Текст книги "Возрождение (СИ)"
Автор книги: Ивар Рави
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
– Разве Ульрих не говорил, что все навигаторы мертвы?
– Говорил, но обнаружилась интересная деталь, – Ната сделала серьезное лицо, – обещай не смеяться над парнем и не подкалывать его.
– Каким парнем?
– Щольц Рихард, он по штатному расписанию менеджер по обслуживанию БСИИ, но между ним и навигатором Полем Готье были отношения. Благодаря этому, Рихард знал коды доступа к навигации, и мы неплохо продвинулись в этом направлении.
– Ты хочешь сказать они того, – я сделал жест руками.
– Макс, не опошляй. Они из другого времени, свобода нравов, планировали узаконить свои отношения и завести детей. А вот кстати и сам Рихард, – Ната улыбнулась довольно молодому немцу, проходившему мимо. Только посмотрев след отметил для себя, что у парня узкая талия, да и пятая точка слишком рельефно двигается. Вопрос кто из них кого отпал сам собой.
– Макс, ты обещал, – напомнила Ната, заметив мой взгляд.
– Да черт с ним, – отмахнулся от немца, – как думаешь, когда возможно поднять в воздух это франко-немецкую колымагу?
– Может завтра-послезавтра, многое зависит от Рихарда, он вспоминает все, что ему рассказывал Готье.
– Не думал, что когда-нибудь буду зависеть от задницы парня, – не удержался я от издевки, закрываясь от Наты, накинувшейся на меня с кулачками.
Уже перед самым сном, Щольц вновь попался мне в поле зрения.
– Повезло тебе парень, что Санчо мертв, – улыбнулся немцу, в ответ пожелавшему мне «тоже доброй ночи».
Глава 24
Максель
Как и предполагала Ната, торжественный взлет звездолета состоялся спустя день. Перед стартом пришлось отвести людей подальше, никто не мог дать гарантий, что взлет произойдет без происшествий. Ната настояла, чтобы я остался снаружи:
– А вдруг, что-то не так, – упрямилась жена, не желая, чтобы я составил ей компанию при испытательном взлете, – моя смерть не трагична, а вот твоя будет ударом для всех. Правила требовали удалиться на полкилометра от стартующего звездолета. Компанию моей жене составил Рихард Щольц, при виде которого мне с трудом удавалось сохранить равнодушие и спокойствие. Грязные подколы так и рвались из русской души, но сдерживая обещание, данное Нате, подавлял в себе это желание. Остальные немцы вместе с Ульрихом что-то взволнованно обсуждали: один из них с пеной у рта едва не доходил до рукоприкладства в отношении вождя Ранаати. Заметив мой взгляд, Ульрих оставил своих соплеменников, поспешив объяснить причину размолвки. На ломанном русском, вставляя немецкие и английские слова, немец объяснил причину ссоры. Бесноватый боялся, что, получив звездолет Ната улетит, оставив их здесь. Потому и выговаривал Ульриху как старшему, за его мягкотелость, отдавшего космический корабль в чужие руки.
– Дебил он, – не знаю понял меня немец, но улыбку изобразил, возможно догадавшись о сказанном по моей интонации.
Я ожидал, что шум моторов «Романо» будет сродни шуму при старте космических кораблей моей эпохи. Когда высоко над деревьями появился крейсер, от неожиданности даже открыл рот: гигантский звездолет плыл по небу в паре сотен метров от нас абсолютно бесшумно. Даже бесноватый на минуту замолчал, приветственно вскидывая руки.
Звездолет завис над нашими головами, а потом стремительно взмыл в небо, уменьшаясь с каждой секундой. Прошло всего двадцать секунд, как «Романо» исчез из поля зрения. Вернулся крейсер пару минут спустя, подлетев к нам с запада. Он явно стал меньше в размерах: сделав круг над нашими головами, Ната стала плавно снижаться по направлению старого лагеря у берега озера.
Не сговариваясь, вся толпа Русов, оживленно переговариваясь, отправилась в лагерь. Звездолет несколько изменил позицию, теперь он находился чуть ближе к озеру, его корма не терялась в лесу, как это было прежде. На открытой стапели выхода, улыбаясь нас встречали Ната и Шольц. В этот момент меня абсолютно не беспокоила его сексуальная ориентация – в моем распоряжение появилось средство для полета в любую точку планеты.
