Текст книги "Подвиг живет вечно (сборник)"

Автор книги: Иван Василевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

– Тяжелый удар по подполью…

– Очень тяжелый. Мы вынуждены отказаться от встреч со всеми знакомыми, которые могли попасть в поле зрения фашистов. Отказались от всех явочных квартир, где бывал Оравский. Прошу тебя быть крайне осторожным. Если кто-нибудь назовет тебе адрес, по которому якобы можно встретить Оравского, то заходить туда нельзя. Ни в коем случае.

– Понял, понял. Спасибо тебе, Антон. Спасибо за предупреждение. – Карол поднялся. – Мне пора уходить.

Копалек покинул дом связного с тревожным чувством. Он беспокоился за Йозефа Яблоньку, который ищет Оравского в других населенных пунктах, и, несмотря на сильную опасность, поспешно возвращался на базу.

К утру Карол был на месте. Альберт Пал, охранявший базу, доложил командиру, что за время его отсутствия никаких происшествий не случилось.

– Йозеф вернулся? – нетерпеливо спросил Карол.

– Нет, пока не вернулся.

– Прошу тебя, Альберт, повнимательнее наблюдать за районом нашей базы. Немцы могут нагрянуть в любой момент.

– Что-нибудь случилось? За тобой следили?

– Кажется, пока все в порядке. Но бдительность необходима. Фашисты по всей Моравии ищут партизан.

Карол не находил себе места. Беспокойство за товарища усилилось. Прошел несколько сот метров по тропе, по которой Йозеф, вероятнее всего, будет возвращаться, но не встретил его. Неужели он схвачен гестаповцами на провалившейся явочной квартире? Нет, не хочется и думать об этом.

А Яблонька тщетно пытался напасть на след генерала-патриота. И когда он вернулся на базу живым и невредимым, Карол испытал невероятное облегчение и радость от того, что его боевой друг и заместитель не попал в расставленные оккупантами ловушки.

Подпольщики рассказывали Копалеку, что гитлеровцы жестоко пытали Оравского, требовали выдать известных ему антифашистов. Но мятежный генерал молчал. Он не предал ни своих соратников, ни идеалов, которым посвятил всю свою жизнь.

6

…В последние дни Копалек погрузился в дела с особым усердием. Аня Болотова вновь и вновь удивлялась, обнаруживая, что в нем, внешне сдержанном, спокойном, таилась неугомонная сила, работоспособность, доходящая до одержимости. Он успевал проинструктировать разведчиков перед выходом на очередное задание, выслушать их после возвращения, проанализировать добытые сведения о противнике и подготовить очередное донесение в штаб фронта, встретиться с местными антифашистами, принять участие в ответственной операции… Карол успевал всюду. Вот и сейчас он обдумывал план захвата пленного в районе Нови-Йичин. «Язык» нужен именно из той воинской части, которая недавно появилась там.

…Три разведчика осторожно пробирались сквозь заросли и лес на горных склонах, оставляя позади километр за километром. Через несколько часов Копалек, Яблонька и Хован вышли к известной им проселочной дороге и укрылись в прилегавшем к ней густом кустарнике, недалеко от небольшой деревни. Они знали, что в деревне на днях разместилось какое-то подразделение войск противника и немцы часто в одиночку или парами уходят в большое село, расположенное километрах в двух от деревни. На этот раз разведчики, посоветовавшись, решили брать «языка» возле деревни.

На небе медленно гасли звезды. Начинался новый день. Каким он будет для разведчиков?

– Внимание, идет солдат! – предупредил Копалек товарищей.

Михал, еще недавно ежившийся от прохлады, моментально схватил лежавший рядом автомат. Он забыл о холоде, его сердце забилось учащенно в ожидании решительного броска. По сигналу Копалека Михал и Йозеф выскочили на дорогу. Перед ними оказался унтер-офицер.

– Хальт! Хенде хох! – скомандовал Ховаы.

Немец, рыжеватый немолодой толстяк, остановился перед неведомо откуда взявшимися «бандитами» в полной растерянности.

