки, а она смотрит вокруг диким взглядом и кашляет, ловя воздух открытым ртом.

– О господи! Что случилось? – Бросаюсь в палату, уронив все, что было у меня в руках, на пол.

– Все хорошо, – успокаивает меня одна из медсестер. – Она пришла в сознание.

Как же долго я ждала этих слов! Когда медсестры оставляют Алису, она еще некоторое время продолжает кашлять, стараясь глубоко вдохнуть. Но вот она начинает оглядываться вокруг, замечает меня и хмурится.

– Тетя Челле?

Беру ее за руку, которая теперь уже гораздо теплее.

– Нет, это я, Фой.

– Нет, ты тетя Челле.

– Нет, я Фой, – отвечаю я, качая головой. – Просто я очень на нее похожа.

Губы Алисы начинают трястись, но прежде чем хоть одна слезинка успевает скатиться у нее из глаз, я уже крепко обнимаю ее. Она вся дрожит, как еще совсем недавно дрожала и я, но теперь мне надо быть сильной, чтобы поддержать ее. Немного отодвигаюсь в сторону и вытираю рукой глаза.

– Как ты выросла, – говорит Алиса, не отпуская мою руку.

– Ага. Столько времени прошло…

– И ты меня нашла.

– Ты помнишь, что с тобой случилось?

– Да, – хрипло говорит она и смотрит на меня виноватым взглядом. – Я сделала ужасную вещь, Фой. Совершенно ужасную.

– Я знаю. Это ничего, все будет хорошо.

– Правда?

– Да, обещаю.

– Но… я убила его. Фрида Кало знает.

– Кто такая Фрида Кало?

– Женщина на портрете. А где он?

Вспоминаю ее признание, написанное на обороте портрета женщины со странными бровями, которое я сожгла во дворе школы, ожидая прибытия скорой помощи.

– Не беспокойся о нем.

– Где это я, Фой? В раю?

– Ты в больнице в Таунтоне. Тебя привезли сюда с переохлаждением и удалили несколько отмороженных пальцев на ногах.

– Наш замок был на другом месте. Они перенесли его.

– Да, я знаю.

– Я думала, что вы все будете там, а там никого не оказалось.

– Мы уехали оттуда несколько лет назад.

– А где Айзек? – Алиса улыбается и закрывает глаза. – Он тоже здесь? А Пэдди?

– Нет, они оба дома, но шлют тебе привет. Мы теперь живем во Франции.

– И ты тоже живешь вместе с ними?

– Да, мы живем все вместе. Айзек и Пэдди женились, и у них есть дети.

– А тетя Челле и дядя Стью?

Мне так хотелось рассказать ей только хорошие новости, но она уже прочла ответ в моих глазах. Я не могу лгать ей и только молча качаю головой. Она снова прижимается ко мне, и мы плачем вместе.

– Они оба? – шепчет она, и я киваю в ответ. – Ну ничего, ничего.

И вот теперь уже она утешает меня.

– Мама всегда хотела, чтобы я нашла тебя, – говорю я, отодвигаясь. – Она говорила, что мы должны выяснить, что с вами стало.

– Она была мне как мать. Мы ведь с тобой сестры, правда, Фой? Ты и я.

– Как бы мне этого хотелось…

– А я ведь собиралась расстаться с жизнью, Фой. Я приняла таблетки…

– Ш-ш-ш, я знаю.

– Мне кажется, я приняла только две. Я не смогла…

– Ш-ш-ш, все хорошо.

– Большинство из них упало в ванну, когда тот человек… – Она замолкает и замыкается в себе.

– У нас будет время, чтобы поговорить об этом, – говорю я, целуя ее в лоб. – Господи, мне не верится, что ты здесь. Мне все время кажется, что я вот-вот проснусь и…

– Как ты нашла меня?

– Ты помнишь Кейдена? – Я все еще сжимаю ее руку в своей. – Который жил в квартире над тобой.

