Текст книги "Мертвые книги в московском тайнике"
Автор книги: И.Я. Стреллецкий
Жанры:
Современная проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)
Кто такой Паисий Лигарид? Едва ли не папский агент, личность темная, но ученая. Рукопись «Беседы патриарха Фотия» доселе была известна в одном списке. [...] Рукопись связана с именем Лигарида. Спрашивается, где рукопись написана? Эрнштадт обратился с этим запросом к Лигариду. Лигарид ответил, что «написана она в Москве». В Италии не употребляли бумаги французской; Афон, Греция Турция пользовались бумагой особой, немецкой,
Бумажный знак (23) – головка шута – был общепринят в московских приказах, значит, Лигарид писал свое послание в Москве, где и подал свое прошение.
Это – плюсы, говорящие в пользу библиотеки.
Ниенштедт Веттермана знал лично, и когда он записал рассказ последнего -неизвестно. Об этом существуют различные вариации.
В отношении подвалов, виденных Веттерманом, может идти речь о двух подвалах. Вся обстановка, при которой Веттерман обозревал подвалы с их содержимым, не подлежит никакому сомнению: все здесь историческая правда и достоверность
Бакмейстер, разобравши свидетельства хроники Ниенштедта, считает нх недостоверным сказанием; это предшественник Белокурова.
Другое, более важное свидетельство, дабеловское; но он не удосужился списать начало, а дал только список книг, которые он видел. Достаточно сказать, что Дабелов – это специалист-филолог, который перечисляет desiderata(24) Европы: что в Европе утрачено, здесь оказывается! Дальше идет перечисление таких рукописей, которые дали право Клоссиусу говорить о золотых переплетах. Но в таких были только выносные Евангелия. Это было откровением для науки, Здесь мы имеем литературные памятники классического мира, которые совершенно уничтожены первоначальным христианством. А потому содержание списка сомнительно. Почему список не был списан вторично? Если бы это был подлинник, мы бы могли доказать его достоверность.
По Дабелову, бумага пожелтела, чернила скверные*. Нельзя допустить, что писалось тайком? Тогда бумага и чернила были превосходны. Мой вывод: если я сам лично проанализирую документ, я признаю его ХVI в., иначе это
недостойная подделка.
Факт совершенно необъяснимый, что библиотека веками оставалась сокрытой. На этот счет имелись разные ходячие сказания.
*Рыжие– П риме ч. а в т.
175
Кремль и его подземные ходы, повторяю, заслуживают самых подробных исследований. Кстати, дьяк Макарьев не говорил, что в ящиках были книги. Но что-нибудь все же будет там найдено, что поразит удивлением...
Можно приветствовать в деле раскопок эгиду Исторического музея. Необходим в этом деле самый строгий ученый подход, и все средства, какими располагает наука: ковыряться перочинными ножами – заведомо вредное дело.
В свое время подняли поход против Н. И. Веселовского(25), самого счастливого раскопщика. Но даже Веселовского недостаточно для правильных раскопок. Не может служить оправданием тезис: «вследствие недостаточного состояния археологической науки». Значит, надо работать, не дожидаясь спецов. Не буду корить предшествующее поколение археологов... Величественные раскопки в Месопотамии – ведь все это любительские хищнические раскопки.
Самый замысел – исследовать Московский Кремль – глубоко приветствую, при условии руководства со стороны музея; всякое любительство – отвергаю.
И. К. Линдеман. Я вторично выступаю против Игнатия Яковлевича – беру быка за рога. Хроника Ниенштедта. Что это? Не потрудился вникнуть в причину этого документа – не посмотрел в 3-ю главу Белокурова о Форстене(26), Бакмейстре, Клоссиусе – ни слова не сказал. [...] Ниенштедт писал свою хронику со слов Веттермана тридцать лет спустя, тем не менее Лихачев признает ее несомненной!
