Текст книги "Мертвые книги в московском тайнике"

Автор книги: И.Я. Стреллецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Подтверждение наличия подземелий под Софией находим в печати.

Автор путеводителя 1918 г, под заглавием «Киев» писал на стр. 71: «Под Софийским собором имеются обширные подземелья, которые ждут исследователя» (Кость Шероцкий),

В «Прибавлениях» к выпуску 24 Известий Археологической Комиссии, стр. 174, находим чрезвычайно интересное сообщение:

«По словам архитектора Д. В. Милеева, ему в 1908 г. рассказывал местный служитель культа, будто лет 50 тому назад (т. е. в 60-х гг. ХIХ столетия) возле северо-западного угла собора образовался глубокий провал почвы. Туда на веревках спускались смельчаки. Они очутились в галерее, выложенной

* Это подтвердилось советскими раскопками внутри храма в предвоенные

годы.– П р и м е ч. а в т.

28

кирпичом. Кирпич совершенно сходен с кирпичом бывшей Десятинной церкви(36). Пройдя довольно далеко по таинственной галерее, разведчики чего-то испугались и поспешно вернулись назад. С тех пор и доныне тайна подземного хода под Софией остается неразгаданной».

Милеев выяснение разгадки откладывал до времени систематических раскопок на площади Софии, но помешала ему в этом его смерть.

Что здесь неправдоподобного? […] Найти самую точку провала не так уж трудно: стоит лишь расчистить на глубину около метра площадь в 20 – 30 м на северо-западном углу храма, и мы неизбежно наткнемся на засыпанный провал. На расчистку его потребуется два-три дня. Самая галерея приведет к ряду сенсаций, с гвоздем в виде библиотеки Ярослава, некогда вдруг исчезнувшей и по которой вздыхают века и поколения […]

Во время раскопок Милеева в ограде Софийского собора в 1909 г. были открыты три деревянных квадратных сооружения Х – ХI вв., а также погреб, служивший складом для стеклянной посуды. [...]

Как-то, в дореволюционное время, будучи проездом в Киеве, я осмотрел подворье храма. В бывшем митрополитанском доме я нашел выступавшие из земли наружу какие-то древние стены. Вблизи находилась так называемая «Теплая церковь». Мне сообщили, что, по преданию, из этой церкви, подо всем садом, проходил подземный ход. Так как ход, видимо, начинался где-то в церкви, то недалеко от нее он не мог залегать слишком глубоко. И я решил перерезать его глубокой траншеей сверху. Таинственный подземный ход явно не мог быть мистификацией. На него указывал еще П. Г. Лебединцев в своей работе «О святой Софии Киевской»(З7).

Нужны были рабочие руки, а следовательно, и некоторые, не мои, конечно, человека дорожного, средства. Я обратился в митрополитанский дом. Митрополит Флавиан любезно отпустил сто рублей. На эти деньги нельзя было развернуться, в границах, к тому же, всего десяти свободных дней. С чего было начать? Манил упомянутый провал на северо-западном углу церковного двора: его можно было найти, но дело грозило затянуться, а я был строго ограничен временем. Решил перерезать лебединцевский подземный ход глубокой траншеей. Начатые раскопки показали, что в короткий срок до цели не добраться. Траншея в митрополитанском саду была брошена, а спешно начата другая, близ юго-западного угла собора, с целью узнать глубину культурного слоя. Глубина его оказалась до 2 м:

29

попадались строительный щебень, куски фресок и остатки поврежденных христианских погребений, Эта разведка показала, что найти провал на северо-западном углу собора, возможно, будет не так-то легко. Я заложил третью траншею, близ железной ограды бывшего Киево-Софийского духовного училища (ныне Исторический архив).

