Текст книги "Постоялый двор Синичкино (СИ)"

Автор книги: Ивето Витко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 16

Спать Гера легла в десять вечера и спала беспокойно. События прошедшего дня взбудоражили её психику. Всю ночь ей снились эпизоды из детства. Яркие картинки, как в калейдоскопе, сменяли друг друга: вот она играет во дворе бабушки Марьяны, вот бежит по летнему лесу за бабочкой, стоит возле валуна Деда...

Сон с навьей накатил под утро и был очень реалистичным. Навья вышла, как обычно, за сосны на поляне с валуном. Выглядела она более ужасно, чем обычно: волосы, словно живые, шевелились в воздухе, уродское безглазое лицо обезображивал зловещий оскал.

– Плата-расплата неминуема! Моя ты! Моя! – шептала навья, протягивая к Гертруде свои длинные руки...

Гера закричала во сне и проснулась. Дрожащей рукой она нащупала под подушкой зажигалку и зажгла свечу. Тонкое пламя осветило комнату, придав ей атмосферу фильма-хоррора. Гертруда поспешила встать с кровати и включить верхний свет.

Когда яркая люстра, встроенная в потолок, вспыхнула, наполнив комнату ярким жёлтым светом, Гера с ногами забралась в кресло, сжалась в комок и попыталась успокоить колотившееся от страха сердце.

– Почему мне так страшно? – размышляла она. – За двадцать два года я уже привыкла к кошмарам с навьями и не сильно их пугалась. Сейчас во сне было что-то новое, такое, от чего липкий страх не отступал. Гера закрыла глаза, вернулась в сон и шаг за шагом начала прокручивать его в голове.

Через несколько долгих секунд Гертруда, поняв в чём причина охватившего её страха, резко открыла глаза: во сне с навьей, в отличие от всех предыдущих кошмаров, Гера была взрослой, а не восьмилетним ребёнком!

– Что же это такое? – Гертруда почувствовала, как по телу пробежали мурашки.

Она обхватила руками колени, уставилась на тонкий огонёк пламени свечи и впервые в жизни зашептала молитву, которую часто слышала в детстве от бабки Марьяны: "Славная и всехвальная ученице Христова Мария! Умоли возлюбленного тобою и возлюбившего тя Христа Бога..."

Проговорить на расспев слова молитвы на удивление помогло успокоиться. Страх отступил.

Гера погасила свет и вернулась в кровать, но заснуть не смогла: слишком боялась повторения кошмара.

До самого рассвета Гертруда, свернувшись под одеялом колачиком, смотрела на пламя свечи.

В семь утра, Гера, совершенно разбитая, погасила свечу, встала с кровати и решила принять душ, но вспомнила, что чистые полотенца закончились.

– Ладно, – решила она. – Подожду, пока горничная придёт убираться и принесёт полотенца.

Кое-как приведя себя в порядок, Гертруда спустилась в столовую, чтобы позавтракать.

В столовой был только Радмир: он завтракал за столиком у окна.

– Привет, – подсела к нему Гера.

– Выглядишь неважно, – отметил Радмир.

– Кошмар ночью приснился и после уснуть не смогла, – пояснила Гертруда.

– Сочувствую. Обстановка у нас способствует кошмарам.

– Если честно, то меня с детства кошмары мучают, – призналась Гера. – Мне снится навья.

– Не нужно было тебе сюда приезжать, – с сожалением произнёс Радмир.

– Может наоборот: я именно здесь и должна сейчас быть, – задумчиво произнесла Гертруда и хотела спросить Радмира, есть ли новости о смерти Натаниэлы Веркуть, но не успела: в столовую вошёл Самуил Яковлевич Флор.

– Доброе утро! Надеюсь, что сегодня мы обойдёмся без смертей, – подсев за столик к Радмиру и Гере, хмуро произнёс старик.

– Тоже на это надеюсь, – ответил Радмир.

– У меня, когда я ротой командовал, солдатик один суицид совершил, – начал рассказ Флор. – Сходил в увольнение, узнал о неверности девушки, вернулся и ночью в туалете повесился...

– К чему Вы это рассказываете? – перебила Гера старика.