Со слов Арндта – книги были «вынесены»... Карамзин пишет: велел «разобрать», а Снегирев «разобрал и составил каталог», Каким образом еврейские книги могли прийти из Рима?.. В списке Дабелова нет указания на имя Веттермана.
Ю. В. Готье(27). В лице докладчика мы имеем единственного человека, убежденного глубоко в том, что библиотека Грозного именно в Кремле. Это не был строго научный доклад: нет критики и скептицизма; это была горячая агитационная речь, проповедь!
Обрисовались путь докладчика и свободное обращение с историческими фактами. Например, стоило или не стоило Грозному прятать библиотеку? Докладчик не обратил внимания на библиотеку Московской духовной академии. Вопрос о существовании библиотеки Грозного как был темен до Игнатия Яковлевича, таким и остался и после него.
Докладчик затронул цель более важную – исследование кремлевских подземелий. Безмерно приветствую начинание, которое мы имеем в лице докладчика Игнатия Яковлевича. Найдут ли что-нибудь, я лично сомневаюсь, но Н. П. (Лихачев.– И. С.) верит, что можно найти нечто весьма важное. Вместе с тем будет исследована топография подземного Кремля. Если раскопки будут осуществлены, то разрешатся научно весьма важные задачи. Если работы произойдут под эгидой Исторического музея, то я всецело присоединяюсь; если к тому же найдутся и средства, то дело получится большое.
Н. Н. Соболев. От слова отказался.
П. Н. Миллер. Уже раньше высказывавшиеся взгляды Игнатия Яковлевича я поддерживаю. Решено научно подойти к делу раньше самой работы, а потом уже работать. По существу сегодняшнего доклада Игнатия Яковлевича – самого существования библиотеки Грозного не отрицает никто. Но замурованной библиотеки в недрах Кремля, считаю, не содержится.
П. Д. Барановский(28). Не научный подход: характер веры носят не только доклад, но и статьи докладчика. Статьи не выдерживают критики, неприличны по своему содержанию. Что же касается библиотеки, такой библиотеки не могло сохраниться, она обратилась в прах, без вентиляции и прочего,– книги погибли(29).
На диспутах страсти кипели. В раскаленной атмосфере-
борьба чуть ли не врукопашную! Ее отголосок в «Известиях» от
19 июня, № 137.
176
«10-го июня 1924 г.,– начиналась заметка «Кастовая наука»,– в Историческом музее тов. И. Я. Стеллецкий сделал доклад о «Подземной Москве». Тов. М. Турбина отмечает специфический характер выступления оппонентов тов. Стеллецкого. Знаменательно то,– пишет тов. Турбина,– что помимо скептического и часто злоиронического отношения к мерам, предлагаемым тов. Стеллецким для отыскания библиотеки Грозного, и обвинений его в неправильном толковании некоторых исторических фактов, было возмущение той «шумихой», которую вызвал докладчик своими фельетонами о подземной Москве. По мнению тов. Турбиной, т. Стеллецкому принадлежит большая заслуга в том смысле, что он именно на страницах газеты, а не в каком-нибудь историческом журнале или специальных, доступных лишь немногим археологических статьях, осветил этот интересный вопрос. Но члены ученого ареопага, археологи из общества «Старая Москва», очевидно, смотрят на это дело иначе и обрушились на тов. Стеллецкого именно за профанирование науки, монополистами которой они, вероятно, себя считают».
Глава Х VI
ПО СТУПЕНЬКАМ ВВЕРХ
«ГОРОДСКОЙ ГОЛОВА».Разуверившись в возможности склонить на свою сторону какое-либо учреждение (как это удалось в свое время с архивом юстиции), а также убедившись, что из прессы ничего, кроме шума («шумихи»), выйти не может, я остановился на мысли обращаться непосредственно к разным влиятельным и ответственным лицам в отдельности. Таких обращений за первые десять лет в советской Москве насчитывается целый ряд: по ним, как по ступенькам невидимой лестницы, обращался я все выше, стучась в те или иные двери и твердо памятуя древний лозунг: «Толцыти и отверзется».
