Текст книги "Постоялый двор Синичкино (СИ)"

Автор книги: Ивето Витко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 12 страниц)

Глава 20

Войдя в лес, Радмир обеспокоенно посмотрел на идущую рядом Гертруду:

– Как ты себя чувствуешь?

– Не важно, как я себя чувствую. Главное, чтобы Виолетта была жива, – ускоряя темп движения, ответила ему Гера.

– Всё зашло слишком далеко, – на ходу рассуждал Радмир. – Если Виолетта убита, то убил её живой человек, а не дух.

– Может она просто ранена, – жалобно отозвалась Гера.

– Пусть бы так и было! – согласно кивнул Радмир.

Когда они вышли на поляну с огромным дубом посередине, то оба поняли: не было ни единого шанса, что Виолетта, лежавшая подле Деда-валуна, жива, потому что какой-то изверг превратил лицо красавицы в кровавое месиво, да и вся поляна выглядела, словно сцена из фильма ужаса: вокруг Виолетты был выложен странный круг из толстых сосновых сучьев, от которого в стороны, словно лучи, отходили тонкие еловые ветки-лапки; на валуне кто-то нарисовал чем-то красным, скорее всего кровью убитой, странные символы; чёрная кожаная куртка Виолетты валялась под большой сосной. Гера подумала, что куртку, видимо, сняли, чтобы нанести странные линии на руки покойницы. Как жирная точка всей картины, рядом с головой Виолетты лежал окровавленный камень.

– Юра был прав: ей голову камнем пробили! – дрожащим голосом прошептала Гера.

– Какая тварь это сделала?! – сквозь зубы процедил Радмир.

Гертруда сделала шаг вперёд, чтобы подойти к валуну, но Радмир остановил её, придержав за локоть:

– Стой здесь. Я подойду к Виолетте и проверю пульс.

Гера согласно кивнула.

Она с замиранием сердца наблюдала за Радмиром, который пересёк поляну, присел возле Виолетты, осторожно положил свою руку ей на запястье, потом на несколько секунд прикоснулся к шее и вернулся к Гере.

– У неё не было шансов выжить, – тихо сказал Радмир. – Череп пробит.

Гертруда кивнула и вздрогнула от громкого раската грома.

– Только дождя не хватало, – Радмир посмотрел вверх на верхушки сосен, которые, казалось, протыкали чёрную тучу.

Новый раскат грома разорвал лесную тишину, и сразу за этим огромные капли начали падать с неба.

– Давай станем под дерево, – предложил Радмир, – указав на старую развесистую сосну.

Гертруда поёжилась, вспомнив, что в её кошмарах из-за этой сосны появлялась навья.

– Лучше останемся здесь, – тихо попросила она, глядя, как кровь начала стекать с лица Виолетты на траву, создавая ощущение того, что покойница плачет.

– Хорошо, – согласился Радмир.

Они, не сговариваясь, развернулись, чтобы отступить к краю поляны под защиту двух разлапистых елей, и в этот момент округу озарила яркая вспышка.

– Молния! – крикнул Радмир.

Гера и сама поняла, что молния ударила где-то позади них. Она обернулась и закричала: ветви большого дуба были в огне.

– Бежим! – Радмир схватил Геру за руку и потащил прочь с поляны.

Убегая, Гертруда обернулась. Только в этот момент она заметила фотоаппарат "Nikon," висевший на одной из нижних веток дуба.

– Быстрее! – торопил Радмир.

Гера выпустила руку Радмира из своей руки, снова обернулась и вскрикнула: огонь с дуба перекинулся на старую сосну.

– Нужно уходить из леса! Показывай, куда идти! – перекрикивая очередной раскат грома, требовал Радмир.

– А как же Виолетта? – закричала в ответ Гера.

Радмир остановился и обернулся. Гертруда тоже посмотрела назад: пламя с дуба и старой сосны с неимоверной быстротой перекидывались на соседние деревья, горящие ветки падали на землю и огонь с них перепрыгивал на толстые сосновые сучья, окружавшие мёртвую Виолетту. Теперь покойница лежала внутри горящего круга.

– На поляну нет больше хода, – крикнул Радмир, и новый раскат грома почти заглушил его слова. – Уходим!