– К тому, милая Гертрудочка, что человек – существо непредсказуемое: я этого солдата считал очень стрессоустойчивым, – назидательно пояснил Флор.

– Отец выставил на продажу Синичкино, – сменил тему Радмир.

– Знаю и подумываю о том, чтобы купить постоялый двор, – немного помолчав, ответил Самуил Яковлевич.

– Вас не смущает то, что здесь умерло шесть человек? – уточнила Гертруда.

– Меня тяжело чем-то смутить, – усмехнулся Самуил Флор, и Гера вспомнила вчерашнее предположение Павловского о том, что Самуил Яковлевич причастен к смертям постояльцев. Теперь эта идея не казалась Гертруде нелепой.

До конца завтрака она, не обронив ни слова, слушала разговор Радмира и Самуила Флора о финансовых вложениях в рисковые проекты.

Возвращаясь в комнату, Гера застала возле своей двери горничную, невысокую русоволосую девушку в чёрном-платье униформе.

– Ты хочешь прибрать у меня? – спросила Гертруда.

– Да, – закивала головой горничная, почему-то испугавшись Геры.

Гертруда открыла дверь в комнату:

– У меня чистые полотенца закончились.

– Сейчас принесу, – тихо ответила горничная.

– Тебя ведь Таней зовут? – Гертруда вспомнила, как вторая горничная прошлым утром обращалась к подруге.

– Да, – ещё тише ответила горничная.

– Давай так, Танюша, ты придёшь с уборкой и принесёшь полотенца часика через два, – предложила Гера, – а сейчас я поработаю немного.

Таня, согласно кивнув, поспешно ушла на первый этаж.

Гертруда вошла в комнату, чтобы начать изучение содержимого жестяной коробки, но в дверь постучали.

На пороге стоял Павловский.

– Наша вчерашняя велопрогулка не состоялась по независящим от нас причинам. Может сегодня покатаемся? – улыбнулся он.

– Не сейчас, Юра. Хочу заняться сортировкой бумаг бабушки.

– Ясно. Извини, что побеспокоил, – кивнул Юрий и двинулся прочь от двери.

– Давай часа в три дня! – предложила ему в спину Гертруда, почувствовав, что Юрий обиделся второму подряд отказу.

– Договорились! – Павловский обернулся и улыбнулся.

Гера вернулась в комнату. Час она внимательно вчитывалась в бумаги и сортировала их, но бессонная ночь давала о себе знать: глаза слипались. Гертруда сложила все бумаги назад в жестяную коробку, поставила коробку на прикроватную тумбу, сама легла в кровать и мгновенно уснула. Она спала крепким сном без сновидений и проснулась только тогда, когда Виолетта в час дня постучала в дверь комнаты, чтобы позвать Геру на обед.

– Что ты ночью делала? – возмущалась Виолетта, спускаясь в столовую.

– Не могла уснуть, – Гера не хотела рассказывать Виолетте о кошмарах.

Девушки прошли мимо стойки администратора, поприветствовали Радмира, который что-то изучал на экране монитора компьютера, вошли в столовую и Виолетта недовольно прошептала:

– Неудачное время мы выбрали для обеда.

Гертруда прекрасно поняла её недовольство: Самуил Яковлевич Флор с видимым наслаждением поглощал суп за столиком у окна.

– Девчата, присоединяйтесь ко мне! Сегодня наша повар превзошла саму себя! Рассольник – изумительный! – дружелюбно воскликнул старик.

Гера и Виолетта расстроенно переглянулись и, наполнив тарелки наваристым супом, обречённо двинулись к столику у окна.

– Я два часа назад разговаривал с супругом повара. Он сказал, что диагноз врача скорой помощи подтвердился: бедная Натаниэла умерла от инфаркта. Это так печально: легла спать и не проснулась, – разглагольствовал Флор. – Наша жизнь, девоньки, очень короткая. Оглянуться не успеете, как подкрадётся старость. Мне кажется, что ещё вчера я, выпускник военного училища, пришёл в десантные войска, а уже всё: седой, больной...

– Не наговаривайте на себя, Самуил Яковлевич, – Виолетта окинула Флора придирчивым взглядом. – Вы ещё очень даже интересный мужчина.