Первая такая «дверь», куда я постучался 29.ХII.1924 г., был председатель Моссовета – «наш почтенный городской голова», по характеристике М. Н. Покровского, направившего меня к нему.
«Как инициатор поисков культурного клада в ХХ столетии,– между прочим значилось в обращении,– я чувствую себя обязанным вести дело дальше. Очередным шагом,– по правильной коллективной мысли советских ученых, является проведение предварительных изысканий в этом направлении. Первым объектом последних должны стать две башни: Арсенальная и Тайницкая.
177
Обследование их ныне было бы лишь прямым продолжением прерванного ураганом исторических событий чисто научного предприятия конца ХIХ в. Советское правительство, высказывавшееся неоднократно за разоблачение всякого рода исторических тайн и мистификаций, пребыло бы лишь верным самому себе, вскрыв, наконец, и эту вековую зудящую загадку учеными советскими руками».
НЕОЖИДАННАЯ ОПОРА. Новый 1925 г. открылся 9 января моей публичной лекцией о библиотеке Грозного в Большой аудитории Политехнического музея, вступительное слово к которой сказал академик А. И. Соболевский. Пространный отчет об этой лекции был помещен в «Известиях» от 13.1.1925 г., № 10, под заглавием «Тайны подземной Москвы». «Открытие этого ценного книгохранилища,– говорит газета в заключение,– имело бы огромную важность для научного мира не только России, но и заграницы».
НАРКОМПРОС. Четыре недели спустя я предпринял новую попытку «обращения», на этот раз к наркому просвещения СССР, от 12.II.1925 г.
«В качестве очередной задачи нашей современности в области науки на передний план выдвигается жизнью во весь рост вопрос об исторической библиотеке Ивана Грозного, сокрытой в подземных хранилищах Кремля.
Вопрос этот в науке не нов, но до сих пор он не привлекал к себе такого пристального внимания ученого мира, какого он по справедливости заслуживал.
Вторая половина Х1Х в. была эпохой шумных дискуссий и поисков следов названного таинственного книгохранилища, однако исключительно кабинетно-архивных, В результате оказался научно установлен факт, что библиотека Грозного не только конкретно существовала, но и даже сохраняется в полной неприкосновенности в подземельях Кремля.
Возражения на двукратных диспутах не касались вопроса о существовании библиотеки, которое не оспаривалось. Сейчас вопрос шел о том, как ее найти. Было признано, что без прямой заинтересованности в деле Советского правительства ничего сделать нельзя.
Ввиду изложенного, я, в качестве инициатора вопроса, позволяю себе обратиться к Вам, как наркому просвещения, как передовому ученому представителю советской власти, с предложением – взять на себя роль посредника и побудить Совнарком к активному вмешательству в это дело.
178
Ходячие возражения против проекта лишены внутренней силы. Говорят; «Обнаружение подземных тайников повлечет необходимость их охраны».
Известно, что царское правительство упорно отклоняло городской проект метрополитена под Красной площадью, ссылаясь на небезопасность при проезде высочайших особ, Между тем существуют и даже известны в печати тоннели и подземные ходы ХV – ХIХ вв. Вдобавок, тоннельный узел неизбежного для Москвы метрополитена не только предрешен, но и приступлено уже к практическому осуществлению этого грандиозного проекта. При этом неизбежны гибель и уничтожение многих ценнейших памятников старины в виде древних подземных ходов и сопутствующих им.
Практика Парижа и Берлина в аналогичном случае наглядно показала, что прежде сооружения собственно метрополитена необходимо проведение узких подземных галерей, расширяемых затем в обширные тоннели. Вот почему практическое использование в Москве этих древних ходов дало бы в результате крупную экономию в средствах. Полученные сбережения с успехом можно бы бросить на генеральный розыск давно интригующего Европу русского сокровища – библиотеки Грозного. Историко-археологические данные намечают приблизительное местонахождение последней, что в значительной мере избавляет от необходимости топтания на месте и игры в жмурки.
