Текст книги "Бандитские игры"

Автор книги: Иван Стрельцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– А вы? – не унимался наш клиент (совсем оборзел козел).

– А мы, Вадим Григорьевич, не по этому делу. Мы даже как будто наоборот, защищаем людей. Вроде как телохранители по контракту. – Голос Андрюхи звучал спокойно, даже насмешливо.

– Наоборот, – передразнил Картунов. – Гестапо приговорил вас, как и меня. И если бы сейчас его труп зарыли где-то на обочине, потом до конца дней спали бы спокойно, а так…

– Вадим Григорьевич, – на этот раз не удержался я, – даже при нынешнем бардаке полковники милиции не пропадают без вести. Его бы искали и нашли нас. И что бы мы объяснили прокуратуре: что он нам угрожал и поэтому мы первыми его порешили. Нет, это не ответ следователю. Уж лучше вы пускайте в ход свои козыри, пускай они с прокуратурой и инспекцией по кадрам общаются и дают им ответы на все каверзные вопросы.

– Да-да, – неожиданно легко согласился с моими доводами Картунов, его лицо просветлело, и он даже улыбнулся. – Они сядут, и надолго. А там…

– Все это лирика, – снова взглянув на карту, проговорил я, – но нельзя забывать о прозе жизни. Оставшись без заложника, мы раскрылись для удара, и теперь наша единственная защита – это преимущество в опережении. Но эта как говорится, величина относительная.

– Что ты предлагаешь? – спросил Акулов, многозначительно покосившись на лежащий между нами «Калашников».

– То, что замышляли в Тюмени, теперь придется сделать и Екатеринбурге. Вы с Вадимом Григорьевичем отправитесь самолетом в Москву, а я перегоню машину. К тому моменту, как наши преследователи опомнятся, за них возьмутся соответствующие органы. Ты успеваешь на службу, а я, в случае серьезных неприятностей, где-нибудь укроюсь и пережду пару дней. Ферштейн?

– Нихт ферштейн, – отрицательно покачал головой мой напарник, держа одной рукой колесо руля, а другой поглаживая цевье автомата. – Ты думаешь, так просто перегнать «Блейзер» через полстраны без документов и еще напичканный оружием, как боевая машина пехоты. Нет, дружище, тебе вряд ли удастся выехать из города. Поэтому с Вадимом Григорьевичем на самолете полетишь ты, а я поеду по грешной земле. В случае опасности всегда смогу обратиться к братьям из местной ФСБ, как-никак еще совсем недавно были одной конторой.

– Стар я, Андрюша, – попытался я отказаться, – таскать подпольно «стволы» через металлоискатели. Это ведь целая наука, как незаметно пронести оружие на борт самолета.

– Ничего не надо проносить, – отрезал Акулов. – Полетишь без оружия.

– Как же я буду защищать нашего клиента?

– В воздухе он будет в безопасности, а в аэропорту тебя встретит твой друг Донцов со своей милицейской шоблой, и будет это понадежней «Макарова» со «стечкиным» вместе.

– А… – Я было открыл рот, чтобы спросить, откуда Донцов узнает о нашем прилете, но Андрюха опередил:

– Из екатеринбургского аэропорта позвонишь.

– Тады ой. – Мне оставалось только согласиться.

– Вадим Григорьевич, – обратился к нашему клиенту Акулов. – Вы, я надеюсь, не против сменить транспорт?

– О чем вы говорите, – по-старушечьи всплеснул руками Картунов, в его глазах появился блеск.

Беглый вице-мэр в очередной раз переживал эмоциональный подъем. Если все пойдет как задумано, то уже к сегодняшнему вечеру… Впрочем, в этом непредсказуемом путешествии загадывать наперед глупое и неблагодарное занятие.

Чем ближе мы подъезжали к Екатеринбургу, тем больше на нашем пути попадалось различного транспорта – от лошадей, запряженных в телегу, до шикарных иномарок, от юрких малолитражек до многотонных тягачей с длиннющими прицепами, затянутыми цветными тентами. Все оживало, шевелилось, двигалось, даже солнце выглянуло из-за низких туч.