Гертруда понимала, что Радмир прав. Она сделала два шага вперёд, вслед за Радмиром, уже скрывшемся за елями, но не удержалась: повернула голову назад и в последний раз посмотрела на поляну с капищем. От увиденного Гера чуть не лишилась чувств: на поляне бушевал пожар. Огонь, не смотря на сильный ливень, уже успел охватить все ветви дуба, почти всю сосну и стремился к елям, возле которых стояла Гера. Тело несчастной Виолетты было скрыто гигантским огненным кругом.

– Гертруда! – Радмир вернулся, схватил Геру за руку. – Бежим!

Гера не стала больше медлить. Она побежала, петляя между сосен и елей, прислушиваясь к треску позади себя, не замечая дождя, сдерживая приступы тошноты, вызванные запахом гари.

– Быстрее! Быстрее! – подгонял Геру Радмир.

Они выскочили на лесную дорогу в тот момент, когда из-за поворота на неё выкатил старый полицейский уазик.

– Пожар! – крикнул Радмир, подбегая к машине.

– В машину, живо! – заорал из уазика сидевший за рулём участковый. – Не хватало ещё сгореть здесь заживо!

Гера и Радмир запрыгнули на заднее сиденье. Уазик с трудом, в три захода, развернулся на узкой, заросшей травой дороге, и рванул в сторону Синичкино.

– Что случилось? – заорал белый, как полотно, Павловский, сидевший рядом с участковым.

– Молния в дуб возле валуна ударила, – пояснил Радмир.

Гера плотно сжала губы: её начало сильно мутить от запаха гари.

– Потерпи, – Радмир с сочувствием посмотрел на Гертруду.

Уазик тем временем выскочил из леса и почти встал: стена из ливня была такой плотной, что дорогу рассмотреть не представлялось возможным.

– Ничего, ничего. Поедем по приборам. Тут всё время прямо, – бормотал участковый. – Лей, лей, не жалей! Может пожар не весь лес уничтожит.

Уазик медленно продирался сквозь стену дождя в сторону Синичкино. Игнат Осипович сосредоточенно всматривался в лобовое стекло, где бешено работали дворники. Пассажиры молчали, наблюдая за разгулом стихии.

– Ни черта не понимаю: где мы? – бубнел Игнат Осипович. – Должны уже быть в Синичкино.

– Свет! Впереди свет! – крикнул Радмир.

– Вижу! – участковый выкрутил руль в сторону яркой точки света посреди серого водяного мрака.

Через минуту уазик затормозил возле здания офиса, на крыльце которого стоял промокший до нитки Самуил Флор. Он держал в руках большой электрический фонарь и призывно махал свободной рукой.

Друг за другом водитель и пассажиры уазика выскочили из машины.

– Сюда! Сюда! – звал их Флор. – Электричество пропало! Я боялся, что вы дорогу в Синичкино не найдёте.

– Спасибо! Мы бы проехали мимо, если бы свет фонаря не увидели, – поблагодарил Самуила Флора участковый, когда всё вошли в лобби, где было темно, как вечером.

– Я вспышку молнии видел. В лесу пожар? – волновался Флор.

– Да, молния в дуб на капище ударила. Огонь моментально перекинулся на соседние деревья. Я не смог забрать с поляны тело Виолетты, – с сожалением пояснил Радмир.

– Бедная девочка точно была мертва? – снимая фуражку, спросил Игнат Осипович.

– У неё дырка в черепе и камень рядом с телом лежал окровавленный, – пояснил Радмир.

– Что ещё? – допытывался участковый.

– На шее была широкая красно-синяя полоса, словно Виолетту душили чем-то. На валуне я заметил символы, нарисованные чем-то красным, скорее всего кровью: солнце, месяц, вроде дерево, но на счёт дерева не уверен. Солнце и месяц – это точно. Ещё на руках Виоллеты какие-то полосы волнистые. Думаю, что это кровью преступник нарисовал, – чётко отвечал Радмир, и Гера поразилась его наблюдательности.

– Ты сфотографировал место преступления? – с надеждой спросил Игнат Осипович.

– Нет, когда пожар начался, я запаниковал: испугался, что не успею Гертруду из леса вывести, – развёл руками Радмир.

– Может ты, Герочка, что-то ещё успела заметить, о чём Радмир не сказал? – обратился к Гертруде Самуил Флор.

Все напряжённо смотрели на Геру.