Отсутствие у правительства средств. Ссылкой на это, между прочим, прикрылся отдел по делам музеев в ответ на мой аналогичный проект.
Лично я стою всецело на платформе, выраженной в резолюции коллектива московских ученых на диспуте 9 июля 1924 г.; «Раскопок без предварительных исследований не производить; предварительные же исследования начать немедленно».
Настоящим прошу Вас исхлопотать мне лично или комиссии ученых доступ в необходимые, строго определенные пункты подземного Кремля и прежде всего в башни Тайницкую и Наугольную Арсенальную. При этом – как утверждал, так и повторяю – на предварительные исследования подземной топографии Кремля никаких специальных ассигнований я не требую. По завершении разведочных работ наркому просвещения будут представлены отчет, план и точно выработанная смета.
Судя по современным откликам о библиотеке Грозного западноевропейской прессы, можно, не обинуясь, предприятие по розыску последней считать делом европейского международного значения. Европа не без зависти взирает на Москву, с надеждой – весь культурный мир!
179
Хочу быть уверенным, что с наркомом просвещения Вашего типа историческое предприятие – на верном пути; тайна веков в наши дни нашим поколением должна быть и будет, наконец, раскрыта»,
Нарком, явно, крепко помнил о сделанном предложении, так как и несколько лет спустя, в личной беседе, напомнил: «Ваша любимая идея...»
СНК СССР.Почти весь 1925 г., от февраля до ноября, я тщетно прождал ответа от НКП. Под конец увидел себя вправе поставить на нем крест и обратиться к Председателю СНК СССР с докладной запиской от 14.Х1.1925 г.
«Библиотека Грозного,– писал я в ней,– есть историческая загадка, близкая к разгадке. Современная наука не отрицает ее существования, считая сохранившейся вплоть до наших дней. Весь вопрос в том, как ее найти и вскрыть. Если бы Советскому правительству показалось стоящим отыскать это мировое сокровище и угодно бы было поручить это сделать мне, то (мой многолетний спелеологической опыт в том порукой) я бы ее разыскал. Пока я жив, я бы всего себя хотел отдать этому делу – свой опыт, свою любовь к идее, которую я бы не хотел унести с собой в могилу бесплодно, не претворенной в жизнь».
Ответа, увы, также не последовало. И я замолчал надолго, на целых четыре года...
ЦИК СССР.Только 22 августа 1929 г. я вновь поднял упущенную было нить – систему хождений «по ступенькам вверх», долбя, как дятел, в наглухо запертую подземную кремлевскую дверь. На очереди стал ЦИК СССР, которому направлено было обращение в виде докладной записки «Об исторической неотложности поисков библиотеки Грозного».
«Противники идеи исторического существования библиотеки Грозного до наших дней успели – в обоснование своей фальшивой концепции – составить в свое время и опубликовать две резко отрицательные книги (А. Белокурова и Н. П. Лихачева), а защитники ее не удосужились на большее, как только на несколько газетных и журнальных статей. Между тем на деле имеется гораздо больше научных данных в пользу ее существования до наших дней, нежели наоборот. Особенно характерно и показательно то, что среди методов отыскания кремлевского сокровища до сих пор никогда, ни разу не был применен метод спелеологический, впервые пущенный в ход мною».
Попутно я вносил, в интересах дела, предложение «поручить мне написать и представить как раз недостающую делу книгу,
180
излагающую историю поисков библиотеки и базирующуюся строго на документальных данных».
Ни такого поручения, ни хотя бы ответа на предложение я не удостоился. Однако, учитывая, что если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, я собственными возможностями составил 15 лет спустя трехтомник о библиотеке Грозного, при этом представляемый.
Глава XVII
ГОЛОС ОБЩЕСТВЕННОСТИ
СОВЕТСКОЙ.Такой голос имеет большое показательное значение, так как наглядно свидетельствует о глубоком интересе к кремлевской тайне, существующем в толщах народных, в широчайших кругах как Советского Союза, так и зарубежных.