– Веселенький пейзажик, – проговорил Андрюха. Впереди, освещенные солнечным светом, вздымались многоэтажки миллионного города…

Улицы Екатеринбурга были забиты снующими во все стороны машинами. Как и в Москве, то и дело попадались лихачи, норовившие создать аварийную ситуацию на дороге. Акулов ругался благим матом, мне показалось – еще немного, и он схватится за оружие. Поэтому я для собственного спокойствия убрал автомат под ноги.

– Ну, блин, – ругался Андрей, – они здесь все права покупают, что ли? Еще надо и правила дорожного движения знать. Какой-то бесконечный марафон на выживание.

– А может, это ты в степных просторах разучился ездить по-человечески, – подначил я приятеля.

Привокзальная площадь поглотила нас, как огромное море. Асфальтовое море жило, дышало выхлопами сгоревшего бензина, шевелилось тушами десятков машин и издавало звуки, свойственные только этой порожденной человеком стихии. Центр площади венчало приплюснутое здание аэровокзала из стекла и бетона.

Я облегченно вздохнул и полез в карман за сигаретами. Но закурить не успел.

– Мать-перемать, – снова разразился матом Акулов. Я было решил, что какой-то лихач нас подрезал в очередной раз. Но теперь Андрюха сам безбожно нарушал правила.

Резко рванувшись влево, тяжелая громада «Блейзера» выскочила на встречную полосу, едва не столкнувшись с темно-синей «Ладой». Хозяин «Лады» с искаженным от страха лицом пытался увернуться от столкновения и тут же угодил под колесо грузового «ЗИЛа». Мощный удар грузовика – и «Лада», развернувшись на сто восемьдесят градусов, выскочила на противоположную сторону, подставив бок несущемуся «БМВ». Водитель иномарки, как и водитель «Лады», не успел ни затормозить, ни увернуться. Еще один удар – и сзади в «БМВ» впечаталась «Тойота», а в нее «Волга», потом какой-то грузовик. У нас за спиной, как цунами, росла баррикада из разбитых машин. А Акулова будто это и не касалось, он давил на газ, пытаясь догнать горчичного цвета маршрутный «Икарус».

– Ты что творишь, придурок? – сам как ненормальный заорал я, сжимая в руке бесформенный комок картона, из которого сыпались табачные крошки.

Я оглянулся. Автомобили плотно закупорили дорогу, на тротуаре, перед столбиками турникета, стоял черный джип «Мицубиси-Паджеро», возле машины суетились четверо мужнин в черных куртках. Один из них извлек из-под полы «Калашников», откинул приклад оружия. Затем, упершись локтями в лакированный капот машины, стал целиться вслед удаляющемуся «Шевроле».

Секунда, и… «Блейзер», в очередной раз подрезав параллельно двигающуюся машину, укрылся за длинным корпусом «Икаруса».

– Уф, пронесло, – вырвалось у меня.

– Пронесло, как же, – усмехнулся Андрюха, – теперь, кроме хребтовских боевиков и местной ГАИ, которая объявит на нас охоту, нашей крови будет еще жаждать группа пострадавших автолюбителей.

– Автолюбители не скоро нам смогут причинить неприятности. А вот как ты учуял «зондеркоманду»?

– Какой хрен учуял, – отмахнулся Андрей. – Нервы их подвели, секундой позже – и все, нам кранты. – Пауза, нервный смешок. – Ловко, черти, придумали, поставили свои «Мицубиси» с двух сторон на въезде на площадь. Если бы только они пропустили нас внутрь, вряд ли бы мы выкрутились на этот раз.

Я ничего не ответил, лишь подумал: Хрохмин действительно опасный противник. Не стал откладывать месть в долгий ящик, действовал на опережение. Все рассчитал, сукин сын, даже то, что мы можем воспользоваться авиацией. Возле аэропорта мы были бы как на блюдечке. Хочешь, бери живьем, у «зондеркоманды» омоновские ксивы, им сейчас сам черт не брат. А в случае применения оружия и того легче, в машине целый арсенал стволов, включая «наган» чеченского командира. Даже ничего выдумывать не надо. Продемонстрируй журналистам наградную надпись – и вся страна будет знать, что террористы добрались до Урала.

Оставив свои мысли при себе, вслух я произнес другое:

– Вариант с поездом пока отвергается, слишком долго И хлопотно, а главное, по сравнению с машиной небезопасно.