– Макс, он просто душка? – Ната повисла на моей шее.
– Кто? Этот заднеприводной? – не смог удержаться от шпильки в адрес Шольца, которого немцы качали на руках, подбрасывая в воздух.
– Крейсер, дурак, – надула губки жена, выскальзывая из моих объятий. – Я отлетела в сторону и избавилась от поврежденных отсеков. БСИИ показал абсолютную герметичность, можно спокойно выходить на нем в космос.
– А зачем нам в космос?.– Притянув к себе Нату, прижал ее к груди, – Наш дом здесь, а в космосе нет ничего интересного.
– Макс, – Ната серьезно посмотрела мне в глаза, – я хотела с тобой об этом поговорить, но пока не убедилась, что звездолет исправен, откладывала разговор.
Что-то в ее тоне предвещало недоброе. Не дождавшись от меня реакции, жена потянула меня в сторону.
– Мы можем попытаться вернуться в свой мир. Разве это место подходит нам? Все эти битвы, сплошная антисанитария, низменные инстинкты. Макс, почему ты молчишь?
– Ты меня ошарашила, – я освободил руку, в которую вцепилась жена.– Разве не ты мне говорила, что рубиннада взорвалась? Как ты планируешь попасть в свое время? Банально покинув орбиту планеты? И кроме того, даже если бы такое удалось, мы попали бы в твой временной отрезок, где меня никто не ждет и не знает. Если выбирать между твоим миром и этим – я выбираю этот.
– Макс, насчет рубиннады все верно. Но там, где была одна, может находиться и другая, главное поискать.
– Ната, прекрати, к нам идут люди, отложим разговор на потом, – Русы восторженными криками всей толпой шли в нашу сторону.
– Макс Са, Макс Са, – скандировал народ, отнесся случившееся к моей силе и могуществу. Признаюсь, впервые почувствовал смущение, моих заслуг в полете звездолета не было от слова совсем.
Пару часов спустя по всему лагерю горели костры: мясо жарилось, варилось, тушилось. Народу хотелось веселья, не каждый день на их глазах происходит такое чудо. Мне не давали покоя слова Наты – ее стремление вернуться в свое время настораживало. Сама идея возвращения могла привести нас к гибели – космос страшное место, а эти рубиннады даже толком не изучены. Меня больше занимали другие мысли, нежели путешествие во времени. А вдруг очередная рубиннада, если Нате удастся ее найти, выбросит нас к динозаврам? Теоретически такое могло случиться.
Через пару месяцев очередной сезон дождей, сразу по окончанию которого, я планировал вернуть Русов на родину.
Ночью Ната снова попыталась вернуться к теме поиска рубиннады.
– Есть идея получше, – привстав на локте вгляделся в жену. Отблески костра снаружи, пробиваясь через щели в шкурах хижины, играли красными бликами на ее лице.
– Если звездолет исправен, слетам завтра в Максель и Берлин, наше появление вдохновит людей, напомним о своем возвращении.
– А потом поищем рубиннаду? – робко спросила Ната, прижимаясь ко мне.
– Хорошо, – согласился, втайне надеясь, что дурь с поиском рубиннады из нее выветрится после посещения родных городов. Кроме новоиспеченного навигатора Щольца, решил с собой взять Урра и Ульриха. Первый мой сын и один из наследников, а перед немцем хотелось похвастаться каменными строениями Макселя. Бера решил оставить в лагере – ему предстояло дождаться Тиландера с кораблем и отправить травмированных воинов в Форт-Росс.
Усаживаясь в кресло командирской рубке, ожидал перегрузки во время старта. Но «Романо» так плавно взмыл в воздух, что перегрузка практически была неощутима.
– Выхожу на высоту в сорок километров, – Ната ловко стучала по голографической панели перед ее креслом. Щольц дождался ее слов по-немецки и кивнул, выводя панель перед собой. Ульрих сидел рядом, для него полет на звездолете был рутиной и немец прикрыв глаза, мурлыкал себе под нос.