– Хенде хох! – уже грозно повторил приказание Михал. Толстяк поспешно поднял левую руку, а правой достал из кармана кошелек с деньгами и предложил Михалу взять деньги. Он явно принял разведчиков за грабителей. Яблонька быстро обыскал пленного, отобрал у него пистолет.

Разведчики, подталкивая гитлеровца автоматами, повели его подальше от дороги в лес. Немец шел с поднятыми руками, озираясь по сторонам. В правой руке он продолжал держать кошелек с деньгами.

– Опусти руки и положи кошелок в карман, – приказал Йозеф немцу. – Мы не воры. Мы партизаны.

К разведчикам подошел Карол. Увидев третьего партизана, вооруженного автоматом, унтер-офицер окончательно утратил самообладание и упал на колени, прося пощады.

– У меня в Германии четверо детей, – сквозь слезы произнес немец. – Они еще маленькие. Не расстреливайте… Умоляю. Ради детей…

– Перестань реветь! – прикрикнул Карол. – Нам надо поговорить с тобой.

– Я готов… Но сохраните жизнь. У меня маленькие дети…

– Поднимись с земли. Встань. Что, ноги не держат? Наверное, когда наших женщин и детей расстреливал, слез не лил.

– Я никого не расстреливал! Ни одного человека не убил. Прошу верить мне. Я честный человек, я не из гестапо. Это они. Я никого не убил.

– Не надо лгать.

– Еще один патриот Германии обнаружился, – усмехнулся Михал. – Почему же не воюешь против Гитлера?

– Гитлер капут! Война капут! – заспешил немец. – Не расстреливайте меня.

– Хватит причитать! – строго сказал Копалек. – Отвечай на вопросы!

Пленный торопливо стал отвечать на вопросы. Как потом подтвердилось, он ничего не утаил. Рассказал, в какой части служит, где находятся ее подразделения, о задачах, поставленных перед ней. Назвал номер своей дивизии, фамилию командира.

– Нас перебросили сюда с Запада. Здесь решается все…

К концу допроса немец успокоился. А когда понял, что разведчики не намерены его расстреливать, и вовсе воспрянул духом.

– Скоро русские захватят Берлин, и тогда война кончится. Гитлер капут!

После небольшой паузы унтер-офицер стал дотошно расспрашивать, как русские обращаются с военнопленными, гарантируется ли сохранение жизни, разрешат ли после войны вернуться в Германию. Он больше не намерен проливать свою кровь за фюрера.

Разведчики передали немца местным партизанам…

Вернувшись на базу, Карол Копалек составил обстоятельное донесение в штаб фронта.

Альберт Пал помог Болотовой развернуть антенну, подключить батареи к радиостанции. Радистка проверила аппаратуру.

– Ну, все готово, можно начинать, – Аня облегченно вздохнула. – Благодарю тебя, Альберт, за помощь.

Телеграфный ключ в руках радистки постукивал. Звуки морзянки казались ей похожими на приглушенные автоматные очереди. Она вела свой бой…

Закончив очередной сеанс радиосвязи, Болотова вышла из шалаша. Невдалеке на стволе упавшего дерева сидел Хован.

– Добрый день, Михал.

– Мы же с тобой договорились, что будешь называть меня по-русски, Мишей. Забыла?

– Извини, пожалуйста. По мне приятно называть тебя Михалом. – Аня приветливо улыбнулась товарищу и села рядом. Краешком глаза она видела профиль углубившегося в какие-то свои думы Хована. Большой лоб, прямой нос, небольшие усики.

– Давно хотел сказать тебе, Аня, – прервал молчание Хован, – что мою маму зовут так же, как и тебя.

– Ее зовут Анной?

– Да, Анна. Может быть, поэтому мне всегда очень приятно видеть тебя.

– Миша, скажи, пожалуйста, а твои родители живы?

– До 1942 года были живы. С тех пор никаких сведений о них не имею.

– Где они жили?

– В Словакии. Крестьяне они. Добрые люди. Очень люблю их…

– Не теряй надежды, Миша. Они должны быть живы!

