Текст книги "Возрождение (СИ)"
Автор книги: Ивар Рави
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Глава 13
Гроза черного континента
У Ранаати мы провели три дня: изголодавшиеся по малочисленности мужчин женщины племени охотно согласились связать свою дальнейшую судьбу с Русами. Ульрих кривил душой, когда говорил, что в случае битвы победа нам достанется тяжелой ценой, во всем племени насчитывалось два десятка воинов, не считая пары пожилых калек. А вот женщин было вдвое больше – по меркам каменного века Ранаати являлись крепким середняком по численности. Редко какое племя превышало шесть или семь десятков, кормовая база регулировала численность населения. Если племя разрасталось, часть его отделялась и начинала самостоятельную жизнь. Это было продиктовано необходимостью, при отсутствии сельского хозяйства и подворья, большое племя быстро вырабатывало кормовую базу своего места обитания.
По моим наблюдениям племена Европы исследовало больший ареал, плотность животных там была ниже чем в Африке. Большинство же племен Африки если судить по Нуахили и Ранаати вело полуоседлый образ жизни. Теплый благоприятный климат без резкой смены погоды, изобилие животного и богатство растительного мира формировала несколько иной уклад. Именно поэтому на мой взгляд уже в каменном веке Африка оказалась перенаселена и люди пошли на север, не выдерживая конкуренции с более сильными и многочисленными соседями.
Вопреки устоявшемуся мнению, я и сам был под влиянием этих стереотипов, древние племена редко враждовали между собой. Чаще всего конфликт происходил за территорию и более малочисленное племя благоразумно отступало. Это не говорит о том, что все стычки происходили без крови, но инстинкт самосохранения срабатывал чаще.
В любом правиле есть исключения и для черного континента это было племя Схапити, ведущее кочевой образ жизни, склонное к каннибализму и необоснованной жестокости. Отличительным признаком воина Схапити была желтая полоса, пересекавшая лицо от левого виска к правой скуле. Немец не знал тотемного смысла этой полосы, но ему пришлось встретиться с Схапити уже на второй год своей жизни среди Ранаати. Численность племени в тот момент была выше, и не будь нападения Схапити, племя Ульриха могло быть куда многочисленнее.
– Они варвары, целенаправленно истребляют мужчин и детей мужского пола независимо от возраста. Своих поверженных врагов едят, черепа отваривают в особом составе, вследствие чего черепа размягчаются и значительно уменьшаются в размерах. Некоторые воины Схапити носят целые ожерелья из таких черепов, при одном их появлении, воины любого племени стараются уйти с насиженных мест. Мои тоже просили меня переправиться на другой берег, но я недооценил противников и решил дать им бой. – Инженер замолчал с силой потирая виски. Ната терпеливо ждала пока он заговорит.
– Они презирают смерть, один Схапити может броситься против нескольких воинов, невзирая на опасность. Это страшные люди, – Ульрих как бы подвел черту под свой рассказ.
– Вы сказали, что они не убивают женщин? Они уводят их с собой? Но у вас их не увели, судя по численности.
Ната перевела, Ульрих тяжело вздохнул:
– В тот раз нам пришлось отступить под их натиском, пока часть Схапити сражалась с нами, вторая часть ловила женщин и насиловала их.
– Бред какой-то, – не выдержал я после перевода. – О каком сексе можно думать, когда твои соплеменники сражаются или у них настолько плохо обстоят дела, что секс важнее сражения?
– Я и сам не понял, пока мы не допросили одного попавшего к нам в плен. Эти твари потеряли одного пленным и троих убитых, умудрившись убить больше дюжины наших.
– У них были стрелы?
– Нет, не было. Лук и стрелы мы стали делать только после того нападения, до этого Ранаати обходились копьями и острогами, их основная добыча рыба.
– Что удалось узнать у пленного?
– Нам пришлось жечь его ступни углями, прежде чем он заговорил, – Немец встал и прошелся рядом с нами. Остановившись, попросил прощения у Наты и продолжил:
– В их племени нет женщин, нет стариков или калек. Они не охотники, не рыболовы, не собиратели. В женщинах других племен они видят лишь средство воспроизведения, еще раз прошу прощения фройлян.