– Мы на заданной высоте, – Ната вслух дублировала команды для меня на русском языке. Перед ней возник голографический шар с изображением континентов. Увеличивая его в размерах, Ната смахивала картинки, удовлетворенно кивнула и прикоснулась к точке на проекции. Прошло меньше пяти минут, когда она торжественно объявила:
– Мы на месте, произвожу снижение. Вывожу на центральную консоль изображение наружных средств визуализации.
В центре рубки появилась картина – вначале это было размытое изображение огромного участка планеты, с каждой секундой визуализация становилась четче, стали видны очертания города, отдельные здания, мой дворец, перестроенный и увеличенный «христоверами». На белом снегу появились фигурки людей, запрокинувших голову наверх. Я увидел несколько огоньков, словно кто-то чиркнул зажигалкой.
– Стреляют, не испугались, – Ната щелкнула невидимым мне тумблером и улыбнулась:
– Мы на высоте ста метров, я включила наружную громкую связь, не хочешь обратиться к людям?
– А куда говорить? – я не видел микрофона или рупора на худой конец.
– Минутку! – передо мной возник проекционный микрофон. Глубоко вздохнув, я впервые обратился к своему народу с небес:
– Русы, это Макс Са.
– Они слышат? – спрсил улыбающуюся жену.
– На расстоянии до двух километров, – Ната приблизила картину: люди выбегали из домов, воздевая руки к небу. Большая часть стояла на коленях – мои слова точно услышали.
– Садись перед дворцом в стороне от блошиного рынка, – жена молча выполнила указание, мягко качнувшись звездолет замер.
– Пойдем, они ждут тебя, – Ната помогла мне избавиться от страховочных ремней. Ульрих и Щольц чуть подостлали: с мягким шипением открылась дверь наружного отсека, выдвинулась аппарель и ледяной воздух заставил поежиться.
– Макс Са, – все кто еще стояли на ногах, грохнулись на колени, едва я показался в проеме. Мне было чертовски холодно, на улице было не меньше двадцати градусов мороза. Из толпы стоявших на коленях, подскочил человек и ринулся ко мне, на ходу срывая с себя медвежью шубу.
– Терс!
– Макс Са, – праправнук Пабло бросился в мои объятия. Освободившись, он накинул мне шубу на плечи. Вторым из толпы вырвался юноша, в котором я узнал его младшего брата Гурана. Тот повторил поступок брата, накинув свою шубу на плечи Нате. Следом за ними с колен стали подниматься остальные Русы – большинство лиц было незнакомо, но некоторых я вспоминал:
– Син, Муар, Карн, – Русы, чьи имена я вспоминал буквально рыдали от радости.
– Макс Са, может пойдем в дом, холодно здесь, – зубы бедняги Терса выбивали барабанную дробь.
– Пойдем, Ната, закрой отсек крейсера, – поручил раскрасневшейся от встречи и мороза жене. – Гуран, – поискал глазами двоих немцев, сиротливо стоящих на выдвижной аппарели, – вон тех двоих тоже веди в дом.
Внутри было жарко – в огромном камине горел огонь, челядь дворца суетилась, а Терс все еще тискал мою руку, боясь ее отпустить.
– Мина, Лика, накрывайте на стол, – распорядился правитель Берлина временно проживавший в моем дворце, – Макс Са прилетел к нам с неба.
Терс, Гуран и еще несколько людей из их окружения не давали минуты покоя, засыпая нас вопросами. Еще над Макселем заметил, что небо здесь очистилось и солнце посылало лучи на землю. На мой вопрос про холод, оба брата синхронно ответили, что «эта зима намного теплее». По календарю сегодня двадцать третье февраля, еще пара недель и снег начнет таять.
– Балт и Мольтке привезли много продуктов, я часть отправил в Берлин и Портбоу, – сообщил Терс, пока мы рассаживались за столом. Ошарашенные приемом немцы молчали, лишь изредка перекидываясь парой слов. Пока мы ели, Терс и Гуран по очереди докладывали о состоянии дел. Зиму после нашего отплытия Русы пережили, но несчастные случаи и смерти были. А вот эта зима оказалось довольно теплой.