– Он работает в тренажерном зале. Он как-то странно себя повел. Ты знаешь его?

– Это был частный сыщик, которого я наняла, чтобы отыскать тебя.

– Нет, он работает в тренажерном зале, – хмурится она. – Он научил меня приемам самообороны, которые спасли мне жизнь.

– Это было его прикрытие. Он работал на меня. Я не хотела вмешиваться в твою жизнь, мне только хотелось знать, счастлива ли ты.

– Я не была счастлива, правда? А он тоже здесь?

– Нет, он вернулся в Лондон примерно в то же время, когда ты исчезла. Тоже мне сыщик. Я не стану платить ему даже за половину работы.

– У него в телефоне были мои фотографии.

– Это я просила его сфотографировать тебя.

– Я тоже пыталась разыскать тебя.

– Правда?

– Но они не разрешали мне посылать тебе письма.

– Это сейчас не важно, – говорю я, гладя ее по лицу. – Я так беспокоилась! Нил думал, что ты инсценировала свою смерть.

– Нил?

– Ты, наверное, зовешь его Скантс.

– Откуда ты знаешь Скантса? Какое ему до этого дело?

– Когда я приехала, я нашла его в твоей квартире. Мы провели много времени вместе, пытаясь понять, где тебя искать. Именно он догадался обо всем, что произошло.

– И ты нашла меня, – Алиса сжимает мою руку в своей. – Готова побиться об заклад, что он ненавидит меня.

– Совсем нет. Он очень волновался.

– Мне казалось, что он больше не хочет иметь со мной дела.

– Он ошибся, потому что не знал, что обо всем этом думать. Ты нагородила столько вранья!

– Знаю.

– Но почему?

– Чтобы стало легче. Но легче все равно не стало. – Тут она бросает на меня лукавый взгляд и улыбается, и я точно знаю, что означает эта улыбка. – Ты покраснела. Он понравился тебе, правда?

– Это не важно, – отвечаю я, тоже не в силах сдержать улыбку.

– Очень важно, – продолжает улыбаться она. – Ух! Он такой старый и такой несчастный. И он пьет.

– Я знаю. Мы довольно близко познакомились за прошедшую неделю.

– У вас уже… до чего-нибудь дошло?

– Вообще-то мы были заняты тем, что искали тебя. Но недавно он послал мне эсэмэску. Он едет сюда.

– А он послал тебе сердечко?

– Целых три.

Алиса улыбается, пытаясь скрыть возбулодение, но снова начинает кашлять. Прокашлявшись, она спрашивает:

– Меня посадят в тюрьму?

– Нет.

– Нет?

Нет, Алиса, Нил об этом позаботился.

– Ты назвала меня Алиса.

– Разве это неправильно? Ты хочешь, чтобы я называла тебя как-то иначе? Мэри, Шарлоттой, Женевьевой или, может, Джоан?

– Нет, – отвечает она. – Мне нравится, когда ты зовешь меня Алиса.

– Тогда я буду продолжать называть тебя Алиса. Я хочу, чтобы ты жила с нами.

– Ты так хочешь? Где? Во Франции?

– Да, во Франции.

– А у вас найдется для меня место?

– О да, вполне. – Я улыбаюсь, беру с прикроватной тумбочки телефон и открываю «Фотографии». Нахожу нужную папку и протягиваю его Алисе. Она неловко тычет в экран пальцами, словно забыв, как ими пользоваться, а потом наклоняет телефон, чтобы лучше видеть. – У нас там целых шестьдесят четыре комнаты.

– Не может быть, что ты здесь живешь, хмурится она, просматривая фотографии. – Это же настоящий дворец.

– Нет, замок, – ухмыляюсь я. – Мы купили его по дешевке идо сих пор восстанавливаем. Первый этаж уже почти готов.

– Вот это да, Фой! Вы купили настоящий замок!