На глубине 3 м траншея обнаружила фундаменты зданий великокняжеской эпохи, [...1 Тогда же (это было летом 1915 г.) я обратил внимание на новооткрытый подземный ход в процессе закладки дома Зивала, вне ограды собора, но неподалеку от нее. Ход был выложен кирпичом. Направление под Софийский собор. Ход был сильно, почти на 23 затянут илом. Ход стоило расчистить, чтобы выяснить, не перерезан ли он фундаментами больших зданий на пути к собору. Моим попыткам в этом направлении чинили злостные препятствия немец-домовладелец с архитектором. Все же место входа в тайник домовладельцем позднее было означено в виде ниши в стене вестибюля дома. [...]

Прошел год. В 1916 г. я уехал на Кавказский фронт. В Киеве прошли ливни, подмывшие мой прошлогодний раскоп близ решетки училища. Поблизости от раскопа произошел большой провал: на глубине 3 м оказался погреб. Его обследовал А. Д. Эртель(38) в 1916 г. Результаты мне неизвестны.

В советское время территория св. Софии обращена в заповедник. В 1925 г. раскопки в ограде собора производил профессор В. Г. Ляскоронский. Газеты от 20 октября 1926 г. сообщали, что «обнаружен огромный погреб с многочисленными ходами и выходами: найдено много ценных вещей, древние монеты и цинковая утварь».

Что это за погреб? Не погреб ли это Эртеля близ моего раскопа?

Из сказанного очевидно, что почва в ограде Софийского собора как бы висит на подземных невидимых пустотах.

НА ЗАРЕ ПЕЧАТИ

ПЕРВЫЕ КНИГИ ЕВРОПЫ.Хотя Восток и далеко опередил христианские государства в отношении изобилия и пышности книг, но за всем тем в Европе с неутомимым рвением трудились на пользу наук.

В Оксфорде, Кембридже, Лондоне считалось до 6 тысяч переписчиков книг, а в Париже и Орлеане – до 10 тысяч.

30

Писцы-книгопродавцы стекались отовсюду в университетские города, где сбыт произведений их шел так успешно, как только позволяла медленность подобной работы. Библия, списанная в аббатстве Лорени, считалась чудом скорописи.

Религиозные прения начали снова разгораться, а цены на книги вместе с тем повышаться.

Необходимо было найти средство размножения книг, Такое средство было найдено – книгопечатание! [...]

Как бы то ни было, но в двадцатилетие (1436—1456 гг,) книгопечатание было изобретено, совершенно отвечая нуждам своего времени: католики и протестанты по очереди пользовались этим дивным изобретением как для нападений, так и для защиты, и потому крайне интересно следить за развитием книгопечатания в первое полустолетие по его изобретении, особенно же учитывая, что большая часть инкунабул, о которых ниже, сосредоточена в недоступных для ученого исследования подземных хранилищах Московского Кремля!

Первым открытие искусства печатания книг сделал Лаврентий Костер(39) в Гарлеме, в 1436 г.

Тайну его похитил Фауст(40), скрывшийся в Майнце. Первая книга, напечатанная Фаустом в названном городе в 1442 г., была «А1ехаndreе Gаlli doctrinae»(41). Опыты эти, однако, были далеки от совершенства, и только Гутенбергу(42) и Шефферу(43) суждено было отлить и вырезать подвижные, или так называемые переносные, буквы. Усовершенствованием не замедлили воспользоваться.

Первым вышел в 1457 г. «Ва1marum Codeх»(44). Майнцкая библиотека обладает почти полным собранием печатных произведений типографского искусства. Все эти книги вышли, по большей части, из маленького домика в Майнце, на площади Францисканцев. В этом маленьком домике книгопечатание проявилось во всем своем блеске.

Взятие Майнца Адольфом Наусским(45) нанесло жестокий удар книгопечатанию: работники разбежались кто куда, а сами хозяева-типографщики ушли в другие государства.

Удальрис Ган, Сувейнгейм и Арнольд Паннарис)46) устроили станки свои в самом дворце братьев Петра и Франциска Максимиссов. В 1467 г. они издали там «Цицероновы эпистолы к друзьям». Всего же в продолжение семи лет в Риме было издано 12 757 книг разных авторов.