– То есть, вы хотите сказать, – начала Ната, когда немец припечатал ее словами:
– Им нужны матки, они оплодотворяют женщин, ждут несколько лет и повторно напав забирают детей мужского пола соответствующего возраста.
На минуту воцарилось молчание, Тиландер витиевато выругался и сплюнул, грозя искоренить племя Схапити под корень. Все это выглядело немного странно, но поразмыслив, вынужден был признать, что Схапити невероятно продуманное племя. Отсутствие женщин и стариков их делало мобильным в любое время. Напав и убив воинов чужого племени, они его ослабляли, а забрав впоследствии своих, а возможно не только своих детей, обрекали племя на вымирание, бросая его в демографическую яму.
– Макс Са, мне надо поговорить с тобой, – позвал меня Бер, молча слушавший Ульриха. Еще под впечатлением невероятно прагматичной и жестокой организации каннибалов Схапити, я отошел, чтобы выслушать сына. Если слова немца меня ввели в состояние гроги, то Бер нанес мне нокаут, заявив, что он возможно сын Схапити.
– Бер, ты о чем? Твое племя решило переселиться на север и жили вы у Большой Воды, – я осекся вспомнив рассказ сына. Не озеро ли Вольта было той Большой Водой?
– Я думал это просто разговоры, но мать говорила мне, что мой отец был из тех, кто ест людей и на его лице была желтая краска. Я никогда не думал о ее словах, вспомнил, когда мы увидели воина с желтой краской на лице, – Бер виновато опустил голову, словно при мне съел пару человек. Час от часу не легче, у меня само название Схапити вызывало неприязнь смешанную с гневом и презрением. Если Бер втолкует себе, что он потомок одного из насильников, не все Русы такое поймут.
– Знаешь, что Бер, есть в русском языке пословица «меньше знаешь-лучше спишь». Так вот, если ты сейчас начнешь говорить или думать, что ты сын Схапити, или будешь выяснять про них что-то я буду очень недоволен. Не просто недоволен, а очень и очень. Ты Бер, мой сын, ты Рус – вот все что имеет значение и что надо знать тебе. Может твоя мать рассказывала тебе все это пытаясь напугать, ты же был очень непослушный ребенок.
– Был, – улыбнулся Бер, – она всегда пугала меня, что отдаст меня львам.
– Отдала? Нет, не отдала, – ответил я на свой вопрос, – и про Схапити тоже придумала, чтобы тебя напугать. Чтобы я больше не слышал такие глупости. Ты отобрал пятерых Русов, что пока поживут с Ранаати?
– Отобрал, – Бер хотел озвучить имена, но я остановил его.
– Ты выбрал, значит так надо. Мне необязательно знать их имена, все равно всех не запомню.
Просьба оставить Русов среди Ранаати исходила от немца: прошло уже три года с памятного нападения Схапити, и нерадивые отцы в любой момент могли явиться за своим потомством. Это в мое время трехлетний малыш практически беззащитен, трехлетние дети дикарей вполне были приспособлены к жизни: бегали, карабкались на деревья, искали съедобные коренья.
– Пусть те Русы, что остаются учат Ранаати нашему языку. Думаю, что вскоре им предстоит стать Русами, – отпустив Бера, вернулся к своим собеседникам. Ната и Ульрих увлеченно беседовали на немецком, Тиландер сидел с обиженным видом, не понимая предмета их беседы. С моим появлением их разговор прекратился, мы перешли к обсуждению наших планов. Сезон дождей заканчивался, дожди уже практически перестали, давая периодически увидеть очертание небесного светила. Трава бурно пошла в рост, реагируя даже на эти крохотные лучи света.
К «Романо», находившемуся на берегах озера Вольта, наведаться решили через два месяца. Я рассчитывал на помощь Мольтке в надежде пробиться через силовое поле Третиньяка. Ганс выглядел как туземец, при этом знал язык соплеменников Ульриха. План проникновения внутрь только начинал обретать очертания, следовало его продумать до конца и отрепетировать каждую деталь.
