Текст книги "Бандитские игры"

Автор книги: Иван Стрельцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Редкие машины, попадающиеся на пути, были либо хлебовозки с квадратными будками на кузове, либо молоковозы с желтыми цистернами.

– Вадим Григорьевич, – обратился я к Картунову, – надо подъехать так, чтобы нас случайно не заметила охрана.

– У него нет охраны, только водитель служебной машины, – буркнул вице-мэр.

– Это не имеет большого значения. Главное, чтобы не увидели и не подняли тревоги.

– Хорошо.

Проехав по улице, застроенной пятиэтажными хрущобами, мы свернули в один из дворов. Милицейские «Жигуль» замерли у торца серо-коричневого дома с облупившейся штукатуркой. Заглушив мотор, Картунов сказал:

– В соседнем дворе стоит черная «Волга» с водителем. Полковник выходит ровно в семь. Он первым приезжает в отделение и выясняет ситуацию за ночь. Его педантизм – притча во языцех среди подчиненных. Изо дня в день он поступает одинаково.

– Хорошо, – кивнул я, выбираясь из машины, – сейчас проверим.

Заглянув за угол, я увидел поблескивающую черным лаком «двадцатьчетверку». Водитель стоял к нам спиной слегка согнувшись, и усиленно тер лобовое стекло. Не видя погон, я безошибочно узнал знакомого старшину, ибо он один был обладателем столь гигантского седалища, наверное, во всем МВД России.

«Интересно, за что проштрафившийся старшина пошел на повышение?» – удивленно подумал я, но потом понял всех хороших водил отправили на охоту за нами, а никчемных оставили, чтобы под ногами не путались.

Сейчас следовало решить, как нейтрализовать старшину. Можно было дать ему по макушке рукояткой «стечкина», но потом возись с этой свиной тушей. А времени без пяти семь, надо торопиться.

Вытащив из подмышечной кобуры свой «макар», протянул его Картунову со словами:

– Мы сейчас приблизимся к машине, и вы окликнете старшину.

– А как стрелять? – хватаясь за оружие, спросил неожиданно осмелевший вице-мэр.

– Просто нажмите на спуск.

Угу, как бы не так. Только идиот даст дилетанту взведенное, снятое с предохранителя оружие, чтобы он начал палить в разные стороны.

Мы бесшумно приблизились к «Волге», я встал рядом со старшиной, а Картунов чуть поодаль, сжимая «ПМ» двумя руками, как заправский американский полисмен.

Я подал знак кивком головы, и вице-мэр взвизгнул:

– Не двигаться!

Естественно, после такой команды любой нормальный человек обернется посмотреть, какой дурак так шутит. Старшина не был исключением, он тут же повернулся, комкая в руках протирочную тряпку, беззвучно открыл рот.

– Руки за спину, – скомандовал я, оказавшись возле милиционера. Тот поспешно выполнил команду.

Вытащив из кармана куртки узкий ремешок от конской узды, захваченный из запасников Викинга, я перехватил им жирные запястья старшины, завязав накрепко узлом немецких десантников. Профессионалы знают, что этот узел изобрели гитлеровские парашютисты, штурмовавшие остров Крит. Он до сих пор не утратил своей надежности.

Затолкнув старшину на переднее сиденье «Волги», я прошипел сквозь зубы:

– Пикнешь – убью, – и для достоверности ткнул стволом в толстый живот.

Без одной минуты семь, перемахнув через багажник, я опрометью бросился к подъезду. Едва достиг его, как дверь распахнулась, прикрыв меня от взора выходящего. Шаг в сторону – и я скрылся за подъездной перегородкой, оставив на виду Картунова, сжимающего пистолет.

– Ба, какие люди, – раздался веселый возглас. – Вадим Григорьевич, решили вернуться в родные пенаты?

Выглянув из-за перегородки, я увидел могучую фигуру в выглаженной милицейской шинели. Говорящий стоял ко мне спиной, встреча с Картуновым была для него неожиданностью, и этим следовало воспользоваться. Шаг вперед – и ствол «стечкина» уперся полковнику между лопаток.