– Нет, Виолетточка. Сдаю я позиции. Ноги болят, сердечко пошаливает. На смерть стал остро реагировать, хотя раньше не замечал за собой такого, – Флор встал из-за стола и посмотрел на кофемашину, стоявшую в углу столовой. – Очень кофе хочется, но, пожалуй, воздержусь. Может позже. Сейчас пойду к себе и отдохну в компании хорошей книги.

– Что читаете? – поинтересовалась Гертруда.

– Перечитываю Джека Лондона. Потянуло, знаете ли, на классику. Вчера закончил "Маленькую хозяйку большого дома," а сегодня сопереживаю героям повести "Белый Клык." Кстати, вы знали, что Джек Лондон умер на сорок первом году жизни от передозировки морфия?

– Нет, – хором ответили Гера и Виолетта.

– Вот и я не знал, – пробормотал Флор и ушёл.

– Странный он, – сделала вывод Виолетта.

– Давай забудем о Самуила Флоре и просто пообедаем, – попросила Гера, почувствовав, что страх снова начинает одолевать её.

– Хорошо! – согласилась Виолетта, и они провели в столовой следующие двадцать минут, мило болтая о моде и прочих приятных пустяках.

Закончив обед, Гертруда вспомнила, что горничная так и не пришла к ней прибраться, поэтому, проходя мимо стойки администратора, Гера остановилась и улыбнулась Радмиру, который по-прежнему сосредоточенно смотрел в экран компьютера.

– Что делаешь? – спросила она у Радмира.

– Пытаюсь добиться вразумительного ответа от фирмы-поставщика, когда новый котёл для бани привезут.

– Удачи! – пожелала ему Виолетта.

– Что-то не так? – спросил Радмир у Гертруды.

– Не знаешь, где я могу найти горничную Таню? Мы договаривались, что она ближе к обеду придёт ко мне с уборкой.

– Я Нахима, Христу и горничных в двенадцать дня отпустил домой, в качестве компенсации за вчерашний стресс, – виновато улыбнулся Радмир. – Таня или Катя завтра приберутся у тебя.

– Мы без ужина сегодня? – заволновалась Виолетта.

– Христа приготовила ужин. Я сам всё разогрею и подам.

– Тогда может ты принесёшь из бара в столовую спиртное? – оживилась Виолетта. – Естественно после того, как зануда Самуил Флор отужинает.

– Могу, – согласился Радмир.

– Прекрасно! – Виолетта захлопала в ладоши. – Гера, не планируй ничего на вечер!

– Ладно, – кивнула Гертруда и шутливо спросила. – Можно мне по блату получить одно чистое полотенце?

– Сейчас принесу, – Радмир вышел из-за стойки администратора и ушёл в сторону столовой.

Гера нетерпеливо побарабанила пальцами по стойке, посмотрев на часы, висевшие на стене: прогулка с Павловским через полтора часа, а она не готова.

– Вот, – Радмир вернулся с двумя белоснежными полотенцами. – Новые.

– Спасибо! – Гера схватила полотенца и поспешила к лестнице.

– Куда торопишься? – удивилась Виолетта.

– Юра пригласил меня на велосипедах покататься, – улыбнулась Гертруда и полюбопытствовала. – Ты что будешь делать?

– Пойду в тренажёрный зал.

Гера приняла душ, поставила жестяную коробку с бумагами бабушки за стеклянную дверцу полки, расположенной слева от электрического камина и спустилась в лобби, чтобы встретиться там с Павловским.

Радмир сидел на диване и что-то печатал в телефоне.

– Как дела с котлом для бани? – Гера присела возле него.

– Ничего хорошего. Котёл застрял на таможне. Ты как? Выглядишь прекрасно. Удалось поспать?

Гета хотела ответить, что поспала и чувствует себя замечательно, но не успела: помешал Павловский.

– Навья! Я видел её! – истерично закричал Юра, вбегая в лобби.

– Где? – раздражённо спросил Радмир не довольный появлением Павловского.

– В лабиринте! – выпучив глаза и тяжело дыша, ответил Юра. – Я пошёл прогуляться, чтобы время до велопрогулки с Герой скоротать, а это страшилице прямо на встречу мне из середины лабиринта движется, ручищи тянет. Я развернулся и бросился бежать!