Аня ушла проверять запасы продовольствия. Разведчики уважали ее за солдатскую выносливость и деловитость, за исполнительность и знание своего дела, за теплоту и внимание к товарищам. Еще при выполнении первых заданий в тылу противника Аня переболела той довольно распространенной у новичков фронтовой болезнью, когда пренебрегают разумной осторожностью. Видела она собственными глазами, когда гибли хорошие люди только из-за того, что забывали об этом. И теперь бдительности не теряла никогда. Командир уважал Аню еще и за то, что она, как сестра, заботилась о здоровье всех бойцов группы.

Прошло три дня, Копалек получил радиограмму из штаба фронта:

«Необходимо усиление бдительности. Обратите внимание на объявления, в которых сообщается о повышенном вознаграждении за поимку разведчиков, подпольщиков, партизан. В ваших лесах действуют сотни агентов гестапо, они всеми силами стремятся войти в доверие к бойцам Сопротивления…»

Действительно, Копалек сам недавно читал в Рожнове приказ обергруппенфюрера СС К. Франка об усилении борьбы с партизанами и советскими десантниками: «Решительно предупреждаем жителей не оказывать им никакой помощи. Жители обязаны немедленно сообщать в ближайшее полицейское управление или местным властям о появлении советских парашютистов или других подозрительных лиц. Имя донесших останется в тайне.

Каждый, кто сообщит о местопребывании советских агентов, получит награду в 100 тысяч марок.

Каждый, кто окажет помощь советским агентам, спрячет их или не будет содействовать их задержанию, согласно действующему закону, будет расстрелян…»

В те дни в нескольких километрах от базы Йозеф Яблонька заметил двух вооруженных немецкими автоматами мужчин в гражданской одежде. Один из них заметно хромал. Йозеф понаблюдал за ними. По внешнему виду люди походили на партизан, но, как ему показалось, они бродили в горах уж очень демонстративно, как бы желая показать кому-то себя. Партизаны обычно поступают осторожнее.

– Что все-таки им надо? Чего они ищут? – Незнакомцы вызывали у разведчика растущее подозрение. Особенно оно усилилось, когда Йозеф вспомнил предупреждение о том, что в горах много фашистских агентов, которые выискивают партизанские отряды и стремятся внедриться в них.

Яблонька доложил командиру о подозрительных типах. Копалек, выслушав своего заместителя, принял меры к усилению охраны базы. Вскоре хромой с напарником вновь появились недалеко от базы. Альберт Пал, находившийся в карауле, доложил о непрошеных гостях командиру. Карол решил задержать незнакомцев.

Альберт быстро спустился по склону горы к тропе, по которой приближались незнакомцы. Следом за ним поспешил Карол. Незнакомцы шли, громко разговаривая, и, видимо, не подозревали об опасности. И вот они уже совсем рядом.

– Руки вверх! – скомандовал Пал, выскочив на тропу. Его автомат в любой миг был готов предупредить сопротивление. Наготове был и автомат Карола. Хромой неохотно, медленно поднял руки. Его примеру последовал и другой, высокий, атлетического сложения, мужчина. Разведчики быстро обезоружили пленников.

– Кто вы такие? – по-немецки спросил хромой.

– Спрашивать здесь будем мы, – строго ответил Копалек. – Кто вы, куда идете?

– Отвечать на вопросы будем только в том случае, если скажете нам, с кем мы имеем дело.

– Мы партизаны, – не замедлил сообщить Карол.

– Партизаны? – изобразил удивление высокий. Хромой присматривался к Копалеку и Палу.

– Да, партизаны!

– А мы русские красноармейцы, – выпалил хромой. – Были в плену у немцев, бежали, скрывались от карателей, а теперь вот хотим уйти в партизаны. Мы счастливы, что наконец-то встретили вас.

– Когда бежали из плена?

– Недавно. Какой счастливый сегодня день! А отряд у вас большой?

– Назовите дату побега, – уточнил вопрос Карол, он словно не слышал, о чем спросил его хромой. – Расскажите, чем конкретно занимались после того, как удалось бежать?