Кроме того, часть воинов ушла в Максель на «Зерге», возможно, понадобятся все наши силы, чтобы заполучить вражеский крейсер.
За три дня нахождения среди Ранаати, даже Ульрих запомнил несколько слов на русском.
– Спасибо друг, – орал немец, когда я на последней шлюпке отчалил к пароходу. Оставив пятерых воинов среди племени Ульриха, мы забрали двенадцать женщин Ранаати с собой. Сразу две из них повисли на Санчо, но похоже гигант уже пресытился, он ворчливо стряхивал с себя чернокожих дикарок, больше внимания уделяя желудку.
Небольшая горка отличного каменного угля была бережно отгружена в трюм, не останови я Тиландера. Он бы оставил Ульриха без запасов. Последний обещал к следующему нашему приезду заготовить уголь с учетом наших потребностей. Под страхом неминуемой кары Макса Са, американец запретил членам экспедиции сообщать про уголь Лайтфуту.
– Он начнет ныть, что ему уголь нужен для кузнечного дела и ты ему отдашь половину. А весь этот запас ему и на одну плавку не хватит, – ответил Тиландер на мой вопрос о таком запрете.
– Герман, твои предки точно были испанцами?
– Да и между прочим из старого обедневшего дворянского рода, – на мой вопрос американец даже подкрутил усы, воображая себя средневековым идальго.
– Тебя обманули, Гер, они наверняка были евреями, – я едва сдерживался от хохота при виде лица собеседника после моего заявления.
– Это потому что я не хочу делиться углем с Уильямом, – догадался Тиландер, едва не задыхаясь от смеха и испортив мне такой шикарный ответ на незаданный вопрос.
«Русь» сделала остановку у стоянки Нуахили: в этот раз я не стал покидать пароход. Бер с двумя воинами отправился за Урром и Эей и вернулся довольно быстро.
– Хорошая охота, – ухмыльнувшись при виде женщин прокомментировал мой сын. Его характер разительно изменился за две недели в женатом статусе: куда-то пропал молчаливый парень, все время тренировавшийся на мечах и копьях, явив зрелого и хладнокровного мужчину.
«Подкаблучники твои сыновья, Максим», – сыронизировал внутренний голос, временами напоминавший о своем существовании. Но я волевым усилием подавил его лепет: Мал, возможно слишком прикипел к жене, но Урра судить было рано.
Расстояние от временного поселения Нуахили до нашего Форт– Росс прошло всего за четыре часа – по течению «Русь» тарахтела бодрее. Поручив Баску и Богдану справедливо распределить женщин среди воинов, на шлюпке с гребцами решил проведать наши посевы. Мои опасения оказались напрасны – даже скудного света хватило, чтобы всходы пошли в рост.
И снова потекли монотонные дни, похожие друг на друга: рыбалка, охота, обход островов, проверка дозоров. Прошел уже месяц после возвращения с безымянного острова: меня тянуло к немцу, который ко всему оказался весьма неглупым собеседником. Но со дня на день должен было вернуться «Зерг» если Тиландер правильно рассчитал время их путешествия в Максель и обратно.
Начался август, климат постепенно возвращался, на солнце можно было смотреть, не прикрывая глаз, но уже чувствовалось, что солнечный диск стал гораздо ярче. Вместе с тем улучшалась общая видимость: в полдень проглядывались очертания левого от нас берега, ранее не видимого с Форта-Росс.
– Парус, – первым «Зерг» увидел Тиландер. Проследив за его рукой по направлению к океану, я ничего не увидел. Но буквально минуту спустя из белесого пространства появился неясный силуэт, приобретавший все более четкие очертания. «Зерг» подходил медленно, чем меньше становились расстояние, тем нетерпеливее было ожидание встречи. Корабль серьезно потрепало, часть парусов были порваны, кливер вообще отсутствовал, затрудняя маневрирование. Можно было различить фигуры людей на палубе, на мостике одиноко выделялась фигура капитана, но Мольтке я среди них не видел.