– А навья за тобой понеслась? – хмыкнул Радмир.

– Не знаю! Я не оборачивался, – Павловский хлопнул себя по карманам чёрных джогерсов. – Блин, телефона нет! Наверное в лабиринте обронил. Ребята, давайте вместе сходим в лабиринт за телефоном.

– Пойдём найдём твой телефон, а заодно навью поищем, – Радмир встал и тяжело вздохнул. – Такой хороший был день!

– Я думала, что сегодня без навьий обойдёмся, – поддержала Радмира Гера.

Следующие полчаса они провели в лабиринте в поисках навьи, но ничего не нашли, кроме обронённого Юрой телефона во время побега от слуги богини смерти Паляндры.

Разочарованные, они вернулись в офис и в дверях столкнулись с Самуилом Флором. Флор держал в руках термос.

– Приходил кофе себе взять, – пояснил он, указав на термос.

– А мы гуляли в лабиринте, – быстро произнёс Радмир, чтобы предупредить возможный вопрос Самуила Яковлевича, о том, где молодёжь пропадала.

– Я думал на велосипедах катались, – пожал плечами Флор, явно удивлённый поспешливости Радмира, и пошёл к своему домику.

– Как-то мне уже не хочется кататься на велосипедах, – усмехнулась Гера.

– Мне, честно говоря, тоже! – проворчал Юра и обратился к Радмиру. – Ты можешь мне пару листов распечатать. Прислали новый контракт. Хочу детально изучить.

– Не вопрос, – согласился Радмир. – Можем прямо сейчас твои бумаги распечатать.

Мужчины пошли к стойке администратора, а Гера поднялась к себе в комнату. Войдя, она мгновенно поняла, что в её отсутствие комнату кто-то посетил. Этот кто-то явно что-то искал: шкаф был открыт, вещи из него валялись на полу, двёрца прикроватной тумбочки тоже открыта…

– Коробка! – прошептала Гера и кинулась к тумбе со встроенным камином.

Она открыла двёрку слева от камина и похолодело от ужаса: жестяной коробки из-под желейного печенья там не было.

Сдерживая слёзы, Гертруда выбежала из комнаты и бросилась к лестнице, ведущей на первый этаж.

– Коробка пропала! – закричала Гера, сбегая вниз по ступеням. – Пока мы бегали по лабиринту, кто-то украл жестяную коробку из моей комнаты.

– Здесь нет никого постороннего! – воскликнул Юрий. – Это сделал кто-то свой.

– Сделал что? – из коридора, ведущего в тренажёрный зал выплыла Виолетта.

– Пропала коробка с бабушкиными записями. Ты заходила ко мне в комнату?

– Как я зайду? У меня ключа нет. Да и зачем мне к тебе заходить? – удивилась Виолетта.

– Радмир, у кого есть ключ от моей комнаты? – волновалась Гера.

– У горничных, но они в двенадцать дня уехали в Дымково.

Виолетта, успевшая пройти мимо стойки администратора, обернулась и уточнила:

– Ты уверен, что горничные уехали? Мне казалось, кто-то из девчонок ещё здесь.

– Девочки уехали. Их машины нет на парковке, – уверенно ответил Радмир.

– Я видел, как Катя и Таня уезжали, – подтвердил Юра.

– Странно, – пробормотала Виолетта и уточнила. – Гера, ты уверена, что коробки нет в комнате?

– Абсолютно уверена! – застонала Гертруда. – Хотите – пойдём посмотрим.

Все вместе они поднялись к Гере и, осмотрев комнату, убедились, что жестяной коробки там не было.

– Жалко пропавших записей! – Юра с сочувствием посмотрел на Гертруду. – Это же целое сокровище было! Там изучать и изучать! Ты, Гера, сделала фотографии?

– Нет, даже не пришло в голову сфотографировать бумаги, – Гертруда выглядела так, словно мир рухнул.

– Очень непрофессионально с твоей стороны! – Павловский с осуждением смотрел Геру, а она, не выдержав этого взгляда, расплакалась.

– Не расстраивайся, мы найдём записи твоей бабушки, – попытался утешить Гертруду Радмир. – Я позвоню участковому.