Пленники заученно ответили на эти вопросы.

Копалек серьезно сомневался в искренности их ответов. Уж очень у них все как «по нотам», да и внешний вид цветущий: военнопленные красноармейцы выглядели совсем иначе. Подозрение еще больше усилилось, когда высокий показал пачку «чудом сохранившихся» у них советских документов, в том числе паспорт, профсоюзный билет, даже удостоверение к значку ГТО.

– Вы оба прекрасно владеете немецким языком. В лагере выучили? – спросил Карол.

– Я еще в детстве, – ответил высокий. – Дома изучал немецкий. В России есть хорошие учителя.

Допрос длился еще минут тридцать.

– Мы ненавидим фашистов, – пылко доказывал хромой.

– Хотим драться за Россию, – клялся высокий. – Мы честные красноармейцы.

– За Россию надо было драться раньше, еще в 1941 году, – резко среагировал Копалек.

– Плен. Схватили нас. А сейчас мы на свободе, возьмите нас в отряд.

Задержанных под охраной Альберта отправили к местным патриотам.

В тот же день группа сменила место своего базирования.

Позднее было установлено, что разведчики захватили двух агентов гестапо, имевших задание проникнуть в партизанские отряды.

В новом районе разведчики быстро оборудовали базу. Как и прежде, Аня работала на рации по нескольку раз в сутки, Пришлось увеличить и продолжительность сеансов связи. Командир и радистка понимали, что столь интенсивная работа на рации увеличивает вероятность пеленгации противником. Но сведения, добытые разведчиками, имели особую ценность, и они должны были передаваться в штаб фронта незамедлительно. Каждый раз перед сеансом радиосвязи Аня приводила в порядок волосы, словно готовилась к торжественному событию. Затем, как пианист перед игрой в концерте, тщательно устраивалась на стульчике, роль которого выполнял выпиленный друзьями сухой березовый чурбак, и, впившись глазами в часы, которые получила в штабе фронта перед вылетом, следила за стрелками. Точно в положенное время Аня надевала наушники, включала радиостанцию и нежно, плавно начинала вращать ручки настройки. Она действовала внешне спокойно, даже неторопливо, но быстро и уверенно – руки мастера не любят лишних движений и суеты.

Штаб фронта жестко требовал: больше сведений! Наступление развивалось, и необходимо знать возможно больше о яростно сопротивляющемся противнике.

Копалек докладывал:

«…По правому берегу реки Бечва на участке от Рожнова до Валашске-Мезиржичи противник ускоренно создает противопехотную оборону… Обнаружены противотанковые рвы в районе…»

«В течение суток к фронту переброшено 80 танков „тигр“ и „пантера“…»

«…В районе населенного пункта II. (в трех километрах восточнее) гитлеровцы создали склад боеприпасов. По сведениям партизан и подпольщиков, на складе находятся… В районе города М. оборудуется грунтовой аэродром…»

«…Через узловую станцию Г. к линии фронта за сутки переброшено: 61 платформа с танками, 20 платформ с полевыми орудиями, 76 вагонов с солдатами…»

Регулярно группа Копалека сообщала о перебросках войск и боевой техники противника. Эти сведения штаб фронта ценил особенно высоко.

Карол Копалек наблюдал за работой радистки и удивлялся, откуда только у этой хрупкой девушки такое упорство и выносливость. Она готова была трудиться целыми сутками без сна и отдыха. Да, сильных людей воспитала Советская власть… Потом, в мирные годы, Карол, вспоминая войну, скажет своим друзьям: «Русские не щадили себя ни в чем. Их пример вдохновлял и нас».

7

На этот раз Болотова быстро закончила очередной сеанс радиосвязи и неторопливо, со свойственной ей аккуратностью свернула антенну, упаковала радиостанцию и батареи для нее в сумки, специально изготовленные из прочной водонепроницаемой ткани. Довольная тем, что связь с Большой землей была установлена быстро и сигналы передающей станции были слышны превосходно, Болотова вышла из своего шалаша и села на любимый пень, спрятавшийся в кустарнике. Аня любила отдохнуть в уединении, вспомнить прошлое, помечтать о будущем, насладиться прекрасным видом на горы, которые хорошо видны, если немного развести ветви.