– Не вижу Ганса, – прогудел над ухом Тиландер. Проигнорировав его слова, я устремился на причал, к которому подходил «Зерг». Похоже потрепало их знатно, головы двоих матросов были перебинтованы тряпьем, часть фальшборта отсутствовала. С корабля бросили канат, Русы на причале ловко пришвартовали корабль и не дожидаясь установки сходней Балт спрыгнул на причал, ища меня взглядом.
– Макс Са, – отбиваясь от встречавших, капитан «Зерга» протиснулся ко мне:
– Надо спасать наших людей, – его слова меня ошеломили, неужели в Макселе все так плохо.
– Разойтись, – рявкнул, потому что на причале образовалась беспорядочная толпа из встречавших и матросов с «Зерга».
– Где Мольтке? Болеет?
На мой вопрос Балт только отрицательно покачал головой, хватая воздух как выброшенная на берег рыба.
– Ганс убит, – наконец выдавил из себя Балт, съеживаясь от своих слов. На мгновение воцарилась тишина: схватив капитана за плечо, поволок его в сторону. За нами проследовали Тиландер и Бер, остальные просто набросились с расспросами на матросов и воинов с корабля.
– Рассказывай!
Все произошло всего в дне пути от Форта-Росс: спасаясь от бури «Зерг» вошел в небольшую бухту и сел на мель недалеко от берега. Весь день непогода не давала снять корабль с мели: огромные волны били о борт, грозя смыть людей за борт. А под утро, во время отлива корабль атаковали дикари с раскрашенными лицами.
– В смысле с раскрашенными лицами, – перебил Тиландер Балта.
– Желтая полоса на лице, вот так, – провел рассказчик от левого виска к правой скуле.
– Схапити, – вырвалось у Бера, молча слушавшего Балта.
– Как вы не увидели врага? Где была вахта? Как они добрались до корабля на воде? Где был ты как капитан?
Мои вопросы словно молотком вбивали гвозди в несчастного капитана.
Выслушав его рассказ до конца, я задумался. Схапити, а в том, что это были они я не сомневался, очень удачно подобрали время для атаки в предрассветный час. В это время видимость крайне ограничена из-за загрязнения атмосферы. Отлив в бухте практически позволил нападавшим дойти до корабля ногами, глубина достигала в этот момент не больше полутора метров. Уставшие и замученные дальним переходом и бурей, люди просто забыли о опасности. Мольтке, вместе с двумя матросами несли вахту и лишь благодаря героизму Ганса, атаку удалось отбить.
Мольтке был убит, его труп находился в капитанской каюте, откуда его бережно вынесли Русы. Двое матросов с вахты исчезли, их трупы не нашил и Балт был уверен, что их увели нападавшие. Еще один человек из команды был убит, а трое ранены.
– Это сущие дьяволы, они шли вперед, хотя мы стреляли из ружей, – Балт все еще был под впечатлением атаки. Схапити потеряли убитыми восемь человек, еще как минимум несколько человек получили ранения при нападении и отступлении.
Русы положили передо мной завернутое в холщовую ткань тело Мольтке. Развернув ткань, увидел мертвенно бледное лицо своего друга. Мой смелый Дойч получил множественные ранения, левая рука была перебита, три колющих ранения в районе груди и вдавленный череп в районе темени. Он так и не успел выстрелить из своего ружья, захваченный врасплох, но мужественно сражался саблей, клинок которой был в запекшейся крови врага.
– Макс Са, надо идти спасать людей, – вновь напомнил мне Балт, помня о пропавших матросах.
– Они мертвы, – я поднял голову и обвел глазами затихших людей, – но я даю вам слово, что найду каждого из Схапити и уничтожу под корень это зловредное племя. Сегодня мы похороним нашего друга Ганса, а утром отправимся мстить. Урр, Берр собирайте воинов, мы выйдем на двух кораблях и еще пешим отрядом.