Можно прямо сказать, что тайна библиотеки Грозного стала народным достоянием, более того – проблемой международной.
Первые советские читательские запросы восходят ко времени свыше двадцати лет тому назад...
Вот под рукой один из наиболее ранних, от 16.II.1926 г., из «кровопийственного града» Грозного, бывшей Александровой Слободы, где мною производились в царское время изыскания на тему филиала библиотеки Грозного царя. Писал столяр Корнилов: «Глубокоуважаемый профессор! Я желаю лично переговорить с Вами об интересующем Вас вопросе относительно библиотеки Грозного, Я лично прочитал заметку в газете «Правда», где говорится, что вы очень заинтересованы в этом деле и стараетесь найти столь ценную находку. Я, со своей стороны, могу дополнить к тем сведениям, которые Вы уже имеете, кое-что более определенное, но для этого мне необходимо видеть Вас лично».
В царскую эпоху, как упомянуто, я одно время вплотную занимался розыском следов филиала библиотеки Грозного в его «кровопийственном граде», ныне г. Александрове. Частично достижения подытожены в статье «Забытый уголок Ивана Грозного» с рисунками, напечатанной в журнале «Исторический вестник» (1916 г.). По-видимому, столяр Корнилов в свое время ознакомился с этой статьей, а десять лет спустя заметка в «Правде» удостоверила его, что, дескать, «жив курилка», дай напишу! Встреча не состоялась, а жаль: он мог сообщить или о его личных наблюдениях, или поведать о забытых преданиях, какие еще ходят в народе по части «забытого уголка».
В конце 20-х и в начале 30-х гг. ХХ в. состоялся ряд
181
(в количестве семи) моих публичных лекций в Большой аудитории Политехнического музея – «Аудитории для всех»– на темы подземной Москвы и библиотеки Грозного, Аудитория, по составу, главным образом, молодежная, обычно бывала переполненной, […] Факт показательный, говорящий сам за себя: подземная Москва москвичей волнует1 Слышанное в аудитории проникало в широкие массы, откуда другой раз попадало в печать в искаженном виде, с примесью авторских фантазий и невежества, а иногда возвращалось к лектору в виде запросов «по поводу». [...]
Иногда, за неведением моего адреса, запросы поступали в журналы, которые по своему характеру не могли дать грамотного ответа, Иногда в печати появлялись нелепые безграмотные нападки на библиотеку Грозного и подземную Москву, вследствие чего последние приходилось защищать то в виде статей, то в виде «открытых писем» в редакции,
Нельзя не подчеркнуть также, что другой раз в печати появлялись весьма толковые отзывы о библиотеке Грозного, как, например, Е. Соколова,
С другой стороны, в новейших книгах, в которых можно было ожидать найти дельный отзыв о библиотеке Грозного, как таковой, не находим даже намека на самое ее существование, как, например, в книге С, Ф, Платонова «Иван Грозный». [...]
Глава ХVIII
НЕМЕЦКИЙ ТРЮК
ВОЛШЕБНЫЙ ПРИБОР. Наиболее пикантное предложение поступило в августе 1929 г. из Кельна, от немецкого инженера Макса Фридерсдорфа, который писал от 27.VII.1929 г. следующее:
«Глубокоуважаемый профессор Стеллецкий! Прилагаемая при этом вырезка газетной статьи «Подземный Кремль» [...] дает мне повод довести до Вашего сведения, что я при помощи моих разведывательных приборов буду в состоянии точно определить местонахождение тех или иных предметов в подземном Кремле, а также глубину их залегания.
Для удостоверения своей личности присовокупляю;
1, Четыре удостоверения о производстве мною подземных поисков предметов при помощи моих шифровальных аппаратов, а также о том, что предметы действительно были найдены на предуказанной мною глубине.
2. Две страницы таблиц о результатах разведок с применением моего прибора.
182
3. Удостоверения об удачных разведках подземных вод.