– Он так и называется «Замок Элеаноры». В нем шестьдесят четыре комнаты, винный погреб, пруд, сад, участок леса и еще пять строений. Он находится в зоне застройки, так что мы можем получить разрешение на изменения и достройку. Но этим мы собираемся заняться в следующем году. Пэдди хочет открыть свою художественную студию, а Айзек – тренажерный зал.

– Ничего себе!

– Ага. Это старая винтовая лестница. Мы оставили очень многое из того, что там было: деревянные панели на стенах, паркетный пол, дымоходы и крышу – все это, к счастью, в хорошем состоянии. А пять лет назад предыдущие хозяева провели новую электропроводку и установили современные нагреватели, что позволило нам сэкономить кучу денег. Так что у тебя будет своя отдельная комната с ванной.

– Правда?

– Да, со временем. Но сначала нам надо покончить с первым этажом. Все комнаты на втором этаже остаются заброшенными, и в них полно мышей.

– Мышей?

– Да, приходится делить замок с ними. Но мы справляемся, и мы все вместе.

– А как насчет единорогов? – улыбается Алиса.

– Пока нет, но я уже начала присматривать на «Ибей» динозавров.

– Классно, – смеется Алиса, продолжая медленно просматривать фотографии. По ее щеке сбегает вниз одинокая слеза. – Это самое волшебное место из всех, какие я когда-либо видела. Где оно находится?

– Всего пятнадцать минут от аэропорта Бержерак. Это немного в глуши, но…

– Мне так нравится!

– Так ты приедешь? Правда?

– Только попробуй теперь меня остановить! Кстати, у меня были кошки. Они могли бы справиться с твоими мышами.

– Ой, совсем забыла, – говорю я. – Мы нашли Герцогиню.

– Да ну! И где же она была?

– У тебя в сушилке, и не одна. У нее родилось шестеро котят.

– Ух ты! А я и не заметила, что у нее должны были родиться котята. С ней все в порядке?

– Да, их всех забрал Шон из приюта для животных. Сказал, что возьмет их к себе домой. Он очень беспокоился, когда мы сказали ему, что ты пропала.

– Правда?

– Правда. Он, случаем, тебе не понравился? – спрашиваю я, обнимая ее, и теперь настает ее очередь краснеть.

– Самую малость, – отвечает она, улыбаясь так широко, что ее запекшиеся губы трескаются и на них выступает кровь.

– Я оставила ему сообщение. Он хотел знать, как у тебя дела.

– Какой милый, – она снова сжимает мою руку, и из ее глаз скатываются две слезинки и падают на подушку у нее под головой. Я достаю из сумочки плюшевого мишку и вытираю слезы Алисы его лапой. Ее лицо озаряется счастливой улыбкой.

– Мне все время кажется, что ты вот-вот исчезнешь. – Она сжимает мою руку уже в полную силу. – Я не хочу отпускать тебя.

– Так и не отпускай, – отвечаю я. – Никогда больше не отпускай.

Глава двадцать седьмая
Год спустя, 23 декабря, универмаг «Селфридж», Регент-стрит, Лондон

Алиса

– Какие у вас планы на Рождество? – спрашивает косметичка, накладывая мне второй слой помады, которую я выбрала.

– Я теперь живу во Франции. У моей кузины есть замок, который служит домом всем нам: мне, моей кузине Фой и ее жениху Нилу, а также ее братьям Пэдди и Айзеку с их супругами и детьми. Так что мы планируем устроить большое семейное Рождество.

– Замок? – Косметичка удивленно поднимает бровь. – Звучит прямо как в сказке.

– Нет, правда, это действительно замок. Иногда я и сама в это не верю, но вот посмотрите, – и я показываю ей заставку со своего телефона, где мы все стоим на фоне замка с корзинками для пасхальных яиц в руках.

– Вот это да! Как красиво! И вся семья в сборе.

– Ага. Это здорово.

– Как же тогда вы оказались в Лондоне?