Она хотела сказать, что видела фотоаппарат "Nikon" на ветке дуба, но передумала.

– Радмир заметил даже больше, чем я, – тихо сказала Гера и посмотрела на участкового. – Можно я схожу переодеться?

– Конечно, – кивнул Игнат Осипович. – Все идите переодеваться. Самуил Яковлевич, я вас на машине подвезу к вашему жилищу.

– Думаете проедем? – Флор обеспокоенно посмотрел в окно, где дождь всё ещё лил, как из ведра.

– Доедем, – заверил его участковый и обратился к остальным. – Когда смените одежду, возвращайтесь сюда. Я хочу со всеми побеседовать.

Юра, Радмир и Гера друг за другом начали подниматься по лестнице на второй этаж, а участковый с Флором, выйдя из офиса, побежали к уазику.

– Ну и дела! – оценил происходящее Павловский. – Я чувствую себя так, будто в фильм ужасов попал. А вы, ребята?

Гера глянула на Юру и отметила, что он успел сменить синие джинсы и чёрную рубашку на белую тенниску и чёрные джогерсы.

– Хочу, чтобы всё закончилось, – недовольно проворчал Радмир. – Только уговорил отца не продавать Синичкино!

– Зачем тебе это геморойное место? – удивился Юра.

– Теперь для меня дело принципа сделать постоялый двор доходным местом, – пояснил Радмир.

– А, тебя слова старика Флора, сказанные им за завтраком, задели! – догадался Павловский.

– Как вы можете говорить о деньгах! – не выдержала Гера. – Виолетта убита! Вы понимаете, что убийца где-то рядом?!

– Пусть следствие разбирается с каким-то религиозным маньяком. Я в этом больше не участвую, – раздражённо фыркнул Юрий, скрываясь в своей комнате.

Гертруда мысленно согласилась с Павловским и вошла в свою комнату, где царил полумрак. Она пощёлкала выключатером в санузле, но света не было. В темноте Гертруда вытащила из встроенного шкафа нижнее бельё и первое, что попалось под руку: ярко-красное платье. Сменив мокрую одежду на сухую, Гера промокнула полотенцем волосы, обула лоферы, сняла с вешалки джинсовую куртку и надела её. Перед тем, как покинуть комнату, Гертруда взяла с прикроватной тумбы мобильный телефон, и, пытаясь всунуть его во внутренний карман куртки, почувствовала, что там лежит какая-то сложенная пополам картонка.

Гера вытащила картонку и ахнула: фотография из жестяной коробки.

– Я совсем забыла, что положила это фото в карман куртки, – пробормотала она, подходя к окну.

Возле окна было светлее, чем в глубине комнаты. Гера, с нежностью разгладив карточку, смотрела на запечатлённых на ней родителей, бабушку, трёхлетнюю себя.

– Хоть что-то мне на память осталось от вас, – вздохнула Гертруда и перевернула снимок.

Следующую минуту она внимательно изучала обратную сторону старой фотографии, потом положила снимок назад во внутренний карман куртки, взяла с прикроватной тумбы подсвечник с толстой свечёй, зажигалку и вышла из комнаты, чтобы вернуться в лобби.

Когда она спустилась на первый этаж, там уже на диване сидели Радмир и Юрий.

Гера подошла к дивану, зажгла свечу и поставила её на журнальный столик, находившийся в середине лобби.

– Сразу стало светло, – нервно пошутил Павловский.

– Это не для света, а в память о Виолетте, – пояснила Гера, опускаясь в кресло.

Входная дверь открылась. В лобби вошёл Самуил Флор, а следом за ним участковый. Флор разместился в кресле, Игнат Осипович остался стоять.

– Оперативная группа и следователь пока приехать в Синичкино не могут. Там на трассе что-то случилось, – оповестил он всех. – Поэтому я провожу первичный опрос. Во сколько Виолетта ушла в лес?

– Минут через сорок после завтрака. Я ещё была в столовой и видела её в окно, – рассказала Гера.

– Будем исходить из того, что Виолетта убита, – немного подумав, заявил участковый. – поэтому...

– Что значит "будем исходить"? – перебил его Радмир. – Виолетта была убита с особой жестокостью. Юра, я и Гера видели её тело!