Рекорд по распространению книгопечатания побила, однако, Венецианская республика, из типографии которой на Апеннинском полуострове вышла первая печатная книга.

Первую греческую книгу – греческую грамматику Констан-

31

тина Ласкариса (47) – напечатал Заро в Милане ы 1476 г.

В Венеции Альдо Мануччи (48) напечатано было несколько

греческих книг. В Венеции за 25 лет (1469 – 1494 гг.) поселилось 174 типографщика и в Венеции же искусство книгопечатания подверглось одному из важнейших преобразований: оно оставило прежние готические буквы, употреблявшиеся германскими типографщиками, и заменило их круглыми, более удобными, которые и вошли вскоре во всеобщее употребление.

Наконец, из венецианских же типографий вышли первые печатные Библии на еврейском языке, набранные теми же самыми буквами, которые раввины Иисус и Моисей употребляли уже в Саггипо (1480 г.).

В первые времена по изобретении книгопечатания за типографским станком занимались просвещеннейшие люди той эпохи, как, например, Мартенс, Какстон(49), Альд, Роберт Этьен(50), Плантен(51) и др. […] Эразм Роттердамский, Димитрий Хал-кондид(52), Афинский(53), Бадий Фландрский(54), Алеандр(55), Навинжеро(56), Бальзони(57) не стыдились в свою очередь приходить в типографии исправлять корректуры и рассуждать о достоинстве шрифтов.

Даже царственные особы всеми силами старались поддержать и возвысить искусство книгопечатания. [...] Папа Сикст IV даровал Енсону(58) звание графа-палантина; Эдуард, король английский, сделал Какстона своим другом; Филипп II дал Христофору Плантену звание королевского архитипографщика, а Франциск I не раз посещал кабинет Ротерта Этьена, когда последний заканчивал исправление своих корректур. [...]

Тем временем майнцкие типографщики неутомимо продолжали заниматься книгопечатанием. Вскоре ими выдана была в свет книга под названием «Gasparini Barzizi pergamensis epistola»(59) (1470); потом явилось «Speculum vitae humanae (60) сочинение Родрига [](61) (1475), и, наконец, напечатана Библия.

Все эти издания имели необыкновенный успех.

Карон, живший в Париже, с итальянского на отечественный язык перевел книгу «L'aiguiion de L'anardivin de saint Воnaventur(62) (1473).

Один из учеников Гутенберга, Иоганн Ментелин, напечатал в Страсбурге в 1473 г. большую энциклопедию Викентия де Бове(63) в 10 томах.

Генрих Бехтермюнце из Майнца издал латино-немецкий словарь, имевший четыре издания сразу. Успех для того времени невероятный.

В Голландии первопечатниками явились в 1472 г. Иоганн

32

Вестфальский и Теодор Мартенс. Первый поселился в здании Лувенского университета и за 24 года напечатал 80 разных творений. Его товарищ Мартенс поселился в Аллосте. […]

Первая печатная книга в Брюсселе вышла в 1476 г. Это была Gnotosalitos (64).

Первая книга в Испании (Валенсия) была напечатана в 1474 r, на испанском языке. Это дидактическая поэма «Lа Conseption de 1a sainte vierge»(65) – труд творческого коллектива 35 поэтов.

Первопечатником в Англии явился, как отмечено, Какстон, овладевший этим искусством в бытность свою в Голландии. Первая книга, напечатанная Какстоном в Вестминстерском аббатстве, была «Нравоучительная шахматная игра», перевод с французского (1475) . Единолично он был переводчиком, типографщиком и издателем. Еще до этого, в бытность свою в Кельне, Какстон напечатал в 1469 г, сочинение Рауля Лефевра «История Троянской войны», Тот же Какстон напечатал «Нравоучительные правила и изречения», переведенные с латинского лордом Расселем. Всего с 1477 по 1490 г., т. е, по смерть Какстона, им было напечатано 64 сочинения, а его преемником, Винкеном де Вордом, за сорок лет – 408, причем Роберт Диксон за тот же срок напечатал 200 различных творений. [...]