Идя к себе в шатер, не мог сдержать предательских слез: все, кто мне дорог умирал, словно близость ко мне являлась проклятием для тех, кого я ценил. Но проклятые Схапити дорого заплатят за мою потерю, пришло время выкорчевать с корнем эту заразу.
Ната была в шатре, успев вернуться до моего прихода. Ее глаза были заплаканы, и я не мог ее винить в этом.
– Это был достойный человек и верный друг, – голос девушки дрогнул, – он любил меня, но ни разу не позволил себе прикоснуться или сказать что-то про чувства.
– Знаю, – притянув к себе погладил Нату по волосам, – я тоже его любил, почти как своих сыновей. Смерть его убийц будет мучительной и пора освободить эти земли от этой проказы под названием Схапити.
Глава 14
Гха
Гха помнил себя с юного возраста: память рисовала лицо матери у хижины возившейся с костром у хижины. Потом картина резко менялась – он видел это много раз, как свирепые воины с раскрашенными лицами появились из густого кустарника. Мужчины его племени были убиты, а он еще две руки мальчишек примерно его возраста, были оторваны от матерей и уведены воинами. Гха имел слабое здоровье, постоянный кашель «гха, гха» заменил его имя, которое он сам теперь не помнил. На первой же остановке, воины хотели убить Гха, посчитав его слабым. Но Гха хотел жить: он крутился волчком, избегая ударов дубинок. Воинам с желтыми лицами долго не удавалось попасть по юркому мальчишке пока один из них не ухватил его за плечо и не зарычал на остальных. Тогда Гха еще не понимал языка этих воинов, но понял, что этот огромный свирепый воин спас ему жизнь.
Мапуту был воином-вождем, Гха привязался к свирепому воину, старался следовать рядом с ним и изучал его повадки. Вождю тоже понравился мальчишка, не желавший расставаться с жизнью. Мапуту как вождь всегда получал лучшие куски, Гха доедал его остатки и ел куда лучше остальных мальчишек.
Сезоны дождей сменяли сухие сезоны – Гха становился сильнее, находясь рядом с вождем. Он быстро понял, чтобы выжить надо быть сильным и проворным. В племени Схапити наказание за провинности были жестокие, но упорный и старательный Гха избегал калечащих наказаний. Воины не стеснялись наносить сильные удары по детям – считалось, что сильный все равно выживет. Половина детей, которых забрали с Гха не пережила двух сезонов дождей.
Гха, видя, как положение вождя дает ему власть, уже совсем в детском возрасте твердо решил стать вождем. Своим примитивным умом мальчик понял, что если постоянно бегать, то быстро привыкаешь бегать. Потом Гха пришел к мысли, что тот, кто много ест и делает тяжелую работу, тот становится сильнее. И если его ровесники, наевшись тупо отдыхали в высокой траве, Гха бегал с дубинкой в руках. Пожалуй, именно Гха был первым дикарем, который нанося удары дубинками по дереву, впервые начал тренироваться. Получилось у него это случайно – он подбирал себе крепкую дубинку, но они ломались после нескольких ударов. Так, в процессе отбора дубинки, подросток открыл для себя упоительное чувство мощи, нанося удары дубинкой. Это пригодилось подростку, когда постаревший вождь Мапуту проиграл в битве с молодым и сильным воином по имени Рах.
Гха сделал выводы из увиденного – погрузневший Мапуту просто не успевал ударить проворного Раха. Тот наскакивал, наносил удар и отскакивал, прежде чем дубинка Мапуту его доставала. Окровавленный Мапуту стал очередным ужином, сердце досталось победителю – Схапити верили, что съев сердце побежденного врага получаешь его силу и мощь. Гха уже не напоминал больного и кашляющего ребенка, через несколько сезонов дождей он собирался заявить о себе как о воине. Воином становился лишь тот, кто приносил голову огромной кошки Сиска. Этот зверь редко оказывался один, чаще всего его окружали его самки. Тем почетнее считалась добыча и воинов мгновенно становился равноправным.