– Хорошо, – согласился Игнат Осипович. – Перефразирую сказанное: Виолетта была убита на поляне в лесу. Мотив преступления нам не известен, но логично будет предположить, что убийца следил за жертвой, а значит он был в Синичкино.

– Убийца среди нас?! – Павловский удивлённо посмотрел на участкового. – Мне эта мысль раньше не приходила в голову.

– Я не утверждаю, что Виолетту убил кто-то из вас, но хочу знать: что делал каждый из Вас этим утром? Начнём с Геры.

– Убирала на кухне, потом была в столовой, после этого гуляла в лабиринте.

– Я свидетель. Всё утро был в офисе, а потом гулял в компании Геры в лабиринте, – вмешался Радмир.

Гера хотела сказать, что это не так, но не успела: заговорил Флор.

– После завтрака я в сопровождении Виолетты вернулся к себе в домик. Немного почитал и решил прогуляться к озеру. Это в километре от Синичкино.

– Я знаю, где озеро! – перебил Флора участковый. – Может Ваши слова кто-то подтвердить?

– Нет. Я никого не встретил во время прогулки. Вернулся в Синичкино перед дождём и пошёл к офису. На крыльце встретил Юрия, который сообщил мне о смерти Виолетты.

– Значит алиби у Вас на момент преступления нет, – подвёл участковый итог рассказу Флора.

– У меня тоже нет алиби! – с вызовом воскликнул Павловский. – Я после завтрака был в своей комнате, а потом ушёл в лес, чтобы капище сфотографировать, и нашёл там мёртвую Виолетту в окружении всех этих кровавых символов!

– Мы имеем знаки на камне и на жертве, – участковый прошёлся по лобби. – Ритуальное убийство? Кто же принёс девушку в жертву камню?

– Всё очень странно, – тихо сказала Гера. – Валуну Деду не приносили человеческих жертв.

– Ты уверена? – нахмурился Игнат Осипович.

– Абсолютно! – с жаром воскликнула Гертруда. – В качестве подношений каменным идолам у славян использовались грибы, фрукты, ягоды, цветы. Кроватых жертв не приносили! Никаких рисунков на камнях-алтарях не делали.

– Что, если в округе орудует религиозный маньяк? – предположил Флор. – Эта версия может объяснить исчезновение горничной, появление безглазых монстров и убийство Виолетты.

– Давайте ещё раз осмотрим комнату Виолетты, – предложил участковый.

Все под дождём, прошли к домику номер два. Радмир своим ключом открыл его.

В домике у самой двери стояли три чемодана, на одном из них лежала красивая тёмно-бордовая кожаная сумка.

Участковый прошёлся по комнате, открыл шкаф, который оказался пустым, потом проверил тумбочку возле кровати и констатировал, что она пустая. После Игнат Осипович этого заглянул в ванную комнату, где тоже не было вещей Виолетты.

– Она говорила, что собирается уехать? – уточнил участковый.

– Да, – уверенно ответил Радмир. – Виолетта собиралась уехать из Синичкино ближе к обеду.

– Значит жертва преступления собрала вещи, чтобы уехать, но перед отъездом пошла в лес. Зачем? – озадачил присутствующих вопросом участковый.

– Виолетта любила фотографировать природу, – напомнил Павловский.

Эти слова, как током, ударили Гертруду:

– Я не вижу среди вещей ноутбука! Виолетта всегда обрабатывала фото в специальной программе на ноутбуке.

Участковый ещё раз осмотрел все вещи, но ноутбука среди них не было.

– Может она отнесла ноутбук в свою машину? – предположил Павловский.

Игнат Осипович отыскал в тёмно-бордовой сумочке ключ от машины, все вернулись на парковку к офису и осмотрели белую Шкоду, принадлежавшую Виолетте. Ноутбука в ней не оказалось.

– Дело ясное, что дело тёмное. Пусть опергруппа приезжает и разбирается, – расстроенно заявил Игнат Осипович, когда все вернулись в лобби.

– С чем разбирается?! – возмутился Радмир. – Пожар уничтожил все улики!

– Олигарху Хобару повезло: легко будет замять убийство, – ухмыльнулся Павловский.

Гера внимательно слушала разговор мужчин, но не вмешивалась. Она думала о навьях и фотографии, которая лежала во внутреннем кармане джинсовой куртки. Почему навья в лабиринте просто исчезла? Может она почувствовала смерть Виолетты?