Таково было развитие искусства книгопечатания в первое время по его изобретении. [...]

Писцы-переписчики печатание книг признавали ересью, «дьявольским наваждением», противники всего нового и слышать не хотели о введении книгопечатания на Руси. И в то время, когда в других странах печатные книги стали быстро вытеснять рукописные, в Московском государстве в течение целого столетия после изобретения книгопечатания не делалось никаких попыток к заведению типографии,

Между тем в других славянских землях уже принялись за книгопечатание; в 1475 г, появляется в Праге первая книга – Новый Завет на чешском языке готическими буквами, а в 1491 г. в Кракове выходит «Часослов», напечатанный [...] Швайпольтом Феолем, «из немец», «немецкого роду франком», как значится в его послесловии,– первая книга, напечатанная славянскими буквами. Затем в Угрь-Валахии в 1511 г. появляется славянскими же буквами напечатанное Евангелие (от Иоанна).

Все это были славянские книги.

Первая же русская книга вышла из типографского станка в Праге в 1517 г., и этот год в сущности следует считать началом истории русской книги в тесном смысле этого слова. Издателем этой первой печатной русской книги – учебной Псалтыри – был

33

доктор Франциск Скорина(66), известный ученый, астроном и медик того времени, родом из Полоцка. Названная книга-первенец русской печати – отпечатана в четверку, на 142 листах, по 22 строки на странице, с заставкой на первой странице, изображающей посредине герб Скорины.

В композиции рисунков, шрифтов, заставок и начальных букв Скорина руководствовался, между прочим, образцами венецианских и немецких печатных изданий.

Им же, с приложением своего портрета, издана Библия Русская (из 15 книг), «выложенная», как значится на титульном листе, «богу ко чти и людем посполитым к доброму поучению». Текст украшен гравюрами, «абы братие моя, Русь, люди посполитые, чтучи, могли ясней разумети».

Проникли ли первые издания Скорины в древнюю Москву, неизвестно, но что отдельные экземпляры их хранятся среди «мертвых книг» в московском тайнике, это не подлежит сомнению. Что касается юго-западной Руси, там творения Скорины были весьма распространены. Скорина также переводчик Библии на русский язык с церковно-славянского, чешского и латинского текстов. Своими переводами Скорина положил основание литературному языку юго-западной Руси.

В Несвиже (бывшей Минской губернии) Симоном Будным (67) в 1562 г. (за три года до замуровки сейфа Грозного) была отпечатана, между другими, его книга «Оправдание грешного человека» и другие книги, пока не отысканные. Они и не будут отысканы, пока не будет вскрыта таинственная подземная либерея в Москве.

Там же будут найдены [...] еврейские книги. В небольшом городке Бамберге(68) в конце ХV в. напечатано было до 300 еврейских книг. Грозному было из чего стянуть в свою «книгохранительницу», быть может, не один десяток их. [...]

По какой цене ходили тогда книги? Цены на книги вообще стояли высокие, особенно на рисованные манускрипты. В XIV в. средняя стоимость тома – 450 франков, а в 1231 г.– 600 франков. Переписка стоила недорого; в XIV столетии перевод Библии (без материала) в Болонье стоил 80 болонских ливров. В XV в. еще ниже, тогда как стоимость переплета и украшений все поднималась. Дороговизна книг приводила к тому, что в книгохранилищах книги держали на цепях.

Только с XIII в. появляются книги на народных языках и выходят за стены монастырей, церквей и замков.

Латинская книга – это богословский или философский трактат, если не житие святого, хроника или Священное писание. Много латинских книг и драгоценных манускриптов хранилось в XI в. в трех монастырях бенедектинского ордена(69) . Клю-

34

нийском (70), Картезианском(71) и Цистерианском(72). Клюнийское аббатство было особенно богато греческими и латинскими классиками; во всех бенедектинских монастырях находились значительные библиотеки, хотя в древнее время стоило чрезвычайных хлопот обзавестись порядочной библиотекой. [...]