Схапити не имели постоянного поселения – племя, состоящее из воинов и детей мужского пола, постоянно кочевало. Но у Схапити были свои определенные любимые места, где племя могло задерживаться некоторое время. Иногда, убив всех мужчин чужого племени, Схапити могли находиться в поселении поверженного врага от сезона дождей до конца сухого сезона. Снова в поселении наведывались спустя сезоны дождей пальцев одной руки, чтобы забрать мальчиков.
К Воде Которую Нельзя Пить, Схапити выходили дважды в год во время своих кочевий. Гха стал вождем в сухой сезон – заканчивался сезон дождей и Схапити собирались вверх Воде Которую Можно Пить. Пришло время забрать своих сыновей у чужого племени. Гха тогда не был еще вождем, но хорошо помнил племя Ранаати, языки всех дикарей мало отличались друг от друга. Там же он впервые увидел странного человека, словно его тело было измазано белым речным песком. Но еще большее удивление вызывало то, что Ранаати его слушались. Они тогда потеряли несколько воинов, но перебили много чужих воинов и Гха впервые познал самку.
В отличии от прежних случаев, им не удалось полностью завладеть племенем, сбежавшие Ранаати вернулись во главе с Вождем из Белого Песка и обрушились на них с небывалой яростью. Гха пришлось оставить свою самку, даже набедренную шкуру не успел взять, столь силен был напор Ранаати. И так бежал не он один: Схапити впервые отступили, у Ранаати оказались совсем маленькие копья, которые летели очень далеко. Эти копья не убивали, но наносили тяжелые раны – воинам Схапити пришлось вырывать их из тела и прижигать огнем, чтобы Красная Вода Тела полностью не вытекла из него. Но Схапити могли надеяться, что даже уступив в том бою, они смогут забрать своих сыновей, ведь не меньше двух рук воинов получили самку, пусть и ненадолго.
В последний сухой сезон Гха почувствовал в себе столько силы, что бросил вызов Раху. Рах проиграл, но Гха тоже получил удар дубиной в лицо, превративший его нос в кусок мяса. Недолго думая, новоявленный вождь взял из костра головню и прижег это место. Если Гха раньше внушал уважение своей силой и скоростью, его горелое лицо теперь страшило даже соплеменников.
Сильный дождь и ветер застали Схапити у Воды Которую Нельзя пить: волны яростно накатывались на берег, словно хотели захватить племя Гха. Схапити любили такую погоду – Вода выбрасывала много еды, которая не успевала снова уйти в воду. Когда Гха увидел чудовище, хлопавшее белыми крыльями, первой мыслью было бежать. Но цепкие глаза дикарей выхватили фигурки людей на этом чудовище и Гха понял, что люди управляют этим чудовищем.
Чудище остановилось недалеко от них, немного наклонившись на бок. Люди бегали по нему, тянули лианы, управляя крыльями, чудище не сдвигалось с места.
' Ему мало воды', – догадался Гха. Его пытливый ум очень быстро сообразил, что чудовищу для передвижения нужна вода. Укрывшись за кустами, они наблюдали, как понемногу стихает беготня и люди понемногу исчезают в брюхе чудовища. Именно тогда Гха принял решение завладеть чудовищем – он представлял как Схапити управляют чудовищем и захватывают новых и новых сыновей для племени.
Поздней ночью, Гха увидел, как три человека остались наверху, рядом горел маленький костер, но горел неподвижно, пламя костра было ровное. Схапити уже перестали удивляться, их мозг отключился от опасности, их волновала только предстоящая добыча. Дикари не умели плавать, но им приходилось переходить реки глубиной в свой рост.