– Спокойно, господин полковник, – как можно почтительней произнес я и тут же добавил: – Хочу предупредить вас сразу: спарринга не будет, нет времени. Если вы дернитесь, я выстрелю, просто нет другого выхода. Что я не задумаюсь нажать на курок, полагаю, вы не сомневаетесь.

– Что мне делать? – спросил полковник Хрохмин, в его голосе мгновенно пропали насмешливые нотки. Он как настоящий профессионал прекрасно осознавал опасность.

– Руки за спину, – скомандовал я и тут же извлек еще один кожаный ремешок, который затянул на запястьях полковника.

Теперь можно было обыскать его.

– Вадим Григорьевич, подгоните машину, – сказал я Картунову, шаря левой рукой по карманам полковника.

Вице-мэр опрометью бросился к гаишной машине, а Хрохмин прыснул, глядя ему вслед.

– И стоит ради такого рисковать жизнью? – спросил он.

Я продолжал обыск. Мои пальцы коснулись чего-то твердого и очень знакомой формы. Я запустил руку под шинель потом под китель на левом бедре. В замшевой полукобуре оказался револьвер типа «наган». Эту модель ни с чем не спутаешь. Я извлек оружие на свет божий. Ровесник века свидетель и участник войн, революций, казней и репрессий, не растерявший за это время своих главных качеств точности и безотказности. На рукоятке поблескивала наградная табличка, на ней было выгравировано:

«Красному командиру Исмаилу Ваханову за храбрость, проявленную в боях с интервентами.

Реввоенсовет Северо-Кавказского фронта».

«Вот те и на. Не все чечены были бандитами», – подумал я, понимая, откуда у милицейского полковника такой раритет.

Во двор въехал милицейский «жигуль», за рулем сидел сосредоточенный Картунов.

– Прошу, господин полковник, – сказал я, открывая заднюю дверцу.

– На что вы рассчитываете, Кольцов? – высокомерно спросил Хрохмин.

– Садитесь, в машине поговорим, – еще раз предложил я полковнику по-хорошему. Хотя очень хотелось «зарядить» Менту в солнечное сплетение. Но не бить же связанного.

Хрохмин, видимо, почувствовал мое сокровенное желание и влез в машину. Я сел рядом, захлопнул дверцу, машина рванула со двора.

– Так на что вы рассчитываете, Кольцов?

Далась ему моя фамилия, ну ладно, хочет узнать – сейчас узнает.

– На вас, полковник, только на вас…

На гаишном посту все было по-прежнему, милиционеры сидели с заложенными за голову руками, Андрюха стоял в отдалении, держа автомат на изготовку. Только в литровой банке воды осталось на треть, электрический кипятильник уже не расплескивал кипяток, лишь сильно парил.

Когда подъехал «жигуленок», Акулов перевел дух, но с места не сдвинулся, продолжая держать милиционеров на прицеле.

– Все в порядке? – спросил я, заскочив в помещение.

– У меня да, а у вас? – в свою очередь, спросил Акулов.

– Да, отваливаем. – Подхватив валяющееся в углу оружие, я обратился к милиционерам: – Свои стволы подберете в ельнике, потом. А сейчас свяжитесь с дежурным по РОВД и сообщите, что нами захвачен полковник Хрохмин. Мы едем в направлении Екатеринбурга, если нас попытаются захваить, полковник будет убит. Все понятно?

Оба гаишника закивали головами, вот и отлично.

Выйдя на дорогу, я размахнулся и зашвырнул в ельник «АКСУ», следом полетел «ПМ», вращаясь, как бумеранг австралийского аборигена. По крайней мере, парням не примется отписываться за потерю табельного оружия, поищут и найдут. Зато стрелять вслед нам не будут.

Андрюха уже пересадил нашего пленника в «Шевроле» на переднее сиденье, Картунов с пистолетом в руке крутиллся возле машины и, когда я подошел, воинственно спросил:

– Может, чтобы не гнались за нами, прострелить кол ментовской машины?

Бог ты мой, что с людьми творит чарующая сила оружия.

Не удивительно, что теперь гражданские войны вспыхивают, как эпидемия гриппа.

– Нет, не стоит, – сказал я, – у них не будет времени нас преследовать. Сперва будут искать оружие, а потом писать рапорт о том, как их захватили врасплох.