Гера сквозь джинсовую ткань нащупала в кармане фотографию.

– Если предположить, что навьи не плод моего воображения, – размышляла Гера, – а слова, написанные бабкой Марьяной на обратной стороне фотографии это подтверждают, то получается, что одна столетняя старуха, живущая в Дымково, врёт.

Гертруда встала.

– Ты куда? – хором спросили Радмир и Юра.

– В Дымково. Мне срочно нужно кое с кем там поговорить.

– Подожди, пока дождь закончится, – попытался остановить Геру Самуил Флор.

– Не могу ждать, – Гертруда повернулась к участковому. – Дядя Игнат, можно я в Дымково съезжу?

– Едь, – после некоторого колебания разрешил Игнат Осипович.

– Спасибо! – Гера сбегала наверх за ключом от машины.

Когда она вернулась в лобби, Радмир и Юрий одновременно подхватилась с дивана.

– Я с тобой! – объявил Юра.

– И я с тобой! – Радмир гневно глянул на соперника.

– Нет, я одна поеду в Дымково. Без сопровождения, – остановила обоих мужчин Гертруда и вышла из лобби, словив на себе пристальный взгляд участкового.

Оказавшись на крыльце, Гера первым делом посмотрела на лес: над его серединой клубился чёрный дым. Затем она села в Мерседес и направила его по размытой ухабистой дороге в сторону Дымково.

Глава 21

Въехав в Дымково, Гера поняла, что стихия и здесь хорошо погуляла: на дороге валялись сучья, почти в каждом дворе можно было видеть хозяев, которые рассматривали повреждённые парники, бедовали возле поломанных садовых деревьев. В одном дворе была перевёрнута лавка, возле красиво оформленного колодца одиноко болталась цепь без ведра на ней.

В доме Нахима Ходорёнка Геру встретили очень радушно.

– Гертрудочка, проходи на кухню, но имей в виду: света нет, – открыв входную дверь, с трагическим видом сообщил хозяин.

– Похоже в Дымково сильный дождь был, – Гера решила начать разговор с животрепещущей темы погоды.

– Не то слово! – Нахим сделался совсем мрачным. – Началось всё с ветра. У меня парничок небольшой за домом, так с него плёнку ещё до дождя сорвало. Я только успел покрывало на дуги вместо плёнки накинуть и кирпичами прижать его, как град зарядил, а после – ливень. Что там Синичкино?

– Тоже был ливень, но без града. Электричество отсутствует, а в лесу пожар, – Гера решила не говорить Нахиму о смерти Виолетты.

– Мы видели, как молния в лес бахнула и клубы дыма потом в небе были, – закивал головой Нахим Ходорёнок. – Хоть бы весь лес не сгорел. Жалко будет.

– Не думаю, что весь сгорит, – Гертруде хотелось немного успокоить взволнованного Нахима. – Когда я к вам уезжала, в Синичкино всё ещё дождь лил. Надеюсь, дождь остановит пожар.

– Твои б слова да богу в уши! – закивал Ходорёнок.

В коридор выглянула жена Нахима.

– Что творится! – затараторила она. – Сестра из Михничей мне только-только позвонила. Она сказала, что Михничи тоже без света остались, а ещё говорила, что от них к нам по трассе на машине не проехать: буря несколько деревьев переломала, и они дорогу заблокировали.

– Так может и света из-за этого нет? – предположил Нахим.

– Может, – жена Нахима всплеснула руками, словно только что увидела Геру. – Непогода на дворе, а мы гостью даже чаем не напоили!

– Сейчас липового чая тебе заварю! Проходи на кухню, – суетился Нахим.

– Не нужно чая, – отказалась Гертруда. – Я хочу поговорить с Серафимой Харитоновной.

– Идём, – Нахим указал рукой на коридор. – Наша мамаша сидит в своей комнате и боится грозы. Придумала себе, что гроза смерть несёт.

Нахим провёл Геру в маленькую спальню в глубине дома.

– Мать, к тебе гости, – отворив дверь в комнату, крикнул он.

– Не хочу никого видеть, – откликнулась старуха, но Гертруда вошла в комнату и закрыла дверь прямо перед носом Нахима.

– Зачем явилась? – зло глянула на неё старуха, сидевшая на кровати.