– Оставьте меня. Я хочу побыть одна, – всхлипывая, попросила Гера.

– Да, конечно, – мужчины и Виолетта с неохотой, но покинули комнату.

Закрыв дверь за Радмиром, Юрой и Виолеттой, Гера села на кровать и стала рассуждать о том, кто мог взять жестяную коробку: Юра и Радмир были с ней, значит они вне подозрения. Весь обслуживающий персонал во время кражи отсутствовал, следовательно остаются двое: Виолетта и Самуил Яковлевич Флор.

Гертруда начала анализировать подозреваемых.

Виолетта сказала, что была в тренажёрном зале. Теоретически, имея ключ, подняться на второй этаж, войти в комнату номер пять и взять жестяную коробку не заняло бы больше пяти-десяти минут. Самуил Яковлевич Флор, по идее, должен был читать в своём домике, но он пришёл в офис за кофе, следовательно тоже мог проникнуть в пустую комнату и взять бумаги. Однако оба не имели ключа от пятой комнаты, и главное: ни у одного не было мотива. Зачем Виолетте или Самуилу Яковлевичу Флору красть жестяную коробку с записями бабки Марьяны? Ответа на этот вопрос у Гертруды не было.

Глава 17

Участковый приехал через полчаса.

– Ну, как ты тут? Ревёшь? – строго спросил он, без стука войдя в комнату Гертруды.

– Дядя Игнат, бабушкины записи пропали, – появление участкового вызвало новый поток только-только высохших слёз.

– Отставить сырость! – приказал Игнат Осипович. – С чувством, толком и расстановкой расскажи мне, что случилось.

Следующие десять минут Гера подробно рассказывала, как накануне нашла в доме бабки Марьяны жестяную коробку с бумагами и фотографиями, а час назад обнаружила, что эта коробка исчезла из закрытой комнаты.

– Ерунда какая-то, – почесал затылок участковый. – Кому нужны старые фотографии и записи давно умершей старухи? Может коробка всё таки здесь?

– Нет её! Я всю комнату осмотрела несколько раз. Коробка стояла слева от камина, на полке за стеклянной дверцей.

– Ты уверена, что её украли за то время, что ты была в лабиринте с Радмиром и Юрием?

– Да. Когда я выходила из комнаты, то посмотрела на коробку. Она стояла полке. Я минут пять поболтала в лобби с Радмиром, потом прибежал Юра и сказал, что видел навью в лабиринте. Когда мы вернулись из лабиринта, я сразу поднялась в свою комнату и заметила, что здесь кто-то был. Вы же видите, какой бардак! – Гера обвела рукой вокруг. – Это не я всё разбросала, а тот, кто украл мою коробку!

– Ясно. Не нервничай, – участковый обошёл комнату. – Входная дверь была открыта или закрыта, когда ты вернулась?

– Закрыта. Я точно помню, потому что прикладывала карточку к электронному замку и он щёлкнул.

– А закрыла ли ты дверь, когда уходила?

– Да!

– Значит у вора должен был быть ключ, – пробормотал Игнат Осипович.

– Радмир сказал, что ключ есть только у горничных.

– Горничные уехали в Дымково в двенадцать дня. Я Христу забирал и девчата уезжали. Нужно спросить у них: может у Тани или Кати недавно пропали ключи? – рассуждал участковый. – Ещё ключ есть у Радмира. Он ведь управляющий постоялым двором, но Радмир в предполагаемое время кражи был с тобой. Может у него есть сообщник? Нет, это маловероятно. Слишком уж замысловатая многоходовочка получается. Значит сейчас проверим Виолетту и Самуила Флора. Алиби, исходя из твоих слов, у них ненадёжное. Пойдём вниз. Я сказал всем собраться в лобби. Послушаем, что наши подозреваемые скажут.

Спустившись на первый этаж, Игнат Осипович и Гертруда застали Самуила Яковлевича Флора в напряжённом ожидании сидящим в кресле. Он нервно барабанил пальцами по мягкому подлокотнику, что-то обдумывая. Виолетта, закинув ногу за ногу, сидела между Радмиром и Юрием на диване.

