Текст книги "Алиби Алисы"

Автор книги: К. Дж. Скьюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава восемнадцатая

Воскресенье, 3 ноября, середина дня

Включаю телефон и звоню домой, чтобы сообщить, что добралась нормально. Трубку берет Айзек. Достаточно мне услышать его голос, как беспокойство начинает проходить, даже несмотря на то, что он ужасно сердит на меня.

– Какого хрена…

– Я в Англии.

– Что-о-о?

– Я – в Англии. Я знала, что вы с Пэдди попытаетесь отговорить меня.

– От чего? – Я слышу, как он что-то говорит Пэдди и потом довольно отчетливое «в Англии, блин?». – Ты поговорила по телефону, а через полчаса мы зовем тебя на обед, и что же? Джо находит записку, приклеенную к твоей двери. Что это, на хрен, такое, Фой?

– Окей. Через несколько месяцев после смерти Люка я наняла частного детектива, чтобы найти Алису.

– Что?

– Вчера кое-что произошло, и я поехала, чтобы самой этим заняться.

– О господи, только не это…

– Нет, именно это. На этот раз они ее нашли.

– Они ее нашли? О боже. И она…

– По крайней мере, она жива. Скорее всего. Но она внезапно исчезла.

– Ты должна была нам сказать, сестричка, – Айзек вздыхает так, будто из него разом выпустили весь воздух.

– Я знала, что вы мне скажете. «Фой, ты опять гоняешься за призраками. Она теперь совсем другой человек. Она не может помнить нас». Так вот, я сама хочу во всем разобраться.

– Ты не сможешь сейчас справиться с этим. Может, мы с Пэдди тоже приедем?

– Нет, у вас своих дел предостаточно. Между прочим, сегодня вечером придут чинить крышу, и вы должны быть там, чтобы проверить, что все сделано правильно.

– Но я беспокоюсь за тебя.

– Я тоже беспокоюсь за себя, но все будет хорошо.

– Ну ладно. Но если передумаешь – позвони, и мы сразу же приедем. И если будут какие-нибудь новости, тоже звони. Целую.

– Пока. – Экран гаснет, и я остаюсь одна.

Нил сидит в гостиной перед телевизором и смотрит программу про Хэмптон-Корт. Рядом с ним на журнальном столике стоят его ботинки.

– Что вы имели в виду, когда сказали, что это не первый раз? – спрашиваю я.

– Когда она жила в Манчестере, она убежала, оставив записку, что с нее хватит, – отвечает Нил, прихлебывая чай и не отрывая глаз от экрана. – Я погнал туда, думая, что она собирается броситься с моста, а когда добрался, она открыла мне дверь как ни в чем не бывало. И так было дважды. Тогда я перестал с ней цацкаться, и больше такого не повторялось.

– Что значит вы перестали с ней цацкаться?

– Я сказал, что если это повторится еще раз, передам ее дело другому сотруднику. В тот раз этого оказалось достаточно. Но это было еще до железнодорожной катастрофы.

– Она попала в железнодорожную катастрофу?

– Она сказала, что попала в нее, хотя ее там и близко не было, и рассказывала по телевизору о своих травмах. Она все время лжет.

Присаживаюсь на краешек кресла, попытавшись стряхнуть с подлокотника кошачью шерсть. Бесполезно – она повсюду.

– Что это значит?

– Судите сами, – отвечает он. – Она меняет свое имя в зависимости от того, с кем она говорит. У нее семь кошек, и все они не ее. И это только вершина айсберга. Она… совершенно ненормальная.

Он смотрит на меня, и я ему верю. Он знает ее. Это Коттерил узнал о ее существовании всего месяц назад, Нил же знает ее дольше, чем я.

– Откуда вы приехали? Из Эдинбурга?

– Нет, я базируюсь в Бристоле, но последние несколько дней был у родителей в Дамфри.

– Так как же вы узнали, что она исчезла?

Нил отворачивается к телевизору. Историк зачитывает длинный список: недельный рацион короля Генриха. Я уже думаю, что Нил оставит мой вопрос без ответа, но он внезапно снова поворачивается ко мне.

