Текст книги "Бессердечное богатство (ЛП)"
Автор книги: К. Линде
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
«Бессердечное богатство» К.А. Линд
Серия « Мир Верхнего Ист-Сайда #1»
Сама трилогия называется «Бессердечный роман»
Переведено для группы Life Style ПЕРЕВОДЫ КНИГ
Перевод осуществлен исключительно в личных целях, не для коммерческого использования. Автор перевода не несет ответственности за распространение материалов третьими лицами.
Она должна была стать любовницей на одну ночь.
Чтобы утолить мой сексуальный аппетит.
Я позволил ей мельком увидеть себя настоящего, кем был на самом деле. Того человека, которого так тщательно прячу за своим имиджем. Но она легко преодолела эту пропасть, и пути назад уже нет.
Теперь она здесь в моем городе.
Меня не волнует, что я из известной семьи Манхэттена, а она – прислуга.
Меня волнует только одно, что она живет в моем летнем домике. Со мной.
Но я хочу большего.
Книга содержит реальные сексуальные сцены и нецензурные выражения
предназначена для 18+
I . Все началось на пляже в Хэмптоне
1. Натали
Дорогая Натали,
Прикладываю последние пришедшие письма с отказом от издателей к твоей книге «Я же говорила». Я продолжу опрашивать по списку Каролины оставшихся издателем, которым мы отправили твою книгу.
С уважением,
Мередит Мэйберри
Ассистент Каролины Либерман
Литература Уиттена, Джонса и Либермана
Приложено:
От Хартфилда:
«Я же говорила» показывает интересный взгляд на ценность и стоимость дружбы. Я наслаждался путешествием персонажей и самим стилем прозы. Но, к сожалению, на этом мои похвалы заканчиваются. Героиня, Карла, какой-то настоящий карикатурный персонаж, обладающая явно неверным мнением, напоминает копию Мэри Сью во всех других отношениях. Она простая, обычная и совсем неинтересная, чтобы читатель заинтересовался ею в течение 100 тысяч слов. Я думаю, что Тина могла бы быть лучшим лидером, но с самого начала было неясно, был ли автор достаточно способен передать истинную глубину любого из персонажей. Возможно, автору следует найти музу.
От Уоррена:
Натали определенно знает, как рассказать историю и увлечь читателя умным вступлением. Я просто не нашел персонажей понятных читателю и тому жанру, который Уоррен ищет в данный момент. Что касается нас, мы не полностью преданы этому жанру, поскольку он находится на грани между женской фантастикой и художественной литературой, таким образом, не подходит ни к тому, ни к другому.
От Страйдера:
«Я же говорила» могла бы быть великолепной. У Карлы и Тины такой большой потенциал, и, хотя сама концепция романа похожа на некоторые другие, которые уже есть в нашем каталоге, но роман мог бы быть более блестящим. Однако, я так и не поверил в их дружбу, и в середине произведения все рухнуло окончательно. Темп повествования слишком медленный, и в кои-то веки я действительно хотел, чтобы это был роман, чтобы разрушить эту заунывность и монотонность. Может, более талантливый автор смог бы с этим справиться лучше.
– Мать твою, – простонала я. – Я получила сообщение.
И бросила телефон на подушку рядом с собой. Нет нужды мучить себя, читая эти отказы. Я даже не могла поверить, что мой агент переслала мне их. Не говоря уже о том, что переслала она мне их в пятницу вечером, буквально перед своим отъездом на выходные. Еще хуже, что письмо пришло от ее ассистентки со всеми этими ужасными отказами о моей книге.
Может она написала это у себя на стене? Мой агент наконец-то поняла, что я бумагомаратель. Две книги за два года, ни одного стоящего предложения, только куча за кучей душераздирающие отказы. Может это и был конец моей писательской карьеры.
Я оглядела красивый пляжный домик в Хэмптоне, в котором должна была провести осень, присматривая за домом. Меня наняли месяц назад, прибыла я сюда три дня назад, полная решимости закончить свою следующую рукопись. Это была мечта, ставшая реальностью, находиться здесь без каких-либо отвлекающих факторов – ни родителей, ни парней, ни чего-либо еще. Только я и экран компьютера.