– Да, на машине мы маневрировали, – согласился Акулов, потом, не поворачивая головы, обратился к Картунову: – Вадим Григорьевич, вы вроде как местный, не подскажете, как из этого славного города нам выбраться быстро, а главное, незаметно?

Картунов, в отличие от нас с Андрюхой, из-за быстрого изменения ситуации не успел испугаться и сейчас выглядел довольно бодрым. Прижавшись лицом к окну, он как крот подслеповато уставился на мелькающие названия улиц. Затем, уловив буквы на синем щите указателя, радостно произнес:

– Сейчас будет перекресток, там повернете налево.

– Слушаюсь, сэр, – гаркнул на манер американского сержанта Акулов и залился нервным смехом.

Всю ночь мы рвали когти, устроив на уральских просторах внедорожное ралли Екатеринбург – Москва, выжимая из нашего «Блейзера» все, что только можно.

Прыгая на ухабах, Андрюха то и дело приговаривал:

– Слава богу, снега нет, а то кранты.

Дважды за ночь мы с Вадимом Григорьевичем откапывали застрявшие колеса машины и еще дважды рубили хворост в ближайших лесопосадках, чтобы выбраться из болота.

Порядком вымотавшись, утро мы встретили за пределами юрисдикции екатеринбургской ГАИ.

– Ну вот, господа, мы в Башкирии, – весело сообщил Акулов, когда проехали дорожный указатель.

– Теперь осталось еще здесь что-нибудь натворить, – зевая во весь рот, проговорил я. – Чтобы и отсюда бежать быстрее лани, быстрей, чем заяц от орла.

– Типун тебе на язык. – Андрюха трижды сплюнул через левое плечо. Потом изо всей силы вдавил в пол педаль Тормоза и рявкнул на меня: – Садись за руль.

Ничего себе, он, видите ли, устал, а я нет. Молча заняв водительское кресло, я с завистью наблюдал, как мой напарник укладывается спать. Делать нечего, надо ехать…

Дорога была почти пустынна, а бесснежный зимний пейзаж сер и однообразен. Постепенно мое сознание стало туманиться, взгляд, ловящий черную ленту асфальта, выхватывал картинки прошедшего: детство, отрочество, ранняя молодость, школа КГБ, Афган…

Я дернул головой, прогоняя сонливость, что за черт, был один пейзаж, только закрыл глаза – уже другой. Твою мать, сплю за рулем, нет, надо завязывать с такой ездой, а то на один придорожный обелиск станет больше.

Левой рукой сжимая руль, правой начал трясти мирно спящего Акулова:

– Андрюха, проснись, подъем.

Он еще несколько минут пытался бороться за право на отдых, похрапывая и пуская тягучие слюни, но я был неумолим. Наконец мой напарник широко зевнул, потянулся и открыл глаза.

– Бог ты мой, – горестно вздохнул Андрей, – что за жизнь. Всего три часа поспал – и снова за руль. Никакой тебе техники безопасности, никаких условий труда.

– Меньше текста, – процедил я сквозь зубы, – терпеть не могу бессмысленной болтовни.

– Ладно, ладно. Вон, видишь заправку, давай туда.

Я проследил за направлением руки Акулова. Из-за поворота виднелись большие красные буквы АЗС.

– Там заправим нашего стального коня и сами отольем, – продолжал ворчать Андрюха. – Что-то совсем стар стал, мочевой пузырь ни к черту.

– Неплохо бы еще и пожрать, – раздался из-за спины сонный голос вице-мэра.

– Неплохо, – согласился я, клиент всегда прав, особенно в этом случае.

– Пожрем, – пообещал Андрей…

Автозаправочная станция была построена в милые застойные времена. Железобетонный куб операторской, любовно облицованный серой керамической плиткой, да шесть допотопных ярко-красных колонок. Однако даже невооруженным глазом можно было заметить наступление западной идеологии и на столь далекие края, правда, выражалось это, как и в умирающих селах, все больше в рекламных наклейках. Все колонки были облеплены ими, а из-за спины молодого диспетчера на нас пялился опухший от анаболиков Рэмбо-Сталлоне: плакат был старый, как дедушкино фото, отчего борец с коммунизмом пожелтел и стал похож на вьетконговца, а мухи, летом водящиеся в этих местах в несметном количестве, добавили еще немного шарма, сделав супермена сильно веснушчатым.