– Она оставила мне сообщение на голосовой почте. Я не хотел его слушать, потому что это всегда одно и то же – она просит меня приехать. Ей все время кажется, что за ней следят. Просто сплошная история про Питера и волка.

– Но ведь волк в конце концов съел Питера[16]16
  Отсылка к сериалу канала Эй-би-си «Однажды в сказке» 2011 года.


[Закрыть].

– Вот поэтому я и прослушал сообщение. Потому что всегда существует такая возможность. Я вошел в квартиру и нашел осколки стекла.

– Где?

– В спальне. И здесь тоже. Она все это специально подстроила.

Мое сердце сжимается. В любую минуту Алиса может войти сюда через эту дверь, и тогда она увидит меня, и мы снова будем вместе, как раньше. Ну, конечно, не совсем так, как раньше. На несколько мгновений я полностью погружаюсь в свои мысли, а когда прихожу в себя, вижу глядящие на меня в упор печальные серые глаза Нила.

И тут я понимаю, что он может помочь мне понять Алису, может рассказать мне о ней Протягиваю руку к чаю, который он мне приготовил, но в нем слишком много молока, и я ставлю его обратно на журнальный столик.

На экране телевизора другой историк в белых перчатках перелистывает старый запыленный фолиант.

– Мне снились кошмары про Алису, – говорю я Нилу, не будучи уверена, что он слушает. Его взгляд устремлен на экран. – Нам не разрешали про нее спрашивать, но мы много о ней говорили – я, Пэдди и Айзек. Это мои братья.

Он слегка приподнимает брови.

– Я воображала, что злая колдунья сделала Алису маленькой, и мне надо ее найти. Я все время боялась потерять ее. Боялась, что отец разрежет ее газонокосилкой.

– Довольно глупо.

– Да, я знаю, что это глупо, но это было единственное, что я могла принять. Каждый раз, когда отец собирался подстригать траву, он должен был исполнять этот дурацкий ритуал – кричать на весь двор, чтобы Алиса успела убежать. А если он не кричал, то кричала я. Бедный мой отец! Потом я стала воображать, что ее унесла большая птица. Я стала залезать на деревья и рыться в гнездах.

– Да, вам пришлось нелегко, – бормочет он, все еще не глядя на меня. Я начинаю плакать. Голова просто разламывается, и в висках стучит, но от плача мне становится только хуже.

– Когда мне было лет тринадцать или четырнадцать, на уроке художественного творчества мы делали куклы из папье-маше. Я рвала газету и увидела статью о девочке, которую сбила машина. Я стала думать, что это была Алиса, и пыталась убедить себя, что она умерла, но какой-то голос внутри меня всякий раз говорил: «А что, если нет?» Что случилось с ними в тот день в аэропорту?

– Это закрытая информация, – отвечает он, похрустев суставами пальцев.

– Да ладно вам. Это было восемнадцать лет назад. Какое это теперь имеет значение?

– Но она все еще закрыта.

– РАССКАЗЫВАЙТЕ.

– Они поехали в Шотландию, а через некоторое время перебрались в Ливерпуль. Пару лет все шло хорошо.

– А потом?

– Несколько членов банды выследили их, и нам пришлось переместить их в Скарборо. Там все шло хорошо, пока Алисе не исполнилось восемнадцать.

Лицо Нила темнеет. Я молча жду несколько минут. В телевизионной программе начинается рекламная пауза, и тогда он, наконец, произносит:

– Трое мужчин проникли к ним в дом.

– И что они сделали?

– Вы уверены, что хотите знать? – спрашивает он, допивая чай большими глотками.

– Мне нужно это знать.

– Они избивали его все утро, привязав к батарее, а потом задушили. На глазах у Алисы. – Он просто констатирует факты, в его словах нет ни капли тепла.

– Алиса видела это?

– В тот день она вернулась из колледжа позже обычного. Они ждали ее, привязали к батарее в другом конце комнаты и тоже избили. Но они оставили ее в живых, только заставили смотреть.

Они… ее изнасиловали? – спрашиваю я, вытирая слезы.