Солнце уже скрылось за горами. Кончался еще один день войны. Аня мысленно подводила итог своей работы. Вдруг она увидела Йозефа Яблоньку, возвращавшегося после доклада командиру о результатах встречи с местными подпольщиками. Увидев его, Аня обрадовалась.

– Йозеф, посмотри, какая прелесть эти горы в вечерний час…

– Да, это великолепно. Всю жизнь любуюсь горами, каждый день они кажутся мне и новыми, и еще более красивыми.

Яблонька сел на лежащий вблизи сухой ствол дерева.

Набравшись храбрости, Аня спросила:

– Йозеф, я давно хочу спросить: скажи, пожалуйста, что тебя привело в нашу группу?

Вопрос не оказался для него неожиданным. Он твердо сказал:

– Наверное, слезы моей родины, истерзанной фашистами. Или, точнее, желание видеть мою страну свободной от фашистов, желание все силы отдать для этого.

– И когда ты решил стать антифашистом?

– Когда немцы ступили на землю Чехословакии. Это решение пришло сразу же. Аня, о какой жизни ты мечтала до войны? – неожиданно спросил Яблонька.

– Мне хотелось учить детей.

– Благородная работа. Наш командир тоже мечтает о работе в школе.

– Он будет хорошим учителем. Убеждена, что Карол сумеет рассказать детям правду о войне и научит их мысли: надо сделать все, чтобы трагедия не повторилась.

– А если бы у тебя был сын, кем бы ты его хотела видеть после войны? Учителем? Доктором? Коммерсантом? Инженером? Рабочим?

– Для мирной жизни все профессии хороши. Не стала бы ему мешать в выборе профессии. – Аня умолкла, потом расхохоталась. – Вот размечтались!

– Почему бы и не помечтать?

– Только нельзя пока далеко уходить в мечтах. Надо сначала войну выиграть. Надо, чтобы наши женихи с войны вернулись.

– Будут женихи. Не беспокойся.

– Сколько их гибнет, парней нашего поколения…

Аня ушла в свой шалаш. Яблонька вновь направился к командиру. Неожиданно вдалеке послышались пулеметные очереди. Стрельба усиливалась, приближалась. Разведчики насторожились. Бой разгорелся где-то недалеко. Облава? Если каратели начали широкомасштабную операцию, то не миновать разведчикам схватки с ними. Болотова на всякий случай готовилась к передислокации. Она знала: для нее главное – спасти рацию. О своей жизни она не думала. Может быть, не страшилась за себя потому, что видела рядом Йозефа Яблоньку, смелого, мужественного, не терявшего самообладания в самой трудной обстановке.

Он по-деловому укладывал имущество разведчиков в вещевые мешки, готовясь выступить в любую минуту. Но командир не торопился покинуть базу и поступил правильно – каратели, преследуя партизан, стороной прошли возвышенность, на которой была расположена база разведчиков. Стрельба слышалась все глуше.

Командир продолжил начатое им составление очередной сводки для штаба фронта.

Иногда Болотовой казалось, что Карол не отдыхает вообще. И как только он выдерживает такую нагрузку! Аня отметила также, что, как бы командир ни был загружен работой, он всегда подтянут, опрятен, побрит, аккуратно причесан, словно бивачная жизнь в горах ему не в тягость, а разведка – обыденное дело.

…Копалек о чем-то размышлял над топографической картой, потом быстро дописал текст радиограммы. Показал ее своему заместителю, внес поправки, которые предложил Йозеф, и направился в «радиорубку».

– Дорогая Аня, прошу передать радиограмму. – Он отдал ей листок бумаги с текстом донесения. Болотова растерянно посмотрела на командира.

– Чем расстроена?

– Рация вышла из строя, – тихо произнесла девушка.

– Что случилось?