Затем мой агент отбыла, бросив мне на тарелку самый большой отвлекающий фактор, который только можно себе представить. Я уставилась на экран.
О, черт возьми, нет.
Черт побери. Нет.
Я не позволю этим письмам отбросить меня назад. Может это была не слишком удачная книга, но следующая должна стать лучше.
Мне необходимо было очиститься от этого дерьма. Обычно, я не занимаюсь маминым спиритизмом Нью Эйдж. В свободное время она предпочитает читать ауры, заглядывать в хрустальные шары и гадать по звездам. Все ее действия я всегда воспринимала, как шутку, с юмором. Но всему свое время и место. И если я собираюсь что-то сделать, вернее написать в течение следующих двух месяцев, мне нужно отбросить прошлое, оставив его позади.
Я знала, что сделаю сейчас.
Я собиралась сжечь этих ублюдков, написавшие о моей книге – «Я же говорила» такие отзывы, дотла.
Ладно, может звучит немного драматично. Даже для меня.
Но, эй, это касалось только издателей. Неужели было так трудно просто написать письмо с отказом?
«Дело не в тебе, а во мне.
Может мы сможем остаться друзьями.»
Давай. Я часто слышала это от парней. У издателей было бы больше порядочности, если бы они так не разбивали мне сердце.
Тьфу, чертовые отказы.
Но план уже сложился у меня в голове, и я не собиралась отступать.
Я поставила свой ноутбук рядом с принтером в кабинетной библиотеке с окном эркером, выходившим на океан. Я планировала писать перед этим окном. Да, я все еще хотела писать. Нажала кнопку «Печать» на компьютере и отправилась в набег в забитый до отказа бар семьи Кэнсингтонов. Мне придется заменить на новое то, что я откопаю, но сегодня это того стоило.
Я должна была наблюдать за домом только в осенний сезон. Я получила эту работу после того, как прошлым летом наблюдала за квартирой родителей моей лучшей подруги в Париже. Сарафанное радио из Парижа стало перемещать меня по всему миру. От Парижа до Теркс-энд-Кайкоса и Аспена, теперь я наблюдала за летним домом мэра Нью-Йорка в Хэмптоне. И у мэра был чертовски хороший выбор алкоголя.
– «Океан Джефферсона» возраста моря, – пробормотала я себе под нос.
Достаточно хорошо для меня. Я схватила бутылку и отправилась на поиски всего, что мне могло еще понадобиться.
Через пятнадцать минут у меня была стопка бумаг отрицательных отзывов издателей, коробок спичек и бутылка бурбона. Я взвалила лопату на плечо и направилась к задней двери. Ступив на песок, скинула туфли, подхватила свое цветастое платье и побрела по пляжу. Я смотрела прямо перед собой, двигаясь с чувством решимости. Солнце наконец-то скрылось за горизонтом, погрузив меня в полумрак, это было хорошо, учитывая, что я собиралась сжечь весь негатив.
Когда я добралась до мягкого песка прямо перед ватерлинией, бросила свои припасы и воткнула лопату в песок. Первая же лопата с песком принесла невероятное удовлетворение. Я вымещала свое разочарование и раздражение на яме. Каждый раз входя лопатой в песок, будто собиралась стереть таким образом слова из своего мозга. Напряжение в моих плечах усилилось, пока я копала, не наткнувшись на мокрый песок в яме, а затем отбросила лопату в сторону.
Я потянулась за припасами, наступив ногой на страницы, чтобы их не сдуло ветром, открутила крышку бутылки с бурбоном и сделала большой глоток. Жидкость обожгла горло. Я вздрогнула и сделала еще один глоток.
Отчего почувствовала себя лучше. Более живой. Я вздрогнула, когда алкоголь прошелся по венам, затем отложила бутылку в сторону, прежде чем проделать самую важную часть.
Страницы, страницы и страницы.
Сорок семь страниц, если точно.
Сорок семь совершенно вежливых, совершенно душераздирающих страниц.
Все письма с отказами, которые я получила за последние два года, включая последнюю партию, только что присланную моим агентом.
Мой взгляд скользнул по первой странице, прежде чем я скомкала ее и бросила в яму. Улыбка растянулась на лице, пока я бросала страницу за страницей в яму. Сорок семь страниц для костра.