– В последние три дня холодно, раньше было теплее, – пробормотал Гуран, перебивая старшего брата. В целом жизнь протекала без особенностей, Русы привыкли к холодам, стараясь меньше времени проводить снаружи. Но были и тревожные новости: группа охотников на западе наткнулась на два трупа неизвестных людей.
– Дикари? – буднично поинтересовался, нарезая ломтик мяса.
– Нет, на них была одежда почти такая как наша. А сверху шубы из неизвестного нам животного, – ответ Терса насторожил. Кто это были и что за мех, если практически все животные нам встречались в окрестностях Макселя.
– Толстый и очень гладкий, словно рыба, – подсказал Гуран, заставив меня задуматься.
«Нерпа, морж, калан?» – это могло быть любое животное, но наличие холщовой одежды говорило о неплохом развитии людей, если они додумались ткать.
– Разберемся, к лету мы вернемся, организуем поисковые экспедиции и выясним, что за непрошенные гости на нашей земле.
За разговорами прошло несколько часов, Гуран, выйдя наружу вернулся через пару минут.
– Макс Са, там весь Максель, они ждут тебя!
– Ната, нам пора. Поговорю с людьми и мы улетаем, – мои слова огорчили Терса и Гурана, но обрадовали немцев. Несмотря на радушный прием, они чувствовали себя дискомфортно среди большого количества незнакомых людей.
На улице пришлось потратить больше часа – каждый из оставшихся в Макселе Русов, непременно хотел прикоснуться к Великому Духу. Некоторых я не помнил по именам, но лица были знакомы. Расстояние в пару сотен метров до звездолета, прошел за час, обнимаясь с каждым из своих людей. Пообещав вернуться летом, в последний раз помахал рукой толпе, услышав радостный рев на свой жест. С тихим шипением аппарель вернулась на место и закрылась дверь выходного отсека.
– Макс Са очень любит народ, – Ульрих собрал все знание языка Русов, чтобы продемонстрировать свое отношение к увиденному.
– И я их люблю, они лучшие, – усевшись в кресло, пристегнулся страховочными ремнями:
– Я готов, Ната.
Обратный полет занял не больше пяти минут, когда крейсер приземлился и открылась дверь, внутрь вошел поток теплого воздуха. Если бы не шубы на плечах, трудно было поверить, что пять минут назад тряслись от холода. Урр, не проронивший ни единого слова за все время полета, радостно выдохнул:
– Хорошо здесь!
В лагере провели еще два дня, прежде чем прибыла «Русь» во главе с Тиландером.
Старый друг крепко обнял меня, похлопывая по плечам:
– Признаюсь, Макс, был у меня страх, что больше не увидимся. В следующий раз будь добр, не уезжай без меня. Известие о смерти Санчо глубоко опечалило американца, он к неандертальцу относился как к сыну.
– Достойная жизнь и славная смерть, – подвел итог Тиландер, выслушав обстоятельства смерти неандертальца. Мой рассказ про полет в Максель привел его в восторг:
– А что насчет шхуны в порту? Она окончательно раздавлена или есть надежда ее отремонтировать?
Пришлось признаться, что про порт я совсем забыл, занятый разговорами с Терсом и Гураном. Известие о незнакомцах в шкурах из гладкой кожи американца не встревожили.
– Кто бы это не был, для нас он не противник. Ты же не думаешь, Макс, что это те самые французы, что ускользнули от погони?
– Исключено, им просто не хватило бы времени добраться до окрестностей Макселя. Это не говоря о том, что они наверняка погибли под тем стадом, что едва не погубило нас.
– Тогда у меня только одно предположение? – американец подкрутил усы. – Помнишь с команды «Аталанты» часть моряков сбежала на британских островах?
– Помню.
– А что, если они не погибли, а смогли выжить. Тем более, что климат там даже мягче чем на землях Дойчей из-за Гольфстрима.
– Подожди, Герман, если мне не изменяет память, побег части моряков был лет за двести до обнаружения нами Ондона?
– Примерно так, это начало девятнадцатого века, – согласился американец, теребя бороду.