– Не знаю. Приемник не работает. – У Ани заблестели слезы на глазах. – Никак не могу сообразить, в чем дело.

– Не надо нервничать. Я знаю, ты прекрасная радистка и сможешь, конечно сможешь, устранить неисправность, – негромко, успокаивающе сказал командир и улыбнулся.

– Карол, ты переоцениваешь мои возможности. – Она была готова разрыдаться.

– Ты умница. Я знаю. Не надо нервничать, и тогда все сделаешь.

– Наверное, вы слишком понадеялись на меня.

– Аня, не трать энергию впустую, не расстраивайся. Успокойся и внимательно проверь аппаратуру. Не буду тебе мешать. – Карол вышел из шалаша и предупредил товарищей, чтобы они не мешали ей работать. Узнав о неисправности рации, разведчики приуныли: они не могли представить себя здесь, во вражеском тылу, без радиосвязи. Но никто не мог помочь девушке.

Прошло более часа… Аня стремительно вышла из шалаша. Она сделала несколько шагов и остановилась под вопросительными взглядами разведчиков. Ее радостный вид говорил о многом.

– Молодец, Аня! – похвалил радистку командир, поняв, что она сумела «оживить» станцию. Он подошел к девушке и нежно пожал ей руку в знак благодарности. Разведчики были восхищены.

…Ночь. Темное, бездонное, усыпанное яркими звездами небо. Над одной из вершин Моравско-Силезских Бескид взлетела и вскоре погасла ракета: в горах своя жизнь, и Карол знаком с частичкой этой скрытой от оккупантов жизни патриотов. Чехословакия борется, она оккупирована, но не покорена. Вновь ракета прочертила дугу в небе. Где-то вдали пролетел самолет. Тревожно небо над Чехословакией.

Неожиданно Карол вспомнил родной дом, родной городок, утопавший в садах, и эти воспоминания усилили желание поскорее увидеть родителей, друзей. Неужели это простое желание когда-нибудь сбудется? Сколько еще надо пройти по дороге к родному порогу?..

Ранним утром Болотова после окончания сеанса радиосвязи вышла из «радиорубки» и увидела удалявшихся от базы командира и его заместителя. Они шли по тропе в горы и о чем-то беседовали.

Аня давно отметила, что Копалек – прирожденный педагог. Он быстро находит общий язык с подчиненными, обладает даром просто и доходчиво объяснять самые сложные вопросы, ставить задачи. Карол умел учесть особенности характера бойцов, их склонности, возможности, запросы, интересы и при всем этом очень целенаправленно развивал у каждого бойца необходимые качества разведчика. Делал это неназойливо, без нравоучений, проявляя такт и терпение.

Ане очень нравились отношения командира со своим заместителем. Они понимали друг друга с полуслова. Работали дружно. Радистка взглянула на удалявшихся от базы товарищей и подумала, что сейчас командир, наверное, ставит перед Йозефом какую-то новую и сложную задачу и выполнять ее Яблонька, конечно, будет со своей неизменной улыбкой. А что будет в это время твориться в его душе, никто не узнает. Впрочем, какая тут тайна. Йозеф, как и все, очень хотел вернуться с задания целым и невредимым. Очень хотел дожить до того времени, когда умолкнут пушки.

…Май 1945 года разведчики встретили в напряженном труде. Надо было держать круглосуточно под контролем все переброски вражеских войск по железным и шоссейным дорогам, особенно в западном направлении, следить за изменениями вражеских гарнизонов в районе действия группы, уточнять сведения об оборонительных сооружениях, аэродромах, складах оружия. Работы было неимоверно много, об отдыхе никто из разведчиков не думал. Днем и ночью Болотова многократно настраивала свою рацию и передавала донесения с добытыми разведчиками сведениями.