Я злобно ухмыльнулась, готовая забыть об этих отказах.
Схватила бутылку бурбона и щедро полила ею страницы, словно добавляя молоко в хлопья. Осторожно отодвинув бутылку подальше, чтобы она не взорвалась у меня перед носом, я схватил коробок спичек.
– Это тебе, – крикнула я Луне. – Мое ритуальное сожжение, мое подношение твоей энергии. Просто забери это и помоги мне начать все сначала.
Я чиркнула спичкой и бросила ее в яму. Когда первая искра коснулась спиртного, бумаги вспыхнули, посылая струю пламени к небесам. Я засмеялась и затанцевала вокруг огня, уже чувствуя себя гораздо легче.
Так что, возможно, книга «Я же говорила» будет не единственной. Возможно, она и не изменила мир. Но, может следующая... или следующая. И даже если не две следующие, я все равно буду писателем. Я никогда не перестану писать.
Тяжесть свалилась с моих плеч, и я запрокинула голову к Луне. Я раскинула руки в стороны и попыталась покружиться вокруг, но запуталась в собственных ногах, поэтому плюхнулась в кучу песка. Но ничто не могло остановить мою эйфорию, поселившуюся в груди. Кто знал, что это так поможет и у меня наступит настоящее освобождение, а нужно было, всего лишь сжечь письма с отказами?
Все, чего я хотела – это поймать удачу и забыть прошлое, но, черт возьми, я чувствовала себя в данный момент на миллион баксов.
Пламя разгоралось, сжигая последние два года моей жизни. А я скакала вокруг и подпрыгивала, чувствуя такой прилив сил, немного пьяная, не только от бурбона.
Вскочив на ноги, я даже не потрудилась взглянуть на пляж. В межсезонье в Хэмптоне никого, как правило, не бывало на пляже. Вот почему меня наняли присматривать за домом во время ремонта. Только в прошлые выходные богатые дети богатых бизнесменов, богатых политиков и богатых знаменитостей стекались на эти пляжи и наводняли их в любое время дня и ночи. Но сегодня я была совершенно одна.
Я рванула подол платья, подняв многочисленные слои струящейся материи над головой. Бросила его на песок, расстегнула лифчик, тоже бросила его. Затем с торжествующим криком, с высоко поднятой головой вошла в океан. Вода была немного холодной, я вздрогнула от первой волны, окатившей тело. Но мне было все равно. Я пошла не для того, чтобы купаться. Я вошла в воду, чтобы окончательно очиститься. Смыть негативную энергию, смыть все.
Я опустила голову под воду и рассмеялась, вынырнув на поверхность. Вот что значит жить. И этот момент мне необходимо было запомнить. Жизнь продолжалась.
Кенсингтонский дом был просто еще одной работой. Просто еще один способ заработать на жизнь, пока я занимаюсь тем, к чему испытываю страсть. Когда-нибудь у меня будет прорыв, но до тех пор, будь я проклята, если позволю этим издателям сломить меня. Я буду двигаться вперед, буду писать.
Уверенная, что ритуальное сожжение и импровизированное купание нагишом сделали свое дело, я поспешила обратно из воды. Мои шаги были легкими, как воздух, а улыбка расцветала. Какое бы заклинание ни наложило на всю эту чепуху безумное увлечение моей матери, оно, похоже, сработало. Достаточно поверить во что-нибудь, и это станет реальностью.
Но когда я вышла к костру, чтобы забрать свою одежду, с ужасом обнаружила, что уже не одна. И что еще хуже, я узнала человека, стоявшего у костра.
Я так и не смогла забыть его лицо. И уж точно не это лицо. И тело. И уверенную позу.
Нет, хотя прошло уже шесть лет, я так и не смогла забыть Пенна.
И того, что он сделал со мной.
2. Натали
Прямо передо мной стоял моя мечта и мой ночной кошмар.
Одетый, как Бог, сошедший со съемочной площадки Джеймс Бонд, с темными волосами и голубыми глазами, мерцающими в отблеске тлеющих углей. Шесть лет только усилили его магнетическое очарование. Резкие черты его слишком красивого лица. Вездесущая ухмылка, которая была заметна на этих идеальных губах. Застенчивый взгляд, когда он засунул руки в передние карманы своих черных брюк от костюма.