– Странное дело: коробка с бумагами исчезла из закрытой комнаты, – грозно произнёс участковый, поочерёдно посмотрев сперва на Виолетту, потом на Флора.

– Радмир ввёл меня в курс произошедшего, и я понимаю, как нехорошо выглядит моё появление возле офиса в предполагаемое время кражи, поэтому сразу хочу заявить: к произошедшему не имею отношения, готов сотрудничать со следствием и не возражаю против осмотра моей комнаты.

– Я присоединяюсь к словам Самуила Яковлевича, – подняв вверх правую руку, громко произнесла Виолетта. – Клянусь, что не имею никакого отношения к краже, готова помогать найти вора и разрешаю обыскать свою комнату.

– Вот и славно, что все готовы помочь разобраться в ситуации! – обрадовался участковый. – Тогда предлагаю начать с домика Самуила Яковлевича.

– Следуйте за мной, – Флор встал, и все потянулись за ним в третий домик с соломенной крышей.

Игнат Осипович провёл тщательный осмотр в доме Флора, где было совсем мало вещей, но очень много книг. Не обнаружив жестяной коробки, участковый, а с ним и все обитатели Синичкино, переместились в четвёртый домик, принадлежавший Виолетте. Здесь в хаотичном порядке по спальне и гостиной было разбросано огромное количество одежды.

– Извините, я гостей не ожидала, поэтому не прибралась! – слегка смущённо сказала Виолетта, приглашая участкового в своё жилище.

– Ничего страшного, – заверил её Игнат Осипович и приступил к осмотру, который ничего не дал.

– Гера, подумай хорошенько: может припомнишь что-нибудь странное? – выйдя из домика Виолетты, обратился участковый к Гертруде.

– Ничего странного не было, – в ответ покачала головой Гера.

– Скажи мне: кто к тебе в комнату сегодня приходил? – не сдавался участковый.

– Утром горничная, Таня, приходила, чтобы прибраться. Я её встретила в коридоре перед дверью комнаты и попросила зайти часа через два, потому что хотела с бумагами бабушки поработать. Чуть позже после этого Юра приходил, чтобы предложить на велосипедах покататься, но он в комнату не заходил, а стоял в коридоре перед входной дверью. Виолетта заходила, чтобы позвать обедать, но мы вместе вышли из комнаты и, когда я вернулась из столовой, коробка была на месте. Я это точно помню.

– Да, ничего такого, за что можно зацепиться, – разочарованно протянул Игнат Осипович.

– Всё кристально чисто и прозрачно, – согласился с участковым Юрий.

– Подождите! – воскликнула Гера, которую после слов Павловского внезапно осенило. – Когда я горничную встретила, то попросила чистое полотенце. Таня сказала, что принесёт и ушла. Понимаете?

– Нет, – покачал головой участковый. – Горничная ушла за полотенцем. Что не так?

– Она же собиралась убирать в моей комнате, значит должна была прикатить тележку с бытовой химией, пылесос, а Таня просто стояла у двери комнаты. При ней ничего не было! Как же она планировала делать уборку?

Игнат Осипович нахмурился:

– Действительно странно.

– Горничные убирать приходят с тележкой. В этой тележке кроме бытовой химии лежат чистое постельное бельё и полотенца, – вмешался Радмир. – Нужно поговорить с Таней.

– Сейчас же поеду и поговорю, – решил участковый. – Если будут новости, то вернусь или позвоню тебе, Радмир.

Игнат Осипович торопливо проследовал к своему уазику.

– Нехорошая ситуация, – протянул Флор, глядя, как автомобиль участкового выезжает с парковки.

– Если коробку взяла горничная, зачем она ей? – задала Виолетта резонный вопрос и уточнила у Гертруды. – Содержимое коробки очень ценное? За него можно деньги получить?

– Там семейные фотографии и записи моей бабушки. Всё это бесценное для меня, но денег получить за содержимое коробки нельзя, – объяснила ей Гера.

– Не только для тебя бесценное! – запротестовал Павловский. – Записи имели научную ценность.

– Научную ценность! – оживилась Виолетта.