– Что вы там трендите, – раздался раздраженный голос Акулова, – ждете, когда вся мусорня здесь соберется? Едем отсюда быстрее.

Мы с Картуновым сели на заднее сиденье, он за спиной Андрюхи, я за Хрохминым. «Шевроле» взревел и, круто развернувшись, рванул вверх в направлении трассы. Из здания КПП выглянули двое милиционеров и бегом направились ельнику.

– Через час будем у заслона, – весело констатировал Андрей.

До Хрохмина давно дошел смысл задуманного, и наверняка он в душе проклинал себя за самонадеянность, стоившую ему свободы, а в будущем… Кто знает, чем все кончится?

– Думаете мной прикрыться, как живым щитом, – про ворчал полковник. – Хер что у вас получится. Омоновцы с вас шкуру живьем сдерут.

– Только после вас, – улыбнулся Акулов. После удачно проведенной операции он явно повеселел. Наверное, службист уже подсчитал, что, если сейчас прорвемся, он успевает на службу.

Картунов тоже улыбался, вице-мэр был уверен, что прорвемся. Слишком веселое настроение нашего боевого экипажа наводило меня на неприятные размышления. Не один человек погиб только потому, что расслабился раньше времени.

Утро уже вступило в свои права, за окном расцвело, исчезло марево, до горизонта тянулась черная пахота. Я смотрел на мелькавший однотипный пейзаж, но мысли мои были далеки. Мозг прорабатывал возможные контрмеры наших противников.

Конечно, самый лучший вариант – зажать нас где-то на пустынном участке трассы и расстрелять к чертям собачьим.

В десять автоматов из «Шевроле» можно наделать дырок, что в голландском сыре. Потом оформить покойного полковника как умершего естественной смертью: инсульт, инфаркт, возраст Хрохмина самый подходящий для этих болячек, плюс нервная работа, да еще пребывание в Чечне. Быстренько похоронить с почестями и, как говорится, концы в землю. И нас в землю, только по-тихому, без свидетелей.

Хорош план, но вряд ли осуществим. Они просто по времени не успеют принять решение, не говоря о том, чтобы перехватить нас на трассе. Значит, второй вариант – устроить расстрел у заслона. Но это еще менее приемлемое решение. Наверняка сейчас на заслоне будет несколько гражданских машин, едущих через границу района (не считая кортежа Викинга), плюс еще солдаты из воинской части, тоже нежелательные свидетели. Можно попытаться расчистить заслон от тех и других. Но тогда сколько остается ментов в заслоне – три-пять человек. Проанализировав все наши предыдущие действия, и дурак поймет, что такая группа нас не сдержит. Мощная машина и два автомата – в такой ситуации только гранатомет может уравнять шансы. Сомнительно, чтобы заслоны были оснащены «шайтан-трубой», а доставить его раньше, чем мы туда приедем, вообще нереально. Следовательно, им остается нас пропустить. Пропустить – как бы не так, может, еще сопроводить до Москвы, до канцелярии министра МВД. Нет, пропустить они нас не могут. Потом придется сухари сушить или подаваться в бега, кому что нравится. Значит, единственное, что остается, – задержать нас до подъезда «зондеркоманды». Конечно, это не конторские антитерры типа «Альфа», но кое-чему и в ОМОНе учат, и посему есть вероятность того, что полковника попытаются отбить, а дальше… дальше по обстановке.

Думая о том, как миновать заслон, я поглядывал на небо, ни летит ли «стрекоза» – вертолет «МИ-2», против нас это козырный туз. Но небо было чистым и пустым.

Достав из кармана пачку сигарет, я закурил, закрыл глаза и, откинувшись на удобную спинку заднего сиденья, еще прокрутил возможные варианты. Нет, ничего нового придумать так и не смог. При любом раскладе нельзя останавливаться, только вперед. Если попытаются остановить, то хоть с боем, но прорываться. И Викинг со своими гвардейцами подсобят, может, без крови прорвемся. Хотя какой огневой контакт обходился без жертв? Да и Викинга не хотелось бы засвечивать, ведь тогда начнется их настоящий отстрел, ка волков. Как в самом Хребте прижучили блатату.