Гера осмотрелась: зажжённая свеча на подоконнике, свеча на маленьком круглом кофейном столике возле кровати.

– Это от навьий защита, – догадалась она. – Вы знаете, что навьи боятся огня.

Старуха молчала.

– Вы видели когда-нибудь навью? – не отступала Гертруда.

– Ещё когда в Синичкино жила, то встретила один раз. Страшнючая тварь! – старуха нервно облизала губы.

– Я навью сегодня видела, – призналась Гера.

– А всё твоя бабка виновата! – с обидой в голосе воскликнула Серафима Харитоновна. – Марьяна делов натворила! Теперь уже ничего не исправить. Будут эти твари тут ошиваться! Я Марьяне говорила: "Дурное дело ты замыслила!" Думаешь она меня послушала?! "Не могу, – говорит, – дитя малое сиротинкой оставить." Вот теперь хлебайте, людцы, дерьмо полной ложкой. Ешьте, не обляпайтесь!

– Что такое бабушка сделала? – допытывалась Гертруда. – Может можно всё исправить!

– Говорю ж тебе: злое дело она утворила, потому что тебя сильно любила! Чёрную магию Марьяна использовала! – бабка Фима замахала руками, прогоняя Геру. – Убирайся и больше ко мне не приходи. Видеть тебя не желаю!

Гера подошла к двери и, обернувшись, спросила:

– Бабка Фима, почему ты Юре Павловскому про навьий соврала?

– А с чего это я чужаку должна всё выкладывать? Ходит тут, вынюхивает!

– Чужаку, – повторила Гертруда, выходя из комнаты.

– Гера! – крикнула ей вслед Серафима Харитоновна. – Ничего не исправить. Зло не остановить!

– Это мы ещё посмотрим! – пробормотала Гертруда и, ни с кем не прощаясь, вышла из дома Нахима Ходорёнка.

Сев в машину, Гера задумалась: она вспомнила сон, в котором бабушка предупреждала о том, что нужно опасаться чужака. Чужаков здесь трое: Самуил Яковлевич Флор, Радмир и Юра. Один из них – убийца Виолетты. Кто из троих? Этот вопрос она обдумывала несколько минут, а потом переключилась на анализирование встречи с навьей в лабиринте. Гера была точно уверена, что повстречала не человека. Сопоставив все известные факты, Гертруда поняла, что должна делать.

Первым делом Гера вытащила из кармана куртки мобильный телефон, нашла в телефонной книге номер своего дядюшки и нажала "звонить."

– Герочка, привет, дорогая! Как твой отдых? – бодро ответил Георгий Лельчиц.

– Всё прекрасно, дядя Гоша. Как у тебя дела? Как тётя Оля?

– Отдыхать – не работать! – хохотнул Георгий. – Отрываемся на полную катушку! Ольга на массаж ушла, так что, если ты с Олюшкой хочешь поговорить, то она тебе минут через сорок перезвонит, когда вернётся.

– Нет, я звоню, потому что хочу с тобой поговорить. Скажи: почему мы никогда в Синичкино не ездили на могилы моих родителей и бабушки?

– Хочешь поехать в Синичкино? – после паузы уточнил Георгий слегка удивлённо, но тут же с энтузиазмом продолжил. – Давай съездим! Вот мы с Олей вернёмся из санатория, ты приедешь с отдыха, купим цветы и завезём их на могилы к твоим родителям и бабке Марьяне.

– Так и сделаем, – согласилась Гера, торопливо напомнив. – Ты не ответил: почему мы раньше этого никогда не делали?

Георгий Лельчиц молчал.

– Дядя, ответь на вопрос!

– Понимаешь, детка, где-то за две недели до своей смерти бабка Марьяна мне позвонила, – неуверенно начал рассказывать Георгий. – Она сказала, что скоро умрёт и заставила поклясться, что я тебя заберу к себе жить. Я ещё тогда возмутился. Говорю: "Конечно мы с Ольгой Герочку вырастим, как дочку. Мы же единственные родственники Гертруды!"

– Ближе к делу, дядюшка! – попросила Гера.