– Девяносто пятый есть? – спросил Андрюха у диспетчера.

– Чай, не в деревне живем, – недовольно скалясь, пробормотал поклонник Сталлоне.

– Полный бак, – сказал Акулов, просовывая деньги в окошечко.

Мы стояли с Андрюхой и смотрели, как медленно и тяжело солнце пытается выбраться из-за верхушек дальних деревьев.

– Это тебе не лето, – философски заметил мой напарник. – Теперь каждая минута светлого времени буквально отвоевывается.

– Слава богу, хоть туч нету, – отмахнулся я, мне было не до красот природы. Увидев суетящегося возле бака диспетчера с заправочным пистолетом, я обратился к нему: – Милейший, где тут у вас удобства?

– Че? – не понял потомок кочевников.

– Туалет где? – перефразировал я свой вопрос.

– А, – довольно оскалился диспетчер, – там, – и махнул рукой в направлении своей будки.

В диспетчерской санузла не оказалось. Там витал дух табачно-водочного перегара, на старом столе с потрескавшимся лаком стояло несколько пустых водочных бутылок, из скомканной газеты выглядывали огрызки колбасы и хлеба, возле газеты лежала разрезанная луковица и горкой были насыпаны крупные кристаллы соли. С противоположной стороны стола были разложены нарды. В дальнем углу темной комнаты стоял небольшой топчан, обитый потертым красным бархатом. На топчане развалился здоровенный детина с небритым лицом пропойцы. Он, по-видимому, осуществлял охрану здешней «точки». Почувствовав чужое присутствие, здоровяк вздрогнул и открыл глаза.

– Тебе чего? – вытаращился он на меня.

– Туалет ищу, – ответил я.

– Здесь нет, – зевая, произнес охранник, – за будкой.

За зданием не было никаких строений, лишь степь да степь кругом. Да невдалеке виднелись кованые ворота с надписью «Кемпинг „Рапсодия“».

Когда я вернулся к «Блейзеру», диспетчер заправил машину и уже испарился, теперь возле машины стоял небритый здоровяк и что-то вкрадчиво говорил Акулову.

– Вот, Каскадер, – обратился ко мне Андрюха, указывая на охранника, – человек дело предлагает.

– Что такое? – спросил я, дергая левым плечом, как паралитик. Ремень пистолетной сбруи сильно натер мне плечо, и оно неприятно саднило, а снять сбрую не получалось: куда девать «макар», если за поясом «стечкин», а в кармане «наган». Бросить оружие в машине тоже нельзя, там сидит агрессивно-воинственный вице-мэр. От греха подальше лучше потерпеть.

– Значит, так, мужики, – снова начал небритый пропойца, теперь его монолог предназначался для меня, – места у нас здесь недобрые, народ пошаливает. Да что я вам говорю, сами знаете, что на дорогах творится, бандит на бандите. Человеческая жизнь копейки не стоит.

– Ну, и что ты предлагаешь? – спросил я, хотя сам знал, какое будет предложение.

– Есть тут у нас ребята, – опустив голову, пропойца едва ли не перешел на шепот, – серьезные ребята, обеспечивают охрану в здешних краях и недорого берут. По «лимону» с рыла. Че смотрите, цена божеская.

Мы переглянулись с Андреем, потом я сказал:

– Значит, так, отец родной, спасибо большое за заботу.

Только… только охрана нам не нужна. Нам проезд гарантировал Басурман, небось слышал про такого? – Сделав паузу, я по-блатному сплюнул сквозь зубы. – Басурман так и сказал: «Езжайте, все будет тип-топ», – понял?

Здоровяк пожал плечами, дескать, ваше право. Потом, сделав шаг назад, проговорил:

– Как хотите, но на вашем месте я бы далеко не уезжал.

– А мы и не спешим, – спокойно произнес Андрюха, доставая сигареты из куртки. Когда охранник исчез в диспетчерской, он, не меняя выражения лица, сказал: – Может, следовало заплатить?

– Ну да, будем платить всякой рвани, которая называет себя «крышей» в каком-нибудь клозете, – процедил я сквози зубы.

– И что, снова гнать во все лопатки?

– Слушай, давай сядем в машину да плотно позавтракаем, – предложил я. – А то мы все на ходу да на ходу.