Я открыл глаза, посмотрел на бычий затылок сидящего передо мной Хрохмина, затянулся сигаретой. Во рту было горько от табачного дыма, и я не получал никакого удовольствия от курения. В такие моменты лучше всего бросать.

Теперь мои мысли были заняты бригадой Владиса. Он конечно, еще тот Аника-воин, человек без рода и племени, бывший офицер бывшей армии бывшего государства. Ему терять нечего, но сейчас он не один. И люди, выбравшие его вожаком, не бомжи бездомные, у многих семьи. Надо обойтись без стрельбы. Надо, но как получится.

Трасса оживала, уже начали появляться машины, и по мере удаления «Шевроле» от Хребта движение становилось интенсивнее. Уже чувствовалось приближение заслона, все чаще встречные машины сигналили фарами.

Впереди замаячила змея автомобильной колонны, машин двадцать разного калибра и цвета.

Картунов перестал улыбаться, он заметно сник. Зато пленный начальник РОВД выпрямился и как будто раздался в плечах.

Я потянул носом, как бы принюхиваясь, но последнее время меня не преследовал запах мертвечины: либо нам ни чего не угрожает, либо я нюх потерял.

Мы достигли хвоста колонны, замыкал ее допотопный «ЗИЛ-157» с облупленной будкой черного цвета, на боку которой сохранилась бледная надпись «Ремонтная», перед «ЗИЛом» стоял салатовый «Москвич», дальше «МАЗ» с длиннющим прицепом, еще дальше голубой колесный трактор.

– Сбавь ход, – сказал я, – и давай по встречной. Вроде, нам позволительно нарушить правила дорожного движения.

– Слушаюсь, мой дженераль, – хмыкнул Акулов. Наш «Блейзер» свернул на встречную полосу и медленно покатил вдоль колонны.

– Вадим Григорьевич, пригнитесь, чтобы они не могли в нас прицелиться, – сказал я вице-мэру, тот стал бледен как смерть. Чтобы хоть как-то его подбодрить, протянул именной наган: – Возьмите револьвер.

Картунов, сжимая в правой руке «Макаров», левой схватил наган и со зверским лицом сполз на пол между передним и задним сиденьями.

– Это лишнее, вам… – начал было Хрохмин, но я тут же накинул на его шею петлю из балалаечной струны и затянул ее. Вечером, когда я рылся в загашнике Владиса в поисках ремней, которые мне заменили бы наручники, наткнулся на разбитую балалайку с одной-единственной струной. Вот эта струна и навела меня на мысль о «строгом ошейнике» для пленника.

Сейчас я петлю затянул не сильно, чтобы можно было дышать без труда, но пояснение сделал:

– Дернешься, полковник, и голова будет существовать отдельно от туловища, – проговорил я, слегка затянув петлю.

– Зековские штучки, – прохрипел Хрохмин.

– На войне все средства хороши, – изрек я.

– Не зря на тебя государство деньги тратило, чекист, – уже просипел полковник.

– Сиди да помалкивай. – Я ткнул в его могучую спину стволом «стечкина».

Впереди появился заслон. С левой стороны стоял зеленый армейский БТР с группой солдат. А с правой стороны, у дороги, виднелся желтый милицейский «УАЗ» с тремя милиционерами, одетыми в каски, бронежилеты, с куцыми «АКСУ» в руках. Старшим был мой старый знакомый майор Лигостаев, его лицо было бурым, как свежая мясная вырезка. Возле майора, одетый в длинный тулуп, стоял Улнис…

Владис размахивал руками и что-то увлеченно говорил, требуя проезда. Лигостаев стоял к нему вполоборота, широко расставив ноги и сжимая правой рукой цевье автомата. Если дело дойдет до боя, то майор – мертвый: во-первых, он подпустил Викинга к себе вплотную, а во-вторых – палец не на спусковом крючке.

Опытный боец Улнис продумал до мелочей план прорыва через заслон. Белая «Лада» стояла впритык к «уазику», случае боевого контакта лишая милиционеров возможности маневра. Водитель «Лады» Кислый находился на противоположной стороне возле БТРа и курил с солдатами, что-то им рассказывая. Ясно, солдаты не успеют сообразить, что к чему, как на них будет направлен автомат. Тут уж не повоюешь, только руки задирать вверх.