Тогда я была еще девчонкой. Молодой, наивной и невероятно невинной. Я считала его мужчиной – смелым, честным, эмоциональным, намного большим, чем сама жизнь. Теперь, когда я смотрела на него то, задавалась вопросом, как я могла думать о нем как-то по-другому, чем о мошеннике. Он из тех мужчин, которые могут очаровать тебя одним взглядом и выманить из трусиков несколькими фразами. Он относится к тем мужчинам, от которых нужно тут же разворачиваться и уходить.
Я и представить себе не могла, что увижу его снова. Никогда не думала, что будет, если столкнусь с ним лицом к лицу. Но теперь, когда я столкнулась, слова сами собой слетели с моих губ.
– Какого черта, ты здесь делаешь? – Ахнула я.
Он удивленно склонил голову набок. Я была уверена, что он не привык к такому обращению. Он определенно был из тех людей, которые всем управляют и к ним прислушиваются. Его мало кто мог удивить. Он не очень-то был открыт, поэтому не допускал в свою жизнь людей такого типа, как я.
– Что здесь делаю я?
Его голос был таким же, каким я его запомнила. Гладким, как масло, и глубоким, завораживающим. Мне тогда казалось, что я сама себе придумала его голос, словно он так со мной не говорил. Тогда я пришла к выводу, что все касательно него, приукрасила и на придумала, он был не таким на самом деле. Но, стоя здесь, задалась вопросом, хорошо ли я его помнила, чем могла себе представить.
Я приготовилась к разговору, воздвигнув стальные стены вокруг своего сердца, разума и тела. Я не так легко сходилась с людьми. И мне нужно было подготовиться к его манипуляциям. Пусть гнев, который я лелеяла все эти годы, сокрушит его наповал, как он тогда ранил меня.
– Именно это я и сказала, – огрызнулась я.
Наконец, я остановилась у костра и поспешила накинуть платье, представляющее белый балахон, длинное в пол, в котором было больше ткани, чем смысла, что делало мою возможность отыскать горловину довольно трудным занятием, даже при хороших обстоятельствах.
А сейчас были не самые лучшие обстоятельства.
Я боролась с платьем и слоями материи, отчаянно пытаясь найти отверстие, через которое можно было бы просунуть голову. Словно мало мне было того, что я столкнулась с Пенном впервые за шесть лет, совершенно голая.
Мне это показалось даже смешным. Тогда он тоже видел меня в последний раз голой.
– Ты не должна купаться нагишом на этом пляже. Разве ты не знаешь, что это частные владения?
– Все я прекрасно знаю.
Наконец, я нашла низ платья и натянула его через мокрые волосы. Мои длинные серебристо-белые волосы иногда могли быть большой помехой. Если бы только я позволила своей лучшей подруге Эми убедить меня отрезать волосы до задницы, но нет. Мне нужно было иметь еще одну неприятность, чтобы я с трудом могла надевать платье.
– А костры полагается разводить только в заранее утвержденных металлических контейнерах. – Он посмотрел на мой импровизированный костер. К этому времени он почти уже погас. – Не говоря уже о том, что нужно иметь, по крайней мере, двухгаллонное ведро воды, чтобы погасить пламя.
Я закатила глаза. Он это все серьезно мне говорит?
Моя эйфория от ритуала начала постепенно испаряться. Ну, это продолжалось недолго.
Фыркнув, я поправила низ юбки, вытащила мокрые волосы из-под платья и схватила лопату с земли. Могучим рывком засыпала догорающие угли кучей песка.
– Вот так! – Выплюнула я. – Теперь мы можем вернуться к тому, что важно? Например, что ты здесь делаешь после стольких лет.
Он нахмурился, словно смущенный моим заявлением. И тут меня осенило.
Он меня не узнал.
Пенн понятия не имел, кто я такая.
Боже мой.
Я не думала, что может стать все еще настолько хуже и унизительнее. Конечно, я выглядела как сумасшедшая, сжигая душераздирающие письма с отказами, а затем раздеваясь догола и плавая в Атлантике. Но теперь парень, которого я проклинала годами, стоял передо мной... и смотрел на меня так, словно никогда меня не видел.