Сун на небе не было видно уже второй сезон дождей, и непроницаемая тьма накрывала весь берег и чудовище на воде. К этому времени ветер почти стих лишь изредка злобно завывая в бессильной злобе. Держа копье в одной руке, во второй дубинку Гха смело и бесшумно вошел в воду. Следом двигали остальные воины Схапити, старась не шуметь, хотя буря еще не прошла полностью. Гха оказался прав – вода не достигла его подбородка, когда он оказался рядом с чудовищем. Едва коснувшись рукой, вождь Схапити определил, что чудовище сделано из дерева. С него свисали странные лианы, ухватившись за которую, Гха легко подтянулся наверх. Еле слышный разговор людей возле совсем малого костра был на другом конце чудовища. Свесившись вниз, Гха по очереди подтянул своих людей наверх. Едва все Схапити оказались на чудовище, из его глотки вырвался боевой крик Схапити и воины ринулись на врага.
Их нападение оказалось внезапным: двоих они убили сразу и скинули вниз за борт, где трофеи поджидала часть Схапити. А вот третий оказался сильным бойцом, в его рука оказалась короткое плоское копье, которым он успешно отражал нападение. Тем не менее на него набросилось пятеро Схапити и каким бы ловким не оказался враг, он упал пронзенный копьями. Но его скинуть вниз не успели – из брюха чудовища показались вражеские воины, а затем Большой Шум и Свет Костра озарил поле сражения. Вражеские воины издавали Большой Шум и Очень Яркий Свет: двое Схапити упали замертво, а сам Гха словно получил удар копьем в плечо, хотя рядом с ним врага не было.
Издав боевой клич, Гха ринулся в сторону врага, но его отшвырнуло назад, Шум и Свет не переставал и с каждым Шумом падал один или два воина.
– Ша-а, – проревел Гха, добежав до борта он кулем рухнул вниз. Сигнал к отступлению услышали не все Схапити, пока в темноте Гха брел на берег он слышал еще два раза Шум и Свет. Лишь уйдя вглубь спасительных кустов, Гха позволил себе потрогать плечо и руку: Красная Вода Тела покидала его, заставляя слабеть.
Когда Схапити убедились, что за ними нет погони, быстро развели костер. Одна рука и еще немного воинов остались на проклятом чудовище. Еще рука воинов были ранены – у двоих Красная Вода Тела утекала через маленькие дырочки в груди, их ноги уже не держали, и воины не могли идти. Еще два воина получили дырочки в плечо, сам Гха имел две такие, откуда утекала Красная Вода Тела.
Те двое воинов, у которых Красная Вода Тела утекала из груди, не дождались головешек: их оскаленные рты подернулись в последний раз и застыли. Гха знал, что в этот момент его воины уже попали к другому вождю, вождю Аракуба, с которыми они будут охотиться всегда. По угрюмым лицам воинов, Гха понимал, что в неудаче винят его. Именно он принял решение атаковать и захватить чудовище, хотя опытный Хонк был против. Но Хонка не было у костра, Гха вспомнил как его воин упал пораженный неведомой силой после Шума и Света.
После прижигания раны Гха почувствовал себя лучше, порывшись в складках набедренной повязки он вытащил полупрожаренный кусок мяса. Утром он пошлет воинов на охоту, а сейчас можно съесть врагов, чьи тела Схапити так и не бросили.
Утром Гха послал двоих воинов, чтобы посмотреть, что стало с чудовищем. Вернувшиеся воины сказали, что Чудовище, хлопая крыльями уходило в сторону Воды Которую Нельзя Пить. Это известие очень обрадовали Схапити, посчитавших, что их ночная атака испугала людей на Чудовище. Но Гха так не думал, его пытливый ум был поражен увиденным ночью. Подсознательно он чувствовал угрозу от этих людей и не мог забыть храброго воина, который своим коротким кривым копьем отражал атаку пятерых Схапити. Если и остальные воины такие, то Схапити стоит их опасаться.
До самого вечера двое оставленных им воинов наблюдали за Водой Которую Нельзя Пить, но чудовище не вернулось. Большинство Схапити восприняло бегство чудовища как свою победу, но Гха так не думал. Его, слишком развитый для дикаря ум, видел цепь логических нестыковок. Вначале Ранаати со своими маленькими копьями, которые они бросали при помощи странного предмета – палки с лианой. Затем чудовище, которое ходит по воде и на нем находятся люди, которые могут убивать Шумом и Светом. Инстинкт самосохранения настойчиво требовал уйти из этих мест, но гордость воина не давала страху овладеть его существом. Гха и его раненым воинам нужен был отдых и много еды, чтобы быстро восстановить силы. Его Красная Вода Тела не текла – огонь сделал свое дело, но вот у двоих воинов дела обстояли похуже. Их тоже прижигали огнем, но Красная Вода Тела все равно просачивалась как Утренняя Вода На Траве.