Дабы доказать Вашему высокоблагородию, что я действительно предлагаю свои услуги не ради какой-либо ожидаемой выгоды, я представляю себя и свой прибор единственно из интереса к делу, причем прилагаю ряд положительных отзывов о производимых мною работах при помощи моей системы биологического самоочищения сточных вод. На этом я имею достаточный заработок и являюсь обеспеченным человеком, почему в спекулятивных предприятиях отнюдь не нуждаюсь. Поэтому и выговариваю для поездки в Москву в свою пользу только суточные и подъемные, да содержание в Москве ориентировочно дней на десять.
Я бы не стал предлагать свои услуги, не будь я твердо уверен в том, что моя работа будет иметь безусловно положительный результат, Должен заметить, однако, что я далек от того, чтобы работать при помощи волшебной палочки(1).
В случае, если бы согласились на мое предложение, нетрудно будет высчитать, какой расход потребует моя работа. Необходимо, однако, чтобы правительство СССР снабдило меня достаточными полномочиями, дабы я мог без всяких затруднений со стороны учреждений совершить свою поездку в Москву.
Теперь нам следует прийти к соглашению относительно денежного расчета между нами.
Пока свидетельствую Вам свое почтение, Инженер Макс Фридерсдорф Старший. Фирма: Научная опытная станция сточных вод. Оергиш Глаубах, близ Кельна – 27 июля 1929 г.»,
Вырезка из газеты «Фоссие Цейтунг» от 20 июля 1929 г,, приложенная М. Фридерсдорфом к своему посланию, носит заголовок, как отмечено, «Подземный Кремль» («Город под Кремлем») и подписана инициалами «М. Л.». Здесь она приводится в переводе на русский язык:
«В недрах царской крепости (в Кремле) зарыты огромные сокровища, которые столетиями ждут раскопок. Такова, между прочим, библиотека Грозного.
Уже много столетий держится поверье, что под Кремлем сокрыт подземный город. Сокровища в виде золота и серебра со времен Новгорода, не поддающиеся оценке, библиотека Грозного, ценные картины и исторические реликвии, жемчуг и драгоценные камни в громадном количестве будто бы зарыты в подземных сокровищницах Кремля.
Эти сокровища, находящиеся там, по преданиям, с начала ХVI в., до сих пор пребывают недоступными.
Только Петру I удалось запустить свою руку в этот тайный сейф.
183
Русские историки относятся к этому весьма скептически.
В течение столетий производились многочисленные попытки проникнуть в подземные ходы под Кремлем, чтобы напасть на след этих сокровищ.
Русский археолог, профессор Игнатий Стеллецкий занят в настоящее время по поручению Советского правительства подробным изучением Кремля. Работы уже начаты.
Когда несколько лет тому назад строили Мавзолей Ленина у Сенатской башни, напали на подземный ход, который находится в связи с этими казнами. [...] Не подлежит сомнению, что входы к тайным камерам защищались остроумными сооружениями, как это было обычно в эпоху Ренессанса в Италии. Стоит вспомнить о механических игрушках Леонардо да Винчи. [...]
Профессор Стеллецкий заявляет, что он не ищет ни золота, ни серебра, ни драгоценных камней, а заинтересован единственно только бесценной библиотекой Грозного. «Если бы удалось открыть эти книги,– так говорит Стеллецкий,– то это превзошло бы знаменитую находку Тутанхамона(2)».
ВАРЯГОВ НЕ ТРЕБУЕТСЯ...Соблазнительное само по себе предложение немецкого инженера относительно «волшебного прибора» Москву, однако, не устраивало.
В интересах советской науки и культуры я обратился к тогдашнему редактору «Известий» (М, А. Савельеву) с просьбой «способствовать положительному решению кремлевской проблемы возможным содействием к опубликованию исчерпывающей о ней книги. Неотложная потребность в таковой как для широкой советской общественности, так и для заграницы совершенно очевидна».