– Значит ближе к делу: я поклялся, что ты у нас будешь жить после смерти бабки Марьяны. Она успокоилась и говорит мне: "Ещё, Гоша, обещай мне не приезжать в Синичкино, пока Гера не вырастет и сама не захочет сюда наведаться. Разговоров про меня с Герочкой не веди, сам ей ничего про Синичкино не рассказывай. Жди, когда она вопросы станет задавать." Я возмутился: "Как же так? А могилки отца-матери убирать?" Бабка Марьяна тогда мне и говорит: "Могилки – это не твоя забота. Ты главное внучку мою вырасти. В Синичкино ей до поры до времени дорога закрыта. Когда будет Гертруда готова вернуться, тогда и приедете." Ну, что я должен был делать? Конечно согласился! После смерти бабки Марьяны мы тебя забрали к себе. Ты никогда вопросов о Синичкино, бабушке или родителях своих не задавала до сегодняшнего дня.

– Дядя, а ты, когда меня забирал в город, взял что-нибудь из дома бабки Марьяны?

– Что там брать было?! Одно старьё! Я документы взял. Хотел фотографий тебе на память взять хоть пару штук, но ни одной не нашёл. Оля игрушки твои собрала, а ты отказалась их взять. Помнишь это?

– Нет, – призналась Гера.

– Ты тогда была в таком стрессе. Молчала всё время. Мы с Ольгой решили, что лучше будет всё новое тебе купить, поэтому даже одёжку твою не стали брать, чтобы стресс не усиливать и ты к городу быстрее привыкла.

– Я помню, как вы меня сразу по приезду в город завели в большой магазин и накупили кучу игрушек, платья новые, туфельки с золотой пряжкой, курточку красную с капюшоном!

– Всё так. И должен сказать, что стратегия наша сработала: ты быстро адаптировалась. Уже на следующее утро после приезда к нам щебетать стала, как птичка. Только эти кошмары, что снились тебе...

– Я, дядя Гоша, скорее всего, поняла причину кошмаров, – задумчиво произнесла Гера.

– Так это же хорошо, милая! Может теперь они тебя перестанут беспокоить, – осторожно произнёс Георгий Лельчиц. – Правильно я мыслю?

– Конечно правильно! Спасибо, что ответил на мои вопросы, – спохватилась Гертруда, сообразив, что пугает дядюшку, и соврала. – Побегу. Меня друзья ждут.

– Созвонимся, – попрощался Георгий.

Гертруда положила телефон в карман, побарабанила пальцами по рулю, обдумывая свои дальнейшие действия. В свой двор из дома вышел Нахим Ходорёнок. Он подошёл к калитке и с интересом рассматривал Мерседес Гертруды.

– Нахим! – Гера вышла из машины. – В каком доме Игнат Осипович живёт?

– Так это: дом Жевнеров на соседней улице. Номер двадцать восемь. Мимо не проедешь. У них ворота зелёного цвета, а на воротах Христа солнце и месяц нарисовала. Она знаешь как красиво рисует! Про неё даже в газете местной писали.

– Спасибо! – Гера села в машину, включила мотор, нажала на пераль газа и поехала искать дом участкового.

Найти на соседней улице дом с зелёными воротами, на которых нарисовано солнце и месяц действительно оказалось легко.

Гертруду обрадовало, что по городу, соединённому с зелёным забором сеткой-рябицей ходила, закутавшись в розовый вязаный кардиган, Христа.

– Здравствуйте! – выйдя из машины, крикнула она.

– Герочка! Здравствуй, моя дорогая! – Христа подошла к забору и развела руками. – Видишь, что творится. Градом всё побило: огурцы, картошку. Хорошо, что парник уцелел, а то моего Игната не допросишься по хозяйству помочь. Весь в работе. Вот где его черти носят?! Перед тем, как град зарядил, он укатил куда-то. Я звоню ему, чтобы рассказать, что без картошки мы останемся в этом году, а он слушать меня не хочет. Говорит: "Работаю! Не мешай."

– Тётя Христа, Вы можете дать номер телефона Игната Осиповича? Мне нужно срочно ему смс-ку отправить.

– Записывай, – Христа вытащила из кармана кардигана мобильный телефон и продиктовала номер мужа.

Гера, быстро набрав текст, отправила его.

– Может зайдёшь в дом. Я тебя покормлю. У меня сегодня пельмени.

– Тороплюсь, – отказалась Гертруда.

Она села в Мерседес и направила его назад в Синичкино, очень надеясь на то, что участковый прочитает посланную ему смс-ку.