За монастырями нередко тянулись отдельные ученые, греческие и римские, не щадившие ни трудов, ни денег на покупку книг.

При покупке книг тогда (ХIVв.) заключались такие же контракты, как при покупке больших имений. Случалось, что та или другая книга прослывет вредной, еретической, для иных это служило причиной большого горя. […]

ИНКУНАБУЛЫ.Инкунабулами называются редчайшие печатные книги, выпущенные в ХV столетии (до 1501 г.) и являющиеся первенцами печатных изданий.

В Ленинской библиотеке имеется более 600 инкунабул. Значительная часть этих книг попала в Ленинскую библиотеку в годы революции из частных собраний. Среди инкунабул имеются такие, которых не имеют даже самые обширные книгохранилища Европы и Америки. [...]

Публичная библиотека имени Ленина была занята печатанием научно обработанного каталога этих инкунабул. Книга скоро имела поступить в продажу.

КНИЖНАЯ ВИЗАНТИЯ

КНИЖНЫЕ ВИХРИ.Византия, успевшая за тысячелетие своего существования накопить в древности огромные книжные богатства, значительно растеряла их в последующие века, обратившись в конечном счете, можно сказать, в нищую духом. Особенно этому способствовали два исторических книжных погрома, учиненных крестоносцами (ХШ в.) и турками (XIV в.) .

Со времени завоевания Константинополя крестоносцами исчезли многие классические авторы. Монастыри превратились как бы в книжные островки.

Однако монастыри стояли не на должной высоте.

«Любовь к невежеству, ненависть к просвещению были господствующими качествами греческих монастырей; монахи с намерением истребляли богатейшие библиотеки, сохранившиеся с древних времен драгоценные произведения старой литературы» (Гиббон)(73).

«В половине XIV в.,– говорит Галлам(74),– в Греции не осталось ни одного человека, который мог бы понимать Гомера».

35

«Когда Константинополем овладели турки,– говорит Дукас(75),– то греки продавали десять рукописей Платоновых, Аристотелевых, богословских и других за одну мелкую монету». [...]

После падения Константинополя в большом количестве стали передавать на Афон книги и рукописи, уцелевшие от грабежа турок. К числу афонских монастырей, наиболее богатых рукописями, принадлежал и Ватопедский, которому достались собрания книг двух византийских императоров, бывших там монахами,– Андроника Палеолога(76) и Кантакузена(77)' (в этот же монастырь

поступил Максим Грек (78), десять лет питавшийся духовно его библиотекою). [...]

Тем не менее Константинополь оставался еще весьма богат книгами, издавна привлекавшими внимание ученого мира.

Древнейшим из его книжных собраний является огромная библиотека, основанная Константином Великим(79) в новой столице империи, но только при Юлиане получившая свое полное развитие. Именно Юлиан, по Зонару, поспешил собрать в своей библиотеке все произведения греческой и латинской словесности, все памятники древних муз и древней философии. Может быть, Юлиан имеет некоторые права на благодарность потомков тем, что сберег произведения древнего гения в ту эпоху, когда христиане сжигали древние рукописи и истребляли памятники древней скульптуры и всех искусств, украшавших храмы греков.

120 000 рукописей было собрано стараниями Юлиана в публичной библиотеке Константинополя. Эта библиотека, улучшенная стараниями Феодосия Младшего(80), сгорела при Василиске или получила значительные повреждения от пожара, Между драгоценными рукописями, бывшими в ней, летописцы упоминают о какой-то драконовой коже в 120 футов(81) длины, на коей были написаны «творения Гомера и история греков», но ничего больше не поясняют об этой чудесной коже.

Император Зенон возобновил библиотеку.