Немногословные дикари ждали решения вождя, все помнили, что с окончанием сезона дождей они планировали забрать своих сыновей. Племя сильно поредело после ночного боя, хотя даже сейчас было боеспособных воинов не меньше пальцев на руках и ногах. Племя Схапити Гха было не единственным – в двух днях пути в сторону Умирающего Огненного Сиска находилось еще одно. Иногда племена объединялись, если предстояло напасть на многочисленного противника. В этот раз Гха хотел обойтись своими силами, чтобы не делить отобранных сыновей. Да и самок для будущих сыновей его воинам достанется меньше, если он пойдет к Ранаати вместе с племенем Туара.
Решение напрашивалось само собой – Ранаати с их летающими копьями слишком опасны, чтобы идти на них потеряв ночью две руки воинов. Двое раненых, несмотря на хорошую еду, становились слабее. Гха понимал, что этой ночью или завтра днем они отправятся к иному вождю, к вождю которого никто не видел, но все почитали.
– Туара бар мунд, – объявил утром третьего дня Гха, чувствуя, что раны его не беспокоят. Раненые воины ночью тихо ушли на свою Вечную Охоту. Племя приветствовало его решение громкими криками, моментально собираясь в боевой порядок. С ними были подростки, еще не ставшие воинами, в походе они помещались в середину колоны.
Схапити выступили в боевой поход: у каждого в складках набедренной повязки хранился кусок желтого камня. Раскрошив немного камня, его перемешивали с золой и добавляли воды, чтобы получилась липкая густая масса. Воины проводили пальцами рук по лицу, нанося устрашающую раскраску, обозначавшую, что племя на тропе войны. Зачастую, одного вида Схапити бывало достаточно, чтобы воины чужого племени бежали, бросая своих самок.
Задержавшись на опушке леса, Гха бросил последний взгляд в сторону Воды Которую Нельзя Пить, словно ожидал появления чудовища. Снова к этим местам Схапити придут в конце следующего сезона дождей, понемногу кочуя по огромной обширной площади, нападая на племена и оставляя свой семенной фонд в женщинах чужого племени. Задержись Схапити на этом месте до того времени, когда все становится серым и выходят на охоту ночные хищники, они бы увидели еще более странное чудовище. Издавая громкий звук и выбрасывая клубы дыма, новое чудовище подходило к берегу в сопровождение чудовища с белыми крыльями. Но Схапити были уже далеко, они шли на северо-восток, чтобы выйти к берегам Быстрой Воды, где по дороге к Ранаати надеялись наткнуться на новое племя, виденное ими в прошлый сезон дождей. Тогда чужакам удалось ускользнуть, они передвигались на стволах деревьев по Быстрой Воде. Но Гха больше не повторит этой ошибки, он отрежет им путь к Воде, а потом отрежет голову и съест сердце их вождя.
* * *
Смерть Мольтке и нападение на «Зерг» не могли заставить меня забыть о главной цели путешествия корабля в Максель. Новости с Родины были обнадеживающие – люди выжили, вторая зима оказалась даже чуть мягче. «Зерг» не смог дойти до порта – за пять сотен метров от берега крепкий припайный лед образовал торосы. Но корабль с порта увидели – навстречу вышли почти все Русы, остававшиеся в городе. От Терса и Гурана тоже были хорошие новости – в Берлине тоже выжили, несмотря на вторую зиму. Особенно Русы обрадовались продуктам – в мясе недостатка не было, но овощи и мука закончились очень давно. Отделив третью часть привезенных продуктов, Мольтке распорядился, чтобы продукты доставили в Берлин.