– Плюс еще полтора сотни лет, когда мне пришлось возвращаться с Натой, после падения на оркнейские острова. Плюс годы, прожитые до обнаружения Ондона и после моего возвращения. Итого, без малого прошло четыре столетия: где все это время были британцы? Почему не предприняли попыток попасть на континент?
– Не знаю, Макс, может это и не они, просто высказал предположение.
На минуту я задумался – в словах Тиландера однозначно есть рациональное зерно. Жителям девятнадцатого века куда проще прогрессировать, нежели дикарям каменного века. А что, если Герман прав и у меня под боком расцветает цивилизация саксов?
– Знаешь, что, возможно ты прав. Только зима останавливает меня от желания слетать на британские острова и проверить нет ли у нас за спиной опасного врага. Но если четыре столетия они не представляли угрозы, думаю пара месяцев ничего не изменит. Сейчас у нас проблемы поважнее – надо готовиться к скорой весенней страде, а после уборки урожая – к возвращению домой. Может и слетаю в Европу еще раз, хотя Ната и плачет о ограниченном ресурсе ядра двигателя.
После ухода американца снова поговорил с Натой, безапелляционно заявившей, что ресурса ядра звездолета критически мало. Несколько полетов в атмосфере и звездолет намертво станет на прикол.
– А в открытом космосе летать можно, вся поверхность крейсера на солнечных панелях седьмого поколения, – эти слова пропустил мимо ушей, потому что не планировал выход в космос.
С учетом сказанного Натой, было решено оставить звездолет во временном лагере, чтобы не тратить ресурс ядра на перелет в Форт-Росс. Он будет надежно закрыт, его антивандальный корпус не пострадает, даже если по нему палить из пушек. К нему мы вернемся потом, чтобы перегнать его в Максель, когда наступит время возвращения домой. В Форт-Росс будем возвращаться по воде и по земле. Я, Ната, Герман и Ульрих со своими немцами поплывем на «Руси». Высадим Ульриха и его товарищей в деревне Ранаати, а сами вернемся на острова. Бер и Урр поведут воинов по берегу реки, заодно посетив племя тестя Урра.
До начала сезона дождей времени мало, уже надо начинать готовить корабли к возвращению домой. Углем загрузимся у Ранаати, где Ульрих позаботился сделать неплохой запас каменного топлива. Осталось только разубедить Нату насчет поиска рубиннады: ничего так не осложняет жизнь, как ложные надежды.
Глава 25
Удар за ударом
Уборку урожая начали всем населением Форт-Росс: надо успеть до начала сезона дождей и даже погрузить все на корабли. Работы хватало всем: часть Русов занималась забоем животных и приготовлением солонины. За два года поголовье домашнего скота разрослось, для них физически не хватит места в трюмах кораблей. Аграрии, как я называл занятых на уборке урожая, жали ячмень, пшеницу, молотили зерно, вязали снопы соломы, чтобы выстилать ими трюмы с животными. Тиландер с капитанами кораблей проверял готовность судов к месячному плаванию: вытащенный в сухой док парусник «Катти Сарк» заново конопатился, дно очищалось от налипших кораллов.
За два года, что мы провели в этом месте, численность Русов возросла, несмотря на боевые потери. Мы потеряли в общей сложности четыре десятка людей, включая несчастные случаи. За этот же период появилось около шести десятков новорожденных, еще пара десятков женщин ждали пополнения в семействе. А еще наш народ пополнился немцами во главе с Ульрихом и племенем Ранаати, численность которого составляла около шестидесяти человек. Нерешенным оставался вопрос с племенем Нуахили во главе с Хманом, чья дочь стала женой моего сына Урра. Если и их везти в Максель, придется часть людей разместить в звездолете. Тиландер ворчал, что плавание на север будет труднее, апеллируя к течениям по африканскому побережью.
– Вызывал, Макс Са? – Урр явился вместе с женой, ждавшей первенца.
– Урр, надо сходить к Нуахиле и узнать, не хотят ли они переселиться с нами в Максель. Герману надо знать точное число людей и животных, чтобы распределить их по кораблям.
Мой сын-амбал переминался с ноги на ногу, словно не слышал моего распоряжения. Эя двинула его локтем и Урр заговорил:
– Макс Са, я хочу остаться здесь с Нуахили. Мы бы переселились в Форт-Росс, – парень замолк, словно испугавшись своей смелости.