– К счастью, нет. У них в банде был тип, который пытал женщин таким образом, но он тогда сидел в тюрьме. Нет, ее не насиловали. Но избили ее так, что ей пришлось удалить матку, и у нее теперь не может быть детей.

– О господи.

– Я не был у них несколько дней, но Дэн не отвечал на звонки, и я поехал посмотреть. Когда я нашел их, пульс у Алисы был едва различим. Вернувшись домой, открыл бутылку виски и выпил не отрываясь.

– Так вы спасли ей жизнь? – Слезы льются не переставая. Нил протягивает мне пару бумажных полотенец.

После больницы ее на время перевели в Манчестер, а затем снова в Ливерпуль. А перед тем, как переехать сюда пару месяцев назад, она какое-то время провела в Ноттингеме.

– Под другими именами?

– Да. У нее все было новое: имена, паспорта, работа. Она была Энн Хилсом, Мелани Смит и Клер Прайс. А теперь она – Джоан Хейнс.

Иногда я навещаю ее, проверяю, как идут дела, делаю за нее покупки, когда она не может выйти. Я больше не обязан этого делать, но все равно делаю.

– А почему она не может выйти?

– Просто паранойя. Она привыкла к тому, что я все время прихожу. Но с тех пор, как ее перевели в категорию невысокого риска, я стал приходить реже, и ей трудно с этим смириться.

– Наверное, она видела в вас второго отца.

Нил оставляет это замечание без ответа.

– Банды, которую сдал Дэн, больше не существует. Но несколько недель назад ей казалось, что трое из них ее преследуют.

И это было так на самом деле?

– Нет, – отвечает он, глядя в пространство. – Она все придумала.

– Но ведь ее действительно преследовали. По крайней мере Кейден Коттерил.

Нил качает головой и молчит. Господи, он выглядит таким несчастным. А я-то думала, что он сможет хоть как-то подбодрить меня. Здесь так мрачно: сырые углы, продранный кошками коричневый диван, коричневое кресло, маленький телевизор со старинной антенной, крошечная ванная. Убожество, уныние и холод. Мне хочется спалить это место дотла. Нил продолжает пялиться в телевизор.

– Так вы не восприняли ее жалобы всерьез?

– Нет! Не воспринял! – почти кричит он. – Нет никаких новых угроз. Вы не представляете, сколько я от нее натерпелся за эти годы, а она продолжает придумывать все новые истории про телефонные звонки, каталоги гробов и мужчин, которые ее преследуют. Она просто добивается внимания.

– Хорошо, хорошо, – говорю я, стараясь его успокоить. – Господи, я ведь только спросила.

– У нее это постоянно. – Нил вскакивает на ноги и начинает ходить из угла в угол. – Она – как испорченные часы: показывает одно время, отбивает другое, и ни одно из них не соответствует реальности. Последний год наблюдать за ней было просто кошмаром.

– А что было в том сообщении, которое она вам оставила?

– Я уже не помню.

– Да все вы помните. Разве вы можете выбросить его из головы? Ну, что она сказала? Говорите!

Он показывает рукой на розетку, и я вижу на маленьком столике его телефон, подключенный к зарядному устройству.

– Она сказала, что с нее достаточно. Сказала, что хочет умереть. А потом попросила прощения и повесила трубку.

Я вижу, что он гораздо более обеспокоен, чем показывает. Мне ужасно хочется пить, и я снова беру в руки кружку – лучше уж такой чай, чем вообще ничего, – но вкус какой-то странный.

– Бр-р-р. Что это?

– Чай.

– Молоко, что ли, прокисло?

– Я добавил туда стопку виски, чтобы успокоить ваши нервы.

– Мои нервы в порядке, – говорю я, ставя кружку обратно на столик. Какой-то он все время дерганый. И тут я вспоминаю, как подобным образом выглядел мой отец: да он просто пьян. А вот и бутылка, спрятанная позади горшка с увядшей петрушкой.

– Сколько вы уже приняли?

– О господи, только не начинайте.

– Если снова начнете на меня кричать, дам в морду, – предупреждаю его я. – Терпеть не могу алкоголиков. Понятно?

Он поднимает руки вверх, показывая, что сдается.