– Да! Это же задокументированный фальклорный материал, – Юрий достал из кармана брюк телефон и посмотрел на него. – Кстати о фольклоре: я опаздываю на встречу с тёщей Нахима Ходорёнка. Хочешь, Гера, поехать со мной к Серафиме Харитоновне?

– Мне не до сбора фольклорного материала, Юра, – вздохнула Гертруда.

– Я понимаю, но поездка поможет развеяться, – пояснил своё приглашение Юра.

– Нет. Я останусь в Синичкино и буду ждать новостей от Игната Осиповича, – отказалась Гера.

– Тогда я один поеду, – Павловский сел в свой зелёный Хёндай и укатил.

– Радмир, принеси мне ужин в домик, – попросил Самуил Флор, уходя к своему домику. – Нет никакого желания тащиться в столовую.

– Сейчас разогрею то, что повар приготовила и принесу, – пообещал Флору Радмир.

– Я буду у себя. Хочу фотографии перекинуть с фотоаппарата в ноутбук. В "Nikon" уже карта памяти почти полная, – объявила Виолетта и направилась вслед за Флором.

– Юра прав: тебе нужно отвлечься, – с сочувствием глядя на Гертруду, сделал вывод Радмир. – Может составишь мне компанию, пока я ужин буду разогревать?

– Составлю, – согласилась Гера. – Я от тебя ни на шаг сегодня вечером не отойду: хочу быть рядом, если Игнат Осипович позвонит.

Участковый позвонил, когда жареное филе палтуса и запечённый в духовке картофель были разогреты.

– Слушаю Вас, Игнат Осипович, – Радмир включил громкую связь на телефоне. – Гертруда тоже слушает. Она рядом со мной стоит.

– Короче, ребята, Катя ничем нам не помогла. Ключи у неё не пропадали, а с Таней поговорить пока не смог: её мать сказала, что Татьяна куда-то уехала на велосипеде.

– Давно уехала? – уточнила Гера.

– Не известно. Мать Тани только полчаса назад заметила, что велосипеда нет.

– Нужно обязательно поговорить с Таней. Может ей позвонить? – предложил Радмир.

– Звонили и не один раз. Не отвечает! А на счёт обязательно поговорить с Татьяной – это ты правильно мыслишь, Радмир. У меня к ней масса вопросов.

– Почему? – заволновалась Гера

– Мать Татьяны сегодня утром полезла на чердак. Там у них кошка окотилась под крышей и котята пищали, но дело не в этом: на чердаке мама Тани нашла пакет, а в пакете рваное длинное белое платье, парик с белыми волосами и куча косметики.

– Значит Таня пугала постояльцев Синичкино, – сделал вывод Радмир.

– Похоже на то, – невесело отозвался Игнат Осипович.

– Зачем она это делала? – удивилась Гера.

– Вот вернётся Татьяна домой, тогда я задам ей твой вопрос, а пока держите полученную информацию в секрете. Завтра утром я приеду в Синичкино и сообщу новости, – участковый закончил разговор.

– По крайней мере теперь мы знаем, кто был навьей, – невесело усмехнулся Радмир, спрятав смартфон в карман чёрных брюк.

– Сегодня точно без алкоголя не обойтись, – тряхнула головой Гера и велела. – Ты неси ужин в домик Флора, а я буду сервировать столик у окна на четверых. Дождёмся возвращения Юры из Дымково и поужинаем при свечах.

– У меня нет свечей, – развёл руками Радмир.

– У меня очень много свечей, – призналась Гертруда. – Я всегда зажигаю свечу после того, как кошмар с навьей увижу.

– Значит ужину при свечах быть! – Радмир пытался звучать позитивно, но Гера видела, что он расстроен.

Павловский вернулся ближе к восьми вечера. Он и Виолетта с радостью восприняли идею совместного ужина при свечах.

Виолетта снова пила кровавую Мэри, Гертруда и Юра – мартини. Радмир от употребления спиртного воздержался, сославшись на то, что он на работе.