В своем обращении к редактору я старался оттенить ту мысль, что варягов нам не надо, что ни к чему нам иноземные «волшебные приборы», в этом нашем, так сказать, интимном, чисто семейном деле; что мы можем собственными мозгами и руками открыть то, к чему протягивают свои цепкие руки немцы, соблазняя «десятью днями». Пусть нам потребуется на это не 10 дней, а 10 месяцев – результат один: заколдованная библиотека будет найдена! Что для этого нужно? Дело закончить! Вести его метростроевскими темпами и – что самое главное – довести его до подлинного конца.
«Обращаюсь к Вам,– говорилось в заключение письма,– как редактору хорошо известной в Европе, уважаемой и влиятельной советской газеты». Скрытой целью такого подхода было заинтересовать – через посредство редакции названной газе-
184
ты – и привлечь к этому делу Максима Горького, как это уже
имело место перед тем в отношении подмосковных пещерных
городов на реке Пахре.
Глава Х I Х
ЦК ВКП(б)
Миновало еще четыре долгих года… Наконец, я решил
постучать в самую труднодоступную дверь, взобравшись по
ступенькам на самый верх – в ЦК ВКП(б).
«По долгу совести советского ученого и гражданина довожу, в лице Вашем,
до сведения Советского правительства о нижеследующем, Советская наука,
в частности – история материальной культуры, не отстающая в общем от
действующих темпов социалистического строительства, не является, однако,
свободной от всяких «белых пятен», каковыми надо признать, между прочим,
вопросы:
1. О библиотеке Ивана Грозного;
2. Об исторических кладах;
3. О газоубежищах и
4. О «плохо лежащих» полезных ископаемых.
1.
БИБЛИОТЕКА ГРОЗНОГО
Возникла она в Москве в ХV веке из греческих рукописей и книг царской и патриаршей библиотеки, которые, дабы не достались они туркам, были спешно вывезены в 1453 году Фомой Палеологом из Царьграда вместе с семьей в Рим. Но в Риме книжные сокровища сторожила новая беда, едва ли не большая... исподволь подбиравшийся к ней Ватикан! Тогда Фома решился на героический шаг: выдать дочь за полумифического князя в далеком Московском Залесье, а с нею вместе отправить туда и библиотеку «на хранение», до поры до времени. Сопровождать и устроить книгохранилище на месте, в Москве был приставлен брат Софии, невесты князя, Андрей, вскоре затем вернувшийся в Рим.
Не успела византийский принцесса сориентироваться и приобвыкнуть к полудикой Москве, как деревянный Кремль в который уже раз сгорел, не миновав и княжеских хором и едва не уничтожив завещанного отцом сокровища.
Перепуганная пожаром Кремля, София спешно выписала из Венеции знакомого ей по Риму Аристотеля Фиораванти, слава которого гремела тогда на всю Европу и Турцию как первого гидротехника и подземника, как «мага и волшебника». По мотивам личной обиды на соотечественников Аристотель явился в Москву «на 10 рублев» жалованья в месяц и первым делом соорудил глубокий двухъярусный тайник под Кремлем для заветной Софьинои библиотеки.
Вторым его делом было сооружение (окончен в 1479 г.) Успенского собора с подземным ходом из него в Замоскворечье через Тайницкую башню. Софья Ревниво стерегла свой греческий клад, а Ивану III, не понимавшему ни аза по-гречески, было мало дела до непонятных книг. О подземной библиотеке забыли, пока сын и преемник Ивана III Василий, обходя потайные родительские углы, не наткнулся случайно на замурованный каземат. Вскрыв его, зрители ахнули при виде множества рукописей и книг... для описи и перевода новонайденных книг был выписан с Афона ученый монах Максим Грек. [...] После заточения Максима Грека о ней снова забыли. Но тайну библиотеки выдал юному
185
Грозному в 1533 году в бывшей Троицкой лавре тот же Максим Грек, незадолго до своей смерти.