– Коттерил сказал, что были какие-то следы крови на ковре.

– Да, я видел их. Но он говорил, что недавно у нее шла кровь из носа, так что не думаю, что это существенно. Но ванна наполнена водой, и вот этого я не понимаю.

В его голосе не слышится беспокойства, только недоумение. Иду в ванную и включаю свет. Ванна наполовину заполнена ярко-синей водой, по поверхности которой плавают крошечные золотые звездочки, образующие сложный узор в потоках сквозняка, дующего через щель в окне. По краю ванны и на полу лежит несколько блестящих упаковок от таблеток – все они пустые. Снотворное, 50 миллиграмм.

– Ничего там не трогайте, – кричит Нил из гостиной. – На всякий случай.

– На какой еще случай?

– На случай, если окажется, что есть что-то, чего мы с вами не заметили.

Выключаю свет и иду в спальню. Здесь все такое же темное и тусклое, как и в гостиной. На стенах – грязно-желтые обои. Убогая односпальная кровать с помятыми простынями и тонким одеялом. Внутри открытого гардероба лежит новорожденный ребенок, завернутый в розовое с желтым одеяло. Наклоняюсь и дотрагиваюсь до лица куклы – она выглядит совершенно как живая. Беру ее на руки – вес как у настоящего ребенка, но пахнет пластиком. На спине – маленький переключатель: плакать, дышать, писать, спать. Ставлю его в положение «спать» и бросаю куклу на кровать. Дотрагиваюсь до простыни – она сырая.

– Вся кровать сырая, – говорю я, возвращаясь в гостиную.

– Вся квартира сырая, – невозмутимо отвечает он.

– Нет, она действительно сырая.

Подхожу к журнальному столику и снова пробую свой чай с виски. Нет, все так же отвратительно. Иду в кухоньку и выливаю его в раковину.

– Почему ванна наполовину заполнена? И почему кровать сырая?

– Может, она оставила на ней мокрые полотенца? Я не знаю.

– А почему она приняла так много таблеток?

– Я вообще не уверен, что она их принимала. Там на дне ванны куча чего-то синего.

– Но зачем класть в ванну снотворное? Что это значит?

– Чтобы мы подумали, что она их приняла.

– А одежда ее вся на месте?

– Не знаю. Там на подоконнике ее телефон, – Нил кивает в сторону ванной. – Когда я пришел, он проигрывал музыку.

– Как вы зашли?

– У меня есть ключ. Никаких следов взлома не было, если вы думаете в этом направлении.

– А как насчет щели в окне ванной?

– Она там уже давно.

– Что же все это значит? – спрашиваю я, беря в руки различные предметы и снова ставя их на место. И тут я обращаю внимание на то, что на подарках, разложенных вокруг елочки, серебряными блестками написаны имена – Принц Роланд, Принцесса Табита…

– Это подарки для ее кошек, – говорит Нил.

– Каких кошек?

– Они, должно быть, где-то прячутся. Или ушли ловить мышей, – отвечает Нил, потирая глаза, и направляется в ванную. Он закрывает дверь, и оттуда доносится журчание воды.

Под елочкой лежат семь подарков – для семи кошек.

Выйдя из ванной, Нил снимает пальто и вешает его на дверь.

– Господи, как же тут холодно!

– Вы что, только что заметили?

– Я только сейчас снял пальто.

– Послушайте, Нил. Тут лежат семь подарков с именами семи кошек, но самих кошек нигде не видно.

– Это даже не ее кошки. Она крадет их у хозяев, которые, по ее мнению, плохо с ними обращаются. Она тратит на них все свои деньги.

Одним глотком он допивает свой чай и ставит чашку на столешницу.

Так, вот и еще один кусочек мозаики: Алиса, оказывается, еще и воровка кошек.

– Но где же они все?

Нил оглядывает квартиру, открывает буфет, выходит в коридор, возвращается обратно.

– Где этот чертов нагреватель? Мы платим за отопление, у нее должен быть отдельный нагреватель. Вам не холодно?

– Я легко замерзаю, но на мне два джемпера. Сфокусируйтесь. Мы говорим о кошках.