Шесть лет – долгий срок.
Да.
Большинство людей, скорее всего, не вспомнят, с кем у них была связь на одну ночь с тех давних пор. Я знала, что это было немного неразумно – расстраиваться из-за этого. Но, черт возьми, я расстроилась.
Не должно так быть, когда проводишь самую потрясающую ночь в своей жизни с совершенно незнакомым человеком, а затем полностью забываешь этого мужчину! Типа, мне наплевать, кто ты, черт возьми. Типа, мне наплевать, сколько раз у тебя был секс на одну ночь.
И совершенно ясно, что это был не первый раз у Пенна (мой первый раз!), но все же, как он мог забыть меня?
– После стольких лет? – переспросил он.
– Неважно, – проворчала я. – Вопрос в том, что ты здесь делаешь. Ты живешь поблизости? Я думала, что это неподходящее время года для богатых находиться в Хэмптоне. День памяти в честь Дня труда, верно?
Я не смогла сдержать сарказма в голосе. Нет смысла посвящать этого ублюдка в то, откуда я его знаю. Если он живет где-то поблизости, меня ждет просто адское наблюдение за домом мэра.
– Большинство людей уехали. Но это мой дом, и именно поэтому мне интересно, что ты здесь делаешь?
– Это и есть твой дом? – Прошептала я, указывая на дом на берегу. – Нет, он принадлежит мэру Кенсингтон. Она наняла меня присматривать за ним этой осенью. Это не может быть твой дом.
Он пожал плечами и вздохнул.
– Я не предполагал, что здесь кто-то будет еще, – сказал он, явно расстроенный моим появлением.
– Но... Но... что?!
И тут меня осенило, сердце остановилось. У меня отвисла челюсть. Я резко выдохнула, не веря своим ушам.
– Ты – Кенсингтон?!
Он робко улыбнулся в ответ.
– Скорее да, это наш семейный дом.
– Ты, должно быть, издеваешься надо мной. – Я недоверчиво покачала головой.
Мне казалось, что совершенный мной ритуал должен был очистить мою жизнь от дерьма. Не поднимать еще одно дерьмо на поверхность. Мать твою.
Я не могла еще и об этом думать. Не с моим повышенным раздражением из-за писем с отказами. Я пробыла здесь всего три дня. Мне казалось, что я буду здесь жить, что это сон, ставший явью. Все указывало на то, что скорее всего я должна буду убраться к чертовой матери из Хэмптона. Потому что, черт возьми, что еще жизнь собиралась подбросить мне? Неприятности приходят по трое. Так говорила моя мама.
– Не могу, – сказала я, подняв руку, чтобы он ничего не отвечал. Затем схватила спички и бурбон, который он с любопытством рассматривал, а затем потопала прочь с лопатой на плече.
– Гм... куда ты идешь?
– Я не хочу с тобой разговаривать, – заявила я ему.
Меня не волновало, что я вела себя непрофессионально. И, вероятно, разрушала свой шанс остаться в этом доме. Не то чтобы я хотела работать на женщину, которая родила этого засранца. Но в данный момент мне просто нужно было от него уйти. Мне нужно было уйти, расслабиться и решить, что делать дальше. Если я еще раз увижу это великолепное лицо и улыбку, то, скорее всего, огрею его лопатой.
Но Пенн, похоже, совершенно меня не слушал. Он бросился за мной. Не обращая внимания на песок в своих мокасинах и на то, что он испортит свой, вероятно, безумно дорогой костюм.
– Ээээ, ты оставила это, – сказал он, протягивая мне лифчик.
Я взвизгнула, жонглируя лопатой на плече, выхватив лифчик у него из рук. Отлично, черт побери. Это был не первый раз, когда он держал мой лифчик или что-то в этом роде, но, боже, именно в этот момент мне необходимо было передохнуть. Мне необходимо было это проделать.
– Не за что, – пробормотал он себе под нос.
Я не собиралась рассыпаться благодарностями ему за это. Поэтому держала рот на замке.