За «Ладой» стоял серый «газон»-бензовоз, водитель машины метрах в ста делал вид, будто справляет малую нужду. Любой нормальный человек понимает: стрелять возле цистерны с бензином чревато многими последствиями. На другой стороне заслона у обочины стояла «Нива», возле нее копошились Угрюмый и Кока. Как я догадался, этой группе предстоит в случае опасности ударить в тыл и обеспечить отход.

Едва мы приблизились к заслону, как башня БТРа развернулась, и ствол крупнокалиберного пулемета уставился в салон «Шевроле». Достаточно короткой очереди, чтобы вся стратегия и тактика Улниса оказались напрасными.

Как ни странно, но чем ближе мы подъезжали, тем решительней становились лица моих партнеров. Картунов сумасшедшим огнем в глазах сжимал оружие. Акулов, левой рукой держась за руль, правой щелкал предохранитель автомата.

«Блейзер» все ближе подъезжает к заслону. Черное жерло крупнокалиберного пулемета следит за нами, как глаз самой смерти.

Солдаты срочной службы снимают с плеч автоматы младший сержант что-то говорит Кислому, видно, отгоняет его. Кислый не спешит уходить, что-то отвечает, жестикулируя. Присмотревшись, можно заметить, как нервно дергающейся левой рукой он массирует правую, пальцы которой расстегивают пуговицы полушубка.

Уже можно рассмотреть лица милиционеров. Рука Лигостаева скользит вверх от цевья к курку. Левая рука Улниса опускается в карман тулупа, правую он засовывает под полу. Все происходит, как в замедленной киносъемке, которая уже через секунду может взорваться шквалом огня.

– Все, вам конец, – едва ли не радостно объявляет Хрохмин. – Вас уничтожат. Моя персона неважный щит, не на ту лошадь поставили, господа. Наверняка мой заместитель уже связался с заслоном и приказал вас остановить и арестовать, в случае неповиновения применить оружие. Наш прокурор давно имеет на меня зуб, поэтому с удовольствием благословит эту акцию. Вряд ли мне выжить, но и вам конец.

Он блефовал, на языке профессионалов это называется «психологическая атака для дестабилизации преступника(ков)». Может, ему что-то и удалось бы, но в другой раз.

После посещения города Хребта, знакомства с некоторыми офицерами милиции и общения с главой дорожных разбойников я знал, кто кому подчиняется и чей козырь выше в здешней игре. У нас был беспроигрышный вариант, мы прикрывались джокером.

– Как бы то ни было, – проговорил я, затягивая еще больше удавку на шее Хрохмина, – твоя смерть, полковник, идет впереди нашей, по крайней мере моей. Я буду прикрыться тобой и стрелять из-за тебя, а менты стрелять будут в меня сквозь тебя. От своих сдохнешь. А хочешь лучше вариант? – спросил я и, не дождавшись ответа, продолжил: – Андрюха сейчас рванет напрямик мимо БТРа. Он хорошо водит машину, а я тем временем расстреляю бензовоз, вот будет фейерверк. Но это все крайний случай, знаешь, почему?

Полковник молчал, но я сильнее сдавил удавку, и он просипел:

– Почему?

– Потому что никто в нас стрелять не будет. В Хребте «первая скрипка» ты. Ты главный магистр в ордене бандитов в погонах. Ты бы мог отдать приказ расстрелять машину с любым заложником. Потом бы смог оправдаться, а твой заместитель капитан Колодин не отдаст такого приказа, и прокурор его не санкционирует, потому что оба знают, после смерти полковника Хрохмина мало того, что будет следствие, так еще и пришлют нового начальника РОВД; это как-никак полковничья должность, и капитану ее не занять. А новая метла по-новому метет.

– Сука, – прохрипел Хрохмин.

– Либо ты, Гестапо, отдаешь приказ своим барбосам нас пропустить, либо мы переходим к варианту интенсивного прорыва. Тогда, сам понимаешь, без жертв не обойтись, а жертвы среди милиции и военных уже не спишешь на местных бандюков. Резонанс получится пренеприятнейший. С одной стороны, расследовать будет прокуратура, с другой – внутренняя контрразведка МВД (дело явно с душком), а гибели солдат привлечет к расследованию особый отдел округа и соответственно ФСБ. Такие силы будут задействованы, только держись. В этом случае, Владимир Леонидович, сам понимаешь, кому уготована роль бычка на заклание. Нынешний ваш министр непримирим к взяточникам, а уж к бандитам… Легким следствие не будет, порвут на части.