– Что вы все время морочите мне голову с этими кошками? Они не имеют к делу никакого отношения. Я их терпеть не мог, а она позволяла им везде лазать. Сплошная антисанитария.

Он открывает шкафчик над раковиной, но нагревателя нет и там.

– Когда вы в последний раз ее навещали?

– Пару недель назад.

– И кошки тогда были?

– Ага. По крайней мере мне кажется, что я видел парочку. К чему это вы клоните?

– Сама не знаю, – бормочу я себе под нос.

Он проходит в спальню, и я слышу щелчок включаемого нагревателя. Через минуту батарея возле выхода во двор начинает излучать тепло, и я придвигаюсь поближе к ней.

– Фой!

– Что?

Он не отвечает, и я бегу в спальню. Нил стоит, наклонившись, перед дверью сушилки, и я подхожу поближе, чтобы посмотреть, что он нашел. В сушилке на груде полотенец и простыней лежит пушистая белая кошка, кормящая шестерых крошечных розовых котят.

Глава девятнадцатая

Понедельник, 4 ноября, утро

Когда следующим утром белый фургон из приюта для животных подъезжает к дому, я уже готова к бою, подогретая полубессонной ночью в промозглой квартире, тремя чашками отвратительного кофе и постоянными мыслями о том, что с Алисой могло случиться что-то гораздо более ужасное, чем то, что представляет себе Нил. Надеюсь, что Шон Лоулэнд, чье имя я прочла на визитке, найденной в вазе для фруктов, сможет пролить хоть какой-то свет на всю эту историю.

– Она выглядит прекрасно, – Шон осторожно переносит пятого котенка в большую клетку, дно которой выстлано мягкой овечьей шкурой. – Мы так долго искали ее в тот день, а она, оказывается, вот где была. Кажется, они хорошо сосут.

– Откуда вы знаете Алису? – спрашиваю я его, пока Нил осторожно поднимает последнего котенка и кладет его рядом с Герцогиней.

Шон дает ей с руки угощение и закрывает маленькую дверцу.

– Однажды я видел ее в приюте – она принесла раненую утку. Это было около месяца назад. А потом она позвонила и сказала, что у нее есть несколько кошек, которых она хочет вернуть хозяевам. Мне кажется, она о них заботилась. – Он относит клетку в гостиную и осторожно ставит ее на журнальный столик.

– Почему же ей вдруг захотелось сделать это? – спрашивает Нил, сложив руки на груди.

– Она не объяснила. Сказала только, что нашла их голодными и решила о них позаботиться.

– В Скарборо она тоже какое-то время таскала домой кошек, – говорит Нил, вздыхая. Интересно, это он мне или Шону?

– Она очень о них заботилась. Я помню, как она сказала, что у одного из них был конъюнктивит и она лечила его и все такое прочее. Ей нужен был кто-то, о ком можно было заботиться. Я понимаю ее. Меня тоже тянет к животным.

– Но она не сказала, почему отдает их именно сейчас?

– Нет, не сказала. Я решил, что она уезжает куда-то. Вы не знаете, когда она вернется?

– Позже. – Нил бросает на меня взгляд, смысл которого я не могу уловить. Счастливое, почти ангельское лицо Шона с большими карими глазами и вьющимися каштановыми кудрями резко контрастирует с кислым выражением на бледном лице Нила. – Как она вам показалась?

– Не знаю. Может, чуточку подавленной? Я подумал, это потому, что ей жалко отдавать кошек.

Я, наверное, переступил черту. Я вроде как пригласил ее на свидание.

– Почему?

– Она мне понравилась, – пожимает плечами Шон. – У нас много общего. Я иногда захожу в бар на набережной, вот и спросил ее, не хочет ли она встретиться со мной. Она согласилась, но не пришла. Я на всякий случай прождал пару часов. Может, она подумала, что я слишком наглый, не знаю.

– А что у вас с ней общего?

– Ну, мы оба любим животных, и мы оба такие… тихие. Мне она понравилась.

– Когда это было?

– Хм. Позавчера вечером.

– В какое время?

– Постойте, я чего-то не понимаю. С ней все в порядке?