Число рукописей при Льве Исаврянине(82) простиралось до 36 000. Столица империи раздиралась тогда фанатизмом иконоборцев. Лев, озлобленный на ученых, занимавшихся в библиотеке, за то, что они противились его богохульствам, запер их в ней, окружил здание горючими веществами и предал огню. Древние рукописи стали жертвою богословских раздоров Византии так, как незадолго перед тем жертвою исламизма стала прославленная Александрийская библиотека. [...]

Не только новейшие писатели, но и византийские хроники часто смешивают публичную библиотеку Константинополя с тою, которая заключалась в зданиях Вуколеона (императорского дворца) и называлась царскою, Порфирогенет(83), кажется, был

36

основателем последней, а при Комнинах(84) она получила значительное развитие.

Большие собрания рукописей хранились также у патриархов и во всех монастырях.

Царская библиотека при взятии города крестоносцами, а также за 57 лет господства последних много пострадала от пожаров и грабежа.

Летописец Дукас, свидетель конечного падения Восточной империи, с прискорбием говорит, что турки при разграблении города не знали, куда деваться с добычею «бесчисленного множества книг». [...]

КНИЖНЫЕ ТАЙНЫ СЕРАЛЯ.Однако не все классические творения, ставшие жертвой варваров и огня, были растеряны и уничтожены в ту бурнопламенную эпоху.

Лучшему из турецких султанов, Магомету II(85), приверженцу муз, наук и искусств, впало на сердце собрать и сохранить драгоценные остатки древней книжной культуры Византии, Этот правитель был выше предрассудков и фанатизма своего народа, на целую голову выше своих современников. Он питал искренний пиэтет к книге как таковой. Не от него ли пошло, что турки доныне сохраняют какое-то набожное почтение к книге вообще.

Запад между тем, в лице Николая V(86), зарился на таинственные книги Магомета II. Папа Николай Ч сам был основателем библиотеки, да не какой-нибудь, а Ватиканской, пополнить последнюю из драгоценного книжного развала Византии ему представлялось весьма уместным. Он даже снарядил в 1455 г, специальную комиссию ученых на Восток с этой целью [...]. Особенно он зарился на подлинную еврейскую рукопись евангелиста Матфея, которая, как было слышно, хранилась в книжных собраниях византийских императоров. За нее обещал даже выдать находчику премию первого разряда – десять тысяч венецианских червонцев!

Премия была завидной, и ученые охотники изо всех сил старались отыскать манускрипт. И нашли: он оказался в таинственном серале! Но выцарапать его оттуда не представлялось никакой возможности...

Более того: в серале оказалось такое сокровище, как полные декады Тита Ливия! Сообщением об этом обрадовали Европу три образованных путешественника ХVI в.

Без сомнения, турецкие султаны могли цепко ухватиться за этого бытописателя Древнего Рима (Ливия), так как считали себя преемниками римских кесарей. Ходили даже слухи, что Тит Ливий по повелению султана полностью переводится с арабского на турецкий язык. […]

З7

Герцог Тосканский сулил служителю при серале за похищение этого книжного сокровища... пять тысяч испанских пиастров, а венецианский посол даже вдвое больше – и все напрасно.

В серале же, как оказалось, хранилась значительная часть знаменитой библиотеки венгерского короля Матвея Корвина(87) вывезенная турками из его столицы. Библиотека Корвина славилась исключительно ценным собранием рукописей той эпохи, непревзойденных по их внутреннему достоинству и по внешней отделке. Особенно восхищали (по тщательности отделки) миниатюры и разные украшения в тексте. Этот Матвей Корвин, сын Гумиада(88), возведенный прямо из мрака тюрьмы на отчий трон, [...] был одним из самых страстных библиоманов своего времени. [...]

Ради библиотеки Корвин шел на все жертвы, не щадя никаких средств, Не угнаться за ним было в этом отношении даже Ивану Грозному. В год он расходовал на свою любимую «либерею» 80 000 дукатов (более 400 000 нынешних червонцев). И так целых 24 года! Неудивительно, если она стала ему за это время «в копеечку»: 11000000 рублей на наши деньги!