– Ты собираешься сказать мне, почему у тебя такой вид, будто ты готова меня поджечь? – спросил он. При этом он выглядел совершенно спокойным, вполне любопытным, явно находясь в своей стихии.
Я была для него загадкой, которую он должен был разгадать. Ему необходимо было запереть меня в ящик, чтобы понять, как управлять моими эмоциями по своему капризу.
– Нет.
– Хорошо, – произнес он. Отчего еще более внимательно стал меня рассматривать. – На самом деле, я не понимаю, почему ты злишься на меня. Это мой дом. Мне казалось что, это ты вторглась на чужую территорию.
– Я не вторгалась, – проворчала я. – Мне предложили эту работу месяц назад. И я понятия не имела, что ты можешь оказаться здесь. По правде говоря, я понятия не имела, что ты являешься Кенсингтоном.
Он пытливо всматривался в мое лицо, словно пытаясь вспомнить очертания и фигуру. Словно он собирался пройти тест на предмет, вызубривая его в последний момент, вспоминая все мелочи, которые подзабыл. – Мы раньше не встречались?
Я с раздражением фыркнула.
– Ты такой наблюдательный.
– Видно, встреча не очень хорошо прошла?
Я бросила на него, прищурившись, взгляд.
Он поднял руки вверх.
– Понятно. Видно, очень была плохая встреча.
– Ты даже не помнишь... – я замолчала.
– Все настолько было плохо?
– Достойно осуждения.
– Знаешь, почему-то у меня такое чувство, что я тебя знаю. И мне кажется, ты это все подстроила.
Я закатила глаза к небу, а потом поставила лопату у дома туда, где ее и обнаружила. Лучше мне держать его на расстоянии вытянутой руки до конца этого разговора.
– Не вешай мне лапшу на уши.
– Я и не собираюсь.
– Как же, – саркастически ответила я.
Я была не уверена, что он умеет делать что-то еще кроме, как обильно вещать лапшу на уши.
– Нет, правда, откуда я тебя знаю?
Я отрицательно покачала головой. Обида прорвалась сквозь гнев. И боль, которую я заставляла себя столько времени не чувствовать.
– Если ты не можешь вспомнить, то я не вижу смысла помогать тебе в этом.
Затем я потянулась к ручке двери, но он остановил меня на полпути одним словом:
– Париж.
Я резко обернулась от шока. Он действительно вспомнил. Этот ублюдок кое-что вспомнил. Но боль тут же сменилась закипающим гневом. В праведном, мстительном пламени, пронзающем меня каждый раз, как только я вспоминала свой первый раз.
Я рывком распахнула дверь в дом, окинув его взглядом.
– Совершенно верно. Мы провели одну ночь в Париже. Ты ухаживал за мной, потом трахал, а потом исчез, словно призрак!
И поскольку распахнула дверь настежь, то вошла в летний коттедж Кенсингтонов. И застыла на месте, как только четыре пары глаз повернулись в мою сторону. Четыре пары глаз, которые явно слышали, как я кричала на Пенна, полоская перед всеми «наше грязное белье».
Просто замечательно.
3. Натали
Лицо тут же приобрело цвет созревшего помидора.
– Я... гм... – пробормотала я, не находя слов.
Я выглядела со стороны, как разгоряченный беспорядок – мокрая в своем засыпанном песком платье с бутылкой бурбона и лифчиком в руке. Наверное, они приняли меня за сумасшедшую. Сумасшедшую женщину, которую Пенн подобрал на берегу пляжа, когда пошел проверить насчет костра.
Еще хуже было то, что, кем бы ни были эти четверо, они выглядели в данный момент просто потрясающе. Двое мужчин и две женщины, одетые в сшитые на заказ костюмы и коктейльные платья. Гламурные, уверенные в себе, богатые. Это было видно по их одежде и манерам, а также, как они молча позволяли мне стоять и таращиться, словно рыба, выброшенная на берег.
– Простите, – наконец-то сумела я вымолвить. – Я не ожидала, что сегодня вечером кто-то приедет в поместье. Меня наняла мэр Кенсингтон, но Пенн сообщил, что ему ничего не известно об этом факте. Точно так же, как я не знала, что у него есть... друзья.