Весь ужин разговор крутился вокруг пропажи жестяной коробки. Виолетта выдвигала разные версии, а Павловский с свойственной ему категоричностью разбивал железными доводами все эти версии. Гера больше молчала, задумчиво глядя на дрожащее пламя трёх толстых свечей, которые занимали почётное место в середине стола между палтусом, картофелем, салатом и нарезкой из трёх сортов сыра. Гертруда маленькими глотками пила мартини, пытаясь выбросить из головы плохие мысли о причастности горничной к краже жестяной коробки. Радмир в застольной беседе принимал минимальное участие. Он то и дело доставал из кармана брюк телефон, поглядывал на экран, иногда отправлял смс и снова прятал телефон в карман.

– С кем ты там переписываешься? С девушкой? – не выдержала Виолетта.

– С отцом, – Радмир торопливо положил телефон в карман. – Юрист Флора связался с моим отцом по поводу покупки Синичкино. Я убеждаю отца пока не продавать постоялый двор.

Было десять вечера, когда Гертруда встала из-за стола.

– Пойду спать, – объявила она.

– Возьми с собой свечу, – предложил Радмир.

– Зачем ей свеча? – удивился Павловский.

– Я при помощи свечей борюсь с кошмарами, которые мне периодически снятся, – пояснила Гертруда и улыбнулась. – Во мне столько мартини, что, я думаю, сегодня обойдусь без свечи. Буду спать, как убитая.

Павловский участливо кивнул:

– Прекрасно тебя понимаю.

– Мы же ещё немного посидим? – Виолетта с надеждой посмотрела на мужчин, и те согласно кивнули.

Гертруда пожелав всем спокойной ночи, ушла к себе.

Оказавшись в комнате, она приготовилась ко сну, погасила свет и легла в кровать. Сон сморил её незаметно.

Странное сновидение волной накатило на Гертруду, когда было далеко за полночь.

Во сне Гертруда стояла посреди дома бабки Марьяны. Полная луна светила через окно, и Гера чётко видела пролом в полу и лунную дорожку, делившую комнату на две равные части. Куски выбитого оконного стекла поблёскивали в свете луны на старых гнилых досках, множество теней, словно причудливые живые обои, колыхались на стенах. Сперва Гера решила, что она одна в доме, но, присмотревшись, заметила: в тёмном углу за печкой кто-то стоял.

– Кто здесь? – дрогнувшим голосом спросила Гертруда.

От тьмы за печкой отделилась тень и начала приближаться к Гере.

– Это сон, сон! – бормотала Гертруда.

– Не бойся, внученька, – зашептала тень.

– Бабушка?! – Гера широко раскрыла глаза, пытаясь рассмотреть в темноте хозяйку дома.

Тень остановилась не дойдя до лунной дорожки на полу. Гера сделала шаг вперёд. Теперь её от тени отделяла только дорожка лунного света.

– Помоги мне, детка! – прошептала тень. – Плохое дело я сделала. Не со зла. Хотела с тобой быть. Теперь страдаю за это. Молю тебя: исправь мою ошибку!

– Я не понимаю, о чём ты говоришь, – растерянно ответила Гертруда.

– Поймёшь, когда время придёт, – шепнула тень. – Берегись плохого человека!

– Кто плохой человек? Скажи мне! – требовала Гера.

Тень ответила не сразу. Сперва она прислушалась к звукам леса, доносившимся из-за разбитых окон, потом отошла назад к печке и крикнула:

– Чужак кровью руки замарал! Теперь у него пути назад нет! Нет пути назад! Не остановится он!...

Гертруда резко открыла глаза и села в кровати. В комнате было тихо. Длинная лунная дорожка пролегала через всю комнату, размывая мрак.

Гера встала с кровати, подошла к окну и посмотрела на жёлтый диск полной луны, на залитые лунным светом окресные пейзажи.

– Чужак замарал руки кровью, – повторила Гертруда слова из своего сна, ясно осознавая, что сон связан с реальностью, и это осознание долго не позволяло ей вернуться в кровать. Гера долго стояла у окна, пока сон снова не начал одолевать её. Тогда Гертруда вернулась в кровать, поплотнее закуталась в одеяло и, засыпая, подумала, что, занятая мыслями о чужаке, совсем не придала значения просьбе бабки Марьяны.

– Что такое плохое сделала бабушка? Какую ошибку я должна исправить? Может сон ничего не значит? – роем проносились мысли в голове Гертруды, а сама она снова погружалась в царство снов, страшась встретиться там навью.