– Приехала купить подарки к Рождеству. Мой парень все еще живет здесь, но надеется присоединиться к нам в следующем году. – Я показываю косметичке одну из многочисленных фотографий.

– Боже! Так вас станет еще больше!

– Места хватит. У нас шестьдесят четыре комнаты.

– Вы шутите.

– Да нет, честно. Мои кузены купили его на деньги, которые унаследовали от родителей, и восстанавливают. Сейчас мы переделываем старую голубятню в спортзал, а насосную станцию в художественную студию, где будет работать Пэдди. А мы с Шоном будем заниматься всеми нашими животными.

– Закройте на минуточку глаза. – Она наносит мне персиковые тени. – Этот цвет так идет к вашим рыжим волосам!

– Замечательно! – говорю я. – Шон заказал мне эту сессию, потому что сегодня у меня день рождения.

– Ах, какой молодец! С днем рождения!

– Спасибо.

– А можно спросить?..

– Мне сегодня исполняется двадцать девять, – гордо отвечаю я. – На ланч он повел меня в шикарный китайский ресторан в Сохо. А еще он подарил мне фотографию нас с нашими собаками. У нас три собаки и семь кошек.

– Семь кошек?

– Ага. У моей Герцогини родилось шестеро котят, и я решила их всех оставить. У нас предостаточно места, кроме того, они решили проблему с мышами. А у Фой целый табун лошадей. Когда она родит, она хочет открыть школу верховой езды.

– У вас каждому найдется дело.

– О да. Большая часть комнат еще не отремонтирована, так что мы все вдесятером живем в одном крыле. Фой должна родить в мае. Девочку. Я уже посчитала ее, купила ей столько подарков!

– Ах, готова поспорить, что вы ее забалуете.

– Конечно. Я ведь ее фея-крестная.

– А у вас дети есть?

– Нет. – Я открываю глаза, хоть она еще не закончила накладывать тени, и смотрю на нее в упор. – Я не могу иметь детей.

– Ой, простите, – произносит она, выпрямляясь.

– Ничего. У меня есть больше, чем я когда-либо мечтала. Я нашла свою семью, я могу играть с детьми Пэдди и Айзека, и я преподаю в начальной школе в соседнем поселке. Я все время среди детей.

Ей, конечно же, жалко меня. Я вижу это по тому, сколько она положила в мой пакет. Я купила у нее только консилер, которым пользуюсь ежедневно, а получаю в придачу пробник геля для бровей, две упаковки крем-пудры, блеск для губ, две коробочки снятых с производства теней и кисточку из конского волоса для нанесения макияжа.

– Счастливого Рождества, Алиса, – произносит она, протягивая мне маленький пакет и чек, и я знаю, что она действительно желает мне его всеми фибрами этой кисточки.

– Огромное спасибо, – искренне отвечаю я, ощущая свое совершенно новое лицо.

Шон уже поджидает меня у эскалатора.

– Приветик! Ну как, тебе понравилось?

– Замечательно, спасибо, – отвечаю я, моргая подкрашенными ресницами. Шон целует меня в губы, потом облизывает языком свои и хмурится.

– Прямо рахат-лукум какой-то.

– Ага. Это блеск для губ с розовой водой. – Мы беремся за руки и направляемся к выходу. – Мне кажется, она перестаралась. Что ты думаешь? Разве это я?

– Пожалуй…

– Пожалуй? Она потратила на меня целых сорок пять минут!

– Я понимаю, но для меня ты всегда выглядишь великолепно – с макияжем или без.

– Ах ты лгунишка!

– Я не лгу, – смеется он. – Я влюбился в тебя, когда ты принесла на руках ту утку с поломанным крылом: заплаканную, с плохо прокрашенными черными волосами, в заляпанных грязью колготках.

– А, ну да. Ты купил Пэдди книгу?

– Угу. А Айзеку я купил отличный шарф. Армани. – Он смотрит на часы. – Я начинаю беспокоиться о времени. Когда самое позднее мы должны быть на станции?

– В полтретьего.