– Урр??? – Мой голос задрожал от гнева. Ожидал чего угодно, но не такого предательства от сына. Его красавица-жена спряталась за широкую спину мужа, ожидая взрыва эмоций с моей стороны.
– Макс, ты что кричишь? – Из хижины показалась Ната, следом выскочила обеспокоенная Труди.
– Ты слышала, что он сказал? – мне с трудом удавалось сохранять эмоции, – хочет остаться здесь и жить с Нуахили.
– Это правда, сынок? – Урр возвышался над ней на две головы, но Ната гипнотизировала его взглядом, – это правда?
– Да, – глухо отозвался великан, пряча от нее взгляд. С его «да» мое сердце упало куда-то вниз, по спине прошел холодок. Сначала Ганс, потом Санчо, а теперь и родной сын. Но если те двое покинули меня не по своей воле, этот делает все обдуманно и хладнокровно.
– Променял отца на вагину жены⁈ – от волнения я сорвал голос и буквально прошипел фразу, на которую Ната ответила гримасой:
– Макс, что ты такое говоришь?
– Ты хорошо подумал, сын? – Смог произнести относительно внятно после глубокого вдоха.
– Да, – еще раз ответил Урр, боясь посмотреть мне в глаза.
– Пошел прочь! Убирайся с моих глаз тупая скотина, – поискал глазами предмет, чтобы кинуть в сына-предателя, но ничего не попалось под руку.
– Тварь неблагодарная, урод, тупица, выблядок кроманьонский, – я не мог успокоиться после ухода сына. Даже Ната не рискнула подойти: прислала младших сыновей. Иван и Кинг прильнули к груди, достаточно повзрослевшие, чтобы понять, что отец расстроен. Лишь к вечеру отпустила боль – сердце так ныло, что я уже стал опасаться инфаркта. Успокоившись, послал за Урром воина.
– Урр, ты мой сын. Как отец я хочу, чтобы мы были рядом. Если ты останешься здесь – кто знает когда мы увидимся? Подумай, прими правильное решение. Возьмем Нуахили с собой в Максель.
– Отец, – Урр выпрямил плечи, становясь еще выше, – ты всегда говорил, что правда важнее. Я чувствую себя частью Нуахили, ты же можешь прилететь на небесном коне в любое время. Я продолжу твое дело здесь, Нуахили станут Русами, и если снова придет зима, вы все знаете, что здесь вас будут ждать.
Не помню такого монолога в исполнении сына: больше одной или двух фраз он редко говорил. Встретившись с ним взглядом, понял – в нем живет дух его непокорной матери, его не переубедить.
– Хорошо, сын. Пусть так и будет. Иди и успокой свою жену, родит еще раньше времени от волнения.
Приложившись лбом к моей руке и бросив на меня взгляд полный любви и сожаления, Урр оставил меня.
– Дети взрослеют и выбирают свой путь, – я не услышал как подошла Ната, – у тебя есть Мал, Иван, Кинг.
– И они предадут, – стряхнул с плеча ее руку, – все предают рано или поздно.
– Только не Иван, – горячо зашептала Ната, – мне вчера приснился сон, как мы втроем нашли рубиннаду и попали в твое время, в начало двадцать первого века.
– Это был сон, – я улыбнулся попытке жены отвлечь меня от грустных мыслей.
– Да, сон, – согласилась Ната, – но я не могла уснуть и вышла наружу. Знаешь, что я увидела?
Не дождавшись ответа, жена продолжила:
– Среди мерцающих звезд был отчетливый темный прямоугольный кусок неба.
– Возможно, не по всему небосклону звезды, а форма прямоугольника может сформирована подсознательно. Мы часто видим то, что хотим, а не то что есть на самом деле, – парировал слова Наты.
– Я тебе покажу ночью, – пообещала Ната холодным голосом, прежде чем уйти в хижину.
Остаток дня провел на пристани, общаясь с Тиландером: матросы под его руководством скоблили днище парусника. Встретил там и Лайтфута с Мургом – используя лошадей они привезли пушки, ранее свезенные на берег.