Хрохмин заскрипел зубами, но меня это не сильно волновало.

Я ткнул в затылок полковника пистолетом и прорычав ему на ухо:

– Ну, командуй, Гестапо.

Щелк – предохранитель автомата встал на автоматический огонь, музыкальные пальцы Акулова обхватили рукоятку, указательный палец лег на спуск.

– Ну, полковник. – Я нажал кнопку электроподъемника стекла, давая возможность Хрохмину не надрывать голосовые связки, и снова приставил пистолет к затылку.

– Лигостаев! – крикнул полковник и тут же закашлялся. Я слегка ослабил удавку.

Майор, уже сжимая двумя руками «АКСУ», не спеша направился к нашей машине. Не доходя полутора метров, он остановился, я слегка сдвинулся, развернув корпус в его сторону. С такого расстояния и под таким углом я без труда за секунду всадил бы две-три пули в промежуток между бронежилетом и каской.

– Майор, – проговорил более уверенно Хрохмин, – пропустите нас. Без досмотра.

– Виноват, господин полковник, – вытянулся перед машиной Лигостаев. – Получено распоряжение дежурного по РОВД, капитана Колодина, ни одной машины не пропускать без досмотра.

Бог ты мой, святая наивность, он чуть ли не открытым текстом шпарил, что командование принял на себя Колян Колодин. Будто мы не знаем, кто здесь «наследный принц».

– Слышь, полковник, – шепнул я на ухо Хрохмину, в очередной раз затянув удавку, и полковник зашипел, как змея, попавшая в силок, – может, мне все-таки стрельнуть в бензовоз, для затравки? – Удавку я ослабил, но опустил свое дверное стекло.

– Вы что, майор? – вскрикнул полковник, молодец, понял, что нам нечего терять. – Я вам кто, начальник РОВД или мальчик?

– Но… – начал было Лигостаев.

В затылок полковника сильнее уперся ствол пистолета, он дернулся (насколько позволила удавка) и рявкнул:

– Вы что, Лигостаев, с утра перепили или просто дурак?

– Господин полковник, я не потерплю… – Пьяница майор неожиданно вспомнил о человеческом достоинстве.

– Андрюха, приготовься, – едва слышно прошептал я. Хрохмин понял, что от перестрелки с тяжкими последствиями нас отделяют считанные секунды. Гестапо понятия не имел о Викинге и его гвардейцах.

– Майор, пропустите нас, это приказ. Потом доложите Колодину, скажите, я приказал, – ревел полковник. Ох, как ему не хотелось, чтобы началось смертельное единоборство.

– Но Колодин прибудет с минуты на минуту, – пробовал возражать Лигостаев.

– Трогай потихоньку, Андрюха, – шепнул я, в этот момент за спиной вырос, как призрак смерти, силуэт Улниса.

На какую-то долю секунды его опередил начальник хребтовского РОВД.

– Лигостаев, – закричал он, – когда прибудет Колодин, доложите ему о моем проезде, пусть ждет моего возвращения. И готовит вариант «Б».

Мы проехали мимо милицейского «уазика», потом армейского БТРа. Заслон остался позади, никто не стрелял нам вслед. Милиционеры и солдаты ошарашенно смотрели на Лигостаева. А он тупо смотрел вслед удаляющемуся «Шевроле», так и не поняв, что от него требуется: остановить похитителей полковника Хрохмина или пропустить их по приказу похищенного полковника. И кто главнее – полковник или замещающий его сейчас капитан Кололин.

«Шевроле» проехал мимо стоящей у обочины «Нивы». Прежде чем поднять стекла, я подмигнул Угрюмому. Бывший погранец даже виду не подал, отвернувшись, он опустил крышку капота…

Осталась позади колонна с милицейским заслоном, и по мере удаления нашего автомобиля силуэты людей и техники все уменьшались и уменьшались, пока совсем не исчезли.