Пропью около пятнадцати минут, когда со стороны кемпинга примчалась ярко-красная «Ауди». Перекрыв машиной выезд на трассу, из салона выбралось двое коротко стриженных плотных мужчин. Оба одеты в кожаные куртки и черные джинсы, заправленные в высокие голенища ботинок на толстой подошве, в которых любят щеголять московские бритоголовые. Тяжело переваливаясь, они быстрым шагом направились к «Шевроле», мы только доедали по второму бутерброду.

– По-моему, бандюги настроены более чем решительно, – проговорил Андрюха.

– Только этого нам еще не хватало, – буркнул Картунов, по-черепашьи втягивая голову в плечи.

– Как страшно, просто жуть. – Я медленно расстегнул «молнию» на куртке.

Когда визитеры почти вплотную приблизились к маши не, Андрей сунул остаток бутерброда в рот и медленно ста опускать стекло. Я выбрался из салона, краем глаза ухватив грузную фигуру небритого охранника: сложив руки на груди, тот с самодовольной улыбкой наблюдал за предстоящим спектаклем. Обойдя машину, я вышел вперед, но визитеры не обратили на меня никакого внимания.

– Это вы тут самые центровые? – поблескивая на солнце золотой фиксой, спросил, видимо, старший из парламентеров, мужчина лет сорока с худым скуластым лицом и маленькими злыми глазами, посаженными слишком глубоко на лице. Его руки были расписаны зоновской живописью, из чего можно было предположить, что он из касты если и не стопроцентных блатных, то приблатненных точно.

– В чем дело? – глядя детскими голубыми глазами, спокойно спросил Акулов.

То ли раздразнил его спокойный тон, то ли безобидные василькового цвета глаза, то ли наш прикид, но блатюк тут же распустил пальцы веером, как павлин свой хвост, и просипел:

– Что вы тут горбатого лепите, какой Басурман, к чертям собачьим. Пусть у себя за Уралом капусту шинкует, а тут наша делянка, и мы ее окучиваем. Так что с вас, козлы, по два «лимона», и быстро, пока я добрый.

– Так вроде такса – «лимон», – слепил я дурачка.

– Надо было платить, когда предлагали, а теперь штрафные санкции пошли, – снова блеснула фикса из оскаленной пасти урки.

До сих пор молчавший и наивно смотревший снизу вверх на грозного блатаря Акулов неожиданно вытянул из окна левую руку и поманил его указательным пальцем к себе.

– Ты че, козел, оборзел? – взревел урка, но тем не менее наклонился. Когда его лицо оказалось на уровне раскрытого окна, в лицо парламентария уставился тонкий ствол гэдээровского «АК». Стоящий на подхвате напарник урки, парень лет двадцати с могучей шеей борца, попытался прийти на помощь старшему и выхватил из-под куртки помповое ружье, но, видимо, плохо тренировался, поэтому эффектного зрелища не получилось. Чего нельзя сказать обо мне: откинув правую полу куртки на ковбойский манер, я тут же положил ладонь на рукоятку «стечкина», торчащего из-за пояса, а левая пола куртки неожиданно вздыбилась, и оттуда донесся характерный щелчок взводимого курка. Борец тут же поднял обе руки на уровень груди, из-под куртки вывалилось черное ружье с пистолетной рукояткой вместо приклада. Металл жалобно звякнул, ударившись об асфальт.

– Вы че, мужики? – простонал урка, сглатывая подошедший к горлу ком.

– Мужиков поищешь в своей гребаной деревне, у селыльпо. Понял? – В голосе Акулова звенело железо, а глаза стали бездонными, как переход в царство мертвых. Умеет, шельмец, пустить пыль в глаза.

– Понял, – пробубнил урка, – ей-богу, понял. Сразу видно, серьезные люди. Может, разойдемся краями, без предъяв. Ни вы к нам, ни мы к вам. В натуре, без предъяв.

Андрей, не отнимая автоматного ствола от лица парламентера, перевел взгляд на меня:

– Ну, что, Каскадер, скажешь, без предъяв?

– Без предъяв? – умышленно переспросил я. – Это же на манер шавок комнатных, побрехали друг на друга и разошлись в разные стороны, довольно виляя хвостами. Несерьезно как-то.