Пенн переступил порог и вошел внутрь. Он стал вытряхивать песок из своих мокасин. Наши взгляды встретились, и у меня перехватило дыхание. На свету он казался еще более ошеломляющим. Неудивительно, что я приметила его еще в Париже, когда он самоотверженно что-то писал в блокноте в парке напротив нашей квартиры. И почему я подошла к нему на той вечеринке. И почему... я выбрала его на одну ночь.
– Почему бы тебе не представить нас своей подруге, Пенн? – застенчиво спросила брюнетка. Она была загорелая, словно провела все лето на пляже, одетая в блестящее изумрудно-зеленое платье.
Странно, но она напоминала мне Анну Болейн. Я была не уверена, хорошо это или плохо.
– Нет нужны ему представлять, Кэтрин. Я должна представить вас друг другу, – заговорила другая женщина. Она не была такой загорелой, скорее с бледной кожей, с россыпью веснушек и волнистыми темно-рыжими волосами до плеч. Черное платье сидело на ней как вторая кожа, но она не показалась мне расслабленной, как остальные. Она нервничала, словно заглотнула слишком много кофе. – Это Натали Бишоп. Она будет наблюдать за домом в течение следующих двух месяцев.
– Я... да, – растерянно ответила я.
– Извините, – произнесла эта женщина, делая шаг вперед и протягивая руку. – Я – Ларк. Ларкин Сент-Винсент.
У меня перехватило горло. А я-то думала, что хуже уже быть не может. Вот она, та женщина, которая меня наняла.
Я поспешно поставила бутылку бурбона и спрятала за спиной лифчик, прежде чем пожать ей руку.
– Ларк, я так рада с вами познакомиться.
– У меня совершенно вылетело из головы, что вы можете прибыть сюда в эти выходные. По какой-то причине я решила, что вы начнете на следующей неделе. С тех пор как я передала ваше дело своей помощнице, я вас так и не встретила в своем офисе.
– Значит, ты знала, что здесь может находиться кто-то еще и все равно предложила сюда поехать? – спросил один из мужчин. Он был невероятно высоким, с гладкой темно-коричневой кожей и коротко подстриженными волосами. Один взгляд в его бездонные темно-карие глаза говорил, что он способен доставить мне столько же проблем, как и Пенн, стоящий рядом со мной. Этот мужчина точно знал, как на него реагируют женщины.
Я сглотнула и отвела взгляд.
Ларк всего лишь закатила глаза.
– Я забыла, Льюис. Ты можешь винить меня в этом, но у меня не было отпуска в течение трех лет.
– Ты можешь только себя винить в этом, – заявила Кэтрин.
И оставшийся парень из их компании просто кивнул, произнеся:
– Ага.
– Не вмешивайся, Роу, – ответила Ларк.
И я поняла, что под их разговор у меня появилась возможность выбраться из комнаты. Я выглядела ужасно, просто не предполагая, что смогу кого-то из хозяев встретить в этот момент.
– Я, пожалуй... – и указала в коридор в направлении спальни, в которой ночевала две ночи.
– Наверное, это к лучшему, – сказала Кэтрин. – Вы что свалились в океан? – Она посмотрела на Пенна, и на ее красивых накрашенных красным губах появилась улыбка. – Это ты ее столкнул?
Пенн, который до сих пор не произнес ни слова, наконец заговорил:
– Мне кажется, что мы должны предоставить Натали момент уединения. Даже в хороший день для нее, мы любим наседать. А сейчас она уж точно не должна была встречаться с нами в таком виде.
Я резко дернула голову в его сторону, разрываясь между гневом и облегчением. С одной стороны, злостью на него. И облегчение, что, Боже милостивый, мне действительно нужно было как можно быстрее убраться отсюда к чертовой матери. Слишком многое произошло все и сразу. Я не очень хорошо, еще с детства, общалась с людьми, мне лучше было быть с ними один на один. Но стоять перед ними, где я стояла, и смотреть на невероятно привлекательную компанию его друзей, когда мне хотелось заорать на него, совсем не помогало.
– Э-э... да. Уединение. – Я кивнула и прошла мимо его друзей. – Приятно было познакомиться со всеми вами.