– Уф. – Я наконец перевел дух, пальцы мелко дрожали, а ладони покрылись холодным потом. Все-таки прорвались.

Ослабив петлю, снял удавку с шеи Хрохмина. Полковник тоже перевел дух, не произнеся ни слова. Видимо, обдумывал сложившуюся ситуацию.

Андрюха насвистывал, Картунов по-прежнему держал в каждой руке по пистолету и настороженно поглядывал назад. Это, по-моему, единственный из нас, кто не верил в наше спасение.

Трасса струилась черной рекой под колесами «Блейзера». За окнами проплывал однообразный пейзаж: распаханные поля и пунктиры лесополос. А встречные машины не пугали нас. Мы все дальше и дальше уезжали от Хребта и все ближе и ближе были к Москве.

– Кажется, вырвались, – неожиданно для всех произнес Картунов, – слава те, Господи, – и перекрестился.

Эта картина вызвала у Акулова приступ истерического смеха. Я тоже залился смехом. Через минуту нам вторил сам виновник этого веселья.

Немного успокоившись, Вадим Григорьевич, вытирая мокрые от слез глаза, выдавил:

– Дурдом на колесах.

И снова безумный, истерический смех. Так могут смеяться люди, мысленно попрощавшиеся с жизнью. И вот они живы, несмотря ни на что.

– Какая судьба меня ожидает? – спросил Хрохмин, голос его был абсолютно спокойным.

– Конечно, можно было бы вас сопроводить до Москвы, – начал я излагать мысли вслух, – но дорога неблизкая и небезопасная. А вы, Владимир Леонидович, столь ненадежный попутчик, что всякое может произойти. От банальной перестрелки до статьи о похищении должностного лица при исполнении. За такое могут влепить на полную катушку, это нам ни к чему. Поэтому, господин полковник, мы вас высадим в ближайшем более-менее цивилизованном населенном пункте. Вы сможете связаться со своими подчиненными, и они вас вернут к родным пенатам. Вот так вот.

– Вы не за ту команду взялись играть, Кольцов, – неожиданно зло произнес полковник. Повернув голову, он с вызовом посмотрел на меня.

– Я ни за чью команду не играю, – ответил я, пряча «стечкина» в карман: зачем светить оружием понапрасну.

– А за что вы играете?

– За деньги, – усмехнулся я.

– А, русский легионер, – хмыкнул пленник. – Вы со своим дружком Акуловым думаете, что «развели» периферийных «лохов» и это вам так сойдет, нет, мой дорогой, это не конец. Мы встретимся в Москве.

– Владимир Леонидович, следуя вашей спортивной терминологии, отвечу. Если мы выиграли на чужом поле, то на своем тем более выиграем. А вам дельный совет: не лелейте мести, лучше поищите на свою жопу фиговый листок. Потому что, мне кажется, вас ждут большие неприятности, как только Вадим Григорьевич доберется до высоких кабинетов.

– Картунов вообще не жилец, – презрительно скривился Хрохмин.

– Ах ты, сука, – взвизгнул Картунов, ткнув в затылок пленника тупорылым стволом «Макарова», и, зажмурив глаза, закричал: – Умри, паскуда!

Я подсознательно ожидал чего-то подобного. Пистолет, поставленный на предохранитель, не выстрелил, а времени сообразить, почему произошла задержка, беглый вице-мэр не имел, я забрал у него оружие.

– Вадим Григорьевич, вы не знаете, как упечь нас на каторгу? – возмутился Акулов. Ему, лицу должностному, служившему в департаменте правительственной связи, эти разборки провинциальных чиновников были не по душе.

На всякий случай «наган» я тоже отобрал. Съездить бы ему еще по харе. Но нельзя, клиент все-таки, дашь по роже – и плакали тогда кровно заработанные деньги. Вот она, мораль нынешнего времени: на «кормильца» руку нельзя поднимать.

Мы ехали молча, Андрюха время от времени поглядывай в зеркало заднего вида, не пустили ли за нами в погоню «зондеркоманду». Но трасса была деловито-мирной, ничто не мешало нам двигаться в Москву.

Хрохмин тоже молчал, понимая, что своими угрозами едва не напросился. Наверное, только сейчас осознал, насколько близко подошел к черте, откуда возврата нет.