– А тебе только надо пройтись огнем. Оставить и менам дополнительную работу, – подыгрывал мне Андрей. Неожиданно он убрал автомат, ласково улыбнулся и сказал: – Обойдемся без предъяв.

Облегченно вздыхая, урка медленно выпрямился, искоса поглядывая на меня. Пальцы моей правой руки нежно поглаживали пластиковые накладки «АПС».

– Мы свободны? – спросил старший, все еще не веря, что им так легко удалось «соскочить».

– Если других дел здесь у вас нет, то до свидания, – промурлыкал Андрюха.

– Нет уж, прощайте, – отмахнулся старший.

Оба повернулись, чтобы уйти, но я их окликнул.

– Эй, «ствол» заберите, нам своего барахла хватает.

Борец быстрым рывком подхватил ружье и засеменил вслед за старшим. Они уже достигли своей «Ауди», когда мне в голову пришла мысль поставить окончательную точку в этом диалоге.

– Стой, братва, – крикнул я и быстро направился к. ним. Бандюги переглянулись, остановились, но никаких угрожающих действий предпринимать не стали.

– Наш договор остается в силе, – подойдя к ним, сразу сообщил я. – Но хочу вас предупредить, братва, если где-то на трассе нас тормознут «цветные» или какая другая гнилая заморочка, мы вернемся. И тогда вашу «Рапсодию» разыграем с трех нот, да так, что мало не покажется. Ясно?

– Ясно, – угрюмо ответил старший.

– Тогда, чао.

Я круто повернулся и зашагал назад. Андрюха, подняв стекло, снова жевал бутерброд, Картунов следил за бандюгами, а небритая рожа охранника-пропойцы исчезла с крыльца диспетчерской будки, словно его и не было.

Снова лента трассы перед глазами, но теперь уже не я вел машину. Еще полчаса назад я засыпал за рулем, но после встречи с бандюгами сон как рукой сняло. Чувствуя, что не усну, полез в карман за сигаретами.

Трасса жила своей обычной жизнью, машины двигались с запада на восток и наоборот. День только зарождался.

Впереди высилась бело-красная полоса шлагбаума, вертикально задранная вверх, рядом стояла скособоченная каменная будка смотрителя. Возле будки на длинной бельевой веревке был привязан маленький белый козленок.

– К переезду подъезжаем, – объявил нам Акулов.

– Угу, – кивнул я, глядя на ползущий впереди нас грузовик.

Машина была доверху нагружена нехитрым скарбом, старой мебелью, какими-то корзинами, перетянутыми ремнями и веревками. «Вот еще кто-то поднялся со своих мест в поисках лучшей доли», – задумался я в очередной раз о теперешней жизни. Но тут мои мысли развеял звон предупреждающей сирены, из будки смотрителя выбралась толстая бабуля в оранжевом жилете, надетом поверх стеганой фуфайки, и, переваливаясь по-черепашьи, заспешила к лебедке, опускающей шлагбаум, Акулов надавил педаль тормоза. За нами пристроились «Жигули» с груженым прицепом.

– Интересно, что этот козленок делает у дороги? – поглядывая на маленькое рогатое существо, проговорил я.

– Пасется, – барабаня пальцами по рулю, ответил Андрей.

– Это зимой? – усомнился я.

Из-за поворота появился грузовой состав, его тащил светло-зеленый локомотив. Состав быстро приближался к переезду.

– Дышит свежим воздухом, – высказал свое мнении беглый вице-мэр.

От нечего делать я решил поспорить с нашим пассажиром. Широко улыбаясь, развернулся к Картунову и уже хотел вымолвить: «Вадим Григорьевич, откуда здесь свежий воздух?», но, едва мой взгляд скользнул по трассе назад, как слова застряли в горле, а улыбка улетучилась в одно мгновение.

– Андрюха, газу, – только и смог проговорить я.

Акулов перестал барабанить и взглянул в зеркало заднего вида. К переезду медленно приближались два черных «Мицубиси-Паджеро».

Андрей сдал назад, едва не смяв капот «жигуленка» вывернул руль, рванул к переезду. Водители «Мицубиси»

мгновенно среагировали на наш маневр, соскочив с трассы, понеслись нам наперерез в объезд постройки путевого смотрителя.