Само собой разумеется, Корвин содержал в Риме, Флоренции и Венеции целый штат писцов для списывания всякого рода творений древних авторов и щедро награждал дальновидных путешественников, которые догадывались доставить ему какую-нибудь книгу из Константинополя или вообще с Востока. [...].

Весь ХVI и ХVII вв. в Константинополе по рукам турок ходило множество рукописей, наперебой скупавшихся европейцами, особенно если на них стояла султанская виза. Это значило: выкрадены из сераля! Многие из таких манускриптов до второй мировой войны хранились в разных европейских хранилищах.

И еще про сераль ходили слухи, будто там, в числе серальских раритетов, должны находиться также трагедии Эсхила и комедии Менандра, и жизнеописания Плутарха, не дошедшие до нас. И даже целых 40 книг Диодора Сицилийского(89)! Их собственными глазами видел в царской константинопольской библиотеке в последние годы империи Ласкарис. Сомневаться в свидетельстве очевидца нельзя, но что весь Диодор в серале, скепсис более чем уместен.

Фома Палеолог(90) тоже [...] знал цену книгам [...]. Выбирая лично книги из царской и патриаршей библиотек для эвакуации, мог ли он не уложить в ящики, «осыпанные камнями», в первую голову Диодора с его книжными чадами и таким блестящим окружением? [...]

Книжными секретами сераля между тем продолжали интересоваться европейцы. В конце ХVII в. (1685 г.) европейскими

38

посланниками скуплено клейменных султанской печатью манускриптов целых 185; но ни одной книги вышеназванных авторов!

Поведение европейцев возбудило подозрение турецких властей; были приняты меры. Цены на клейменые книги и рукописи неимоверно подскочили. И недаром: султан Ахмет III(91)' [...] построил новое [...] книгохранилище, куда и перенес книги из сераля. [...] Постройка Ахметом книгохранилища породила слухи об открытии в серале потайной библиотеки. Ученая Европа всколыхнулась, многие устремились на новые отважные поиски утерянного. Таинственность, окутывающая у турок все, лишь пуще распаляла их воображение.

В правление Амурата(92) над книжными тайнами сераля, находясь в Константинополе, ломал голову Тодерини. Ему удалось удостовериться, что во внутренних хранилищах сераля, в особых сундуках хранились не только книги на арабском, персидском и турецком языках, но и много книг и рукописей латинских и греческих, в частности вывезенных из Иерусалима. [...] Тодерини составил полный каталог серальской библиотеки, обративший на себя всеобщее внимание. Он это сделал при помощи подкупленного ученого турка, бывшего в молодости серальским пажом и чиновником сераля. Все книги на турецком и арабском языках, в том числе Аристотель и Плиний. Но не одни только эти последние книги были переведены испанскими арабами. Известно, что в академиях Гарун-аль-Рашида(93) имелись почти все лучшие произведения греческой словесности и могли сохраниться, хотя и в переводе, еще и другие, ныне потерянные для потомства книги.

Не все, однако, книги из султанского сераля поступили в Ахметовскую библиотеку: там не оказалось ни одной из рукописей, увезенных турками из Венгрии, но ничто не доказывает, что они были истреблены. Стало быть, искать их надо в Москве. Без малого 50 лет спустя Мустафа III построил другую библиотеку-сейф а 1а Ахмет. О ее содержимом трудно что-либо сказать. Французская республика поручила ученому Виллоазону произвести новые изыскания над заветными тайнами сераля, но – безуспешно.

Англичанам первым была предоставлена честь проникнуть в серальские библиотеки. [...] Султан Селим был выше предрассудков, уважал Европу и ее науку. Лорд Эльгин(94) выхлопотал у Порты(95) в 1801 г. разрешение доктору Карлейлю(96) осмотреть серальские книгохранилища. В отчете очевидца, проникшего под надзором трех турецких законоучителей, мало сказано о библиотечных книгах: присутствие турок не позволило сделать опись, Все же насчитано 1292 книги, все творения арабские, персидские и ни одного греческого или латинского, или еврейского имени.