В штабе 4-го Украинского фронта систематически получали от Копалека радиограммы:

«Из опроса пленных установлено, что за минувшие сутки по дорогам в долине реки Бечва под ударами наступавших советских войск откатывались на запад следующие немецкие части и соединения…»

«На улицах города Кромержиж в спешном порядке строятся противотанковые заграждения…»

«По данным, полученным от местных патриотов, фашисты эвакуируют учреждения оккупационных властей из населенных пунктов…»

«По дорогам на Границе идет беспрерывное движение отступающих войск противника…»

От местных жителей разведчики узнали, что два дня назад в районе города Кромержиж и в прилегающих к нему населенных пунктах появилось много немецких тяжелых танков, а сейчас «тигры» куда-то ушли.

В очередном донесении Копалек сообщал:

«В районе Кромержиж противник сосредоточивал крупную группировку войск. По сведениям, полученным от местных патриотов, в эту группировку входило несколько танковых и артиллерийских частей, насчитывавших около 200 танков различных типов, более 280 орудий и много другой боевой техники… Сегодня утром танки ушли, пункт назначения пока не установили…»

На следующий день штаб фронта запросил:

«Куда девались танки, о которых сообщали вчера?»

Карола Копалека, профессионального военного, самого особенно мучительно тревожил сейчас вопрос – где танки? Где они намерены ударить по советским войскам, устремившимся на запад? Надо их найти! Во что бы то ни стало!

И разведчики начали поиск. Копалек связался с местными патриотами, они обещали ему в самое ближайшее время сообщить достоверные сведения о переброске танков – и не подвели!

Через несколько часов Копалек доложил: «Танки находятся в квадрате… Обнаружено 193 машины. Хорошо бы нанести бомбовый удар…»

Завершив сеанс радиосвязи глубокой ночью, Аня Болотова решила отдохнуть – в ближайшее время рацию включать не намечалось. Она быстро заснула, но часа через три проснулась, и глаз больше не сомкнула: сейчас ее тревожили думы не о предстоящей работе на рации, даже не о войне. Она вспомнила лейтенанта Н. И, думая о нем, испытала вдруг такое счастье, какого не переживала давно. Ведь это единственный, несравненный, беспредельно дорогой человек. Где-то он сейчас? Наверное, на задании в тылу противника. Кто рядом с ним, может ли он опереться на их помощь? Помнит ли он ее? Как хочется видеть его…

Аня отдернула плащ-палатку, закрывавшую вход в шалаш, и ее жилище наполнилось утренней прохладой. Сквозь дымку виднелись далекие горы. Где-то за ними Красная Армия ведет последние бои.

Историки, изучая архивные документы, относящиеся к Великой Отечественной войне, будут удивляться, восхищаться мужеству разведчиков группы Копалека, переживать за их судьбы: они круглосуточно вели смертельно опасную работу в тылу вражеских войск в дни и часы, когда уже пал Берлин. В Карлсхорсте шла подготовка к подписанию акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии, а они, разведчики, продолжали воевать на своем невидимом фронте, докладывать в штаб фронта, по каким дорогам мечутся недобитые вражеские части. Уже несколько дней в Сан-Франциско шла конференция Объединенных Наций, а Болотова неустанно отстукивает свои точки-тире, точки-тире. Советские воины уже водрузили Знамя Победы над рейхстагом, а разведчики группы Копалека еще ведут бой против сопротивляющегося врага.

6 мая в середине дня разведчики услышали доносившийся с востока тяжелый гул артиллерийской канонады. Вскоре дороги, проходившие в районе базы, оказались забитыми беспорядочно отходившими немецко-фашистскими войсками. В воздухе проносились группы самолетов с красными звездами на фюзеляжах, бомбившие огрызавшиеся войска противника. В долине реки, на склонах гор – повсюду слышались взрывы бомб и снарядов. Огненный вал сражения надвигался на Восточную Моравию. Населенные пункты, еще недавно казавшиеся вымершими, ожили. Местные жители восторженно приветствовали своих освободителей.

Карол Копалек и члены его группы не видели, да и по могли видеть истинных масштабов развернувшихся на территории Моравии сражений и стремительно развивающихся событий в Чехословакии, но понимали, что до возвращения в расположение штаба 4-го Украинского фронта остались считанные часы.

Вечером 6 мая Копалек доложил:

«Район нашего действия освобожден наступающими войсками Красной Армии».