Я подняла руку, неловко помахав на прощание, и с опозданием поняла, что это была та самая рука, которая прятала лифчик за спиной. Отчего глаза расширились от ужаса, затем резко спрятала его в бок за объемные складки платья балахона.
Открыла было рот, чтобы извиниться за свое поведение, но потом остановилась и ринулась вперед по коридору. Мне не следовало ни перед кем извиняться, кроме Ларк. И, если уж быть честной, что могло дать мое извинение в данный момент? Я не могла лишиться этой работы, несмотря на то, что она увидела меня в таком виде. Она определенно сообщит мэру, что я не гожусь для такой работы. И все рекомендации, которые я получила от своей предыдущей хозяйки, наблюдая за ее домом, были сфабрикованы. Она скажет мэру, что настолько компетентный человек не может столько совершать ошибок.
Комната, которую мне отвели, была роскошной спальней для гостей с белой кроватью с балдахином, покрытой пуховым одеялом в голубые и розовые цветочки. Сверху был настоящий балдахин. Комната была роскошной и привлекательной, с полутора миллионами подушек всевозможных видов, которые только можно вообразить, и ковром под ногами, таким пышным, что ноги утопали в нем. Больше всего мне будет не хватать этой комнаты.
Всего две ночи на пуховой перине, это были лучшие ночи сна в моей жизни. Я действительно с нетерпением ждала еще одной ночи в этой постели. Но, увы, это не случиться.
Я раздраженно швырнула лифчик на кровать, натянула шорты и слишком большую футболку, волосы собрала в беспорядочный пучок на макушке. Я отшвырнула платье в песке в угол и вытащила из шкафа два чемодана. Я научилась быстро собираться. Результат, что я выросла в семье военного, и год за годом путешествовала по разным местам, куда нас посылало ВВС. И поскольку я подрядилась быть наблюдателем за домами, вся моя жизнь заключалась в этих двух чемоданах, так что мне было легко переезжать. А теперь, что было еще важнее, убраться вон отсюда.
Все указывало на то, что для меня прожить в этом особняке два месяца было прекрасной возможностью. Теперь же все указывало на то, чтобы сбежать отсюда как можно быстрее. Предстать перед ними в более неловком виде, быть такой непрофессиональной, нужно еще умудриться. Но на меня что-то нашло. Скорее всего реакция, что я снова встретила Пенна. Видно, мозг отключился, а рот открылся. Я была готова наброситься на незнакомого мне человека.
Незнакомого, который оказался сыном моего босса.
Который был другом женщины, которая меня наняла.
Я раздраженно покачала головой, расстегивая молнию на чемодане и вытаскивая упаковочные пакеты. О чем я вообще думала?
Конечно, об этом я совсем не думала, а действовала импульсивно. Шесть лет сдерживаемого гнева просто вырвались наружу.
Я рывком открыла первый ящик шкафа и вытащила одежду. Это была настоящая чертовая катастрофа.
Теперь я понятия не имела, на какие средства буду существовать до конца года. Это была отличная работа. Просто жить в этой прекрасной комнате и наблюдать за домом. Да еще платят, чтобы я наблюдала за домом? Эм... да, без проблем. Но поскольку у меня теперь не было работы, мне придется вернуться домой. Вернуться в Чарльстон. Начало месяца, проведенного дома, мне хватило под завязку. С моими родителями, постоянно спорящими по поводу моей работы и ворчащими из-за отсутствия у меня парня, и моей идеальной младшей сестрой Мелани, заканчивающей в этом году школу с тем же парнем, с которым она встречалась с тех пор, как мы переехали в этот город. Я не могла больше это терпеть.
Мне придется найти другой способ зарабатывать на жизнь. Может Эми поможет мне найти работу в галерее, хотя, на самом деле, она не нуждалась в помощниках. Может я смогу временно снять себе какое-нибудь жилье. Или переехать к Стиву или Чаку, или к тому, как там его зовут, хотя мне это вряд ли понравиться. Они всегда думали, что они единственные, пока несколько месяцев назад Эми не вышвырнула их из дома, потому что в город приехал новый художник для ее галереи. Это был нескончаемый и повторяющийся цикл. Она любила художников, хотя продолжала довольствоваться неудачниками.