39

Французский посол Себастьяни настоятельно просился в библиотеки сераля, но Махмуд уклонился от его просьб, хотя из уважения к Наполеону велел отыскать в серале греческие рукописи и отдать их ему; одна оказалась отрывком из Дионисия Галикарнасского(97) (ныне в Парижской библиотеке). [...]

Рукописи, найденные в ограбленном турками дворце византийских императоров, без сомнения, показались султанам предметом высокой цены и могли остаться в недрах сераля без всякого употребления вплоть до нашего времени. Рукописи, найденные в богатых переплетах или, лучше сказать, в футлярах, в каких они обычно хранились у византийцев, иногда в ящиках, осыпанных драгоценными каменьями, могли сделаться предметом суеверного почитания турецких монархов.

Высокая цена книг происходила тогда не от одного только тщания в переписывании, но, как отмечено, еще более от самих материалов, употреблявшихся в них. Гомер [...] в царской библиотеке Византии писан весь золотом. Евангелие было в переплете из литого золота, весом в 200 фунтов(98), и было также осыпано драгоценными каменьями. Многие книги Матвея Корвина были переплетены в золотые доски; по смерти его Медичи(99) требовали от его преемника Владислава(100) 1400 дукатов (около 80000 рублей на наши деньги) за одну Библию и 500 дукатов – за молитвенник. Пусть даже в указанных описях книг, хранящихся в двух библиотеках сераля, не значится греческих книг; из этого не следует, что их там не было и нет. Если их действительно нет, значит, они в Москве!

Но, возможно, что султаны не предназначали их для употребления правоверными, Книги, например, добытые французским послом из сераля, не были показаны ни в одном из списков.

Член французской академии Мишо во время путешествия своего по Востоку в 1830 г. имел поручение от министров Карла Х —сделать новые исследования о серальских библиотеках и рукописях. Политические перевороты Франции, правда, не позволили ему этим делом заняться всерьез, но он остался в глубоком убеждении, что в серале (вернее в Москве,– И. С.) должны храниться любопытнейшие рукописи.

«Может быть, нашей (сто лет тому назад,– И. С.) эпохе, свидетельнице стремлений Турции разоблачиться от восточной таинственности, предназначено, наконец, увидеть потерянные столько веков плоды древнего гения; может быть, воскреснет какой-нибудь писатель Греции или Рима, погребенный в Стамбульском серале» (Базили К.)(101), Несомненно, воскреснет, и не один, а легион, но не в стамбульском серале погребенный, а в московском подземном тайнике! [...]

40

КНИЖНЫЙ ЗАПАД

В ТИХОЙ КЕЛЬЕ.Библиомания современна искусству писать книги. Во все времена существовали страстные любители и собиратели книг в том или ином сословии.

В средние века библиомания заключалась по большей части в монастырских стенах, в тиши монастырских келий. Отрезанный от общества монах прибегал к книгам, тем более, что праздность осуждалась. Поэтому хорошая библиотека составляла славу и гордость монастыря.

Зала, назначенная для хранения книг, всегда обшивалась деревом, чтобы сырость от каменных стен не доходила до пергамента и не причиняла плесени. Зала делилась на несколько частей, отгороженных деревянными перегородками, Книги распределялись по форматам и укладывались лежа, не слишком близко одна от другой, чтобы не могли портиться от тесноты или трения; таким образом, было очень легко узнать и отыскать требуемое сочинение.

Любители книг никогда не отличались исправностью в отдаче книг, и в средние века (как и ныне) очень часто случалось, что занявший книгу забывал возвратить ее в назначенный срок.

Во избежание таких беспорядков были предприняты самые строгие меры: библиотекарю строго-настрого запрещалось давать книги без письменного обязательства заемщика возвратить книгу в определенный срок, и это запрещение распространялось даже на соседние монастыри.