– Мне кажется, нам пора закругляться. На каком этаже камеры хранения?

На Северном вокзале нас уже поджидает мужчина по имени Гораций с листком писчей бумаги в руках, на котором написано «Кемп-Лоулэцд». Увидев его, мы хихикаем – мы еще ни разу не говорили о возможной свадьбе.

Гораций практически не говорит по-английски, зато мое постоянное общение с курьерами и строителями позволяет мне поддерживать с ним почти трехчасовую беседу. Я рассказываю ему о двух неделях, проведенных с родителями Шона в Сурбитоне, и о нашем визите на могилу отца в Скарборо. Не уверена, что Гораций хоть что-то понимает, но он вежливо кивает в ответ.

Мы с Шоном сидим, прижавшись друг к другу, и продолжаем обсуждать рождественские подарки, которые купили в «Лондоне, посасывая мятные леденцы из маленькой зеленой коробочки, предложенной нам Горацием. За окном мелькают живописные пейзажи деревенской Франции, небо темнеет, и разбросанные по нему там и сям облака постепенно сливаются с ним.

– Nous у sommes presque, – объявляет Гораций.

– Пардон? – переспрашивает Шон.

– Мы… как это… скоро приехать.

– Здорово! Мерси.

«Мерседес» сворачивает на проселочную дорогу, такую узкую, что по ней с трудом проехал бы и крошечный «Фиат».

– Слишком… как это… мало.

– Да уж, – смеюсь я, хотя ничего смешного в его словах нет. И вот я вижу вдалеке смутные очертания замка.

– А где же дом? – удивленно спрашивает Шон.

– Это недом, а замок. «Замок Элеаноры».

Гораций полностью сконцентрирован на дороге, но вдруг неожиданно тормозит перед черными воротами, на которых красуется табличка: «Въезд в Замок Элеаноры».

– Простить меня, но этот дорога… как это… слишком узкий. Вы должны… ноги? – Он показывает пальцами, что он имеет в виду.

– Она живет вон там?! – возбужденно кричит Шон. – Вон в том огромном…

Он указывает на две башни, едва различимые за оградой.

– Я же говорила тебе, что он большой.

– Я взять ваши чемоданы.

– Нет-нет, не надо, мы сами справимся, – останавливаю я Горация.

– Нет, мадам, я должен… как это… помогать.

– Не беспокойтесь. Мерси боку, месье, – я достаю из кошелька купюру и протягиваю ее ему. Это была… незабываемая поездка, Гораций.

– Окей, мадам, – смеется он. – Оревуар, месье.

– Оревуар, – отвечает Шон. Мы провожаем взглядом машину, возвращающуюся к дороге задним ходом, и остаемся одни, окруженные всеми нашими чемоданами.

– Мы подали прошение, чтобы нам разрешили расширить эту дорогу, – объясняю я Шону. – Этим занимается Айзек. Только это… как бы это помягче выразиться… Ладно, пошли.

– Ого! – произносит Шон, заглядывая через ворота.

– Тебе нравится?

– Это самое удивительное место, какое я когда-либо видел, – смеется он. – Прямо как замок в Диснейленде.

А почему ты смеешься?

– Когда я был мальчишкой, мы с братом представляли себя рыцарями, скачущими на лошадях вокруг замка, который был просто большой картонной коробкой.

– Ну, это тебе не картонная коробка. – Я нажимаю на кнопку на столбе. – Это настоящий замок. Хочешь войти?

И Шон, совсем как маленький мальчик, энергично кивает головой. В интеркоме раздается щелчок.

– Привет, Пэдди, это мы.

Ворота медленно отворяются, и за поворотом в конце длинной, усыпанной гравием дорожки перед нами предстает замок. Я словно вижу его впервые глазами Шона. Окруженный стройными деревьями и обширными лужайками, он выглядит так, будто явился сюда прямо из сказки. По обеим сторонам ступеней, ведущих ко входу, в квадратных стеклянных подсвечниках горят толстые свечи, отбрасывающие на стены волшебный трепещущий свет. То, что мы видим, нельзя передать словами – любые слова сейчас были бы лишь ничего не выражающими стандартными возгласами восторга.