– Она не вернулась домой, – говорю я. – Скорее всего, она у кого-то из друзей. Мы так думаем, но мы беспокоимся за нее.

По устремленному на меня взгляду стальных глаз Нила я понимаю, что сказала лишнее.

– О господи. Правда? – Шон переводит взгляд с меня на Нила и обратно.

– Да, мы очень беспокоимся, – говорю я, сделав глубокий вздох.

Внезапно раздается трезвон звонка в прихожей, и мы все вздрагиваем. Я бегу туда, обгоняя Нила, и открываю входную дверь. Доставка. Расписываюсь за коробку, адресованную Джоан Хейнс – Нил сказал, что Алиса теперь живет под этим именем, – приношу ее в кухню и открываю ржавым хлебным ножом, который нахожу в ящике. Внутри лежат шесть упаковок черной краски для волос и четыре упаковки коричневых контактных линз. Выкладываю все на столешницу и пытаюсь успокоиться – а я-то, думала, что вернулась Алиса!

Мы стоим посреди гостиной, и у меня нет ни малейшего представления о том, что делать дальше. Шону, видимо, больше нечего сказать.

– Теперь я тоже буду за нее беспокоиться, – произносит он с нервным смешком.

– С ней все будет хорошо, – качает головой Нил. – Просто ей надо побыть одной.

– Вы сообщите, когда она вернется? – В глазах Шона – страх. – Она захочет узнать про Герцогиню, разве не так?

– Конечно. У меня есть ваша визитка.

– Я возьму ее и котят к себе, пока они не подрастут. Пристрою ее возле батареи.

Мне хочется извиниться перед ним, но я не могу найти слов. Не понимаю, то ли он действительно такой милый, то ли притворяется. Одна моя половина хочет ударить его, другая – обнять. Продолжаю думать о пустых упаковках снотворного, разбросанных по полу ванной. Шон сказал, что Алиса выглядела подавленной.

– Спасибо, что пришли и забрали ее, – говорит Нил, придерживая дверь, пока Шон выносит клетку в прихожую.

Смотрю от двери, как он ставит клетку на сиденье рядом с собой. Нил стоит рядом возле окна. Идет дождь. Шон что-то говорит, повернувшись в сторону клетки.

– Что вы о нем думаете?

– Мне кажется, что все чисто. Но я все-таки проверю. Она ему действительно понравилась.

– Он назвал ее Алисой, – говорю я. – Значит, она сказала ему свое настоящее имя.

– М-м-м. Не думаю, что это существенно.

– И то вам не важно, и другое. А может, она не называла ему своего имени. Может, он знает его, потому что он – член банды.

– Шон ваш с Алисой ровесник, – говорит Нил, повернувшись ко мне. – Не думаю, что он делал таблетки «Экстази» и батончики с кокаином, когда бегал в коротких штанишках.

– Он может быть сыном одного из них. И потом, вы же сами сказали, что на них работали даже двенадцатилетние.

– Не ловите меня на слове, – говорит Нил, отрицательно мотая головой. – Я думаю, что он чист.

– Тогда что нам делать дальше? – Мой гнев внезапно вырывается наружу. – Ее нет уже два дня. Вы все еще продолжаете думать, что она смылась и просто тянет время?

– Нет, – отвечает он, прикусив губу.

– Тогда что?

– Я собираюсь проверить записи камер наружного наблюдения на набережной – там есть несколько возле игровых автоматов. Может быть, нам удастся что-нибудь увидеть.

– Что увидеть? В какую сторону она пошла? – спрашиваю я почти шепотом.

– Есть только одна причина, по которой она отдала кошек именно в день своего исчезновения – она знала, что не сможет больше о них заботиться. Иначе она ни за что бы с ними не рассталась.

– То есть она действительно убежала?

– Может быть. Или, по крайней мере, сможем исключить эту версию.

– Даже не думайте об этом.

Мы. оба смотрим в сторону моря. Мне надо, чтобы сегодня он был крепким, как скала. Таким, каким он был, когда вышел на крыльцо встретить меня. Но скала дала трещины, а в глазах у него застыло то же выражение, что и у Шона, – страх.