– Макс Са, скорей бы обратно, здесь невозможно работать с кузней, – пожаловался второй американец, едва поздоровавшись.
– Уже скоро, как дожди начнутся, так и поплывем, – рассеянно ответил Лайтфуту, не переставая думать о сыне, решившем остаться в Форт-Росс.
После ужина решил поиграть с младшими сыновьями: я изображал лошадку, Иван —всадника, а Кинг разбойника в засаде.
– Макс, можно тебя, – отвлекла меня Ната. Осторожно ссадив с себя сына, вышел за ней.
– Смотри, – палец жены был устремлен в звездное небо.
– Не вижу прямоугольников, – проворчал, вспомнив ее патологическое желание отыскать рубиннаду.
– Налево от треугольного скопления звезд, – проследив за ее пальцем, действительно увидел черный непроницаемый квадрат неба, скорее прямоугольник.
– Ну и что? Обычная область без звезд, почему ты решила, что это рубиннада?
– Чувствую, всем сердцем чувствую, – жена прижалась ко мне сзади, – сам подумай Макс, какое будущее ждет нашего сына здесь? Есть мясо, жаренное на костре, спать на земле и жениться на дикарке? Если для Мала и Урра это нормально, их матери были рождены здесь, то Иван и Кинг рафинированные. Они просто не смогут адаптироваться и будут чужими для всех после твоей смерти.
– Рано меня хоронишь, – отшутился на ее слова, – они не рафинированные. С самого детства растут здесь, и как видишь, не отстают в физическом развитии от сверстников.
– Макс, прошу тебя, давай хоть слетаем и выясним что это, прошу любимый, – Ната обвила шею руками, осыпая меня поцелуями.
– Хорошо, – согласился на ее просьбу не в силах устоять перед таким натиском. Обрадованно вскрикнув, жена потащила меня в хижину, крикнув Труди, чтобы забрала Ивана к себе. Такой ночи любви у меня давно не было: спустя час мы успокоились, стараясь отдышаться.
– Весь Форт-Росс наверное в курсе сегодняшней ночи, – до безумия хотелось курить. Такое со мной бывало редко, но сейчас отдал бы звездолет за пачку сигарет.
– Ну и пусть, – отмахнулась Ната, – они все равно дикари, для них это все естественно.
Ее проблема оставалась – Ната не видела Русов ровней себе. Периодически в ней прорывалось презрение к «дикарям», как она любила называть Русов. А для меня они все были родные, несмотря на цвет кожи или их статус.
– Я скажу герману, чтобы готовил «Русь»? – отвлекла Ната от раздумий.
– Угу, – отвернулся на бок. То, что дал согласие на исследование темного квадрата еще не означало, что я в восторге от предстоящей идеи.
Идею Наты отправиться по реке к звездолету, американец встретил неодобрительно.
– И так много работы, скоро в плавание. Зачем по реке, по суше тоже ведь можно.
– Герман, не будь злюкой, это всего пара дней, – голос Наты растопил сердце Тиландера. Махнув рукой на копошившихся у парусника матросов, американец отправился готовить пароход к плаванию.
– Я возьму с собой Ивана?
– Зачем, Труди за ним посмотрит.
– В прошлый раз, только не обижайся Макс, Труди не очень-то за ним смотрела. Только ей ничего не говори, она расстроится, – поспешила добавить Ната, видя как я нахмурился.
– Подожди, а ты разве не поплывешь с нами?
– Дел много, ты и так Германа забираешь. Кто будет всем руководить, если мы оба уплывем? Урру плевать на все кроме своих Нуахили. Мал только Белояру и видит, превратился в домоседа, только домино ему не хватает. Один Бер не справится со всем. Лутовы все заняты на уборке урожая и забое лишней скотины. Как прилетишь сюда – вместе поднимемся в небо, осмотрим твой чертов квадрат.
– Рубиннаду, – тихо поправила Ната.
– Рубиннаду, – повторил механически, будь она неладна. Стала навязчивой идеей для Наты, наверняка там ничего нет, но, если ей отказать – полгода будет дуться. А так слетаем наверх, убедится, что это просто участок неба и успокоится.