– С этими чемоданами у меня не получается идти так быстро, как мне бы хотелось, – смеется Шон.

Я останавливаюсь, оставляю сумки на краю дорожки и беру его за руку.

– Тогда бежим!

Он бросает чемоданы, сжимает покрепче мою руку, и мы бежим к замку по дорожке, освещенной лишь висящей высоко в небе луной и тысячами лампочек, развешанных на растущих вдоль нее деревьях. Мы хотим поскорее приблизиться к нему, потрогать его, стать рядом с ним и ощутить его громадность.

Широкие двустворчатые двери распахиваются, и мы видим всех его обитателей, подсвеченных исходящим изнутри желтым сиянием. По ступеням навстречу нам бегут одетые в пижамы дочки Пэдди. Глаза Лизетт полны слез, что, впрочем, случается всякий раз, когда она видит что-либо сентиментальное. Жена Айзека держит на руках их спящего сына Иону. Пес Шона Артур пулей вылетает из двери и прыгает ему на руки. Герцогиня лежит на подоконнике в парадной гостиной, освещенная огнями рождественской елки, и вылизывает лапки.

Мужчины приветствуют Шона крепкими рукопожатиями, а Фой обнимает меня так горячо, что мне теперь никогда не понадобятся никакие лекарства.

– Ты еще поправилась, – смеюсь я.

– Ой, не начинай, – она дергает меня за косичку. – Мне и так все постоянно об этом говорят.

Она гладит себя по животику и снова обнимает меня.

– Я так рада, что ты вернулась. Без тебя я не могу по-настоящему почувствовать Рождество. Но теперь ты здесь, и мы можем начинать. Привет, Шон! Как дела? – И она обнимает его так же крепко, как за минуту до этого обнимала меня.

– Вы сделаете нам прически, тетушка Алиса? – спрашивает Эстелла.

– Конечно! Можешь принести мою сумку? Только чур не смотреть, что внутри!

– Кто вперед! – кричит Элен, и они пускаются наперегонки.

Позади всех появляется улыбающийся от уха до уха Скантс с бокалом чего-то красного в руке.

– Это всего лишь лимонад, – произносит он, давая мне понюхать содержимое бокала, а потом заключает меня в свои объятия и целует в лоб. – Как съездили?

– Отлично. Мы поставили памятник на могиле отца, а Шон помог мне посадить вокруг него кусты роз, – я показываю ему фотографию, снятую на телефон.

– Выглядит отлично. – Он снова обнимает меня. – Вы, кстати, тоже. А еще вы оба выглядите счастливыми. Я горжусь вами.

– В гостях хорошо, а дома лучше, – отвечаю я.

* * *

Как-то все это уж очень хорошо, чтобы быть правдой, думаю я, распаковывая на следующий день свои рождественские подарки.

Может быть, однажды утром проснусь и обнаружу, что все они исчезли и я снова осталась одна, думаю я, глядя на Скантса, гладящего Фой по животику.

Может быть, все это лишь прекрасный сон, думаю я, играя в настольные игры с дочками Пэл ли и заплетая им косички.

Может быть, запах рождественского пудинга и горящих в камине дров доносится до меня из соседней деревни, а сама я все еще лежу, замерзая, в нашем старом «замке», а Фой разыскивает меня, выкрикивая мое имя.

Мое настоящее имя.

Может быть, все образы, заполняющие мою голову, столь же эфемерны, как дрожание пламени угасающей свечи, отражение в елочной игрушке или тень на снегу.

А может быть, я уже умерла и нахожусь в раю? Я больше не могу отличить настоящее от ненастоящего, правду от лжи, да и не хочу. Потому что если я умерла, уж как-нибудь проживу и без этого.