Под ударом бампера «Шевроле» бело-красный шлагбаум разлетелся веером щепок, мы пронеслись в полуметре от надвигающейся громады поезда. Уф, аж дух захватило…

Оба «Паджеро» взлетели на железнодорожную насыпь и взвившись над рельсами в синхронном прыжке, перемахнули через рельсы, едва не попав под таран несущегося локомотива.

– Ни хрена себе, каскадеры Голливуда, – вырвалось у меня, действительно, зрелище было захватывающим (представляю, как поотвисали челюсти у народа на переезде).

Оба «Мицубиси», переваливаясь на ухабах, выбрались трассу, и началась погоня.

Спидометр нашего «Блейзера» зашкаливал за сотню, но «Мицубиси» не отрывались. Андрюха скрипел зубами, что-то бормотал себе под нос, но уйти от преследования не получалось.

Пейзажи за окном мелькали, как в ускоренном кино, железобетонные столбы – мелкими черточками, встречные машины – размытыми пятнами, а попутные оставались позади, как стоячие.

Вырвавшись на пустынный участок трассы, Акулов попытался выжать из машины еще что-нибудь, но дорога пошла на подъем, и мотор натужно зарычал. «Мицубиси» сокращали расстояние.

– Ничего, ничего, – утешал себя и нас Акулов, – сейчас перевалим за бугор и снова оторвемся.

Наши преследователи как будто услышали его слова, у ближайшего «Паджеро» вспыхнул огонек на манер сварочного, и тут же к нам устремились светлячки трассеров. Автоматная очередь пронеслась в каких-то паре метров от «Блейзера».

«Мимо, – радостно подумал я, но тут же мозг пронзила тревожная догадка: – Для того и стреляют трассирующими, чтобы скорректировать огонь. Еще одна очередь и…»

Новая очередь не прозвучала, мы перевалили через холм и понеслись под гору. Трасса по-прежнему была пустынна, по обеим ее сторонам простирались бескрайние просторы вспаханных полей.

– Вадим Григорьевич, ложитесь на пол, – поглядывая в зеркало заднего вида, приказал Картунову Андрей, потом обратился ко мне: – А ты пристегнись.

Оба «Паджеро» уже перескочили через холм и, снова оказавшись с нами на прямой, оскалились вспышками розовых огоньков, к нам сразу потянулись несколько огневых трасс.

Я едва успел защелкнуть замок ремня безопасности, как «Блейзер», круто повернув, выскочил на пахоту.

На обоих «Паджеро» сидели водилы, не пальцем деланные, настоящие профи. И оторваться от них по асфальту трассы было делом безнадежным, а вот по пахоте, да еще когда за рулем сидит серебряный призер гонок на выживание, пожалуй, появляется неплохой шанс.

Натужно ревя мотором, «Шевроле» прыгал по кочкам пахоты, поднимая вокруг себя брызги из примороженных комьев земли. Огромная машина с мятыми боками, с рваными дырками от пуль и картечи, забрызганная комьями темно-бурой и коричневой грязи, была похожа на старого матерого волка, уходящего от погони. Блестящие черным лаком на солнце «Мицубиси-Паджеро», подобно двум молодым волкодавам, неслись за «Шевроле», оскалившись пунктирами трассирующих пуль. Сколько же у них боеприпасов?

Впереди замаячил темный шлейф лесополосы. Намертво вцепившись в руль, Андрюха вел машину в сторону спасительного леса.

В гонке по перепаханной местности «Паджеро» значительно отстали, здесь мало хорошей машины, надо еще уметь в этих условиях ездить. Наш шанс на спасение увеличивался.

До лесополосы оставалось каких-то полкилометра, когда я заметил, что с левой стороны золотом горит земля. Присмотревшись, понял: не земля горит, это небольшой водоем отражает диск зимнего солнца.

Мы уже выскочили к жиденькой лесозащитной полосе на плохонькую грунтовую дорогу.

– Андрюха, давай влево, – закричал я, вытягивая из-под сиденья автомат. «Шевроле», в очередной раз круто развернувшись, понесся к водоему. Через минуту на дорогу вырвались и «Паджеро» и помчались в затылок друг другу, следом за нами.

Водоемом оказался небольшой искусственный пруд, по-видимому, используемый для поливки полей. Дорога петлей обвивала его и шла в обратном направлении.