Честолюбивый юноша ухватился за открытие, тут же набредя на мысль создать из него себе в веках «памятник нерукотворный». Отовсюду он стал собирать, стягивать со всех концов Европы, не щадя средств и влияния, и прятать в подземных тайниках Кремля книжные раритеты, которые с тех пор хранит Прозерпина(1) и, хныча, бесплодно ищет Европа. Открыть эту, подлинно, Грозного, библиотеку – значит создать в культурной истории человечества второй Ренессанс и притом стране Советов – немеркнущую славу в веках. [...]
Советская и мировая общественность наших дней вправе знать подлинную историческую правду по такому кардинальному вопросу европейской культуры, как исчезнувшее бесследно в тайниках Московского Кремля собрание раритетов письменности.
В Вас я усматриваю человека, способного глубоко судить и видеть далеко вперед и вглубь, подобно Грозному. Опасаясь обратиться со своим предложением в Главнауку или ОГИЗ, где зажим неизбежен, позволяю себе обратиться непосредственно к Вам без опаски – издать мой многолетний на эту злободневную тему труд (около 10 – 12 печатных листов) под названием «Подземная Москва и библиотека Грозного».
Сама клокочущая жизнь советская с ее московским ударным метро требует внести, наконец, «светлый луч в темное царство» московского подземного мира от времени каменного века до ХIХ столетия включительно, установив точные научные положения в хаосе обывательских суждений по этому темному вопросу.
Решению последнего может много посодействовать строящееся московское метро, где я работаю по наблюдению и изучению открываемых подземных памятников древности: метро имеет вскрыть на своем пути именно те узловые центры, которые связаны подземными артериями с заколдованным книгохранилищем – тайником болонского мага и волшебника»(2). [...1
И что же? Это энное по счету обращение, впервые за десять лет «хождения по мукам», откликнулось гулким эхом, породившим в конечном счете дело, достижения которого способны лечь крупным вкладом в историю не только Москвы, а с нею вместе и всего Союза Советов, и всего прогрессивного человечества, Трудный подъем «по ступенькам вверх», таким образом, оправдал себя; неумолимый Сезам распахнул двери, путь к книжному собранию-недотроге отныне открыт, о чем подробно в третьем томе.
ИЗ ДНЕВНИКОВЫХ ЗАПИСЕЙ
И. Я. СТЕЛЛЕЦКОГО
О РАСКОПКАХ В ПОДЗЕМЕЛЬЯХ
МОСКОВСКОГО КРЕМЛЯ
13 ноября 1933 – 1б марта 1935 гг.
13 ноября 1933 г. СИНЯЯ ПТИЦА.Да. Синюю птицу ухватил за хвост! Хотя бы не вырвалась! В 10 часов 13-го уже сидел в заповедном Кремле, в комендатуре, ожидая Петерсона, который задерживался. [...1 Скоро пришел и вежливо поздоровался – высокий, представительный, в шинеле и фуражке. Быстро позвал в кабинет.
– Я хотел побеседовать с Вами по поводу подземных ходов. К тому же Вы и Сталину писали. Интересуется ими и товарищ Енукидзе. Как-нибудь сойдемся, поговорим. Я интересуюсь ими, правда, больше с практической стороны, чем с научной. Я с 1920 г. комендант Кремля и постоянно слышу о них. Я обращался за справками к многим ученым. Все говорят, что могли быть, но в течение веков вся почва перерыта и они уничтожены, пройти по ним нельзя. Вы часто писали, я следил, проверял на деле. Иногда статьи и лекции запрещал. Потому, понимаете, комендант обязан охранять Кремль. Кто-нибудь подберется, взорвет...Мы произвели в Кремле раскопки. Строили школу(1), и от Спасской башни почти до Никольской я велел прокопать грунт на 11 метров, думал перерезать ход и – ничего не нашел. Потом у меня возник большой проект, Но осуществить его мне не дали, попросту не разрешили. Я хотел провести глубокую траншею от Водовзводной башни до Свибловой(2), чтобы перерезать ход, мне не разрешили,
«И умно сделали!» – подумалось.