– Ты же посетишь Ульриха по дороге, я так понимаю, что заднеприводной понадобится для полета?
– Да, – Ната остановилась, – а что?
– Передай Ульриху, чтобы со своими Ранаати спускался сюда, примерное время отплытия через две недели.
– Хорошо, – Ната ушла, чтобы подготовить Ивана к плаванию и собрать свои вещи. Недовольный Тиландер, хмурясь гонял матросов «Руси», наверное, в душе проклиная хотелки моей жены. Что-ж, не мне одному терпеть ее выходки, уделю немного внимания Труди в ее отсутствие, бедняжка совсем скисла на фоне самоуверенной Наты.
Бер дал пятерых воинов для личной охраны Наты: перед тем как взойти на пароход, жена крепко меня обняла:
– Я безумно люблю тебя, Макс! – Ее губы обжигали мое лицо, – Помни всегда, я безумно люблю тебя, Макс! Поцелуй папу, Иван, – четырехлетний сынишка неумело ткнулся в бороду, повторяя вслед за матерью ее поцелуи. Мне даже стало не по себе, словно Ната прощалась со мной на годы.
– Хватит телячьих нежностей, пара дней расставания не повод распускать нюни, – Ната улыбнулась, вытерла уголки глаз.
– Не знаю, что со мной, нахлынуло вдруг.
– Все нормально, не забудь передать Ульриху, чтобы шел со своими людьми в Форт-Росс, я не собираюсь посылать корабли за его табором.
Когда «Русь» выбросив клубы дыма отчалила, на мгновение мелькнула мысль о странном поведении Наты – уж не задумала ли она чего.
– Бред, Ната никогда меня не предаст, – произнес вслух, устыдившись своих подозрений. Балт, получив все полномочия от Тиландера, суровыми криками подгонял нерадивых матросов, критически осматривая очищенные участки днища парусника. Впрочем, последних не надо было подгонять, скорое возвращение домой стимулировало лучше всяких криков.
Тропический климат подходил не всем – мы потеряли троих детей, заболевших лихорадкой. Когда атмосфера планеты очистилась от пыли и сажи, стало понятно, что высокая влажность и температура не лучшие условия для жизни. Я сам по ночам обливался потом – Лутовы так вообще тяжко переносили этот климат. Когда мы приплыли, общее падение температуры на планете было на руку: дни были теплые, ночи прохладные. Но сейчас даже днем было душно, кроме того, в огромных количествах появилась мошкара, комары и прочий гнус, доводивший людей до отчаяния. С этим нашествием боролись, постоянно подкидывая в костер свежие листья деревьев: на какое – то время мошкара отступала, но возвращалась вновь.
Прошло три дня, а звездолет еще не появился – Ната заранее присмотрела место для посадки на острове, где мы собрали урожай злаковых. На четвертый день я уже забеспокоился, не случилось ли беды. Появление «Руси» было воспринято с воодушевлением, видимо у звездолета проблемы, по-другому трудно было объяснить задержку. На палубе парохода ее не было видно, хотя фигура Тиландера сразу бросалась в глаза.
– Макс, – сойдя с парохода, американец поинтересовался, оглядываясь:
– А где Ната посадила крейсер?
– Какой крейсер? – почувствовал как пополз холодок по спине.
– «Романо», другого же нет, -засмеялся американец, но замолк, увидев мое лицо.
– Макс, что случилось?
– Она не прилетала, – слова давались с трудом. Воображение рисовало страшную катастрофу, в которой погибает моя жена и сын.
– Мы взяли на борт Шольца у Ранаати, Ната передала твое указание, чтобы Ульрих шел сюда. Два дня назад я доставил их к крейсеру, подождал, пока они не взлетели и полетели на юг в направлении Форт – Росс, – Тиландер сглотнул, – думаешь они упали?
– Не знаю, Герман, – мысленно прокручивал в голове последние дни общения с Натой. Ее назойливую просьбу слетать на тот темный прямоугольник в небе, маниакальное желание вернуться в свой мир, ее странное прощание. Она взяла Ивана, ну конечно, какая мать оставит сына навсегда? Точно не Ната! Почувствовал как кровь бьет в голову, перед глазами все поплыло и меня накрыло темнотой.