«Шевроле» обогнул пруд и выехал на другую сторону.

– Стой! – снова крикнул я, правой рукой снимая автомат с предохранителя, а левой опуская стекло. Когда стекло скрылось в чреве двери, я выставил ствол автомата наружу, одновременно раскрывая проволочный приклад. Оружие привычно легло в руки, приклад уперся в плечо. Левый глаз зажмурился, а правый совместил мушку с целиком прицельной планки.

Из-за частокола деревьев с форсажным ревом выскочили преследователи. Привычно ведя цель, я дал две фигуры упреждения и плавно надавил на спуск.

Та-та-та – автомат вздрогнул, выплюнув три светлячка в направлении головного «Мицубиси». Я тут же заметил свою оплошность и, слегка сдвинув прицел, снова выстрелил – та-та-та, и еще раз – та-та-та.

Несколько пуль взрыли землю перед головным «Паджеро», и следующая очередь врезалась в капот, разбила фару и пробила левое колесо «Мицубиси», ею тут же развернуло и боком потащило по дороге. Водитель следующей машины, пытаясь уклониться, повернул руль. Взвившись вверх, машина на мгновение как будто зависла в воздухе, все еще вращая колесами, а затем рухнула вниз, подняв фонтан брызг и осколков льда. Джип по ветровое стекло погрузился в воду.

– Не тем ударился об воду, дурачок, – убирая оружие, хриплым от нервного напряжения голосом пропел я.

– Таких не берут в космонавты, – поддержал меня Андрей, трогая с места «Шевроле». Едва наш «Блейзер» скрылся за деревьями, одиноко застрочил «Калашников». Его звук был надрывно-печальный, но уже не пугающий.

В Башкирии нас ни на одном КПП менты не трогали: едва увидев Андрюхино удостоверение, козыряли и пропускали дальше.

Только однажды на малой родине вождя мирового пролетариата на подъезде к городу Ульяновску нас тормознул толстопузый гаишный майор. Он был выряжен в бушлат с серыми и фиолетовыми разводами (городской камуфляж) и фуражку с высокой тульей, он важно расхаживал перед пятеркой вытянувшихся подчиненных (по-видимому, проводилась внезапная проверка), а тут мы рвемся в славный юрод Ильича. Майор как увидел наш «Шевроле», покраснел да как заорет, и давай махать рукой, его подчиненные тоже замахали своими полосатыми палками, словно группа поддержки американской сборной по баскетболу. Как тут не остановиться, к чему дразнить еще здесь милицию, достаточно того, что еле оторвались от уральской «зондеркоманды».

Майор дважды обошел машину, внимательно осмотрел (еще бы, «Блейзер» выглядел, как «тридцатьчетверка» после прохоровского сражения), потрогал пулевые отверстия. Двое гаишников аккуратненько сняли свои автоматы с предохранителя. Только после этого майор постучал в окно массивным золотым перстнем.

Андрюха опустил стекло и протянул свое удостоверение гаишному начальнику. На того абсолютно никакого впечатления не произвела фапсишная ксива.

– Документы на машину, – с легким пренебрежением в голосе проговорил майор. Акулов достал из «бардачка» документы и молча протянул.

– Так-так-так, – поглядывая то в документы, то на Андрюхино удостоверение, бормотал майор, его подчиненые медленно, не делая резких движений, обходили нас с двух сторон. Когда наконец полное окружение было закончено, майор набрал полные легкие воздуха и гаркнул: – Что за вид у вашего транспорта?

Андрюха зло зыркнул на гаишника, потом спокойно спросил:

– Сколько лет вы служите в автоинспекции, товарищ майор?

– Семнадцать лет, – не чувствуя подвоха, ответил тот, Я от сержанта до командира батальона прошел ступеньку за ступенькой…

– Тогда какого черта, – заорал на гаишника Андрей, – вы что, не видите, что с нашей машиной? В нее стреляли, и не один раз. Нас пытались уничтожить. Если вы не с страдаете склерозом, то вспомните, что ориентировки на «Шевроле-Блейзер» серого цвета по ГАИ не проходит. – Андрюха сделал многозначительную паузу, потом добавил: – В нас стреляли преступники, – и посмотрел на майора тяжелым взглядом.