Картунов сидел насупившись и поглядывал на меня исподлобья. С момента нашего прорыва через милицейский заслон вице-мэр круто изменился: из труса, дрожащего от дуновения ветра, превратился в кровожадного зверюгу, готового лишить жизни ненавистного ему человека. Наверное, это от пережитого. Размозжи он сейчас череп полковнику уже через полчаса раскаивался бы, что сделал это сам, а не поручил кому-нибудь. Знаю эту публику, привыкли загребать жар чужими руками.

А я, глядя в окно, думал о предстоящей дороге, пытаясь разгадать ход мыслей наших противников. Конечно, то, что «Шевроле» вырвался за пределы района, усложняет их действия. А с другой стороны – это даже развязывает им руки. Можно снять оцепление, вернуть военных в казармы, броневики в боксы, а милиционеров по месту службы, выделив для погони наиболее подготовленных и решительных бойцов. Таким образом перенеся точку уничтожения в другой район, в другую область, вешая это убийство на чужие плечи. И по сегодняшним меркам, делая его дохлым висяком. Значит, сейчас надо быть особенно начеку.

Впереди появились размытые силуэты построек какого-то поселка. Еще через пять минут дорожный указатель сообщил, что мы въезжаем в поселок Тихий. Хорошее название для места высадки нашего заложника. Мы ехали по трассе вдоль полуразвалившихся домов умирающего поселка. Покосившиеся заборы, пустые глазницы разбитых окон.

– Надеюсь, вы меня высадите здесь? – спокойным голом спросил полковник Хрохмин. – Или уже передумали?

– Да, Владимир Леонидович, здесь мы расстанемся, подтвердил Акулов, выезжая на поселковую площадь и останавливаясь рядом со стекляшкой придорожного кафе. Несколько местных старушек выкладывали на табуретки, служившие им прилавками, незамысловатый товар: яйца, творог, домашнее молоко.

– Купить парного молочка на дорожку? – спросил Андрюха, зевая и разминая плечи.

– Дома будешь пить молоко, – ответил я, выбираясь из салона, затем открыл переднюю дверцу и помог Хрохмину Вылезти из автомобиля. Оказавшись на твердой почве, полковник молча повернулся ко мне спиной, демонстрируя связанные кисти.

После того как я освободил его руки от пут, милиционер, разминая суставы, насмешливо спросил:

– «Наган» отдашь? Именное все-таки оружие.

Я тоже улыбнулся:

– Не думал, что вы, Владимир Леонидович, красный чеченский командир Исмаил Ваханов.

Улыбка сползла с губ Хрохмина, лицо стало грозным.

– Верни «наган», это боевой трофей.

– Ну, – я пожал плечами, – у трофеев такая судьба – переходить из рук в руки. От побежденного к победителю.

Ответ был ловушкой, я ожидал, что полковник что-то предпримет, но он не поддался на провокацию. Черты его лица смягчились. Хрохмин грустно улыбнулся и негромко Произнес:

– Отчаянный ты черт, капитан.

– Бывший капитан, – ответил я, будучи по-прежнему наготове.

Но полковник не собирался нападать. Сунув руку в карман, он небрежно бросил:

– Не забывай о моем предупреждении, – и, круто повернувшись, зашагал к деревенскому кафе.

Я сел рядом с Андрюхой и, указав ладонью в направлении Екатеринбурга, сказал:

– Поехали.

«Блейзер» сорвался с места и, увеличивая скорость, понесся прочь из поселка Тихий. Вскоре мы проскочили указатель с красной полосой.

– Надо было убить гада, – раздалось за нашими спинами.

Мы одновременно оглянулись назад. Забившись в угол, там сидел насупившийся Картунов. Он сейчас был похож на загнанную крысу. По-видимому, в отличие от нас с Андрюхой, он прекрасно представлял, что угрозы начальника хребтовской милиции не пустые слова.

– Надо было его прямо здесь кончить, – снова проговорил вице-мэр.

Мы с Андрюхой переглянулись, а затем Акулов произнес:

– У вас, Вадим Григорьевич, еще будет уйма возможностей. Приедете в Москву, через свои каналы найдете исполнителей, и они выполнят эту вашу прихоть.