На следующий день разведчики уехали в штаб фронта. Они даже не успели отблагодарить своих друзей, местных подпольщиков, без помощи которых было бы невозможно добиться успеха. Отважные антифашисты-интернационалисты – словаки Карол Копалек, Йозеф Яблонька, Михал Хован, венгр Альберт Пал и русская девушка Анна Болотова, – составлявшие небольшую интернациональную боевую группу, с честью выполнили поставленную перед ними задачу.

8

В городе текстильщиков Вичуге, что в Ивановской области, живет ветеран Великой Отечественной войны, коммунист Анна Васильевна Болотова. Несколько лет назад она была вынуждена оставить работу и выйти на пенсию: здоровье стало сдавать. Но и теперь, на заслуженном отдыхе, она всегда в хлопотах, всегда у нее полно дел. Такой уж беспокойный характер. Надо выбрать время навестить сына и внуков, живущих в Подмосковье. Они очень ждут Анну Васильевну. Любит она бывать в детском саду, где когда-то работала. С особым волнением готовится к встречам с учащимися средних школ, с комсомольцами-текстильщиками. Сейчас время переломное, ответственное: страна все силы мобилизовала на перестройку, демократизацию общества, радикальную экономическую реформу. И так важно воспитывать у молодых чувство ответственности за дело революционного обновления, за будущее Родины.

Время от времени с волнением и трепетом рассматривает Анна Васильевна старые фотографии, пожелтевшие, ветхие вырезки из газет, письма боевых друзей. Нет, никогда не забыть работу во вражеском тылу, тяжелые дни и ночи войны. Сколько пережито за годы военного лихолетья… Рассказывая о друзьях, Анна Васильевна всегда благодарит судьбу за то, что она помогла ей узнать великолепных, бесстрашных людей.

Бывший командир разведгруппы Карол Копалек после войны добился осуществления своей мечты – стал учителем средней школы. Все свои знания, горение души отдает он воспитанию подрастающего поколения Чехословакии. И кто знает, может быть, Копалек как народный учитель в значительной мере формировался на войне, в партизанском отряде, в разведгруппах. Из той поры, надо полагать, идут его многие нравственные принципы, которые он внушает сейчас молодому поколению.

Ян Кубашко посвятил жизнь сельскому хозяйству. Михал Хован – офицер. Служил в Чехословацкой армии. Венгр Альберт Пал, юрист по образованию, занимается любимым делом у себя на родине.

К сожалению, уже нет в живых Йозефа Яблоньки: он скончался в 1982 году. Видно, еще в годы войны поразила сердце неизлечимая болезнь.

Не так давно прояснилась судьба словацкого бригадного генерала в отставке Йозефа Брауна. Доктор философии Зденек Елипек, работающий в краеведческом музее в городе Колин, сообщил:

«Бригадный генерал Йозеф Браун… относится к наиболее интересным, но, к сожалению, и наиболее забытым участникам нашего антифашистского сопротивления.

Браун был одним из тех солдат, которые прошли по всем ступеням воинской карьеры. Он был ярким представителем офицерского корпуса, рассудительным, но в то же время решительным, неутомимым, точно выполнявшим свои обязанности. Был прирожденным командиром. К своим подчиненным относился строго, но справедливо. Несмотря на большие способности, был необычайно скромным человеком…»

Браун родился 2 марта 1884 года. После окончания учебы стал офицером, участвовал в первой мировой войне. После войны, отмечал доктор Елинек, был помощником командира учебного офицерского центра, командовал батальоном, преподавал в военной академии. С 1927 года в течение почти девяти лет являлся военным атташе в Румынии.

«В 1938 году генерал Йозеф Браун вышел в отставку и поселился в Трояновице под Радгостом… Но началась вторая мировая война, и Йозеф Браун, как солдат по призванию и сознательный патриот, взялся за организацию сопротивления… На нелегальных собраниях он говорил о необходимости борьбы против немецкого фашизма и пытался найти наилучшие формы антифашистского сопротивления.